Город из Лепестков Хризантем (гет)

Земля неожиданно ушла у меня из-под ног, и я плюхнулась на задницу и покатилась по грязи вниз, в глубину туннеля, как на детской горке. Я летела словно торпеда в трубе, навстречу неизвестности, и визжала во все горло. Туннель был весь мокрый, земля превратилась в мягкую скользкую кашу и быстро несла меня вперед. Огонь факела опалял мне лицо, так что я машинально подняла его над головой, чтобы не сжечь себе волосы и не обжечь лицо.

Потом я вылетела из трубы в какое-то большое и темное пространство и дико испугалась, когда не почувствовала под собой пола. В мой промокший от воды зад ударила струя воздуха. Я летела вниз, выписывая кульбиты, и потом упала на что-то мягкое, в мелкую сеточку. Словно бы упала на батут, который упруго прогнулся, но, к своему удивлению, я не отскочила, а прилипла к нему. Мой факел прилип рядом, но его пламя быстро прожгло сетку: я уловила носом сладковатый дымок. Так мой последний источник света полетел вниз, дальше в бездну.

— Нет! Как же так? — заорала я, не видя теперь дальше своего носа.

Попыталась отлепить себя. Но руки, ноги, голова и, в общем-то, все мое тело было намертво приклеено к этой сетке.

«Что это такое?» — лихорадочно соображала я, не переставая дергать то рукой, то ногой в надежде, что клейкое вещество поддастся, и я освобожусь.

— Ита? — несмело произнесла я в темноту. — Ита-а-а?!

И тут я услышала нарастающее хлюпанье. Оно стремительно приближалась, но в кромешной тьме я не могла определить, откуда идет звук. Потом вдруг хлюпанье прекратилось, послышался странный всплеск, словно рыба шлепает хвостом на мелководье, и рядом со мной что-то плюхнулось на сетку, которая снова, как батут, прогнулась.

— Ита? Это ты? — прошептала я.

— А кто же! Черт… Апчхи!

— Будь… — я не успела договорить.

— Так, так, так… Кто же это попался в мою паутину? — из темноты послышался женский голос, игривый, мягкий, очень красивый. Голос, который должен был принадлежать только красивому лицу.

Передо мной зажегся маленький фонарик, его держала в руке обладательница аккуратного молодого лица: изящный маленький носик, слегка полноватые губы, накрашенные красной помадой, глаза цвета неба. Волосы идеально зачесаны и собраны в пучок на затылке, а узкие плечи одеты в белое кимоно с красиво вышитыми на нем розовыми цветами пиона… А все остальное, ниже талии, там, где не прикрывало кимоно, — отвратительный паук, с длинными и тонкими лапами, легко ступающими по паутине, да с огромным отвратительным брюхом.

— Вот это подарок! — женщина-паук заерзала на своей паутине, прижимая руки к бокам словно бы ее щекотали, она громко втянула носом воздух. — И сегодня мне попалось нечто необычное! А как вы думаете, дети мои?

Сейчас я захотела оказаться где угодно, даже хоть во дворце у Кости, но только не у ног этой паучьей женщины. Я не выносила пауков! Одно их присутствие в поле моего зрения заставляло меня нервничать, тогда я звала отца, чтобы он убил, уничтожил эту мерзкую живность. И в тот момент мои нервы натянулись до предела, словно гитарные струны, меня поглотила паника, и я завизжала во все горло. Все мое тело покрылось испариной, я теряла связь с сознанием. Не в силах больше выносить вида этого создания, вырвавшегося из моих кошмаров и возвышающегося надо мной, я закрыла глаза. Как будто зубов Футакучи мне было недостаточно!!!

И услышала голос очень близко:

— Ах, ты бедная овечка! Смотрите, как побледнела! Она вам нравится, дети?

