Четвёртая сторона треугольника (гет)

Давным-давно, ещё до того, как я попала в приморскую башню, мне снился один и тот же кошмар. Позже картина смерти мальчика-демона вытеснила его из моей головы, но смутный образ всё же остался. Всё начиналось с того, что я оказывалась на бескрайнем поле без единой возвышенности. Пыльная почва была кирпичного цвета, то тут, то там прижимались к земле хилые тени деревьев. Серое небо висело низко и казалось крышкой гигантской банки, плоской и однотонной. Где-то под его вершиной пролетали огромные птицы, похожие на птеродактилей, двигаясь так медленно, будто оставаясь на месте. Но стоило повернуть голову, и большие крылья последним взмахом уже скрывались за горизонтом.

Я медленно шла в никуда, потому что не было ни указателей, ни дорог, ни даже чего-либо выделяющегося на горизонте. Тишина давила, небо-крышка грозило рухнуть в любой момент, но отвратительнее всего были цветы. По правде говоря, они представляли собой нечто среднее между цветами и грибами. Большие, с лиловыми чашами и толстыми пористыми лепестками, они тянулись вверх и покачивались, хотя никакого ветра не было и в помине. С их тычинок срывалась фиолетовая пыльца и медленно растворялась в воздухе. Каждые несколько секунд целое облачко пыльцы поднималось с соцветий, и тогда над ними проносился странный звук, нечто вроде тягостного вздоха.

Эти цветы были мертвы, вот что пугало меня. Они играли в жизнь, пытаясь дышать или говорить, но в действительности были безжизненнее, чем давно высохшие скелеты деревьев.

Обычно, перед тем, как ты просыпаешься, в твоём сне что-то происходит: открывается дверь, ты куда-нибудь падаешь или просто всё растворяется в калейдоскопе, скомканно подойдя к нелогичному концу. Но этот сон был не из таких. Он растягивался в целую вечность, и когда я наконец открывала глаза, то жадно глотала воздух, пытаясь унять бешено стучащее сердце и благодаря Темнейшего за то, что я снова в Даймонесе.

В этот же раз всё было наоборот. Я очнулась, и первым, что я увидела, стали именно эти покачивающиеся цветы. Стоит ли говорить, что я тут же зажмурилась снова, по давней привычке пытаясь вернуться к реальности?

— Не притворяйся, я вижу, что ты проснулась, — сказал знакомый голос, заставив меня открыть глаза снова. В нескольких шагах от меня действительно сидел Матвей. Во всяком случае, спина в жёлтой толстовке вряд ли могла принадлежать кому-нибудь другому.

— Не торопи её, — буркнул кто-то. — Если она встанет слишком резко, остатки яда вскружат ей голову. Матвей знает толк в ядах.

— Матвей это я, — возразил ангел. — Придумай другое имя.

— Делать мне больше нечего, — съязвил голос. Я повернулась, сбросив с лица прядь волос, и увидела Рыжика. Рыжий кот сидел неподалёку, как я это называю, в позе эдакой "буханки", поджав под себя все лапы, и лениво жмурился. Матвей же перекладывал с места на место сложенные в кучу сухие ветки, явно позаимствованные у несчастных кустиков, и то ли произносил заклинания, то ли ругался себе под нос. Рыжик относился к его усилиям скептически.

— Я же говорю, здесь не может быть огня, бросай дурью маяться. Бери Фесту за... ах да, пардон, вы же тактильно несовместимы... в общем, осторожно поднимай её и вперёд.

— Где мы? — слабо прошептала я.

— Третья петля. Предупреждаю твои вопросы: да, вторую мы благополучно прошли! Помог мой демонский двойник. Мы с ним мило побеседовали и он согласился помочь нам. Проводил в комнату своего — ну, нашего — бывшего друга Иарелла, где был портал, и вот мы здесь. Всё. Конец истории.

— Мотя, во-первых, я тебя знаю уже довольно давно. Во-вторых, ты отвратительный лгун.

— Но он прав, — вмешался кот. — Всё так и было. А слишком личные беседы юноши с его альтер-эго можно и опустить, ничего важного в них не было.

— Ладно, — поднялся на ноги Матвей. — Я хотел развести костерок и немного отдохнуть, но видимо не судьба. Идём.

Мне пришлось подчиниться. С высоты роста равнина казалась в сотню раз более тоскливой. Если её можно было описать одним словом, то это было бы "безысходность".

— Мне снилось это место раньше, — сказала я Рыжику, которого несла на руках. Ленивая высокомерная тварь отказывалась идти на своих четырёх.

— М-р-р, вполне возможно.

Я посмотрела вверх. Прямо над нашими головами медленно плыл почти не взмахивающий крыльями птеродактиль. Интересно, чем они питаются? На земле ни одного насекомого, ни одного мелкого зверька. Только багровая пыль, сухие трещины и эти больные цветы. Мы как раз проходили мимо одного из них, и я смогла рассмотреть вылетающие из него фиолетовые искры совсем близко. Они тоже строили из себя живых — то вспыхивали, то погасали, подобно светлячкам, перед тем как раствориться в воздухе.

