Темноводье (джен)

Цветение сакуры в этом году было каким-то особенно красивым.

Первый учебный день, казалось, был бесконечным. С самого утра я была на нервах: собравшись на полчаса раньше необходимого, позвонила Кёе, который уже с утра был в средней Намимори, если не с вечера, и скомкано пожелала удачи сегодня. Не знаю, зачем, ведь свой «переворот» и план по захвату школы он осуществил еще на каникулах, даже документально уладив дела с созданием новой внешкольной организации.

Дисциплинарный комитет.

Я встречала нескольких парней в гакуранах по пути в свою родную младшую школу. Некоторые из них смотрели на меня с мимолетным узнаванием, некоторые даже вежливо — не поверю, что учтиво — кивали, на что я отвечала улыбкой и ответным кивком. В младшей же школе все было тихо, и без Кёи как-то пустынно.

В толпе знакомых и одноклассников мне было скучно, несмотря на трепет последнего года учебы, последнего класса, нового коллектива — вновь нас перемешали. Мне было просто не о чем волноваться, когда рядом не было главного мотателя моих нервов.

В одном классе с Тсунаеши и Киоко, но в разных классах с Такеши и большей частью моих приятелей. Так что в этот раз я изменила своей апрельской традиции — вместо того, чтобы легко вклиниться в компанию болтающих сплетников, шмыгнула в толпу и отыскала — кто бы сомневался — Такеши в компании Савады. Киоко весело щебетала о чем-то с девчонками, радостно помахав мне издалека, и я ободряюще показала ей большой палец, правда, не подойдя.

Приветственно кивнув другу, я какое-то время буравила взглядом заболтавшегося Тсунаеши, даже не заметившего, что я подошла. Так что в мою голову вполне ожидаемо пришла идея обратить его внимание на себя. Просто положив ему руку на плечо.

— Хи-и-и! — знакомый вскрик, уже почти не морщусь, только мрачно скалясь, глядя на шарахнувшегося от меня в сторону мальчишку.

— Доброе утро! — бодренько улыбаюсь под его лепет о том, что нельзя так пугать.

— Доброе утро, Хана, — Такеши протягивает руку, традиционно стукнулись кулаками, широко заулыбавшись, — видела списки?

— Ага. Жаль, что опять в разных классах, да?

— Да, но ничего, — улыбается, — зато вы в одном классе с Тсуной. Позаботишься о нем? — под удивленный выкрик Савады, друг весело подмигивает мне, а я притворно задумчиво поворачиваюсь к будущему объекту «заботы».

— Ну-у, даже не знаю…

— Эй, только не говори, что откажешься! — Тсунаеши смеется вместе с нами, раскрыв мою показушность, и выглядит намного увереннее и довольнее жизнью, чем в прошлом году. И он даже не опоздал, а пришел вместе с Такеши намного заранее.

Тем временем, классы потихоньку сбиваются в группы чтобы выслушать небольшое объявление-линейку и разойтись.

— Решено, — хлопаю кулаком по раскрытой ладони и выдерживаю паузу, выразительно осматривая обоих, — позабочусь. Пойдем, Тсунаеши, найдем наш класс.

Первые короткие уроки, большую часть которых занимает скучная болтовня сенсея о важности последнего года и итоговых тестов, по результатам которых мы перейдем в среднюю школу. К моему удовлетворению, Савада не выглядит особо взволнованным: достаточно много разобрав с ним и Такеши на каникулах, я была бы остро разочарована, если бы знания выветрились из его головы так же быстро, как появились в ней. Хотя бы знание того, что всегда можно успеть выучить что-то, даже если ты не понял тему на самом уроке.

Киоко записывает темы старательно, когда мы сдаем домашние работы я мельком бросаю взгляд на ее лист, аккуратно заполненный плавным, красивым почерком. На переменах я подхожу к ней и мы мило болтаем ни о чем.

— Значит, Рёхей провожал тебя до школы? Я его не заметила.

— Братик очень волновался, так что почти сразу убежал. Первый год средней школы, это так ответственно…

— Действительно, — я не могу сдержать взволнованный вздох, пусть он и выходит совсем незаметным.

— Хибари-сан ведь тоже в средней Намимори? — сразу понимает причину моего настроения подруга. Киваю, неопределенно махнув рукой, мол, не стоит заморачиваться.

— Надеюсь, хотя бы в первый день он избежит сильных конфликтов, — ни капли не верю, но не волнуюсь за него. Скорее, волнуюсь за впечатление, что может о нем сложиться.

— Все будет отлично, я уверена! — от такой открытой поддержки тепло улыбаюсь.

Да, все однозначно будет отлично.

— К слову, я слышала, что ты помогала Ямамоту-куну на каникулах? — переводит тему на более легкую. Благодарно киваю.

— Да, причем так вышло, что заодно помогла и Саваде. Они ведь вместе завалились, — хмыкаю.

— Тсуне-куну? И… как его успехи?

Не поняла, что это за тон, дорогая?

