Дорога домой (гет)

К облегчению Нермин, Неджет не стал ни о чем ее расспрашивать. Вышел, когда она подошла к машине, забрал у нее сумку и поставил на заднее сидение, потом помог ей сесть и вручил запотевшую бутылку чая Липтон. После нескольких глотков убийственно сладкой и такой же холодной жидкости стало немного легче — самую малость, но, по крайней мере, сердце уже не колотилось так, будто собиралось проломить ребра.

— Вот блин, где мои мозги были. Тебе же холодное нельзя. Точно ангину заработаешь, — озадаченно протянул Неджет, садясь за руль, и отобрал у Нермин бутылку.

— Сигарету дай, — хрипло проговорила она, откидываясь на сидение. Неджет неодобрительно покачал головой, словно убедился, что его опасения подтверждаются, но спорить не стал: безропотно достал пачку из кармана и помог прикурить.

— Погода дурацкая какая-то. В кофте жарко, а в футболке холодно будет. Как бы уши завтра не заболели, — сказала Нермин, вдыхая одну порцию дыма за другой.

Она понимала, что Неджет обо всем сделал свои выводы, так что бесполезно пытаться сохранить хорошую мину при плохой игре, да и не надо это никому из них — ни ему, ни ей самой, но все же старалась. Улыбалась, как будто встреча с отцом ее порадовала, а не выпотрошила до самого позвоночника, несла чушь о погоде, о природе, о том, как мало на автокомбинате рабочих рук и как много в парке маленьких детей. Молчать было трудно — почти невозможно, но, чем больше Нермин говорила, тем сильнее ей казалось, что вместо одних слов из ее рта вылетают совсем другие, несчастные, горько-слезливые. Лишний раз доказывающие, какая она бесхребетная, жалкая и никому не нужная. Послать отца подальше, высказав ему все, что на самом деле думает и о нем, и о его новой-совсем не новой семье, развернуться на пятках кроссовок и уйти в закат? Правильно и красиво, да, но… Но совершенно не выполнимо на практике. Не для такой, как она. И Неджет это знал. Все-все знал и про нее, и про отца, и про мать. Они оба знали, но у нее хватило тупости начать спорить и делать вид, что она вся из себя гордая и самостоятельная, а у него — сдержанности, чтобы ей подыграть.

— Да, мне в машине жарко стало, а окно откроешь, и сразу тянет по спине. Вот пошел в магазин, попить купил. Чай этот, конечно, моча старого индейца, но он хотя бы не газированный, а то остальное вообще пить невозможно, — ответил ей Неджет, и Нермин узнала свой собственный наигранно-беспечный тон. — А за уши ты не переживай. Мы же в аптеку с тобой собрались, да? Если ты не передумала, конечно. Там и капли от ушей купим. На всякий случай.

— Да не надо мне капли, — усмехнулась Нермин, немного удивленная его вопросом про то, передумала она или нет. Будто не про аптеку разговаривали, а про какой-нибудь подпольный бар. Она выбросила сигарету в канаву, на дне которой журчала вода, и застегнула ремень безопасности. — Давай, поехали уже, где там твоя аптека.

— Не моя, а мамина, — усмехнулся Неджет. — Я еще не настолько больной. А у нее давление, а там лекарства всякие… Говорит, дешевле, чем в поселке, и такие, каких у нас нет. Вот, езжу, забираю. Адиль не может, вечно то на работе, то друзья припрягут. Папу тоже не заставишь, он у нас в город не любит ездить. Говорит, гоняют тут все, как дураки.

Неджет продолжал говорить — рассказывал про то, как Адиль устает на работе, как сестра приводит детей на выходные, а те вечно прячутся в саду так, что хоть с собаками их ищи, потом еще какие-то глупости — и ненавязчиво пытался втянуть Нермин в разговор, но она почти не реагировала. Здравый смысл настойчиво подсказывал, что не надо портить Неджету настроение своей кислой рожей: если ей хотелось показать, как все плохо, то у нее уже был прекрасный зритель в виде отца, а теперь поздно изображать вселенскую скорбь, — но Нермин ничего не могла с собой поделать. Наконец, Неджет припарковался у пятиэтажки, на углу которой была та самая аптека. Нермин ждала, что он оставит ее в машине, но Неджет открыл пассажирскую дверь и приглашающе протянул руку.

