Четвёртая сторона треугольника (гет)

Мы понятия не имели, чего стоило ждать на этой, как выразился Ной, "второй петле", но лично я точно знала, чего боюсь — снова потерять память или прожить остаток жизни, воображая себя какой-нибудь улиткой по имени Феста, бесконечно ползущей в сторону лилового заката по шершавой травинке. Хаос ещё и не на такое способен. Поэтому, когда я подняла голову и увидела прямо перед собой лицо Матвея с такими же широко и настороженно раскрытыми глазами, одновременно с ним я выпалила:

— Ты узнаёшь меня?

— Да, — так же напряжённо ответили мы хором.

Только после этого мы облегчённо выдохнули и осмотрелись. Мы стояли друг напротив друга на четвереньках, едва не соприкасаясь головами — довольно странная поза, надо сказать. Комната, в которой мы очутились, была средних размеров, прямоугольная, с узким и высоким окном за белой прозрачной занавеской, невесомой, будто сотканной из тумана. С одной стороны от окна стояла застелённая кровать с небрежно брошенной поверх покрывала подушкой, а совсем рядом, на полуоткрытой дверце шкафа висел шёлковый красный шарфик. Напротив, в самом светлом углу комнаты, расположились письменный стол с несколькими разбросанными на нём тетрадями и обитый бархатистой тканью бордовый стул с широкой спинкой. Кроме того, присутствовала небольшая и на первый взгляд незаметная лестница, которая вела на второй этаж в нечто вроде маленького чердака под потолком.

Всё выглядело смутно знакомым, однако я была совершенно уверена, что никогда не видела этой комнаты. Пытаясь отделаться от двойственных ощущений, я спросила у сидевшего на полу Матвея:

— Как думаешь, здесь кто-то живёт?

— Знаем мы здешних обитателей, — процедил он. — Мне хватило лапочек с ковчега. Давай валить отсюда, пока никто не пришёл.

— Куда валить-то, ты знаешь?

Матвей молча ткнул пальцем в сторону единственной двери. Мы поднялись с пола и успели сделать всего пару шагов, когда дверь, опередив наши намерения, широко распахнулась. На пороге комнаты стояла девушка, наша ровесница, одетая в джинсовые бриджи и полинялую красную майку. Её длинные волнистые волосы, цветом похожие на белое золото, вызвали у меня смутную зависть, хотя на что-что, а на свои кудри я никогда не жаловалась.

— Вы кто? — испуганно спросила она.

Мы замялись. А что тут ответишь?

— А ты кто? — задала я, наверное, самый идиотский в данной ситуации вопрос.

— Я тут живу! Вы что делаете в моей комнате? Я вас не знаю! Вы, парни, должны быть вообще-то в другой башне, — обратилась она к Матвею, — а вот ты... ты же...

Она бросилась в комнату, захлопнула изнутри дверь и махнула рукой, ставя на замок защиту — я разглядела только слабую бледно-жёлтую тень, мелькнувшую в замочной скважине. Затем девушка заправила за уши волосы и в растерянности перевела взгляд с меня на Матвея.

— Где ты нашёл демона? И как провёл её в Рассветную башню? Или ты говоришь всё, как есть, или мы отправляемся к коменданту. А он с вами церемониться не будет.

— Хочешь сказать, сама ты — ангел? — усмехнулся Матвей. Девушка презрительно фыркнула, став на мгновение мне мучительно знакомой.

— А кого ты ожидал увидеть в Рассветной башне? Чёрта? Если мои глаза не врут, ты и сам ангел, причём с неслабыми способностями. Это могло бы объяснить, как ты обманул мою защиту. Скажи честно, ты ведь не знал пароля? Просто извлёк из замочной скважины солнечный слепок, ага?

— Солнечный чего?..

И тогда я вспомнила. Вспомнила, как одна моя знакомая пыталась защититься от моих вторжений в свою комнату, не ограничиваясь магическими барьерами, но попросту залепляя замок всякой тёмной смолянистой ерундой, чтобы его невозможно было открыть, не вычистив.

— Диала? — не веря своим глазам, спросила я. Девушка вздрогнула.

— Отлично, вы и имя моё знаете! А я ваше нет. Где справедливость?