Стискивая зубы от страха так, что стало сводить челюсти, я всеми силами пыталась подавить крик. Сердце вырывалось из груди. Я старалась переключить сознание, когда эта женщина-паук принялась обнюхивать меня, словно бы я фрукт на полке магазина. Мысленно я прощалась с домом, с сестрой и отцом, со всем, что было дорого в моей жизни, когда почувствовала прикосновения ее тонких, холодных пальцах на моей коже, как вдруг…

Сотни, тысячи, миллионы маленьких лапок быстро забегали по мне. Я чувствовала, как чьи-то маленькие жадные ротики покусывают мою одежду, мою кожу, словно пробуя на вкус. И я уже не смогла сдерживать себя, когда они начали забираться ко мне под одежду. Я закричала. Вся подземная пещера вмиг наполнилась моим оглушительным визгом. Я стала извиваться, как змея, пытаясь сбросить себя всех этих маленьких паучков, что ползали по мне. И через мгновение это подействовало — лапки вдруг сами быстро ретировались. Я почувствовала облегчение, но тут рука этой женщины легла мне на рот и остановила мой крик.

— Хватит! — резко и громко произнесла женщина-паук, больно стискивая мне рот своими длинными острыми пальцами. — Хватит! Ты пугаешь моих деток!

— Оставь ее, Йорогумо! — вдруг рявкнула Ита и снова чихнула.

Я не видела, мои глаза все еще были закрыты, но почувствовала, как эта женщина-паук — Йорогумо — резко дернула голову, и зашипела, будто выпила кислоты.

— Ты назвала мое имя!? — коротко бросила она и перепрыгнула к Ите. — Откуда ты знаешь мое имя?

Наконец-то я смогла открыть свои зареванные глаза и увидела, как Йорогумо очень близко склонилась к Ите, тыча ей фонариком в подбородок. При этом Ита не выказывала и толики страха.

— Откуда?! — закричала Йорогумо, тряся голову Иты, словно это колокол.

Но Ита почему-то молчала. Еще минуту Йорогумо всматривалась ей в глаза, словно пытаясь найти там ответ самостоятельно, и, не найдя, грубо бросила голову Иты. Лиса простонала сквозь зубы.

— Ладно, не важно! — махнула черной рукой Йорогумо, отходя от Иты. — Да, я Йорогумо! — женщина-паук низко поклонилась с некоторой долей театральности в поклоне, а потом рассмеялась в голос.

Смех Йорогумо был звонкий и чистый, как перезвон ксилофона. Почти такой же красивый, как и у госпожи Чиасы.

— Так, дети! — Йорогумо сложила ладони вместе и внимательно еще раз нас рассмотрела. — Кого хотите попробовать первым?

Откуда-то из темноты послышались тонкие детские голоса. Их было так много, и мне казалось, они были слышны отовсюду.

— Ее, ее, ее, ее…

— Интересно! — ласково проговорила Йорогумо. Вдруг паучиха сорвалась с места и в один прыжок оказалась надо мной, широко раскинув свои паучьи лапы. — Вы правы, дети! — она снова начала обнюхивать меня. — Она необычная! — мурлыкала Йорогумо.

Я пыталась отвернуться, не смотреть на нее, но женщина-паук так же, как Иту, грубо взяла меня за подбородок и развернула мою голову к себе.

— Она не похожа на тех, кто живет в этом городе! — Йорогумо прищурила голубые глаза. — И пахнет не так. И цвета не такого... Кто ты?

Я, возможно, и ответила бы на этот вопрос, но все, что вырвалось у меня из рта в тот миг, это мышиный писк.

— Тш-ш-ш… — Йорогумо приложила палец к красивым красным губам. — Если ты закричишь, мне придется воткнуть в тебя свое жало, чтобы ты не пугала моих деток, и тогда наша игра будет испорчена. Ты же не хочешь испортить игру? — говорила она мягко, приглушенно и успокаивающе, словно давая мне добрый совет.

Я сглотнула и, титаническим усилием сохранив остатки разума, что бился в истерике, кивнула.

— Ну и хорошо! — улыбнувшись, звонко произнесла Йорогумо обнажая два ряда ровных идеально белых зубов. — Молодец! Что ж! — раскидывая руки в стороны и отходя от меня, воскликнула паучиха. — Нам надо…

Тут я услышала, как из темноты кудахчет курица.