* * *

Мы уже доели последние кусочки фруктов из тех, что я своровала в псевдо-Даймонесе, а голод разгорался в нас, как маленький пожар. Как ни странно, жажда отнюдь нас не мучила. По этому поводу Рыжик сказал, что у каждой петли Хаоса с водой особые отношения. Если на первой всегда ужасно хочется пить, то на третьей нужда в жидкости почти не ощущается.

Но больше всего меня беспокоило отсутствие конечной точки нашего пути. Кот-оборотень то ли в самом деле не знал, куда нам нужно было идти, то ли отказывался говорить. Поэтому мы просто брели к горизонту, не имея никаких ориентиров, кроме редких сухих деревьев и чудовищных лиловых цветов на толстых стеблях.

Дважды мы останавливались, чтобы отдохнуть, и тогда я просто ложилась ничком на землю, пытаясь припомнить, сколько часов назад я спала. Матвей даже садился с неохотой; он всё время был настороже, а его глаза внимательно высматривали любое малейшее движение в небе или на земле.

Во время второго привала случилось кое-что неприятное: Рыжик исчез.

— Чего ты хочешь? — пыталась я успокоить нервничавшего ангела. — Даже о внешнемировских кошках говорят, что они ходят сами по себе. А этот и вовсе появляется, когда захочет. До сих пор он нас вроде не подводил.

— Мне всё это не нравится, — мрачно ответил Матвей. — Слишком уж смахивает на ловушку. И очень даже логично помочь нам преодолеть первые две петли, чтобы мы сами загнали себя в более страшный капкан.

— Ты же ведь не боишься, нет?

— Ещё чего!

— И правильно, от этого всё равно нет никакого толку.

Но я лукавила. На самом деле после слов Матвея мне тоже стало страшно. Если в мирах, смоделированных первыми двумя петлями, прослеживалась хоть какая-то логика, то здесь... складывалось ощущение, что у этой равнины нет края, и мы обречены целую внешность бродить в закольцованном пространстве.

Спустя какое-то время в воздухе начали появляться смутные радужные тени. Они проносились мимо нас так быстро, что сначала я приняла их за оптическую иллюзию или плод собственного воображения; однако по удивлённому лицу Матвея я поняла, что это были, как минимум, коллективные глюки.

— Похоже на хаотов, как думаешь? — спросил он.

— Но они не нападают на нас. Будто даже не замечают. Интересно, может, здесь находится их настоящее место?

Матвей ничего не ответил.

— У нас нет выбора, мы можем только двигаться дальше.

Снова молчание.

— Эй, ты вообще меня слу...

Слова застряли у меня в горле: Матвея рядом не было. Его вообще не было. Он словно растворился в воздухе. Я начала звать его, надрывая голосовые связки, но мой голос уносился вдаль безо всякого отклика. Вернее, отклик всё же последовал, но совсем не тот, которого я ожидала.

— Ну-ну, лапа, тише! — недовольно сказали мне. — Подумай сама: если бы Матвея можно было вернуть обычным криком, это было бы слишком просто.

Передо мной стояли молодая женщина и молодой человек в длинных белых балахонах. По демонскому счёту им можно было дать лет по триста. Они были очень похожи друг на друга, — ростом, телосложением, чертами лица. Волосы обоих были длинными и имели неприятный пыльно-багровый цвет, как и почва этой странной местности.

Женщина — а ко мне обратилась именно она — продолжила:

— Но нам предстоит ещё много времени провести вместе, так что стоит представиться. Меня зовут Лратхакаулура, его — Лратхакаулуир.

"А я-то думала, что мне с именем не повезло", — подумала я.

— Он мой брат, — на последнем слове Лратха... короче, женщина сделала ощутимое ударение.

— Ну и отлично, — не поняла я. — Родственники — это хорошо... наверное. В чьём-нибудь случае точно.

Близнецы одинаково улыбнулись.

— А как тебя зовут? — невинно спросил молодой человек. И хотя вопрос казался безобидным, я напряглась. В спокойном и приятном голосе мне послышался целый хор голосов, разрывавших мой мозг: "Назови нам своё имя-я-я!!!"

— Меня зовут Феста! — я с вызовом подняла голову. Интуиция в голос кричала об опасности. Она утверждала, что так близко к смерти я не была даже тогда, когда стояла вплотную к Межмировой пропасти и сражалась с Деймосом во Внешнем мире. Я не знала, кто были эти двое и чего стоило ждать от них, но Матвея рядом не было, — он исчез словно по одному их желанию, — помочь мне было некому... может, стоило смирить глупое упрямство и назвать своё полное имя?

— Да что ты за демон такой, — простонал Лратхакаулуир, — цепляешься за эти десять буковок, как девочка-подросток за пароль на своём ноуте с кучей секретных картиночек и дневников... Пойми, неинтересно нам всё это. Феста, Мефистофия... Ты можешь называть себя хоть Ровеной, хоть Зульфиёй, твоё истинное имя от этого не поменяется. Оно нам и интересно, кстати говоря. То имя, которое помогло бы нам с сестрой понять наконец, друг ты нам или враг.

— В моём арсенале больше имён нету, уж извините. "Варвара Андреевна Местникова" ведь вас не строит, нет?

