Дочь Волдеморта (СТАРАЯ РЕДАКЦИЯ!) (гет)

Что задумала эта змея, в чем исходящая от нее опасность?

Мысль о Гарри, первой возникшая в голове Гермионы после предупреждения химерной ламии, уже не казалась столь бесспорной. Мало ли врагов может быть у Темного Лорда, мало ли людей, желающих ему зла?

Да и ему ли?

Гермиона потребовала у волшебного дневника повторить записанное весной откровение.

«Когда вернешься в тот, чуждый тебе мир, будь внимательна и оглядись вокруг. Рядом мелькает опасность. Ядовитая кобра подбирается всё ближе к твоему отцу и вскоре поднимет голову, чтобы ужалить. У нее чужое лицо, и она беспокоит тебя. Ты не можешь понять и всё воспринимаешь неправильно. Отыщи воду, которая смоет всё ненастоящее, и когда пелена иллюзии, маска обмана спадет — кобра покажет свою истинную сущность».

К чему ее видению предупреждать об опасности, грозящей Волдеморту? Возможно, Габриэль подбирается всё ближе к нему, но угрожает как раз Гермионе? И именно ее собирается жалить? Влияние этой девчонки на Темного Лорда более чем велико, коль уж он сносит всё, что она творит.

Эта история с Фредом...

«Ты не можешь понять и всё воспринимаешь неправильно».

Гермиона попыталась вспомнить подслушанный разговор.

А если Габриэль всё еще любит Фреда и решилась что-то сделать с Темным Лордом, чтобы быть со своим возлюбленным?

Да нет, бред. Слишком сложно, слишком напоминает маггловские бразильские сериалы, которые так любит миссис Грэйнджер; слишком глупо и попросту невозможно. В этом безумстве не было бы опасности. Что может влюбленная вейла против ее отца?!

Вейла... Пускай и в третьем колене... Кровь этих уникальных созданий в обеих сестрах Делакур поразительно сильна. «У нее чужое лицо...» Вейлы чаруют своей фальшивой красотой, отуманивают разум. Не это ли подразумевала ламия? Но что за таинственная вода должна смыть красоту мифического существа с лица Габриэль Делакур и чем подобное может помочь разоблачить ее?

Как во всей этой истории замешан Фред, Фред, который весь прошлый год при каждой возможности вел с Гермионой жаркие споры о том, что есть зло, и заставлял порою соглашаться с собой? Может быть, они вступили в заговор против Волдеморта вместе?

Но что же они могут?

Нет, невозможно. Та ненависть, с которой эти двое взирали друг на друга тогда, в октябре, во время случайно подслушанного Гермионой разговора, когда они полагали, что никто не может их видеть — она делала нереальным любой сговор между ними.

А так ли ни при чем здесь старина Гарри?

С Габриэль он знаком; насколько помнилось леди Малфой, в детстве та даже симпатизировала герою магического мира. Он когда-то «спас» ее во время Турнира Трех Волшебников... Нужно найти способ установить наблюдение за непотребной девкой, и тогда всё станет ясно!

Если бы только отыскать этого психа с ее помощью, если бы пленить его и обезвредить, лишить сил; освободить весь магический мир и, главное, Генриетту от этой постоянной опасности!

Но как это сделать? Ведь необходимо скрыть слежку не только от самой Габриэль, но и от Темного Лорда...

Гермиона была уверена в том, что любые ее подозрения, попытайся она высказать их сейчас, не будут восприняты всерьез. Нужны доказательства. Для того чтобы наконец-то избавиться от этой прокля?той девчонки, столько времени действовавшей ей на нервы. Девчонки, которая действительно несет в себе угрозу.

Какую?

Именно это и предстояло выяснить. Пусть даже окажется, что грозящая опасность никак не связанна с Гарри, наследница Темного Лорда всё равно не потеряет время впустую — освободит себя хотя бы от этой бестии...

Гермиона знала, что Габриэль Делакур вращается в ближнем кругу Волдеморта. После ссоры с близкими она поселилась в Лондоне, арендуя целый этаж одного из домов в жилой части Косого переулка.

Габриэль совала свой очаровательный носик во все дела Темного Лорда, но так как Гермиона старалась держаться от подобного подальше, ей мало что было известно в подробностях. Справляться у Люциуса — рассказать всё, с перспективой передачи Волдеморту. Не требовать же от супруга скрывать что-либо от повелителя? Да и это было бы лишь наивно.

Но каким способом может она, всегда столь далекая от любых дел своего отца, начать внезапно выведывать что-то о его приближенных, не привлекая внимания? Как может она, дочь Темного Лорда и леди Малфой, постоянно находящаяся на виду у преданных слуг Волдеморта, установить незаметную слежку за той, кто так часто пребывает с ним рядом?

Вот задача, которую нужно решить в первую очередь.

Гермиона не спала всю ночь. Вчера она так и не навестила Рона — поспешила остаться наедине сама с собой, чтобы всё как следует обдумать. Много часов вертелась с боку на бок в поисках какого-нибудь простого, но гениального решения. И когда наконец нашла его — едва не лишилась рассудка в ожидании рассвета.

Действовать, теперь до умопомешательства хотелось действовать. Получить подтверждение, что отдающий безумием план возможен.

Для этого нужно было оказаться в гимназии, а стрелки заколдованных часов едва сомкнулись на трех.

Боясь разбудить Люциуса, леди Малфой покинула спальню и вскоре уже в возбуждении металась по малой гостиной, окрыленная своей идеей. Она может начать этот план уже завтра, только бы всё оказалось выполнимым!

