Гарри Поттер и Круг Силы (джен)

Дом на Тисовой выглядел потерянным, словно забытый хозяином пес. Гарри, втайне ему сочувствуя, настежь распахнул все окна, открыл кухонную дверь и только успел заглянуть в холодильник, как из прихожей раздалась трель телефонного звонка.

— Добрый вечер! Это дом мистера и миссис Дурсль? Мое имя Гермиона Грейнджер. Могу я поговорить с Гарри Поттером?

— Добрый вечер... Я тебя слушаю.

— Поттер! Я звоню тебе в третий раз! Где ты был? Тебе что, не ясно, что только в доме родственников ты находишься под кровной защитой?

Гарри промолчал, не собираясь что-то объяснять или, тем более, оправдываться.

— Алло, Поттер, ты меня слышишь? — не дождавшись ответа, заголосила трубка.

— Не кричи. Я тебя прекрасно слышу. Так что ты хотела?

Гермиона с минуту помолчала, словно собираясь с мыслями, и уже куда более сдержанно поинтересовалась:

— Эта история с Департаментом — твоих рук дело?

— Какую историю ты имеешь в виду?

— Не строй из себя дурака! Нам с Роном пришли письма из Министерства.

— Ах, вот ты о чем... Мне тоже сегодня пришло такое письмо...

— Тебе?!

— А что тебя удивляет? Если в хижине присутствовали трое студентов, вполне логично, что письма отправили всем, ты не находишь?

— Но... Разве не ты натравил на нас этих чиновников?

— Тебе не кажется, что ты сильно преувеличиваешь степень моего влияния на события в магическом мире? — усмехнулся Гарри.

— Пот... Гарри, с тобой все в порядке? — озадаченно переспросила Грейнджер.

— Ты бы еще спросила, я это или нет, — развеселился Поттер. — Так вот — это действительно я и со мной все хорошо. Спасибо, что спросила. Надеюсь, у тебя тоже все нормально?

— Да, спасибо... — растерянно пролепетала Гермиона, но тут же постаралась взять себя в руки. — Так что ты собираешься делать?

— В каком смысле?

— Эти письма... Ты что-то намерен предпринять?

— Отправить ответ, конечно. А что, есть варианты?

— Не ерничай, все более чем серьезно! Ты с Дамблдором советовался?

— Нет, и не собираюсь. В письме ясно сказано, что все, связанное с этим расследованием, должно оставаться в тайне...

— Но ведь не от Дамблдора же!..

— Что-то я не заметил списка исключений...

— Чушь какая! Немедленно свяжись с директором и с деканом своего факультета. Мы — учащиеся Хогвартса, а значит все, что с нами происходит, непосредственно касается и их. До их решения ничего не предпринимай, слышишь?

— Слышу. Я свое мнение уже высказал, но навязывать его никому не собираюсь... Поступай, как знаешь. Это все, что тебя интересовало?

— Ну-у-у... Думаю, да... Надеюсь, ты не забыл о домашнем задании?

— Разумеется, нет. До свидания, Гермиона.

— Дождись моего звонка, слышишь? Папа сейчас отвезет меня в Дырявый котел, я отправлю сову директору, а потом тебе перезвоню.

— Думаю, не стоит... Вряд ли это что-то изменит.

На следующее утро Гарри отправился в сад. Утреннее солнце выкатилось из-за высоких деревьев и любовалось чисто промытыми росой цветами. Взяв в руки секатор, Поттер занялся привычным делом. Лето было щедрым на дожди, поэтому жажды растения не испытывали, следовало только поддерживать все в должном порядке. Живая изгородь, клумбы, газоны...

Мальчик так увлекся, что присутствие постороннего человека осознал, лишь услышав шорох гравия возле садовой дорожки. Он резко оглянулся и не сразу узнал свою гостью. Строгий офисный костюм, белая блузка, сколотая у ворота небольшой брошью, сумочка в тон туфлям... Да, у декана Гриффиндора наверняка по маггловедению стояло «Превосходно».