Лратхакаулура ласково обхватила меня за плечи и развернула. Я посмотрела вперёд, но там не было ничего нового. Пейзаж оставался прежним, только смутные радужные тени начали носиться быстрее и чаще.

— Некогда, брат, — сказала она за моей спиной. — Наш гость вот-вот будет здесь. Мы обещали ему аудиенцию с отличной связью. Надеюсь, ты ослабил границу?

— Эти лодыри не успевают в срок, — ворчливо ответил тот. — Видишь, мечутся, как тараканы на кухне после включения света.

— Да ты специалист по сравнениям, — не удержалась я. Последовавшая пауза снова заставила мой мозг вздрогнуть от обилия сигналов, предупреждающих об опасности.

— Здесь не выжить без хорошего воображения, — наконец усмехнулся мужчина. Он и его сестра встали по обе стороны от меня, причём женщина продолжала крепко меня держать. Мы трое смотрели в пустоту.

Прошла минута, две... Я начала, скучая, считать фиолетовые искры, вылетающие из раскачивающегося неподалёку цветка. Вылетели как раз тридцать вторая и тридцать третья, когда мечущиеся в воздухе тени брызнули в разные стороны. Пространство впереди истончилось, образовав нечто вроде полупрозрачного окна, по другую сторону которого возвышались смутные громадины и вспыхивали далёкие алые огни. Но ближе всего к окну стоял демон в плаще Советника. Он был без маски. Его седеющие волосы шевелились от поднявшегося лёгкого ветра, доносившегося туда с нашей стороны.

— Эй! — замахала рукой Лратхакаулура. — Господин Советник! Нас хорошо видно?

Мужчина открыл рот и сказал что-то. Сначала до нас не донеслось ни звука, а потом мы услышали:

— Звук с опозданием доходит, но я вас отлично вижу. Там ведь только вы и ваш брат, так?

"Да что такого странного в обычном слове, что его нужно выделять?" — снова подумала я. — "А ещё меня он не замечает. Ну оно, может, и к лучшему."

— Наш срок, — тем временем сказал Лратхакаулуир, — двенадцать дней. Надеюсь, к тому времени вы будете готовы сдержать свою клятву, уважаемый Эндариан.

На какой-то миг мой взгляд и взгляд Первого Советника встретились. Думая, что смотрит в пустоту, он ответил:

— Моя жена давно мертва, и клятва недействительна. Я всё сказал.

— Разве мы обещали сохранить ей жизнь? — удивлённо воскликнула Лратхакаулура, выслушав это. — Мы провели её через границу миров? Провели. Совет в неведении? Да. Даже Темнейший до сих пор не в курсе того, что произошло. От вашего предательства остался только один маленький след, и мы хотим помочь вам избавиться от него.

— Мефистофия исчезла. Во Внешнем мире её слишком сложно отыскать.

— Ну, как знать, — женщина сжала меня так крепко, что я задохнулась, — всё же не иголка в стоге сена.

— И не муравей в поле, и не закусочная в мегаполисе, и не долларовая купюра в полном собрании сочинений Донцовой...

— Спасибо, он понял, — оборвала брата та.

— Значит, у меня есть двенадцать дней на то, чтобы найти девчонку? — спросил Эндариан. — А если я не стану этого делать?

— Личной местью ты не отделаешься, — ответил молодой человек. — Весь Совет узнает о той, с кем ты развлекался двести лет назад. Весь Даймонес. И сам Темнейший. Но это будет только первый шаг. Совсем скоро Межмировая пропасть откроется, все хаоты до единого, которые тут есть, вырвутся на свободу, сея безумие и хаос. Мы призовём все мелкие народцы, угнетаемые демонами с самого сотворения Троемирья. А люди — или Лишённые, как вам угодно — вспомнят о том, кто они есть на самом деле. И о своих родственниках, которые бросили их, лишённых магии, на произвол судьбы, лишь иногда в качестве издевки портя им жизни. И ты думаешь, Советник, что маленький город с населением в сто тысяч способен противостоять трём мирам, которые пойдут против него? Себя ты считаешь способным на это?

— И подумай о том, чему ценой встанет уничтожение твоей родины. Одной никчёмной жизни. После Стирания ты видел её всего трижды. Или это знаменитый демонский родительский инстинкт? Мы даже время подкрутили, уравнив его во всём Троемирье. Чего же тебе ещё надо?

Эндариан завёл руки за спину. Его лицо осталось бесстрастным и холодным.

— Вы — всего лишь парочка сросшихся хаотов, по случайности родившихся в одну и ту же секунду. С чего я должен вам верить?

— Ну например... — Лратхакаулура щёлкнула пальцами правой руки. Одна из крутившихся неподалёку радужных теней тут же ринулась сквозь проём и, оказавшись на той стороне, врезалась в Эндариана прямо напротив сердца. Советник покачнулся. Его кожа начала покрываться морщинами, спина согнулась, а волосы стали стремительно белеть.

— Ускоренное время, — вежливо пояснила женщина. — Попробуй что-нибудь из своего демонского арсенала. Силы огня, холода, яда, тьмы. Чего угодно, мы не торопим.

Первый Советник упал на колени. Он смотрел на Близнецов снизу вверх, с ненавистью и болью сломленной гордыни.