Матвей обратил на меня круглые глаза, а я смогла ответить ему только коротким мысленным "сама не понимаю".

— Меня зовут Феста, — осторожно сказала я, внимательно следя за реакцией Диалы номер два. Та осталась относительно равнодушной и продолжала смотреть на Матвея. Нет, эта Диала, как и оригинал, меня изрядно раздражала.

— Я Матвей Леонерий.

— Вот и прекрасно. Чтобы заслужить чай, вам остаётся только рассказать, откуда вы и что здесь делаете, — повеселела Диала-ангел. — Если история будет интересной, я даже попробую сохранить её в тайне.

"Что делать?" — мысленно спросил у меня Матвей.

"Разыграем карту а-ля Ноев ковчег!" — внезапно усмехнулась я.

"Чего?"

— Чайник можешь даже не доставать, — притворно вздохнула я. — Честно говоря, мы были бы рады, если бы нам кто-то рассказал нашу историю. Всё, что мы помним — как очутились здесь, ни с того ни с сего. Ещё в голове остались наши имена, и вот твоё почему-то всплыло. Я даже думаю, что мы знакомы, но если ты...

— Прости, Феста, — покачала головой Диала-ангел, — не думаю. Я вообще впервые в жизни вижу демона. Как ты вообще смогла оказаться в Анжелии, для меня загадка. И если бы не присутствие Матвея, я бы атаковала тебя прямо с порога. Ну ты представь себя на моём месте... ты вообще ничего не помнишь?

— Неа.

— Вот так задача... Может, нам всё-таки сходить к коменданту Лариусу? Он вас не бросит, наверняка что-нибудь придумает.

Я аж вздрогнула. При одной только мысли об светлой противоположности коменданта Огненной башни у меня мурашки пробежали по коже. Вот так Хаос, вот так номер он выкинул.

— Давай сначала ты нам немного расскажешь о месте, в котором мы находимся. Вдруг мы что-то сами вспомним.

— Садитесь пока на диван, что ли... — кивнула нам Диала, а сама опустилась на стул, положив голову на его спинку. — Рассказывать особо нечего. Верхний мир, Анжелия, город ангелов. Шестой Лицей. А мы в его общежитии, точнее, в Рассветной башне. Тут живут девушки. Дом парней — башня Буревестников. Но в ней не очень хорошо работает отопление, даже магия не справляется, поэтому мы её чаще называем Холодной. Комендантша этой башни, Несса — такая строгая дама, что бр-р... Хорошо всё-таки, что в нашей башне правит Лариус. Он вспыльчивый, но довольно отходчивый, и всегда нам помогает, если возникают проблемы.

— Так в общежитии Шестой Шко... мм... Лицея только две башни?

— Говорят, раньше было три, но третья со временем пришла в негодность и учеников расселили.

— А зачем вам вообще общежития? Вы что, проходите Стирание? — продолжила я допрос.

— Какая у тебя амнезия избирательная, — настороженно ответила Диала-ангел. — Вообще-то, если ты не в курсе, Стирание проходят демоны. Просто нам удобнее жить здесь, рядом с Лицеем. К родителям мы уезжаем на каникулы.

— Ещё один вопрос...

— Ну?

— Ты точно со мной незнакома? — настойчиво спросила я. Если эта петля — своего рода перевёрнутое отражение Даймонеса, то должен же быть здесь и местный аналог Фесты...

— Прости, — девушка виновато развела руками. — Я даже с похожим именем никого не знаю.

Ах, ну да. Если ангела и могут звать Диалой, то имена типа Люцифера или Мефистофия, как и все производные от них, здесь вряд ли в почёте.

— Но ты уверена, что...

Меня перебил настойчивый стук в дверь и весёлое: "Эй, Диала, ты там уснула?" Девушка переполошилась, вскочила и начала озираться по комнате в поисках места, в котором можно было бы нас спрятать.

— Гоните в шкаф! — прошептала она и, не слушая наших возражений, торопливо толкнула нас за приоткрытую дверцу, плотно прикрыв её за нами. Мы оказались в полной темноте, прижатые к целым грудам барахла, тканевого, мехового и кожаного, но что гораздо хуже — друг к другу. "Отодвинься!" — прошипел ангел, оттесняя меня толчком горячего локтя. "А ты не трогай меня!" — огрызалась я в ответ, не повышая голоса. Потом мы замолкли, внимательно прислушиваясь к происходящему в комнате.

