Ядовитый сад (гет)

Ранее:

Было бы легче, если бы она влюбилась в Снейпа, и он, возможно, ответил бы ей взаимностью, но любовь у Чарити была только одна. И она собиралась спасти эту любовь. Она собиралась стереть временную линию, в которой погиб Гидеон. Так оно и будет. И остановить её не сможет никто.

* * *

3 августа 1987 год

Эйлин свернула пакет, чтобы приберечь на потом, — так же, как всегда складывала использованную обёрточную бумагу, когда Северус был ребёнком. Пластик под её пальцами с шуршанием сложился в аккуратный квадрат.

— Лига игры в плюй-камни? — переспросила она. — Господи, я же в них не играла уже лет сто. Десять так точно. Не уверена, что пробьюсь дальше отборочного тура. А где проходят соревнования?

— Новая Зеландия, — ответил Северус.

— Новая Зеландия? — уперев руки в бока, Эйлин посмотрела на сына так, словно ему снова было семь лет, и она застала его за чтением книг по тёмным искусствам, которые спрятала на чердаке. — Если тебе так хочется от меня избавиться, есть варианты, не требующие перемещения международными портключами.

— Я просто подумал, что тебе захочется начать всё сначала.

Эйлин сунула пакет в ящик стола.

— Однажды родители взяли меня с собой в Испанию, и это напрочь отбило у меня желание ещё хоть раз поехать за границу. Во-первых, там было слишком жарко, еда была совершенно другой. Я даже чая приличного нигде выпить не могла.

Милостивые боги. Сейчас она начнёт жаловаться на то, что люди там говорят по-испански. Дурак ты, Северус, если думал, что убедить Эйлин покинуть страну будет легко. А позволить ей остаться рядом с ним, как только он возобновит свою шпионскую деятельность, было всё равно что направить на неё палочку и бросить Аваду. Или, что более вероятно — сначала несколько раундов пыток и лишь потом Убивающее проклятие.

— А ведь это хорошая идея — начать всё сначала, — сказала она тише. — Я бы… Я подумала, что было бы неплохо сменить имя. Но к девичьей фамилии я возвращаться не хочу. Хочется чего-то совершенно нового.

Северус не мог винить её в желании откреститься от своей фамилии, если вспомнить, что родители отвернулись от Эйлин, едва она поняла, за человека какого сорта вышла замуж. Когда это случилось, ему было четыре или пять — Эйлин, застегнув на нём слишком большое поношенное пальто, отвела его в дом мужчины с кислой физиономией и худощавой женщины, у которой был точно такой же нос, как и у него. Несколько раз повторив: «Ну право слово, а чего ты ожидала? Он же маггл», женщина позволила Северусу остаться в этом стерильном, безмолвном месте. Только Северусу. Эйлин колебалась долю секунды, пока запаниковавший мальчик не вцепился в её руку. Тогда он ещё не понимал, как ей это вообще пришло в голову.

— Может быть, я заодно изменю и внешность, — произнесла Эйлин, складывая руки на груди. — Ещё придётся сделать липовую трудовую книжку, иначе не представляю, как мне зарабатывать на жизнь. У меня была всего одна работа, во «Флориш и Блоттс». Расставляла книги по полкам. И то — много лет назад.

Скандал из-за этого книжного магазина. В детстве Северус прятался за этой самой кухонной дверью, слушая очередную язвительную тираду Тобиаса. Ты думаешь, я никогда не смогу найти другую работу, а, Эйлин? Если бы моя жена хоть немного верила в меня, может быть, мне, мать твою, повезло бы больше.

Это случилось летом, после того, как Северус закончил первый курс в Хогвартсе. После этого ему приходилось ездить за школьными принадлежностями в Косой переулок одному или с семьёй Эванс. Как бы Тобиас отнёсся к недавно появившимся у Эйлин деньгам, если бы узнал, что они получены от Северуса, а не выиграны в лотерею или лото?

— Ты получишь работу так же, как её получали многие поколения слизеринцев до тебя, — ответил Снейп и направил палочку на чайник, чтобы вскипятить воду. — По блату.