— Поттер! Вот вы где! А я звоню-звоню, и никто не открывает!

— Добрый день, профессор МакГоннагал! Простите, я не ожидал, что у меня сегодня будут гости... Прошу, проходите в дом!

Сняв перчатки и сложив в сарае инструменты, Гарри распахнул кухонную дверь, собираясь проводить своего декана в гостиную, но профессор, окинув взглядом залитую утренним светом кухню, предложила:

— Давай поговорим здесь.

Гарри пожал плечами и чуть повысив голос, позвал:

— Добби!

Эльф появился через секунду. С опаской поглядывая на МакГоннагал, он замер, ожидая приказаний.

— Добби, сделай нам, пожалуйста, чаю. Или вы предпочитаете кофе?

— Кофе, если можно, — придя в себя от неожиданности, проговорила МакГоннагал.

Через несколько минут стол был накрыт, свежая выпечка наполнила кухню ароматом корицы и ванили, бежевая пена водоворотом кружилась в белоснежной чашке.

Гарри, улыбкой поблагодарив эльфа, отпустил его.

Отпив несколько глотков обжигающего кофе, МакГоннагал отодвинула чашку и спросила:

— Вам не кажется, Поттер, что само присутствие домового эльфа в маггловском доме является нарушением Статута о секретности?

— А разве есть правила, которые это запрещают? Магией Добби почти не пользуется, мы с ним в доме одни, а на улице он не показывается. В чем тут нарушение?

— Что значит — вы с ним в доме одни? А ваши родственники?

— Дурсли сейчас путешествуют по Англии. Последнее письмо от них пришло два дня назад. Пока возвращаться они не собираются...

— Но... Это же безобразие! Как они решились оставить вас одного в доме?

— Не понимаю, что вас так удивило, профессор. У Дадли каникулы, у тети и дяди — отпуск, почему они должны менять свои планы из-за навязанного им подростка? Я не беспомощный младенец, готовить, убирать, ухаживать за садом и домом начал раньше, чем пошел в Хогвартс... В чем проблема?

— Но... Но вы ведь один!..

В этот момент в прихожей заверещал телефон. Гарри поморщился, извинился перед гостьей и быстрым шагом пересек длинный коридор.

— Поттер! — даже не поздоровавшись, Гермиона сразу пошла в атаку. — Я отправила письмо профессору МакГоннагал и директору. Думаю, они захотят связаться с тобой. Не делай ничего, не посоветовавшись с ними, понял? Если уж не желаешь прислушиваться к моим словам...

— Большое спасибо, Грейнджер, что предупредила, — сдержанно поблагодарив, перебил ее Гарри. — А теперь извини, у меня гости...

— Да что ты о себе возомнил, бестолковый, самонадеянный мальчишка! Тебе хотят добра, а ты даже выслушать меня не хочешь! Если уж у самого...

— Еще раз извини меня, Грейнджер, я больше не могу говорить. И пожалуйста, не звони мне больше. Все, что захочешь, сможешь сказать мне в Хогвартсе.

Поморщившись от отвращения (голос Грейнджер уже перешел в пронзительный визг), Гарри опустил трубку на рычаг и, секунду подумав, выдернул из розетки телефонный шнур.

МакГоннагал встретила его изучающим взглядом:

— Насколько я понимаю, вы разговаривали с Гермионой Грейнджер?

— Да...

— Возможно, я вмешиваюсь не в свое дело, но вы напрасно с ней так... Она искренне заботится о вашем благополучии.

— Простите, профессор, но вряд ли постоянный контроль и диктат можно считать признаком искренней заботы. И тут уж не важно, кто тебя контролирует — кто-то из взрослых или так называемый друг...

От холодного тона, которым были сказаны эти слова, Минерва МакГоннагал даже поежилась. Что могло случиться с обычно мягким, бесконфликтным Поттером, чтобы мальчишка так изменился за несколько недель? Или он всегда был таким, а она просто этого не замечала?

