Ядовитый сад (гет)

Ранее:

После приветственного пира Гермиона осталась одна. Снейп (Северус?) отправился в кабинет Дамблдора, чтобы рассказать об их гостье-путешественнице во времени и о том, как прошёл остаток лета, не иначе. Интересно, расскажет ли Снейп (да-да, всё ещё Снейп) Альбусу о том, что недавно произошло между ними? Ей самой не мешало бы поговорить со Снейпом, а точнее: узнать, что для него означает верность. Учитывая, что он крутил роман с замужней женщиной, было бы очень кстати это выяснить.

* * *

1 сентября 1987 год

Фоукс всё пялился и пялился. Наглая индюшка. Северус не моргая уставился в ответ, старательно проецируя недовольство тем, что Фоукс не предложил перо сначала ему, прежде чем поделиться с Грейнджер. Феникс склонил голову набок и зарылся клювом в хвостовые перья, словно собравшись вырвать одно. Но нет, всего лишь почесался. Динамщик.

Дабы продемонстрировать птице, что ему абсолютно наплевать, Снейп зевнул и взял конфету из вазочки на столе Альбуса. У неё был вишнёвый вкус, грозивший последующим кариесом.

— Как прошёл остаток лета? — поинтересовался Дамблдор, усаживаясь в кресло.

Северус разгрыз леденец и проглотил похрустывающие на зубах кусочки.

— Сносно.

— А как обстоят дела у вас с Гермионой?

— Ну, — Северус приготовился выслушать нотацию или получить взгляд, исполненный отвращения — возможно, и то, и другое. Как будто ему снова пятнадцать и его втянули в очередную драку, где силы были неравны, после чего он оказался в кабинете директора. — Уверен, что ей можно доверять, но, признаться, я больше не могу сохранять нейтралитет. Моя объективность скомпрометирована.

— Да что ты? — вместо того, чтобы прищуриться или посмотреть на Северуса свысока, Альбус просиял — эта его привычка ужасно раздражала. — Поделишься подробностями?

У Северуса внутри всё сжалось. Одно дело — рассказывать истории об извращениях Тёмного Лорда, и совсем другое — разглашать информацию о собственной личной жизни.

— Мы… сблизились.

От этого заявления Дамблдор просиял ещё больше.

— Тогда почему у тебя такой мрачный вид? — поинтересовался он. — Это же отличная новость, Северус.

— Думаете?

— Ну конечно, любовь — это всегда хорошо.

Северус не сказал «любовь». Он не собирался даже намекать на что-либо подобное, речь даже и близко не шла о любви. Скажи он ему, что в этом случае больше подойдёт слово «нравится», это будет выглядеть как отрицание и протест. Поэтому он в ответ только нахмурился, и пусть Альбус думает что хочет.

Альбус усмехнулся.

— Признаюсь, я надеялся, что произойдёт нечто подобное. Я рад за тебя.

То есть, он хотел, чтобы Северус закрутил роман с путешественницей во времени, чья младшая версия скоро станет одной из его студенток? Он внимательно посмотрел на директора. Да, глаза сверкают самодовольством, как будто признание Северуса было ожидаемо и даже желанно. Неужели Дамблдор и впрямь ждал этого с самого первого дня, когда Грейнджер очутилась в ванной Снейпа? Северус перебрал все свои воспоминания о том дне — каждое слово и эмоцию Альбуса.

Неужели этот невыносимый… нет, надо подобрать другое слово. Невыносимой у него теперь была только Грейнджер. Неужели эта несносная старая задница, всюду сующая свой нос, разглядела в хорошенькой магглорождённой ведьме из будущего возможность покрепче связать Северуса обязательствами, дабы тот не вздумал отвертеться от их правого дела? Не мог же Альбус, мать его так, не понимать, да ещё после всего, что они пережили, что памяти о подруге детства Северусу вполне достаточно?

Памяти о Лили всегда более чем достаточно.

Когда Северус стал свидетелем зверского убийства Гидеона и Фабиана Пруэттов, и потом его трясло и выворачивало наизнанку, Альбус был рядом и всё видел. Как он мог тогда не почувствовать, что Северус кардинально изменил приоритеты?

— И поэтому вы считаете, что именно будущий вы послали её к нам? — уточнил Снейп. — Так, значит, Грейнджер должна была стать… вроде как подарком за мою верную службу в роли вашего шпиона? Якорем, который удержит меня на светлой стороне? — Как будто он и так не был полностью предан свету с того самого дня, как валялся у Альбуса в ногах, умоляя о помощи. — Она не вещь, чтобы её можно было взять и вот так просто подарить.

