Темноводье (джен)

Солнце медленно ползло по небосводу куда-то на запад, лениво отбывая свою ежедневную смену над нашими головами. Его шаловливые лучи стелились по партам, я с трудом давила зевоту. «Неделя рабства» Реборна, я не заметила сразу, существенно меня вымотала.

«Сегодня вечером зал свободен. Ты придешь?»

Сощурившись, я покосилась на беззвучно дрогнувший телефон. Рью. Мы иногда тренировались вместе, но в последнее время все большую отдачу от меня требовали совсем другие дела.

Я ничего не ответила.

«Младшая группа скучает по тебе и подозревает меня в принесении Ханы-чи в жертву.»

Не сдержав улыбки, тихо хмыкнула. Не удивилась бы, если бы в списке моих ближайших дел благодаря умарекавару было что-нибудь подобное. Либо принести в жертву, либо стать — тут уж как именно ему захочется развлекаться.

«Я занята, но постараюсь заглянуть на общую тренировку как-нибудь. Как твои соревнования?»

Да, я просто перевожу тему.

Семпай все-таки вернулся в спорт в качестве бойца, так что я могла только порадоваться за него. Пусть и беспокоилась. Рью заносчивый и импульсивный, он немного потерял форму — как мне казалось — и в последнее время несколько раз даже проиграл мне на тренировке. Я волновалась, что он снова оступится и прекратит движение вперед.

«Уезжаю через неделю, планирую вернуться с медалью.»

«Удачи, семпай. Я верю в тебя!»

— Курокава! Прочти, пожалуйста, следующий абзац!

Я неосознанно одернула рубашку, садясь ровнее. Сенсей дернулся так же — его внимание было приковано к алой повязке на моем рукаве, но, несмотря на нее, я всегда исправно отвечала на уроках и посещала большую часть занятий, никак не демонстрируя свое превосходство помимо организационных вопросов, а он, несмотря на нее, исправно делал мне замечания.

— Простите, сенсей.

Встав, я какое-то время уверенно читала занудные описания природы, обрадовавшись, что краем глаза следила за текстом. Мысленно поражаясь изощренности писателя и хитрозакрученности предложений, я ощущала что-то странное между лопаток, будто чувство от чужого взгляда.

Текст меня немного раздражал и одновременно восхищал. Напихать как можно больше сложных иероглифов с различными смыслами… Красиво, нечего сказать. Наверняка Кёе понравится. Уверена, он читал это произведение полностью. Классика… в его вкусе.

— Хватит, молодец.

Я села обратно на место, переводя немного сбившееся дыхание. Все же, я не любила делать паузы при чтении вслух, а этот текст будто кричал, что читать его надо с большим выражением.

Назойливое чувство пропало. Возможно, это был Реборн? Он умел концентрировать свое внимание на человеке, так, что взгляд становился физически ощутим. Да-да, всеобщая нянька-мафиози, я знаю, что отвлекаться — плохо.

«Где умарекавару?» — когда учитель отвернулся, я бросила в Саваду записку. Он испуганно дернулся от удара бумажкой, чуть не свалившись со стула, но быстро взял себя в руки и закрутил головой, определяя отправителя. Я махнула рукой. Тсунаеши осторожно развернул смятый листочек и пожал плечами, быстро настрочив ответ, который после его жеста уже и не требовался.

«Как обычно, где-то неподалеку.»

Я устало вздохнула, кивнув. Тсунаеши выглядел обеспокоенно, так что я отрицательно покачала головой. Урок закончился.

— Джудайме! Пойдем сегодня домой вместе?

— Конечно, — Савада улыбнулся подскочившему к нему Хаято, избегающему общества засуетившихся одноклассниц, — все пойдем.

— Ты с нами, Хана-кун? — Ямамото.

— Простите, ребята, я сегодня в Комитет, — улыбнулась им, заметив, как где-то на периферии чуть не опрокинул парту кто-то из одноклассников от упоминании ДК. Забавно.

Многие так и не привыкли к моему статусу. Возможно, дело было в личном знакомстве с Кёей и его хорошем отношении ко мне, но я никогда не видела в Дисциплинарном Комитете чего-то особенно страшного. Мне нравилась дисциплина и порядок, а все, кто их соблюдал, спокойно и счастливо существовали в Намимори. Да, нарушителей карали довольно жестоко, причем, почти на сто процентов уверена, Кёя наверняка скрывал от меня часть информации. Но даже так… наверное, я слишком эгоистична. Так что с гордостью ношу знак отличия такой страшной организации.

Все же, это организация Кёи.

Я распрощалась с ребятами, что направились на выход, но какое-то время прошла вместе с Такеши по пустеющей школе.

— Я сегодня хотел остаться после тренировки подольше, если засидишься долго — заходи, провожу.

Я бросила на него благодарный взгляд, но отрицательно покачала головой. Не знаю, заметил ли кто-нибудь еще охлаждение нашего общения с Хибари, но Такеши однозначно очень чутко реагировал на любые конфликты и непонимания в команде. Настоящий Дождь — я улыбнулась уголками губ.

— Спасибо за предложение, но, думаю, все не настолько плохо, — какие бы между нами ни были конфликты и непонимания, Кёя все равно всегда провожал меня лично.

— Ну, тогда… удачи, — мы разошлись в разные стороны, я махнула ему рукой на прощание.

Путь по второму этажу к кабинету Комитета проделала быстро — невозмутимо прошла мимо склонившихся парней на входе, почти не смутившись. Уже привыкла.

— А вот и-

— Травоядное, не шуми! — рявкнул на меня Кёя с порога.

Парни на входе затравленно дернулись, у одного — я с недоумением обернулась к ним, чтобы понять, что происходит — на виске выступила капелька пота.

— Прости, Кёя, — извинилась на автомате, едва ли ощутив толику вины.

А внутренне просто один огромный вопрос: кто снова довел?

Я осторожно прикрыла дверь и максимально бесшумно прошла к своему месту, удержавшись от того, чтобы не бросить сумку на пол, как иногда неаккуратно делала. Осторожно повесила ее на спинку стула, предварительно достав необходимые учебники, чтобы выложить, и направилась к «своему» шкафчику. Хибари раздраженно прикрыл глаза, застыв мрачным изваянием в своем кресле.

Его раздражало будто бы все: как я шевелюсь, хожу, дышу.

Для справедливости: меня тоже зачастую отвлекала и раздражала чужая возня.

Глубоко вздохнула, уверяя себя, что это — бывает же — обычное поведение Кёи и раньше оно не раздражало меня так сильно. Сейчас тоже следует проявить понимание.

Я распахнула окно пошире, впуская прохладный осенний воздух в кабинет, однако Хибари, любитель сквозняков и крыш, неодобрительно покачал головой. Не дало мне возмутиться его придиркам повторившееся чувство, будто за мной наблюдают. Дернув плечом, будто стряхивая паранойю, прошла к своему месту, захлопнув окно по-хорошему.

