Деньги правят миром (джен)

Заканчивался учебный год, многие начинали беспокоиться по поводу экзаменов, так что времени на заработки, да и на дурацкие шалости почти не осталось. После посещения Хогвартса какой-то комиссией, которую ученики, в отличие от преподавателей, почти не заметили, последние прониклись тревогой, так что количество заданий резко возросло. МакГонагалл и Флитвик даже дали заранее экзаменационные вопросы и почти ежедневно кому-то приходилось на один из них отвечать…

Потом и среди студентов пошел слушок, что на всех экзаменах будут «гости» из Министерства.

— Плевать мне на это, если МакКошка не будет придираться…

— Профессор МакГонагалл, Петтигрю! Имей уважение, в конце концов.

Петр сказал бы, что он имел вместо уважения к этой странной даме и совершенно никакому педагогу, но девочки!.. Эванс, кстати, была весьма предана своему декану и склона оправдывать ее небрежение факультетскими делами. Правда, ожидаемо: у девчонки отлично шла трансфигурация, и к любимой ученице мадам была определенно снисходительнее.

У Питера же трансфигурация получалась не очень, виной тому — его стопроцентная практичность. На кой ляд превращать один совершенно ненужный ему предмет в другой, еще более ненужный, он так и не понял. И только объясняя себе, что это просто тренировка «магических мышц», заставлял себя с горем пополам выполнять задания. Но зазубривать формулы без каких-либо закономерностей? Бр-р-р. Нет, конечно, он попытался было вывести, но материала разрозненных заклинаний не хватило.

А про факультет и говорить нечего: в гостиной декан хорошо если раз в год появлялась. Не то чтобы он ее за это активно недолюбливал, но попустительство, особенно в отношении парочки своих соседей-мажорчиков, ни простить, ни принять не мог, да и не собирался.

МакКошка, а может, ее «внутренний зверь», прекрасно чувствовала отношение, так что ее снисхождение Петтигрю определенно не светило. Приходилось зубрить. А поскольку материал не был приведен ни в какую систему, раздражало это просто ужасно.

Петр отвлекался только делами, в том числе денежными. Вот они-то как раз шли хорошо: на счетах его, Снейпа и теперь вот Люпина скопились весьма и весьма приличные суммы. Их следовало распределить, и сделать это так, чтобы дележка способствовала укреплению отношений. А то аристократы как стояли несколько в стороне, так и оставались. Да и девчонки держались особняком, несмотря на всю контактность Эванс. Хотя девочки такие девочки.

В Выручайке снова собралась компания зельеваров и артефакторов с помощниками. Тема была серьезная, но приятная: дележ заработка. Хитрый Пит собрал всю сумму (он аккуратно вел выписки со всех счетов, к которым имел доступ), но пока никому не стал ее озвучивать. Она была более чем приличной.

— Я предлагаю так, — он нарисовал большой круг на классной доске. — Вот это то, что мы заработали. Представьте такой пирог. Сейчас нам надо решить, кому какой кусок будет правильно отрезать.

И тишина.

— Что молчите-то? Мне это самому забрать, что ли?

— Щас! — тут же вскинулся Снейп, на счету которого было больше всего монет, но и пахавший, естественно, тоже больше всех.

— Тебе отдадим? — тут же предложил Питер и уперся в недоумевающий взгляд.

— С какого перепуга? — наконец переварил вопрос Северус.

— К примеру.

— А, — ухмыльнулся тот, — и зачем тебе пример?

— Что ты предлагаешь?

— Поделить между всеми, кто что-то делал, конечно.

— В соотношении времени или результатов? Кто больше работал по времени или по результатам? Каждый из нас силен в чем-то своем.

— Всем поровну? — весело спросила Эванс.

— Это справедливо? — в лучших традициях гоблинов ответил вопросом Петр.

Лили пожала плечами. Под крылом обеспеченных родителей ей деньги пока не доставляли особых забот, а жадной ее уж точно нельзя было назвать. Петру вообще Лили нравилась, разумеется, как человек, а не девушка, и он часто недоумевал, как с ней могло стрястись то, что стряслось в каноне.

Наконец остальные отмерли и начали понемногу возмущаться. Больше всего Петра поразило выступление Мальсибера с Эйвери. Им, оказывается, «невместно» работать за деньги — вроде как урон аристократической чести получается. Вот же… идиоты непуганые! Петр скрипнул зубами, пытаясь сдержаться: не помогло. Его понесло.

— И что вы тогда тут забыли? Ах, вам просто интересно… А то, что семья думает, как вас одеть и накормить, и про деньги, небось, каждый кнат считают, а дома и фамильные земли понемногу приходят в запустение — ничего? Не урон чести? Ах, нет земель… Ну конечно! Как вы вообще дожили-то до сих пор с такими представлениями? Кстати, откуда раньше деньги брались? Ах, наследство… А у того, кто это наследство вам оставил, сами выросли? От его предков? А у тех, кто, прах побери, семейное состояние основал? Молчите? Неужели не знаете? Или они родились с полными карманами галлеонов?

