Город из Лепестков Хризантем (гет)

— Отпусти его! — приказала я Арико, хватая его под плечи, чтобы он не упал.

Он тут же послушался меня, и мы вместе повалились на татами.

— Где ты? — взревел вдруг Костя. — Я найду тебя! Ты никуда не денешься и придешь во дворец! Тебе просто некуда бежать, глупая!

— Иди к Широ, — шепнула я Арико на ушко так тихо, чтобы Костя-демон не услышал.

Тот кивнул и медленно пополз к Широ, подальше от меня.

Я поднялась, еще крепче сжав ветвь. Предусмотрительно отошла подальше и вдруг почувствовала, что пришла моя очередь издеваться над Костей.

— Я здесь! — словно нараспев, нежно произнесла я.

И тут же дубина описала большой полукруг, явно целясь на мой голос.

— Что же ты не идешь ко мне, милый?! — голос мой был полон сладострастных уловок.

Я словно бы соблазняла его и в то же время играла с ним. Теперь, когда я узнала тайную силу подарка Чиасы, с меня будто упали столетние оковы.

— Ты не сможешь прятаться вечно! — снова запел одну и ту же песню Костя, но теперь его слова оказались для меня лишены смысла. — Ты умрешь, чтобы я обрел свободу, и я буду править, как и подобает Императору.

И снова удар дубины разрезал только воздух бумажной сказки.

— Ну, вот она я. Иди же ко мне! Я обни…

И тут Костя замер. Я находилась от него слева, достаточно далеко, чтобы дубина до меня не достала, и тут заметила, что он смотрит на Широ, а Широ на него, и ее взгляд даже под ничего не выражающим лицом вдруг выдал ее волнение.

— Ну здравствуй, госпожа Журавль! Тебе не жмут мои кандалы?

Ни слово не говоря, Широ отступила назад, таща за собой Арико, который уже достаточно твердо мог стоять на ногах. Нет, ее лицо не дрогнуло, все так же оставаясь мраморным, безмятежно спокойным, но глаза говорили о многом.

«Она знает его», — подумала я.

И тут же Костя продолжил, ответив на немой вопрос, крутившийся в голове:

— Ты не передумала, моя бывшая женушка? Ты хочешь мне помочь? Знаешь, этот бумажный мирок — не самое худшее, что я могу для тебя придумать. Что скажешь? — Костя-демон шагнул к Широ. — Тебя надо просто указать, где та, что спряталась от меня, и я буду благосклонен к тебе.

Я видела, как рука Широ приподнялась, оторвавшись от кимоно.

«Неужели эта кукла сейчас укажет на меня?» — подумала я, оторопев, и отступила к выходу.

Все продолжалось всего несколько мгновений, но поверьте мне, мгновения те длились чертовки долго, и я почувствовала, как поседела. Но затем рука Широ метнулась, с вытянутым вперед пальцем, указав прямо на Костю.

— Ты ничего не сможешь мне сделать больше того, что я уже пережила! — прошипела Широ сквозь зубы, словно готовая к броску кобра. — Сколько бы ты меня ни мучил и ни создавал для меня ужасные миры в наказание, грядёт миг, когда твой город охватит пламя вечного солнца, а ты… — ее взглядом можно было прожечь трехметровую сталь. — Ты встретишь свою судьбу.

— НИКОГДА! — взревел Костя рыком, полным отчаяния и страха, занося дубину прямо на гордо стоящую Широ. — Ей никогда не заполучить меня…

Я видела, как Арико, рискуя собственной жизнью, бросилась под увесистую дубину, чтобы отвести удар от Широ. Видела, как Широ, гордо подняв подбородок, надменно, даже издевательски, смотрела на Костю-демона, при этом не двигаясь с места. Мои ноги сами понесли меня к Косте, чтобы я тоже попыталась предотвратить роковой удар, но я была слишком далеко и не успела бы в любом случае.

