Телохранители для Магистра (джен)

В день своего рождения Гарри не мог как следует сосредоточиться на занятиях. Мысль о том, что у него впервые за все годы жизни будет настоящий праздник, не давала ему покоя. Он фантазировал о том, как это будет, и считал минуты, оставшиеся до Представления новых Морд-Сит Магистру Ралу, потому что после этого мероприятия ему было обещано небольшое торжество. И, естественно, все эти мысли привели к его полной неспособности воспринимать новую информацию и абсолютной несобранности на занятиях. Это не могли не отметить учителя юного гриффиндорца, и если Улик с Иганом не собирались входить в его положение и делать какие-то послабления, то волшебник Зорандер вообще превратил весь урок в игру в вопросы и ответы.

У Гарри было столько вопросов, но практически некому их было задать. В отличие от Гермионы с Малфоем, вцепившихся мертвой хваткой в Морд-Сит и в свою наставницу — Никки, он из-за своей застенчивости и привычки плыть по течению вопросов особо не задавал. Да и кому их задавать-то? Улику с Иганом? Так те на любые вопросы не по теме отвечали неизменным «упал — отжался». Нет, кое-что они объясняли, но только самое элементарное, то, без чего их ученики пропали бы в чужом для них мире.

С каждым днем Мальчик-Который-Выжил понимал, что ему нужно уподобиться своим товарищам по несчастью и быть более настойчивым в получении ответов. Вот только где их взять, эти ответы? Спросить Гермиону? Нет уж, увольте, она же девчонка, да к тому же еще и задавака. А к Малфою, с которым Грейнджер периодически обменивалась полученной информацией, он не пойдет чисто из принципа. Оставался только его наставник, но и тот не спешил раскрывать Гарри все тайны мироздания.

И вот сегодня гриффиндорец получил возможность получить ответы на интересующие его вопросы.

— Не стесняйся, дружок, — добродушно улыбнулся ему старый волшебник.

— Я узнал о магии в своем мире совсем недавно и знаю о ней совсем немного, — смущенно начал гриффиндорец, — но я успел заметить, что в нашем мире слова ведьма, колдун, волшебник или чародей являются синонимами, тогда как в Д`Харе, насколько я понял, это не так.

— Ты прав, — удивленно отметил Зедд, доставая из кармана балахона спелое яблоко. — Будешь? — спросил он у парнишки, протягивая ему фрукт.

— Нет, спасибо, сэр, — благовоспитанно отказался Мальчик-Который-Выжил.

— А вот я не удержусь, — подмигнул ему волшебник Зорандер и с явным удовольствием вонзил пожелтевшие, но все еще крепкие зубы в яблоко. — Так вот, мой юный друг, — прожевав, взмахнул он рукой с зажатым в ней основательно покусанным фруктом, — разница определенно есть. Сейчас, конечно, различия между волшебником и чародеем стерлись, а вот еще каких-то три тысячелетия назад разница была существенной.

— Но почему? — недоуменно переспросил Гарри.

— Потому что перестали рождаться боевые чародеи, — пояснил старик. — Мы, волшебники, обладаем только одной стороной дара — магией Приращения.

— Приращения? — зачарованно спросил Мальчик-Который-Выжил.

— Магия Приращения является единственной стороной дара, с которой рождается волшебник, она использует то, что уже существует, увеличивая его количество или мощь или сочетая разные силы и материи, создавая таким образом нечто новое, — с видимым удовольствием начал излагать Зедд. — Впрочем, магия Приращения может быть направлена не только во благо. Можно срастить сломанную кость, а можно превратить страх в страшилище, собрать жар, который есть в воздухе, увеличить его силу и получить волшебный огонь. За последние три тысячелетия мы придумали тысячу и один способ убивать себе подобных и безо всякой магии Ущерба.

— Это какой-то раздел очень черного волшебства? — боязливо уточнил гриффиндорец. — Так значит чародеи — это темные маги?