— Начало женских соревнований отложили на полчаса. Можешь не торопиться, конечно, но и не исчезай. А то выберем другого капитана, кинем монетку: я или Стефа,— хихикнул незнакомый голос. Хотя нет, не то чтобы незнакомый... Как и многое из окружающего, он вызывал у меня какое-то тревожащее, дразнящее чувство.

— Сама пошутила — сама посмеялась, — хмыкнула Диала-ангел. — А сейчас на поле что происходит?

— Парни ерундой занимаются. Их турнир вообще ещё не скоро. Кстати, ты не узнала, использовать хищных птиц можно?

— Нельзя.

— Вот облом, а мы так рассчитывали на твоего Нарселя. Даже с заточенными когтями он мощное оружие. Как представлю летящий прямо в тебя комок перьев с чисто конкретным взглядом и клювом, как корабельный крюк...

— Люська, давай потом? Я тут это... как раз... Нарселя кормлю. А он в такое время нервный делается.

— Вопросов больше не имею. Ждём тебя внизу!

Как только дверь хлопнула, я вывалилась из шкафа, чувствуя себя так, будто побывала в опасной близости от раскалённой печи. "Печь" выбралась следом, вполголоса бормоча что-то и снимая с уха повисшую на нём жёлтую маечку.

— Как видите, у нас проблемы, — пожала плечами Диала. — Либо вы тащитесь вместе со мной на турнирное поле, где долго и занудно объясняете всем и каждому, что забыли на территории Лицея, либо я отвожу вас к Лариусу и точка. Второй вариант лучше. И мне забот меньше, и у вас больше шансов разобраться. Я человек занятой и в няньки-тире-экскурсоводы не нанималась. Но если что, вы обращайтесь! Я буду внизу, там проходят спортивно-магические турниры, я — капитан команды и не могу подвести ребят. Вы уж простите...

— Мы понимаем, — сказал Матвей.

— Вы пока определитесь, а я кое-куда сбегаю. Только не уходите! Обещаете?

— Куда мы денемся, — буркнула я в ответ. Диала-ангел торопливо вышла из комнаты, заперев дверь за собой, а мы с Матвеем растерянно переглянулись.

— Хорошая модель мира, — заметил он. — Как настоящий. Вот только делать-то что? На что ориентироваться? Где там их эта третья петля?

— На выходе со второй, — ответил чей-то тонкий и пронзительный голос. Мы аж подскочили на месте. Комната по-прежнему казалась пустой — до тех пор, пока что-то мягкое и гибкое не пробежало прямо по моей ноге. То, что я не заорала, я могу объяснить только чудом и своей сверхъестественной выдержкой.

— Это же белка! — воскликнул удивлённый Матвей, как и я, воззрившийся на странное говорящее существо. Существо негодующе дёрнуло хвостом и ответило:

— Сам ты белка, ангел недоделанный. Хищника от травоядного отличить не можешь? Я ласка. Сейчас, во всяком случае.

Договорив, ласка улеглась на пол, свернулась в клубочек, спрятав голову под хвостом, и будто бы вся сжалась. Лёгкий вихрь, затронувший только её тело, пробежал по шкурке, взлохматил её, осыпал медными и бурыми искрами, а когда исчез, то я с удивлением заметила, что зверёк увеличился в размерах. "Ласка" убрала хвост, поднялась на лапы — и мы оба узнали нашего старого знакомого со швейцарской ангельской базы.

— Рыжик! Ты нашёл нас! — обрадовался Матвей.

— Пф, нашёл! Лучше бы сказал спасибо, потому что без меня вы имели бы все шансы навсегда остаться в этой демонской пародии на город ангелов. Вам же надо пройти весь путь, потому что — так и быть, открою секрет — твоего маленького друга держат именно на четвёртом уровне. У нас мало времени, поэтому думайте: что есть петля?

Моё воображение тут же подсунуло примитивную иллюстрацию.

— Узел на верёвке?