Сасагава замечает то, что я заметила, и смущенно улыбается. Я хитро скалюсь, подмигивая ей, и устраиваю мгновенную диверсию.

— Эй, Тсунаеши!

— Хана-чан? — испуганно восклицает Киоко, всплеснув руками, и уже хочет говорить что-то еще, чтобы я не делала ничего смущающего, но я ее не слушаю, мягко перехватывая руки и ободряюще улыбаюсь.

— Расслабься, Киоко-чан. Эй, Тсунаеши, пошли к нам, — подмигиваю подруге и дружелюбно улыбаюсь удивленному пареньку, вновь обернувшись к нему. Стараясь тактично игнорировать легкий румянец, который прошел так же быстро, как и появился. Не понимаю, я что-то пропустила, или что?

А глаза у них одинаковые почти, какие-то… наивные, большие, светлые. Прелесть. И мысленно я, конечно, не совсем одобряю симпатию к такому сопливому нытику, но если тебе кто-то нравится — нужно быть смелее и общаться с ним, а не ходить еще пару лет, бросая взгляды украдкой. Причем бросают-то, видимо, обе стороны!

Вот так номер. А все так хорошо начиналось, а мы так уютно обсуждали с Киоко книжных героев, и ей ведь совсем не такие парни нравились. Хотя… знала ли я, какие парни ей нравились, на самом деле? Можно было догадаться, что «добрый» — это не обязательно спокойный и уверенный в себе защитник, который окружит тебя теплотой и заботой, как в романе, а вполне себе добрый Тсунаеши. Не ввязывается в драки, не хам, не нахал, скромный и милый, из хорошей, в принципе, семьи.

Не то что моя вечная тяга к бандито-гангстерито. Везет ей со вкусами.

— Д-да? — переминается с ноги на ногу, смущенно косясь на Киоко, к нам подходит Савада. Переглядываюсь с ней с мимолетным весельем и чуть сдвигаюсь, чтобы он встал с нами.

— У нас зашел разговор о том, как прошли каникулы, и я упомянула, что помогала вам с Такеши с занятиями. Кстати, внимание, Киоко! Он теперь официально мой кохай, — дурашливо отскакиваю, когда Савада восклицает что-то возмущенное, — я же обещала Такеши, что буду приглядывать за тобой! В общем, Киоко-чан, было сложно, но закончилось все очень удачно. Правда, Тсунаеши?

— Да-а, Хана-семпай, — дурашливо тянет Савада, щурясь, а затем мы оба прыскаем со смеху. Когда он не смущается, то может даже неплохо отшучиваться в разговоре со мной. — Но я бы предпочел больше никогда так много не учиться, особенно у такого требовательного учителя, — его забавно передергивает, а я хмыкаю, опираясь на парту. Ну да, заставила решать почти все самостоятельно, отобрав черновики с нашим совместным решением.

— Хана-чан умеет быть строгой, — согласно кивает Киоко, весело хихикнув, — но она очень хорошо объясняет, правда?

— А то. Если бы она вела уроки, я бы точно был успевающим, — ой-ой, какое у нас самомнение. Но в одном соглашусь:

— Мда, иногда действительно хочется выйти и провести лекцию вместо сенсея. Правда, к математике у меня никогда не было претензий. Меня больше возмущает наш языковед, при всем уважении, ему уже пора на отдых.

— Ано… Хана… ты настолько хорошо знаешь английский?

От дальнейшей болтовни и бесстыдного хвастовства знанием хотя бы английского меня спасает звонок.

После уроков мы дружно задерживаемся, заболтавшись, и выходим со школы почти последними, намереваясь лениво разбрестись по домам. Студенческий совет будет трогать меня завтра, так же как и я буду трогать их на предмет своего преемника — Кёи нет, должность главы официально перешла ко мне.

— Хочешь, проводим тебя, Киоко-чан? — предлагаю, глядя, как чуть потерянно оглядывается Сасагава в коридоре, непривычная к отсутствию брата.

— Если вас не… Хана, смотри! — сначала смущенно соглашается, а затем быстро меняется в лице, с удивлением глядя куда-то во двор. Так как подруга замирает прямо в проходе, я какое-то время не понимаю причину, а затем…

Непонимающе смотрю на мрачного, отпугивающего буквально всех в радиусе нескольких метров Кёю и жизнерадостного Рёхея, что уже машет нам рукой. Прыскаю со смеху.

— Быстро они спелись.

— Братик! — меня уже даже не слушают.

Где мои слоны и индусы? Это самое трогательное семейное воссоединение, которое я видела. Впрочем, стоять и молча созерцать, как Рёхей, преисполненный силы юности, с горящими глазами что-то рассказывает Киоко, всего секундами ранее почти со слезами обнимавший ее, у меня не вышло.

— Кёя! — я не далеко ушла от Сасагав, на самом деле, рванув к Хибари почти сразу же, но чуть более сдержанно, и остановившись рядом с ним, с широкой улыбкой смотря на друга снизу вверх. — Как все прошло? Как уроки?

— Скучно, — презрительно хмыкает, но затем азартно ухмыляется, — некоторые травоядные не слушались. Пришлось проучить.

