Четвёртая сторона треугольника (гет)

Тонкие облака, похожие на грязно-серые марли, быстро расползались по небу в разные стороны, открывая всё новые оттенки туч. Передо мной торопливо набегали друг на друга мелкие волны, разрезаемые громадиной лайнера. Я наклонилась вперёд, свесившись с перил, насколько могла, и вытянула руку, ощутив на ней мелкую солёную пыль. В этот же миг к моей ноге прикоснулось что-то тёплое и пушистое, отчего я едва не выпала за борт.

— Рыжик, мать твою кошачью!!! Нельзя так пугать!

В сердцах пнув мяукнувшее животное, я села обратно в кресло-качалку. Вообще забавно. Зачем на круизном лайнере кресло-качалка? Дополнительный аттракцион для страдающих морской болезнью?

— Или похмельем, — мрачно ответил мне голос Матвея. Ангел был, как того и следовало ожидать, хмур и сердит на весь мир. С одеждой он явно не заморачивался, надев испачканную ещё вечером футболку и мятые джинсы из чемодана. С мокрых волос капала вода. Выйдя из душа, он даже не удосужился высушить их полотенцем.

— И тебе доброе утро. Хорошо спалось?

— Просто отлично. Почему из-за этих дурацких перил нельзя прыгнуть в море и хорошенько там искупаться? Здесь не душ, а какое-то издевательство.

Я фыркнула и подняла с пола уроненный мной пять минут назад роман Мураками. Книжку я одолжила у Дилана, чтобы создать впечатление умного и образованного человека. Нравилось пока не особо, но я терпела.

— Конечно, это сугубо моё мнение, но, думаю, тебе и Ниагарский водопад не помог бы.

Сев в качалку напротив, Матвей прищурился. Я почувствовала, что он снова лезет в мою голову, и дала лёгкого мысленного щелчка. Парень застонал и закрыл лицо руками. Ещё бы. После вчерашнего, наверное, любой щелчок отдаётся колокольным набатом.

— Личное ментальное пространство, светлый!

— А… да… вспомнил, зачем пришёл. Дай мне сюда свою руку.

— З-з-зачем?

Я растерянно посмотрела на обложку книги. Какой-то абстрактный узор, в котором угадывались хвойные деревья и скалы, ответа не давал.

— Не бойся, не сожгу. Я только слегка коснусь, нужно кое-что проверить. Да что я, враг сам себе, что ли?

Вспомнив предыдущую ночь, я вздрогнула, но всё же протянула ладонь. Матвей и впрямь слегка ткнул в неё пальцем. Ощутив, как и я, точечный укол огненной боли, он подул на палец, будто задувая её, и значительно спокойнее произнёс:

— Ну слава Свету. Давай договоримся, Феста: ты молчишь о том, что было вчера, и мы благополучно всё забываем. Тем более что я, по правде говоря, сам мало что помню…

— Совсем ничего?..

Наверное, это и к лучшему. В противном случае всё «сотрудничество» пошло бы Рыжику под хвост. Вот Матвею хорошо! Он-то проспался, сполз с кровати, дотащился до душа и начал всё с чистого листа. Но подскажите, как забыть мне?

— Отрывки. Ещё из ресторана. Тьфу, зачем я только пил эту гадость… не нравилось же…

— Затем, наверное, и пил, чтобы доказать себе, что самый волевой…

Чтобы прервать последовавшее за этим длительное молчание, пришлось снова открыть Мураками и уткнуться в мелкие буковки. Послушно пробежав глазами пару строк, описывающих городские улицы, по которым шествовал герой, я поняла, что не помню ни куда идёт герой, ни зачем. Пришлось листать назад. Оказалось, я уже с десяток страниц прочитала в таком полубессознательном состоянии, поскольку встреча героя с девушкой в кафе — последнее, что я помнила, — было уже очень давно.

Мда, плохой из меня читатель классики.

— Жуть жуткая. Не хочешь… — начала было я и замерла на полуслове, увидев пустое кресло. Матвей уже снова куда-то испарился. Я понадеялась только, что не в ресторан за «лекарствами». Хотя это было абсолютно не в его духе. Не удивилась бы, если бы он последующий месяц пил одну воду, заедая её аскетически чёрствыми сухарями.

Рыжик вспрыгнул мне на колени и вытянулся, распушив хвост перед моим носом. Попытавшись согнать его, я в который раз уронила книгу, весело подумав, что не судьба мне дочитать роман. Потоптавшись немного, кот уставился на волновавшийся горизонт.