— Я думала, ты сам сходишь, — растерянно сказала она, однако дальше спорить не стала и послушно выбралась на улицу. Неджет пожал плечами и легонько подтолкнул ее в спину.

— Чего тебе тут сидеть, киснуть? Пошли, хоть обстановку сменишь.

— Поход в аптеку это такая офигенная смена обстановки? — невольно улыбнулась Нермин. — Вот если б мы с тобой в кафешку завернули, это да.

— Можно и в кафешку, — ответил он, тоже улыбаясь. — Я тут недалеко, кстати, очень классное место знаю. Тебе там точно понравится. Но сначала давай с делами разберемся.

Нермин смущенно кивнула — не хватало еще, чтоб Неджет решил, что она напрашивается на развлечения сверх намеченного им плана — и зашагала к крыльцу аптеки. Неджет тут же оказался рядом, подцепил ее локоть, и дальше они пошли рука об руку. Нермин не сдержала удивленного возгласа, который Неджет то ли не расслышал, то ли нарочно проигнорировал. Его жест был не только абсолютно ненужным, но и довольно странным. До сих пор он не притрагивался к ней без особой надобности, будто приберегая прикосновения как аргументы на какой-нибудь крайний случай, а теперь Нермин болталась у него под боком, как малое дитя при строгой матери. Или, скорее, как собачонка на коротком поводке. В аптеке странности продолжились. Сидевшая у кассы девушка — симпатичная стройная казашка — при виде посетителей вскинулась, будто ее застали за чем-то предосудительным, отложила телефон и вытянулась в струнку, разгладив подол белого халата. Взгляд подведенных карандашом глаз резанул по лицу Нермин, заставив ее вздрогнуть от неожиданности: столько в нем было не то удивления, не то злости, не то любопытства — не то всего сразу. «Что за ерунда? — подумала Нермин, невольно прижимаясь к боку Неджета. — Выпучилась, как в цирке… Может, синяк заметила? Сейчас еще подумает, что это он меня приложил…»

— Добрый день, — поздоровался Неджет непривычным Нермин, каким-то слишком уж старательно вежливым тоном. — Как поживаешь?

Девушка улыбнулась, но улыбка вышла какая-то нехорошая. Она так и не сводила глаз с Нермин, одну за другой процарапывая в воздухе горящие неприязнью линии. Нермин выпрямилась, вскинула подбородок и вперилась в бледное хорошенькое личико таким же вызывающе-наглым взглядом. Ах, тебя что-то не устраивает? Ну давай рассказывай, что, если, конечно, не ссышь. Неджет больно свел пальцы на руке Нермин. Она вопросительно взглянула на него и, получив в ответ полный игнор, протестующе дернула плечом. Бесполезно — хватка не разжалась. На всю эту драматическую сценку ушло не более десяти секунд, а Нермин чувствовала себя так, будто ее заставили пробежать кросс.

— Мы за заказом пришли, — снова подал голос Неджет. — Ты написала, что все готово.

— Да, да, все собрали, что ты просил, — сказала аптекарша, опомнившись, изобразила улыбку и торопливо добавила: — У меня все хорошо, вот последний день перед выходными дорабатываю. Как у тебя дела? Как мама себя чувствует?

— Все хорошо, и мама получше, спасибо, — ответил Неджет все так же светски-вежливо. — Эти таблетки, которые ты последние посоветовала, подошли ей, говорит, давление уже не скачет, и голова меньше кружится. Спасибо тебе за помощь.

— Всегда пожалуйста, — кивнула девушка. — А заказ твой пришел, Неджет, утром еще. Я тебя пораньше ждала, но ничего, мы до восьми, сам знаешь. Собирали в этот раз почему-то медленнее, а так я бы тебе еще вчера позвонила.

