Дочь Волдеморта (СТАРАЯ РЕДАКЦИЯ!) (гет)

— Леди Малфой, одиннадцать часов, давно пора вставать! — бушевал, шелестя страницами, магический дневник, подаренный некогда наследнице Темного Лорда Северусом Снейпом к Рождеству. — Вам еще нужно привести себя в порядок и позавтракать! Вы не успеете подготовить материал! — В раскрытой книжке последней записью значилось: «Проснуться в десять утра», и вот уже час волшебный дневник не давал спящей ведьме покоя. Вставать тем не менее ужасно не хотелось. — Через час с небольшим начнется урок! — не унималась паршивая книжонка. — Леди Малфой, это — отвратительная безалаберность! Посмотрите на себя, вам еще придется торчать у зеркала с четверть часа! Леди Ма-а-а-а-алфой!!!

— Химерова кладка! — села на постели Гермиона, с силой прижимая ладони к заспанному лицу. — Когда-нибудь я тебя сожгу!

— И тут же потеряете работу, — невозмутимо возразил дневник. — Никакие поблажки не спасут того, кто халтурит под одеялом во время уроков!

Состроив недовольную мину, Гермиона всё же сползла на пол и направила свои стопы в ванную.

— Ты должен был разбудить меня час назад, — попеняла она, открывая кран.

— У меня нет рук! — парировал дневник. — Всё, что можно было сделать, я делал.

Гермиона мрачно посмотрела на свое отражение: заспанная, недовольная и помятая ведьма уныло взирала на нее из освещенного пламенем свечи зеркала.

Всё же эта идея со спальнями в подземельях — она очень пагубно сказывается на трудоспособности! Сюда бы свежего воздуха да солнечного света — куда проще было бы вставать. Бедные слизеринцы — как они вообще умудряются выползать на занятия, кукуя семь лет в подвалах?

Гермиона умылась, приняла душ и переоделась в мантию. Потом кликнула школьного эльфа и попросила принести завтрак. Пока коротышка возился у стола, достала сигареты и с наслаждением закурила.

Дневник начал ворчать, и молодая ведьма пообещала пролить на него тыквенный сок, если он не уймется немедленно.

После еды она выкурила еще одну сигарету, наскоро собрала волосы и накинула на плечи ярко-фиолетовый шарф, напоминающий столу(1) католического священника — такие носили все преподаватели гимназии. Закончив с утренним туалетом, Гермиона прихватила с тумбочки дневник в кожаном переплете и поспешила наверх, в класс легилименции.

Когда проходила через холл, большие часы пробили двенадцать раз. Урок начнется только через двадцать минут, всё она отлично успевает — зря этот цербер поднимал панику!

В коридорах было людно и шумно: началась большая перемена после первых сдвоенных занятий, и гимназисты спешили по самым разнообразным делам.

Учащиеся Даркпаверхауса носили ярко-сиреневые мантии и такие же остроконечные шляпы, из-за чего бушующий в коридорах поток резал красочностью глаза.

Из многочисленных Черных Зверей с Гермионой курс легилименции изучали только двадцать человек. Этот предмет не был обязательным, в отличие от окклюменции, умения защитить своё сознание от посторонних вмешательств, которую в Даркпаверхаусе проходили на пятом курсе все.

На столе в еще пустом классе Гермиона обнаружила букет огромных невянущих роз и с раздражением растворила его взмахом волшебной палочки. Затем уселась на свое место и вытащила из ящика план уроков. Хорошо, что вчера днем после погребения, пока она аккуратно посещала все церемонии прощания, Северус любезно провел в гимназии тест на умение скрывать свои эмоции у обеих групп Огненных Энтузиастов разом, освободив, таким образом, ей сегодняшний первый урок.

Внезапно над головой ведьмы взорвался сияющий дождь разноцветных блёсток, которые усеяли всё кругом и медленно растворились.