— Там ничего интересного. Плыть ещё добрых пару дней.

«Но ведь тебе надо не во Флориду?» — внезапно пронеслось в голове.

— Допустим. Но прежде чем бросить лайнер, раскрыть крылышки и броситься в неизвестность, надо, наверное, что-то почувствовать? Близость Хаоса, например?

«Тогда попробуй открыть глаза».

От неожиданности я даже встала с кресла, скинув Рыжика. Поморгала. Ничего не изменилось. Да и с чего бы? Что мне — слушать какие-то глюки?

«Вперёд», — услужливо подсказал мне всё тот же внутренний голос. Я подошла к перилам и послушно уставилась вдаль. Сначала мне казалось, что не было ничего особенного. Океан сливался вдали с облаками, образуя сплошную, пугающе глубокую гладь. Глазу уцепиться совершенно не за что, не считая острого плавника какой-то рыбы.

Рыбы?

Как на таком расстоянии я смогла заметить рыбу? Даже если это акула? Да она должна быть метров двадцать в длину, не меньше! А тут рядом ещё один… и ещё… перед моими глазами выстроился настоящий забор из чёрных треугольников. Они ещё и двигались, как зубцы пилы. В разные стороны. Наползали друг на друга, разъезжались и становились всё крупнее и крупнее...

Сердце ёкнуло, в лицо вместе с солёным ветром приветом из детства дохнул смутный страх.

— Рыжик! Оно там! Мы уже близко!

Рыжика не было. На том месте, где он сидел какое-то мгновение назад, расправляла крылья огромная чайка.

«Конечно, близко. Но близко не только вы».

* * *

Усилием воли выбросив из головы неожиданное превращение кот а в птицу-телепата (мало ли в Троемирье странных существ, тем более что и нашли мы его не под забором), я неслась по узкому коридору, отыскивая Матвея. Каюта была заперта, значит, он успел уже куда-то уйти. В ресторане его не было. Однако окидывая взглядом зал, я заметила нечто необычное: все Лишённые бегали от столика к столику, ругались, всплескивали руками. "Да что же это такое происходит, Людвиг, хоть ты скажи!","Я платил!", "Верни, скотина, верни!", "Это подделка, клянусь!", "Ты понимаешь, что такое ДЕСЯТЬ МИНУТ? Да за это время на бирже можно сделать себе целое состояние!.." Моё сознание не всегда успевало переключаться с одного языка на другой, поэтому в голове была полнейшая каша. Крики, визг, грохот. Кто-то, истерично рыдая, кинул в кого-то тарелкой. В память врезалась пробегающая мимо парочка: молодая женщина лет тридцати, напевавшая на бегу песню AC/DC и придерживавшая одной рукой на голове огромный кусок чего-то яркого, липкого, покрытого сахаром, а за ней — ей дочь, подстриженная под мальчика худая девчушка. Она размазывала слёзы по красным щекам и пищала: "Мама, отдай мне мой марципа-а-ан!" Когда они поравнялись со мной, маленький кусочек сладости всё-таки слетел с головы женщины и упал мне под ноги. Недолго думая, я подняла его и съела. Главное, что вкусно, а микробы пускай сами меня боятся.

Я пробежала дальше и оказалась перед бассейном, расположенным в самом центре палубы. Погода была, мягко выражаясь, так себе, поэтому купавшихся было немного. Только двое мужчин и девушка, лет на десять помладше их. Девушка смеялась и била руками по воде. Мужчины — вдвоём — пытались взгромоздиться на надувной матрас, пыхтели и давили на него изо всех сил.

— Чёрт, тяжело идёт!

— А если ногами? — отфыркиваясь, предложил один из них.

— Я тебе что, гимнастка? Или эта... синхронная пловчиха? — огрызнулся второй, и правда, не самой худой комплекции.

Матрас взбрыкнул и вырвался из рук мужчин. Девушка расхохоталась ещё громче, перейдя на взвизгивания и всхлипы.

— Ой, ну силачи, силачи! — повторяла она.

— Держи дуру, уйдёт! — рявкнул полный мужчина, и тогда, к своему недоумению, я увидела, как из-под матраса показалась и забила по воде чья-то тонкая нога с ярко-красными ногтями на пальцах.

— Давай с той стороны!

— Накрывай её, мать твою, как кровать покрывалом! Раз-два...

Мне почудилось, что сквозь смех и деловитую брань я слышу неистовое бульканье захлёбывающейся женщины, которую эти люди методично топили надувным матрасом.