* * *

Садоводство обладало удивительными медитативными свойствами. Покопавшись в земле у Элджи, а потом и в Паучьем тупике, Гермиона успокоилась, и ситуация со Снейпом перестала так сильно её тревожить. Да, она всё ещё чувствовала себя немного разбитой, но ведь они ничего друг другу не обещали. И не должны. Они принадлежали к разным временам; любые романтические отношения между ними приведут только к душевным страданиям. Гермиона не могла рассчитывать на то, что спустя тринадцать лет всё ещё будет нужна ему, если он выживет. Особенно после того, как он побудет её учителем.

— Вы очень заняты?

Прикрыв глаза рукой, Гермиона оторвала взгляд от сорняков. Эйлин казалась высокой, тощей тенью в мешковатом платье, и встала как раз так, чтобы заслонить собой солнце.

— Нет, вовсе нет, — ответила Грейнджер. — Вам что-нибудь нужно?

— Я хотела спросить, не желаете ли вы наведаться в Косой переулок? У меня есть кое-какие дела, и, признаться, мне не помешала бы компания. А у Северуса уже другие планы.

Планы с Нарциссой? Гермиона обезглавила вялую цветокрылку.

Так. По-видимому, ей требовался ещё сеанс медитативного садоводства. Или поход в книжный магазин.

— Конечно, — ответила она. — Давненько я не заглядывала во Флориш и Блоттс.

Гермиона наспех отряхнула колени, вымыла руки и, немного поработав волшебной палочкой, превратила свою маггловскую одежду в мантию. Теперь она готова. Эйлин, прикусив нижнюю губу, изучала её наряд.

— Не могли бы вы поколдовать и над моей одеждой? — попросила она. — Трансфигурация одежды никогда мне не давалась. Либо получалось слишком большое, либо выглядело поношенным, или и то, и другое, — она встала, разведя руки в стороны, и благодарно улыбнулась, когда под взмахами палочки Гермионы её тело покрыла струящаяся мантия. — Чудесно, благодарю. Как у вас с аппарацией?

— Неплохо. Я только один раз расщепила человека, и то в крайне стрессовой ситуации.

Эйлин обхватила руку Гермионы подрагивающими пальцами:

— Тогда вы и ведите.

С такого близкого расстояния Гермиона разглядела капельки пота на лбу и верхней губе Эйлин. Крутнувшись на месте, она сосредоточилась на том, чтобы сделать перемещение плавным и мягким. Кажется, получилось не очень; лицо Эйлин побледнело ещё сильнее, когда они приземлились в «Дырявом котле», однако она решительно направилась к выходу с хмурым видом, которому бы позавидовал и её сын. Под её нетерпеливым, красноречивым взглядом Гермиона постучала палочкой по нужному кирпичу, открывая проход в Косой переулок.

Первым пунктом назначения стал Гринготтс. Эйлин отсчитала маггловские деньги для обмена, добавив несколько пригоршней пенни к небольшой кучке банкнот и других монет, а затем подтолкнула всё это угрюмому кассиру-гоблину. Затем они отправились во «Флориш и Блоттс». Эйлин остановилась посреди первого этажа, закрыла глаза и глубоко вздохнула, словно возвращаясь домой после долгого изнуряющего отсутствия.

Гермиона её понимала.

Она чувствовала себя почти роскошно, имея рядом спутника, которому было только в радость бродить с ней по проходам, расходиться в разные стороны, а потом снова встречаться у стеллажей. Падма с удовольствием ходила вместе с Гермионой в библиотеку в последний год учёбы в Хогвартсе, но мадам Пинс в тот год стала особенно сварливой, то и дело выскакивая из-за угла, чтобы прочитать им лекцию о каком-нибудь мнимом преступлении против книг.

Гермиона так увлеклась ассортиментом 1987 года, что едва не прозевала момент, когда Эйлин улизнула из магазина. Оставив то, что собиралась купить, Гермиона последовала за ней. Истинные причины похода Эйлин в Косой переулок, конечно же, её не касались, но та всё ещё выглядела неважно. Снейп точно взбесится, если Гермиона допустит, чтобы с его матерью что-нибудь случилось. По крайней мере, так она себе говорила.