После промывания мозгов парни несколько повеселели. А Петр понял, отчего разорились некоторые аристократические фамилии. По причине нежно лелеемой дури под названием «снобизм». Да, не всем быть вроде Малфоев, которые стали весьма удачливыми инвесторами. И то Абраксас весьма даже активен — едва ли не каждый номер «Пророка» упоминает его: то там появился, то тем передал что-то ценное или просто заявил о поддержке. То, что это все тоже вообще-то работа, Пит наконец ухитрился донести до своих подопечных. И заодно объяснить, что заработать столько, чтобы вернуть если не все, то бОльшую часть семейного состояния, задача воистину достойная кого угодно. Но тут заблестели глаза у… Эванс.

— Получается, что можно так же заработать, купить, вложить… и новый род основать? А как же списки там всякие, чистота крови и прочее?

— А как ты думаешь, родоначальники у каждого рода были?

— Ну… конечно.

— И кем они были, по-твоему?

— То есть… могли быть даже просто магглорожденные?

— Да кто угодно мог. Только если «дерево семьи» разрасталось, конечно. Если старались иметь детей, да не просто побольше, а сильных, умных и талантливых… И пары для них искали такие же. И передавали это из поколения в поколение.

— То есть, все примерно так: встретились маг и волшебница… ну, стали жить вместе, родили… сколько надо, чтобы точно?

— Трое минимум. Но мальчик обязательно, лучше два.

— Вырастили троих… те женились ну, или замуж вышли… Если остались в семье, то их уже шестеро, а всех-всех уже семнадцать?

— И через поколение при условии, что все они в нормальных отношениях между собой, это уже клан. Небольшой, но все-таки.

— Здорово… Но трое… — Эванс передернулась и задумчиво посмотрела на своего приятеля.

Снейп покраснел.

— Еще на воспитание брали, а потом вводили в семью. Я где-то читала о таком ритуале, — вспомнила Сивилла.

— Ну, так, наконец, будете определять, с каких капиталов мы начнем? — перевел тему Петр.

«Пирог» делили больше часа, но в результате все остались довольны, что собой, что друг другом. Круг на доске украсился именами с цифрами — долями заработанного. Самые скромные «кусочки» были у Мэри и недавно примкнувшей Кэти Браун, но девочки искренне удивились, что вообще оказались в числе «выгодоприобретателей».

Петр с облегчением вздохнул и всем на радость озвучил общую сумму, которой хватило бы на довольно приличный дом. Радость была громкой, активной и едва не вышла за рамки, но он вовремя перехватил инициативу, рассказав о процентах, так что, пока разбирались и высчитывали причитающиеся каждому суммы с точностью до сиклей и кнатов, все прекрасно успокоились и сосредоточились. И когда получили собственные заветные циферки, тоже, конечно, радовались, но уже скромнее.

— Один вопрос, как объяснить такое количество денег родителям, — вздохнул Мальсибер.

— А ты что, отчитываться должен?

— Да нет, но… хотел подарок сделать. У матери день рождения в июне.

— Так сделай.

— И?

— Сам сделай. Снейп с Эванс рецепт оздоравливающего дадут… Дадите ведь? Справится он?

— Справится, если отвлекаться не будет, — кивнул Снейп. — Только ингредиенты тоже не самые дешевые. И лаборатория должна быть приличная. Повыше уровнем, чем школьная ученическая.

— А если тут сварить?

— После экзаменов вари, если успеешь и найдешь, из чего. У нас будет всего день, чтобы все закончить и собраться.

На следующий день Питер застал Мальсибера в лаборатории с карандашом в зубах: тот зарисовывал расположение столов и приборов и заодно писал список.

— Хочу домашнюю лабораторию восстановить, — прищурился он и сделал паузу, почему-то ожидая, что его мысль поднимут на смех. Но Петтигрю смотрел уважительно. И зачем-то еще сжал руки в кулаки и выставил вверх большие пальцы. Ах да, он же объяснял, что это значит одобрение! А еще предложил помочь.

— Надо посчитать, на что денег хватит. Может, тебя спонсировать, потом отдашь?..

— Нет уж. Надо еще посмотреть, что уцелело дома, а то с тех пор, как прадедушка взорвался, туда никто и не ходил.

— И прадедушку не отскребли даже? — изумился Петр. — Ты уверен?

Джейкоб пожал плечами.

— Там нечего было… Крышу перекрыли, и все.

— Опасная штука это ваше зельеварение, — почесал в затылке Петр.