Словно во сне, я медленно прошла мимо. Что случилось? Что обратило лайнер в большую плавучую психушку?

— Феста! Вот ты где! — возникнув неведомо откуда, Матвей схватил меня за рукав и оттащил в сторону. — Кажется, мы уже близко. И Хаос почуял нас. Видишь? Он сводит их с ума!

Я рассеянно кивнула, наблюдая, как палубой выше две девушки, раздетые догола, обливаются красным вином из бутылок, а старик лет семидесяти сидит рядом, облокотившись о перила, и с пустым взглядом пытается задушить себя собственной золотой цепью.

— Это была последняя серия, последнего сезона, мама, понимаешь? Больше не будет НИЧЕГО! Ничего и никогда! Они разбили мне сердце! — послышались рыдания с противоположной стороны. Высунувшись из окна, курносая и облезлая девица лет четырнадцати мотала головой и кричала на пустоту.

Я закрыла глаза и села на пол, ощущая, как зараза безумия подползает к моему сердцу всё ближе и ближе. С каждой новой волной — приступ тошноты. Сейчас она перехлестнёт хрупкую плотину сознания, и мне тоже захочется кинуться в море, отрезать себе палец, разбить все окна... Ядовитым шипением в ушах отдаётся неясный шум. В горле засела противная жаба. Она квакает. Я съела жабу, или она съела меня? Как же гадко сидеть на этом скользком полу, который весь в слизи и чьей-то крови...

Не помня себя, я опёрлась на руки и часто задышала. Хаос испытывает меня? Прекрасно! Попробуем показаться сильнее, чем мы есть на самом деле. Снова открыв глаза, я увидела, как Матвей, стоя на коленях, зачёрпывает пригоршнями воду из бассейна и льёт её себе за шиворот.

— Матвей, ты как? Всё нормально?

— Стараюсь так думать, по крайней мере. Великие Огни, как же жарко... А ну-ка постой...

Вглядевшись в происходящее у противоположного бортика бассейна, Матвей отшвырнул с дороги мешавший ему лежак и бросился к сумасшедшим Лишённым, пытаясь успеть спасти утопающую. Я тупо смотрела на них, обхватив колени. Мне-то было ясно, что он вряд ли успеет.

Вскоре Матвей тоже это понял. Не снижая скорости бега, он на мгновение согнулся и едва не упал в бассейн — с такой силой взметнувшиеся крылья ударили по воздуху. Затем ангел приноровился к полёту и понёсся над самой водой, вытянув окутанные серебряным сиянием руки.

— Ну? А может, всё-таки успеешь? — безразлично пробормотала я под нос, борясь с новыми приступами тошноты.

Заметив разъярённого Матвея, летящего прямо на них, Лишённые в панике бросили матрас и, безумно расхохотавшись, неожиданно ловко нырнули в разные стороны. Женская рука отшвырнула матрас ,и вскоре утопающая подняла голову, выплёвывая воду и крутя в разные стороны головой.

Матвей не врезался в неё только потому, что ему помешали. Я не успела даже заметить, как ему наперерез метнулось нечто очень быстрое и большое, попросту подцепило за футболку, протащило по воздуху и швырнуло на бортик. По инерции Матвей аж несколько раз прокатился по полу, ударился спиной (крыльев за которой уже не было) о пустовавшую барную стойку и только потом вскинул голову, встретившись взглядом с нападавшим. Тем оказался другой ангел — взрослый, лет как минимум трёхсот. Крылья за его спиной были ярко-жёлтого цвета, что делало его похожим на брутальную, мутировавшую в красивого мускулистого блондина канарейку.

Решив, что отсюда слишком плохо видно, я поднялась и осторожно, прячась за лежаками, стала приближаться к ним. Звуки доносились едва-едва, и из разговора Матвея с незнакомцем я услышала только последнее слово: "...вернуться".

Затем незнакомец обернулся, сложил и заставил исчезнуть крылья и пошёл ко мне навстречу. Понимая, что дальше прятаться бесполезно, я выпрямилась.

— Тебе не положено быть здесь, — сказал незнакомец и сложил руки на груди. Я послушно посмотрела на его рубашку и увидела круглую синенькую эмблему какого-то кафе. Мой полунормальный разум представил себе ангела, работающего в общепите, и я хихикнула.

— Понятно, — сурово сказал тот. — С ментальной защитой большие проблемы, да?