Охватившее Гермиону возбуждение не удалось победить даже остаткам Снотворного зелья, которые она обнаружила на туалетном столике и проглотила, даже не разбавляя водой.

Сон не пришел. Она всё ворочалась в постели и, едва занялась заря, начала одеваться, а свой утренний кофе потребовала еще до шести часов, переполошив домовых эльфов Оза и Формоза.

За завтраком Гермионе вспомнилось редчайшее в своем роде зелье, магический настой Иродиады, который когда-то бесконечно давно подарил ей на восемнадцатилетие Северус. Это зелье имело свойство исполнять в сознании того, кто его выпьет, все желания и мечты.

Гермиона давным-давно использовала свой подарок — а как бы он пригодился сейчас! На несколько часов успокоиться, уверовав, что план ее увенчается успехом и что все тревоги остались наконец позади.

Но вместо магического настоя перед Гермионой стояли грязные тарелки, полупустая чашка кофе и пепельница, полная окурков.

Она понимала, что гимназия еще спит, и нетерпеливо цокала ногтями по столешнице, гипнотизируя стрелки больших напольных часов и моля небо о том, чтобы Люциус не проснулся до ее отбытия и не заметил этого необъяснимого волнения. Именно поэтому ровно в семь часов она всё же трансгрессировала в холл Даркпаверхауса, рассудив, что лучше дожидаться там, пока появится Тэо — а ей был необходим сейчас именно он.

Едва леди Малфой возникла в трансгрессионом круге, как из привратницкой высунулась всклокоченная голова Рона.

— Гермиона!

Она покорно побежала обниматься.

— Ты что это в такую рань?! — после первой радости удивился приятель. — А вчера и не заглянула вовсе!

— Прости, Рон. Были неожиданные моменты.

— Входи, — посторонился тот. — Будешь чай?

Гермиона послушно проследовала в привратницкую и устроилась на лавке. Рон засуетился, стал собирать на стол.

— Завтракала уже?

— Да.

— Как провела лето?

Убивая время, она рассказала об истории с Оскаром Кляром и о затянувшейся ссоре с дочерью. Причины последней, правда, обрисовала весьма туманно — не хотелось упоминать Наземникуса. Об Элен тоже благоразумно умолчала.

— А ты здесь как? — в свою очередь спросила гостья, подливая в чашку чай, а потом берясь за сигареты.

— Да, ну... — внезапно стушевался Рон. — Потихонечку.

— А скажи-ка мне, часто ли тут появлялась Габриэль Делакур? — не заметила этого странного смущения ведьма, чьи мысли снова обратились к делу.

— Порядочно, — почесал затылок привратник. — Я уезжал, правда, на месяц. А что? Опять она тебе не дает покоя?

Рон, будучи одним из немногих Гермиониных конфидентов последних лет, успел наслушаться о фаворитке Темного Лорда довольно гадостей.

— Не дает, — туманно пробормотала Гермиона, задумчиво глядя на высовывающуюся из-под подушки фотокарточку, изображение с которой проворно юркнуло за край снимка так, что были видны только пышные каштановые кудри. — Приглядись к ней, Ронни. Может, заметишь что странное ненароком.

— Что — странное? — не понял тот.

— Не знаю. Знала бы — стало б куда меньше проблем. С чего ты взял, что она часто тут бывает? — добавила ведьма затем. — Или она появляется обычно в холле?

— Ну, вероятно, она посещает гимназию еще чаще, — согласился Рон. — Но трансгрессионный круг в кабинете директора, думается, бывает частенько заблокирован. Она нередко проходит к нему мимо меня. Бывало время, что и по нескольку раз в неделю.

— Это хорошо, — неопределенно пробормотала Гермиона, что-то прикидывая. — Слушай, Рон, — она поднялась на ноги, — у меня еще несколько дел в гимназии, которые надо успеть сделать до прибытия учеников. Я к тебе загляну еще вечером, ладно?

— Хорошо, — растеряно кивнул привратник. — Удачи.

Распрощавшись с приятелем, леди Малфой поспешила в правое крыло замка, к кабинету Тэо. Но там, как и следовало ожидать, оказалось закрыто. Без особой надежды Гермиона заглянула в учительскую.

В этот ранний час там было не особенно людно. За своим огромным столом восседала профессор Хэап, перебирая вместе с мадам Айвор принесенную той гору учебных пособий по заклинаниям. Многорукий профессор Нуакшот удобрял чем-то цветочные горшки с ползучим гибискусом, стараясь привить цветам какой-то магический фермент. Дэмьен д’Эмлес листал верхний из стопки внушительных томов, высившихся у него на столе.

— Доброе утро, мадам Малфой! — поздоровалась Айда, первой заметившая вошедшую ведьму. — Я тут книги всем левитировала, из нового заказа. Вчера доставили.

— Спасибо. — Гермиона смерила взглядом стопку учебников на своем столе и поприветствовала остальных присутствующих. Затем присела и стала рассматривать корешки.

— Мистер д’Эмлес, а где же ваш брат? — наконец не выдержала ведьма, высовываясь из-за стопки пособий. — Мне бы потолковать с ним надо.

— Да спит еще, я полагаю, — пожал плечами похожий на Мефистофеля профессор нумерологии и кивнул куда-то вниз.

— Тут? В гимназии? — оживилась Гермиона.