Кёя одобрительно кивнул, ничего не объясняя — я медленно кивнула в ответ, принимая к сведению, что он что-то знает.

Работали мы молча и до самого вечера и никаких странностей, вроде, не было, разве что Кёя как-то излишне злобно косился на мой вибрирующий телефон каждый раз, как приходило сообщение. Я старалась не отвлекаться, но все-таки набрала одно сообщение для Такеши, предупредив, чтобы не ждал. Бумаги закончились. В охотку я дописала домашку по математике. И, лениво подперев ладонью щеку, притянула к себе с самого краешка домашку Кёи, глянув на оставшиеся на столе отчеты, которыми занимался лично Глава.

— Что ты делаешь?

— Ничего, — невозмутимо отозвалась, вчитываясь в решение задачи, оставленной в самом конце без решения.

Проверять что-то за Хибари было бессмысленно. Я проверила лишь наличие всего остального, даже не усомнившись в правильности решения. А вот то, что решено не было, дорешала за него, заметив маленький вопросительный знак на полях.

Что-то остается неизменным. Мои преимущества в знании математики. Стащив у него листочек для заметок, я расписала решение, усиленно напрягая извилины, чтобы вспомнить нужную тему. Это было несложно, так как благодаря Кёе я регулярно «изучала» программу старшего класса. Веселые стрелочки и комментарии по типу «эта штука везде повторяется, просто меняй цифры и решай по одной схеме» заполнили листик больше, чем само решение. Я закрыла тетрадь, оставив записочку между страниц.

Кёя часто раздраженно поджимал губы на излишнее обилие пояснений, но я знала, что они действительно важны и лучше записать подробнее, чем не дописать чего-то и потом наблюдать, как его давит гордость спросить еще раз. Все же, он все равно ставил знаки вопроса на полях, раз за разом. Ведь Кёя почти не посещал занятия и все учил сам, я думаю, ни один человек не может полностью самостоятельно все изучать.

Возможно, он бы прибегнул к помощи элитных репетиторов, если бы что-то совсем-совсем не понял, но зачем, если есть вездесущая Хана-чан?

— Травоядное.

— А?

— Подожди меня, — не отвлекаясь от бумаг, выдал. — Не ходи одна.

— Конечно, — пожала плечами, согнув руку в локте и улегшись на нее на стол.

— И повремени со всеми вопросами, которые у тебя есть.

— Что?

Многозначительное молчание мне ответом.

Необычно. Я бросила взгляд на окно, будто подозревая его, неповинное, в том, что стены отрастили уши, и мрачно вздохнула. Если честно, я подозревала, что Кёя все-таки не слишком доволен моим общением с Широ, однако у меня не было ни доказательств, ни опровержений, что дело именно в этом. Только недовольный Кёя.

* * *

На выходной у меня были намечены большие планы.

Вечером субботы я отпросилась у родителей к Кёе и с чистым сердцем ушла перед этим на тренировку, после которой сразу же собиралась направиться к другу, окончательно собравшись с мыслями и решившись все-таки отыскать причины его более странного, чем обычно, поведения. Нормально поговорить в школе или после нее почему-то представлялось невозможным, так что я наивно решила, что уж дома-то у него все точно будет безопасно и можно будет все спокойно обсудить.

— Курокава-семпай, Курокава-семпай! — до серьезного разговора у меня были еще дела.

Вздыхаем и выкидываем из головы все остальные глупости.

— Йо, воины! — я приветливо помахала рукой младшей группе, к окончанию занятий которой как раз подошла.

Поймав налетевшего на меня мальчишку лет семи, которому я когда-то давно вытирала сопли, еще бегая «подручным» своего тренера до ухода к Рью, почувствовала снова чей-то взгляд, но уже привычно отмахнулась от него: определенно, с таким упорством меня нервировать мог только Реборн, после разговора на крыше не проявлявший ко мне никакого внешнего интереса.

Чего он добивался — не пойму.

— Ну что, рассказывайте, чему научились, пока «страшного надзирателя» не было? — ухмыляюсь, дети корчат притворно-испуганные лица и наперебой рассказывают, кто кого ударил и какую дощечку вот-прямо-счазз разобьет.

Хотя, конечно, им это не особенно интересно. Дети есть дети: разговор быстро ушел куда-то в сторону игрушек, мультиков, «а вот мы делали…» и прочего. Я кивала с умным видом, иногда нахваливая юных помощников родителей, исследователей, художников и кем они там еще были.

Большинство, как и моя группа когда-то, проходят не больше года-двух, либо превратят все в безобидное хобби, как, когда-то, планировала и я. Вообще, я удивлена, что не «слилась», все же, я никогда не считала себя раньше особенно спортивной или склонной к физическим занятиям, а тут как-то… втянулась.

К слову, с теми, кто находился в моей возрастной категории, вопреки младшим группам и Рью, я контактировала по минимуму. Сейчас я понимала, в чем дело — вероятно, в пламени — но раньше лишь видела медленно, но верно растущую пропасть между мной и теми, у кого занятия были лишь в разряде «хобби».

Да и с детьми мне было не очень интересно, пока я сама была ребенком. Это сейчас прикольно, когда тебя все уважают и любят, а тогда… как-то не весело было. Вероятно, сказалась моя скрытая любовь к соперничеству: если в школьном коллективе я могла строить из себя паиньку-старосту достаточно легко, просто выбрав относительно отчужденный образ, да и не напрягалась я там особо, заведомо больше зная, то на тренировках я не могла удержаться, считая, что все-таки была в равных условиях со всеми остальными. И мне так же требовалось прилагать усилия, в отличие от школы, где все доставалось вроде как «с одного прочтения».

Ну и выпендривалась.

И-и как-то раз я свалила синяки от Кёи на кого-то из группы…

— Где там Рью прохлаждается, мы задолжали вам показательный бой, а? — поняв, что нужно как-нибудь прекратить шоу «расскажи Хане, что у тебя был кулич больше соседского в песочнице», подмигнула.

— Хана-чи, где же твое уважение! — весь в белом и с черным поясом, семпай помахал мне рукой, оказывается, какое-то время уже подпиравший стенку и свысока наблюдавший за нами. — Думал и не вспомнишь обо мне, — подходя ближе, он приобнял меня в знак приветствия, весело хмыкнув и вызвав у пары девочек лет восьми-девяти кислые улыбки.

— Как же, такого забудешь, — я демонстративно оттолкнула его сделав приглашающий жест.

— Переоденься уж сначала, — фыркнул семпай.

— Угу, секунду.

Кэйкоги, специальная одежда для тренировок боевых искусств и мой выстраданный черно-красный юниорский уже ждали.

* * *

У Кёи было открыто, но самого Хибари не было.

