Сердце змеи (гет)

Вопреки опасениям, следующие три дня прошли на удивление безобидно и спокойно. Утром понедельника Миранда спускалась в Большой зал на завтрак с некоторой опаской, в любой момент ожидая новых неприятностей от Реддла и его приятелей, но ничего такого не произошло. Слизеринцы как ни в чем не бывало завтракали, в ее сторону никто не косился злобно и многозначительно, и Миранда перевела дух, накладывая в тарелку тосты и яичницу. Сидевшая напротив Симона старательно делала большие глаза в попытках привлечь к себе внимание Миранды и, по всей видимости, обсудить ее неудачное субботнее свидание с Игнотиусом, но Миранда закрылась от нее «Ежедневным Пророком» и сделала вид, будто ничего не замечает. Газета новостями тоже не радовала — Гриндевальд вовсю зверствовал во Франции, и имена погибших в последние недели волшебников до дрожи напоминали такие же списки в газетах ее времени. Только имя стоявшего за этими зверствами темного мага изменилось, а суть осталась точно такой же…

Она взглянула на Дамблдора, который сидел за преподавательским столом и с крайне хмурым видом просматривал свой экземпляр сегодняшнего «Пророка». А ведь именно он победит Гриндевальда буквально в следующем году… Интересно, какие мысли сейчас бродят в голове профессора, когда он читает о деяниях бывшего друга? И были ли они с Гриндевальдом на самом деле друзьями? Признаться, об этом она знала крайне мало. В ее времени после смерти Дамблдора газеты начали писать о его прошлом, но чему там можно было верить, было непонятно. Особенно учитывая, что автором большинства статей была Рита Скитер.

Пока Миранда рассматривала Дамблдора, мысли перескочили на другое. Если Реддл сразу понял, что ее история с потерей памяти — просто выдумка, то профессор с его проницательностью точно должен был догадаться, что она врет ему в лицо. Тогда почему он позволил ей остаться в Хогвартсе? Пожалел? Или просто его мысли сейчас заняты одним Гриндевальдом, и у него нет времени на странных девиц, не желающих раскрывать правду о себе?

Уроки потянулись своим чередом и проходили вполне мирно. На совместных занятиях со Слизерином Реддл вел себя на удивление дружелюбно и любезно, даже улыбался ей, когда она тянула руку, чтобы дополнить его ответ. Миранда ни за что не призналась бы в этом даже самой себе, но от этой улыбки у нее внутри что-то екало, а в голове все путалось, и ей приходилось прилагать определенные усилия, чтобы сообразить, что именно она собиралась отвечать. Прочие слизеринцы же внезапно даже голов не поворачивали в ее сторону и вообще старались вести себя как можно незаметнее, даже других гриффиндорцев не задирали. Интересно, что стало тому причиной? Только ее позавчерашняя дуэль, или же Реддл промыл им еще дополнительно мозги?

— Батюшки-светы, что случилось? — воскликнул Слизнорт изумленно, когда седьмой курс явился на Зельеварение, и профессор разглядел забинтованные кисти с растопыренными пальцами Лестрейнджа и перевязь на Долохове. Из-за того, что его правая рука утратила подвижность, Долохов был вынужден держать палочку в левой, и потому все его заклинания теперь выходили через раз. — Молодые люди, как вас так угораздило?

— Не сладил с бубонтюбером на Травологии, — спокойно ответил Лестрейндж, глядя честными глазами на Слизнорта. Миранда ощутила легкий укол вины. — Забыл надеть перчатки, а их гной…

— Травмировался на тренировке по квиддичу, — отчитался и Долохов, из-за чего несколько гриффиндорцев хихикнули.

Эйвери ничего не сказал, но его повреждения и не были заметны. Его горло с багровыми следами от удавки сегодня было замотано плотным серебристо-зеленым шарфом, а сдавленные голосовые связки до сих пор не пришли в норму, и Эйвери говорил в основном шепотом. На все расспросы отвечал, что простыл в субботу в Хогсмиде.