— Мы уж неделю как тут, — кивнул Дэмьен. — А вы как провели лето, мадам Малфой? — учтиво продолжил он разговор и неожиданно спросил: — Отыскали водицу, которая смывает магию?

Гермиона вскинулась, чувствуя, как кровь отхлынула у нее от лица, и выпучила глаза. «Оккультная окклюменция», «Золото, добываемое в сознании» и «Прах памяти» с грохотом полетели со стола на пол.

— Грифоновы когти! — всплеснул руками Дэмьен, подскакивая и помогая собрать разлетевшиеся книги. — Не думал, что это так важно. На вас же лица нет!

— Откуда вы знаете о моей воде?! — ошеломленно просипела Гермиона, бросив быстрый взгляд на поднявших головы Айду и Летисию. — Откуда?! — перешла она на свистящий шепот.

— Слышал, как вы перед каникулами со своей записной книжкой разговаривали, — пояснил Дэмьен, несколько опешивший от произведенного эффекта. — Тогда внимания не обратил, а летом случайно наткнулся на «Гибель воров» в одной книжке и вас вспомнил. Знал бы, что это так важно, отослал бы сову. Или вы уж сами отыскали?

— «Гибель воров»? — жадно переспросила Гермиона.

— Это старинный гоблинский обряд заклинания подземных источников, — пояснил Дэмьен. — Способ этот они хранят в строжайшей тайне и применяют в своем деле. Зачаровывают подземные воды в пещерах банков «Гринготтс», а при надобности запускают водопады-ловушки. Такие воды смывают любые чары и всякую магическую маскировку. Чем не водица, смывающая любую магию? Вот и вспомнил вас, как прочитал.

Гермиона потрясенно молчала.

— Мадам Малфой? — с беспокойством позвал профессор нумерологии и подал ей со своего стола стакан воды.

— Да? Спасибо вам, Дэмьен! — очнулась Гермиона, отмахиваясь от питья. — Спасибо огромное! Это именно то, что нужно! И, о, как вы кстати об этом вспомнили!

— Такую водицу не так-то просто достать, — заметил д’Эмлес. — Гоблин волшебнику ее ни за что не продаст, а кроме этих тварей сей колдовской ритуал никто не ведает.

— Ничего, главное знать, что ищешь! — Гермиона вскочила на ноги. — Спасибо еще раз! Вы и не представляете, как мне помогли! Простите, пожалуйста...

И она поспешно выбежала из учительской, едва не сбив с ног Мелькиадеса вместе с его гибискусом.

После такого внезапного открытия, показавшегося сейчас настоящим знаком свыше, Гермиона не могла усидеть на месте — и со всех ног побежала в подземелья гимназии, будить Тэо. На ходу размышляя о том, где раздобыть зачарованную водицу.

У нужной двери в коридоре воздух оказался гуще, будто в нем повис туман. Гермиона нетерпеливо постучала.

— Входи! — раздалось через полминуты, когда она уже готова была разбить костяшки пальцев о дерево. Замок щелкнул, а дверь гостеприимно распахнулась.

Гермиона шагнула в темную спальню, и, будто приветственный салют, с кровати взметнулся фонтан искр, разнесшейся по комнате, зажигая многочисленные свечи.

Заспанный и взъерошенный Тэо потянулся, садясь на постели, и бросил быстрый взгляд на часы, которые стояли на прикроватном столике рядом со стеклянным шаром, отражающим кусочек коридора снаружи комнаты.

— Привет. Извини! — возбужденно затараторила Гермиона.

— Да что уж, — хмыкнул волшебник и махнул рукой в сторону двери, которая тут же захлопнулась. — Располагайся, — кивнул он на край своей кровати и взял с тумбочки самодельные папиросы в пурпурной бумаге.

— Прости, что я так вот врываюсь, — воодушевленно начала Гермиона, опускаясь на постель. — У меня к тебе грандиозное дело!

— Да понял я, что не соскучилась, — хмыкнул Тэо, прикуривая самокрутку, — соскучилась бы, ночью б пришла.

Гермиона засмеялась.

— Не сердись. — Она скинула туфли и поджала под себя ноги.

— И в мыслях не было. — Тэо подался вперед и за руку притянул женщину ближе к себе. Гермиона с благодарностью приняла подкуренную пахитоску. — Ну, рассказывай, — велел волшебник, вальяжно устраиваясь на подушках.

Он был раздет и лишь по пояс укрыт плотным покрывалом. Но Гермионе сейчас было не до этих подробностей — она даже подпрыгивала от нервного возбуждения.

— Мне нужна твоя помощь, — порывисто затянувшись красной самокруткой, сообщила ведьма. — Очень нужно проследить за одним человеком. — Тэо поднял бровь, и Гермиона пояснила: — Это весьма непросто, и я бы хотела сделать всё сама. Пришлось поломать голову, но... В общем, Тэо, помнишь, ты трансфигурировал меня в волчицу? — Маг кивнул. — Ну вот. А теперь нужно, чтобы ты превратил меня в блоху!

Повисла пауза. Затем ее собеседник присвистнул.

— И долго ты собираешься в таком виде соглядатайствовать? — хмыкнул он.