— Здравствуйте, мадам Малфой! — поприветствовал свою преподавательницу высокий молодой парень, один из гимназистов, как всегда первым вошедший в класс легилименции.

— Мистер Мур, вы вновь испытываете мое терпение?! — стараясь сохранять самообладание, отчеканила Гермиона. — Я назначу вам наказание!

— Это всё, чего я желаю, — уверил ее гимназист, ловким движением протягивая длинную красную розу, которую прятал за спиной.

— Занимайте свое место, — строго велела раздосадованная волшебница, игнорируя подношение. В класс, хихикая, подтягивались остальные Черные Звери; издалека послышался удар колокола, возвещающий о начале урока.

Фил Мур был личным проклятием молодой преподавательницы Даркпаверхауса. Вбив себе в голову, что пылает невообразимой страстью к наследнице Темного Лорда, этот дерзкий шестикурсник донимал ее своими безграничными ухаживаниями вот уж который год подряд.

Мура не смущали ни отец Гермионы, ни ее супруг, ни подрастающая дочь. Впрочем, он ни разу не перешел за рамки приличий, лишая свою «возлюбленную» возможности адекватно на него пожаловаться. И приходилось терпеть — ну не мистеру же и миссис Мур, в самом деле, слать сову с укорами за то, что их сын колдует ей невянущие розы и преподносит дорогие конфеты к праздникам?..

Люциус только посмеялся над нарисовавшимся соперником и уточнил у супруги, должен ли, по ее мнению, убить наглеца или можно закрывать глаза на подобное вероломство.

Убивать Мура Гермиона запретила, но день, когда тот окончит школу, всё равно невольно ждала. Или хотя бы тот момент, когда Фил перейдет на седьмой курс, в программе которого ее уроков не имелось.

Год назад Мур особенно угнетал Гермиону. Когда Черные Звери проходили окклюменцию, и она постоянно была вынуждена испытывать их достижения, наглый гимназист нарочно не сливал в Омуты памяти перед практикой именно те, касающиеся своей преподавательницы мысли, которые могли ее смутить.

Кроме того, Гермиону очень сильно напрягало то, что эта «страсть» ее ученика была притчей во языцех всей гимназии. И постоянной театральной программой для Черных Зверей.

— Садитесь, — громко велела мадам Малфой, и эти слова, сказанные вслух, были последним из того, что она собиралась произнести в течение ближайшего часа.

Недавно Черные Звери закончили с эмпатической легилименцией и перешли к чтению мыслей. Всё прошлое занятие Гермиона хранила молчание, общаясь со своими учениками невербально — и это прошло довольно успешно. Черным Зверям предстояло в такой же форме сдавать итоговый тест по чтению мыслей на следующей неделе, и молодая преподавательница не собиралась сбавлять взятый темп. С изучающими легилименцию вообще намного проще — ведь в основном этот курс продолжают лишь те, у кого есть на то способности.

«Приветствую вас сегодня, — отчетливо подумала молодая преподавательница, устремляя глаза в притихшую, напряженную аудиторию. — Перед тем, как мы перейдем к новому уровню, я хочу, чтобы каждый из вас зажмурился и сосчитал до пяти».

Двадцать пар глаз тут же послушно закрылись.

Очень хорошо.

«Итак, все вы освоили практику обмена мыслями, — удовлетворенно подумала Гермиона, обращаясь к аудитории, когда Отто Гвинбург, считавший, судя по всему, медленнее прочих, наконец открыл глаза. — Читать мысли, специально направленные на вас, довольно несложно. На прошлой неделе мы научились видеть текущие мысли тех, кто не направляет их вам, но и не защищается. Мисс Меламур, вы разобрались с затруднениями?»

— Всё в порядке, мадам, — подала голос светло-русая ведьма с дальнего ряда, и сидевшая перед ней Ятта Дельмонс вздрогнула.