— О чем вы говорите, Поттер? Вас контролируют не больше, чем остальных... — привычно-менторским тоном заговорила МакГоннагал и вдруг осеклась, заметив насмешливый блеск в глазах мальчишки. Да нет, он уже не мальчишка... Юноша, молодой человек — но не мальчишка. Минерва словно впервые увидела Поттера: стильная стрижка, необычайно преобразившая его лицо, легкие льняные брюки и светлая рубашка. Длинная челка скрыла знаменитый шрам, в вороте рубашки поблескивает какая-то металлическая подвеска. И главное, что бросается в глаза — непостижимая уверенность в себе. Эта уверенность заметна во всем — в широко расправленных плечах, в раскованной походке, в манере говорить, во взгляде зеленых глаз. Да ведь на нем нет очков!

— А что с вашими глазами? — невпопад поинтересовалась декан Гриффиндора.

— С глазами? — удивился Поттер. — Ничего... А, это вы об очках... Они мне все еще нужны, если приходится рассматривать что-то вдалеке. Но в остальное время я стараюсь их не носить.

— Понятно, — протянула МакГоннагал, хотя понятно ей было только одно — мальчишка изменился, а вот чего ждать от этого нового Гарри Поттера...

Гарри медленно пил чай, не выказывая ни нетерпения, ни нервозности. Он не задавал никаких вопросов, не ерзал, не отводил глаз, как будто присутствие собственного декана на этой залитой ранним утренним солнцем кухне было настолько привычным делом, что и удивляться не стоило.

— Думаю, Поттер, пришло время объяснить, с какой целью я вас сегодня навестила...

Мальчишка поднял глаза, и снова — сдержанный интерес, и только.

— Из Департамента Магического правопорядка мне пришло официальное приглашение в Министерство магии. Насколько я понимаю, это связано с возможным пересмотром дела вашего крестного, Сириуса Блэка. Что вы об этом думаете?

Поттер пожал плечами:

— Мне тоже вчера пришло письмо. Правда, в Министерство меня не зовут, просто потребовали письменно изложить мою версию событий, произошедших в Визжащей хижине. Ответ я отправил тем же вечером...

— Могу я узнать, что именно вы написали?

— Только то, что все уже слышали в кабинете директора. Добавить мне нечего.

— То есть вы в том числе изложили и свои претензии к директору?

— Нет. Об этом меня никто не спрашивал. Я излагал только факты. Надеюсь, при беспристрастном разбирательстве этого будет достаточно.

— У меня создается впечатление, что вам известно больше, чем вы говорите... Я права?

Гарри неопределенно пожал плечами. Не дождавшись ответа, МакГоннагал наклонилась вперед:

— Чего вы добиваетесь, Поттер? Хотите доказать, что только вы — защитник незаслуженно обвиненных, а остальным наплевать на справедливость? Хотите бросить тень на репутацию директора? На весь Хогвартс?

Гарри совершенно искренне изумился:

— А Хогвартс-то тут при чем? Этой истории больше двенадцати лет, главные участники на тот момент уже не были учениками, так что школа тут совершенно не при чем. Я просто хочу, чтобы мой крестный был признан невиновным, мог свободно ходить по улицам, жить обычной жизнью, а не скрываться от авроров. И чтобы было выполнено главное условие завещания моих родителей...

МакГоннагал оторопела:

— Завещание? Какое завещание? О чем вы, Поттер? Вашим родителям не было двадцати пяти, кто в таком возрасте составляет завещание? И о каком условии вы говорите?

Гарри испытующе посмотрел на своего декана:

— То есть для вас это новость? Интересно... Дело в том, что когда моим родителям стало известно, что за ними охотится Волдеморт, они оставили в банке Гринготтс завещание, согласно которому в случае их смерти именно Сириусу они поручают опеку надо мной, а Дурсли входят в список тех, кто ни при каких условиях не могут быть моими опекунами.