Он вытянул ладонь. Я испугалась и едва не отпрянула, но мужчина и не собирался касаться моего лица. Просто повёл ладонью вдоль него, как будто паутину снял, и тут же дышать стало легче. Мысли прояснились. Окружающий мир обрёл привычные краски.

— Спасибо.

— Да уж не за что. Лучшей благодарностью будет твоё возвращение в Россию.

— Чего-о?!

— На крайний случай, если ты так боишься преследования, в Швейцарию, в убежище ангелов. Здесь вам делать нечего. Из-за вас мы вынуждены приводить всё это в порядок, — мужчина обвёл рукой вокруг себя. Тогда я поняла, что он был не один — на каждой палубе стояли по двое-трое ангелов, женщины и мужчины, успокаивавшие обезумевших людей.

— Да мы-то здесь причём?

— При том, — сказал подошёдший Матвей, потирая ушибленную спину, — что целью Хаоса были вовсе не люди, а мы. Треугольник бросает вызов.

— Ну и прекрасно! Я знаю, где пропасть! Плевать на Лишённых, раскрывай крылья и полетели, я укажу путь!

Я даже шагнула назад, намереваясь вызвать крылья, но старший ангел мигом сократил дистанцию и требовательно произнёс:

— Место, демонша. Будь благодарна своему происхождению и дару за то, что мы не убили тебя сразу.

— Но почему... я же... как?! — я путалась в словах от возмущения. — Это и есть то, что я должна сделать!

— Ты просто хочешь вытащить убитого тобой демона.

— Да, хочу, и что? Разве вы там у себя не поощряете благородные порывы, самопожертвование, прочую мишуру?

— Не ради эгоизма! Ты сама не понимаешь, чем Внешнему миру может грозить ваше безрассудство! Временного разрыва больше нет! Потомки синмагов обретают силы! Хаоты готовы перейти грань своего мира в любой момент, а ты думаешь только о собственных кошмарах?!

Отчего-то я подумала, что ругающийся ангел очень забавно дёргает головой, отбрасывая в сторону мешающую ему чёлку. Матвей не принимал ни ту, ни другую сторону. Просто стоял между нами и переводил взгляд, о чём-то сосредоточенно размышляя.

— Прекрасно! Тогда зачем я Свету вообще нужна?

— Чтобы помочь в войне, если она начнётся! Но никак не развязывать её!

— Она уже объявлена, разве нет? — удивилась я. — Ты же сам говоришь, что...

— Ничего не начнётся, пока Межмировая пропасть цела. Поэтому мы и здесь. Люди — да, но наша главная задача — вернуть вас обратно, пока вы не натворили дел.

Ангел схватил Матвея за плечо и вывернул его, заставив того зарычать от боли. Матвей попытался пнуть своего старшего коллегу, но промахнулся.

— А тебя, Леонерий, мы бы вообще отправили обратно в Анжелию. Внешний мир на тебя плохо влияет.

— Не твоё дело! — зло огрызнулся Матвей. Ого, да он перечит старшим по званию? И правда, плохо влияет.

— Не тебе решать, что твоё дело, а что нет. Вызывай крылья, пока нам не пришлось тебя связывать и тащить волоком. Тебе, демонша, лучше подчиниться добровольно.

— А не катиться ли вам к фигам?

Показав неприличный жест, я отбежала назад и, убедившись, что места за спиной предостаточно, раскрыла крылья.

— Ты что де... а...а!!!

Рыжик, не так давно на моих глазах превратившийся в чайку, с пронзительным криком кинулся прямо в лицо мужчине. Тот от неожиданности выпустил Матвея и замахал руками, пытаясь отогнать птицу. Я подбежала к Матвею и заорала:

— Быстрей! Надолго он его не задержит!

— Он — это кто? — растерянно спросил Матвей.

— Рыжик! Да нет времени объяснять! Хватит копаться!

Кое-как послушавшись, мой хранитель повёл плечами и тяжело поднялся в воздух, задевая крыльями лежаки. Разноцветные бумажные зонтики разлетались во все стороны от поднимаемого им ветра. Где-то за бортом лайнера шумело море, тучи над головой свивались в петли и закручивали начинающуюся грозу тёмно-лиловой спиралью. Время было на исходе. Корабль с Лишёнными пусть остаётся на попечении ангелов, нам же здесь делать больше нечего.

Лайнер казался уже размером с монету, когда внизу запылали огненно-золотые вспышки.