— Я согласен на двенадцать дней! — прохрипел он скрипучим старческим голосом.

— Вот и отлично.

Ещё один щелчок, и демон стал прежним. Он встал, брезгливо отряхнул колени и поклонился. Затем развернулся, так, что полы его плаща хлопнули в воздухе, и быстро пошёл прочь к виднеющемуся вдалеке городу. Просвет в воздухе исчез. Теперь вокруг не было ничего, кроме однообразного пейзажа с лиловыми цветами и сухими деревьями.

Я наконец смогла вырваться из объятий хаотши и повернулась к ней.

— Что это всё значит? Зачем вы требуете от него... меня? Вот же я! Стою здесь! Я пришла сама! Что вам нужно?

— Не в этот раз, Феста. Мы не станем мешать тебе выбраться. Кажется, твой маленький друг и правда попал сюда по ошибке, а поскольку не в наших правилах самим кого-то отпускать, мы даже рады, что ты выведешь Мика отсюда. Он гость ещё тот, всё время лезет куда не надо, истерит, как девчонка... А там ты попадёшь во Внешний мир, и увидим, кто окажется хитрее — ты или твой отец.

— Это будет интереснее, чем "догонялки" детсадовцев с применением огнестрельного оружия, — весело вставил Лратхакаулуир. Его сестра незаметно закатила глаза.

— Чтобы ты не скучала, мы вернём тебе твоего проводника и отправим на последнюю, четвёртую петлю. Удачи, Феста.

— Проводника?..

Но хаоты уже исчезли. На том месте, где они были секунду назад, на земле сидел Рыжик и лениво вылизывал заднюю лапу. Заметив, что я смотрю на него, он махнул хвостом и мяукнул.

— Поболтали? Ну слава Хаосу. Я уж думал, это никогда не закончится. Готова идти дальше?

Рыжик — шпион хаотов и подосланный ими проводник. Вон оно что. Интересно. Как же Матвей был прав. И где же он теперь?..

— Я без Матвея никуда не пойду, — отрезала я.

— Ой, да иди ты. Нужен нам твой Матвей. Встретитесь на чётвертой петле, он уже давно тебя в её конце поджидает. Что до портала, то мы находимся прямо перед ним. Видишь место, где только что виднелся силуэт твоего папаши? Ткань пространства тут размыта, подчинённые хаоты постарались. Ныряем туда и вперёд.

— Я тебе больше не доверяю, хамло пушистое!

— Сколько же хлопот с тобой...

Рыжик поднялся на лапы, разбежался и сиганул прямо в центр недавнего "экрана". Спустя секунду его уже не было. Только откуда-то с той стороны раздался голос:

— Эй, ты там медитируешь?

Я устало вздохнула — всё равно никаких вариантов больше не оставалось — и вслед за котом нырнула в воздушный проём.

* * *

По ту сторону проёма находился обыкновенный лес. То ли тропический, то ли субтропический. Большие тёмно-изумрудные листья перекрывались маленькими салатовыми. Длинные лианы висели между ветвями причудливой сетью и крепко обвивали стволы. Под ногами — ковёр из полусгнившей листвы, мха и травы с тонкими холодными стеблями. Сквозь пятна в кронах деревьев пробивались солнечные лучи, казавшиеся в десять раз ярче из-за сплошной окружавшей их тени.

Я одёрнула на себе футболку Матвея и пожалела, что мы так и не поменялись одеждой обратно. Влажный воздух холодил каждую клеточку кожи.

Рыжика нигде не было. Да мне, признаться, и не особо хотелось его видеть.

Решив придерживаться одного направления, я развернулась спиной к солнцу и начала свой нелёгкий путь. Цепкие лианы как будто сами приклеивались к моим голым рукам. Я уже молчу про кудри, которые за пять минут успели превратиться в подобие птичьего гнезда — с листьями, веточками и каким-то мелким мусором. Обогнув очередное дерево, наградившее мои ладони царапинами, я выбралась на освещённую тропу.

Взъерошив волосы так, чтобы они упали мне на лицо и хоть немного защитили от палящего солнца, я присмотрелась и поняла, что это была не тропа, а колея железной дороги. Давным-давно заброшенной железной дороги. Природа уже успела взять своё, оплести шпалы, окислить рельсы, нависнуть ветвями над самой дорогой. Справа дорога была прямой; слева же делала поворот и скрывалась за деревьями. Я шагнула на шпалы и решила отправиться вправо, поскольку с противоположной стороны лес казался ещё темнее и гуще.

По сравнению с предыдущей петлёй эта казалась настоящей райской прогулкой. Свежий воздух наполнял лёгкие кислородом, пьянил и одновременно прояснял мысли. Из чащи доносились переливы птиц, туда-сюда порхали огромные бабочки (правда, коснуться я бы их не решилась, больно уж яркой была их расцветка, Воспоминание на пальце так и кололо предупреждением о возможной опасности). Даже солнце тревожило не так сильно, как поначалу. Пощипывало кожу, но не более того.

