Город из Лепестков Хризантем (гет)

— Кайуми! — голос Леро ворвался словно ураган, сметая все на пути, и свинка замолчала.

Кайуми быстро отошла от меня и, низко поклонившись, пробормотала извинения:

— Прошу прощения, господин Леро. Я снова заболталась.

Наступила пауза. Сердце мое замерло, я была уверена, что свинка получит нагоняй.

— Девочки! — взорвался Леро радостным возгласом, разводя крылья в стороны. — Кайуми! Представление! Наше гостья не должна опоздать.

— Хорошо, господин, все будет сделано! — не поднимая головы, проговорила Кайуми.

Леро с топотом убежал.

Я выдохнула.

— Все в порядке! — голос Кайуми, как мне показалась, слегка похолодел, стал более официальным, и это была уже другая Кайуми, нежели минуту назад. — Нам действительно лучше поспешить.

Дальше все проходило тихо, как на похоронах. Я не решалась снова заговорить с Кайуми, а она, в свою очередь, вела себя словно бездушный робот, выполняя работу быстро, точно, безупречно. Меня довольно долго наряжали, словно я королева какая. А я подчинялась и молчала. Помощницы Кайуми подвели мне веки, нанесли немного румян на скулы, накрасили помадой. А потом меня повели на представление.

Свинка жестом пригласила меня следовать за ней.

Я шла одна. Иту я не видела. Я думала, что, может, она уже на представлении, но как потом оказалась, и там ее не было.

«Ну и ладно», — решила я тогда, хотя сердце мое против воли больно закололо.

Честно говоря, я понятия не имела, на какое представление меня ведет Койуми, но ожидала, что это будет, как бы сказать… По-японски! Но ошиблась. Очень неожиданно свинка, проведя меня через коридоры дома Леро, мимо решетчатых раздвижных дверей из бумаги, привела меня к большой, тяжелой на вид двустворчатой двери с длинными ручками из красного дерева. Покрытое золотыми узорами в виде завитков и лилий лакированное дерево блестело в ярком свете четырех больших светильников. И мне показалась, что в светильниках горит не огонь, а самое что ни на есть настоящее электричество: желтый свет лился ровно и не дрожал. Но это была лишь верхушка айсберга, и я с трудом держала челюсти сомкнутыми.

По обе стороны двери стояли две девушки — лисицы. Стройные, высокие, черноволосые, с большими выразительными глазами, словно модели с обложек глянцевого журнала — божественно прекрасные. К тому же я заметила, что у каждой по пять белых хвостов. Я рядом с ними оказалась простой, уродливой замарашкой. Обе в кимоно цвета неба, с вышитыми на рукавах и подоле танцующими журавлями. Две руки тонкими пальцами с длинными, идеально ровными ногтями нежно и абсолютно синхронно взялись за деревянные ручки могучих дверей, и потянули на себя. Механизм щелкнул, дерево грохотнуло, и толстые створки с легкостью распахнулись. Казалась, эти лисицы не приложили никакого труда, чтобы сдвинуть с места столь могучие на вид двери. Я просто не могла оторвать от них взгляд. Пару раз мне показалась, что если я не буду смотреть, куда иду, то грохнусь прямо тут, перед ними, но мне было все равно, потому что я не могла не смотреть на их красоту. Я даже позавидовала им, желая стать такой же красивой, высокой и стройной. Девушки-лисицы поклонились нам, когда мы входили, словно мы почетные гости, хотя кроме нас никто больше в те двери не вошел, и после они закрылись.

Зал предстал передо мной огромным помещением. Множество одинаково ровных рядов резных деревянных стульев, обитых красной тканью, оказались все заполнены существами, духами или божками, некоторых из них я уже встречала раньше на улицах города. Как я поняла, все они были зрителями, ожидали представления, на которое меня пригласил Леро. Ноги мои неслышно ступали по мягкому бордовому ковролину. Над головой располагались три этажа амфитеатра, а под потолком две ну просто гигантские люстры сверкали белым светом, заполняя весь зал, словно две горы алмазов, и на каждую грань направлен отдельный луч прожектора.