— Да как тебе сказать, — неопределенно пожал плечами его наставник. — В то время как Магия Приращения изменяет реальность, добавляя в нее магию, Магия Ущерба попросту уничтожает элементы реальности. Такая магия заставляет элементы исчезать, перемещая их в Подземный мир, откуда и возникла. Магия Ущерба противоположна Магии Приращения по сути, как ночь и день. В то же время они связаны между собой. Можно что-то создать в мире, а можно все разрушить. Разрушение может быть вызвано любым типом магии, однако Магия Ущерба может легко разрушить или позволить миновать щиты, поставленные с помощью Магии Приращения. В древние времена все волшебники рождались с двумя сторонами дара одновременно, однако в равной доле овладеть его обеими сторонами могли только боевые чародеи. Такие, как мой внук Ричард.

— Император Рал? — недоверчиво переспросил Гарри. — Но он не показался мне злым.

— Мальчик мой, наличие магии Ущерба не считается тьмой, — укоризненно возразил Зедд. — Важен не цвет силы, а умысел, с которым её используют. Но я отвлекся. Итак, сила боевого чародея исходит из его эмоций и инстинктов, обычно продиктованных необходимостью или злостью. Хотя на практике это скорее система противовесов и удерживаний, — грустно усмехнулся волшебник, но не стал развивать свою мысль. — Боевые чародеи, возможно, являются сильнейшими магами в мире. Они могут сделать все, что угодно, благодаря тому, что обладают и магией Приращения, и магией Ущерба.

— И даже создать целый мир? — скептически спросил Мальчик-Который-Выжил.

— Теоретически, при помощи очень сильного источника магической силы — да, — подтвердил волшебник первого ранга.

— Такого, как шкатулки Одена, — уточнил его ученик. — А что это вообще такое?

— Это воплощенная абсолютная власть, покоряющая волю всех воле одного. Когда магия Одена пробуждается, ее обладатель может заставить любого подчиниться его приказу. По словам Ричарда, именно с помощью шкатулок он смог остановить армию Имперского Ордена. Только не спрашивай у меня, как он это сделал, мой мальчик, — ухмыльнулся Зедд, испаряя яблочный огрызок.

— Не буду, — пообещал гриффиндорец, про себя думая, что он не обещал не спрашивать об этом у Магистра Рала. Вот только нужно будет его еще поймать — в последнее время император с утра до вечера пропадал у Морд-Сит, помогая Каре в обучении послушниц на последнем этапе. — А что насчет ведьм? Здесь тоже стерлась грань?

— Нет, не стерлась, — достав очередное яблоко и опять тщательно обтерев его о балахон, отрицательно качнул головой старик, — и не сотрется никогда. Дар волшебников и колдуний разнится так же, как и мужчины отличаются от женщин. Они используют мир и его составляющие вокруг них, и изменяет их с помощью своего дара. Традиционно волшебники сильнее и обучаются быстрее, чем ведьмы, но бывают и исключения.

— Тогда почему же Малфоя обучает Никки, а не вы, Зедд? — озадачился Гарри. — Что-то я не заметил, чтоб этот слизняк был переодетой девчонкой.

— А вот это, дружочек мой, уже особенности вашего мира, — ткнул длинным пальцем в грудь своего подопечного дед Магистра Рала. — Хотя я бы тоже не отказался понять, почему так вышло, — заговорщически подмигнул ему волшебник Зорандер.

Представив своего врага в платье, подобном тем нарядам, что носила госпожа Смерть, мальчик весело рассмеялся и продолжил донимать своего наставника вопросами. Тот, видимо, уловив направление мыслей своего ученика, тоже развеселился и с удовольствием делился с ним своими знаниями и наблюдениями об окружающем мире.

В перерывах Зедд рассказывал Гарри забавные байки из своей насыщенной приключениями жизни. А поскольку жил старый волшебник долго, и баек у него накопилось немереное количество, то их посиделки затянулись едва ли не до самой церемонии Представления.