— Аккуратнее надо быть, молодые люди! Что ж, раз вы сегодня толком работать не можете, основную работу придется выполнять вашим партнерам с Гриффиндора. Теперь мы возвращаемся к работе над Зельем невидимости…

Миранда ждала этого занятия с особой тревогой, ведь им с Реддлом предстояло вновь работать вместе, но староста вел себя как ни в чем не бывало и ни словом, ни жестом не напоминал ей о позавчерашнем разговоре в Выручай-комнате. Собственно, он вообще ей больше ничего не говорил, не считая общих фраз, относившихся к их заданию. Они спокойно продолжали работу — она готовила ингредиенты, он добавлял их в зелье. Под конец сдвоенного урока Миранде даже стало немного обидно — почему он ведет себя так, будто позавчера ничего не произошло? Почему Реддл настолько спокоен и равнодушен?

Он что-то задумал. С чего она вообще взяла, что может теперь расслабиться в его присутствии? В воскресенье их разговор закончился на какой-то странной ноте, однако вполне мирно. И все же из этого точно нельзя делать вывод, что на этом все кончено. Куда более правдоподобным будет вариант, что он попробует снова убить ее, а сейчас просто затаился, выжидая подходящий момент. С этим змеем надо держать ухо востро…

После занятия Слизнорт попросил ее задержаться, и Миранда принялась неторопливо собирать вещи в сумку, пока ее однокурсники с шумом задвигали стулья и выходили из класса. Реддл, не сказав ей ни слова, удалился с прочими слизеринцами, и она осталась наедине с профессором.

— Дорогая мисс Соммерс, через неделю я устраиваю небольшую вечеринку у себя в кабинете и очень хотел бы видеть вас там. Помимо ваших одноклассников там будет несколько моих знакомых — в основном, моих бывших учеников — и я думаю, что вам было бы интересно познакомиться с некоторыми из них… Кстати, на эту вечеринку вы можете приходить парами, так что обязательно возьмите кого-нибудь с собой!

— Вы очень добры, профессор. Я с удовольствием приду! — фальшь в улыбке Миранды разглядел бы только очень внимательный взгляд, но Слизнорт был занят подготовкой к следующему уроку и ничего не заметил. Собрав пергаменты с эссе от седьмого курса, он взмахнул палочкой, открывая почти незаметную дверь в соседнее помещение, и скрылся внутри.

— У вас очень глубокие познания в Зельеварении, Защите от Темных Искусств и Чарах, — продолжил он оттуда громко. — Вы не думали о том, чтобы стать мракоборцем?

— Меня всегда привлекала стезя целителя, профессор, — отозвалась Миранда слегка удивленно и последовала за Слизнортом. Внутрь его личной лаборатории она заходить не стала, остановилась на пороге, рассматривая несколько котлов, под которыми весело потрескивали язычки пламени. В самих котлах что-то активно булькало.

— А, это я приготовил для шестого курса, — профессор заметил ее интерес и добродушно улыбнулся. — Мисс Соммерс, вы ведь наверняка на глаз определите, что здесь?

Точно такой же вопрос постаревший Слизнорт задал ее курсу на первом занятии в сентябре 1996 года. Гермиона тогда без труда определила каждое зелье, и Миранда слабо улыбнулась, подходя ближе и разглядывая содержимое котлов.

— Сыворотка правды и Оборотное зелье, — ткнула она пальцем в первые два котла. Эти два зелья она уже готовила сама и ни с чем другим не смогла бы перепутать. Следующим шел котел, над которым пар завивался спиралями, и Миранда невольно залюбовалась перламутровым блеском в котле. — А это, конечно, Амортенция. А по соседству — Напиток живой смерти.

— Браво, мисс Соммерс! Пять баллов Гриффиндору, — Слизнорт даже похлопал в ладоши. — Полагаю, спрашивать вас о свойствах этих зелий даже не стоит?

— Я с удовольствием расскажу вам о них, профессор, если захотите, — пообещала Миранда весело и обернулась в поисках еще одного, маленького котла. — А где же…

Она осеклась, сообразив, что больше в лаборатории ничего нет. Но Слизнорт, к несчастью, заметил ее оговорку.

— Что вы имеете в виду, Миранда, дорогая?

— Просто я подумала, что должно быть что-то еще, более интересное, — выкрутилась она.

— Мерлинова борода, что же, по-вашему, может быть более захватывающим, чем самое сильное Любовное зелье, Оборотное и зелье, заставляющее всех говорить одну правду?

— Возможно… Феликс Фелицис? — предположила она, не сумев промолчать.

— Зелье Удачи? — переспросил Слизнорт заинтригованно. — Что ж, еще пять баллов Гриффиндору за великолепное знание сложных зелий. Где вы вычитали о нем? Не в той самой книге, которую хотели купить в Хогсмиде?