Я так засмотрелась на это великолепие, что чуть не налетела на двух гостей, что беседовали, стоя в проходе. Кайуми успела благоразумно отвести меня в сторону, слегка потянув за рукав, и столкновения удалось избежать. Двое говоривших замолкли и как по команде взглянули на меня. Один толстый жабоподобный дух со множеством маленьких глаз на голове, в черном кимоно с белыми лилиями, раскуривал трубку, и я заметила, как серый дым не поднимается вверх, а наоборот, опускается вниз и стелется под ногами духа. Второй — тощий, как палка, и высокий, как шведская стенка — был вообще без одежды, он вдруг раскрыл ладонь, и оттуда вылез глаз, потом второй, поменьше, и затем еще три.

Мне стало противно смотреть на все это, поэтому я, как смогла, выдавила из себя извиняющуюся улыбку, и поспешила прочь. Как мне показалось, толстяк нахмурил сразу все брови над всеми глазами, что-то фыркнул и продолжил разговор с тощим. Я сглотнула и отвернулась. Поймала себя на мысли, что так открыто пялиться с моей стороны очень невежливо, хотя, честно признаюсь, не пялиться я не могла. Зал был удивительно красив, сидели нарядные дамы, слышалась ненавязчивая музыка, дышалось легко и свободно. Размах приготовлений говорил об организации чего-то грандиозного.

Спустились мы к самой сцене, Кайуми указала на место в первом ряду и, поклонившись, оставила меня одну. Должна сказать, что место было самое лучшее. И только тут я поняла, что нахожусь здесь совсем одна — ни Иты, ни Кайуми, ни Леро рядом не было. Я занервничала, но старалась держать себя в руках и косо поглядывала на всех тех духов, что входили в зал через множество дверей и рассаживались по местам. Стоило отметить, что если заносить каждого гостя в книгу с описанием, вышел бы довольно толстый талмуд, так их было много.

Зал шумел, как штормовое море, и вокруг меня распространялись шуршание, разговоры, и топот чьих-то ног. Любопытство мое остановило существо с огромными, словно две тарелки, глазами, оно сидело двумя рядами выше меня. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, потом я опомнилась, быстро отвела глаза и приступила к рассматриванию узоров на своем кимоно.

«Кажется, я привлекаю внимание», — подумала я, возя пальцем по ткани.

Сейчас можно было сказать точно, что людей, кроме меня, в зале не было.

Но в конце концов, мне и это занятие надоело. Узоры были бесконечно чудные, безупречные, словно бы на мне было не кимоно, а тончайшее рубиновое полотно, и когда я изучила их все, по второму кругу идти уже не хотела. Так прошло некоторое время. Иногда я разминала затёкшую шею… И тогда пришел Леро. Увидев его, я почувствовала облегчение и радость, что вижу хоть кого-то знакомого.

— Скоро начнется! — весело шепнул он, развязно падая на свое место рядом со мной и закидывая лапку на лапку.

Я не знала, о чем с ним можно поговорить, и сидела молча, да и он не был особо разговорчив, видимо, тоже не знал, что мне сказать. С другой стороны, мне было дико интересно, правда ли это у него птенцовые перья и можно ли их потрогать, куда он подевал свои невероятные доспехи и как часто он их надевает, но я стеснялась спрашивать, думая, что такие вопросы утомят его.