— Они там что, сражаются? С Рыжиком? — поражённо спросила я у Матвея, перекрикивая ветер и стараясь удержать равновесие в бушующих воздушных потоках.

— Рыжиком? — переспросил ангел. Он растерянно смотрел на удаляющийся лайнер. Должно быть, начинал сожалеть о своём неподчинении приказу. Здорово! Самое время проводить сеансы самобичевания и отдавать себя на растерзание расплывчатым законам "совести", "чести" и "правильности".

— Это животное уже дважды нам помогло. Это он телепатически подсказал мне, где находится пропасть. Правда, перед этим почему-то превратился в чайку...

— Тоже влияние Хаоса?

— Кто тебе теперь скажет...

* * *

Чем ближе становилась загадочная полоса из чёрных двигающихся зубцов, тем хуже я себя чувствовала. Меня бил озноб, крылья не слушались, а ветер начинал сносить к югу, как будто я была всего лишь выброшенным из окна бумажным пакетом.

Леонерий чувствовал себя заметно лучше, но не знал, чем помочь мне. Не было даже никакой тряпки, чтобы я могла уцепиться за неё, а Матвей буксировал бы меня в нужном направлении. Он предложил свою футболку, но я покачала головой — это была его единственная одежда; а нас, помимо холодного влажного ветра, могло ждать ещё немало неприятностей.

Наконец мы подлетели совсем вплотную и увидели, что на самом деле чёрные зубцы были выстроены в несколько рядов. Крайние поднимались из воды и двигались в сторону, показываясь всё больше до середины своего пути, а затем постепенно снова скрывались в волнах. Временами мне казалось, что в волнах плещутся маслянистые разноцветные пятна. Но я поднимала голову, и точно такие же пятна насмешливо плясали в воздухе, на облаках, на футболке Матвея.

— Ты знаешь, куда дальше? — озабоченно спросил он.

— Не знаю... вниз... между зубцами...

— В ту воронку?

Я посмотрела туда, куда указывал его палец. И вправду, где-то по центру между двумя двигающимися рядами вода уходила вниз, закручиваясь и пенясь по бокам. Воронка, пожалуй, была достаточно большой, чтобы мы смогли пролететь несколько метров. А потом что? Тонуть в море?

— Да отстань, не знаю я, — больным голосом ответила я.

— Только не падай! — воскликнул ангел. — Я тебя, конечно, подхвачу, но сама знаешь!..

Мы приблизились к самой поверхности воды. Как бы слабо я себя ни чувствовала, мои руки начали нервно дрожать, а и без того учащённое дыхание сбилось, заставив меня закашляться.

"Феста! Я прошу тебя!"

— Я здесь, Мик! — крикнула я, отчего-то медля бросаться в воронку вниз головой. Причём это не было чувством самосохранения, поскольку мне уже давно хотелось расслабить крылья и упасть на какой-нибудь зубец.

"Уходи! Быстрее! Пока они не поняли, кто стоит у них на пороге! Не вздумай сунуться! Твой помощник не тот, за кого себя выдаёт!"

— Что... но ведь ты...

— С кем ты разговариваешь?

Голос Матвея привёл меня в чувство. Должно быть, это всё ещё проделки Хаоса. Хаоты имитируют голос своего пленника и пытаются прогнать меня отсюда.

Я представила, как возвращаюсь на лайнер, сдаюсь ангелам, которые отправляют нас к Кате и Диме. Мы по-прежнему живём рядом со своими подопечными, дружим и плавненько, ненавязчиво подправляем по мере возможности их будущее, делая вид, что мы — обычные уроженцы Даймонеса и Анжелии на задании. Никаких больше клятв, интриг, прочей ерунды. Совет и Коллегия вместе со всеми своими планами молча сидят, каждый в своём мирке, я развлекаюсь и ставлю опыты на бедных Лишённых... А ещё Корнел возвращается, и я, наконец-то... может быть...

— Эй! ЭЙ! Ты в порядке?! — кричит Матвей, протягивая готовую подхватить меня в любой момент руку.

Со мной всё будет нормально. А этот чудак поставил на карту всю свою судьбу, даже отказался подчиниться начальству, и всё ради моих легкомысленных прихотей.

"Не тот, за кого себя выдаёт!"

Не рискнёшь — не узнаешь, верно?

Не говоря больше ни слова, ни о чём не думая, чтобы избежать слишком соблазнительных сомнений, я закрыла глаза и, сложив крылья, нырнула в чернеющую между зубцами воронку пропасти.