... И о последней мысли я пожалела, как только железная дорога вывела меня на край обрыва. Солнца здесь было уже столько, что казалось, что светится не только белый шар в небе, но и воздух, и листья, и даже земля. Слишком много света для бедной маленькой демонши. Захотелось сесть на рельс, обнять колени, спрятаться под копной собственных волос и сидеть так, пока кто-нибудь не придёт и не выключит солнце.

— Ну вы серьёзно, что ли? — простонала я и осторожно открыла глаза. К моему удивлению, они довольно быстро привыкли.

Вдали лениво плескалось море, а внизу, под обрывом, расположился небольшой приморский городок. Выглядел он очень ярким и праздничным. Многоэтажные отели, бассейны, аквапарки, карусели, среди которых выделялось большое колесо обозрения с развевающимся над ним флагом. Какой страны, рассмотреть не удалось. Кажется, там был красный цвет. А может, и нет.

Сам городок плотно примыкал к полукруглому заливу, с обеих сторон от которого возвышались будто бы обнимающие его скалы. Эти скалы выдавались далеко в море. Железная дорога начиналась именно в этом городке; поднималась на одну из скал, затем шла прямо над морем, — только рельсы и шпалы, висящие в воздухе безо всякой опоры, — переходила на противоположную скалу и скрывалась в лесу, чтобы снова вынырнуть на обрыве у меня под ногами.

Всё это отпечаталось у меня в памяти всего лишь фоном. Я не могла оторвать глаз от сюрреалистической картины — от рельсов, которые разъединялись над самым морем, загнувшись вниз, и вагонов поезда, повисших в пространстве, но не спешивших падать в волны.

И тогда случилось нечто странное. Я поняла, что много лет назад в этом курортном городке произошла катастрофа.

Никто, кроме правительства, не знал, что помимо туризма, выращивания фруктов и ловли рыбы, городок промышлял научными исследованиями, в том числе стратегического значения. Ядерные исследования были только незначительной частью. Гигантские подземные лаборатории день и ночь поглощали чудовищные объёмы электричества, а маленькие учёные химичили над временем и пространством. Сначала в небольших объёмах. Какова же была их радость, когда первая крохотная частица согласилась телепортироваться — безо всякой магии, чистая физика! — и возникнуть в специальном аппарате на другом конце лаборатории! Исследования шли всё дальше и дальше, пока в один прекрасный день любопытство людей и синмагов (а среди учёных были и потомки высших сил) не стало их погибелью. Ткань реальности взбунтовалась и взорвалась.

Тогда время в этом месте дало трещину. Синмаги погибли, люди исчезли, мост разрушился, но вагоны и обломки рельсов никогда не достигнут поверхности воды.

Мне стоило бежать оттуда куда глаза глядят. В лес, в чащу, к ядовитым змеям, да куда угодно. Передо мной была зона куда более опасная, чем Хиросима и Нагасаки после взрыва атомных бомб, чем Чернобыль после аварии на станции. Одно дело — радиация, и совсем другое — сломанное время.

Но что-то словно подцепило меня крючком за сердце и потянуло вниз. "Если я хочу выбраться отсюда и наконец-то найти Мика, — сказала я себе, — то я, чёрт побери, спущусь туда и хорошенько всё осмотрю. Ладно, Феста. Тебе же и самой до ужаса любопытно увидеть, что там происходит".

И с этим трудно было поспорить.

* * *

— Почём пирожки? Эй, ау!

От моего крика обрушились последние осколки стеклянной витрины. Вывеска "Свежая выпечка" вспыхнула синим неоновым огнём. Я рассмеялась. Конечно, мне никто не мог ответить. Пирожки же выглядели на редкость аппетитными и мягкими. Я не удержалась и взяла себе парочку.

С моря дул сильный ветер, развевая флаги и пронося по воздуху мелкий мусор. Порой этот мусор на несколько секунд замирал на месте. Когда целлофановый пакетик притормозил свой полёт прямо у меня под ногами, я наклонилась и потрогала его пальцем. Он казался каменным и ледяным.

Как я и предполагала, людей в этом городке давно не было. Катастрофа отразилась и на животных, только по-другому. Кошки, собаки, пролетающие птицы застыли в воздухе — видимо, там, где их и настигла волна. Это было немного жутко, поэтому их я трогать не стала.

Пока я шла между рядами магазинчиков, аттракционов и фонтанов (последние приобрели завораживающий вид, со струями воды, сверкающей всеми цветами преломлённого света, которые били как в нормальном направлении, так и в обратном — снизу вверх), до меня доносились странные звуки, похожие на автомобильную сирену, только не резкие и не пронзительные... Будто это была попытка сыграть её симфоническим оркестром и вдобавок спеть церковным хором. Один голос особенно красиво выводил самую верхнюю ноту, до мурашек.

Потом всё стихло. Наступила гробовая тишина, нарушаемая только шуршанием моих шагов и моим же чавканьем.

— ... полиция применила слезоточивый газ нового поколения, воздействующий на психику и пока ещё не одобренный специально созданным комитетом ООН...

Шипение.

— ...Люси, любовь моя, он того не стоит, он обычный ма...

Снова шипение.

— ... мы начинаем нашу ежевечернюю передачу "Скорость света". Только здесь вы можете увидеть уникальные кадры с Альбиона-218, планеты, имеющей все шансы стать нашим домом...