— Столько, сколько потребуется, — с жаром отозвалась Гермиона. — Но с перерывами. Я уже всё придумала! Слушай. Есть такая русская повесть об одном Левше, который блоху подковал. Вот точно так же и ты, превратив меня, подкуешь крошечным порталом. Мы заколдуем его заранее, я потом подумаю, на какое время. В первый раз нужно будет оказаться недалеко от нужного человека, чтобы я могла попасть на нее. Она часто трансгрессирует в холл, с этим не должно быть проблем. А потом я уже побываю с ней у нее дома и смогу заколдовать и другой портал, ведущий туда — чтобы не нужно было каждый раз караулить, — быстро тараторила ведьма. — При всякой возможности, ты будешь превращать меня, я — переноситься туда, дожидаться ее и следить, и так — пока не узнаю то, что требуется! Скорее всего, придется поморочить тебе голову довольно долго, — Гермиона перевела дух, — но мне действительно это очень необходимо! Поможешь?

— О-ла-ла, — прицокнул языком Тэо. — Вот это ты нафантазировала... Нарочно не придумаешь. Надеюсь, понимаешь — чтобы трансфигурировать человека в блоху, мне нужно будет потратить немало времени прежде. Изучить строение, анатомию, — он скривился, — так уж вышло, что я о блохах вовсе ничего не знаю.

Гермиона сделала умоляющее лицо, а затем перегнулась через Тэо и затушила в пепельнице окурок.

— Ладно, так и быть — займемся на досуге энтомологией, — всё-таки сдался колдун.

— Спаси-и-и-ибо! — взвизгнула Гермиона и обхватила его руками. Маг ухмыльнулся и потрепал ее по спине. — Ты — настоящий друг, — хихикнула Гермиона, приподнимая голову.

Он более настойчиво размял ее кожу, и ведьма приподнялась, садясь на него верхом.

— Я полна бьющей через края благодарности!

— Занимательная энтомология, — хохотнул Тэо, расстегивая пуговицы на ее мантии.

* * *

Около двенадцати Гермиона заглянула в слабо освещенный кабинет Амаранты.

Полувейла читала одну из книг, которыми утром одарила и ее библиотекарша гимназии. Теперь она отложила терракотовый томик в сторону.

Рассказать Амаранте абсолютно всё Гермиона решила еще ночью, даже до того, как придумала свой эксцентричный план слежения за Габриэль.

Ей нужно было изложить кому-то все свои соображения. Кому-то, кто точно не перескажет их Волдеморту. Рон на эту роль не годился, ибо тема была уж очень щекотливой.

Рассуждать с ним о том, как уберечь Темного Лорда от неведомой опасности, которая, судя по всему, исходит от Габриэль Делакур, Гермиона не решилась. Хотя вопросы защиты отца, и даже возможного обнаружения Гарри, следовало это признать, были далеко не первейшими побуждающими факторами, толкнувшими ее на активные действия после столь длительного игнорирования загадочных слов майского видения. Дело было в личности той, от кого эта опасность исходила.

Но всё равно Рон был не лучшим конфидентом.

А вот Амаранта — другое дело. Помимо всего прочего, она еще и участвовала вместе с Гермионой в памятном шабаше очищения от магии и хорошо знакома с аспектами этого действа. Кроме того Амаранта — провидица. Как бы скептически Гермиона не относилась к этому разделу магии — теперь игнорировать его было бы просто глупо. И помощь гадалки ей определенно не повредит.

Руководствуясь всем этим, а также сложившимися в прошлом учебном году довольно дружескими отношениями с профессором прорицаний, Гермиона и пришла к той, чистосердечно и с самого начала рассказав обо всем, что было связано с этой историей и Габриэль Делакур.

— Что может одна молодая девушка против Темного Лорда? — спросила, выслушав все подробности, полувейла.

— Не знаю. Говорю же тебе: я даже не уверена, что опасность угрожает ему. Слова видения были довольно туманны, и к чему бы ламии предупреждать меня об угрозе, нависшей над Pap??

— Тебе не кажется, что целесообразнее было бы предупредить об этом Темного Лорда?

— Он постоянно потворствует Габриэль, — замотала головой Гермиона, — и не станет слушать меня без доказательств.

— Мне кажется, Темный Лорд достаточно мудр, чтобы принять к сведению твои слова, — возразила ее подруга.

— Нет. Я много раз говорила ему о ней. Он считает, что я предвзято отношусь к этой ведьме.

Гермиона не стала уточнять, что с того дня, как передала Волдеморту Старшую палочку более полугода назад, ни разу не говорила с ним наедине и отнюдь не желала делать этого теперь, да еще и по столь сомнительному поводу.

С того момента в ней что-то окончательно переломилось. Смутная тень, блеснувшая в красных глазах и показавшая Гермионе, что ждет ее в случае, если по какой-либо причине сейчас она не захочет передать своему отцу Старшую палочку, которую он так долго разыскивал, многое расставила по местам.

Возможно, Гермионе показалось.

Скорее всего, Темный Лорд, вздумай она артачиться, нашел бы гуманный способ вынудить дочь совершить обряд Дарения. И это была только легкая тень.

Но она была.

Гермиона и так уже давно относилась к Лорду Волдеморту настороженно. А с того момента...

Как терпят все подданные Темного Лорда и все те люди, которые окружают его постоянно, это? Как переносят угрозу впасть в немилость в любую минуту, по самому незначительному поводу — ведь дальше, после этого, бездна? Один неверный жест, неосторожный взгляд. Заблудившаяся мысль.

А можно ведь и без мысли. Что тогда в Хэллоуин говорил с таким жаром ее матери Рабастан Лестрейндж, упрекая безжалостную и слепую в своей страсти Черную Вдову? «...ни благодарности, ни привязанностей, ни чести! Годы — ничто! Вся жизнь — пустяк».

