Четвёртая сторона треугольника (гет)

Твари. Эгоистичные сволочи. Никогда больше не буду доверять демонам. Недостаточно злобные, чтобы быть воплощением Тьмы в чистом виде, но при этом напрочь лишённые даже простого понимания чести.

Я был близок к панике, хотя снаружи это наверняка выражалось лишь каменным выражением лица и напряжённым взглядом, уставившимся в одну точку. Наделённые, которые после моего отчаянного сигнала и подобрали меня в океане, первое время тщетно пытались разузнать мои имя и национальность. Потом ненадолго оставили меня в покое и вышли из каюты, озабоченно переговариваясь.

Я сидел, замотанный в одеяло, как в кокон, и дрожал — но не от холода, а от ярости.

Вместо того чтобы помочь, его величество Тёмный Лучник послал меня туда, куда бы ни один ангел по собственной воле не пошёл. А чего я, собственно, хотел? Чтобы этот самонадеянный павлин примчался, размахивая луком, бросился в погоню за похитителями Фесты и отвоевал её в честном демонском бою? Он отказался даже сообщить мне, где находится этот его проход в Даймонес.

"Послушай, ангел, — твердил он, — это тебе ничего не даст, в Даймонесе тебе и одной улицы не пройти — поймают. Никакая маскировка не поможет. Поймают и убьют, глазом моргнуть не успеешь".

"Тогда я умру, но выполню своё задание и сделаю всё, чтобы спасти Фесту!" — отвечал я, удивляясь, как сам Корнел не кипит от моей злости.

"Тогда тем более, какой резон мне тебе помогать?" — логично парировал Корнел.

"Это дело чести! Моей и твоей! Неужели ты, который уже спасал её жизнь, дашь своему делу пропасть зря? Не хочешь подсказать мне, где путь в Даймонес — пожалуйста! Спаси её сам, ты же так крут, что тебе это ничего не стоит".

"Не хочу. Надоело. Я и так слишком долго торчал во Внешнем мире без дела. Больше месяца, ангел! Больше месяца я сидел в этом треклятом городке, где нет ничего, кроме гор, снега и тупых заторможенных Лишённых, искал способы, как бы пробудить... не буду говорить что и открыть наконец портал домой! В конце концов мне это удалось, и завтра я уже буду в своём мире! Я почти лишился магии, знаешь? Я не потрачу больше ни минуты на вас с Фестой и на ваши идиотские выдумки. Если вели себя недостаточно осторожно — это ваши проблемы. К тому же, находясь в плену у Совета, Феста отвлекает на себя всё его внимание, чем я и воспользуюсь".

"Сволочь!"

"Если это всё, то прощай".

"Нет уж. Если у тебя нет совести, это твои проблемы! Но знай, что мне ничего не стоит покалечить себя. Или даже убить. Если тебе дорога жизнь, ты меня послушаешься".

Корнел вздохнул, и уже в этом вздохе я ощутил подвох. Предчувствие было нехорошим.

"Видишь ли, мой наивный светлый друг... Тогда, перед твоим отъездом, я действительно сказал тебе правду. Если ранит одного, то ранит и другого. Вот только правда эта не вся. Я нанёс себе рану первым, и именно моя кровь первой оказалась в твоих жилах. Связь неравная. Я могу в любой момент закрыться от себя, по собственному желанию не чувствовать ни твоих ранений, ни даже твоей смерти. А вот ты не можешь, увы".

Казалось бы, моё настроение было и до того хуже некуда. Теперь я и вовсе остался без последней тени надежды.

"Так, Матвей, — услышал я голос Корнела, — возьми себя в руки и возвращайся к своим ангелам. У них есть интересные новости для тебя. Не буду спойлерить, не хочу портить сюрприз. А Феста... если она для Света так важна, он её не оставит."

И после этого демон пропал, оставив в глубине моей души холодную пустоту.

— Ну что, продолжим в молчанку играть? — спросил один из двух вернувшихся в каюту людей — капитан подобравшего меня корабля.

— Просто высадите меня в порту и отпустите, — вяло ответил я.