— Нет, это была библиотечная книга.

— Феликс Фелицис? Хммм… А это должно быть интересно, — пробормотал Слизнорт, обращаясь к самому себе и отходя от нее к рабочему столу, где лежали еще две стопки пергаментов от студентов младших курсов. — Может, и впрямь включить его в опрос со следующего года?..

Миранда не мешала его размышлениям, но спросила себя, не повлияла ли она только что на то будущее, из которого перенеслась в 1944 год. Ох, а Зелье Удачи ей бы сейчас точно не помешало… Задумавшись, она очутилась слишком близко к столу с котлами и в следующий миг вдохнула восхитительный аромат кофе с корицей, который вскоре сменился на запах жасмина…

Она поймала себя на том, что стоит с закрытыми глазами и дышит ровно и глубоко, позволяя запаху Амортенции наполнить ее целиком. Кофе, корица, жасмин — лучшие ароматы на свете, она и в своем времени на первом занятии Слизнорта ощутила именно их…

Жасмин исчез, сменившись новым запахом — на этот раз она не смогла сразу определить, что это было. Приятный тонкий аромат, не навязчивый, а лишь слегка дразнящий обоняние. И это что-то новенькое — в тот раз, на шестом курсе, его точно не было, но он определенно был ей знаком. Эти холодные нотки, чуть щекочущие нёбо, невозможно с чем-то перепутать…

Миранда в ужасе распахнула глаза и шарахнулась назад с такой скоростью, точно из котла только что выполз, по меньшей мере, тарантул.

Нет, нет, нет! Этого никак не может быть! Любой другой запах, только не этот!

Она сошла с ума. Перемещение во времени не пошло ей на пользу, и разум отказал ей окончательно. Наверное, одно из проклятий слизеринцев позавчера все же задело ее, и она повредилась в уме. Потому что найти иное объяснение, почему рядом с Амортенцией она начинает чувствовать одеколон Тома Реддла, попросту невозможно!

Он убийца. Он натравил на нее свою свиту, зная, что Долохов, Лестрейндж и Эйвери с ней сделают. Он сам пытался ее убить и, скорее всего, попробует снова. Она не может испытывать к нему что-либо! Пусть не любовь, но даже влечение — это абсолютно бессмысленно и невозможно! Они враги, противники, соперники! Ее не может тянуть к этому человеку!

Реддл умрет от смеха, если узнает. А она в ту же секунду тоже умрет, от унижения.

— Девочка моя, я опять совершенно неприлично задержал вас! — воскликнул Слизнорт, не заметивший ее состояния, близкого к панике. — Бегите скорее на следующий урок, а то опоздаете!

Торопливо кивнув, Миранда последовала его совету и опрометью бросилась к выходу. Бежала она не потому, что так боялась опоздать на Древние Руны, а потому что ей было необходимо немедленно очутиться как можно дальше от Амортенции. Все, ничего не было! Ей просто померещилось. Кофе, корица, жасмин — сосредоточиться нужно на этом. Остальное было лишь плодом ее воспаленного сознания.

И все же она продолжала об этом думать. Думала на Древних Рунах, вполуха слушая профессора и не отвечая, как делала обычно, на заданные классу вопросы, чем заслужила удивленный взгляд от сидевшего на соседнем ряду Реддла. Заметив его, она торопливо уткнулась в свой пергамент и, к своему ужасу, почувствовала, что краснеет. Кажется, это удивило Реддла еще больше.

Думала за ужином в Большом зале, пропуская мимо ушей все, что ей говорили Минерва, Симона, Игнотиус и еще кто-то. В библиотеку этим вечером она даже не пошла, а вместо этого вышла тайком из замка, превратилась в ворона и, чтобы хоть чуть-чуть проветрить голову, решила сделать круг по территории замка. Лучше бы она этого не делала — пролетая над озером, она заметила знакомую высокую фигуру, неторопливо прогуливавшуюся по берегу. Реддлу, похоже, тоже было над чем поразмышлять, и он ушел из замка, чтобы побыть в одиночестве. Не иначе, придумывал новый способ ее убить.

Вечерний полет на этот раз не принес ей никакого успокоения, и вскоре она вернулась в замок. Поднявшись в башню Гриффиндора, Миранда без сил рухнула на кровать, уставившись в полог над собой.