И вот свет в зале погас, от неожиданности я вздрогнула, оказавшись в кромешной темноте. Зал наполнили звуки, и не все они оказались приятными слуху, там раздавалось то шорканье ног, щупалец, когтей по полу, сиплый кашель, хлюпанье и прочие звуки. Затем свет прожектора выхватил из темноты вышедшего из-за кулис маленького енота в красном кимоно и черной шапочке, в наступившей тишине было слышно, как звонко стучат о пол сцены его деревянные тапочки. Я не сразу поняла, что маленькое создание тащило на спине странную деревянную арку — или ворота? — перевязанную веревками. Пройдя на середину сцены, енот остановился и с невозмутимым видом, словно эта массивная арка не весила ничего, скинул ее со спины и поставил на пол. Выровнял так, чтобы вход в арку смотрел прямо на зрителей. Затем поклонился и стремительно удалился со сцены. Луч света теперь полностью освещал арку передо мной, я сидела так, будто находилась в самом ее центре и могла в любой момент встать, подойти и пройти сквозь нее.

Некоторое время ничего не происходило, и я начала скучать. Я даже зевнула. Как вдруг из центра арки вырвался ослепительный феникс, раздался долгий пронзительный крик; широко раскинув огненные крылья, он понесся над всем залом, неся за собой шлейф из алого огня. Если бы кто-то поглядел на меня со стороны, то, наверное, бы помер со смеху. В то время как другие зрители восхищенно охали, я от неожиданности так сильно, как только могла, пыталась съежиться в кресле, закрыв голову руками и подобрав ноги. Леро смеялся, и я думала, что надо мной. А потом он положил мне на голову крыло и мягко, почти ласково произнес:

— Не надо бояться, он не опалит тебя! Смотри во все глаза, а то пропустишь.

И я расслабилась. Смогла успокоить свои руки и взглянуть под потолок, где огненная птица кружила вокруг люстр, выписывая замысловатые зигзаги. А потом она резко спикировала вниз, на гостей, словно бы хотела обрушиться на них всей своей огненной мощью. Все ахнули. когда феникс почти упал на зрителей, птица сделала рывок и повернула обратно к сцене.

Там, на сцене, она издала последний долгий выкрик и вдруг рассыпалась алыми искрами, а вместо птицы появилась девушка в пылающем и откровенно коротком наряде. Весь зал раздался бурей аплодисментов и восторженных выкриков. И пока она шагала по сцене под звуки оваций, ее кимоно затухало и приобретало фиолетовый цвет с тонкими лепестками розовых цветов, талия была как у цветущего вьюна перехвачена широким светло-голубым поясом с рисунком из белых стебельков какого-то вьющегося растения, а на левой стороне груди красовался большой бант, тоже фиолетовый, с белой бахромой по краям. Еще на ней были чулки в крупную сеточку и желтые трусы, что выглядело, на мой взгляд очень, вызывающе.

В нескольких шагах до края сцены девушка мягко коснулась своих темно-голубых волос и, сняв с головы бордовый цилиндр с изображением розового кролика посередине, сделала низкий поклон всем залу. Я забыла упомянуть о рогах: два изогнутых рога, вроде бычьих, только не коричневые, а темно-синие, как и ее волосы, красовались не ее голове. Когда же овации стихли, девушка выпрямилась и водрузила свой бордовый цилиндр обратно на голову, прямиком меж этих самых рогов. И достала карты…

Я слегка разочаровалась, меня нельзя было удивить фокусами с картами. Я относилась к ним довольно прохладно, однако надо было дать девушке шанс, тем более, что колода в ее руках была вдвое больше простых игральных карт из нашего мира и скорее напоминали карты Таро.

Она изящно присела в реверансе, театрально взмахнула руками, и начались чудеса. Она бросала карты веером, и, падая, они превращались в бумажных птиц, потом вскакивала на летающие карты, изящно, словно лань, скакала с одной на другую, исчезала в картах и появлялась из карт. Один раз она рассыпалась, как карточный домик, а потом с пола поднялись разноцветные бумажные бабочки, за ними запрыгали сложенные из бумаги кузнечики и расползлись бумажные жуки. И пока она выступала, карты постоянно сверкали разноцветными рубашками, и мне казалось, что пока я моргаю, они незаметно меняют рисунки.