— Нет. Так не положено. Нам надо знать, кто ты, какой национальности, откуда и куда направлялся. И что, чёрт побери, с тобой случилось?

Капитан и его помощник, похожие друг на друга, как два брата, переглянулись. Я мог понять их недоумение. От того места, где меня выловили, до любого другого корабля были десятки километров. Проплыть такое расстояние в открытом океане, оставшись несъеденным и в свою очередь не умерев от голода, попросту невозможно.

Я посмотрел на их лица и понял, что зря упрямлюсь. Эти люди ни в чём ни виноваты, они всего лишь честно выполняют свою работу.

"Разыграем карту Ноева ковчега!" — сказала бы на это Феста.

— Я не помню. Я упал с палубы лайнера, который плыл во Флориду, по счастью у меня был спасательный жилет, но через какое-то время я, кажется, потерял сознание. А потом очнулся и позвал на помощь. Вот и всё.

— Каким образом ты позвал? Наши приборы уловили радиосигнал, отчётливо сообщающий о бедствии. Но мы полагали, что это судно!..

— Ничего не знаю. Может, те, с корабля, вспомнили, где меня уронили?.. — пожал плечами я.

— Не приставай к нему, Дуглас, — тихо сказал помощник, думая, что я не услышу. — Видишь, в каком парень состоянии? Давай-ка лучше подумаем, куда бы его сбагрить.

— Итак, начнём сначала, — в полный голос произнёс капитан Джонсон. — Как тебя зовут?

— Матвей Ледров. Русский.

— Для русского у тебя подозрительно хорошее произношение.

— Да, раскусили, — покладисто согласился я. — Я шпион из Москвы и приплыл красть ваши навигационные карты.

— Какие карты?.. — не понял капитан.

Чего он хотел? У меня от усталости все века в голове смешались.

— Ладно, проехали, шутник... Родственники есть?

— Нет. Я сирота, рос в детдоме, — каждый раз, когда мне приходилось врать, я ощущал болезненные уколы ангельской совести.

Снова исполненные подозрения взгляды. Я встретил их по возможности честным выражением лица.

— Но у меня есть друзья. И я бы им, кстати, позвонил.

— Имя и номер? — спросил капитан, неохотно доставая айфон.

— Анна Андар... Андропова, Россия.

Далее я продиктовал комбинацию цифр, благо её номер я знал наизусть, капитан включил громкую связь (и я, понимая его положение, не осудил его за это), и мы стали ждать ответа. Долгое, мучительное молчание, а затем...

— Абонент вне зоны доступа, — капитан убрал айфон обратно в карман. — Ну и что мне с тобой делать? Другие номера есть?

Бедняги Наделённые. Но я был слишком уставшим, чтобы пытаться дальше сочинять безобидное враньё. Поэтому я просто взмахнул рукой, и капитан вместе с помощником молча вышли из каюты, начисто позабыв о моём существовании. Хлопнула дверь.

Я остался один. В самом деле, не людей же просить помочь мне в моей беде? Феста схвачена, Корнел в очередной раз предал нас, Анна не берёт трубку... мной овладело плохое предчувствие. Всё-таки месяц, который мы провели в беспамятстве на ковчеге — слишком долгий срок. Очень многое могло измениться и, увы, не в лучшую сторону.

* * *

— Привет. Рад, что с тобой всё в порядке. Да ты не стесняйся, проходи, всё-таки твоя квартира.

Я и не думал стоять на пороге, как незваный гость, однако меня насторожил тон Арсения. Как и сам факт того, что Арсений почему-то, в свою очередь, оказался у меня дома.

— Да я как бы… — столкнувшись с ним взглядом, я прервал себя на полуслове. — Что случилось, пока меня не было?

Ангел молча повернулся и прошёл в гостиную.

— Пошли. Будем беседовать и размышлять, как же мы докатились до всего этого.

Я снял куртку, ботинки и проследовал за ним. Словно приговорённый, который сам идёт на эшафот, чувствуя за своей спиной холодные взгляды и не менее холодный ствол.