— Да ничего страшного, — пожал плечами Неджет, накрывая второй рукой уже порядком ноющую руку Нермин. — Вчера мы заняты были, а сегодня как раз по делам катаемся, вот по пути к тебе заскочили. На обратной дороге маме все отвезу.

Аптекарша кивнула и скрылась в подсобке. Нермин силой вырвала руку у Неджета и уставилась на него, широко раскрыв глаза. Он покачал головой и кивнул ей на дверь, дескать, молчи, пока не выйдем. Нермин отвернулась и отступила на всякий случай на пару шагов. Ее так и подмывало вылететь вон из аптеки и свалить куда глаза глядят. Спектакль, в котором пришлось участвовать по милости Неджета, был совершенно возмутительным, хотя она не совсем понимала, что именно происходит. Зато догадок было много — и одна гаже другой. Пока Нермин бесилась, аптекарша вернулась и пару минут объясняла Неджету какую-то ерунду по поводу содержимого пакета, который был у нее в руках. Тот кивал с преувеличенным вниманием, рассматривал что-то на наклеенных этикетках и даже записал в телефоне какую-то схему, которую ему настоятельно посоветовали озвучить маме. Когда болтовня стихла, Неджет взял пакет под мышку, и Нермин двинулась было к выходу, но оказалось, что представление еще не думало кончаться. Неджет поймал ее за рукав, притянул к себе и ласково поинтересовался, сильно ли болит ее горло. Нермин почувствовала, как от злости заполыхали огнем щеки. Только она собралась послать его куда подальше, как он обратился к аптекарше снова:

— Слушай, у нас тут такая оказия, горло сильно разболелось, боюсь, как бы не ангина. Можешь что-нибудь хорошее посоветовать, подороже?

Нермин перевела взгляд на аптекаршу. Та дерганым движением заправила выбившуюся прядь за ухо.

— К врачу бы лучше тогда съездить… Я только могу по лекарствам сориентировать, что лучше принимать. Если ангина, то антибиотик нужен. Температуры нет? У нас тут не жарко, а так покраснела что-то…

— Нет, температуры точно нет. Она не хочет к врачу, — сказал Неджет с каким-то подобием гордости. — Она у меня упрямая.

Аптекарша поправила воротник халата и протянула с задумчивым видом:

— Ну давай таблетки дам хорошие, для иммунитета. И спрей вот…

На прилавок одна за другой приземлились несколько коробочек. Неджет принялся изучать их так же внимательно, как до того этикетки на пакете. «Будто он что-то понимает в этих пилюлях, мудак, — подумала Нермин. — Ни за что не буду всю эту дрянь пить. Мало ли, вдруг отравить вздумает, сука… Интересно, кто это такая. Бывшая еще одна, что ли… И на какой хрен я с ним сюда поперлась? Он ведь все это заранее придумал, сволочь».

— А он нормально обезболивает? — выспрашивал Неджет. — А таблетки эти как, до еды или после? А для желудка не вредно?

Через несколько минут, когда Нермин начало казаться, что еще вопрос, и они на пару с аптекаршей накинутся на Неджета с кулаками, он, наконец, утихомирился и рассчитался за долбаные коробки. В довесок к пилюлям и брызгалкам от горла он прикупил мазь от синяков, но, к несказанному облегчению Нермин, не стал объяснять, что собирался лечить фингал у нее на физиономии, потому что она, такая упрямая, ни в какую не хочет показать свою ранку доктору. Мило попрощавшись с криво улыбавшейся девицей, Неджет пошел на выход, явно показательно распахнув двери перед Нермин.

Нермин чувствовала себя конченой идиоткой, которую взяли и цинично использовали в каких-то не вполне понятных, но явно отвратных целях, и спускать это на тормозах она не собиралась. Самым правильным и разумным было послать Неджета куда подальше — лучше прямо перед носом у его скисшей собеседницы, или потребовать объяснений, чтобы повертелся, как уж на сковородке, и тоже почувствовал себя дураком, но она молчала. Когда они сели в машину, Неджет затолкал лекарства в бардачок и повернулся к ней.