— С чего вы это взяли? Кто вам сказал такую чушь? Блэк?! Да у него мозги не в порядке! В Азкабане за двенадцать лет любой превратится в ненормального!

Гарри так полыхнул на нее своими зелеными глазищами, что Минерва поневоле прикусила язык, вспомнив о том погроме, который этот мальчишка учинил в кабинете директора. Кто знает, прошли ли у него эти всплески стихийной магии... Как некстати, что Грейнджер и Уизли поссорились со своим другом. Спровадить бы этого несносного Поттера сейчас в Нору, да и Грейнджер отправить туда же, на всякий случай. Ведь сумела же девочка предыдущие три года держать мальчишек под контролем?!

— Обо всем этом я узнал от гоблинов. — Голос Поттера был лишен каких-либо эмоций. — Их словам, надеюсь, вы верите?

— Но... С какой стати гоблины вообще вмешиваются не в свои дела? С чего им вздумалось обсуждать с ВАМИ подобные вопросы? — вскинулась было МакГоннагал и снова замолчала. Не следовало ей этого говорить. Лицо мальчишки закаменело, глаза потемнели:

— Действительно... И как это кто-то посмел рассказать мне, что я являюсь потомком древнего и знатного рода, что мои предки были богаты и уважаемы, что мои родители настаивали на том, чтобы поручить меня заботам представителя еще одной древней династии... Что в Гринготтсе создан специальный фонд, куда десятки волшебников перечислили деньги, которых было достаточно для восстановления дома в Годриковой Лощине. По вашему, куда правильнее было отправить меня к ненавидящим всякую магию Дурслям? Хотите, профессор, я покажу вам чулан, где жил первые десять лет? В последнее время это самый популярный экскурсионный маршрут... Думаю, Сириуса это тоже позабавит, когда он наконец-то добьется справедливости. Может, и вам будет интересно взглянуть? Или показать вам мои теперешние апартаменты, как выразился один мой хороший знакомый? Вас, похоже, профессор Дамблдор и вовсе не знакомил с теми отчетами, которые посылала ему миссис Фигг... Или вас это просто не интересовало?

— К... какой чулан? Какой фонд? Какие апартаменты? Поттер, вы в своем уме? — окончательно растерялась МакГоннагал, не сводя с мальчишки испуганных глаз. Он не сделал ни единого угрожающего жеста, ни на дюйм не подвинулся в ее сторону... Да что там, он даже голоса не повысил, но МакГоннагал ощутила вдруг такой ужас, что у нее наверняка зашевелились бы волосы, не будь они скручены в тугой узел.

Гарри, уже раскаявшийся в том, что заварил всю эту кашу, взглянул в окно и неверяще замотал головой:

— О-о-о, нет, только не это! А впрочем... Вон идет миссис Фигг, это она все эти годы надзирала за мной. Можете спросить у нее...

Действительно, шаркая ногами, к калитке решительно приближалась старая кошатница. Похоже, через настежь распахнутые окна она увидела нежданную гостью и узнала ее. Гарри ничего не оставалось, как пригласить старую даму в дом. Через пару минут миссис Фигг уже стояла на пороге кухни. Окинув сидящую за столом МакГоннагал ехидным взглядом, она насмешливо пропела:

— Кого я вижу! Минерва! Вот уж радость так радость! Неужто услышал Мерлин мои молитвы? Столько лет никого не было — и на тебе, один за другим! Неужто до Альбуса, наконец, дошло, что негоже мальчишку бросать одного в этаком змеюшнике? Что молчишь-то, подруга? Ишь ты, возгордилась как, даже и не здоровается! Может, как звать меня забыла, а? Я это, я — Арабелла Фигг, твоя старинная знакомая... Боевая подруга, можно сказать! Или этакой важной даме негоже со старухой-сквибшей знаться?

— Добрый день, Арабелла! Что за чушь ты несешь? Я просто растерялась от всего, что тут только что услышала...