— Нет, — сказала я, не понимая, откуда эти слова идут мне на ум, — Лишённому никогда не адаптироваться к атмосфере Альбиона.

— Альбиона... Альбиона... Альбиона... — зашептали флаги, взмывая вверх.

"Арсений, — подумала я, — ты, наверное, пробил бы себе ладонью череп, если бы видел, во что я опять ввязалась. Из тебя плохой надзиратель, а из меня — плохой подчинённый".

Вскоре яркие краски начали бледнеть. Зелёная листва стала пыльно-фисташковой, синие, фиолетовые и красные крыши посерели, а солнце будто стыдливо спряталось за затемнённым стеклом. Я вышла к побережью океана. Его волны были единственным, на что не повлияло сломанное время. Они размеренно приливали и сглаживали малозаметные следы на грязном песке.

— О Темнейший, ты всё-таки здесь! И ты жива! — прозвенел чей-то голос. Нечто сбило меня с ног, отчего я едва не ударилась головой о валявшуюся рядом лодку.

— Ты был близок к тому, чтобы это исправить, — прохрипела я. — Мик? Ты, что ли?

Да, это был Мик собственной персоной. Будто и не его тело распалось на мельчайшие частицы, а душу разорвали хаоты. Я смотрела, как он поднимается с меня, отряхивая песок с коленей и радостно извиняясь, и моргала, пытаясь избавиться от наваждения. Да, это был Мик из Огненной башни... но...

— Как видишь, я тут немного подрос, — улыбнулся парень. — По моим подсчётам, мне сейчас сто пятьдесят семь лет и два месяца.

— Как?.. Ты попал сюда и...

— Я тебе всё расскажу. Только сначала угощу вкусненьким. Тут полно домов, где можно жить, а я выбрал самый шикарный. Сейчас увидишь.

* * *

Сперев из магазинчика пирожок, я думала, что страшно рискую. После второй тарелки пасты карбонара и килограмма морепродуктов я перестала так думать. Мик смотрел, как я лопаю, и задумчиво постукивал по столу карандашом.

— Окно закрыть? — предложил он. — А то сквозняк.

— Нить, — пробубнила я. — Сфефый фоздух — это кфуто.

Это было правдой. Лёгкий бриз развевал прозрачные занавески перед окном — которое было во всю стену — и приятно обдувал раздражённую от солнца кожу. Из номера люкс, расположившегося на двадцать седьмом этаже, открывался потрясающий вид на океан и разрушенный железнодорожный мост. Хотя и внутри было на что посмотреть — дорогущая посуда, шёлк, отделка на потолке, лакированная деревянная мебель.

— У здешней кухни есть забавная аномалия, — сказал Мик. — Вся еда, которую берёшь оттуда, минут через пять появляется снова, такая же свежая и вкусная. Можешь не бояться. За почти сотню лет я не отравился ни разу.

— Ты лучше объясни, как ты сюда попал?

Юный демон помрачнел.

— Я плохо помню... всё, что было до падения. В первые мгновения, когда я был ещё жив...

Я едва не поперхнулась.

— ...мне казалось, что я попал в рай — рай для демонов, если он существует. Всё было таким ярким, так играло красками, что захватывало дух. Потом почему-то всё стало мутнеть. Я ощутил, что распадаюсь...

— Не надо, — вздрогнула я, вспомнив собственные многочисленные кошмары. — Я представляю, каково тебе было.

— Последнее, что я понял тогда — это то, что меня нет. Был, а теперь не стало. Не могу даже сказать, какая именно часть меня умудрилась выжить, чтобы подумать об этом. А потом я очутился уже здесь, чувствуя себя разбитым на миллиарды осколков и собранным снова. Я долго разбирался с тем, что это за место, но после того, как несколько раз в просветы пространства увидел волны внешнемировского океана, даймонесские вулканы и анжельские долины, догадался, что это и есть другая сторона Межмировой пропасти. Или то, что внутри неё. Как посмотреть. Во многом эти же "окошки" помогали мне не сойти с ума. Я наловчился настраивать их таким образом, чтобы они показывали мне разные места. Я видел тебя, — усмехнулся Мик, — видел Корнела, Ромена. Роменус так изменился! Стал серьёзнее, умнее, не заметила?

— Возможно.

— Видел твои Игры. Это было красиво. Правда, я так и не понял, чего Совет пытался добиться от тебя, поставив прямо перед пропастью. Я пытался докричаться до тебя через стену, но хаоты не давали тебе услышать.

— Я слышала! — воскликнула я. — И знала, что мне не показалось!

— В общем, это и есть вся моя история. Одиночество, лакшери жизнь, мидии с кальмарами и бесплатный телевизор на всё Троемирье. Теперь твоя очередь. Почему ты вбила себе в голову, что должна спасать меня?

— Но ты мне снился! — я была вне себя от удивления. — Ты звал меня! Хотел, чтобы я тебя освободила!

— Ох... — поник головой Мик. — Этого я и боялся. Хаоты.

— Что они?

— Взяли слепок моего сознания и сделали точную копию, наслав на тебя глюки с её участием, чтобы заманить сюда. Но ведь ты не мертва? Ты же не бросалась вниз головой в пропасть?