Почему-то так вышло, что я совсем забыла о том, что к нему не просто должен был приехать родственник — а, по логике вещей, еще и остановиться у него. И, вероятно, за все это время он так и не уехал? Вот подстава — я застыла в проходе, скинув один кроссовок и замерев, почувствовав на себе тот самый взгляд, от которого появлялось странное ощущение между лопаток.

Черт.

Влипла.

Уставшая после тренировки, я просто завалилась к Кёе, так как у меня в мозгу оставалась наиболее простая и примитивная мысль: всегда ведь так делала, почему сейчас не сделать, заодно можно попробовать устроить ему сюрприз.

Ну. Что сказать.

Устроила.

Из всех максимально очевидных намеков на то, что в городе кто-то есть я придала значение только одному. Просто совсем-совсем идиотскому.

Открытой двери.

Ками-сама, дай мозгов и памяти.

Зато теперь мне все понятно. И, думаю, следовало все-таки спросить Кёю настойчивее, что происходит — получила бы ответ и сидела на попе ровно, пока неизвестная опасность не уехала бы.

Ха-ах, да я становлюсь эгоцентриком. Почему я сразу решила, что проблема во мне и Широ? Фух, все оказалось проще. Нет никаких проблем.

Наверное.

А ведь Широ тоже говорил про его родственника.

Проблемы, однозначно, есть. Все очень плохо.

Сейчас выйдет какой-нибудь Хибари-сан, и что мне делать? Если это не отец Кёи, который должен меня помнить, все очень плохо. И, вероятно, это не отец Кёи, ведь тогда он бы сказал «отец», а не «родственник»…

. . .

— Успокойся, — мягкий приятный голос раздался откуда-то со спины. Там же дверь?!

Была. Закрытая. Я только что закрыла. Она же не открывалась еще раз.

Подскочив почти на метр от неожиданности, я едва не снесла тумбу, резко разворачиваясь. И никого не увидела.

Благо, я достаточно внимательная, чтобы обратить внимание на какое-то движение внизу. Мальчик. Маленький.

У Кёи дома ребенок.

Меня пробрал нервный смех, но под понимающим и умиротворенным взглядом ребенка он как-то застрял в горле, смешавшись с ранее образовавшимся испуганным комом. Я посмотрела на красную пустышку — как у Реборна — и поняла: не ребенок. Быстро поняла. Восстанавливаю свою сообразительность после феерического фиаско.

В отличие от Реборна, этот мальчик был меньше похож на ребенка.

Например, несмотря на детское тело, голос все-таки остался совсем не детский. Безумно красивый. Похож на голос Кёи. Только вот сам Кёя никогда не говорил настолько умиротворенно и мягко.

— Здравствуйте, — медленно поклонилась, не определив, насколько низко следует, так что почти по пояс.

— Здравствуй, — у него был тихий, приятный смех, и неизвестный мне аркобалено махнул рукой, мол, не стоит поклонов, но зачем-то уважительно поклонился в ответ. — Проходи, — он с улыбкой кивнул на мою наполовину снятую обувь, после чего первый прошел дальше в дом.

— Простите за вторжение, — осторожно поставив кроссовки рядом с какой-то обувью Кёи, немного скомкано буркнула, разом застеснявшись всего.

Даже дурацких радужных носков. Особенно дурацких радужных носков. Кто вообще придумал надевать на серьезные встречи радужные носки?

Я.

— Меня зовут Курокава Хана, — решив, что смелеть так смелеть, прошла следом увереннее, осматриваясь. Ничего не изменилось. — А вас?

— Фонг. И ты зови меня просто Фонг. Ты ведь подруга Кёи?

— Да, — киваю, сопоставляя окончательно все странные мелочи, происходившие со мной. — Это вы наблюдали за мной?

— Ты молодец, — он кивнул, — умеешь замечать направленное внимание.

— Я не слишком хороша в этом, — пожала плечами, честно и самокритично мотнув головой. — Вы ведь не скрывались.

— Да, — не стал отрицать Фонг, ведь в том-то и было дело, что внимание было направленное и ни один хоть капельку «опытный» наблюдатель так прямо смотреть бы не стал. — Ты пришла к нему, чтобы помириться?

— Мы не ссорились, — тут же выдала, не ожидавшая такого откровенного вопроса.

Даже немного растерялась.

Японцы не переходили на личные темы, да и китайцы, наверное, должны быть более тактичны? Фонг носил китайскую одежду, да и имя больше подходило именно Китаю. Хм.

Я не знала, как ему объяснить, что у нас с Кёей происходит, да и не очень хотела. Но это и не требовалось: Фонг снова понимающе улыбнулся. Я почему-то почувствовала себя в каком-то… храме, что ли? Будто мне только что отпустили все, что только можно было отпустить, одной улыбкой.

Фонг был очень… успокаивающим, наверное?

— Кёя всегда был несдержан, я благодарю тебя за терпение и заботу о нем.

— Это Кёя всегда заботится обо мне, — улыбаюсь.

Несмотря на то, что ответы были в стиле вежливого «обмена любезностями» я действительно проникалась некоторой симпатией к этому человеку. Но, напоминая себе, что он «очень влиятельный и опасный родственник», да еще и аркобалено, старалась не расслабляться. Удавалось отвратительно. Фонг был чертовски убедительным в своем спокойствии. Однозначно, это было что-то вроде легкого внушения, но как он его добился?

А еще он был очень похож на Кёю — даже больше, чем на Кёю был похож его отец в моих «детских» воспоминаниях. Было непривычно видеть обычно холодное лицо с такой мягкой улыбкой и столь юным.

Но я не совсем понимала одного. Каждым своим движением Фонг буквально излучал спокойствие. Красная пустышка — цвет Урагана, но разве может Ураган, тем более такой силы, как у аркобалено — по определению крайне сильных — быть таким умиротворенным?

Мы прошли на кухню, Фонг очень ловко управлялся с чайником, чашками, из шкафа достал улун — Кёя его никогда не пил на моей памяти. Где он, кстати? Вероятно, куда-то отошел. Кем ему приходится Фонг, если он аркобалено? Они явно очень близкие родственники, если так похожи. Но ведь не братом же? И не… дедушкой, нет?

Дурацкие возрастные размытые рамки.

Я благодарно взяла аккуратную чашку, которую, на моей памяти, никогда не использовали, когда чай заварился, и не решилась снова что-то сказать. Кёя не любил — и долго привыкал к ним — разговоры во время чаепития или принятия пищи, так что я старалась предугадать возможные реакции его родственника и лишний раз не раздражать его.

— Ты можешь спросить все, что тебя волнует, — неожиданно улыбнулся Фонг, отставив чашку.

— Так заметно? — тоже улыбнулась, постаравшись чуть расслабиться. Вспомнилось предупреждение Кёи повременить с вопросами. Я понимала, что оно совсем не относится к этому разговору, но…

Всегда ли я слушалась Кёю?