— Плохо! — отрезал Рыжик. — Ещё версии?

— Виток? — предположил Матвей.

— Уже теплее! А теперь скажи, ангел, когда петля заканчивается?

— Когда заканчивается виток... то есть... что-то возвращается к своему началу, но уже на другом уровне...

— Точно! — рыжий кот вспрыгнул на кровать и в нетерпении начал топтать лапами подушку. — Ваша задача — вернуться в ту же точку, в которой начался ваш путь по петле, только на противоположном уровне.

Я поняла, что это значило. Мы должны были попасть в здешний Даймонес и пробраться в одну из комнат общежития Шестой Школы... В комнату того, кто в реальном мире мог бы быть своеобразным аналогом моей бывшей лучшей подруги. А это, скорее всего, был уже вопрос к Матвею. Но если в настоящей Анжелии нет никаких общежитий...

— Он исчез! — воскликнул Леонерий, вырвав меня из задумчивости. — Какое странное существо! Ты когда-нибудь слышала о таких?

Я покачала головой. Пока я знала одно — Рыжик помогал нам, а остальное было не так важно.

* * *

Двор замка-общежития представлял из себя огромную лужайку с отдельно растущими деревцами и пушистыми кустами, обрамлявшими усыпанные гравием дорожки. На перекрёстке этих тропинок расположился мраморный бассейн, в который извергал воду белоснежный фонтан в форме цветка с многочисленными маленькими чашами-колокольчиками. Повсюду стояли аккуратные скамеечки с изогнутыми спинками и изящными коваными ножками; по воздуху сновали крохотные птички, издалека доносился приглушённый колокольный перезвон, а крыши обеих башен сверкали так, что спасла бы только многослойная чёрная повязка на глаза. В общем, по мнению Матвея, это была очень и очень плохая карикатура на Анжелию.

Диала-ангел шагала впереди нас и болтала, размахивая руками. У неё было, по всей видимости, замечательное настроение.

— Не имеет значения, есть у вас память или нет, вы не сможете остаться к турниру равнодушными! Это, конечно, не Соревнования, но лично мне он нравится куда больше. Нет всего этого пафоса, заданий, ссылки во Внешний мир... просто дружеские испытания, они помогают нам сплотиться, почувствовать себя командами, посражаться за что-то, не потому, что этого хотят взрослые, а потому, что мы сами хотим увидеть, на что способны!

— Что, отказалась от мысли тащить нас к Лариусу?

— А чего тащить, вы сами к нему придёте после того, как помотаетесь по территории замка. За пределы вас всё равно охрана не выпустит. О, посмотрите, да им не терпится!

Она ускорила шаг и поспешила к группе светловолосых девушек и парней, которые, наплевав на все правила и воспрещающие таблички, стояли спиной к нам на идеально подстриженном газоне. В центре полукруга размахивала руками и вдохновенно вещала чья-то долговязая фигура.

— Что происходит? — спросил Матвей, вместе со мной догоняя Диалу.

— Неповторимый развлекается, — хмыкнула она. — Напрашивается на дуэль, вот только желающих, в отличие от зрителей, пока немного.

Мы подошли совсем близко к компании, когда я вспомнила о собственной выделяющейся внешности и поспешно натянула на голову капюшон позаимствованной у псевдо-Диалы толстовки, по возможности заправив кудри за ворот. Разумеется, всех чёрных волос не скрыть, но от лишнего внимания это вполне могло меня избавить. Как раз в этот момент ораторствующий парень повернулся, встретившись со мной взглядом, однако его глаза лишь мельком скользнули по моему лицу, после чего обратились к Диале.

— А вот и ты, дочь ветра, повелительница крылатых созданий и прочей нелегальной живности Рассветной башни! — подмигнул он. — Как же я жалею, что ты девчонка, а негласные правила наших дуэлей запрещают межполовые соревнования! Нечестно... нечестно! Неравенство какое-то! Острый меч уже начал ржаветь в моих ножнах, дожидаясь назначенного часа. В самом приличном смысле этого выражения, разумеется... А вы стоите все смирно, как солдаты в строю, и смеётесь над моим страстным желанием вырваться из оков рутины и надоевших расписаний!.. Эрзен, а ну положил на место! Тебе ещё рано такое пить! — внезапно расхохотался он, ткнув пальцем в угрюмого пухлощёкого мальчишку, который едва-едва поднёс к губам бутылку с чем-то прозрачным. Тот поперхнулся.