Он обвинял в этом Беллатрису потому, что ему даже не пришло бы в голову упрекнуть в подобном самого Волдеморта. Но ведь на самом деле это правда. Рядом с Темным Лордом ничто не может гарантировать безопасность — даже самая верная и преданная служба. Родольфус Лестрейндж был с ним с юношеских лет, он провел долгие годы среди полчищ демонов Азкабана, но не предал своего повелителя. И где же он оказался, едва это потребовалось? Убит, хладнокровно и безжалостно — теперь только кольцо-Хоркрукс на пальце Черной Вдовы напоминает о нем. А ведь это — самые верные, самые самоотверженные из всех Пожирателей Смерти.

А пожалеет ли Темный Лорд ту же Беллу, если появится причина избавиться от нее? А ее, Гермиону, свою дочь — пожалеет ли он ее?

«Между верностью и безумием тоже есть черта!»

Находиться как можно дальше от Лорда Волдеморта — вот наилучший рецепт относительной безопасности.

Нет, Гермиона не желала зла своему отцу. И всё еще восхищалась им. Но она предпочла бы делать это на как можно более внушительном расстоянии. Сильные мира сего велики, они впечатляют, их деяния грандиозны и неизменно восхищают и заставляют трепетать. Ты можешь с пеной у рта доказывать их величие и даже будешь прав.

Пока дела их не коснутся лично тебя. Великий человек не может обходиться без жертв. Но всё это верно до очередной отдельной истории. Одной маленькой истории какой-нибудь незаметной жертвы. Одной искалеченной походя судьбы или разрушенной жизни.

И не приведите всемогущие боги, чтобы это были твои жизнь и судьба.

Одного блика нехорошего багрянца в глазах Волдеморта и едва заметного движения головой хватило Кадмине Беллатрисе Малфой-Гонт для того, чтобы наконец до конца осознать это. Так, чтобы уже более никогда не питать иллюзий.

— Сначала я сама должна разобраться, — упрямо сказала Гермиона Амаранте вслух. — В конце концов, я ведь могу и ошибиться. Что ты сама думаешь о Габриэль?

— Я вовсе не думаю о ней, — усмехнулась полувейла. — Но раз такое дело, давай заглянем в магический кристалл.

Когда всё было приготовлено, провидица долго всматривалась в совершенно мутный, на взгляд Гермионы, шар. Затем тяжело вздохнула.

— Всё очень туманно, — объявила она. — Но я вижу какое-то противоречие. В ней будто сосуществуют две натуры, весьма отличные между собой. Одна из них превалирует, а другая обретает свободу очень редко.

— Она может находиться под заклятием Империус? — взволнованно спросила Гермиона. — Звучит весьма похоже.

— Не думаю, что Темный Лорд не заметил бы, что сознание столь близкого ему человека контролируется, — с сомнением покачала головой Амаранта.

— Ты не представляешь, до каких высот магии дошел Гарри Поттер, — возразила ее собеседница. — Когда я видела его в последний раз, он был очень силен и по-настоящему страшен. А всё, что рассказывал Рон об их общих странствованиях, еще больше пугает.

— У этой женщины весьма развитые магические способности, — снова вглядываясь в кристалл, произнесла провидица. — Она сильна.

— Возможно, именно поэтому второе, настоящее, «я» временами обретает свободу. — Гермиона поморщилась — образ порабощенной жертвы не вписывался в ее твердое предубеждение против любовницы Темного Лорда. — Но в этом случае он должен время от времени встречаться с ней, — продолжала она. — Моя слежка всё прояснит. А что говорит магический кристалл по поводу Фреда Уизли? — вдруг спросила Гермиона. — Я считаю, что между ними были очень близкие отношения некоторое время назад. Возможно, они оборвались именно тогда, когда ее заколдовали?

Амаранта вглядывалась теперь в туманный шар еще дольше и всё время хмурилась.

— Его сердце окаменело, — наконец произнесла она. — Я не вижу никаких чувств, никаких эмоций. Он просто существует, но не живет. Черный агат, — добавила ведьма затем. — Безликий черный агат — и более ничего.

— Как это страшно — потерять половину самого себя, — пробормотала Гермиона. — Это, наверное, даже хуже, чем лишиться возлюбленного. Ведь братья-близнецы связаны на всех уровнях, а Фред и Джордж были к тому же очень близки. Ужасно. Он иногда бывает так запальчив — а внутри давно окаменел...

* * *

В пять часов пополудни прибыли ученики. Огромный серебристый «Дракон» приземлился у замка и разверз свою необъятную пасть. Семь гимназийских кураторов, некоторое время назад выстроившихся у входа, степенно скрылись в этом зеве, пока остальные дожидались в Трапезной их появления во главе учеников.

Разряженный в пух и прах Рон — Гермиона давно не видела его таким помолодевшим и расфуфыренным — широко распахнул высокие двери и занял свое место на небольшом постаменте слева.

— Гимназия «Даркпаверхаус» приглашает учеников торжественно начать очередной год магического образования! — многократно усиленным волшебством голосом объявил он. — Седьмой курс, Черные Звери и их декан Анжелика Вэйс!

Грянул специально приглашенный оркестр, и под его сопровождение из «Дракона» показались, длинной вереницей поднимаясь на крыльцо, возглавляемые Анжеликой гимназисты. Они чинно прошли расцвеченный солнечными бликами холл и вступили в Трапезную. Профессор проследовала за преподавательский стол, а Черные Звери устроились за своим.