Гриффиндорец едва успел ополоснуться и переодеться в сшитую специально для него парадную одежду в цветах дома Ралов. Безуспешно попытавшись причесать свои находящиеся в перманентном беспорядке волосы, юный волшебник скорчил своему отражению в зеркале страшную рожу и выскочил за дверь.

Он настолько зациклился на том, чтобы успеть к началу церемонии, что на автомате едва не пробежал мимо тронного зала. Хорошо хоть, что он возле самого входа чуть не врезался в чинно шагающих едва ли не под ручку Грейнджер и Малфоя, это отрезвило его, а то бы он точно пробежал мимо на радость этим почти спевшимся друг с другом зазнайкам.

Гарри вообще не понимал, что случилось с этими двумя. Самовлюбленный чистокровный сноб вдруг начал вполне себе сносно общаться с девчонкой, которая является воплощением всего того, что он ненавидит и презирает, а всезнайка словно бы забыла все те обидные слова, которыми её раньше награждал Малфой. Одно радует — все предки слизеринского засранца наверняка сейчас переворачиваются в своих уютных гробиках в фамильном склепе белобрысого семейства от того, что их потомок приятельствует с гриффиндорской грязнокровкой. Хотел бы он знать, где и в каком лесу подохло что-то крупное? Или, быть может, совместные занятия магией с одной наставницей так на них влияют?

— Поттер, осторожнее, ты все-таки не в лесу, — презрительно скривился едва не сбитый им Малфой.

— В самом деле, Гарри, ты должен быть более осторожным, — поддержала его Гермиона, рассеянно поправляя воротник алого с золотым шитьем платья.

— А вы не попадайтесь мне на пути, — огрызнулся Мальчик-Который-Выжил.

От очередной словесной перепалки, грозившей в ближайшем будущем перерасти в потасовку между обоими представителями славных фамилий, их удержали возникшие словно бы из ниоткуда Улик с Иганом. Бравые телохранители Магистра Рала схватили своих учеников за уши и втащили в тронный зал. Следом за ними, высоко задрав нос, вошла и Гермиона.

…

Тот, кто проектировал тронный зал Народного Дворца, знал, что делал, расположив возвышение с двумя тронами правителей Д'Хары прямо перед пятью окнами во всю стену. Они были столь величественны и прекрасны в тот момент, что юные путешественники по мирам едва сдержали восхищенные возгласы – сквозь желтое стекло на императора и Мать Исповедницу лился золотистый солнечный свет, и от этого казалось, будто бы от супругов исходит божественное свечение.

Вокруг возвышения стоял кордон из четверых не знакомых ребятам Морд-Сит, и Улик с Иганом, посчитав свою миссию по транспортировке едва не подравшихся мальчишек выполненной, стали за троном своего господина. По обе стороны от возвышения и кордона из элитных телохранительниц расположились военные, из которых трое юных волшебников узнали только командующего внутренней гвардией генерала Мейфферта и его заместителя полковника Кэрнела. Чуть поодаль, не так далеко от Ричарда и Кэлен, но особняком от остальных придворных, расположившихся у стен, стояла делегация от магов империи. Облаченный в скромный без изысков балахон волшебник первого ранга Зеддикус Зул Зорандер, разодетый по последней моде Срединных земель пророк Натан Рал, аббатиса Сестер Света Верна в простом, наглухо закрытом сером платье и как контраст — бывшая Сестра Тьмы Никки в черном, практически не оставляющем простора для воображения наряде.

В обычное время Драко не удержался бы от того, чтобы в мельчайших подробностях рассмотреть и оценить магическую элиту этого мира так, как учил его отец, тем более что среди них были их с Грейнджер и Поттером наставники. Однако сейчас все его мысли крутились вокруг связи между Магистром Ралом и народом Д'Хары. Он никому еще не говорил об этом: сначала не разобрался в том, что происходит, а потом не смог поймать того, кому присягал на верность, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Да и к кому еще можно пойти и рассказать, что подобно Морд-Сит и чистокровным д'харианцам ощущаешь эту связь на своей собственной шкуре?