— Т-т-ты говорил, там в-вода, — испугался он.

— Да я пошутил. Я же не идиот. До двухсот лет — ни-ни! Не будь я Роменус Энрикс Третий Неповторимый, если когда-нибудь брал в рот ту гадость, от которой мне плохо с самого позапрошлого четверга...

По ряду девчонок прокатились смешки. Кто-то со вздохом прижал ладонь к лицу.

— Ты хочешь дуэли? — знакомым голосом негромко спросил один из ангелов. Он стоял спиной ко мне, и поэтому я не смогла точно определить, кто это. На лице Ромена-ангела мелькнуло удивление и, пожалуй, опасение.

— Если его Величество фаворит Соревнования соблаговолит составить мне компанию!

— Льстить-то зачем? Не я называю себя Неповторимым. Не опускайся до лицемерия.

— Ничуть! Неповторимый не значит лучший, к сожалению. Я честно признаю все свои недостатки. А знаешь, какой мой главный минус? Будь я поумнее, я бы давно заткнулся и ушёл в башню. Но увы. Ума у меня никогда не было. Как сражаться будем — магией, оружием?

— Магией, — последовал ответ. Зрители разошлись чуть шире, освобождая друг другу обзор. Нам с Матвеем происходящее было прекрасно видно: Роменус отступил на несколько шагов назад, вращая шеей и расправляя плечи, его противник оставался неподвижным и с виду расслабленным.

— Только без вреда для здоровья! — предупредил он. — Начинаем через три секунды после готовности.

— Конечно! Будешь считать сам?

— Как скажешь. Раз... два...

Ромен-ангел хитро подмигнул Диале и выбросил вперёд сжатую в кулак руку, в полёте распрямляя её и выпуская целый вихрь из крохотных острых кристалликов. Но на полпути к противнику вихрь неожиданно наткнулся на невидимую стену, вильнул и ушёл вертикально в землю.

— Ну договорились же на счёт "три"! — укоризненно произнёс тот, стряхивая пылинки с рукава собственной белой куртки. Роменус, слегка сконфуженный, но не более, весело ответил ему:

— Я гиперактивный, с синдромом повышенной возбудимости. Для меня секунды — это песчинки в часах Вечности, поди их сосчитай.

Матвей дёрнул меня за рукав и тихо прошептал:

— Ты знакома с ними?

— С одним да, это Ромен, мой однокурсник... а вот второй...

— Второго я знаю, — мрачно сказал Матвей.

— Откуда?

Леонерий посмотрел на меня, как на безнадёжно тупую.

Тем временем в центре импровизированной арены что-то происходило. Один из ангелов загородил от меня плечом происходящее, поэтому мне пришлось встать на цыпочки. Ромен прыгал вокруг своего соперника, как молодой олень, делая молниеносные выпады, не переставая при этом нести какую-то чепуху и подмигивать девчонкам. Противник же лениво отражал удары, будто нехотя выставляя полупрозрачный щит. Атаки были разными, но щит не менялся и до сих пор пока вполне доказывал свою эффективность.

— Ах, так? Духи воздуха, — воскликнул Ромен, отчаявшись вызвать противника на ответную атаку, — вперёд, друзья мои! Против сил природы никакой щит не выдержит! — и затем он добавил длинную фразу-заклинание, причём произнёс её так быстро, что все слова слились для меня в единую череду непроизносимых звуков.

Диала хмыкнула и обернулась к нам:

— Его коронка. Он единственный из всех нас умеет вызывать духов природы. Понятия не имею, с чего они его вообще слушаются.

— Какие духи?! — поразилась я. В нормальном мире никаких духов не существовало. Но Матвей толкнул меня, и я поспешно поправилась: — А, да. И правда редкость.