— Шестой курс, Огненные Энтузиасты и их декан Летисия Хэап! — продолжил Рон, и вот уже новая вереница, несколько меньшая, прошла в замок вслед за своей огромной кураторшей. — Пятый курс, Стеклянные Горгульи! И их декан Мелькиадес Нуакшот!

Такая же по размеру группа, ведомая многоруким чернокожим профессором, потянулась в замок. В этом году Гермионе предстояло начать со Стеклянными Горгульями изучение окклюменции — кто знает, какие способности сможет проявить каждый из них в сим сложном умении? Она с профессиональным любопытством рассматривала лица гимназистов, пытаясь угадать, что ее ожидает.

— Четвертый курс, Ужасные Всадники! — провозгласил тем временем даркпаверхаусский смотритель. — И их декан Амаранта Нэсмизидас!

Изящная полувейла с искусно скрытой шелковым платком щекой повела своих многочисленных подопечных в Трапезную. После Черных Зверей это была самая обильная группа из ныне учащихся.

— Третий курс, Ледяные Отражения и их декан Падма Патил! Второй курс, Агатовые Драгоценности и их декан Рабастан Лестрейндж!

Ледяные Отражения еще усаживались, когда второкурсники маленькой группкой прошли в Трапезную за своим угрюмым предводителем.

— И наши новички этого года, — грянул напоследок Рон, когда Агатовые Драгоценности разместились за своим небольшим столом, а профессор Лестрейндж занял место среди преподавателей, — первокурсники, Королевские Коршуны(1), во главе со своим деканом Северусом Снейпом!

Испуганные малыши гуськом шагали за развивающимися полами мантии профессора. Их было чуть меньше сорока человек, мальчиков, кажется, намного больше, чем девочек. Дети быстро семенили за деканом и в зале стали неуклюже рассаживаться за своим новым столом, принадлежавшем в прошлом году Осенним Ангелам.

— Добро пожаловать в Даркпаверхаус! — торжественно закончил Рон. — Слово берет директор и основатель гимназии, профессор Гонт, Лорд Волдеморт.

Гермиона слушала приветственную речь Темного Лорда с невольным восхищением. Она уже давно не говорила со своим отцом, и его талант завораживать и убеждать, несколько поблекший за это время, теперь поражал с новой силой.

О, великая и безупречная софистика — как легко при желании можно доказать с ее помощью всё, что угодно! А когда жизнь заставляет потом проверять на себе непогрешимые вроде бы истины — обратной дороги уже попросту нет.

Вот и сейчас все жадно внимали, восхищаясь Темным Лордом, все до единого, и она сама — тоже. Это восхищение в Гермионе не могло уже искоренить ничто, ибо ей было известно с излишком.

Восхищение и панический страх.

Многим нравилось играть бенгальскими огнями над ящиком непокрытого пороха. В этом тоже есть свой адреналин и свое извращенное очарование.

Каждый выигранный у смерти в карты миг гордиться собой только потому, что еще существуешь.

Интересно, Габриэль Делакур тоже из этой породы? Ведь она, выходит, рискует еще больше других. Если не заколдована, конечно. Но Гермионе не хотелось так думать.

Внезапно она поймала блеснувший на дальнем конце их дугообразного стола взгляд Фреда Уизли.

Нет, наследница Темного Лорда ошиблась. Не все в этом зале внимали Волдеморту с восхищением.

В прошлом году она очень много общалась с Фредом, и их жаркие споры мешали сейчас поверить до конца в то, что в этом человеке не осталось никаких чувств и что внутри он такой же черный, окаменелый и холодный, как агатовый перстень на безымянном пальце его правой руки.

Нет! Может быть, умерло всё, что раньше было Фредом Уизли — но остался не один сплошной бесчувственный агат. Осталась убежденная ненависть.

После смерти Джорджа всё остальное действительно обратилось в камень. Но возникла злоба. И еще осталось упрямство. И бесконечная убежденность в своей новой правде, при полном отсутствии каких-либо действий.

Методично и упорно доказывал Фред наследнице Темного Лорда в их долгих диспутах, что ее отец — зло и погибель для магического мира. Но не решался уйти с преподавательского места в его гимназии и упорно отвергал любые попытки помочь ему в этом.

Ругал пассивных демагогов почем свет и сам был точно таким же.

Сколько еще Фредов Уизли развелось сейчас в Соединенном Королевстве? А сколько было их раньше?

Гермиона вздохнула.

Завтра нужно поговорить с Фредом. Но не о Волдеморте, как обычно.

А о Габриэль Делакур.

_________________

1) Kingly Kites.

* * *

Рона после окончания банкета Гермиона не нашла, но зато поняла, насколько сама устала за эти нескончаемые два дня. И потому отправилась в свою спальню в подземельях. Завтра на первом уроке, в десять часов утра, ее будут ждать Стеклянные Горгульи, готовые начать долгий путь изучения окклюменции. Следовало хорошенько отдохнуть.

Гермиона редко возвращалась в поместье в дни, предшествующие урокам, а уж сегодня и подавно не стала.

Утром во вторник, второго сентября, сразу после завтрака обе группы разделенного пополам обширного пятого курса собрались вместе в классе легилименции и окклюменции, чтобы выслушать первую вводную лекцию о защите сознания, законах и правах волшебников в этой области и плане будущих уроков.

Практика еще не началась, гимназисты даже не были обучены пока технике избавления от ненужных воспоминаний, и мадам Малфой не могла ознакомиться с потенциалом новых учеников.