Ну, вообще-то… да, я старалась. Бывают вещи, в которых лучше действительно быть послушной и живой, чем упрямой и безрассудной, но… кто знает, живой ли в итоге.

— Нет, — постарался успокоить меня Фонг, — ты уверенно держишься, но глаза слишком любопытны. Кёя скоро придет и я не буду вам мешать, Курокава-чан, но пока — не хочешь ли скрасить ожидание разговором?

— Вы кажетесь очень приятным собеседником, — улыбнулась. — Но я не уверена, что смогу поддержать разговор.

— Не беспокойся об этом.

Я сделала глоток чая, постаравшись не выдать напряжение. На самом деле я была бы только рада поговорить с Фонгом, но требовалось все-таки быть осторожнее. И, действительно, не все вещи стоит знать. По крайней мере, все, что мне нужно, мне расскажет Кёя — я верю — и может оказаться, что Фонг не должен знать о моей осведомленности. Мало ли.

— Я наблюдал за твоим боем с Окадой Рью, — поняв мои метания, сам предложил тему разговора аркобалено. — Ты не замечала, что с твоей техникой в последнее время что-то не так?

— А… Да, раньше у меня лучше получалось контролировать удары. Вы занимались боевыми искусствами?

— Можешь обращаться ко мне на «ты», — Фонг кивнул, отвечая, вероятно, на прошлый вопрос этим кивком. — Однажды я провел тренировочный бой с его дедом. Рью очень похож на своего учителя, не так ли? Талантливый мальчик.

— Возможно, — как я и догадывалась, Фонг был много старше, чем гипотетический «брат» Кёи. Как минимум — точно старше тридцати, как и Реборн. Но это минимум. Они — дети, и они не растут уже долго… От мысли, насколько может оказаться старше Фонг, такой спокойный и со взглядом мудреца, мне поплохело. — Думаю, это из-за стиля. Рью не слишком контролирует свое поведение, но когда он собран — его атаки безупречны.

Фонг одобрительно покивал.

— Твой стиль похож на Кёю, — неожиданно выдал он.

Возможно.

— Я много тренировалась с ним, — уклончиво ответила.

— Вот как, — честно, его лицо на мгновение застыло, и я готова поклясться, что Фонг растерялся. Но почему?

Если задуматься, не удивительно, что моя техника была похожа на стиль боя Кёи. Она ведь была во многом построена именно на подобии движений Хибари.

Рью сражался, используя четко выверенные приемы, у него был определенный тягуче-опасный стиль, унижающий неопытного противника одним своим существованием. Но он был спортсменом с пеленок.

Я же… после редких спаррингов, а не тренировок — когда одна я бегала вокруг него, безответно отрабатывая удары — с Кёей я медленно, но неотвратимо отходила от этого «спортивного» подхода в сторону более резких, почти не осознаваемых выпадов. Это было неправильно, но скорость… возрастала. И я все чаще била, как Кёя. Резко и инстинктивно, выкладываясь до того, как подумаю. Я привыкла, что противники крупнее, и использовала силу инерции, осознавая, что чисто физически оппоненты всегда сильнее меня. Я осознавала бой едва ли в редких передышках, перерывах между действием и следующим сразу за ним еще одним действием.

Единственное отличие было, наверное, в том, что Кёя, возможно, вообще во время боя не думал. И у него был идеальный баланс силы и скорости. И удары — скорее всего из-за опыта — намного четче. И… если я только училась атаковать — зачем-то — всерьез, то он, скорее, учился на мне сдерживаться. Мы поняли это почти сразу, как только он впервые согласился со мной тренироваться.

Когда Кёя тренировался он… Ками-сама, он просто превращал все в избиение, входя во вкус стоило мне ударить его хоть раз в ответ. У него будто включалась какая-то другая передача, его клинило.

Именно поэтому теперь он больше не атаковал в ответ, лишь блокируя и дразня. Не потому, что я была слабой, скорее, наоборот. Чем выше был мой уровень, тем сильнее, я видела, ему хотелось меня прибить и закопать в пыли. Когда дело доходило до боя, а не до детских потасовок, Кёя становился опасен.

— Что-то не так? — Фонг уже довольно долго рассматривал меня, но в ответ только спрятал улыбку за чашкой.

— Скажи мне, тебе нравится тренироваться с ним?

— Да, — абсолютно честно ответила будто бы не поверившему Урагану, после чего…

Хлопнула дверь.

— Кёя вернулся, — Фонг безмятежно улыбнулся.

Звуки, донесшиеся из коридора, стихли почти сразу же. Я непроизвольно втянула голову в плечи. Уверена, он увидел мою обувь.

Три, два… один.

Кёя ворвался на кухню, замерев при виде почти идиллической картины: Фонг, я, улун, красивые чашки.

— Как прошел вечерний обход? — мягко обратился к нему аркобалено, абсолютно не смутившись, а улыбнувшись даже чуть шире.

У меня почти защемило сердце от его взгляда, что-то в нем было такое… наставническое. Фонг будто бы ждал сейчас что-то, проверял его, но уже заранее любил, каким бы не был результат.

Но будто бы заранее был разочарован.

А Кёя… к моему удивлению, Кёя медленно склонил голову, приветствуя Фонга и меня. Аркобалено удивленно замер, бросив мельком на меня взгляд, будто проверяя, так ли я удивлена, как и он. И заулыбался еще шире, хотя, казалось, его лицо почти не менялось. Но он буквально излучал удовлетворение.

Кёя достал третью чашку и молча сел за стол, наливая чай. По пути он захватил из ящика незаметно лежащую в самой его глубине упаковку моти, невозмутимо открыв и кивнув мне.

Я не знала, насколько наше чаепитие можно было назвать традиционным, но Кёя явно выбрал вариант неофициальный, существенно облегчив мне жизнь своими простыми и быстрыми действиями. Если бы сейчас началось подобие чайной церемонии — было бы плохо. Просто потому что я была не совсем уверена, следовало ли мне, как девушке, обслужить их обоих, или что?

— Обход прошел хорошо.

Аркобалено с искренне смущенной улыбкой посмотрел, как я довольно закусываю сладость: мы пили улун без ничего и он, вероятно, не знал о том, что сладости в этом доме лежат не просто так и не на черный день, а для единственного гостя — меня. Мы в последнее время чертовски мало общались с Кёей, так что было действительно трудно догадаться, для чего используются в этом суровом доме сладости.

— Я рад, — он кивнул. — И также я рад, что смог познакомиться с твоим другом, Кёя.

Хибари вскинулся, мазнув по нему каким-то смазанным, непонятным взглядом — в какой-то момент он был будто затравленным, пока Кёя не принял извечно самоуверенное выражение, неожиданно сместившись ближе ко мне и медленно уверенно кивнув, подтверждая слова Фонга.

Было в этом что-то… понятное только этим двоим. Я почувствовала себя немного лишней. И снова вспомнила, как облажалась, вообще решив сюда придти.

