Город из Лепестков Хризантем (гет)

Я смотрела, как Ита бежит по густой траве мимо полевых работников — камней разного размера и формы, что перетаскивали корзины с овощами и фруктами из сада в дом, — и хотя меня все еще била мелкая дрожь, я не могла махнуть на нее рукой и надеяться, что все само образуется. Для начала следовало уладить все со старыми граблями.

Я поспешила помочь подняться старым граблям, которые все еще лежали на крыльце и злобно кряхтели.

— Простите, пожалуйста! — отчаянно тараторила я, пока ставила деда на ноги. Я жутко испугалась, что он сейчас может и меня побить, и с опаской поглядывала на его руку-трость. — Очень вас прошу, не сердитесь на мою подругу! — умоляющим голосом проговорила я, склонив перед ним голову.

Дед отряхивался, не глядя на меня.

— У нее было очень тяжелое детство! Родители ее бросили, когда она была еще совсем маленькой, и она выросла на улице!

Конечно, про детство я безбожно врала, но надо было как-то разжалобить старика.

— Принесла же нелегкая мне таких помощниц, — ворчал дед, — Ну ничего, и не таких перевоспитывали. Эй, черненькая!

— Да, — я осмелилась поднять голову.

— Если эта лисица не будет работать, ты будешь выполнять всю работу и за нее! Понятно?

Я кивнула.

— А если не справишься или будешь умолять меня снять с тебя часть работы, то я сообщу о том, что случилась, госпоже Футакучи, и уж она-то разберется с вами очень быстро, — старик шипел, как змея, и я поняла, что он не шутит. — А теперь взяла ведро и пошла работать, пока я не передумал! — рявкнул напоследок старик.

Я тут же схватила ведро и побежала к ближайшей грядке.

Иту я нашла гораздо позже. Старые грабли все не спускали с меня глаза, следя за тем, как я работаю, а я все ждала удобного момента, чтобы улизнуть, и вот когда дед отвлекся на работягу-камня, я тут же спрятала свое ведро под ближайший куст крыжовника и устремилась на поиски Иты. Я нашла девочку-лисичку глубоко в саду: Ита пряталась между двух больших кустов красной смородины, что росли у забора. Я медленно подошла и села перед ней.

— Ита? — я позволила себе слегка дотронутся до ее плеча. — Я…

Ита вдруг грубо дернула плечом и отодвинулась от меня.

— Не трогай меня, — проговорила она грубо, сквозь слезы, — а то и тебе попадет.

Мгновение подумав, я все же благоразумно убрала руку.

— Знаешь… — тихо проговорила Ита, поднимая голову. — У меня ведь нет маски. Я потеряла ее.

— Знаю… — кивнула я. — Я заметила, просто не стала выспрашивать.

— Вместе с матерью мы вырезали мне эту маску. Я вкладывала в нее всю любовь и старание. Сама раскрашивала ее. Когда я становилась лисицей, я чувствовала единение с мамой и с природой, со всем миром, это успокаивало меня, придавало сил… А без маски… Если я превращусь в лисицу без маски, то окончательно потеряю себя и останусь зверем навсегда. Без маски я словно бы разрушаюсь, все эти чувства и свои переживания накатывают на меня как волна, и я не могу себя контролировать, впадаю в слепую ярость, о которой потом очень жалею… И мне стыдно за свои поступки, потому что это не я… Это не я ударила того старика!... И… Я так глупо потеряла маску — легла спасть, а проснувшись не нашла ее…

