Король звезды (джен)

В госпитале его поили горькой жидкостью, от которой тело начинало болеть ещё сильнее. Несколько раз приходили преподаватели, спрашивали, что случилось. Карл отвечал всем одинаково: «Упал с лестницы». Эти слова их устраивали. Взрослых часто устраивает ложь.

Несмотря на горечь, а может, именно благодаря ей, лекарство оказалось действенным. На следующий день Карл уже мог ходить, а вечером медсестра сообщила, что он здоров. У мальчика имелись некоторые сомнения на этот счёт — всё-таки кости за один день не срастаются — но ей, конечно, было виднее.

Рабэ тоже починили: теперь он не вздрагивал, когда прикасались к его неестественно вывернутому левому крылу. Ворон даже мог летать, невысоко и недолго — от стола до плеча Карла. В полёте он напоминал неправильно собранного воздушного змея, неровными толчками стремящегося в небо, но в конце неизменно падающего вниз. «Радуйся, что тебя удалось вылечить!» — сказала Карлу медсестра, когда он спросил, сможет ли Рабэ когда-нибудь летать по-настоящему.

Вечером в комнате, куда их поселили, Карл смотрел на ворона, пытаясь отгадать его мысли. Жалел ли Рабэ, что пошёл с ним? Но Рабэ не отвечал, он спал.

Комната Карла оказалась не кладовкой. Кроме него, здесь жили три мальчика, одна кровать оставалась пустой. Все трое не разговаривали с ним и вообще старались делать вид, что ни Карла, ни его уродливой вороны рядом нет.

Шло время, а новый дом продолжал оставаться для него чужим. Каждое утро он видел сотни счастливых, радостных лиц. Каждое лицо будто спрашивало: «А ты почему несчастен? Чего тебе ещё хочется?» Если бы он стал перечислять всё, чего ему хотелось в течение этих одиннадцати лет, список получился бы таким длинным, что им не хватило бы жизни прочитать его. Да, скорее всего, они бы и не стали читать.

Иногда у Карла появлялось ощущение, словно его бросили в озеро, а как плавать, не объяснили. Все другие умели это, а он нет. Но преподаватели продолжали рассказывать, как превращать иголки в спички, как ухаживать за грибами, как Урик Странный смог победить Эмерика Злого, как движутся планеты в далёком холодном небе. И Карл, словно попугай, повторял и повторял непонятные слова.

В приюте, когда начиналась бессонница, он принимался считать звёзды, теперь произносил странные фразы — просто чтобы заснуть. Но, к удивлению мальчика, когда уже почти все с лёгкостью превращали спички в игольчатых дикобразов, на кончике его спички тоже появилось что-то серебристое. Наверное, бедной спичке надоело слушать эту дребедень, вот она с тоски и начала превращаться в иголку.

Преподаватели ставили ему минимально достаточное количество баллов и говорили, что нужно больше заниматься самому. Других школьников часто оставляли после уроков, его не оставили ни разу. Зачем? Всё равно ничего не выйдет. Он знал, знал с самого начала.

Неспособный освоить школьные дисциплины, Карл постепенно учился искусству не замечать. Не замечать взгляды, предметы, время, других, даже себя. У него это неплохо получалось. И только взгляд профессора Снейпа забыть было трудно. Взгляд, полный какого-то болезненного отвращения. Карл, понимал, почему профессор смотрел на него так. Когда другие преподаватели, вздыхая, ставили ему, студенту Слизерина, «минимально достаточное» количество баллов, они считали, что делают доброе дело. Когда профессор Снейп ставил такую оценку своему студенту, он совершал подлость.

Только одни занятия доставляли Карлу удовольствие — полёты на метле.

Когда профессор Хуч приказала им встать около своих мётел и сказать «вверх», он почувствовал себя полным идиотом. Сделай он такое при воспитательницах — из приюта его бы отправили прямиком в сумасшедший дом. Прошептав «вверх» так тихо, чтобы слышала только метла, Карл грустно улыбнулся. Конечно, ничего не произошло! Нужно быть очень могущественным волшебником, чтобы поднять этот трухлявый веник. Даже если там и есть мотор, он должен был заглохнуть несколько веков назад.

Видно, у других ребят моторы ещё не заглохли, потому что мётлы начали медленно подниматься. Карл снова посмотрел на свой несчастный веник и сказал: «Вверх». Ничего не изменилось.

Рабэ внимательно наблюдал за действиями мальчика. Карл посмотрел на ворона и пожал плечами — извини.

Тут толстый мальчик, приготовивший взрывающийся суп в кабинете профессора Снейпа, с жалобным криком взмыл высоко в небо, поболтался там и упал. Преподавательница повела его в госпиталь, Гарри Поттер с Драко Малфоем начали спорить.

Карл взял метлу, Рабэ и пошёл на холм. Там он опустился на траву под деревом и, взяв в руки ворона, высоко поднял его над головой.

— Смотри, Рабэ, как красиво. Это называется осень. А скоро всё станет белым. Сколько тебе лет? Ты видел снег?.. Жаль, что эта метла не работает. Я бы посадил тебя на метлу, и ты бы смог полететь.