— Вот как, — рассеянно оглядывая его, не то беспокоясь, не то ощущая некоторое уныние. Ни дня без драки. Однако то, каким довольным он стал после моего радостного приветствия, льстит. Пусть мы и не бросаемся обниматься после дня разлуки, все же, я действительно ощущаю, что мы близки. И это видно другим. Видно, что я для Кёи не просто травоядное и мелкий мусор.

— Хибари ЭКСТРЕМАЛЬНЫЙ мужик!!! — в наш тихий разговор и в мое плавное течение мыслей вмешивается старший Сасагава, за плечи приобнимая обоих и притягивая к себе. Одинаково дергаемся, но не вырываемся — держит крепко и орет прямо в уши. — Он просто обязан вступить в мой клуб бокса!!! Курокава! ЭКСТРЕМАЛЬНО повлияй на своего друга, раз не можешь вступить сама!

Хорошо хоть не плюется, когда кричит — со смешком думаю, мягко отталкиваясь от Рёхея и выпутываясь из объятий. Мой круг общения какой-то неправильный — обычно японцы не очень тактильные и любят личное пространство. Одна я развожу вокруг себя какое-то «онямее». Изначально была вина моей тактильности, а сейчас, видимо, просто карма.

— Эй, нет, прости, Рёхей, но у Кёи много дел, так что он сам решит, какое хобби завести, тем более, что он предпочитает тренироваться один, — начинаю на ходу придумывать, как отмазать друга от неожиданного предложения, мельком глянув на его недовольное лицо.

— И правда, братик, зачем в первый же день начинать тренировки! — встает на мою сторону подошедшая Киоко.

И вроде идиллия, да только…

— Ано… Хана… Киоко-чан… Я наверное… — договорить «пойду» Савада, все это время скромно стоявший в сторонке, не успевает, сметенный громким криком Рёхея. Уж не знаю, что он выговаривает Тсунаеши, но я в этот момент с удивлением ощущаю чужие пальцы на своем запястье. Вскоре меня грубо уводят: просто внезапно тянут в сторону, да так, что я успеваю только помахать понимающе улыбающейся Киоко — единственной, кто заметил наше перемещение — на прощание.

— Слишком шумно, — хмыкает Кёя, а я послушно шагаю за ним, почти переходя на бег.

— Ага, — не сопротивляюсь.

Какое-то время покорно иду следом за ним, даже не думая возмущаться или просить идти помедленнее. Я думала, что сегодня мы не сможем увидеться вовсе, уже почти забыв, каково это — общаться, учась в разных местах. Запланировав ближайшую встречу на выходные, я морально подготовилась, что мы пойдем смотреть на цветение сакуры, которая как раз распустится полностью, но мои ожидания не оправдались в первый же день учебы.

— Куда мы?

— Хм, — Кёя тормозит, отпуская мою руку, и идет куда медленнее, задумчивым взглядом окидывая улицы Намимори.

— Еще не время для любования, так что мы можем сходить в любое место, — поясняю зачем-то, а затем удивленно разворачиваюсь следом за резко сменившим курс другом. — Кёя? — он смотрит со скрытым торжеством, и кивает куда-то вперед, мол, иди, не отставай.

В какой-то момент он переходит на бег, и я, обреченно вздохнув, тоже несусь вперед, игнорируя юбку и не слишком удобную для бега обувь.

Мы прибыли на место быстро. Мы прибыли… в школу, кто бы сомневался. Только не в мою: средняя Намимори выглядела куда более величественно и красиво чем маленькая и широкая младшая, она была окружена довольно серьезным забором, имея вид несколько устрашающий, через который, впрочем, Хибари лениво перескочил, оттолкнувшись от горизонтальных узоров. Цыкнув, я повторила его маневр, ощущая себя паркур-леди номер один этого города.

Мысленно припомнив, как часто в наших с Кёей прогулках по городу мне приходилось демонстрировать чудеса выносливости и альпинизма, чтобы забраться с ним в различные уединенные места, решаю, что это еще безобидная мелочь.

— Это вообще законно? Почему мы не могли зайти через ворота?

— Долго обходить, — безразлично бросил Кёя и повел меня к лестнице, ведущей на крышу. — Мне хотелось поскорее показать тебе свои владения.

— Хм, — следую за ним наверх и, добравшись, удивленно присвистываю, — неплохо.

Крыша куда просторнее, чем наша прошлая, этажами повыше, а также без дурацких защитных перегородок. Не высотка в центре, но пойдет. Небо с одной из сторон потихоньку розовело, и на закат также открывался прекрасный вид.

— Восхитительно, — поправляюсь, созерцая далекие крыши городских домов, облитые закатной краской. — Чувствую, теперь это будет твое постоянное место обитания. Но здесь ведь наверняка полно народу на большом перерыве?

— Вход на крышу для учеников закрыт, — весело усмехается Кёя, а я морщусь. Ну да, чего уж им, простым смертным. — В целях безопасности из-за отсутствия защитных сеток.