Воздух вокруг Ромена сгустился, образовав несколько дрожащих желеобразных облаков светло-серого цвета. Сформировавшись в некоторое подобие крылатых безликих фигурок, духи окружили спрятавшегося за щитом юношу и начали методично размывать кажущийся ранее непроницаемым барьер. Местами в нём уже начали появляться дыры, когда юноша резко сбросил щит, а точнее, взорвал его, отбросив маленьких духов на значительное расстояние. У него в руках оказалось нечто длинное, деревянное и изогнутое, вроде странной формы палки, которой он принялся чертить круги вокруг себя, не давая духам приблизиться. Самое удивительное, что такая смешная с виду защита оказалась очень эффективной. Духи боялись деревяшки и разлетались с оглушительным писком при одном её приближении. Тогда юноша, оторвав одну руку, сделал ей хитрый жест, и в тот же миг Ромен растянулся на земле. Его ноги и руки оказались намертво связанными корнями деревьев.

— Ладно! — крикнул Неповторимый. — Я облажался, признаюсь! Ты победил! Отзывай свои пеньки. Кстати говоря, как ты это сделал? Неужели духи земли…

— Нет, — лениво ответил его противник. Он, а точнее, его спина выглядела очень довольной. — У моего лука есть особая связь с деревьями, из родственника которых он сделан. Если ты не заметил, это осина. Осина — Роменус, Роменус — осина, будьте знакомы.

Ромен наконец освободился и встал, обменявшись с соперником рукопожатием.

— Ты мог сделать это в первую же секунду, Корнел, — заметил он. — В следующий раз не надо благотворительности, идёт?

Тот кивнул, развернулся и присоединился к другим юношам, с большим жаром обсуждавшим эту короткую дуэль неподалёку от нас.

— И как я могла его не узнать? — прошептала я, рассматривая ангельскую ипостась Корнела во все глаза. Его золотистые, как у всех ангелов, волосы имели матово-бежевый оттенок, белая короткая куртка была безукоризненно чистой, на штанинах голубых брюк не было ни единой травинки, а вот голос стал, пожалуй, другим — более тёплым и мягким, отчасти даже успокаивающим и обволакивающим, как одеяло. Мне было непривычно смотреть на такого Корнела, но и безумно интересно в то же время. Победитель оставался победителем в любом из миров, которые только мог создать сумасшедший и насмешливый Хаос.

— Ты видела себя со стороны? Пялишься, как голодная кошка на банку рыбных консервов, — буркнул Матвей. — А мне кажется, быть блондином ему совсем не идёт.

— Ребят, ребят! — запыхавшись, к дереву со стороны Рассветной башни подбежала девчонка-ангел лет ста десяти. — Лариус просил передать, что турнир вот-вот начнётся! Быстрее, все на стадион!

Посмеиваясь и переговариваясь на ходу, юноши и девушки поспешили в сторону второй башни — туда, где за редкими деревьями и впрямь виднелось нечто вроде небольшой трибуны и широкого куска пустого пространства. Я хотела пойти вместе с ними — интересно всё же посмотреть, что из себя представляет этот турнир! — но Матвей не дал мне этого сделать.

— Кажется, я понял, куда нам надо идти, — сказал он. — Заметила там, неподалёку, руины? Это остатки третьей башни. Я подслушал разговор пары студентов и понял, что они видят отсюда южную часть стадиона — ту, которая находится сразу за руинами. Самой башни они не видят. Её можем видеть только мы. Если выход в псевдо-Даймонес находится не там, то у меня больше нет вариантов.

— Собрались куда? — спросила Диала, незаметно подкравшаяся сзади. Она положила руки нам на плечи и склонила голову набок. — Да, понимаю, Ромен кого хочешь утомит. И угораздило меня обручиться с этим идиотом.

— Обручиться? — у меня едва челюсть не отвалилась.

— Ну да. Как закончим Лицей, в двести лет, так и поженимся, если, конечно, во Внешний мир не отправимся, но это вряд ли… Вообще он хороший, вы не думайте. Просто скоро Соревнования, и он очень волнуется… после того, что случилось с Кеель…

— А что с ней произошло? — похолодела я.