Августовская жара и шумная толпа снаружи казались ещё более удушливыми, чем до этого. Сейчас она ой как нуждалась в Гарри и Роне, а ещё в мантии-невидимке. Тёмно-зелёная мантия, которую она трансфигурировала для Эйлин, мелькнула впереди и исчезла в лавке Олливандера. О-хо-хо.

Гермиона прокралась вдоль шершавой кирпичной стены и заглянула внутрь сквозь витрину. Улыбающийся мистер Олливандер вложил палочку в дрожащую руку Эйлин. К её явному удивлению, из древка вырвался яркий золотистый свет, когда палочка выбрала её.

Эйлин прижала ивовый прут к груди и склонила голову, скрыв лицо за волосами. Гермиона вспомнила этот воодушевляющий поток тепла — как будто наконец отыскала недостающую частичку себя.

Поощряемая мистером Олливандером, Эйлин попробовала произнести заклинание «Люмос». Гермионе пришлось зажмуриться: свет был до того яркий, словно Эйлин годами сдерживала и накапливала его внутри себя. Как долго она обходилась без волшебной палочки? Гарри вроде говорил что-то о том, что отец Снейпа ненавидел магию…

Гермиона положила руку на живот, где образовалась тяжесть и ухнула куда-то вниз. Она не имела права — вообще никакого — без приглашения смотреть на воссоединение ведьмы и её магии. Развернувшись, она бросилась обратно к «Флориш и Блоттс», чтобы дождаться возвращения Эйлин там.

* * *

Альбус наклонился понюхать пурпурный цветок, просто фантастически контрастировавший с его оранжевой мантией. Он впервые увидел результаты работы Грейнджер над садом в Паучьем тупике. Заметив новое буйство красок из окна кухни, он настоял на экскурсии.

— Я помню твою мать ещё студенткой, — сказал Альбус. — Такая тихая девочка… и умная. Очень умная, — он покачал головой и нахмурился, явно желая добавить: такая пустая трата потенциала. — Несомненно, у неё есть необходимые колдовские навыки, и я до сих пор помню, с какой страстью и уважением Эйлин относилась к книгам. Ты верно подметил, мадам Фриз уже давно поговаривает о выходе на пенсию. Уверен, она будет не прочь взять стажёра в следующем году, но, Северус… Мадам Фриз не даёт второго шанса.

— Хватит и одного. Я позабочусь об этом.

Глядя вдаль на розовые облака, проплывавшие мимо заходящего солнца, Альбус вздохнул.

— Что же такого ты разузнал у нашей гостьи, раз тебе в голову пришла мысль сменить матери имя и спрятать её под маскировкой?

— Грейнджер ничего не говорила о моей матери. Разве Непреложный обет не позаботился о таких вещах? — Северус даже не пытался скрыть яд в своём голосе. Шея сзади горела и пульсировала. Он вдруг понял, до чего же ненавидит этот Непреложный обет, обжигавший болью запястье Грейнджер, стоило ей только допустить мысль о том, как бы предотвратить чью-то смерть. Её собственная невидимая Тёмная метка, дёргающая за ниточки как марионетку. Именно Северус придумал наложить на неё эти чары — и закрепил их собственной магией. — Это была идея мамы — сменить имя. Она хочет начать новую жизнь. Наверное, это всё кризис среднего возраста. Думаю, на будущее мне будет разумней ликвидировать все очевидные связи с другими людьми. Если я не смогу защитить её — от обеих сторон, — я никогда себе этого не прощу. Я могу отдалиться от друзей, заставить их ненавидеть меня, если потребуется, но моя мать всегда будет под прицелом.

— Боюсь, что да, — Альбус сцепил руки за спиной. — Хм. В таком случае у меня есть предложение по поводу имени. Ирма Пинс. Можешь мне не верить, но именно Том подал мне эту идею. Это анаграмма…

— Мы не станем прибегать к анаграмме.