— А, — действительно. Сетка ведь не только раздражает и не дает любоваться пейзажами, но и защищает школы от детских «тут постою как в аниме, а туда упаду, ой, сломался». — Понятно.

* * *

Не знаю, что произошло после того, как Хибари увел меня, но на следующий день Тсунаеши провожал Киоко после школы, а возвращаясь домой с вечерней тренировки и столкнувшись с Рёхеем я услышала, что «Савада ЭКСТРЕМАЛЬНО классный парень!» и он позаботится о Киоко, пока старший брат не может.

Это было чертовски мило. Сасагава-старший купился на оговорку Тсунаеши, что мы хотели проводить его очаровательную сестренку, пока он сам в школе. И, так как я у него не котировалась как защитница, хоть и могла размазать Саваду одним ударом ноги, именно Тсунаеши было вверено сакральное «позаботься о Киоко».

Моими ненавязчивыми усилиями у нас сформировалась небольшая разношерстная тусовка: Такеши, Тсунаеши, Киоко и я. Причем, однажды задумавшись, что мы похожи на характерную аниме-компашку, я так и не решила, что будет оригинальнее: Тсуна-неудачник, который обретет силу духа и яйца, и солнышко-Киоко, или солнышко-Киоко и самый крутой парень школы Такеши.

Шучу. Естественно их с Тсунаеши потеплевшие отношения не понял бы только слепо-глухо-тупой.

— Нэ, Киоко-чан, — проходя мимо класса уже после окончания уроков, я хотела занести в соседнюю параллель некоторые бумаги из студенческого совета, как услышала знакомый голос одной из главных наших сплетниц.

Не знаю, зачем, но я испытала ужасное желание остановиться и подслушать. Возможно, потому что волновалась за Киоко, возможно, потому что любила сплетни. А возможно, потому что знала Айко-чан — ту самую девочку, что сейчас обращалась к моей подруге. Раньше мы неплохо общались, и, так как я любила находиться в нейтрально-приятельских отношениях с большими компаниями, можно сказать, что она была частью моей девчачьей свиты, если угодно. Но это было давно, и, в принципе, я никогда не проводила такую аналогию, пока Айко сама не ткнула меня в это, сказав, что я уж излишне зазналась и так с подругами не поступают.

Было неловко. Наше общение не было дружбой, скорее уж здоровым приятельством, и я никогда не… да ладно, кому я заливаю, естественно я общалась с ними покровительственно, как и со всеми в младшей школе, даже не думая, что кого-то мое поведение может оскорблять.

Но я ведь взрослый, адекватный человек. Я прошла мимо, уверенным шагом направляясь к сенсею своего будущего зама в школьном совете. И задержалась там почти на полчаса.

Мое нелюбопытство аукнулось мне позже — на следующий день.

— Курокава-сан опять собирает себе свиту, в этот раз соизмерив силы и приценившись к неудачникам? — возвращаясь с обеда в класс, я была неприятно поражена подстерегающей нас с Тсунаеши небольшой группе ребят во главе с Айко. — А где же твоя главная девочка на побегушках? Не стыдно к такой, как Киоко, лезть?

— Привет, Айко-чан, — я нейтрально махнула рукой, оглядывая собравшихся ребят. — Новая сплетня подоспела, а я и не в курсе, что в главной роли?

— Не устраивай цирк, Курокава, хватит строить святую. Решила, что если будешь возиться с неудачником, станешь выглядеть лучше?

— Этот «неудачник» обошел тебя на трех тестах подряд, Цуки-кун, может, ты где-то ошибся в своем мнении? — выразительно приподняв брови, уверенно смотрю на него, пока Тсунаеши с тихим «хии» делает шаг назад, оказываясь за моей спиной.

Трус. Ну что за глупость, так бояться просто общественного давления. Детского.

— Разве не видно, что Хана опять играет в покровительницу сирых и убогих, Цуки? Только вот на нее это плохо влияет. Самоутверждается за счет скромной Киоко-чан, ставя ее на один уровень с бесполезным Тсуной. Думаешь, раз сама всегда впереди, можно пренебрегать остальными, решая, кто лучше, а, Курокава?

Я ощущаю некоторое недоумение от такой постановки вопроса, впрочем, я понимаю, что мое покровительство всем вокруг некоторых задевает. Особенно с тех пор, как в школе появился Хибари и меня негласно приписали к его демонизированному образу подпевалой-подражателем.

Что ж, грустно будет в этом году без Кёи, я как-то об этом не задумывалась со стороны общественного мнения, а очень зря.

— Айко-чан, мне жаль, что тебе казалось оскорбительным мое поведение, — легко пожимаю плечами и чуть кланяюсь, внимательно отслеживая тени ребят, стоящих спиной как раз к окну. — А теперь дай пройти, нам с Тсунаеши нужно на урок.

— Э, нет, погодите. Если бесполезный Тсуна думает, что получив пару хороших отметок и прибившись к Ямамото из бейсбольного клуба перестанет быть бесполезным, то он ошибается. Пусть идет один из вас, если хотите, мы же не звери. А вот второй ответит.