«Кто напомнит мне, о чем говорит в этом случае закон? — продолжала Гермиона. — Мисс Пуанкари?»

Высокая и красивая гимназистка с первой парты поднялась, изящно откинув свои шикарные густые волосы, и заговорила струящимся, мелодичным голоском:

— Чтение мыслей несовершеннолетних, то есть не имевших возможности научиться защищать свой разум, строго преследуется законом, что, в частности, оговорено в Моральном кодексе волшебника 1852-го года. Чтение мыслей детей до семи лет не преследуется, но и не приветствуется в отношении малышей посторонних. Так как доказать момент проникновения в мысли практически невозможно, вопрос этот в большинстве случаев остается в сфере морального.

«Что насчет совершеннолетних волшебников, Женевьев?» — мысленно спросила Гермиона.

— В соответствии с Законом об образовании, до 2001-го года умение защищать свой разум развивалось в молодых волшебниках во время последнего курса Средней школы; согласно Реформе образования, эти знания теперь даются на пятом курсе. Таким образом, совершеннолетний волшебник считается способным закрывать свое сознание, и попытки увидеть мысли и эмоции через глаза собеседника не выходят за рамки дозволенного законом или приличиями. В то же время проникновение в память и применение...

Гермиона подняла руку, останавливая гимназистку. Она знала, что Женевьев Пуанкари может отвечать без всякой запинки часами, если ее не удержать.

«Проникновения в память и заклинания мы пока не трогаем, — отчетливо подумала Гермиона, снова обращаясь к аудитории. — Садитесь, — добавила она Женевьев. — Как сказала мисс Пуанкари, любой волшебник имеет моральное право пытаться проникнуть в мысли своего собеседника. Я сейчас ни в коей мере не подразумеваю проникновения в память: всем незаконным мы с вами займемся в следующей теме».

Гимназисты захихикали, и Гермиона предостерегающе приподняла руку — не следует отвлекаться.

«Итак, — всё с той же отчетливостью подумала она, переводя взгляд с одного внимательного лица на другое, — глаза — это проводник: прозрачное стекло между миром внешним, — Гермиона сделала круговой пас рукой, — и разумом человека».

Невербально общаясь со своими учениками, молодая ведьма сидела перед аудиторией за столом, локтем одной руки облокотившись о его поверхность. Она смотрела перед собой широко раскрытыми внимательными глазами, улавливая любое движение тел и мыслей присутствующих. Гермиона не моргала, держала спину идеально прямой, а лицо — суровым и строгим. Ее взгляд быстро перебегал с одних сосредоточенных глаз на другие, а левая рука легко покоилась на колене, чуть выглядывающем из-за стола. То и дело эта рука взметалась вверх, привлекая внимание или повелевая остановиться.

Все пятьдесят минут урока Гермиона молчала, плотно сомкнув губы. Она производила впечатление Фемиды(2), но с повязкой на устах: беспристрастная, всё зрящая насквозь, величественная и непреклонная.

Теперь леди Малфой с грацией поднялась на ноги, сделала несколько шагов и обеими руками оперлась о кафедру. Немного подалась вперед и то и дело поводила головой — таким странным способом жестикулируя своим мыслям.

«Если ваш оппонент хорошо владеет окклюменцией, — четко думала Гермиона, продолжая лекцию, — он умеет затуманивать этот проводник, мнимое стекло, опускать тюль, тяжелый бархат или даже плотно закрывать ставни, — безгласно вещала она. — Ваша задача — разглядеть щель».

Гермиона резко отступила назад, выходя из-за кафедры, и гимназисты, внимательно следившие за ее глазами, разом вздрогнули, словно по команде.