Когда время занятия истекло, она оказалась абсолютно свободна до самого четверга, но не спешила покинуть гимназию.

Перед запланированным ответственным разговором с Фредом Гермиона сверилась с расписанием уроков, вывешенным на большой доске в учительской и уже витиевато оплетенным заколдованным ползучим гибискусом профессора Нуакшота. Отыскала собирающихся выслушать первую лекцию по магическому законодательству, читаемому теперь по вторникам, Черных Зверей и направилась к нужному кабинету.

Леди Малфой коротко поздоровалась с бывшим однокашником Симусом Финиганом, раскладывавшем на столе в кабинете свои бумаги, и тот ответил ей весьма сдержанно. Несмотря на то, что работающий теперь в Министерстве магии Симус читал лекции семикурсникам Даркпаверхауса, отношения с ним у Гермионы, ставшей дочерью Темного Лорда, не сложились на корню.

Но это уже давно не беспокоило ее. Здесь мадам Малфой искала Женевьев Пуанкари, с которой надлежало обсудить их совместные дополнительные занятия.

К ее вящему удивлению девушка на урок опоздала. И, чтобы не задерживать ее, Гермиона решила подождать, пока мистер Финиган отпустит курс, тем более что оставалось не так много времени.

Она прошлась по коридору, намериваясь отыскать пустующий класс, и наткнулась на Рона.

— Ба, мистер Уизли, да ты шикарно выглядишь! — рассмеялась женщина, отчего непривычно аккуратный и опрятный сегодня Рон, у которого даже веснушек, казалось, стало меньше, залился краской.

— Спасибо, ты тоже, — буркнул чуть ли не с обидой он.

— И почему бы тебе всё время не приводить себя в порядок как сейчас после праздника, — не унималась ведьма. — Помолодел лет на десять! А то ходишь вечно домовым эльфом, гимназистов пугаешь. Сейчас прям жених!

— Действительно помолодел? — умаслился Рон.

— Без вопросов. Только не заворачивайся опять в свой любимый серый хитон! И будет тебе счастье.

Гермиона дождалась удара колокола, отозвала выходившую из класса Женевьев и условилась заниматься с ней вечером по понедельникам, как и в прошлом году.

Покончив с этим, она отправилась в кабинет Фреда.

Занятия по летному мастерству начинались только в октябре, но, так как мрачный тренер безвылазно сидел в гимназии, Гермиона понадеялась обнаружить его на месте — и не ошиблась: спустившись в нужный коридор, она заметила, что дверь помещения, используемого Фредом в качестве кабинета, приоткрыта.

Подходя, она внезапно услышала женский голос и затормозила, мгновенно вспомнив о Габриэль. Ведомая не праздным любопытством, Гермиона неслышно подошла ближе и прислушалась.

Говорили громко, и, чтобы не быть случайно застигнутой в неловком положении, она шагнула в стенную нишу за дверьми.

— Ты даже не хочешь слушать меня! — со слезами в голосе простонала тем временем незримая женщина. — Фред, милый, я сойду с ума! Все эти годы я пыталась обманывать себя. Хотела внешним одурачить свое сердце. Ты всегда говоришь мне о долге! Но я не хочу больше слышать о долге, Фред! — Женщина всхлипнула. — Почему ты постоянно отвергаешь меня? Ну что же ты молчишь?! Его больше нет, понимаешь?! Даже его больше нет. Все эти годы я любила тебя, тебя, а не его. И ты это прекрасно знаешь! А теперь у меня и этого не осталось. Что ты стоишь истуканом?! Что я должна теперь делать?! Только не говори мне об обязательствах теперь! И мне плевать, как это будет выглядеть!

— Послушай...

— Нет! — выкрикнул звенящий голос. — Я не хочу ничего слушать! У меня ничего не осталось...

— У тебя есть дети, — потерянно вымолвил преподаватель летного мастерства.

Гермиона моргнула. Какие еще дети?!

— Не говори мне о моих детях! — вскричала ведьма. — Каждый раз, когда я смотрю на Фредди, я вижу твои глаза. Не его, твои!

— Так ты... — осекся ее собеседник, — ты назвала сына Фредом... Из-за этого?.. Из-за меня?

— Дурак, — устало сказала неизвестная. — Разве это не было всегда очевидным?

— Послушай...

— Пожалуйста, — перебил дрожащий голос, — давай просто будем счастливы. Наплевав на всё. Мы можем.

— Нет, не можем.

— У тебя кто-то есть? Скажи мне правду. Ты кого-то любишь?

— Да, — ответил Фред надломленным голосом после очень длинной паузы.

— Давно? — дрогнул голос неизвестной.

— Нет, недавно. Но я никогда с ней не буду. Потому что у меня есть долг.

— О Великий Мерлин! — простонала ведьма.

— Прости меня. Менее всего я хотел причинить тебе боль. Но я не могу.

— Я бы простила тебя, если бы ты был счастлив, — глухо произнес безнадежный голос.

Фред горько усмехнулся — Гермиона видела его лицо в узкой щели между петлями дверей.

— Прости меня, — повторил он. — Пожалуйста, прости.

— Почему жизнь так жестока? — тихо спросила женщина.

— Я и сам этого не знаю, — понурил голову Фред и приложился к объемной никелированной фляге, которую достал из кармана.

— Топить боль в огневиски и выть на луну — неужели в этом твой долг, Фредди?!

— Не начинай снова. Тебе лучше уйти.

— Сделай хоть ее счастливой, — промолвила неизвестная.

— Этого не будет никогда. Утешься этим.