Нэ?

Это вроде «выбери, кто сегодня будет мальчиком для битья»?

Задумчиво смотрю на ребят. Человек пять, все — обычные дети. Это не серьезная страшная травля, это даже не запугивание — скорее, просто хотят нас поссорить.

У любого нашего выбора будет отсроченное действие. В Японии намного страшнее потерять образ, сделав ошибку, чем ошибиться. Так что сейчас подобным разделением меня скорее ставят в неудобное положение стратегически, а не тактически. Или вернуть им игрушку, но потерять в «очках», или выслушать ведро помоев самостоятельно, но подставить Тсунаеши еще сильнее, унизив своим «безразличным» покровительством.

— Эй, никчемный Тсуна, а что ты сам выберешь? Курокаве плевать на своих кохаев, ты же не обманешься, как собачонка, мм? Имей достоинство.

Обреченно вздыхаю. Меня не слишком напрягает давление — скорее, меня напрягает Тсунаеши за моей спиной.

— Хана — мой друг, — неожиданно твердо заявляет Савада, вставая рядом, — и меня совсем не обижает то, что она заботится обо мне. И если она относится ко мне покровительственно и смотрит сверху вниз, — он замялся, но все равно продолжил, пусть и потеряв в уверенности, — то имеет на это полное право, ведь даже так, она все равно помогает мне. И я верю, что она не такой человек, который оставит в беде, как и Ямамото, поэтому я никогда не сделаю так по отношению к ним!

Я прикрыла рот рукой, стараясь скрыть улыбку и не хрюкнуть со смеху. Пафосный момент смешил меня и я еле сдерживалась от того, чтобы не испортить его, просто оттолкнув Айко и пройдя мимо, как, в принципе, и планировала сделать сразу.

Звонок заставил ребят чуть замешкаться, а я, фыркнув, просто схватила Тсунаеши за запястье и уверенным шагом прошла дальше, махнув на прощание ребятам.

— Это было сильно, Савада, — ухмыляюсь.

Моя внутренняя вредная Курокава хмыкает, прямо как Хибари, и заявляет, что помощь травоядного не требовалась. Однако, это была та самая ситуация, когда Тсунаеши показал, что он не такая уж и тряпка.

— Если бы они были настроены серьезно… — его передергивает.

— Я бы все равно их вынесла. Кстати, лучше об этом маленьком происшествии не знать Кёе, мм? Ты ведь не будешь никому жаловаться, чтобы до него ненароком не дошла новость?

— Хи-и! Хибари-сан их убьет!

— Только потрогает. Аккуратненько.

* * *

С тех пор я старалась чуть лучше относиться к Тсуне, понимая, что иногда — а в мыслях особенно часто — думала о нем совсем уж пренебрежительно. Он был, скажем так, не безнадежен.

А вот Киоко удивила меня просьбой научить ее постоять за себя.

— Кто ты, и куда ты дела мое бесконфликтное инфантильное солнышко?

— Х-хана-чан! — смущенно отвернулась от меня Сасагава, и мне даже стало неловко. — Я просто не хочу… если вас не будет рядом… я хочу сама уметь постоять за себя, как ты, Хана!

— О, Ками. Что на счет Рёхея?

— Братик слишком волнуется за меня! Он… Однажды в детстве меня использовали как приманку для него, а потом сильно избили.

Вот это было новой подробностью. Я осторожно выспросила у Киоко, что случилось тогда, а затем обреченно вздохнула. Теперь ясна, по крайней мере, его мотивация.

— Я думаю, он будет рад, что ты обратишься именно к нему за помощью, Киоко-чан. Нужно только правильно все объяснить, и если он действительно хочет, чтобы ты была в порядке, то покажет хотя бы как защититься и уклониться в самых простых случаях. Я помогу, если что, его уговорить, мм? Если уж ты действительно переборола свой страх перед драками, то, может, уболтаем твоего братца еще и на спарринг со мной… Кстати, как вообще дошло до такого, что мое милое солнышко хочет применять к кому-то физическую силу? Тебя кто-то обидел?

— Нет-нет, но знаешь… Я поняла, что если меня принуждают говорить с человеком, с которым я не хочу говорить… не так уж и плохо будет знать, как защитить себя, не так ли?

У нее был грустный, серьезный взгляд, и вместо школьного разговора с Айко, о котором я сделала вид, что не догадалась, я прекрасно понимала, что она имеет ввиду в принципе любые случаи, когда тебя зажимают и не дают пройти. Принуждают к чему-либо.

— Прорвемся, Киоко-чан, — весело скалюсь, приобнимая подругу. Хрупкая, тоненькая — ее действительно хочется защитить.