— Ита… — начала я спокойно. — Это я виновата перед тобой! И я думаю, что понимаю тебя... В детстве у меня была змея, знаешь, такая игрушечная, вязаная, мне ее бабушка подарила на мой второй день рождения, я эту змейку очень любила и всегда ложилась с ней спать. Так вот, как-то летом, живя у бабушки, я играла в песочнице, а бабушка ушла по делам, и ко мне подошел один мальчик из соседнего дома, такой большой, выше меня на голову, он был очень задиристый! Он поломал мои песочные постройки, а потом забрал змею и стал очень грубо играть с ней. Я кричала ему, плакала, бегала за ним по всему двору, а он все дразнил меня, и я никак не могла его догнать, потому что он был старше меня и быстрее. И тогда я обессиленная просто упала на колени и зарыдала, а он перестал смеяться, подошел ко мне и сказал, что со мной неинтересно играть. оторвал змее голову и выбросил мою змею через забор. Я подбежала к забору, хотела перелезть, но забор был очень высокий, мне оставалось только реветь. Мальчик ушел, а змейку я больше не видела. Конечно, бабушка потом связала мне новую, он другая была уже не та, и я с ней не играла. Но… На следующий день я дождалась, пока этот мальчик выйдет гулять. Он со своими друзьями гонял мяч неподалеку от нашего дома, я схватила свое пластмассовое ведро, заполнила его песком, незаметно подошла и со всей силы саданула его ведром по голове. В итоге мальчика увезли в больницу, мой отец очень сильно потом ругался с отцом мальчика. А я была рада, я была отомщена… Но я была довольна только сначала, а потом мне стало так стыдно, потому что повела себя так же мерзко, как и этот мальчик... Мы совершаем поступки по повелению гнева, а потом жалеем об этом, потому что сталкиваемся с последствиями. Я не осуждаю тебя, ты мне не поверишь, но я думаю, что ты поступила верно, защищаясь. И я хочу попросить у тебя прощения.

Я приблизилась к ней и заключила в объятия:

— Знаешь, мы с тобой связаны. У нас отняли свободу, теперь эту пустоту нечем не заполнишь… Но вместе, помогая друг другу, мы справимся. Я найду способ сбежать из этого дома, я смогу нас освободить, я по…

До меня неожиданно дошел гораздо глубокий смысл своих слов, но я вовремя остановилась, чтобы не сболтнуть лишнего. Я ругала себя за то, что не смогла подобрать другие слова. Конечно, моя история детства была сущей правдой, но я только что подписала себя на душевные терзания, на выбор, который я боялась сделать. На одной чаше весов было то, что я чуть не пообещала, что помогу этой лисичке найти маску, а с другой — мне надо было бежать из города. Но слова не прозвучали, а лишь повисли в воздухе где-то между горлом и языком, но все равно кожа была наэлектризована именно ощущением надежды, будто я — добрая девочка — помогу бедной лисичке.

Ита, казалось, не заметила моей тревоги и того, что я занервничала. Она вдруг ответила на мои объятия и крепко прижалась ко мне.

Так мы молча, обнявшись, просидели некоторое время, пока я не предложила вернуться к работе, а вечером вернуться к обсуждению наших возможностей. Ита кивнула.

Мы уже начали вставать с колен, когда я увидела, как на нас с высоты забора смотрит Страж императора…

Когда он понял, что я вижу его, белая маска тут же исказилось злобой, а его щупальца метнулись к нам. Я резко дернула Иту за собой. Чудом мы успели увернуться от его хватки, я и Ита таращились на стража испуганными, ошарашенными глазами и, опрокинувшись на спину, стали отползать по траве, затем встали, когда поняли, что ему нас не достать, и побежали в глубину сада.

Мы бежали, не разбирая дороги, и в голове у меня звенела мысль: «Он нашел меня!»

В какой-то момент я позволила себя оглянуться через плечо, чтобы понять, есть ли у нас шанс сбежать, и ужаснулась, когда увидела, как быстро мчатся за нами через сад трое Стражей императора. Меня подстегнул страх, ноги вдруг сами понесли меня, я никогда еще так быстро не бегала.

— Побежали в дом! Надо спрятаться, — прокричала Ита, указывая пальцем на стены дома госпожи Футакучи, — иначе они нас быстро догонят!

И вправду, это был наш единственные шанс. Я уверенно кивнула. Сердце замирало каждый раз, когда слышала, как шуршат их многочисленные щупальца, шарящие по траве.

— А ну стоять, чертовки! — закричал разгневанный дед, когда мы пронеслись мимо него. — Я вас палками! Палками накажу! А-а-а-а…

Я увидела, как старика с силой опрокинул один из Стражей, от чего старые грабли сломались — трухлявая палка треснула и осыпалась щепками, немногочисленные целые зубья разлетелись во все стороны, а его кимоно упало просто как кусок тряпки.