— Ну как... бросалась, но во Внешнем мире.

— Ну, тогда всё в порядке, — облегчённо вздохнул он.— Проход, который ведёт оттуда, немного другой. Он сохраняет и тело, и душу. Я покажу тебе обратный путь — он тут неподалёку — и ты вернёшься во Внешний мир. Всё просто.

— А ты? Как же ты? — тихо спросила я. Парень развёл руками и отвернулся, якобы для того, чтобы поправить занавеску.

— Я мёртв. Моя нынешняя форма существования возможна только здесь. Прости. Но со мной всё в порядке, ты же сама видишь.

— Прожить всю жизнь в полном одиночестве?! — воскликнула я в отчаянии. — Я предпочла бы смерть такой жизни!

— Вот видишь, какие мы с тобой разные. Знаешь, когда-нибудь я всё-таки решусь перейти границу. Когда станет совсем тоскливо. Наверное, я умру уже окончательно, но хотя бы на миг увижу реальный мир.

Я встала из-за стола, подошла к другу и крепко обняла его. Как бы мне хотелось стать хотя бы вполовину такой же сильной, как он!

— Всё будет нормально, — пообещала я. — Я всегда буду знать, что ты совсем рядом, только по другую сторону. Может, мы будем даже разговаривать. Я видела, это возможно. Когда я вернусь в Даймонес, мы ещё наговоримся, и я тебе расскажу, всё, что со мной когда-либо произошло, ведь ты не мог видеть всего. Я покажу тебе моих друзей — среди них есть Лишённые и ангелы, можешь себе представить? А когда ты захочешь рискнуть, я стану той, кто встретит тебя дома. Если это будет единственный миг — я поймаю его.

Мик обнял меня в ответ. Так мы и стояли, лицом к лицу с ветром, жмурясь от отражённого морем солнца и ещё — да, я почти готова в этом признаться — от чего-то горького в глазах.

— Я бы рада побыть с тобой, но я и так боюсь не успеть вернуться.

— Матвей? — с улыбкой спросил демон.

— Матвей.

— Тогда идём. Я уверен, он уже у выхода и ждёт нас.

* * *

Место, куда привёл меня Мик, находилось у подножия одной из скал, окружавших залив. Путь был долгий, и мы болтали без умолку, перебивая друг друга, смеясь, неся какую-то чепуху и всячески дурачась. Как будто мы не были двумя демонами, одному из которых предстояло возвращение в мир, где на него открыл охоту его собственный отец, а второй обрекал себя на вечное одиночество.

У скалы нас уже ждали, причём не один Матвей. У его ног махал хвостом Рыжик, а рядом стоял не кто иной, как гость с первой петли, известный нам как Ной.

— Раз всё в порядке, — сказал создатель ковчега, отходя от скалы, около которой он и стоял, прислонившись, — Феста готова вернуться домой? И выполнить своё обещание?

Я кивнула и только потом обратила внимание на то, что Матвей делает круглые глаза и пытается мне что-то мысленно сообщить. Я приоткрыла своё сознание и услышала:

"Я так и думал, что это ловушка! Я знал! Всё это было тщательно спланировано, причём с единственной целью!"

— И тебе здорово, ангел, — дружелюбно сказал Мик. — Вы в Анжелии все такие приветливые?

Матвей вздрогнул и махнул рукой.

— Прости. Замотался. Ты Мик, да? Приятно познакомиться. Идёшь с нами?

— Нет. Я могу жить только здесь. Я рад, что Феста заглянула в гости, но тут она немножечко ошиблась.

"Ну естественно!"

— Идём или продолжаем топтать песок? — недовольно мяукнул кот-оборотень.

— Куда идти-то?

Ной показал пальцем на океан. В паре метров от основания скалы бурлил небольшой водоворот.

— Единственное, что надо — это коснуться волн твоими крылышками, Феста. Они послужат ключом к этой дверке, и всё закончится так же, как началось. Все готовы?

"Феста! — снова отчаянно взвыл Матвей. — Ноя нельзя брать с собой! Он не просто синмаг, он приближённый Близнецов! Всё это было только затем, чтобы касанием своих крыльев ты открыла Межмировую пропасть! А если вместе с нами будет Ной, то оказавшись с той стороны, он увеличит брешь до такого размера, что вырвутся все хаоты разом!"

— Ты дала клятву, — невинно заметил Ной, точно прочитав мои мысли.

Я ответила, что мне надо пару минут, чтобы подумать, и отошла к скале. План, родившийся в моей голове, был очень рискованным. Но не более, чем прогулка по мёртвому городу и путешествие на полном хаотов ковчеге.

— Готово. Мы можем лететь, — наконец сказала я.

— Феста! — не удержавшись, крикнул Матвей. Ной нахмурился:

— А ну цыц! Светлокрылым слова не давали. Скажи спасибо, что мы тебя вообще отсюда выпускаем.

Я раскрыла крылья. Матвей, бросая на меня косые взгляды, последовал моему примеру. Ной, который мог летать безо всяких крыльев, только пару раз махнул руками, чтобы согреться. Рыжик обратился из кота в чайку и теперь сидел на выступе скалы, нетерпеливо переступая с лапы на лапу.