Он посмотрел на метлу и сказал грустно:

— Вверх.

Метла поднялась и зависла на уровне его глаз.

— Рабэ, смотри! Она работает! — обрадовался мальчик. — Ты сможешь летать!

Они летали. Как только заканчивались занятия, они бежали на холм и летали над замком, полями, Запретным лесом, озером. И на этой высоте лес терял все свои запреты, а озеро больше не казалось страшной бездной, заполненной нефтью. На этой высоте мальчик и ворон чувствовали себя свободными от своих страхов, от самих себя.

Они могли летать, пока солнце не садилось за горизонтом, и даже после солнца. Их находили, ругали, снимали баллы, угрожали отнять метлу, но всё-таки оставляли. Пожалуй, это оказалось единственным, за что Карл был им благодарен.

* * *

Осень догорала. Деревья медленно теряли последние листья. Приближался Хэллоуин.

Карл не любил праздники: в приюте они не сильно отличались от будней. Но Хэллоуин ему нравился — из-за тыкв.

Однажды, возвращаясь вместе с остальными детьми с благотворительного вечера, он потерялся. Вокруг было темно и страшно, дул холодный ветер. Потом пошёл дождь. Карл брёл вперёд, не разбирая дороги. Под ногами хлюпала то вода, то грязь. Он чуть не свалился в канаву — и вдруг заметил впереди слабый свет. Всё вокруг потушили дождь и ветер, фонари не горели, а может, здесь и не было фонарей, только этот свет слабо мерцал впереди. Когда Карл подошёл ближе, он увидел большую тыкву с вырезанной на ней страшной рожицей. Внутри тыквы горела свеча.

Случайный прохожий спросил, что мальчик делает на улице в такое время, и Карл назвал свою фамилию и адрес приюта. Он много раз мечтал убежать оттуда, но в тот вечер, благодарный тихой свече за своё спасение, захотел сделать что-то хорошее — пусть даже вернуться в приют.

В приюте на него накричали. Воспитательница пригрозила, что больше никогда не возьмёт его на благотворительный вечер, а перед сном рассказала детям страшную историю о светильнике Джека.

Джек был ужасным человеком, и Бог запретил ему переступать порог рая. Поняв, что путь в рай закрыт, Джек решил обхитрить Дьявола, чтобы избежать ада. Это ему удалось, но оказалось, Джек всё равно проиграл. Не попав ни в рай, ни в ад, он был обречён скитаться по миру с тыквенной головой на плечах.

Воспитательница явно рассказала эту историю в назидательных целях: мол, будете вести себя плохо, не попадёте в рай; попытаетесь избежать наказания, — всё равно ничего не выйдет: будете, как Джек, бродить по миру с ужасной тыквой вместо головы!

Карл тогда ничего не сказал, но подумал, что октябрьским вечером, в холод и дождь, только в этом ужасном человеке горела свеча, спасшая ему жизнь.

Поэтому Карл любил Хэллоуин, а ещё потому, что это был праздник без подарков. Не нужно было ждать того, чего тебе никогда не купят. Не нужно было мечтать, надеяться, разочаровываться. Да, это был во всех отношениях замечательный праздник!

Для Хэллоуина люди обычно шили себе карнавальные костюмы. Воспитательницы говорили, детям костюмы не нужны, потому что они самая настоящая нечисть и есть! Из-за костюмов Карл не сильно расстраивался — охота наряжаться в чёрный плащ и засовывать в рот вставную челюсть! Вместо этого он шёл в самый дальний угол приютского сада, забирался на ствол поваленного дерева и смотрел в небо.

Карл старался представить, что думают о мире те, кто давно из него ушли, и те, кто придут потом. Есть ли они где-нибудь? Или человек умирает до конца и безвозвратно? Существует ли душа? И если существует, то когда она появляется в человеке?

Ему хотелось встретить вампиров и спросить, каково желать того, что для тебя — жизнь, а для всех остальных — смерть. Хотелось увидеть настоящих привидений и узнать, что держит их на земле, их, которые легче ветра. Хотелось поболтать с несчастным Джеком и сказать спасибо за ту свечу.

Но в этот раз убежать Карлу не удалось. С утра, как обычно, были занятия. Профессор Флитвик пытался обучить класс поднимать в воздух перо. Пока остальные повторяли заклинание и махали палочками, Карл думал о том, что можно перекинуть через балку в потолке тонкую леску, привязать к ней перо и потянуть — тогда оно точно поднимется в воздух. Рабэ сидел рядом и старался подкинуть перо клювом. Хорошо, что профессор Флитвик был низкого роста и не видел Рабэ. Ему тоже вряд ли бы понравилось, что его класс превращают в совятню.

Наконец, уроки закончились, и все стали ждать праздничного ужина.