В свои семнадцать лет она никогда не испытывала ни к кому романтических чувств. На пятом и шестом курсах ее одноклассники как с ума посходили — Гарри был влюблен в Чжоу, но та продолжала тосковать по Седрику, Джинни была влюблена в Гарри, и тот только на шестом курсе наконец-то ответил на ее чувства, Гермиона была влюблена в Рона, но тот слишком долго ничего не понимал, а на шестом курсе начал встречаться с Лавандой Браун, Парвати и Лаванда без конца обсуждали всех симпатичных парней в школе, Невилл нежно посматривал в сторону Полумны, ее собственная сестра внезапно начала посматривать в сторону Драко Малфоя… Ей казалось, что любовная лихорадка затронула тогда всех, кроме нее. Миранда же всегда оставалась спокойной и равнодушной.

На четвертом курсе на Святочный бал ее пригласил милый мальчик из Шармбатона, с которым они потом неуклюже целовались в кладовке, в которой Филч хранил чистящие средства. Мальчик потом оставил ей свой адрес и просил написать, но она благополучно потеряла тот клочок пергамента и больше о нем не вспоминала. На пятом курсе Миранда была типичным «гадким утенком», и в ее сторону никто особо не смотрел. В шестнадцать она внезапно похорошела, и у нее появились первые поклонники, были даже двое парней с седьмого курса — но тогда они с Пантеей были куда больше заняты улучшением своих дуэльных навыков, и на свидания попросту не оставалось времени. Да ее никто никогда и не интересовал. Пока одноклассники пребывали в любовной горячке и впитывали первые любовные переживания, она сохраняла полное спокойствие и безразличие. Временами Миранда задавалась тревожным вопросом — что с ней не так? Не сыграло ли фростовское хладнокровие с ней злую шутку? А что, если она в принципе не способна на какую-либо романтическую привязанность?

И тут на тебе — радость пришла, откуда не ждали…

Нет, пора срочно бежать из этого времени и возвращаться в 1997-й. Лучше полная эмоциональная холодность, чем Реддл.

До конца недели она находилась во взвинченном состоянии, и ей стоило огромных усилий держать себя в руках и никому не показать, в каком смятении она была. Миранда смогла сосредоточиться настолько, чтобы вернуться к образу прилежной студентки на уроках, но с одногруппниками она почти не общалась и вела себя еще более замкнуто, чем обычно. Тома Реддла она отныне игнорировала, за исключением, разве что, Зельеварения, где они работали вместе, но и там она не открывала лишний раз рот и старалась не замечать слабый запах этого чертова одеколона. Реддл наверняка заметил, что ее поведение изменилось, со своей проницательностью он не мог этого не заметить, но пока вопросов не задавал и лишь молча наблюдал за ней.

В пятницу семикурсникам предстояло сдать заявления со списком предметов, по которым они намеревались сдавать ЖАБА. В Большом зале за завтраком Миранда отдала свой пергамент Дамблдору, а потом со своего места вяло наблюдала, как Слизнорт принимает заявления своих подопечных.

— Лестрейндж, Малфой, мисс Крэбб, очень хорошо… Долохов, почему вы не включили в свою заявку Трансфигурацию? Я уверен, что вы вполне потянете этот экзамен. Мальсибер, а вы вычеркните из списка Зельеварение. Сожалею, но ваш уровень явно недостаточен для ЖАБА… Эйвери, благодарю… Мисс Кэрроу, вы все-таки решились на Нумерологию? Похвально… Альфард, мой мальчик, зачем вам еще и Уход за магическими существами? Мисс Розье, где ваше заявление?..

Мерлин, такое ощущение, будто она прямо сейчас сидит на собрании Пожирателей Смерти! Честное слово, почему она раньше не задумывалась, сколько из этих ребят с седьмого курса впоследствии присоединятся к Тому-Кого-Нельзя-Называть? Все эти фамилии ей так хорошо знакомы, ведь в ее времени каждая из них вызывала в душах волшебников настоящий страх, а носившим их людям самое место было в Азкабане! Для полного счастья здесь не хватает только самого лорда Волдеморта, чьи приказы эти слизеринцы бы выполняли, стоя на задних лапах!