— Между вами были некие разногласия, — аркобалено неожиданно продолжил говорить, заставив Кёю напрячься, да и меня занервничать, — но, — Кёя сместился еще чуть в сторону, будто бы готовясь в любую секунду подскочить, и положил руку мне на плечо, будто бы удерживая на месте, — я вижу, что все уже решилось.

— Не было никаких разногласий, — прозвучало как-то угрожающе.

Фонг улыбался очень мягко и так выразительно посмотрел на нас, что… стало неловко. Пальцы на моем плече сжались сильнее.

— Курокава-чан ответила точно так же, — покивал своим мыслям аркобалено, и пальцы на моем плече медленно разжались обратно.

Мы переглянулись. Я чуть нахмурилась, неожиданно подумав, что он, возможно, думал, что я могу пожаловаться Фонгу на него? Или что? Или о чем вообще сейчас речь? Кёя смотрел с неожиданным волнением, я же привычно дернула уголками губ, немного вопросительно склонив голову: и что дальше?

Кёя медленно выдохнул.

— Такое взаимопонимание. Это прекрасно, — теперь Фонг меня немного нервировал.

Помолчали.

Вообще-то он обещал уйти, когда придет Кёя. Но что-то как-то не спешил. Напрягает.

Будет сильно невежливо, если я напомню? Да. Я даже не могу позволить себе гипнотизировать его взглядом «уйди», так как все еще не понимаю, что это за великий человек, которого даже Кёя уважает… вот так.

— Скоро в город прибудет моя ученица. Я бы хотел, чтобы ты позаботился о ней, Кёя, — аркобалено снова нарушил молчание.

Мне показалось, что меня посвятили во что-то очень семейное, будто бы даже признав достойной подобных разговоров?

Ученица — это же здорово? Фонг был моей реакцией доволен. Я бросила взгляд на Кёю. Он нахмурился.

— С чего бы? — Кёя снова немного сжал на моем плече пальцы, предупреждая. Я тут же сменила настрой. Понятно-понятно, ученица — это не здорово, меняем тактику.

Мне показалось, что Фонг не должен одобрить то, как я быстро сменила свое мнение, но он, наоборот, по-особому одобрительно улыбнулся, будто бы обещая мне одним взглядом воздаяние за терпение.

Но Кёе не ответил.

— Ты уже долго наблюдал за Семьей. Что побудило тебя изменить решение за пару дней? — друг продолжил, не дождавшись ответа.

— Я не менял его.

— Маленькое травоядное должно держаться других травоядных. Отдай ее зверьку, как и хотел.

— Хмф, — Фонга, вероятно, забавляли такие аналогии, что он не постеснялся продемонстрировать тихим смешком. — Благодаря тому, что Курокава-чан отвлекла Реборна, я действительно смог понаблюдать за Дечимо, оставшись незамеченным. Теперь мне даже не придется задерживаться здесь, чтобы проследить, как устроится И-Пин.

Воу, воу! Я нечаянно, честно-честно.

— И?

— У тебя прекрасная Семья, — аркобалено снова улыбнулся. У него не болит лицо так часто улыбаться?

И снова тишина. Ничего не объяснил.

Фонг начинал меня все сильнее раздражать. Точнее, меня раздражало его поведение. Когда он говорил со мной до прихода Кёи он был более чутким и понятным, сейчас же он будто специально держит разговор в напряжении. Это из-за Кёи? Но почему?

Кёя вспыльчивый, нетерпеливый, мнительный, с ним же вообще нельзя так. Но почему-то Кёя сидит и внимательно слушает, не думая выказать свое недовольство. Я не думаю, что дело во мне, хотя, возможно, меня все-таки используют с расчетом на то, что он будет сдержаннее при мне. Наивно, ха.

Фонг слишком… интригует этими выразительными паузами.

Стоп. А-а… все так просто. Он играет на любопытстве Кёи. Хибари явно важны его слова, пусть он и не показывает, но если бы все было изначально просто и предсказуемо, Кёя бы не был заинтересован в продолжении разговора и просто ушел…?

— Ты вырос, — неожиданно ответил аркобалено. — Я наблюдал, но не видел этого, — Фонг весьма однозначно посмотрел на руку Кёи на моем плече.

Титаническим усилием я никак не показывала, что что-то не так, хотя пальцы на моем плече внезапно сжались так, что захотелось взвизгнуть или хотя бы вжать голову в плечи.

— Я уверен, ты многому научился с нашей последней встречи. Например, — отеческое одобрение в голосе, — заботиться о ком-то. Поэтому, — он продолжал как ни в чем не бывало, — я думаю, что могу доверить тебе И-Пин. Присмотри за ней.

И почему-то мне отчетливо чудилось, что Кёю банально развели, взяв на слабо такой формулировкой.

После еще одной продолжительной паузы мы завели разговор ни о чем. Кёя ничуть не удивился тому, что я к нему с вещами, пусть и не заметил их сразу, а Фонг весело подкалывал его, мол, не рановато ли ночевать с девушками. И, кажется, от невозмутимого «нет» ему становилось еще веселее, слишком уж понимающий был взгляд. Именно понимающий, а не ехидный «псевдо-понимающий», с каким обычно подмигивают парочкам взрослые. С молчаливого одобрения Кёи, который, кажется, просто начал наслаждаться происходящим, я немного рассказала Фонгу о том, как мы вообще существуем в маленьком провинциальном Намимори. Что я тоже состою в Комитете, потому что я хочу быть поближе к другу и помогать ему, сколько я хожу в секцию, как Кёя тренировал меня перед турниром и я практически поселилась у него. Я не упоминала выстрел на самом турнире, но, Фонг, улыбнувшись, сам сказал об этом.

— Какой у тебя тип Пламени, Курокава-чан?

— У нее Гроза, — когда я сбилась, ответил за меня Кёя, заодно показав, что на эту тему тоже можно говорить. Что ж, Фонг явно был «доверенным» лицом.

— Вот как… Тогда это все проясняет. Гроза, — аркобалено задумчиво меня рассматривал.

Это был очень познавательный разговор. И, думаю, не очень приятный для Кёи. Фонг снова спрашивал на счет тренировок, уточняя, как мы тренировались до того, как Кёя стал моим «тренером» и перестал атаковать сам. Для друга это явно была больная тема, однако он честно отвечал, что «как и раньше». Как же было раньше и с кем я не знала, однако Фонга ответ удовлетворил. И он предположил, что Кёя сможет тренироваться со мной полноценно в и дальнейшем, вызвав полнейший шок на лицах у нас обоих.

Свойство Грозы — усиление. Умение ощущать свое Пламя — базовое, так что, даже если у меня очень плохо с резервом, в чем Фонг, почему-то, сомневался, если я смогу научиться чувствовать Пламя и развить управление им, я смогу выдерживать намного больше, чем без него.