В гостиной, как и в прихожей, совершенно ничего не изменилось. Маленькие безделушки, которые Анна привезла из Анжелии, всё так же стояли на полках; сонно горели огоньки роутера. Я остановился позади большого кресла, в котором сам любил сидеть вечерами и читать... или смотреть телевизор, в зависимости от того, хотелось деградировать или самосовершенствоваться.

— Ну, чего стоишь? — мягко спросил Арсений, устроившись в одном из кресел. Я послушно сел напротив, пытаясь прочитать по его лицу хоть что-нибудь. Но то ли я слишком плохо знал Арсения, то ли его лицо впервые на моей памяти выражало странную рассеянность.

— Как прошла поездка? — безэмоционально спросил он.

— Как-как… А сам не видишь? Фесту похитил Совет, а меня не пожелали даже добивать, выбросили в море, как тряпку ненужную.

— А-а… ну я думаю, ты сделал всё, что от тебя зависело… Там-то ты постарался на славу.

Я был в растерянности. Он что, обвиняет меня? Но в чём?

— Ладно, послушай. Вижу, что в твоих глазах я негодяй, но не понимаю почему. Как я мог натворить что-то, если меня здесь даже не было?

— Посмотри вокруг. Может быть, до тебя дойдёт.

Я осмотрелся снова и не смог заметить ничего подозрительного, ни единого намёка на то, что могло бы измениться со времени моего отъезда.

— Давай ты просто расскажешь, без этих твоих нравоучительных ребусов! — разозлился я.

— Если ты не поймёшь, чего не хватает в этой квартире, то я просто вышвырну тебя вон, — не повышая голоса, ответил Арсений. — Так что думай лучше.

— Да тут всё так же, как было! Наверняка Анна поддерживала порядок, она же известная чистюля, хуже тебя. Ну, может быть, стол слегка запылился. Ты из этого трагедию дела…

И внезапно я понял, чего не хватало в квартире.

— Где она? — вмиг пересохшими губами попытался произнести я. — Куда делась Аня?

— Неужели? А я думал, ты совсем безнадёжен. Наличие пыли заметил раньше, чем пропажу подруги. Вопросом, где она, задаёшься не ты один.

Так вот почему её телефон не отвечал!

— Её тоже похитили, как и Фесту? — спросил я. Если это так, то никакой Корнел меня не остановит. Я попаду в Даймонес и либо спасу их обеих, либо пусть Леонерии готовят Крылатую Статуэтку для своего сына.(1)

Но ответ Арсения меня удивил.

— Она сбежала, причём уже давно. Перед этим избив Ваньку до полусмерти (впрочем, заслуженно, но сейчас не об этом речь), стерев ему память и вдобавок покалечив кучу народу. А в памяти Наделённых осталась странная картина — девушка со светлой косой, в красной куртке и жёлтых сапогах, внезапно раскрывает крылья и взмывает в воздух, только её и видели.

Я рассмеялся.

— Это мираж! Демонский обман! Какая-то тварь приняла её обличие или накинула на себя иллюзию. Анна никогда бы этого не сделала.

— Я бы больше удивился, если бы она осталась прежней.

— Что? О чём ты?

Арсений поднялся, подошёл к телевизору и провёл пальцем по экрану, оставив на пыльном фоне чёрную полосу.

— Я никогда не влюблялся, Матвей. И ты тоже. В легендах говорится, что этот дар предназначен только настоящим ангелам, чистейшим и светлейшим из нас. Шанс почувствовать к кому-то нечто выше обычной дружбы, теплоты или привязанности просто ничтожен, и недаром тех ангелов, которые сумели по-настоящему влюбиться, в книгах часто называли отмеченными печатью Света. Свет — это справедливость, и потому он всегда отмечал ангелов по двое. Истории таких ангелов воспевались веками, ещё до рождения наших дедов, ещё до сотворения Анжелии. Люди, чьи чувства — бледная тень ангельских, способны убивать и умирать ради любви, но никто не спрашивал себя, на что способен ангел, если его сердце разбить?

Я сидел как неживой, кровь отливала от лица, а сердце билось, казалось, медленнее с каждым ударом.