Миранда скользнула взглядом по Тому Реддлу, допивавшему кофе и выглядевшему так же идеально, как всегда, и торопливо отвернулась от него, уставившись в свою тарелку. В следующий миг ее дыхание перехватило, она поперхнулась тыквенным соком и судорожно закашлялась. Кубок опрокинулся, на белоснежной скатерти расплылись мокрые пятна. Минерва потянулась было за волшебной палочкой, но Миранда решительно потрясла головой. Когда дыхание восстановилось, она расширившимися глазами уставилась на слизеринский стол, чувствуя, как все внутри нее обращается в лед.

Нет. Это попросту невозможно. У нее просто слишком богатая фантазия, вот и мерещится черт знает что.

Это не может быть он.

Но, с другой стороны… Как еще это можно объяснить? Том Реддл — невероятно одаренный и амбициозный маг, который очень многого способен добиться. Как же так получилось, что в своем времени она нигде ни разу не слышала фамилию «Реддл»? Если он, конечно, не умер молодым… Но что-то ей не верилось, что такой человек, как Реддл, может просто взять и умереть от чего-то в юном возрасте. Если его только дракон сожрет, но что-то Миранде подсказывало, что этот скользкий змей даже в подобной ситуации найдет способ уцелеть.

А сам… Тот-Кого-Нельзя-Называть? В ее времени он добился того, что его имя боялись произносить вслух, он начал настоящую войну, он добился небывалого могущества, затмив собой даже Гриндевальда… Но ведь, если подумать, он не всегда был таким, верно?.. Когда-то он должен был быть ребенком, подростком, должен был где-то учиться, наверняка были люди, которые знали лорда Волдеморта юным…

Миранда сжала вилку с такой силой, что побелели пальцы.

Она видела Волдеморта однажды. Тогда, в Отделе Тайн, когда Гарри забрал Пророчество… Под конец битвы темный маг лично явился в Министерство и почти убил Гарри. Миранда тогда забежала в Атриум, спасаясь от Руквуда, и впервые увидела его — мельком, буквально на несколько секунд. Но этого хватило, чтобы она на всю жизнь запомнила белое нечеловеческое лицо с красными глазами и узкими щелями вместо носа, оно потом снилось ей в кошмарах. Может ли красавец Том Реддл и то жуткое существо быть одним и тем же человеком?

Слизнорт удалился, оставив слизеринцев заканчивать завтрак. Реддл поднял голову и что-то негромко сказал Малфою и Нотту — те молча кивнули и, не доев, поднялись и вышли из зала.

Том Реддл держит в подчинении весь Слизерин. Однокурсники — те самые будущие Пожиратели Смерти — слушаются его беспрекословно, этому Миранда уже стала свидетелем. Он лучший студент Хогвартса, который знает о магии больше любого другого ученика и наверняка больше некоторых преподавателей. Уже в семнадцать лет он вовсю использует темную магию и совершает убийства. И он терпеть не может грязнокровок. Он хладнокровен, расчетлив, превосходно манипулирует людьми, а под маской приятного юноши скрывается безжалостный, изворотливый ум.

Это он.

Сердце грохотало где-то в ушах, и за этим шумом она едва слышала, что происходит вокруг. На тарелке перед ней оставался последний жареный гриб, и Миранда попыталась подцепить его вилкой, но руки так тряслись, что вилка только клацала по фарфору.

Тогда в августе, лежа в больнице и обдумывая свое положение, она приняла решение не привлекать к себе лишнего внимания. Как же так получилось, что первое, что она сделала, очутившись в этом времени, — это записала себе в смертельные враги лорда Волдеморта?

— Эй, — ее слегка потрясли за плечо, и Миранда, моргнув, обнаружила рядом с собой встревоженную Симону. — Ты в порядке? Выглядишь какой-то бледной. Опять до ночи в библиотеке сидела?

Она выдавила вымученную улыбку.

— Со мной все в полном порядке, просто не выспалась.

«Ага, все в абсолютном порядке! Все два месяца, что я здесь, набирает обороты мое противостояние с человеком, который через пятьдесят лет будет держать в страхе всю магическую Британию. С человеком, для которого слово «милосердие» будет пустым звуком, а человеческая жизнь уже сейчас не стоит и кната. С самого моего появления здесь я только и делаю, что бросаю ему вызов, угрожаю и оскорбляю его.

А в остальном — все действительно в порядке, спасибо, что спросила.

Ах да, и еще деталь — из всех людей на планете для меня Амортенция пахнет лордом Волдемортом».