— Мне уже не найти утешения.

Послышался стук каблуков, и ошеломленная Гермиона узнала в выходившей чернокожей женщине заплаканную вдову Джорджа Уизли Анджелину, урожденную Джордан. Она пошла по коридору прочь, не поднимая головы.

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день(1)!» — пронеслась в голове наследницы Темного Лорда русская маггловская поговорка.

И леди Малфой затаилась, выжидая время, чтобы войти.

________________

1) Используется в случае, когда хотят сказать о неосуществившемся ожидаемом. Юрьевым днем на Руси называли право перехода крепостных крестьян от одного помещика к другому, которое они имели осенью, в день памяти святого Георгия (Юрия) Победоносца, 26 ноября по старому стилю. Поговорка появилась с уничтожением этого права при царе Алексее Михайловиче после введения Соборного уложения 1649 года.

* * *

— А, это ты? — поднял голову Фред, который сидел, склонившись над пустым столом.

— Прости, я не вовремя?

Кажется, он хотел сказать что-то вроде того, что она не может прийти вовремя, но промолчал.

— Я... Я хочу поговорить с тобой, — начала Гермиона. — О Габриэль Делакур. — Фред изумленно вскинул рыжие брови. — Понимаешь... — замялась леди Малфой. — Мне... Мне кажется, что с ней что-то не так. Я хочу установить за ней наблюдение, — сообщила затем она, внимательно следя за его реакцией. — И уличить ее.

— Уличить — в чем? — недоуменно спросил Фред.

— Пока не знаю. Но мне кажется, что она как-то связана с Гарри Поттером.

— Гарри Поттер и шлюха Волдеморта?! — хохотнул ее собеседник с презрительным весельем. — Походит на оскорбление.

— И тем не менее у меня есть основания полагать, что это так, — не смутилась Гермиона, давно привыкшая к резкости своего коллеги. — И я намереваюсь всё выяснить.

— Зачем ты сообщаешь об этом мне? — нахмурился Фред.

— Потому что тебе что-то известно о Габриэль Делакур, — невозмутимо заявила женщина.

— Только то, что она потаскуха, — пожал плечами сумрачный преподаватель с нескрываемым отвращением. — Гарри Поттер не стал бы якшаться с такой.

— Гарри способен на многое, — покачала головой Гермиона.

— Поступай, как знаешь. — Фред прищурился. — И что ж ты станешь делать, если найдешь его? — спросил он затем. — Донесешь Волдеморту?

— Не знаю, — честно ответила Гермиона. — У меня с этим человеком свои счеты. У тебя, я полагаю, тоже, — добавила она.

— Если ты о Джинни, то, по-моему, куда лучше умереть, чем рожать Волдеморту ублюдков.

— Я не верю, что ты действительно думаешь так, — горько обронила леди Малфой. — Я видела тебя на кладбище в день похорон Джинни.

— Ее смерть была одним из самых сильных ударов для меня, — тихо сказал Фред, отворачиваясь в сторону. — Но умерла она намного раньше.

— Оставим эту тему, — вздохнула Гермиона. — Ты точно не хочешь что-то рассказать мне о Габриэль?

— Поверь, если бы я знал, как раздавить такую гадину, я это сделал бы давно и сам.

— Черный агат, — пробормотала ведьма.

— Что, прости?

— Ты почти превратился в бездушный камень. — Она кивнула на его правую руку, безымянный палец которой украшал перстень. — Посмотри на него, разве ты хочешь быть таким? Бесчувственным, черным и холодным?

— Я бы очень хотел быть полностью бесчувственным, — глухо произнес Фред. — Только это не всегда получается.

— Я всё равно узнаю, в чем замешана Габриэль, — сделала последнюю попытку Гермиона.

— Флаг тебе в руки.

Но Тэо объявил, что наконец-то готов впервые обратить Гермиону в блоху лишь через несколько недель после Хэллоуина. До того же леди Малфой отдавала все свои силы на тщетные пока поиски «Гибели воров» — она, в меру своих возможностей, исследовала черные рынки магических товаров, но это не давало результата. Знакомая торговка из Лютного переулка ничего подобного не имела, более того, была сильно предубеждена против гоблинов и всего, что они делают. Что-то там они не поделили когда-то.

Гермиона пробовала добыть зачарованную водицу еще в нескольких местах — она знала их, по сути, не так уж и много. И ничего не получила.

Спрашивать совета у Люциуса, как и пользоваться его знакомствами, ведьма не могла, так как приходилось соблюдать безграничную осторожность в своих поисках — чтобы какой-то не в меру ретивый торговец не донес мужу, а то и отцу о ее изысканиях.

Гермиона даже пыталась подкупить гоблинов — но в итоге едва унесла ноги от этих евреев магического мира, закусивших удила по поводу вопросов чести, традиций и своей не слишком скрываемой ненависти к волшебникам.

И еще однажды Гермиона попробовала пойти ва-банк: как-то, встретив Габриэль в гимназии, отозвала ее в сторону и заявила, что знает всё о той и Фреде Уизли. Но девушка изобразила на лице такое искреннее изумление, что, если бы Гермиона своими глазами не видела сцену их ссоры когда-то, даже она безоговорочно поверила бы этой ловкой бестии.

В общем, что бы леди Малфой ни делала, это ничего не давало.

Возможно, со временем она всё же достала бы «Гибель воров», но ноябрь перевалил за середину и в один прекрасный день Тэо объявил о готовности трансфигурировать свою подругу впервые.