— На прошлых Соревнованиях был несчастный случай, — девушка опустила голову, её голос стал гораздо тише. — Её попросту не успели спасти… Коллегия хотела даже отменить Соревнования, но родители сказали, что ни в чём их не винят, и это был случай… один на многие тысячи. Никто не мог подумать. Но я не хочу вспоминать об этом в такой день. Иначе моя команда точно проиграет, с таким-то настроением капитана, — печально улыбнулась Диала. — Так вы не идёте со мной?

— Если что, немного попозже. Мы немного прогуляемся, если ты не против, — сказал Матвей.

— Тут заблудиться сложно, но всё равно удачи. Где меня найти, вы знаете. Постарайтесь не влипать в неприятности и не подставлять меня, хорошо? — попросила Диала, махнула напоследок рукой и убежала — догонять своих друзей. Мы же с Матвеем направились к неприветливо чернеющим развалинам третьей башни.

— Она приятная, ответственная такая, — заметил Матвей.

— В Огненной башне все говорили, что мы с ней очень похожи, — будто бы невзначай заметила я. Матвей ответил мне недоверчивым взглядом.

— Ни капельки. Ты ходячая коробочка самовлюблённости.

* * *

Третья башня, даже в псевдо-анжельском варианте, выглядела неприветливой и мрачной. Крупные каменные блоки, составлявшие основу её стены, влажно блестели, и от них тянуло холодом, несмотря на то, что на дворе стояло жаркое лето. Черепица с одного края крыши была отколота, открывая внутри тёмную пустоту. Оконные проёмы казались маленькими и враждебно настороженными, как бойницы вражеской крепости. Чем ближе мы подходили, тем тусклее становились краски вокруг; пение птиц умолкло, и только сухое шуршание травы разгоняло абсолютную тишину.

— Она сказала, что Кеель умерла. Но ведь это же не на самом деле? Они придумают что угодно, чтобы меня отвлечь.

— Это твоя подруга?

— Да, она осталась там, в Даймонесе. Что могло с ней случиться? Не настолько же серьёзно я её ранила!..

— Ранила?

— Хватит задавать идиотские вопросы! — обозлилась я. — С ней всё в порядке, ясно?

Матвей пожал плечами. Да, у меня было не самое лучшее душевное состояние, и близость заброшенной громадины вовсе не располагала к его улучшению.

Наконец мы приблизилась к воротам. Вопреки габаритам самой башни, они были ненамного выше обычного человеческого роста, деревянные; левая створка совсем ссохлась, третья доска слева и вовсе отсутствовала. Правая же створка была приглашающе приоткрыта.

— Лютео фер форено, — произнёс Матвей, вытянув руку, и над его ладонью загорелся маленький, но очень яркий шар света. Этот шар нырнул в проём первым; за ним последовали и мы с Матвеем.

Нашему взору открылся большой холл с провалившимся паркетом и пустыми подставками для факелов — по нескольку на каждой стене. Огонёк Матвея не мог осветить всё до малейших деталей, но в целом создавалось впечатление, что в этой башне уже давно не было ни единой живой души.

— А вот я бы на твоём месте не спешил с выводами, — сказал уже знакомый нам пронзительный голос. Рыжик, к чьему появлению из ниоткуда мы уже успели привыкнуть, мяукнул, безо всякого видимого перехода обернулся летучей мышью и взмыл вверх, в темноту.

— Встретимся на той крыше, и старайтесь не отставать! — донеслось напоследок.

Подойдя к противоположной стене, мы с Матвеем наткнулись на лестницу. Её высокие ступеньки обнаружились так внезапно, что я едва не упала. Матвей машинально схватил меня за запястье, и тут же тишину башни разрезал двойной короткий вскрик.

— Прости-прости-прости, — торопливо зашептал он, дуя на собственные пальцы.

— Н-ничего страшного, — отмахнулась я, отметив, что боль была не такой уж и страшной. Хотя, может быть, я просто привыкла к этим нечаянным прикосновениям?

— На кой чёрт вам круглые лестницы? — проворчал Леонерий, поднимаясь по крутым ступеням и не отрывая руки от перил.

— Ну как? Они оптимальные. Поднимаешься себе равномерно и поднимаешься, безо всех этих крутых поворотов.

— Ага. И если упадёшь, катиться будешь долго и увлекательно.

— Были у нас несколько случаев, — хмыкнула я в ответ.