Также он предположил, что именно из-за того, что Гроза стала наиболее активна, изменилась и моя техника, так как, оказывается, помимо быстрых ударов я стала намного больше принимать на блок. Раньше я действительно быстрее уставала от постоянных уклонений, да и блоки были слабее, но я думала, что это просто… пришло с опытом после марафона тренировок с Кёей. Ан-нет, оказывается, так просто ничего не тренируется и это просто небольшие читы.

И он одобрил мою тактику, пусть и не одобрял стиль боя Кёи. Так как, чисто гипотетически, после того, как я научусь укрепляться, я смогу и ускоряться, но это уже другой способ и другой вид владения Пламенем. Использовать инерцию в моем случае действительно неплохой вариант, так как силы мне Гроза подкинуть не сможет.

В идеале мне представился эдакий неубиваемый мячик, который можно футболить в разные стороны. Силы нет, а крепкий.

Это, конечно, не слишком гордо звучит, но даже в такой форме остается только мечтами.

А вообще, Фонг оказался поразительно сведущ в любого рода боевых искусствах и почти с одного взгляда определял… все, что только можно определить. Я восхитилась этому и осмелилась похвалить его опыт, а оказалось, что он знает более ста боевых стилей.

Я вообще даже пятьдесят названий вряд ли назову.

Думаю, Фонг чудовище.

Впрочем, как и Реборн.

А некая И-Пин прибыла на следующее утро. И она тоже была тем еще чудовищем. Хотя бы потому, что прибыла в четыре утра, и я выскочила встречать ее в пижаме. Впрочем, Кёя тоже вышел в пижаме. Очень милая черная пижамка. Чувствую себя рядом с ним в своей огромной футболке и шортах каким-то быдлом. Фонг же будто вообще не спал — либо очень быстро переоделся. Ни один вариант меня даже не удивит.

— Это моя ученица, — Фонг улыбнулся, представив тут же низко поклонившуюся девочку с высокой косичкой.

Я поджала губы, переглянувшись с Кёей, который безразлично внимал моему немому недовольству. Пятилетняя девочка с небольшим чемоданом вызывала во мне такие противоречивые чувства, что хотелось… не знаю, что хотелось.

Да, Фонг говорил, что его ученица должна быть самостоятельной, и поэтому он отправил ее в одиночку добираться до Намимори, выдав какое-то особое задание, но почему нельзя было сказать, что его ученице пять? Как, скажите мне, как ребенок может быть самостоятельным в пять?

— И-Пин, это Хибари Кёя, — тем временем, представлял нас Фонг, указав на Кёю рукой.

— А это Курокава Хана, — перебив его, указал на меня рукой Кёя.

— Привет, И-Пин, — мне показывать было не на кого, так что я приветливо помахала девочке рукой, присев на корточки и стараясь выглядеть не сильно удивленной и не сильной сонной. Все же, четыре, мать его, утра.

Резинка медленно сползала с моих волос, забранных в низкий слабый хвостик. Остальные не двигались.

И-Пин, какое-то время смотря будто бы сквозь меня, странно щурясь, быстро залопотала что-то на китайском.

— Ано… м-м… — я переглянулась с нахмурившимся Кёей. Девочка, проследив за моим взглядом, как-то странно и восторженно уставилась на него, после чего, видимо, поняв, что ее никто не понимает, смутилась, и…

— И-Пин, — мягко одернул уже начавшую странно розоветь ученицу Фонг, положив ей ладонь на плечо, — что я тебе говорил?

Она снова что-то залопотала, в этот раз более тихо, продолжая украдкой поглядывать на Кёю. Я заметила, как друг сначала напрягся, а потом… дрогнул? Будто… от… смеха?

Кёя-то китайский, видимо, знал.

Осторожно опустившись на одно колено рядом с девочкой — и рядом со мной — Кёя тихо обратился к ней как раз на китайском. Я понимала речь через слово, и то в силу некоторой отдаленной схожести некоторых фраз и эрудиции, так что ощущала себя несколько… отсталой.

Кёя переговорил с ней, обведя рукой дом и вроде как решив побыть гостеприимным хозяином. Он вообще умел быть милашкой, особенно если это требовалось на непродолжительный срок, вроде одного разговора. Он так моих родителей очаровал.

И-Пин понятливо кивала, Кёя же перевел взгляд на меня, показав рукой для наглядности и еще раз представив. И-Пин сначала замерла, вытаращившись на меня, и выглядела неожиданно расстроенной, причем я все еще не понимала, в чем дело, но под конец фразы буквально расцвела, даже облегченно выдохнув…

— И-Пин! — уже строже одернул ее Фонг, видимо, каким-то особым способом — или просто своим присутствием — успокаивая, пока Кёя тихо пересказал мне суть их разговора, о которой я и так догадывалась.

— Погоди, мне не показалось, что если переводить… Ты представил меня, как…

— Анэ-сан! — забавно подпрыгнув, приблизилась ко мне девочка, низко склонившись… и снова что-то заговорила на китайском.

Я глубоко вздохнула.

Кёя дернулся, тут же уставившись на меня, абсолютно не зная, как я отреагирую. Он был так удивительно растерян, что я не удержалась от улыбки, медленно кивнув — ничего страшного.

Девочка настороженно застыла, испугавшись, что ошиблась. Не понимая такой реакции, она смутилась, опустив голову так, что высокая косичка забавно кочнулась.

— Shì de, ты можешь звать меня старшей сестрой, если хочешь, И-Пин, — на всякий случай произнеся «да» на китайском, хоть на что-то меня хватало, я ободряюще улыбнулась ей, осторожно потрепав по голове.

Кёя, вероятно, сказал ей, что я не понимаю китайский.

Так что она перевела, как смогла, свое обращение. И Кёя даже не подумал, вероятно, что за обращение она использует, пусть оно и звучало. И даже я его поняла. Потому что мне, в отличие от них, оно резало слух сильнее.

Дело в том, что в Китае вполне нормально обратиться даже к незнакомой девушке, даже просто на улице «старшая сестра», «jiejie». В этом не было ничего такого. В Китае этому придавали меньше значения, чем в Японии, а в Японии, в свою очередь, все равно намного меньше, чем в России, где из «родственного» использовалось разве что… что-то вроде «брат» между товарищами. Остатки русского менталитета заставляли мое сердце умиленно трепетать, когда я слышала такое.

И поэтому я всегда обращала на это внимание.

Кёя тоже серьезно относился к подобному. Тем более после моих «семейных» заявлений. Но, что логично, он вряд ли всерьез думал о менталитете разных стран.

И-Пин смущенно заулыбалась и протянула мне маленькую ладошку.

И крайне однозначно посматривала на Кёю, ища его одобрения.

Я пожала ей руку, после чего поднялась на ноги, отряхнув колено. Кёя медленно кивнул, так же вставая и усиленно делая вид, что ничего не произошло. Да, в принципе, и не произошло… наверное?