«Вы должны научиться всматриваться, — продолжала леди Малфой; сложив руки за спиной, она медленно шла вперед, блуждая по лицам цепким взглядом. — Смотреть в самую суть. — Остановилась. — Вглядывайтесь в это затянутое маревом стекло так, будто оно прозрачно, смотрите в него так, будто его вовсе не существует. Преграды нет — она лишь вымысел вашего оппонента. Он придумал эту иллюзию для вас. Смотрите сквозь нее. Пусть стена тает под вашим взглядом, пусть туман рассеивается. Ваш взгляд должен устремиться за преграду. Помните, что этого барьера не существует. Его нельзя пощупать рукой, об него можно удариться лишь только мыслью, потому что он — выдумка. Таким образом, вам остается лишь поверить, что ваша мысль сильнее, придумать, что вы преодолели его. Помните, у вас есть главное — существующая цель. Глаза. Проводник. Как бы ни был защищен этот ход, он есть — и вы знаете, куда направить свои силы».

Гермиона резко повернулась к аудитории спиной и гулкими шагами прошла к столу, занимая свое место.

«До конца этого занятия, — четко подумала она, вновь глядя широко раскрытыми глазами на жадно внемлющих гимназистов, — я буду читать вам стихотворения. Достаньте свои Прытко Пишущие Перья(3) и поставьте свои имена на пергаментах. Чем больше строф вам удастся понять, тем выше будут полученные вами баллы. Приготовьтесь».

С этими словами Гермиона опустила взгляд в стол и, зажмурившись, протерла глаза ладонями, с силой надавливая на веки. В аудитории начал подниматься шум. Преподавательница медленно сосчитала до десяти и, подняв голову, опустила подбородок на сцепленные в замок пальцы. Несколько человек еще не успели заметить этого, а ведьма уже поставила в глазах простейший блок и стала читать про себя первое, что пришло в голову:

Зову я Смерть. Мне видеть невтерпеж

Достоинство, что просит подаянья,

Над простотой глумящуюся ложь,

Ничтожество в роскошном одеянье,

И совершенству ложный приговор,

И девственность, поруганную грубо,

И неуместной почести позор,

И мощь в плену у немощи беззубой,

И прямоту, что глупостью слывет,

И глупость в маске мудреца, пророка,

И вдохновения зажатый рот,

И праведность на службе у порока.

Все мерзостно, что вижу я вокруг...

Но как тебя покинуть, милый друг!.. (4)

Когда отведенное для урока время заканчивалось, блок в глазах Гермионы не смогли бы побороть даже многие взрослые и опытные волшебники, однако женщина всё равно читала стихи, внимательно глядя поочередно в напряженные глаза каждого из присутствующих.

«Зачем, зачем даешь себя увлечь, — мысленно декламировала она, — тому, что миновалось безвозвратно, скорбящая душа? Ужель приятно себя огнем воспоминаний жечь?..(5)»

Внезапный и неожиданный скрип пера заставил Гермиону вздрогнуть. Она перевела изумленный взгляд на Женевьев, Прытко Пишущее Перо которой забегало по пергаменту. На молодую девушку покосились все, и она смутилась.

Гермиона позволила себе улыбнуться и громко хлопнула в ладоши. Взоры присутствующих снова обратились к ней.

«На сегодня всё, — убирая барьеры, мысленно сообщила женщина. — Тренируемся в гостиной, однако не трогаем при этом несчастных младшекурсников. Если я еще раз узнаю что-нибудь подобное о чьем-то поведении, то навсегда прекращу свои уроки для этого гимназиста. На следующем занятии у нас тест по умению читать мысли. Запрещаю говорить об этом мистеру Силксу вслух или мысленно. — Фердинанд Силкс, отчаявшийся побороть нараставшую защиту Гермионы, вот уже двадцать минут стеклянным взглядом взирал в пространство и не заметил, как чтение стихов сменилось объявлением домашнего задания. — Не забывайте о том, что в поисках истины мистер Силкс будет многократно спрашивать вас и следить за вашими мыслями, — добавила Гермиона. — Будьте осторожны. Если мистер Силкс узнает о тесте до следующей пятницы, он получит за него автоматически высший балл, а вы — усложненное задание. Если же кто-то проболтается словами, — внушительно добавила Гермиона, — заработает взыскание. У Фердинанда есть отличная возможность добиться от ваших мыслей ответа. — Гермиона улыбнулась со всей возможной невинностью, и это привлекло внимание несчастного — он снова поймал ее взгляд. — Мистер Силкс снова с нами! — мысленно объявила преподавательница легилименции и посмотрела прямо в глаза гимназиста. — Пока вы витали в облаках, мы с Черными Зверями вступили в сговор против вашей персоны».

