Дочь Волдеморта (СТАРАЯ РЕДАКЦИЯ!) (гет)

Безмолвная тень постаревшей ведьмы выскользнула в верхний коридор усадьбы. Она шла, выставив левое плечо с обнаженной Черной Меткой — знала теперь, как победить установленную Волдемортом ловушку. И действительно — ухнув сразу в бездну колдовской пещеры, она, выставляя вперед Метку, будто по воздуху быстро поднялась обратно в коридор, пол которого сверкнул прозрачным стеклом и, словно льдом, затянулся паркетом, оставляя ловушку невидимой для глаз.

Эта западня должна была удержать Гарри Поттера, вздумай он подняться сюда. Или Генриетту, если та очнется в своей кровати, уже не будучи просто ребенком. Ведь и у нее не было Черной Метки...

Сколько времени понадобилось бы Гарри Поттеру для того, чтобы разрушить чары этой ловушки?..

Тень женщины свернула в левую дверь верхнего коридора и вошла в освещенную заревом спальню. На улице за окнами всё так же бессмысленно сновали волшебники. Маленькие солнца в небе меркли, уступая дорогу занимающемуся рассвету.

На тумбочке с треснувшим от сотрясавших дом взрывов зеркалом среди рассыпавшихся флакончиков и тюбиков стояла резная шкатулка. Тень вскинула безжизненную руку и распахнула крышку, достала маленький и аккуратный черный револьвер. Когда-то бесконечно давно, в той, другой жизни, которая еще была её жизнью, его подарил заезжей ведьме один чистосердечный деревенский паренек, жестоко убитый впоследствии без вины, без причин, без смысла...

Тень взвела курок и без каких-либо эмоций вышла обратно в коридор.

Она снова ухнула в пещеру, но двух шагов хватило для того, чтобы заставить ту растаять, снова принять твердые очертания коридора.

Рассвет сочился из разбитых окон в дом. Гермиона ступила на верхнюю площадку лестницы, совсем разрушенной, усыпанной крошевом и битым стеклом.

В холле внизу среди обломков стояли друг напротив друга две фигуры.

Гарри в разодранной рубахе, висящей на нем кровавыми клочьями, под которыми обнажались ужасающие раны от когтей и уродливые следы старых шрамов. И Темный Лорд, высокий и худой, в опаленной, обугленной местами мантии, с проступившими на посиневшей коже прожилками черных узорчатых вен. Его глаза снова сузились и горели красным пламенем, весь облик мага опять приобрел утраченные за минувшие годы змеиные черты. Из уголка рта сочилась кровь, тонкой струйкой сбегающая по подбородку за ворот мантии.

Больше в холле никого не было. Неуверенные лучи осеннего солнца блестели на лиловой пленке заклятия в брешах полуразрушенных стен. За ней сновали безликие тени. Обугленные стены там и тут покрывали странные пятна, колдовские гадюки извивались на ступенях лестницы, огромные, усыпанные шипами сухие лианы валялись на полу, рассеченные могучими ударами меча.

Сам он, достославный меч Годрика Гриффиндора, с переломленным лезвием и раскрошенными рубинами валялся у стены в луже шипящей кислоты.

Запыленная голова Рабастана Лестрейнджа безжизненно скалилась у входных дверей.

— Твои крысы остались без зубов и все попрятались в норы, — говорил Гарри Поттер, сплевывая кровавую слюну. — Осталось недолго, Риддл! Час расплаты настал. Ты можешь победить сейчас это тело, но то тело ты уже сегодня не одолеешь. Нужно было прикончить ее или убрать как можно дальше, раз уж тебе не дали с ней разделаться! Но ты опять понадеялся на себя и своих шакалов! И теперь уже ничто не поможет тебе, Риддл! Никто не в силах остановить меня здесь, ни у кого не осталось даже бесполезной волшебной палочки! — Гарри дернул головой на звук шагов, раздавшихся наверху, и, увидев на площадке лестницы приближающуюся к ступеням Гермиону, оскалился. — Ты вовремя. Гляди! — крикнул он бывшей соратнице и подруге. — Гляди, Гермиона! Сейчас умрет тот, кто виноват во всем!

Гарри поднял палочку на Волдеморта, который, не отрываясь, пристально смотрел на дочь. В этот миг Темный Лорд опустил свою палочку. В глазах Гарри успело сверкнуть подозрительное удивление, и тут же Гермиона произнесла ему в ответ:

— Я вижу, — и, вскинув обе руки вперед, безразлично спустила курок револьвера.

Первая пуля попала Гарри в запястье, и волшебная палочка, выплюнув сноп искр, упала на пол; вторая, вылетевшая следом, угодила ему в основание позвоночника — и герой магического мира, этот обуздавший всех демонов Черной магии мессия, чувствующий колдовство любой силы даже во сне, как подкошенный, повалился на пол.

Медленно, громко стуча каблуками по усыпанному побелкой паркету, Гермиона спустилась вниз, наступая на тающих под ногами гадюк, и пошла к распростертому, бездвижному телу.

— Ты убила ее! — с неизъяснимым ужасом прохрипел Гарри, едва разжимая парализованные уста, и на его искаженном лице новая судорога свела растрескавшиеся губы, на которых пузырилась алая слюна, в уродливую неестественную гримасу.

— Да, убила, — вытягивая руку с револьвером и целясь ему в голову, произнесла Гермиона. — Так захлебнись же теперь в ее крови!

Она спустила курок. Третий выстрел грянул в пустом холле.

На улице с громким карканьем с куста сорвалась стая ворон, взметнувшись над бессильно снующими волшебниками Министерства магии и Ордена Феникса.

Алое марево, окутавшее усадьбу, начало таять.

Поблекшие зеленые глаза с неестественным странным свечением застыли навсегда на искаженном бледном лице.

КОНЕЦ ПЯТОЙ ЧАСТИ

Смотрю туда, вперед,

На огоньки заката:

Уходит в дымку ночи тишина.

Нет больше слов, не сказанных когда-то.

Нет прошлого: его

Заткала пустота.

Забыться может всё:

Кровавой тайны сумрак,

Душевных ран огонь,

Утраты немота.

Но всё же иногда,

При свете полнолунья,

Щипцами палача

Уводит тьма туда.

Обрывки старых слов

И образов круженье:

Так хочется кричать —

И больше мочи нет.

Ты молишь у Судьбы

Покоя и забвенья,

А прошлое смеется,

Давая свой ответ.

И снова надо жить,

Алкая лишь безумья,

Красивое ничто

Не жаждет снизойти.

И всё равно опять

Наступит полнолунье —

Природа такова,

Что в сумрак не уйти.

Ты будешь надевать

Жемчужины на нитку

Безликих дней и дней,

Наполненных Судьбой.

Но даже если дать

Прошедшему забыться,

Туман — нет-нет — а вдруг

Нарушит твой покой...