* * *

Итак, наши взаимоотношения стали напоминать какой-то странный запутанный клубок. Тсунаеши называл друзьями меня и Такеши, а по утрам бегал, как я однажды узнала, с Рёхеем. Рёхей все-таки подрался со мной, сначала жалея силу, а потом уже нет, и к своему стыду победил. Это было воистину классно! Пусть он и поддавался, но просто столкнуться с человеком, который использует совсем иные приемы и стиль — нереально круто! Не удивительно, что я в итоге сдалась, поняв, что мне его банально не достать на такой скорости, а бить меня Сасагава все никак не начнет, только показывая удар, но сдерживаясь. Если он смог заинтересовать Хибари — естественно, что он может размазать меня по рингу, если будет драться в полную силу.

К слову про Кёю — неожиданно он оказался чересчур свободен в распоряжении своим временем. О том, что мой друг стал нещадно прогуливать занятия, я узнала случайно, из оговорки того же Рёхея, который жаловался на свою успеваемость и прекрасные результаты Хибари, даже не посещающего занятия.

Это мне не понравилось, но сделать было, собственно, ничего нельзя. А вот Сасагава присоединился к нашему клубу " Хана-Тсуна-Такеши: помоги отстающим», причем вместе со своей сестрой.

Про помощь отстающим и своеобразный клуб я уже даже не шучу. С тех пор, как я ввязалась в это, а Тсунаеши решил, что я его друг тоже, мы так и не прекратили собираться у Савады дома.

Обычно это происходило на выходных или в свободные от тренировок — моих и Такеши — дни, причем мать Савады каждый раз приносила наверх какие-то вкусности и демонстрировала просто максимум гостеприимства, стоило нам появиться на пороге. Казалось, завались мы в четыре часа утра, она все так же радушно спросила бы, хотим ли мы кушать, а затем, напевая что-то себе под нос, вернулась бы к домашним делам, абсолютно не смущая гостей своим присутствием.

Правда, Тсунаеши был совсем иного мнения. Каждый раз он стремился как-то прогнать ее, ужасно смущаясь, особенно когда она вставляла какой-то комментарий в наши диалоги. Совсем безобидный, но иногда сильно смущающий Саваду, который тут же начинал кричать и махать руками. Это продолжалось до тех пор, пока мы с Такеши не зажали его на пару и не поговорили на тему уважения к родителям. Не знаю, как Такеши держался все то время, которое они общались, но мне лично было неприятно видеть, как «милый Тсу-кун» ни капли не помогает Нане-сан и так по-детски старается ограничить ее общение со своими друзьями. Непонятно, кого и зачем стесняется. Его мать — святая женщина.

В общем, из комнаты мы постепенно стали переходить в зал, иногда Тсунаеши, а иногда я, помогали Нане-сан по мелочи с посудой, все же, у нее был талант готовить блюда, от которых невозможно отказаться.

Такеши однажды прибил ей полку. Просто взял и прибил, когда Тсунаеши нечаянно ее сломал, даже не спрашивайте, как умудрился.

Хотя с полкой случилось забавно: Нана-сан хотела вызвать ремонтников сначала, но я настояла на том, что мы и сами справимся, зачем тратиться? Оказалось, что полки тут никто прибивать не умеет, кроме меня, но мне никто не поверил, да и это смущало мальчишек. В общем, я на пальцах объяснила Такеши, куда бить и как наклонить гвоздик, пока Тсунаеши отыскал в собственном доме все необходимое.

С появлением в нашей компании Киоко и Рёхея сборы стали проходить еще веселее. Будучи мозгом компании, я активно помогала всем подряд с учебой, в остальное время лениво созерцая небольшой балаган и, так уж случилось, активно кося от помощи по дому, которой так же активно, только в обратную сторону, занималась Киоко. Родители Сасагав так же часто работали, как и мои, так что слушая маленькие кулинарные хитрости Наны-сан и секреты хозяйства, она была явно счастлива.

* * *

Уж не знаю, кому пришла в голову эта идея, не то Киоко, не то Такеши, но на летних каникулах мы всей толпой выбрались в парк развлечений. Причем, исходя из убеждения «больше народу — больше веселья», выбрались реально всей толпой. Нарядные, мы встретились примерно в полдень и опробовали аттракционы, отдохнули, а затем весело гуляли по ярмарке до самого вечера.

Не то, чтобы нас набралось так уж много, скорее это была причина без смущения собраться уже утвердившейся, но еще не совсем притершейся друг к другу компанией.

Неизменно смеющийся Такеши подмигивал мне, кивая на смущенных Тсунаеши и Киоко, идущих рядом, заодно отвлекая разговорами о тренировках и спорте взбудораженного Рёхея.

Самое необычное заключалось в том, что рядом со мной молчаливо шагал Хибари, не так уж презрительно смотрящий на стадо травоядных.

Ярмарка была под контролем его людей, так что Кёя невозмутимо сказал, что проведет какое-то время со мной — с нами — раз уж ему все равно «по пути».

Не знаю, в какой момент это изменение произошло, что я его не заметила, но Кёя вполне ровно держался в нашей «толпе травоядных», внимательно присматриваясь к собравшимся, исключая, разве что, Киоко. И меня. Но меня он не рассматривал по понятным причинам — наши отношения мало менялись со временем в принципе. Это можно было бы назвать идеальной моделью, если бы не множество неприятных, сложных, тяжелых мелочей, которые мы обоюдно терпели друг в друге.