— Против меня?! — невольно воскликнул Силкс, и многие в аудитории засмеялись.

«Именно так, — невозмутимо отчеканила в мыслях Гермиона. — И вам предстоит наш заговор раскрыть. Всех остальных, — она снова окинула взглядом присутствующих, — прошу также помнить о том, что мы скрываем от мистера Силкса, и не ударить в грязь лицом. Все свободны. Акцио!»

Последнее было подумано в такт взмаху палочкой, и двадцать пергаментов со столов гимназистов взлетели в воздух и аккуратно сложились перед ней.

— М-мадам Малфой, — умоляюще обратился к пересчитывающей пергаменты Гермионе Силкс, неуверенно подходя к преподавательскому столу, — простите, я больше не буду! Я записал восемнадцать строф! Но потом ничегошеньки не мог разобрать... Я пытался, и...

— Мистер Силкс, — прервала Гермиона, — я всё понимаю. Ваши сокурсники будут молчать на этот счет, но не на моих ли уроках вы должны научиться и без слов проникать в чужие мысли? Ваша задача — раскрыть секрет.

— А домашнее задание есть? — понурил голову Силкс.

— Всё это вам предстоит выяснить самостоятельно.

— Но...

— Удачи, мистер Силкс, я верю в ваши силы. Поспешите, не то пропустите обед.

— Пойдем, друг, — хлопнул несчастного по плечу Фил Мур, — я расскажу тебе всё — мадам Малфой обещала за это наказать меня.

— Да-да, профессор Нуакшот как раз говорил, что ему нужны гимназисты для сезонной пересадки гнойных папоротников, — кивнула Гермиона и пояснила: — они не терпят магии.

— Прости, Ферди, я пас.

— Идите, мистер Мур, иначе вам всё равно не избежать папоротников, — пригрозила молодая ведьма. — Женевьев, задержитесь на минутку, — добавила она, отыскивая пергамент гимназистки и с удовольствием просматривая аккуратно записанные строки Петрарки. — Вы делаете большие успехи. В понедельник вечером мы еще немного потренируемся, и я поставлю вам высший балл по этой теме без теста.

— Спасибо, мадам Малфой! — просияла девушка.

Когда все разошлись, Гермиона взялась было за остальные пергаменты, но ее остановил строгий голос, раздавшийся из-под груды свитков:

— Леди Малфой, в шесть часов у вас обедает Министр магии! — это вездесущий волшебный дневник.

Гермиона посмотрела на часы и отложила перо, которое не успела обмакнуть в чернильницу. Вытащила полезную книжицу, наложила на пергаменты Заклятие неприкосновенности и встала. Хозяйка не была дома со вчерашнего утра, и следовало поторопиться, если она хотела всё успеть.

Спускаясь вниз, чтобы попрощаться с отцом — до понедельника Гермиона не собиралась возвращаться в гимназию, — молодая ведьма столкнулась на входе в коридор к покоям Волдеморта с Габриэль — и обозлилась.

Она терпеть не могла эту наглую, вздорную девчонку. Сама до конца не понимала, за что — но практически ненавидела.

Ну, то есть как — не понимала. Догадывалась.

Габриэль Делакур была выпускницей гимназии. Она перевелась в Даркпаверхаус на пятый курс из Шармбатона и окончила обучение летом позапрошлого года, вместе с Земными Орлами(6) Фреда Уизли. Прежнего Фреда Уизли, от которого нынче ничего не осталось.