Подумать только, из всех абсурдных предложений выбрать именно это. Прежде чем Альбус успел аргументировать свою позицию, возле сарая возникли Эйлин и Гермиона, обе в мантиях и с сумками, украшенными логотипом «Флориш и Блоттс». Гуляли в Косом переулке? Вместе? Но почему?

— Здравствуйте, сэр, — поприветствовала Эйлин Альбуса, делая шаг вперёд. Гермиона держалась позади.

— Эйлин, — просиял Дамблдор, улыбаясь. — Так приятно снова с тобой встретиться.

— Взаимно.

Гермиона взглянула на Северуса лишь мельком. И никаких ему сияющих улыбок от неё — даже когда Альбус повернулся к ним спиной, а Эйлин, извинившись, понесла покупки в свою комнату.

Блядь. Что, чёрт возьми, Эйлин наговорила ей?

— Не могли бы вы разрешить наш спор? — едва Эйлин исчезла в доме, Альбус повернулся к Грейнджер и наколдовал Муффлиато вокруг всех троих. — Могу я поинтересоваться, кто был библиотекарем во время вашей учёбы в Хогвартсе?

— Ирма Пинс.

Значит, использовать её в качестве хрустального шара, чтобы заглянуть в будущее, можно, когда это нужно Альбусу, но не тогда, когда на кону стояли чужие жизни? Да, Северус понимал, почему Альбус настаивал, что нужно держаться направления к известному Грейнджер будущему, но иногда ему очень хотелось проклясть своего начальника.

Дамблдор усмехнулся.

— Видишь, Северус? Том не единственный, кто умеет играть с анаграммами.

— Анаграммы? — переспросила Гермиона. Поправив на носу фальшивые очки, она принялась перебирать всевозможные варианты. — Анмис рип, сармин пи, рин ма пис… о! Принц? — она повернулась к Северусу с широко раскрытыми глазами, но этот взгляд не шёл ни в какое сравнение с тем, которым она наградила его прошлым утром. В этом взгляде не было никакой просьбы о дополнительных поцелуях. — Ты хочешь сказать, что твоя мама — мадам Пинс?

— Похоже на то, — ответил Снейп, совершенно неразумно обрадовавшись её догадке. Когтевран вырвался вперёд в борьбе за личный кубок школы Грейнджер. — Я всё ещё считаю, что это полный идиотизм, хотя имя «Ирма» послужит ей уроком за то, что она назвала меня Северусом.

— Мне всегда нравилось твоё имя, — заметил Альбус. Северус закатил глаза:

— Ну конечно.

Гермиона замолчала, ожидая, пока Дамблдор отойдёт от них, чтобы осмотреть растения в саду Чарити, а затем заговорила снова:

— Поверить не могу, что всё это время твоя мама и была мадам Пинс. Я знаю её почти полжизни. Обет не помешает рассказать тебе о ней, хотя сейчас я даже не понимаю, знала ли я о ней хоть что-нибудь. После войны она продолжает работать в библиотеке. Всё так же пугает студентов, которые посмели плохо обращаться с книгами или слишком громко шептались в её присутствии. Я сидела рядом с ней за обедом всего за несколько часов до того, как очутилась в твоей ванной.

Северусу захотелось расцеловать её за то, что она поделилась с ним этим клочком информации. Его мать выживет. Грейнджер, казалось, была готова и дальше заниматься этим — продолжать свободно отдавать то, что он в противном случае попытался бы украсть. Засомневавшись, что она сейчас захочет целоваться, он скользнул пальцами к скованному Обетом запястью. И в знак благодарности сжал её руку.

Грейнджер выдавила из себя улыбку. Вид у неё был такой, словно она потеряла кое-что — потеряла его. Возможно, она решила держаться с ним отчуждённо из-за его вероятной смерти. Нет, скорее всего, это Эйлин рассказала ей что-то постыдное, шокирующее, компрометирующее, или всё вместе. Матери ведь именно этим и занимаются. А его мать — особенно.

И всё же она не отдёрнула руку.