Ита вбежала на крыльцо первая, открыла первую попавшуюся дверь и юркнула в дом, я за ней, а через мгновение в дом ворвались и Стражи. Грохот ломающегося дерева, рвущейся бумаги, возни щупалец по гладким доскам — все это слышалось за спиной. Стражем было тесно втроем в узком коридоре, и они немного отстали. Мы же, воспользовавшись их неуклюжестью и громоздкостью, желали убежать как можно глубже в дом, чтобы там найти место, где спрятаться. Но Стражи не церемонились с интерьером — ринулись за нами сквозь дом, ломая все на своем пути. Грохот стоял неимоверный, даже появление нескольких безлицых с мечами наголо не помогло, они были в ту же секунду отброшены, даже не занеся меча для удара.

Мы вбежали на кухню.

— ДОРОГУ! ДОРОГУ! — кричала Ита что есть мочи.

Ошарашенные повара медленно расступались, давая нам пройти, им, видимо, было невдомек, откуда весь этот шум, что доносился из коридора, они ни на миг не бросили готовку, и как только мы с Итой миновали рассерженных слуг Футакучи, тут же забыли про нас. А потом на кухню ворвался один из Стражей и стал все крушись: вверх полетели кастрюли и сковородки вместе с содержимым, зазвенели бьющиеся тарелки и другая утварь, посыпалась нарезка из овощей, мясо падало и шлепалось на пол, опрокинулись несколько столов. Двое преследователей замешкались в проходе, скользя на разлитой подливке, третий же Страж, ловко перемещаясь по потолку, настиг нас очень неожиданно.

Мы бежали по коридору, в конце которого была лестница на второй этаж особняка, он вылетел на площадку почти одновременно со мной. От силы удара Стража о стену, меня развернуло и отбросило, и это спасло меня от его щупалец, которые схватили воздух в десяти сантиметрах от меня. Я отлетела с такой силой, что проломила раздвижные панели, дерево и бумага полопались, и я провалилась в другую комнату.

— А-А-А-А! МОЯ ЕДА! — запищал до ужаса знакомый колос.

Через секунду я поняла, что лежу на тарелках с едой госпожи Футакучи. Я вскочила, выискивая глазами Иту. Трудно представить более проигрышное положение, чем мое в тот момент. Белея от ужаса при виде Стража, я решила, что гнев госпожи за испорченную еду не так уж страшен, поэтому попятилась назад, пытаясь спрятаться за госпожой.

И тут я услышала голос — четко и ясно, как будто он стоял совсем рядом.

— Ну, вот я и отыскал тебя, любимая, — Костя говорил нежно и спокойно, точно таким же голосом, каким я его знала. А после этих слов Страж не спеша вошел в комнату.

Я ничего не ответила, словно я маленький зверек, ищущий убежища от свирепого хищника, и искала защиту за пологом кимоно госпожи Футакучи.

Футакучи смотрела на меня с удивлением.

— Отдай мне девушку, проклятый дух, и я покину твой дом! — заговорил голос Кости, обращаясь уже к госпоже Футакучи.

— А ты кто такой, что смеешь просить то, что не твое? — короткая пауза. — Неужели сам Император пожаловал?! Как интересно…

— Я жду твоего ответа, дух.

— А с чего ты решил, что я отдам тебе ее? — медленно проговорила Футакучи, окуная каждое слово в мед, и потом жадно слизывая его с каждой буквы.

Я почувствовала, как ее волосы слегка коснулись моей щеки.

— Она должна мне! А судя по тому грохоту, что я слышала, ее долг только что увеличился.

— Я приказываю тебе подчиниться, дух! Я император! Этот мой город! — закричал Костя. — Или…

— Или что? — ласково, как змея, которая прячет свои ядовитые клыки до удара, проговорила Футакучи.

— Или лисичка умрет! — второй и третий Страж появились из-за спины первого, и один из них щупальцем держал Иту за горло.

— Любопытно! Только вот одна проблема! Эта лисичка тоже мой должник!