— А ты чего не пристегиваешься? Помочь?

— Ты б еще гондоны купил и смазку. Ну, для полного эффекта, — процедила Нермин сквозь зубы, отшвыривая от себя снова протянувшиеся к ней руки.

— Для полного эффекта надо было витаминки для планирующих беременность, — сказал он с ухмылкой. — Но, по-моему, все и так было круто. Ты не согласна?

На это Нермин не смогла ответить ни слова: была слишком занята тем, что размазывала по щекам покатившиеся градом слезы. Это было уже, черт его дери, слишком. Вот только зачем и почему сейчас, после того, как она кое-как пережила без сердечного приступа встречу с папашей?

— Ты за что со мной так?

— Давай только без драм, ладно? — холодно сказал Неджет, пошарился в бардачке и бросил ей на колени упаковку бумажных платочков. Потом завел машину и вывернул на дорогу, вклиниваясь в собиравшуюся пробку. — Слушай, ну надо было так. Мы же с тобой друзья, я тебе помог, ты мне тоже помогла. По дружбе. От тебя ничего не убыло, тебя она не знает, так что…

— Не думала, что ты такая тварь, — проговорила Нермин, невидяще пялясь в лобовое стекло. — И как хорошо все придумал, в город прокатимся, в аптеку заедем… Позаботился, хуле.

— Я не понял, что тебя не устраивает? — спросил Неджет, слишком резко выворачивая руль — соседняя машина разразилась визгом клаксона. — К отцу тебя свозил, лекарств тебе купил…

— Засунь себе свои лекарства знаешь куда? — прошипела Нермин. — Останови здесь. А то на ходу выйду.

— Тут тебе не наше захолустье, чтоб я по первому твоему чиху посреди дороги останавливал. Прекрати истерить, а? Я вообще не понимаю, на что ты так разобиделась.

— Ни хрена себе, не понимает он. Ты специально меня сюда приволок, специально в эту вонючую дыру с собой потащил и устроил там сраный цирк со мной в главной роли, и после этого ты реально не понимаешь, в чем дело? Кто это такая, а? Очередная бывшая баба? Любовница? Это до жены или после?

— А тебе так любопытно? С подружками сплетничать не о чем больше?

— Имею право знать. Неджет, а тебе не проще было шлюху снять? Чтоб накрашенная там, на каблуках. Для полного эффекта. А, поняла. Ты сэкономить решил. Чтоб денежку не платить, да? Какая же ты свинья все-таки. Правильно про тебя говорят…

Неджет свернул в какой-то проулок, попетлял среди домов и остановился в тени под деревьями. Однако только Нермин собралась воспользоваться моментом и выскочить на улицу, как он щелкнул кнопкой и заблокировал двери. Нермин неверяще уставилась на него, окончательно сбитая с толку и испуганная, и он заговорил: на этот раз мягко и просительно.

— Послушай, ну зачем так реагировать? Сядь, посиди спокойно, послушай меня, я тебе все объясню. Убежать всегда успеешь, да еще и с собой у тебя вряд ли деньги есть. Куда пойдешь, пешком до поселка?

— Открой машину, я выйти хочу, — пробормотала Нермин, тщетно пытаясь заставить голос звучать ровно. Ее нехорошо, лихорадочно потряхивало, ладони взмокли, а в голове назойливо болталась мысль о том, что они заехали на какой-то богом забытый пустырь, и в случае чего ори-не ори, никто не услышит. Нермин отмахивалась от нее, напоминая себе, что рядом с ней не кто-то там, а обычный, привычный и еще недавно весь из себя добрый и заботливый Неджет, но это почему-то не успокаивало от слова совсем. Тут-то припомнилась и забитая чужими вещами комната, и слова матери о том, что Аселе повезло смыться вовремя, и слишком сильно сжавшиеся на руке пальцы…

— Нермин, ты чего так разнервничалась? Зря я, конечно, тебя туда потащил, ты и так из-за отца напереживалась.