— Конечно же нет, — согласился Дамблдор. — Такую тактику использовал бы Том. Уверяю тебя, я отношусь к Гермионе с величайшим уважением и только, — поднявшись со стула, он подошёл к Северусу и опустил тяжёлую ладонь ему на плечо. — Надеюсь, вскоре настанет день, когда я сумею убедить тебя в том, что не все, кто искренне радуется за тебя, вынашивают какие-то тайные планы. Я хотел сказать именно то, что сказал. Я действительно рад видеть тебя счастливым. И ничего больше.

Стиснув зубы, Северус подавил крошечное, ребячливое желание поймать Дамблдора на слове.

— Что-нибудь ещё, или мы уже закончили?

Альбус вздохнул.

— Сомневаюсь, что от дальнейших разговоров сегодня будет толк, так что да, давай завершим нашу встречу. Спокойной ночи, Северус.

Фоукс не сводил глаз со Снейпа, пока тот не покинул кабинет директора. Ноги сами бездумно понесли его вниз, в покои, отведённые для Грейнджер. Они располагались недалеко от его собственных комнат глубоко в подземельях, под охраной портрета ведьмы, невзлюбившей Северуса ещё на первом курсе, когда она увидела их схватку с Блэком и Поттером. Она терпеть не могла подобного рукоприкладства, о чём по-прежнему любила напоминать ему всякий раз, стоило Северусу попасться ей на глаза. Не обращая внимания на сердитый взгляд, брошенный на него портретом, Снейп постучал костяшками пальцев по дверному косяку, вызывая Грейнджер.

— Привет, — улыбнулась Гермиона и, взяв его за руку, повела в гостиную, подальше от ворчливого портрета. Она переоделась в мешковатые пижамные штаны и футболку с Селестиной Уорлок — он решил, что она могла стащить её у Чарити. Она успела умыться: от неё пахло зубной пастой и мылом.

— Я искренне надеюсь, что вы с Чарити не устроите против меня заговор и на Рождество мне не придётся слушать эти завывания по радио, — проворчал Северус, водя пальцем по букве «С» в слове «Селестина».

Она ухмыльнулась.

— Стоило бы, но я не стану. Терпеть не могу колдовскую музыку, включая и мадам Уорлок. А эту футболку я люблю носить, когда начинаю скучать по дому. Это напоминает мне рождественские праздники в Норе. После войны я ездила туда каждый год. Кстати, если тебе когда-нибудь понадобится задобрить Молли Уизли, билеты на концерт Селестины Уорлок — беспроигрышный вариант. Молли её просто обожает.

— Принято, — Снейп провёл руками по её бокам сверху вниз, остановившись на бёдрах. — Скучаешь по дому?

— На данный момент нет, всё нормально, — она погладила большим пальцем глубокую складку у него меж бровей. — У тебя всё в порядке?

— Да. Я всегда такой после встреч с Альбусом.

— Хм-м.

Северус расстегнул ожерелье и попытался сосредоточиться на её губах, когда Гермиона, освободившись от чар гламура, потянулась к нему для поцелуя. Сердце медленно и гулко билось в груди, пока он лихорадочно пытался собрать в кучу все причины, по которым Альбус не мог быть причастен к её путешествию во времени. Таковых оказалось немного.

— Я думал о том, как ты оказалась в этом времени, — произнёс он, слегка отстранившись. — Можно мне просмотреть твои воспоминания о том дне? Вдруг я замечу что-нибудь такое, что ты могла упустить.

— Ох, — она потёрла запястье. — Ладно, думаю, можно, хотя часть дня я провела у военного мемориала. На нём есть имена и... и лицо. Мне придётся всё это скрыть, иначе я нарушу Обет.

Они уселись на диван лицом друг к другу. Грейнджер доверчиво посмотрела на него широко распахнутыми карими глазами, которые вдруг показались ему и чужими, и родными одновременно.

— Легилименс!

* * *

Проникать в сознание Гермионы было сродни поцелую с ней: мягко, тепло и приятно. Совсем не похоже на его внезапную атаку во время их первой дуэли. Северус замер в ожидании, чтобы она сама провела его.

Ещё до восхода солнца она позавтракала в своих покоях. Комнаты были те же, в которых Снейп жил в этом времени; она ничего не поменяла, разве что добавила пару-тройку фотографий в рамках, рыжий комок шерсти (вероятно, кот) и несколько стопок книг, не поместившихся на забитых до отказа полках. Лица на фотографиях Северусу были незнакомы, за исключением разве что двух. Невилл Лонгботтом улыбался так же, как в детстве, а Гарри Поттер был слишком похож на своего отца. Когда Гермиона-из-воспоминания завернулась в тёплую мантию, карманы её были пусты.