— Пока, Феста! Ещё увидимся! — сказал Мик и сделал несколько шагов назад.

— Не скучай! И почаще включай свой телек! — я заставила себя отвернуться от него и больше уже не оборачиваться.

Один за другим мы поднялись с пляжа и подлетели к самому водовороту, где я замерла на месте. Ной нетерпеливо толкнул меня:

— Ну? Что ты зависла?

Вместо ответа я сунула руку в карман и достала оттуда изрядно помятый вишнёвый пирожок.

— Ты чего делаешь?

В каком-то сантиметре перед лицом Ноя воздух зарябил и пошёл прозрачными волнами. Дождавшись, пока создатель ковчега чуть приблизится, я что было силы кинула пирожком прямо ему в лоб. Это выглядело очень слабоумно, но оказалось действенным. Как я и рассчитывала, оказавшись в "тормозной" зоне, расплющенный пирожок на пару минут словно заморозился, плотно облепив лицо синмага и повторив форму его носа.

От неожиданности Ной выругался и обрушился в море.

Пронзительно крича, Рыжик бросился на меня, целясь когтями прямо в глаза, но его опередил Матвей. Рывком сняв толстовку, он поймал птицу прямо в капюшон и зашвырнул в море вслед за синмагом, который, ругаясь, пытался соскрести варенье с лица.

— Быстрее!

За неимением лучшего ухватив Матвея за штанину, я подтащила его к самой поверхности водоворота и коснулась вращающейся струи кончиками перьев. Вода забурлила, заиграла всеми цветами радуги, а сама воронка начала стремительно расширяться.

— Даже во Внешнем мире вам не спрятаться! Пропасть всё рано останется открытой! — донёсся до нас голос синмага.

Но мы уже были по другую сторону реальности.

* * *

Вынырнув из воды, мы долго не могли отдышаться. Слава Темнейшему, мы оба хорошо плавали, в противном случае крылья бы ничем не помогли, тем более что нам пришлось убрать их, чтобы те не тянули ко дну. Каждая волна поднимала нас едва ли не на метр.

— Как ты это сделала? — отплёвываясь, спросил Матвей. — Ты же дала клятву забрать Ноя с собой!

"— Возьмите, госпожа.

Я наклонилась, чтобы рассмотреть предмет, который он держал в руках. Это была крохотное зеркало, почти точная копия того, в которое смотрелся Матвей.

— Спасибо, Лано, но я не увижу в него даже собственного глаза, — хмыкнула я.

— Вам и не придётся. Если когда-нибудь вас заставят говорить правду — клятвой ли, заклятием, неважно — незаметно разбейте это зеркало. Оно нейтрализует всякую магию истины."

"Да или нет? Вы готовы поклясться, что заберёте меня с собой?

— Феста?..

В горле скреблась сухая пыль. На каждом выдохе желудок болезненно сжимался. За глоток воды я бы не только согласилась провести этого наглеца куда угодно, но и дала бы клятву вечной верности. Хотя давать её всерьёз было вовсе необязательно. Я аккуратно достала из кармана доставшееся мне вместе с кольцом и книгой маленькое зеркальце.

— Да, да, только дайте попить, чёрт возьми! — я не рассчитала силы своего голоса, и вышел надрывный крик. Ной покачал головой и протянул мне стакан чистейшей воды, которого мгновением назад не существовало. Тем временем второй рукой я разбила зеркальце о грань стакана, постаравшись сделать это как можно незаметнее. Только осушив стакан до дна, я оторвала губы от стакана и подняла голову.

— Тогда пора торопиться, — Ной встал с кресла и взмахом руки открыл дверь. — Иначе ты, Феста, так и до третьей петли не дотянешь."

— Вот так, — усмехнулась я. — А ты говорил, что подарок малышни — бесполезная фигня.

— Я такого не говорил!

Совсем рядом что-то захлопало крыльями по воде. Серая чайка сорвалась с поверхности волны и взмыла в небо, скрывшись за низкими облаками.

— Чудненько. Рыжик всё-таки прорвался, плешивая тварь, — процедил Матвей. — Да я бы из него чебурек сделал.

— Жалко, что здесь нет Корнела и его лука, уж он-то бы мигом достал его, — ехидно произнесла я в ответ. Матвей на это отреагировал довольно странно. Фыркнул и возразил:

— Корнел сейчас очень далеко. Он даже не в России.

Я тут же задумалась о том, откуда бы Леонерию знать это и вообще куда делся Корнел, связывавшийся со мной в последний раз из Санкт-Петербурга, но ангел не дал мне на это времени. Он задрал голову и, не отрываясь, смотрел куда-то вверх.

— Феста. У нас тут небольшие проблемы.

Я проследовала за его взглядом и едва не пошла ко дну. Прямо над нами в воздухе висели, тяжело взмахивая тёмными крыльями, десятка два демонов. Их квадратные лица и тёмно-зелёные формы с эмблемой Совета Девяти говорили о том, что это был самый настоящий даймонесский отряд захвата.

Никогда не стоит недооценивать врага, особенно если это твой близкий родственник.