— Я даю тебе ровно столько времени на раздумья, дух, сколько понадобится, чтобы выдавить жизнь из этой лисы по капле. Приступай.

Ита захрипела: страж начал медленно сжимать ее шею в своих тесках, лицо Иты постепенно стало приобрело сначала красный, а затем синий оттенок, в глазах читалась паника, она смотрела на меня. У меня сжалось сердце, и я не хотела смотреть на это, а Ита между тем бесполезными движениями маленьких хилых ручонок пыталась разжать щупальца на своей шее, но с каждой ее попыткой силы все быстрее покидали ее.

— СТОЙ! — вдруг крикнула я, выходя из-за спины Футакучи. — Хорошо! Я пойду с тобой. Только отпусти ее.

— Я в тебе не ошибся… — задумчиво проговорил голос Кости, но Страж так и не разжал хватку. — Ты готова обменять ее на себя? Смело! Но кто этот дух для тебя?

— Пожалуйста, остановись… — взмолилась я, делая шаг вперед. — Она моя подруга!

Последовала пауза, такая долгая для меня и бесконечная для Иты, перед тем, как Страж разжал щупальца, и лисичка упала на пол, жадно хватая ртом воздух, держась руками за ноющею шею.

Я подошла к Ите и помогла ей подняться.

— Почему? — начала было говорить Ита, но закашлялась.

— Потому, что ты моя подруга, — ответила я.

— Пойдем же, любимая, я приготовил для тебя особый ужин сегодня. Мы…

Волосы Футакучи метнулись молниеносно, и не успела я увидеть, как трое Стражей уже были крепко обвиты черными локонами госпожи дома.

— Ты и правду думал, Император, — Футакучи цедила каждое слово сквозь зубы с особым презрением, — что ты можешь вломиться в мой дом, учинить разгром, а потом что-то требовать? А я, как послушная раба, соглашусь отдать то, что мое? Да кем ты себя возомнил, Император в оковах. Только лишь по твоей вине мы здесь.

— Да как ты смеешь! — взревел Костя. — Мою власть признала сама Аматерасу, я ее…

— ХВАТИТ! — рявкнула Футакучи, окончательно потеряв терпение. — Пока мы тут беседовали, я изрядно проголодалась, так что, пожалуй, сегодня будет особое блюдо.

— Ты не посмеешь, я…

И прежде, чем Костя успел договорить, первый Страж оказался в зубах Футакучи. Она чавкала, жевала, кусок за куском откусывая от Стража, и после каждого укуса текла искрящаяся звёздная жидкость. Я и Ита вытаращили глаза, зрелище было, я скажу, ужасающим и одновременно завораживающим, а внутри меня вторил голос: «Хорошо, что едят не меня». За первым последовал и второй Страж, который так же медленно, под чавканье и брызги звездной жидкости, исчез во рту Футакучи.

— Вкусно! — довольно сказала госпожа Футакучи, а волосы небрежно вытирали кровь Стражей с ее затылка. — Слегка горчит, когда делаешь первый укус, а потом, когда распробуешь, на языке возникает приятный привкус пряностей, молодой петрушки и укропа... или кориандра, хм… Не могу понять. Вот только бы посолить еще малость.

Скажу честно, меня от ее слов чуть не вырвало, и Иты тоже прикрыла рот рукой, чтобы остановить рвотные позывы.

— Ну, что, Император? — сказала Футакучи насмешливо, с издевкой. — Я, пожалуй, еще не насытилась, так что…

И остававшийся доселе неподвижным третий Страж тоже угодил бы ей в пасть, но он вдруг вздулся, как пузырь, да так сильно, что в хватке из обвивающих его черных волос появилась маленькая брешь, и двое щупалец вырвались из нее. Одно щупальце тут же схватило Футакучи за горло, а второе впилось в волосы с другой стороны с целью освободить другие щупальца. Взятая за горло госпожа захрипела и застонала от боли, и крик донесся уже изо рта женщины, тогда как из пасти Футакучи по острым клыкам потекла струйка слюны вперемешку с пеной.

— Умри, тварь! — раздался радостный голос Кости.