— Серьезно? — протянула она. — Ну надо же, какое искреннее раскаяние.

— Слушай, я ничего такого не сделал. Давай домой поедем, чаю попьем, отдохнем, и ты мне все свои претензии спокойно выскажешь, а я послушаю.

Нермин протестующе замотала головой, снова уходя от его попытки схватить ее за руку.

— Двери открой, пожалуйста. Мне так не нравится. Душно.

— Там ветер холодный, простынешь. Сама же сказала. И еще, не я начал угрожать на ходу выскочить, да? Давай ты успокоишься, и мы нормально поговорим.

— Я спокойная. Открой двери.

— Открою окно. Со своей стороны. Устроит? Неужели ты реально меня так боишься? Я тебе за эти дни что-то плохое сделал? По-моему, все было наоборот так, как тебе лучше, или нет?

— Давай не будем с темы на твои бесценные заслуги соскакивать. Ты мне вроде как обещал объяснить, какого хрена там было и с чего ты вообще решил, что меня можно вот так в качестве подставной бабы использовать, — выдохнув, сказала Нермин. Ветерок, задувавший в щель над приспущенным стеклом, холодил мокрые щеки. Неджет распаковал платочки, вытащил один и принялся вытирать ей лицо. Протестовать и отбрыкиваться больше не было сил, да и не хотелось бесить его лишний раз. Мало ли чего…

— Не плачь больше, пожалуйста. Я не хотел тебя расстраивать. И пугать не хотел. Ну неужели ты правда думаешь, что я могу тебе что-то плохое сделать? Просто не хочу, чтоб ты убежала без денег и вещей, больная и вся на нервах…

— Слушай, объясни, наконец, зачем тебе это было надо и почему ты так надо мной поиздевался, — настаивала Нермин. — Это просто трындец, так не делается, ты меня выставил черт знает кем…

Неджет не отвечал напрямую на ее бессвязную болтовню — тихо просил успокоиться и не нервничать. Ей же вредно, она устала, расстроена, да еще и болеет, ну зачем себя лишний раз изводить. Ничего же страшного не случилось, а девушку эту она больше не увидит… Скомканный платочек полетел Нермин под ноги, и по ее щеке еле ощутимо скользнули кончики пальцев. Прикосновения не успокаивали, но убаюкивали, окутывали пеленой, заставляя прикрыть глаза, наклонить голову под осторожными ласковыми руками и зависнуть в вакууме. Ни резких движений, ни громких звуков. Вот так просто, тихо, хорошо. Даже почти не страшно. Мягкое тепло ткани, пахнущей табаком и чем-то древесно-пряным. Крепкое плечо, удобно подставленное под ноющий лоб. Предупредительно-нежные пальцы, гладящие по волосам, легонько массирующие затылок, разминающие напряженные мышцы — и напрочь поехавшая из-за нервов, шуршащая шифером крыша. Нермин дышала часто, глубоко, с каждым глотком воздуха вдыхая терпкий, щекочущий запах близости. Пропитываясь им, послушно растворяя его в каждой мысли.

— Мама мне эту девочку все сосватать пытается. Понимаешь? — прошептал Неджет, обнимая ее еще крепче. — Поэтому и гоняет сюда за лекарствами, как дурака. Ой, мне вот то надо, вот это посоветовали… Если не поеду, начнется, у меня давление, у меня сердце, у меня голова… А я так не могу, понимаешь? Она дочка маминой подруги, которая меня с детства знает, и мне ну никак, Нермин. Не буду же я хамить ей… Она типа ждет, моя мама ждет, ее мама ждет… А я не могу и не хочу. Я жену свою люблю, мне никого больше не надо. Я ее ждать буду, сколько ей нужно, и менять ничего не собираюсь, но разве им докажешь?

— Ну вот устроил ты это. А теперь что будет? Хуже только сделал, — выдохнула Нермин практически ему в ухо и почувствовала, как он вздрогнул под ее руками — черт их знает, как они оказались у него на спине.