Он мельком видел, как она, дрожа от холода, прогулялась под снегом вокруг озера, а потом провела пару ничем не примечательных часов за планами учебных занятий (написанных почерком Северуса), а затем её воспоминания перенесли их в обеденный перерыв: щедрая порция рагу, которое Гермиона больше размазывала по тарелке, чем ела. Поскольку до Рождества оставалось всего несколько дней, горстка студентов и учителя сидели за одним столом. Хагрид рассказывал Минерве об очередном выведенном им мерзком гибриде. Северус знал большинство преподавателей, сидевших в зале, но было и несколько новых лиц. Не хватало только его самого, Альбуса, Кеттлберна, мадам Фриз и Квирелла. Из новичков здесь присутствовал повзрослевший Уильям Уизли, который, судя по всему, в какой-то момент получил от оборотня когтями по лицу, прежде чем занять должность преподавателя ЗОТИ.

Грейнджер сидела между Эйлин, прикрывшейся чарами гламура, и темноволосой женщиной в мантии целителя-практиканта. Северус пытался рассмотреть движение каждого, кто сидел рядом с Гермионой, но получалось плохо. Она упорно таращилась на своё рагу. Снейп был уверен, что, имей он хоть крохотный шанс увидеть лицо матери, сумел бы определить, не планирует ли она какую-нибудь диверсию, даже когда она маскировалась под мадам Пинс. Если бы Грейнджер хоть раз глянула на неё как следует…

Покончив с размазыванием еды по тарелке, Гермиона удалилась в библиотеку, где, усевшись у окна, принялась писать письмо, которое не хотела — или не могла — дать прочесть Северусу. Он почувствовал, что над этой сценой явно поработали — Грейнджер не удалось бы обмануть даже самого неопытного легилимента и заставить поверить в правдивость этого эпизода. Всё остальное он видел чётко, но слова, рождавшиеся из-под пера, были размытыми, словно глаза застилали слёзы. Должно быть, в письме речь шла о ком-то, кто погиб во время войны. Чужие эмоции, не принадлежавшие Северусу, нахлынули на него, словно разбавленная версия его Согревающего пара. Каждый взмах пера сопровождался чувством уважения пополам с сожалением. Не было лишь влечения.

С письмом в руке Гермиона отправилась прогуляться по окрестностям и приблизилась к каменной стене — гладкой и тёмной, как озеро. Должно быть, тот самый мемориал. Вдоль стены были возложены цветы, открытки и мягкие игрушки. Стоило Грейнджер приблизиться к какому-то смазанному красно-белому пятну, как в коктейль её эмоций пробрался гнев. Взмахом палочки превратив письмо в веточку белого вереска, она положила её у подножия мемориала, рядом с тем непонятным предметом, который так её взбесил.

Ага. Она написала письмо не о мертвеце, а мертвецу. И кто же адресат? Мисс Тонкс? Близнец Уизли?

— Привет, Грейнджер, — произнёс низкий голос. Северус догадался, кому он принадлежал, ещё до того, как Гермиона повернулась к высокому, уже повзрослевшему Драко. Его манера речи до боли была схожа с манерой Драко во времена Северуса — тягучая и самодовольная. Только тембр другой.

— Малфой, — кивнула она.

Драко толкнул носком ботинка этот вызывающий ярость комок красного и белого.

— Как банально, — сказал он. — Как часто ты его навещаешь?

— Намного чаще, чем ему бы хотелось, уверена.

— Большинству он бы не позволил и одного визита.

Что это за взгляд на неё бросил Малфой? Что за флиртующая ухмылка? Мелкий льстивый засранец. За одну эту ухмылку Снейп сразу снял бы десять баллов, пусть только Драко попадёт на Слизерин.

— Жаль, что его нос навсегда запечатлён в камне, — произнёс Малфой, указывая на вроде бы пустую стену.

Так, значит, он оказался прав. На том памятнике было выгравировано его имя. Его лицо. Письмо ему от Грейнджер. Красно-белый ворох... писем от ненавистников?

Гермиона нахмурилась.

— С его носом всё было в порядке.

Почему она так сказала? Северус поковырял воспоминание, ища признаки того, что она и здесь что-то изменила, дабы пощадить его чувства. Но нашёл только те правки, о которых уже знал: детали, которые могли раскрыть личности убитых. В желудке что-то дёрнулось.

— Как скажешь, — ответил Малфой. Кретин.