Одной из таких «мелочей» была абсолютная антипатия Хибари к компаниям более чем из трех человек, которую он постоянно тыкал мне в виде аргумента к любому предложению присоединиться к нам.

Однако зачем-то он закрыл на нее глаза, услышав от меня список присутствующих. Его гордость решила на день подвинуться, позволив хищнику прибиться к толпам. Кошмар, куда катится мир?

Его вообще интересовало, как так вышло, что мы все стали общаться, на что я неопределенно пожимала плечами — стали и стали, какая разница? Да еще в доме Савады — ну так он самый гостеприимный, почему бы и нет?

Уже потом меня саму удивляло такое странное стечение обстоятельств, впрочем, я предпочитала не задумываться о нем, считая, что все дело в том самом поцелуе с Фортуной, о котором мне так понравилось шутить.

А тот день… Это было здорово.

Мы катались на русских горках, которые я едва удержалась, чтобы не назвать американскими, громко крича. Киоко долго смеялась, сойдя с них, как и Такеши, который, казалось, единственный по-настоящему насладился аттракционом. Рёхея — как?! — будто бы укачало, так что он стоял на ногах весьма нетвердо, зачем-то цепляясь за позеленевшего Тсунаеши. А я просто села на ближайшую скамью и пыталась отдышаться, нервно улыбаясь. Нет, мне не было плохо, но сердечко билось быстро и как бы намекало, что оно не готово к подобному.

Хибари смотрел на это почти с умилением, ни капли не испытывающий дискомфорта.

Мы бродили по другим аттракционам, катались на большой юле-качелях, стреляли в тире.

Неожиданно заметив прилавок с сахарной ватой, мы не удержались и все купили себе по одной. Кроме Хибари. Продолжая шагать под уже темнеющим небом и болтать, мы обсуждали цвета ваты и просто то, как ее делают. Киоко и Тсунаеши очаровательно одинаково вымазались в вате, после чего нам пришлось искать фонтанчик, где можно было бы умыть их. Их и Рёхея, который ЭКСТРЕМАЛЬНО попытался съесть все за один раз, заметив, что некоторые уже доедают.

Не знаю, как они умудрялись, но лично мне целый «моток» ваты был явно не по плечу. Так что, нацепив самое хитрое выражение лица, я медленно подошла к Кёе и внимательно уставилась на него, такого невозмутимого.

— Будешь?

— Нет.

Под фоновые крики превративших умывание в купание ребят, я отщипнула кусочек и протянула Хибари, внутренне аж сжавшись от того, насколько нелогично, глупо и смущающе сделала это.

Аккуратно наклонившись, Кёя реально съел вату. Хмыкнув, облизнулся. Я всучила ему палочку с оставшейся и с перекошенным лицом сбежала, нервно хихикнув, к ребятам. Мне бы тоже не помешало умыться — впрочем, получив прямо в лицо брызгами от Такеши, я передумала.

Я уже упоминала про тир? На ярмарке их было несколько: бросание дротиков, стрельба из пневматики, стрельба из лука. Не из спортивного, а из традиционного, то есть фиг попадешь, но можешь повыпендриваться и сделать красивое фото.

Рёхей промазал девять раз из десяти, а лук вовсе чуть не сломал, так что вместо него вызвалась подержать его я, пострелять. Сначала мы хотели с Тсунаеши вдвоем, по очереди, но, послушав инструктаж и поняв, что можно заехать себе тетивой по руке, он слился. Я же — бессмертная, чего уж, — решила выиграть себе приз и стала потихонечку отстреливаться. Стрелы летели в нужную сторону и даже попадали в стенку, но о том, чтобы в нужную мишень — в маленький кружок — это мне даже не светило. Хотя, так и быть, одна нечаянно залетела почти в десяточку.

А еще я все-таки заехала себе тетивой по руке — не так больно, как может быть спортивным луком, но ощутимо. Под причитания Киоко мягко отшучивалась, что все в порядке, однако на оружие взгляды бросала заинтересованные. Было бы неплохо научиться с ним обращаться. Чисто в целях эрудиции.

Мы вернулись к стрельбе из ружья, как к наиболее редкому для нас виду стрельбы. Тсунаеши промазал десять из десяти, неловко улыбнувшись своей «команде поддержки» в виде нас всех. Такеши тем временем выиграл миленького розового зайца, бросая дротики. Зайца, которого после моего кивка отдал засмущавшейся Киоко. Игнорируя то, что обычно мальчишки выбивают призы своим девчонкам, я сама поучаствовала в бросании дротиков, ибо это показалось мне легче, чем стрелять из оружия.

Выбила себе маленький утешительный брелок, но и это было здорово.

С хитрой улыбкой рассматривала его, замечая неожиданное сходство с кое-кем. Уже привязав к телефону, показала Кёе: черный грозно нахмурившийся кот с глазами, которые были очень похожи на глаза Хибари в моих мультяшных комиксах-изображениях. Он смотрел на брелок, я на него, на брелок… Выдав «ето ты!», я громко захохотала, ловко пряча телефон и уклоняясь от неожиданно потянувшегося его перехватить Хибари.