— А что ж такого нового ты от парня услышать могла? — картинно подбоченясь, но не выпуская при этом из рук авоську с кошачьими консервами, ухмыльнулась миссис Фигг. — Что, неужто Гарри рассказал, наконец, как тут на нем его родственнички только что воду не возят? Или вещички показал, в которых до нынешнего лета по городу ходил, народ распугивал? Или лежанку свою продемонстрировал, на которой отлеживался после тумаков кузеновых? Что смотришь, Минерва? Значит, не все тебе рассказал мальчишка-то... А ты у меня спроси, я больше знаю, чем даже он сам. Я его с этаких пор помню, когда он меньше метлы был, а уж грязь с садовой дорожки разметал. Все видела — как травили его дружки этого борова малолетнего, как в кусты парень забивался, чтоб слез никто видеть не мог... Знал — за слезы никто не пожалеет, добавят только... Как в разбитых ботинках по лужам, как на лыжах, загребал... Почему как на лыжах? Да потому, что ножка-то у Дадли размера на три больше будет, а нового ничего мальчишке отродясь не покупали. Разве вот когда в школу пошел, так хоть тут немножко Петуния образумилась. Нет, покупок-то не делала, но хоть смотреть стала, чтоб по росту подходила одежка-то... И все равно над мальцом все потешались, из-за вещей потрепанных, из-за вечно разбитых очков. Что, и этого не знаешь? А как он уже в Хогвартсе задания по трансфигурации да заклинаниям ночами делал? Что моргаешь, Поттер? Думаешь, не замечал никто? Сколько раз ночью видела, как ты «Люмос» отрабатывал. Часа в два-три, пока все соседи спят, эдак вот порезвится, а к шести уже встает — как же, цветы на грядках у Петунии поливать надобно. Вдруг да завянут, чем тогда перед людьми хвастаться! А потом — завтраком всю эту ораву кормить... А там — машину этому кабану протереть, чтоб блестела. Что молчишь-то, деканша? Ты ж должна быть ему заступницей, раз у парня нет никого из родителей!..

— Да что ты на меня-то накинулась? Я первый раз обо всем этом слышу! И Поттер никогда не жаловался...

— Отучили его жаловаться-то, милая!.. — перебила ее миссис Фигг. — Еще с младенчества отучили. И плакать отучили, и жаловаться, и болячки он все на ногах переносил... Так с чего ж он к тебе-то пойдет? Ты что — согрела его, приголубила? В школе его учителя вниманием да заботой окружили?

— А ты-то чего молчала, раз все это видела? — вспыхнула, наконец, МакГоннагал.

— Я молчала?! Да я сосчитать не могу, сколько раз этому старому дурню говорила — забери мальчишку отсюда или мне отдай. Уж не хуже, чем у Дурслей прожили бы... Нет, он все этим поганым пророчеством отговаривался. Да ты не таращи на меня глаза! Знает про все ваш Золотой мальчик.

— Но откуда?..

— А хоть бы и от меня! Хватит парню голову затуманивать! Самое время все узнать, что б готовым ко всему был. А ты бы, милая, не махала на меня руками, толку от этого ни на кнат, а какую-никакую пользу принесла мальчонке... Забыла, как мы с тобой плечом к плечу с пожиранцами дрались? Тогда ты эту самую трансфигурацию куда как ловко применяла! Вот и научила бы парня. Ему это было бы куда полезней, чем чайники в крыс превращать. Джеймса-то с Лили еще не забыла, небось? Как ты им на том свете в глаза посмотришь, когда они про сына спросят? Чем помогла, от чего уберечь успела? Совесть по ночам не мучает? Ишь, чего удумали! Одна полоумная что-то такое высказала, а вы и рады... Вот мол вам, колдуны да ведьмы, заступничек! Будет кому за вас смерть принять! А Поттер что, он и не подумает отказаться, так ведь, мученик? Раз сказано, что есть у него сила победить — он в драку, не задумываясь, полезет... Ладно, он еще бестолковый, а вы-то! Герои! За спиной у ребенка спрятались и довольны!