— Да, ситуация смешная, в духе женских романчиков. Он её не любит, она делает вид, что всё нормально; потом он уезжает с другой, а она мило улыбается себе в зеркало, берёт дробовик и идёт мочить людей до тех пор, пока за ней одновременно не приедут ОМОН, ФСБ, полиция и дяди в белых халатах. Но вот что странно: Анна, которую увидели Наделённые, была немножко не той девочкой, от которой ты уехал полтора месяца назад. Перья её крыльев были чёрными. Темнее, чем демонские, темнее даже фестиных.

— Но это абсурд…

— Конечно, не думай, что это твоё высокомерное «нет» заставило тихую девочку перейти на сторону Тьмы. Не раздувай своё ЧСВ, оно и так сейчас пробьёт потолок. Это была всего лишь искра, которая попала, по несчастью, на сухой порох.

Я больше всего на свете хотел бы остановить его, сказать, что это неправда, и что Анна была светлейшим существом из всех, кого я когда-либо знал, и что она никогда не позволила бы личным чувствам навредить кому-либо невинному, но когда Арсений упомянул порох, я невольно представил себе Анну: такой, которой она представала передо мной всю нашу жизнь. Она росла единственным ребёнком в семье, с матерью, муж которой погиб много лет назад во Внешнем мире; спокойная, начитанная, отчасти пугливая, как маленькая пташка. Ужасно краснела всякий раз, когда разговаривала со мной, но я… я был слишком занят собственной персоной, чтобы заметить это. А если бы я и заметил, что бы я сделал? Сумел бы предотвратить взрыв, как считает Арсений? Или же внутри Анна — наша милая, улыбчивая Анна — всегда была таким же эгоистичным существом, мнящим себя центром Вселенной? Не было ли у неё в голове тех же самых заманчивых мыслей о собственной исключительности, подобно тем, которые кишат в головах демонов, в голове Фесты, в моей собственной голове?

Быть может, она была такая же, как и все мы, только претерпеть ей пришлось больше?

Может, не случись того злосчастного разговора, она сейчас встретила бы меня дома, улыбаясь и подавая тёплый чай с ореховым печеньем? Она знала, какие сладости мои любимые…

Передо мной внезапно оказалась маленькая рюмка с чем-то прозрачным. Я перевёл взгляд вверх, на хмурое и оттого уже более знакомое мне лицо Арсения.

— Это водка? — вырвалось у меня. Ангел покачал головой.

— Водку ты себе сам ищи, если захочешь, а я тебе не бармен. Это валерьянка. Выпей, полегчает.

Я хотел было возмутиться, но потом взял у него из рук рюмку и выпил содержимое залпом, едва не закашлявшись от горечи во рту.

— Есть ещё кое-что про Анну, что тебе стоит знать. Это случилось буквально пару дней назад. Неподалёку от Минска, над лесом, наблюдалось странное явление. Как молния при абсолютно чистом небе. Ярчайший световой столб, который ударил ввысь с верхушки одного из деревьев. Выброс энергии был такой силы, как будто сотни первоангелов соединились в одного и ударили одновременно. Это длилось где-то секунд пять, а затем столб погас. Но и это ещё не всё. Вокруг упомянутого дерева образовалось нечто вроде аномальной временной зоны. Замёршие и почти рассыпавшиеся листья поднимались с земли, прицеплялись к веткам, зеленели и втягивались внутрь. Птицы обращались в яйца. Ветер то замирал, то внезапно продолжал своё движение в противоположную сторону, а на соседнем квадрате между деревьями пошёл обратный дождь — снизу вверх.

— Это и правда очень странно, но причём тут Анна?

— При том, что местные зверьки видели её, и ангелам удалось вытащить из их крохотной памяти картину того, как она взлетает на дерево, произносит там какое-то длинное и страшно звучащее заклинание; затем раскрывает крылья, которые вспыхивают абсолютно чёрным, и, подпрыгнув, зависает в воздухе. БЕЗО ВСЯКОЙ ПОМОЩИ КРЫЛЬЕВ. Затем переставляет одну ногу и оказывается чуть выше, словно поднимается по невидимой лестнице. Проходит так какое-то расстояние и исчезает. А через некоторое время, собственно, и бьёт этот белый столп Света.