— Ну правда похож, Кёя! — кричала я на бегу, со смехом лавируя между толпы. Сначала смеющиеся с нас, ребята опомнились, заметив, что разворачиваться ни я, ни Хибари не планируем, и понеслись следом.

Мы пробежали почти всю ярмарку, весело хохоча, и остановились на небольшом холме, на который увела нас тропинка. Уже стемнело, так что я решила — будь что будет, но дальше в лес не побегу.

Кёя действительно был похож на хищника или кота. Лениво, будто играя с мышкой, подошел, и просто невозмутимо хмыкнул, обернувшись на запыхавшихся ребят, плетущихся в нашу сторону. Где-то позади с боевым экстремальным кличем бежал замешкавшийся сначала Рехей.

И тогда я неожиданно поймала себя на мысли, что отсюда будет прекрасно виден…

— Салют! — восхищенные крики послышались со стороны стоящих неподалеку зевак.

Хибари что, специально меня сюда загнал? Я ведь еще когда бежала думала, что слишком легко получается от него удрать.

Подошедшие ребята попадали на траву, оставшись прямо на ней: кто лежать, кто сидеть, задрав голову, и замерли, наблюдая за посыпавшимися друг за другом взрывами.

С широкой улыбкой я наблюдала за расцветающими в потемневшем небе разноцветными всполохами, так и не восстановив дыхание. Это было здорово. Мы редко посещали ярмарки с семьей, пусть и часто ходили смотреть салюты в детстве. Я сидела на шее у отца и всегда все прекрасно видела, находясь в толпе, казалось бы, прямо под самым-самым местом взрыва.

Сейчас же я сама опустилась на землю, выпрямив руки, чтобы не упасть на нее спиной, и смотрела… не на салют, но на восхищенные салютом и озарившиеся его яркими красками лица ребят.

— Это было ЭКСТРЕМАЛЬНО красиво!!!

— А-ха-ха, прекрасное место, да?

— Заткнитесь, травоядные.

— Хи-и, Хибари-сан!

— Хана-чан, — среди всего этого балагана ко мне обратилась Киоко, сияя глазами — я так рада, что мы сегодня так весело провели день вместе с ребятами. Мне еще никогда не было так весело!

* * *

— А может, не стоит?

— Киоко! Возьми себя в руки! Или я сама все съем!

— А если он не так меня поймет?

Я раздраженно хлопнула рукой по столу и, оглядев его, обреченно вздохнула. Моя кухня превратилась в филиал кулинарного шоу.

— Киоко. Как он может неправильно тебя понять? Что это дружеский шоколад? Вы друзья. Что это романтический шоколад? Так вы оба нравитесь друг другу, это не поймет только совсем тупица.

— Нет, все не так! — засмущавшись почти до слез, замахала руками подруга под мой тщательно сдерживаемый смех.

— Хочешь я подарю шоколад ему? Или сама съем? — хватаю красивую упаковку и демонстративно тяну за ленточку.

— Ниеет! — она вскакивает из-за стола, пытаясь отобрать несчастную коробочку. Ловко отклоняюсь, поднимая руку так, что она не может дотянуться.

У нас не слишком большая разница в росте, но регулярные занятия спортом все же делают меня чуть покрепче и выше, чем Сасагава.

— Тогда дерзай! Мы выходим к Тсунаеши через полчаса, а нужно еще убраться.

— Ох, точно!

День всех влюбленных, или же день, когда девушки дарят парням шоколад, ведь в Японии все не как у людей.

В этом году подобный праздник по счастливой случайности выпал на выходной, так что школа, которая должна была превратиться в филиал ада — филиал озабоченных и смущенных детей — к счастью, избежала всего этого.

А мы, по забавному стечению обстоятельств, не избежали — договорились собраться у Савады тем самым веселым составом. Даже Кёя обещал заглянуть. Точнее, предположил, что сможет освободиться пораньше, а Рёхей обещал, что проследит за этим. Хибари часто незаметно наблюдал за нами, присоединяясь скорее для каких-то своих познавательных целей, нежели из интереса, но я не могла не заметить, как он тоже иногда улыбается, находясь в атмосфере веселого дурдома.

Несколько раз, я знала, он успел проверить и боевые способности моих друзей-травоядных, удовлетворившись разве что Рёхеем, который был банально неубиваем со своим духом экстрима.

Итак, я просто раздарила всем «дружеский шоколад», пока Киоко сделала одну особую коробочку для Тсунаеши, чего дико стеснялась. Господи, такие милые. Почему мои отношения никогда не были похожи на это? Это же тот самый восхитительный букетно-конфетный период, о котором мечтает любая девчонка! Все эти трепетные нежные переживания и неловкие знаки внимания. Первая любовь это такая прелесть. Особенно когда наблюдаешь за ней со стороны.

* * *

В общем, впереди была средняя школа.