— Кудах-тах-тах… — словно воинственный клич, это куриное кудахтанье разнеслось в тишине пещеры.

Я к тому моменту почти не соображала.

— Кудах-тах-тах… — снова раздалось где-то у меня над головой.

И тут на паутину приземлился огромный желтый цыплёнок, вроде тех, что только вылупились из яйца. На нем была самурайская броня темно-красного цвета, а обоими желтыми крыльями он держал длинную, толстую, шипастую палку. Под массивной тушей паутина сильно просела. В этот момент я решила, что спятила.

— Не-е-ет! — закричала паучиха диким огрубевшим голосом, попятилась назад, ее голубые глаза наполнились страхом, а потом она неистовым звериным ревом заорала: — Ты же должен быть мертв! Я сама воткнула в тебя жало!

— Твой яд был силен, о Йорогумо, но моя воля сильнее! — цыпленок говорил серьезным звучным голосом, в котором чувствовались сила и решительность.

Его большие круглые черные глаза блестели.

Йорогумо вдруг отскочила назад, отбросив фонарик, который упал на паутину и тут же потух. И без того черное тело паучихи сразу же поглотила темнота.

— Значит, пора завершить дело! — голос Йорогумо шипел, ее ноги клацали друг о друга.

— Твоя темнота не поможет тебе, паук! — крикнул цыпленок.

Тут же иероглифы, вырезанные на его палке, засветились теплым солнечным светом. Сияние быстро разогнало густую тьму и вскоре достигло даже краев этой пещеры, высветив сотни маленьких паучков, что роились на стенах. Малыши вздрогнули, жалобно запищали и, толкая друг друга, поспешили скрыться от жалящего их света в расщелинах. Йорогумо тоже прикрыла руками лицо, но не отступила, а только зашипела и яростнее заклацала.

— Сила твоего народа… — шипела Йорогумо, и мне показалось, что это свет причиняет ей боль.

Цыпленок, ничего не ответив, молниеносно бросился к ней, без труда ступая по паутине толстыми куриными лапами и занося над головой светящееся оружие. Йорогумо только в последний момент заметила его приближение и успела отбить его выпад острыми железными пальцами, но не напала в ответ, а снова отскочила, закричав от боли. Я заметила, как от кожи на ее руках и лице пошел слабый дымок.

— Бейся со мной, тварь! — яростно рявкнул цыплёнок.

— Не-е-ет… Мне больно. Твой свет ослепляет меня, моя кожа горит… — а потом она вытянула руку, и показала на цыпленка длинным острым когтем. — Однажды ты зайдешь в мой лес! Да, однажды… И там мы встретимся! И там ты умрешь! А вместе с тобой и твой род.

— Никогда! — коротко крикнул цыпленок, бросаясь на Йоргумо снова.

Но та только рассмеялась ему в лицо и быстрым движением лап разорвала паутину и полетела вниз. Цыпленок не успел добежать до нее. Он остановился на краю порванной паутины и в бессильной ярости громко закричал вслед Йорогумо.

Потом он выпрямился. Тяжело вздохнул и потер крыльями глаза.

— Так… — цыпленок заговорил уже спокойно. — Так, так, так… А! Точно… Дамы! — весело произнес он, поворачиваясь к нам. — Позвольте представиться… — неожиданно для меня цыпленок вдруг поклонился в реверансе, сняв свой шлем и вытянув крылья в сторону, при этом еще поставил одну ногу за другую и слегка присел, склонив голову. — Мое имя Леро!

— Приятно, — негромко ответила я, слегка смущенная чопорными манерами своего спасителя.

— Мне тоже, — сухо бросила Ита.

Потом он подошел к нам и освободил сначала Иту. Это оказалось для него парой пустяков. Он просто взял Иту за руку и слегка потянул, а та встала так быстро, словно клейкая паутина совсем ее и не держала. То же цыпленок проделал и со мной.

— Так, дамы! — серьезно произнес Леро. — Нужно уходить отсюда, здесь небезопасно. К тому же вас надо накормить, вымыть… — он запнулся на полуслове. — Ну и пахнет от вас обеих!