Только вот удара не последовало. Демон-Костя вдруг согнулся пополам, как будто у него резко заболел живот, и тут мы все увидели, что все порезы остролистом начали вспучиваться и шипеть. Раны набухли, как раздуваются резиновые шарики, превращая верхнюю часть туловища демона в пористую шоколадку. Уже и не видно было хоть одного целого участка кожи. А лицо вообще нельзя было узнать. Костя пытался еще что-то говорить, но слова его исчезали в раздувающейся булькающей плоти. Напоследок демон колыхнулся разок и как безвольная кукла рухнул спиной на татами, испуская последний дух.

Послушались испуганное бормотание тех Они, что еще окружали нас, до сих пор они стояли в углах и ничего не предпринимали. Вдруг они побросали оружие и кинулись бежать прочь, когда окончательно убедились, что их предводитель мертв. Некоторое время я еще боялась подходить к неподвижному телу главного угнетателя — вдруг он просто лежал посреди комнаты и притворялся мертвым, как претворяются опоссумы? — однако надо было убедиться, что он больше не сможет встать или отдать приказ.

— Он мертв! — утвердительно произнесла Широ. — Я уже ощущаю, как сказка распадается.

— Что? Распадается? — я разволновалась.

Не хотелось бы развалиться вместе с ней.

Широ нежно поцеловала Арико в щеку, прислонила его сконфуженное тело к стене и подошла ко мне.

— Послушай, Черная! — ее голос был одинаково серьезен и приветлив. — У меня нет слов, чтобы выразить, как я благодарна тебе за то, что ты смогла наконец разорвать круг, в котором Костя держал меня все это время.

— А? — я все еще ничего не понимала и выглядела довольно глупо.

Мне нужно было немного времени, чтобы привести мысли в порядок, но Широ говорила, не давая мне собраться.

— Видишь ли, до встречи с тобой Арико так никогда и не смог бы спасти меня. Все продолжалось раз за разом, и что бы я ни делала, мой Арико погибал у меня глазах, и сказка начиналась с начала. Ты разорвала этот круг, и теперь на время я свободна, и он, — Широ указала на Арико, который уже успел доковылять до своей любимой, — тоже свободен. Он мой брат!

— Э… Твой брат? — я поняла, что зрачки мои расширились, а рука поднялась и вяло ткнула пальцем в Арико.

— Да! — Широ улыбнулась так ласково, что у меня вмиг все потеплело внутри. — Он хотел меня спасти, но Император наказал его за это, лишил памяти, а оставил только то, что нужно для его сказки. И неудержимое стремление спасти меня приводило его к гибели бессчетное количество раз.

— А-а-а, — я наконец разобралась, — так вот почему он такой импульсивный.

— Это долгая история, Черная. — голос Широ вдруг стал испуганным. — Слышите? Сказка уже рушится. Бумага скоро порвется и истлеет.

И вправду, все вокруг начинало меняться: цвета медленно исчезали, оставляя только серый, черный и белый, на местах разрывов бумага стала рассыпаться, превращаясь в пепел, весь бумажный мир затрясло. Широ замолчала, подошла к распахнутой двери, к тому месту, которое еще не затронуло разложение, и словно бы ей это ничего ни стоило, легко оторвала большой кусок.

— Это то, зачем ты пришла. — ее ловкие пальцы начали быстро сворачивать бумагу в фигурку оригами. — Возьми свои билеты!

Она протянула мне две толстые прямоугольные бумажки, покрытые позолотой, с тремя большими, красиво нарисованными черными иероглифами — точь-в-точь такие, которые обещал мне дать старик на крыльце, прежде чем отправить меня в сказку. Я взяла их и тут же заметила, как с кончиков бумажных пальцев начала рваться и истлевать моя бумажная кожа, обнажая мои настоящие руки. Я тут же потрогала лицо и в ладонях обнаружила клочки бумаги. И Арико тоже стал избавляться от своей бумажной кожи, и я наконец увидела его настоящее лицо: гладкое, красивое лицо умного, благородного молодого человека, с пытливыми глазками, маленьким носом и пухловатыми губами.