— Ты смотри-ка, — сказал Матвей спустя сотню ступеней, — ничего не меняется. Ни одного прохода. За перилами — пустота и голые стены. Тогда откуда снаружи были окна? Ничего не понимаю! Мы что, так и будем подниматься до самой крыши? Феста? Феста, ты где?

Я сидела на пару десятков ступеней ниже, демонстративно вытянув ноги.

— Я больше не могу!

— Ладно тебе, — парень начал злиться, — отдохнула и будет. Сама же говоришь, что мы спешим.

— Мысленно — безусловно. Но мои ноги с тобой не согласны. К тому же последний раз я ела ещё на Ноевом ковчеге, кучу часов назад, а может даже и дней! У меня больше нет сил.

Произнеся эти слова, я тускло уставилась на собственные безжизненные ноги. Они не только не могли подниматься, но просто-напросто мешались, как два длинных отростка. Не будь их, я бы, возможно, относительно бодро поползла по ступеням лестницы на руках.

— Отлично. Тогда я пошёл. Сиди здесь в темноте.

Огонёк начал стремительно удаляться. Я не выдержала и взмолилась вслед ему:

— Эй! Ну ты чего? А помочь?

— Как? Тянуть тебя за ботинки? Стукаться об ступени будет больно, хотя после уборки твоими волосами лестница станет гораздо чище.

— Ты нахал и вредина!

— А ты безвольная и антифизкультурная слизь!

Затянувшееся молчание подсказало, что решением проблемы эта короткая перепалка не стала. Затем, когда я уже морально готовилась, цепляясь за перила, тащить свои непослушные ноги дальше, огонёк начал стремительно приближаться. Его свет ослепил меня, и поэтому на краткий миг силуэт Матвея показался мне размытым и страшным.

— Ты... чего... — только и успела промямлить я перед тем, как что-то большое и тёплое обмотало мои ладони.

— Моя футболка, — сказал Леонерий. — Ладони защитит, а остальное прикроет твоя кофта, она вроде как достаточно толстая...

А затем у меня перехватило дыхание, потому что руки Матвея подхватили меня, оторвали от ступеней и от перил, за которые я по-прежнему пыталась уцепиться, и подняли, как мне показалось, на головокружительную высоту. Страх запоздало нахлынул на моё растерявшееся сознание, однако боли я не чувствовала. Матвей был прав, одежда выдержала это испытание.

Боясь слишком сильно выдохнуть, я сложила руки на груди, ощущая себя то ли бомбой с тикающим в груди часовым механизмом, то ли бесполезным и очень громоздким багажом. Мне хотелось обхватить Матвея за шею, только вряд ли тонкая футболка спасла бы от последовавшей боли. "Тот, кто сделал это, зная, что все боятся боли... Но он ошибался: боль — не самое сильное..."

— Прошу тебя, не молчи, — тихо сказал прямо над моим ухом Матвей. — Я сейчас сойду с ума, если ты так ничего не скажешь.

— Это на меня не похоже, да?

— Не знаю. Да. Не похоже.

Я и сама чувствовала, как по мере нашего приближения к концу лестницы тишина сгущается и утяжеляет порхающие в голове мысли. Крыша становилась всё ближе. Ступени заканчивались, будто последние песчинки стремительно утекали в нижнюю половину песочных часов. Их полёт ко дну растянулся в бесконечность, секунды стали резиновыми и вязкими. Наконец пришла и боль, но она была какой-то недоверчивой, глухой, да и тревожные сигналы шли вовсе не с поверхности кожи, а откуда-то изнутри. Прислушиваясь к себе, я перестала замечать тишину и так и не произнесла ни слова, пока Матвей не остановился.

— Приехали, — сказал он, не опуская рук. Я осмотрелась. Лестница вывела нас на маленькую площадку под самой крышей, из которой на чердак вела маленькая приоткрытая дверь.

— Ну?

— Ну что?

Леонерий слегка присел и аккуратно поставил меня на ноги. Теперь я была ближе к двери, чем он — только протяни руку, и она откроется ещё шире. С той стороны доносился слабый шум. Там явно кто-то был. Мы обменялись тревожными взглядами, а потом я сделала это. Я открыла дверь.