— Уймись, Арабелла, у меня от твоих воплей уже голова болит! — поморщилась Минерва. — Что ты разошлась-то, не понимаю? Того-кого-нельзя-называть нет давно, как нет и Пожирателей. А кто и остался — сидит по норам, не высовывается. Про какую драку и смерть ты тут говоришь?

— Так-таки и нет?! — взвилась старая ведьма. — Так чего ж вы этого урода до сих пор по имени называть боитесь, а? Двенадцать лет как исчез, а вы все трясетесь! Зачем тогда Поттера под кровной защитой прячете, носа высунуть не даете? Молчишь? Парень как в тюрьме каждое лето! А Петтигрю этот? Ты на Поттера-то не смотри, ему со старухой разговаривать интересу нет... Ты что, взаправду думаешь, что обо всем, что в Хогвартсе творится, никто не знает и не ведает? Да-а-а, а я-то тебя умной считала... Что ж, раз так, то и говорить нам с тобой не о чем... Только вот что запомни, милая — молчать я больше не буду. Надоело. Раз уж вы защитить парня не хотите — к Фаджу пойду, расскажу, что видела за все эти годы. Он не послушает — в «Пророк» напишу. А там посмотрим, долго ли этот старый дурень на своих стульях удержится. Гарри, проводи-ка старуху...

Поттер, молчаливой тенью застывший до этой минуты в уголке кухни, медленно пошел вслед за старой колдуньей.

— Зачем вы так, миссис Фигг, — не выдержав, заговорил мальчик. — Какое дело учителям до того, как относятся ко мне Дурсли? Если Сириуса оправдают, я тотчас же отсюда уеду, а они пусть живут, как хотят. Лишь бы только оправдали...

Старуха отмахнулась:

— Ничего, Минерве это только на пользу... Засела в замке, дальше своего носа ничего видеть не хочет. Думаешь, ты один такой? Хотя тебе, наверное, хуже всех досталось, но ведь есть и другие, кому дома не сладко. Этим же, кроме баллов да оценок, ни до чего дела нет. Кто-то же должен их носом во все это дерьмо ткнуть?

Гарри молчал, и старуха продолжила:

— Да не за тем я тебя вызвала... Дурсли-то твои где?

— Не знаю... Честное слово — не знаю. Письма от них нашел, целых три. Все — из разных мотелей. Куда написать, что я здоров, и что они возвращаться могут — понятия не имею. Может, они звонили, но ведь я-то здесь не живу...

— Да-а-а... Была б Петуния поумнее, мне бы позвонила. Что ж, подождем. За домом я пригляжу, да и про телефон теперь помнить буду. А ты мне вот что скажи — как ты с Северусом-то, уживаешься, нет? Ты не смотри, что он колючий такой... Это все вроде запасной шкуры, чтоб кому не надо, ухватить не могли. Ему ведь тоже не сладко жилось, вот такой и получился. Ты как-то справился, душа у тебя светлая, а он свою душу в камень запрятал. Доберешься — и его спасешь и себе наставника на всю жизнь получишь. Только его доверие не обмани...

Поттер неожиданно развеселился:

— Похоже, нравится он вам, миссис Фигг! А мне профессор совсем другое рассказывал — как ласково вы его встретили, когда он к вам с зельями пришел.

Старуха разулыбалась:

— Рассказал, значит? Видать, не обиделся... А что ругаю — так кто ж, кроме меня, на это осмелится? На него ж, окаянного, смотреть страшно, когда он этаким пугалом туда-сюда шастает, да еще глазищами черными таращится. Хороший он мужик, ты его держись...

От такого неожиданного вывода Поттера чуть удар не хватил. Миссис Фигг, глядя на него, еще шире ухмыльнулась, перехватила авоську поудобнее и зашаркала вдоль по улице.

Поттер, недоуменно покачав головой, вернулся на кухню, но МакГоннагал там уже не было...