— Прекрасное лицо! — улыбнулась ему я.

— Спасибо тебе за помощь, Черная! — он улыбнулся мне, словно бы увидел во мне самую прекрасную девушку на свете. — Я все вспомнил.

А краски все таяли, и все больше бумажной сказки обращалось в пыль.

— А как же вы? Куда вы пойдете? — спросила я с некоторым опасением.

— За нас не волнуйся! — Широ прикоснулась ладонью к моей щеке, и мне вдруг стало невообразимо тепло и спокойно. — Император не может нас наказать сильнее, чем ему это под силу. У тебя свой путь! Иди по нему, и, возможно, мы еще встретимся…

Они начали исчезать, рассыпаться сотнями белых как снег перьев. Последнее, что от них осталось, это прощальный крик журавлей, когда невидимый ветер унес последнее перо. Так я осталась одна, с двумя билетами в руках, усталая, с волнением на сердце за судьбу Широ и Арико, но довольная тем, что эта сказка закончилась хорошо.

Когда я очнулась, я все так же сидела на камне посреди сцены, в окружении Леро, госпожи Кэбо, и… Иты, которая стояла в отдалении, наблюдая за мной с отрешенным взглядом.

— Как, получилось? — уставилась на меня Кэбо.

Я показала им билеты.

— Получилось! Восхитительно! — воскликнули разом Леро и Кэбо, выхватывая у меня из рук билеты.

Но мне сейчас было не до них и не до билетов. Когда я заметила Иту, мне вдруг захотелось очень сильно ей что-нибудь сказать. Чтобы не показаться грубой, я еще полминутки улыбалась Леро, и Кэбо и давала короткие односложные ответы на их дурацкие вопросы, прежде чем смогла выбраться из паутины их рук и крыльев и подойти к Ите. Пока я шла, я услышала, как Кэбо надменным, игриво издевательским голосом проговорила:

— Ты проспорил, желтый! — она захихикала сквозь зубы. — Гони два десятка золотых!

— Ладно, — разочарованно протянул Леро, в его кошельке звякнули монетки.

«Вот сволочи! Спорили, справлюсь ли я!» — подумала я беззлобно.

— Ита! — когда я подошла к девочке-лисичке, слова трудно сходили с языка, я должна была подобрать их тщательно. — Я хо…

Она перебила меня.

— Поздравляю тебя! Ты справилась, — ее голос звучал резко, холодно, ломая меня изнутри и только усиливая мое чувство вины. — Пойдем, я же обещала отвести тебя к духу.

И она уже развернулась, чтобы уйти.

— Ита! Постой! — крикнула я в отчаянии, меня раздирала обида, и я боялась, что момент будет упущен. — Я хочу тебе кое-что сказать, ты же можешь мне уделить минуту?

— Ну? — лишь бросила она через плечо.

Мне было так холодно, так страшно и при всем этом так необходимо сказать все, что я поняла, все, что я чувствую.

— Прос…

Остаток слов пропал в громовом звуке сильного удара, и весь театр содрогнулся. Я подняла глаза к потолку, моментально забыв, что хотела сказать, и тут же по стенам раскатился второй удар. Куполообразная крыша треснула, на сидения из красного бархата посыпались камни, щепки и пыль. После третьего удара треснули и сломались потолочные перекрытия. Одна из огромных люстр не выдержала, видимо, цепь, что держала ее, лопнула, и прекрасное творение полетело вниз. От удара резные стулья в партере раздавило и разбросало в разные стороны, бархат порвался, и теперь висел лохмотьями. Множество стекляшек разбились, а из осколков начали выпрыгивать крохотные светлячки, похожие на язычки пламени. И стоило такому язычку коснуться дерева или бархата, то материал тут же вспыхивал, заливаясь алым пламенем, а светлячки с глупым, писклявым хихиканьем бежали дальше и все прыгали и прыгали на новые предметы.