В целом было… весело…?

Я старательно сдерживала смех, когда поняла, что меня, несмотря на в целом вроде как симпатию, «немного» записали в соперницы. И-Пин бросала на меня ревнивые взгляды. И, думаю, она прекрасно понимала — намного лучше, видимо, чем Кёя — почему и зачем назвала меня именно так.

Потому что несмотря на наличие аналога «старший брат», звать Кёю иначе, чем «Кё-сан», девочка отказывалась, тут же выучив базовые обращения к нам. Прицепившееся ко мне «анэ-сан» так и осталось. И это было очень хитро — сразу разграничить, кто тут сестренка, а кто будет кадрить Хибари.

Прости Господи, пятилетние дети так коварны. Я и забыла, что они так коварны, пусть Ламбо тоже мог иногда отколоть что-то подобное.

Его, правда, «первая любовь» пока пронесла. Уже страшно.

Однако, И-Пин на самом деле оказалась очень скромной и милой девочкой. В итоге она была так увлечена знакомством с нами, что забыла про какое-то свое «задание» до самого вечера. Я же была увлечена тем, что помогала ей раскладывать вещи и объясняла всякие мелочи, иногда пользуясь банальными услугами онлайн-переводчика. Все же, пусть ее и воспитывал Фонг, а ответственность перешла к Кёе, девушкой тут была я и, думаю, ей комфортнее послушать подобное от девушки, чем от мальчика, который уже успел «понравиться».

Со стороны Фонга было несколько нелогично скидывать маленькую девочку на парня-подростка, какими бы самостоятельными они ни были оба.

Я, сказать по правде, была так увлечена, что временно отложила психоз на тему «ей всего пять лет». И не зря. Потому что в итоге у меня был двойной психоз: ей не просто «всего пять лет», ей «всего пять, а она уже чертов киллер».

От такого заявления даже Кёя немного… побледнел.

— Может, мы не так поняли? — пока И-Пин не слышала, все еще будучи в комнате, выгнула я бровь, а друг просто глубоко вздохнул. Медленно. Он-то знал, что мы все правильно поняли.

Просто…

Одна нецензурщина.

Я, если честно, никогда не задумывалась о том, что Ламбо тоже киллер. Да и он только называл себя киллером, в то время как на самом деле был всего-лишь хвастливым мальчишкой, которому дали ослабленное забавно-розовое оружие и временной артефакт. Кстати, не совсем понятно, как и зачем именно ему, но уже не суть.

Суть в том, что И-Пин была именно киллером. У нее даже было имя в преступном мире и она действительно могла брать, пусть и с помощью учителя, какие-нибудь заказы.

В пять лет.

У меня в голове что-то словно щелкнуло и я не знаю, что сделала бы… да и не узнаю.

Кёя просто заткнул мне рот ладонью до того, как я сделала — сказала бы Фонгу — что-нибудь непоправимое, и какое-то время держал, не давая высказать все, что я думаю об этих ублюдочных мафиози, которые не могут не втягивать в это совсем маленьких и еще ничего не понимающих детей, потому что это не нормально. Потому что это просто, вашу мать, не норма. Даже если они выглядят, как дети, это не дает им право трогать настоящих детей.

Он, конечно, не зря это сделал. И он, конечно, был намного больше осведомлен, чем я — как минимум о Фонге и о том, какой он человек. В том, что И-Пин была киллером, не было вины самого Фонга — он только обучил ее, уже брошенную на произвол судьбы сироту каких-то других мафиози, видимо, Триады, не известно, какую судьбу уготовивших для девочки. По сути, он дал ей защиту и покровительство, научив одному из своих стилей как «лаоши» — учитель. Мне стало понятно, почему Фонг наблюдал за моей злостью с пониманием и даже с печалью. И… наверное, он действительно выбрал правильную тактику, решив отдать ее нам, раз она уже оказалась втянута в мафиозное дерьмо.

Так у И-Пин будет хотя бы подобие детства и возможность успеть вырасти среди таких же «почти детей». Стать за это частью семьи Дечимо Вонголы — скорее, даже не цена, а престижный бонус.

К слову, про детство.

С умными лицами покивав, когда она только приехала, сначала мы решили, что примерно поняли, что нужно делать с маленьким ребенком. Полагаю, аркобалено действительно находил что-то забавное в том, чтобы оставить маленькую девочку на попечение двух подростков. И И-Пин, конечно, и правда оказалась очень самостоятельной. И, в принципе, не требовала присмотра… Но она оставалась ребенком. Я, конечно, все-таки допустила мысль, что, имея в наставниках аркобалено, она может оказаться более развитой, чем ровесники, и должна уметь позаботиться о себе.

Однако к вечеру я поняла, что развитая здесь, кажется, только я.

Фонг под сомнением.

О детях заботиться можно, конечно, и в нашем возрасте, мы вообще уже самостоятельные с Кёей. Но явно не с нашим образом жизни. По крайней мере, если я тут не поселюсь, один Хибари не вывезет заботу о маленькой девочке. Просто потому что ее нужно кормить больше, чем ужином, а он питается вне дома и, если подумать, у него просто не будет времени столько готовить. Уже то, что нам пришлось ломать голову, чем ее кормить сегодня, было той еще морокой. Каждый день следить за тем, чтобы ребенок питался правильно… будучи школьником?

И-Пин было решено все-таки отдавать Нане и потом забирать. Или не всегда забирать. Если согласится. Фонг капитулировал и будто бы ему вообще было не интересно. Ни за что не поверю, но что-то было в его действиях схожее с Реборном. Контролировать, чтобы уметь подстраховать, но не вмешиваться и создавать видимость полной самостоятельности.

Уже когда я уходила домой, у нас случился воистину «родительский» спор на тему воспитания ребенка.

— Нет, — уже в который раз повторила я, сложим руки на груди.

— Да, — раздраженно ответил Кёя, тоже сложив руки на груди и смотря прямо на меня.

— Ни за что, — я сделала шаг вперед, мрачно прожигая его взглядом.

— Травоядное, угомонись, — уже почти прорычал Хибари, тоже подаваясь вперед, так, что мы почти столкнулись носами. Столкнулись бы, если бы были одного роста.

— Только через мой труп.

— Травоядное, нужен не твой труп, так что угомонись.

— Хорошо. Никаких трупов вообще!

— Не лезь не в свое дело.

— Не лишай ребенка детства!

— Это ее выбор.

— Хочешь сказать, ты…

Фонг, не выдержав, тихо рассмеялся, не дав мне сказать непоправимое и вспомнить то, что не стоило бы вспоминать. Мы с Кёей оба это поняли, синхронно сделав шаг назад и отступив друг от друга с немного потерянными лицами.