— Но куда она делась потом?!

— Вроде как её видели на следующий день, живут и здоровую, где-то на границе с Польшей. Но поймать не успели — она растворилась в толпе Наделённых и исчезла.

Мне было не интересно, что она натворила. Мне не хотелось спрашивать, что за столб света, или как избавиться от возникшей аномальной зоны, или почему её не смогли поймать. Кто бы не принял сейчас облик Анны, это не она. Анна исчезла в тот день, когда я уехал, и — о Свет! — неужели её больше не вернуть?

Будь проклят тот, кто сделал нас не хозяевами любви, а её слугами. Аня, послушай, я бы отдал всё, чтобы выцарапать из своей груди поселившийся там тёмный вирус и позвать тебя за собой. Но где бы ты ни была сейчас, просто подожди. Мне тоже недолго осталось терпеть. Когда тебя нет, меня ничего не держит.

Я встал, точно собирался уходить, хотя идти мне было, по сути, некуда.

— Что ты собираешься делать? — мрачно спросил Арсений. — Я никуда тебя не пущу.

— Не пускать надо было Анну, а мне ты не помешаешь. Где сейчас Дима?

Старший ангел усмехнулся.

— Не поверишь, стоит около подъезда и звенит ключами. Они с Катей в магазин ходили. Сейчас будут здесь. А Дима твой, кстати, занятное существо. Но тут лучше рассказать по порядку...

* * *

Мы с Димой сидели на кухне. Дима медленно мешал ложкой чай, я крошил пальцами сухое печенье. Не ореховое, хоть это хорошо. В соседней комнате Арсений о чём-то спорил с Катей. На его короткие отрывистые реплики девушка отвечала знакомым уверенным, лекторским тоном. Предмет спора был неясен, кажется, что-то бытовое.

— Не вини себя, — в сотый раз пробормотал Дима. — Ты сделал всё, как надо.

— Нет, — я тяжело поднял голову, уронив на стол печенье. — Как видишь, я живой и здоровый. А что в итоге? Феста у Совета. Анна... если бы я был здесь, этого бы не случилось. Ванька, опять же. Я знал, что было в нём что-то гниловатое.

— А что Корнел?

— Я связывался с ним. И лучше бы не связывался. Об этом эгоистичном ублюдке можно забыть.

— Оу, какой лексикон, — присвистнул Дима. — Ещё валерьяночки?

— Да пошёл ты.

Роднев тряхнул головой и решительно произнёс:

— Нельзя сдаваться. У всех этих проблем один корень, я уверен, а после твоего рассказа — особенно. Фесту схватил её отец, а всё потому, что этого потребовали те два хаота. Анна теперь наверняка на кого-то работает, и на кого, тоже загадка не великая, вспомни даже ту зону, в которой время чудит. Швед, который сам может управлять временем, получил свои силы совсем недавно — подозрительно, согласись?

— А мы своими руками практически открыли Межмировую пропасть. Ну не идиоты ли?

— Да ладно тебе, теперь хаоты будут действовать активнее, только и всего. Мы не знаем, чего они хотят — но пока что это и неважно. Надо собирать силы, чтобы противостоять им, поймать Анну и вытащить Фесту.

— Какой ты умный, послушать тебя, так и не Наделённый вовсе, — буркнул я. — Может, у тебя и армия союзников в рукаве припасена?

Дима сначала усмехнулся, затем резко посерьезнел, точно что-то вспомнив, и едва не подскочил на стуле:

— А что, если да? Мы не в том положении, чтобы выбирать, так что... армия криоттов тебя устроит?

Я подавился печеньем, и Родневу пришлось стучать меня по спине.

— Прости, что? Ты про тех самых, которые живут в Даймонесе?

— Ну не в самом Даймонесе, а рядышком. Им надо заполучить меня — пожалуйста! Я соглашусь помогать им, если они выступят против Хаоса. Насколько я понял их главаря, Эльтерно, криотты и сами не в восторге от происходящего. А Арсений попросит ангелов, и вуаля! Хотя бы что-то.