Кэбо-сама вышла вперед. Между ее пальцев мелькнули несколько больших карт, к слову, на картах не было ничего нарисовано, только белая поверхность на лицевой стороне, а потом она всплеснула руками, и карты полетели в зал. Огонь уже подбирался к сцене, когда карты опустились медленно и плавно вокруг кострища, на те стулья, которые еще не были поглощены огнем. Тут же все пламенные светлячки неожиданно замерли, а потом, словно завороженные чем-то, пошли пешком по картам. Дальше огоньки прыгали, не поджигая все вокруг. Добравшись до последней карты, они залезали в ее «нутро», и потом исчезали. Когда же все светлячки исчезли, карты вернулись к Кэбо, а пожар сам по себе потух, оставив только обугленные головни.

И тут прогремел четвертый удар, от которого в крыше театра образовалась огромная дыра, а раскуроченные толстенные балки попадали в зал, разнося остатки того, что не успел поглотить огонь. Жуткое было зрелище. Но когда я заглянула в образовавшуюся дыру, то увидела Императорского Стража, словно колосса, смотрящего на нас из дыры, и у меня на затылке волосы встали дыбом. Все, кроме Леро, как по команде отступили на несколько шагов. Я не видела, когда он успел переодеться, но наш храбрый Леро уже стоял в полном самурайском доспехе на краю сцены со своей дубиной наготове, желая бросить вызов Стражу.

— Нашел тебя! — голос Кости звучал не сдержанно, почти истерично.

— Уведи их, Кэбо! — крикнул Леро не оборачиваясь.

— Вперед! — завопил голос Кости так, что стены театра сотряслись от вибрации, и даже сам Леро еле устоял на ногах.

И по команде, ломая двери, ведущие в зал, ворвалась ревущая и гогочущая толпа… Картофелин? Их было, наверное, больше тысячи. Они быстро заполняли зал, размахивая палками и кулаками. Выкрикивали: «Хватай их!» «Вяжи!» «Попались, мелкие!» Но во всей этой толпе мое внимание привлекла одна одноглазая картофелина, которая вошла в зал вальяжно, на правах победителя, размахивая мечом и не отрываясь, с ядовитой ухмылкой, смотря на меня.

— Ган! Тот одноглазый. Но как? — удивилась я.

— Хозяин, мы нашли ее, мы выследили ее! Она ваша, Император! — закричал громче толпы этот Ган-одноглазый, указывая на меня, при этом не переставая ухмыляться.

— Где задний выход? — крикнула я, хватая Иту и Кэбо, которая выглядела очень воинственно, за рукав. И я поняла — она хочет сражаться и не может бросить Леро.

— Там! Под лестницей поворот налево и прямо! — махнула рукой Кэбо куда-то за кулисы.

— Нет! Покажи ей! — рявкнул Леро, уже принявший неравный бой с десятком картофелин, что забрались на сцену и окружали его.

— Черт! Пошли! Шевелитесь! — выругалась Кэбо и понеслась за кулисы.

Она кинулась вглубь кулис, мы за ней, ведь я все еще тащила растерянную Иту за собой.

— Они убегают, господин! — закричал Ган-картофелина, кидаясь за нами.

В какой-то момент я обернулась, чтобы узнать, что с Леро, и пожалела, что не могу помочь ему. Размахивая дубиной, он то и дело отправлял одну за другой картофелину в полет по сцене, но на него со спины уже накинулись трое и как могли лупили его палками или пытались сдернуть доспех. Но все же Леро опередил одноглазую картофелину и возник перед ней внезапно, дал резкого и сильно пинка в грудь, от чего Ган согнулся и упал под сцену.

И тут Леро накрыла гигантская ладонь стража, и больше я ничего не видела.

Мы свернули в один из коридоров. Кэбо вела нас уверенно и быстро, и вот уже я заметила сиротливую дверь из черного дерева, что почти маскировало ее под черные стены коридора. Кэбо на бегу достала ключ, одним движением отворила дверь и вытолкнула нас с Итой наружу.