Наследник Малфоев всегда знает, в какой части Народного Дворца находится император. Может почувствовать странную причастность от слов Посвящения. Он черпает из них силу идти дальше, находит вдохновение изучать и понимать магию в словах древнего договора между семейством Ралов и народом этой страны. Древнего договора, который каким-то невероятным образом стал распространяться и на него.

…

Зазвучали трубы, оркестр заиграл что-то торжественное, двери тронного зала медленно и величественно распахнулись, пропуская Морд-Сит. Первой шла голубоглазая блондинка, с ног до головы затянутая в белую кожу — лидер ордена воительниц Кара, следом за ней шли Бердина и Рикка, а за ними — Нида с Миррой, и только после них, скромно опустив глаза в пол, в колонне по трое следовали выпускницы. Девушки еще не приобрели того непрошибаемого апломба и уверенности в своих силах, присущей их старшим товаркам, и пока выглядели не столь внушительно, но у них было все еще впереди. Старшие Морд-Сит низко поклонились, в то время как младшие опустились на колени. Драко, Гермиона и Гарри, как раз стоявшие напротив первой тройки выпускниц, едва не вскрикнули от возмущения, когда узнали в них своих служанок, прислуживающих им до возвращения Магистра Рала.

Грейс, Ванесса и Бриана, которым совершенно не было дела до душевного состояния своих бывших подопечных, стояли на коленях и с довольными лицами говорили слова Посвящения, а Гермиона со смесью какой-то детской обиды и восхищения смотрела на них. Да уж, пожив в этой стране какое-то время, она понимала, что никто в здравом уме и трезвой памяти не позволил бы им, непонятно откуда взявшимся волшебникам, находиться в Народном Дворце всего лишь под охраной обычных вояк. Но как они играли тихих, пугливых служанок, по ним прямо театр плачет!

Но что это?

Гриффиндорка скосила глаза на Малфоя, словно бы в забытьи шепчущего слова Посвящения.

Она чего-то не знает?

…

Магистр Рал вручал своим верным телохранительницам свой подарок — собственноручно высеченную им прекрасную мраморную статую, изображавшую красивую женщину в одежде Морд-Сит с распущенными волосами. В отличие от своих товарок из плоти и крови, выражение лица её было не жестким и уверенным в себе, а нежным и добрым. По рядам придворных пробежал удивленный шепоток: «Это же Денна — любимица Даркена Рала. Зачем? После всего, что она сделала императору?».

Похоже, они прекрасно знали ту, что послужила моделью для изваяния, и причем не с самой хорошей стороны – не мог не отметить Гарри.

— Она принесла мне много боли при жизни, но она первая из своих сестер, кто проявил ко мне милосердие. А после смерти Денна стала добрым духом и не раз спасала меня и Кэлен, — мягко улыбнулся Магистр Рал и обернулся к жене, встретившей его взгляд нежной улыбкой. — Так пусть же она станет покровительницей своих сестер по эйджилу!

* * *

В то время как в Д'Харе император вручал растроганным едва ли не до слез Морд-Сит изваяние их павшей от его руки подруги, в оставленном не по своей воле юными волшебниками мире магглы и маги праздновали Хэллоуин.

В школе волшебства и чародейства Хогвартс этот праздник праздновали по-своему. Перепуганные студенты жались друг к другу в гостиных своих факультетов, а где-то по пустынным коридорам бродил тролль.

В туалете для девочек рыдала оскорбленная накануне брошенными в запале словами Рона Лаванда Браун. Она не подозревала о нависшей над ней угрозе.

А в гостиной Гриффиндора Невилл вдруг вспомнил об обиженной его другом девочке, но вместо того, чтобы сказать об этом профессорам, решил пробудить совесть младшего из сыновей Уизли и вместе с ним отправиться предупредить Лаванду о тролле.

Этот трусливый и нерешительный мальчик даже и не подозревал, что именно этим поступком обрек себя на полную опасностей и приключений жизнь.