— Теперь она подумает, что я не один, поэтому и не подавал признаков жизни. Ну, к ней в смысле. Ты поняла. Разобидится, маме своей нажалуется, мол, тетя Роза сына сватает, а там уже все есть, место занято…

— А мать тебе что? Мозги же все вынесет. Выяснять начнет…

— Они ей вряд ли что-нибудь конкретное скажут. Просто разговоры эти свернут и все. А если что-то начнется, объясню, что с тобой приезжал, а эта типа невеста дура ревнивая, и все. Мама другую начнет искать, а пока найдет, я что-нибудь еще придумаю. Ты не представляешь, как мне мозги выносят. Про меня вообще болтали, что я педиком с армии вернулся, потому жена и свалила к первому попавшемуся…

Нермин двинулась, разрывая подзатянувшиеся объятия, хотя в груди болезненно-протестующе заныло. Чужая боль, выплеснутая ей на голову в этих откровениях, на которые она сама же нарвалась, выматывала остатки нервов. Теперь, помимо всего прочего, навалилось еще и гребаное чувство вины — перед ним, перед тем, с кого она десять минут назад требовала объяснений за нормальный такой косяк. Просто цирк шапито. Хотелось хлебнуть залпом водки и уснуть на пару суток, и чтоб все пошло на хрен большими шагами. Неджет, видимо, прочтя по ее лицу, что дело плохо, отодвинулся так далеко, как смог в закрытой машине, и уставился на пустую дорогу.

— Я правда не думал, что ты вот так отреагируешь. Ну да, не предупредил заранее, но ты бы могла на хуй меня послать, а так все как по маслу прошло.

— Могла бы и послала бы. Ну разве так делается? Получается, ты заранее это придумал, когда мы в город собрались, а я думала, ты со мной чисто по доброте душевной катаешься.

— Да, пришел в голову такой вариант. Я так до сих пор и не догоняю, тебе какая разница?

— Ты меня полной дурой выставил.

— Тебя-то с чего? Ее вот да, а тебя…

— Ну охренеть теперь. Практично ты все придумал, хуле. Слушай, а может, ты вообще со мной из-за этого и начал общаться? А я-то гадаю, почему ты вдруг ко мне такой добрый стал, лучше мамки с папкой.

— Серьезно? Вот, значит, какого ты обо мне на самом деле мнения? Ну ладно, раз ты нифига в мое хорошее отношение не веришь… А ты не практичная, Нермин? Тебе надо из дома смыться, и неважно, с кем и куда. С друзьями вечер поболталась, с Адилем ночь прокаталась, со мной теперь… Тебе удобно, есть где перекантоваться, кормят-поят, а остальное тебя не колышет, да? Дают, бери, а потом вали, чтоб счет не предъявили?

— Нормально. Ты меня обвиняешь что ли, что я в такой заднице оказалась и согласилась, чтобы ты мне помог? Еще и друзей моих и Адиля сюда приплел… Значит, ты мне счет собрался предъявлять? Что я тебе должна за ночевку и жратву с покатушками? Каждый раз тебе твою официальную девицу изображать, чтоб ты мог мамкины планы обламывать? Или, может, что посерьезнее?

— Ты на что намекаешь? — вскинулся он, и Нермин испуганно дернулась. — Ты за кого меня держишь вообще?

— По-моему, теперь ты истеришь, Неджет, — пробормотала она, старательно избегая его горящего злостью взгляда. — Я ничего такого тебе не сказала.

Он полез в карман за пачкой, закурил, едва не сломав сигарету, потом завел машину.

— Все, короче, поехали. Я уже и так слишком много о себе услышал.

— Я к тебе не поеду.

— Я тебя и не зову.

— Предупреждаю на всякий случай. Нормальные люди так делают обычно, ты же теперь в курсе, да? На Администрации меня высадишь, и досвидос.

— Не будешь больше общаться? — спросил Неджет отрывисто. Нермин молча покачала головой. До самого поселка никто из них не произнес ни слова.