Может, из-за того что приютские дети действительно были нечистью, а может, из-за чего-то своего воспитатели всегда отмечали праздники тем, что напивались. Здесь же главным атрибутом праздников была еда. Даже те, кто учился на старших курсах, а значит, видел всё это не первый раз, набрасывались на неё так, словно никогда в жизни не держали во рту ничего, кроме высохшей корочки хлеба, и ели, ели. Карл иногда всерьёз начинал бояться, что они лопнут. Но, видимо, желудки у этих детей были бесконечными.

Вот и сегодня Карл смотрел, как его сосед заталкивает в рот очередной кусок торта, и вспоминал поваленное дерево в углу сада. Наверное, скоро воспитательница начнёт рассказывать детям страшные истории — единственный подарок, который готовы сделать взрослые.

Вдруг в зал вбежал профессор Квиррелл. Заикаясь сильнее обычного, он прокричал, что в замок пробрался тролль. Все повскакивали со своих мест.

Тролль… Карл слышал о троллях. Одна молоденькая воспитательница читала им забавную сказку о существе с мохнатыми ножками, и там были тролли. К сожалению, воспитательницу почти стразу уволили, поэтому Карл не успел узнать, чем закончилась история мохноногого чудака. Но про троллей он запомнил одно — в лучах солнца они превращаются в камень. Интересно, этот тролль такой же, как в книге?

Директор приказал старостам отвести детей в спальни, но Карл не хотел спать, он хотел увидеть тролля.

Странно, Хэллоуин — это праздник нечисти. Тролль — тоже нечисть, тогда почему все бегут от него? Разве это не его праздник? Или нужно только надеть костюм и смеяться над теми, в кого ты нарядился?

Карл вместе с другими учениками вышел из зала, потом спрятался за статую. Когда звук шагов стих, мальчик выбрался из своего убежища и побежал в противоположную сторону.

Скоро он почувствовал неприятный запах. Так пахли люди, жившие на улице. Бездомные. Взрослые, которых бросили или которые сами бросили себя.

Запах шёл из комнаты в конце коридора. Карл осторожно заглянул туда. Около раковин стояла девочка-всезнайка, рыжий мальчик с другом и тролль.

Он казался вырезанным из огромного серого камня — вырезанным так грубо, словно скульптору было совершенно безразлично его творение. И такому громадному телу была подарена крошечная голова, наверное, для того, чтобы несчастное существо не могло до конца осознать своего уродства.

Карл подошёл чуть ближе, пытаясь разглядеть тролля.

Каково это — жить и не понимать, для чего ты создан? Каково это — никогда не видеть солнца? Знать, что солнце всем дарит жизнь, а тебя убивает?

В приюте была девочка. Её звали Софи. Грустное имя, похожее на свет лампы. Софи не выносила солнечных лучей. Когда её выводили гулять, она начинала плакать. Её ругали, наказывали. Тогда ещё никто не знал, что Софи больна. А одна воспитательница сказала: «Поэтому родители тебя и бросили! Разве хоть один человек сможет вынести вечно плачущую девочку?!»

Однажды, пасмурным утром, детей повели в парк. Прогулка получилась короткой: мальчишки из старшей группы подрались, и всех заставили вернуться в приют. Когда дети пообедали и наступила пора дневного сна, воспитательница заметила, что за окнами давно светит солнце и что Софи нет.

Вместо сна они отправились искать Софи.

Девочка по-прежнему сидела в парке. Её кожа покрылась уродливыми красными пузырями, а она молча сидела, подставив лицо солнечным лучам.

— Вингардиум Левиоса! — крикнул рыжий мальчик, и тролль упал.

Прибежали преподаватели.

Профессор МакГонагалл принялась отчитывать своих учеников, снимать с них баллы, потом, наоборот, начислять. Её глаза горели: сегодня она, как никогда, гордилась этими детьми.

— А вы что тут делаете, мистер Штерн? — спросила она, заметив Карла.

— Я хотел посмотреть на тролля, — ответил он.

— Вы?! Да вы…

«…на себя смотрели в зеркало, перед тем как соваться к троллю?!» — наверное, в мыслях она закончила фразу так.

— Да вы понимаете, насколько может быть опасен горный тролль?

«Ну, конечно, горные тролли в этой школе — самые опасные существа», — Карл горько усмехнулся, вспоминая тёмную комнату в подземелье.

Вдруг профессор повернулась к Гермионе Грейнджер. В рассказе девочки не было ни слова о Карле. Значит, он просто стоял и смотрел.

— По вашей вине на счёт Слизерина записывается пять штрафных очков, — медленно проговорила профессор МакГонагалл. Из её голоса исчезла обычная строгость, теперь там было почти не скрываемое презрение, а во взгляде читалось только одно слово — «трус». — Профессор Снейп, надеюсь, вы не станете возражать?

Профессор возражать не стал. Наверное, он тоже считал его трусом.

Этот Хэллоуин закончился для Карла в комнате, откуда ему запретили выходить. Он лежал и вспоминал далёкий вечер, когда воспитательница рассказывала им о светильнике Джека. Тогда он хотел сказать Джеку спасибо. Встреться ему Джек сейчас, он вряд ли бы нашёл для него слова благодарности. Сейчас он спросил бы у него: «Зачем ты спас мне жизнь?»