— Ты уверен, что ангелы помогут?

— Нет. Но не затем же они послали тебя, чтобы бросить в безвыходной ситуации?

Я обдумал предложение Димы и понял, что терять действительно нечего. Фесту надо выручать, а криотты могут помочь проникнуть в Даймонес. Ангелы, в свою очередь, пусть выяснят, что задумала Анна и вернут её домой. Что до Межмировой пропасти... ключ к ней у Совета, это плохо, но пока что ничего не поделать... Значит, надо думать в другом направлении.

Хаосу нужны такие, как Эрик. Наделённые, в чьих жилах течёт ангельская или демонская кровь, от рождения лишённые магии, но обладающие большим потенциалом. Таким можно запросто влить немного сил Хаоса, придать мыслям нужное направление и вот они, солдаты, готовые пойти против собственных хранителей.

Поэтому Дима прав. Надо опередить хаотов и найти полукровок первыми.

* * *

Начало зимы в России — время тяжёлое, пасмурное и очень холодное. В воздухе витают снег и насморк. Ветер пытается сбросить меня с крыши, поэтому приходится сложить крылья и опуститься на колени.

Пар, вырывающийся при каждом выдохе, немедленно растворяется в пустоте. В серой дали крохотными точками движутся птицы, сбиваясь в маленькие стаи. А машины людей, которые не видят разницы между зимой и летом, осенью и весной, в несбиваемом ритме текут по правильным улицам, рисуя на карте города прямоугольники и квадраты. Большая река кажется гигантским заасфальтированным шоссе, тихо замерзающим и поэтому абсолютно неподвижным — всё вокруг в ожидании чего-то. Нового года? Как будто смена даты в календаре в самом деле чего-то значит.

Люди, их ведь так много! У меня захватывало дух, когда я пытался представить себе, сколько Наделённых живёт в каждом доме, которого только касался мой взгляд, сколько их пряталось в машинах и офисах, на фабриках и заводах. Арсений и я ответственны за каждого из них, но ведь на самом деле мы не так уж и отличаемся от них — мне по людскому счёту восемнадцать лет, Арсений немного старше — даже смешно, что мы пытаемся взвалить на себя такую ношу. Смешно и страшно.

У всех разные ценности и идеалы. Кто-то выбирает жизнь для себя и наслаждается собственной силой, пытаясь усовершенствовать её и добиться власти. Это путь не только демонов, но и некоторых из нас. Как ни горько было вспоминать об этом, но именно такой путь, судя по всему, выбрала Анна.

Это путь яркий и победоносный. Ты боишься затеряться в огромном Внешнем мире и, приняв его за врага, наносишь удар первым, чтобы все эти ничтожные создания знали своё место. Тебя будут бояться, перед тобой будут преклоняться, быть может, молиться. Одно желание — и в твоей руке окажутся миллионы нитей бесполезных, но приятных в своём количестве маленьких кукол.

А есть второй путь. Признав во Внешнем мире друга, оставаться в тени, жить, как все, под фальшивым именем и с фальшивой историей. Магией пользоваться только тогда, когда людям вокруг тебя грозит опасность или когда кто-то может сбиться со своего пути. Это трудно. Потому что в таком случае о тебе никто не узнает. Даже для своих ты будешь лишь очередным ангелом, посланным тихо сидеть во Внешнем мире и приглядывать за людьми. Ни славы, ни чести. Если я выберу этот путь, будут ли мной гордиться родители? Смогу ли я защитить достоинство рода Леонериев? Что скажешь, Феста?

Наверное, нет. Второй путь — единственно правильный, вот только для меня он уже не подходит. Мне не знать покоя, пока ты в опасности — и плевать на задание, я о нём не вспомнил ни разу за ближайшие часы. Я подниму всё Троемирье, я пойду на любые жертвы, я буду договариваться и сражаться. Что бы ни сказали в Коллегии, я навсегда стал твоим ангелом-хранителем ещё в тот день, когда впервые тебя увидел. И я тебя найду.