Гермиона не понимала, как Габриэль умудрилась попасть в гимназию, но знала о том, что это всерьез рассорило ее и с семьей, и особенно со старшей сестрой. Флёр возненавидела предательницу еще до того, как она предала по-настоящему.

А она предала. Габриэль Делакур была любовницей Волдеморта. Одной из главных. Можно даже сказать единственной официальной.

И Гермиона терпеть не могла ее за то, что эта малолетняя выскочка, казалось, заняла место Джинни.

Она, к счастью для себя, а, возможно, и для Габриэль тоже, никогда ничего не преподавала девушке. Когда Гермиона начала работать, мисс Делакур уже была семикурсницей, и в ее расписании не стояло предметов мадам Малфой. Впрочем, она в них и не нуждалась.

Габриэль владела окклюменцией и легилименцией в совершенстве — и этим еще больше бесила Гермиону. Потому что уже на седьмом курсе она была любовницей ее отца, потому что ее сознание, ее мысли и ее душа оставались для леди Малфой закрытой книгой, потому что единственное, что Гермиона видела — очаровательную мордашку, бархатную кожу вейлы, фигуру богини и глаза ангела с дьявольским блеском в вызывающем, самоуверенном, высокомерном взгляде.

Габриэль Делакур обладала красотой непорочной Мессалины(7), она одновременно напоминала и весталку, и Диану(8). Но Гермиона всегда ассоциировала ее с коброй.

Цепная кобра Волдеморта.

Эта девушка тоже не любила леди Малфой. Но не любила холодно, равнодушно — тогда как сама Гермиона постоянно обжигалась о свою неприязнь.

Кроме того, она чувствовала в Габриэль Делакур угрозу. Не доверяла ей. В чем и почему — не знала сама.

— Здравствуйте, — обронила на ходу прокля́тая девчонка и невозмутимо пошла дальше, будто вовсе и не сталкивалась со своей недоброжелательницей.

Химерова кладка, неужто ей обязательно лазить тут у всех на виду?! Могла трансгрессировать к самому дьяволу прямо из кабинета! Нет, нужно прохаживаться по гимназии...

Будто нарочно, чтобы позлить Гермиону!

И Гермиона злилась, и особенно потому, что понимала: желание позлить ее у мисс Делакур появится самым-самым последним, да и то вряд ли. И тем не менее оно непрестанно удовлетворялось.

— Зачем она шляется по гимназии?..— сердито начала молодая женщина, распахивая дверь в кабинет отца. И осеклась.

Стоявший к ней спиной Волдеморт разговаривал с портретом.

С портретом Альбуса Дамблдора.

______________________________________

1) Элемент литургического облачения католического (и лютеранского) клирика. Шелковая лента 5-10 см в ширину и около 2 метров в длину с нашитыми на концах и в середине крестами. Епископ и священник надевают столу на шею таким образом, чтобы концы ее спускались до колен на одном уровне. Дьякон носит столу на левом плече, закрепленную на правом боку. Надевают столу как не завязанный шарф.

2) В греческой мифологии богиня правосудия. Изображалась с повязкой на глазах (символ беспристрастия), с рогом изобилия и весами в руках.

3) Прытко Пишущие Перья заколдованы с молниеносной скоростью записывать то, что мысленно диктует владелец.

4) У. Шекспир «Сонет 66» (перевод С.Я.Маршака).

5) Ф. Петрарка «На смерть мадонны Лауры (CCLXXIII)» (в переводе Е.М.Солоновича).

6) Earthly Eagles.

7) Третья жена римского императора Клавдия, одна из наиболее известных развратниц эпохи Империи. Снискала репутацию распутной, властной, коварной и жестокой женщины. Ее имя стало нарицательным.

8) Диана — в древнеримской мифологии богиня охоты, воплощение девственности.