Дело было в том, что Кёя планировал оставить И-Пин ее нынешнее задание, просто отказавшись способствовать получению новых. Я же, игнорируя то, что «заказы не возвращают», требовала отобрать у ребенка задание и уже сейчас оградить от всей этой грязи противной. Фонг, который выдал ей заказ, явно знал больше нас обоих, но предпочитал молчать. Полагаю, он был на стороне Кёи, раз вообще решил дать ей эту чертову бумажку?

— Уверен, вы сможете позаботиться об И-Пин, — аркобалено уверенно улыбнулся.

Только было совсем не смешно и не мило.

Я не понимала.

— Если она не будет лезть не в свое дело.

— Если Кёя поймет, что она ребенок, — да он сам сейчас как ребенок… и я не лучше.

Что поразительно, я выиграла этот спор. Позвав И-Пин, мы дружно объявили ей, что киллер с техникой кулака Гьёза выходит на каникулы. Сначала она не поняла, а потом робко и действительно счастливо заулыбалась.

Это была победа.

Фонг, подмигнув, когда провожал меня — он планировал незаметно уйти сразу после этого, так что вызвался прогуляться со мной, пока Кёя обживается с И-Пин — попросил меня не говорить этим двоим…

Что задание…

Было не настоящим.

Тьфу.

— Просто поверь, что так нужно, — он улыбнулся.

Раздражающе.

Снова так уверенно и умиротворенно.

— Хорошо…

* * *

Хорошо.

Казалось тогда мне.

А на следующий день, когда мы отвели И-Пин к Нане с утра, она вместе с Ламбо сбежала в школу, умудрившись подговорить его помочь в уничтожении заказанного человека. Который почему-то должен был быть именно в школе. Чувствуется мне, что данные в этом липовом задании Фонга тоже были липовыми. И явно с наводкой на Десятое поколение.

И-Пин решила, что Тсунаеши очень похож на ее цель. И решила его все-таки устранить. Ничего не объясняя, просто преследуя до самого обеда по углам.

Это не было смешно. И дело было даже не в том, что у девочки оказались проблемы со зрением. Дело было в том, что она была серьезна. И собиралась его по-настоящему атаковать.

Потому что это… не убрать, наверное, так просто из сознания человека? Из сознания ребенка.

Вот она всю жизнь занимается работой киллера. А ведь у нее и жизни-то не было толком.

А вот ей говорят, что теперь «не надо».

А как это — «не надо» — никто объяснить не может. Ведь «анэ-сан» у нее «нормальная», «анэ-сан» не подумала, что что-то пойдет не так и нельзя просто с улыбкой сказать «всё», что вот раз, и больше не надо никакого… физического устранения кого-либо.

И я была действительно горда, когда Кёя тоже понял это. Кёя, который прошел через… некоторое дерьмо и, подхватив девочку на руки, не давая продолжить свой дурацкий устранительный план, отошел на другую сторону крыши, чтобы поговорить с ней. Кёя, который…

Действительно научился заботиться о ком-то…

Был восхитителен.

До слез восхитителен.

И-Пин выбежала на крышу с Ламбо, которого мы, потерявшись в серьезности момента, забыли.

— А кто эта девочка? — тихо спросила меня Киоко под рёв Ламбо, которого, в отличие от И-Пин, Кёя остановил весьма жестко, пусть и без тонфа, а просто небольшим толчком.

От которого ребенок все равно полетел на пол и разревелся, растеряв весь запал и, вероятно, ощутив себя обманутым. Ведь И-Пин то просто взяли на ручки и отвели в сторону. А зачем? А почему? Ламбо-то ничего не объясняли.

А ведь, ластясь ко мне, он не оставлял попыток найти общий язык с — «еще одним рабом Ламбо-сана, просто вредным» — Хибари.

— Это та самая родственница Кёи-куна, о которой вы говорили сегодня утром?

— Не совсем родственница, но да, — успела ответить, после чего…

Поняла неотвратимость бытия.

Летом, когда я перенеслась в будущее и встретила взрослую версию Киоко, она сказала, что «для всех» мое первое перемещение во времени будет после появления «маленькой китайской девочки».

Потому что я вернусь крайне «шокированной» и они посчитают, что это от возможности временных переносов и того, что я испробую их на себе.

Маленькая китайская девочка, вернувшись после разговора с Кёей, и, вероятно, слишком хорошо уяснив «нельзя», как раз ударила своей маленькой ножкой по розовой базуке, которую уже достал неугомонный Ламбо, умудрившийся, как оказалось, по пути «доставания» еще раз упасть.

Черт, я не заметила. Черт, я была слишком шокирована. Черт, я плохая взрослая и плохая нянька.

О чем я думала в этот момент? Что Ламбо, наверное, чертовски обидно и он наверняка растерян. И даже я, долбанный блюститель нравов, проигнорировала его сейчас, отвлеклась на Кёю и И-Пин.

— Ламбо, не-! — Тсунаеши первый понял, что сейчас произойдет.

— Уа-а а-ацта-аньте! — ревел Бовино, ему было вообще уже плевать.

— Анэ-сан! — И-Пин тоже осознала, когда базука Десятилетия, подлетев в воздух, будто бы застыла на миг.

— Камикорос, — появился и Кёя, да только его слова потонули в крике ребят.

И он понял.

— Черт.

Я наблюдала за тем, как глаза Кёи, стоящего слишком далеко, чтобы успеть, расширяются. Как он — он умный — бросает в базуку тонфа, чтобы сбить ее.

Как они достигают цели — наверняка — но уже слишком поздно и я этого не вижу, так как вижу лишь выстрел. А сам Кёя — он слишком далеко, чтобы меня столкнуть.

И рядом только Киоко.

Ее реакция много медленнее. Она просто с ужасом смотрит.

Я не пытаюсь ее оттолкнуть. Наверное, я уже просто слишком смирилась. Это ведь она сказала, что выстрел придется по мне.

Я немного… все-таки, я немного фаталист.

Громыхнуло — под крик Тсунаеши, рёв Ламбо и визг Киоко — и все стихло.

Все потому, что после удара И-Пин уже заряженная базука все-таки выстрелила. Да только не в ту сторону, в которую должна была. И-Пин действительно хорошо отбила ее из рук Ламбо, отводя удар вроде как от всех, но не учла, что Ламбо-то снова перепутал, какой стороной стрелять.

Ведь Ламбо Бовино не был по-настоящему киллером.

Ведь Ламбо Бовино получил лишь один заказ. Столь же шуточный, сколько последний заказ И-Пин. Всего лишь… на Реборна.

Думаю, все уже догадались? Это, казалось, происходило так медленно, но на самом деле за какие-то секунды.

Просто это всегда так, когда в тебя стреляют. Не важно, чем.

Немного страшно.

Выстрел произошел, снаряд розовым дымом разорвался, а я… полетела, так сказать, назад в будущее.

Итак, эпилептически-убийственные радужные круги временной воронки и что-то неясное, что ожидает меня впереди.