Когда он повернулся, чтобы пройти мимо Гермионы, его рука коснулась её мантии. Северус не мог рассмотреть всё в подробностях, поскольку она не обратила на это внимания, но у Драко в тот момент определённо был шанс сунуть что-нибудь ей в карман.

В дальнем конце мемориала Драко нежно провёл пальцами по тому месту, где, как предположил Снейп, находилось очередное изменённое имя. Его обладатель получил наколдованный букет жёлтых цинний. Убитый друг? Вместо того, чтобы пронаблюдать за Драко, как и полагалось, Гермиона повернулась спиной к своему бывшему врагу (ну да, чего ещё ждать от долбанной пуффендуйки) и стала убирать письма от недоброжелателей Северуса.

— Думаю, встретимся сегодня вечером в Министерстве, — сказала она.

Между ними на мгновение повисла тишина, прежде чем Драко ответил:

— Да, — и откашлялся, когда голос прозвучал хрипло и сдавленно, — ни за что бы не пропустил этот вечер. До скорого, Грейнджер.

Почему, чёрт возьми, они должны встретиться в Министерстве? И почему Драко с таким нетерпением ждал их встречи? Тогда Северус снимет с него не десять, а целых двадцать баллов.

Покинув мемориал, Гермиона вернулась в замок и заглянула к Поппи и целительнице-практикантке — Парвати. А затем, придя в свои покои, нашла в кармане книгу. Его сердце запнулось на мгновение, когда её любопытство сменилось страхом, и всё вокруг вспыхнуло белым.

Она позволила себе мысленно задержаться на образе орущего на неё Северуса, завёрнутого в полотенце, прежде чем он покинул её сознание.

* * *

— Знаешь, — начала Гермиона, прикусив нижнюю губу, прежде чем сползти к Снейпу на колени, — тогда я переволновалась и не сразу осознала, как мило меня поприветствовало прошлое. Если не считать того, что ты на меня накричал.

Северус фыркнул. Он чуть было не выпалил, что в красивом и льстивом вранье не нуждается, но поскольку подобный комментарий, вероятно, заставит её слезть с его колен и лишить приятных ощущений, решил придержать язык за зубами.

— Не могу быть уверен на все сто, — ответил он вместо этого, обнимая её, — поскольку ты сосредотачивала своё внимание на совершенно ненужных мелочах, но мне кажется, что Драко — самый главный подозреваемый.

— Ну что ж, — Гермиона улыбнулась ему так, что у него засосало под ложечкой. — Раз так, значит, Дамблдор точно не причастен к этому.

— Уверена?

— Абсолютно. Может, развеем его иллюзии на сей счёт?

— Ни за что. С ним гораздо легче иметь дело, когда он думает, будто контролирует всех и вся.

Слегка приподняв ноги так, чтобы она оказалась ещё ближе, Северус крепче сжал Гермиону в объятиях.

— Снейп… э-э, Северус? Чёрт. Я бы лучше звала тебя по имени, учитывая, ну… это, — она поочерёдно указала на себя и него, — но я только недавно перестала по привычке обращаться к тебе «сэр».

— Да? Я совсем не прочь, чтобы ты звала меня «сэр».

Она шлёпнула его по плечу.

— Ну, ты ведь уж точно не станешь называть меня мисс Грейнджер.

— Почему нет? За какой партой ты сидела в моём классе? Мы могли бы пойти туда и…

— Северус! — пискнула Гермиона с таким очаровательно-шокированным видом, что он невольно рассмеялся.

— Ай, ладно, разрешаю звать меня по имени.

— Хорошо, — она со смешком заправила ему за ухо выбившуюся прядь. — А меня будешь звать по имени?

— Зависит от обстоятельств. Что ты собиралась сказать, когда у тебя возникла внезапная дилемма с моим именем?

— Я просто хотела убедиться, что мы с тобой на одной волне, — ответила она, разглядывая пуговицы его воротника. — Похоже, я не встретила никого другого ни в этом времени, ни в своём собственном…

Снейп замер. Если он правильно понял, с чего вдруг она завела этот разговор — Чарити то ещё трепло, чёрт бы её побрал. Ей повезло, что он так упорно пытается спасти её грёбаную задницу, иначе уже вовсю строил бы планы, как её прибить.

— Я тоже, — кивнул Северус. А затем добавил, хоть и чувствовал себя так, будто сбросил с себя всю защиту в самый разгар битвы: — И никого другого не хочу.

Похоже, это был правильный ответ. Грейнджер — Гермиона, поправил он себя, — расслабилась в его объятиях и принялась медленно прокладывать дорожку из поцелуев по его шее.

— Хорошо, — сказала она. — Значит, мы на одной волне.