— Ага. Чары тоже опасно, но не настолько.

— Жизнь вообще ужасная штука, от нее в конце концов умирают…

Мальсибер хихикнул, а Петтигрю продолжил уже серьезно.

— Давай так: ты делаешь, что сможешь, а через пару недель все равно у нас собираемся. Мои уже в курсе. А там видно будет. У нас есть пара котлов не то чтобы про запас, а вообще неиспользуемые. Весов так вообще с десяток. Ну и всякого… по мелочи.

— Я заплачу.

— Я не сомневаюсь. И хочу тебе в этом помочь. Совершенно меркантильный интерес, заметь, так что благодарить не обязательно. Это как деньги отдать в рост, только с тобой, думаю, еще надежнее, чем с акциями.

— Думаешь?

— Знаю.

— Спасибо.

— Я же говорил, что…

— Дурак ты, Пит. Есть кое-что другое. Важнее.

Петр поднял брови, не представляя, что услышит, и получил:

— Спасибо, что веришь в меня.

* * *

А потом Пита по очереди начали вылавливать в коридорах все остальные, спрашивая, что им с деньгами делать. «Ляжки жжет», — подумал было Петр, но попал пальцем в небо. Оказалось совсем наоборот, видимо, ребята прониклись некоторыми его рассказами. В частности, про Малфоев. И теперь хотели если не так же, то хотя бы, чтобы их скромные галлеоны не лежали мертвым грузом.

Так что ему объяснил сначала Люпин, а потом и Эванс, что, мол, было бы чуть меньше — потратили бы без проблем, но раз оказалось больше ожидаемого, то захотелось пристроить. С выгодой, желательно побольше.

Он советовал. Сначала предложил было открыть счет у гоблинов. Потом вовремя сообразил, что не стоит складывать все яйца в одну корзину, и после прибытия на Кингс-Кросс компания в полном составе вознамерилась посетить маггловский банк. Петр договаривался с матерью и отчимом. Вспоминал курсы акций и разные важные и просто интересные (конечно, с точки зрения возможной прибыли) события, которые когда-то были для него «далеким прошлым» и стали известны лишь потому, что на третьем курсе по истории досталась такая тема реферата. И въедливый препод, да. Вот ведь спасибо ему за это...

* * *

К удивлению Петра, Поттер оставил в покое Снейпа и переключился было на… подумать только, Локонса. Снейп тоже малость обалдел, когда увидел. Правда, первокурсник, недолго думая, поднял та-а-акую волну…

Сначала вопил сам Гилдерой, размахивая пострадавшими шмотками. Громко и со вкусом. А наутро появились вопилеры и атаковали… нет, не Поттера. Учительский стол. Декан Когтеврана и декан Гриффиндора, с больно уязвленным самолюбием, облитые «словами благодарности» — о, Мерлин, при всех! — сидели красные, как флаг львиного факультета. Директор же, едва один из конвертов понесся в его сторону, моментально встал и… исчез, так что до конца экзаменов его никто и не видел.

Так что «милейший Джеймс» получил по рогам сначала от собственного декана (о, Минерва МакГонагалл могла заморозить голос так, что трепетали не только младшие школьники!), а на «остатки Поттера» спланировал Флитвик и тоже изрядно потоптался. Кончилось все тем, что дурному гриффиндорцу пришлось даже прилюдно извиниться! А довольный Локонс через два дня получил посылку с шикарными новыми мантиями, оплаченными Поттером-старшим.

Так что Джеймс практически ни с кем не разговаривал, только рычал на всех подряд, но тем и ограничивался. Блэку, кстати, тоже ни за что досталось, в результате чего тот ходил совсем потерянный. Этим не мог не воспользоваться Петр, подсунувший Сириусу копию своего пергамента об анимагии, мол, сколько можно, стань ты хоть кем-то еще…

И Блэк засел над инструкцией по анимагии, ничего не пояснив другу: обиделся. Увы, Поттер увидел, что приятель перестал изображать его тень, и решил узнать, чем это он таким интересным занят. И теперь инструкцию они штудировали вдвоем, периодически расспрашивая Питера, к которому совершенно неожиданно проникся даже Джеймс.

«Чую, добавится мохнатых этим летом», — думал Петр, но что-то менять было уже поздно.

* * *

После очередного экзамена в Выручайке обсуждали Локонса. В частности, что с ним делать дальше.

— Почему мы должны что-то делать? — пытался откреститься Петр. — Им преподаватели занялись. Слизнорт сделает из него приличного зельевара, зуб даю. Да и Флитвик не даст пропасть. Вон как он Поттера взял за жабры… Кстати, и тебе так же надо было, учись, Снейп. Как можно громче орать и жаловаться.

Снейп, жутко довольный присутствием комиссии на экзамене по зельям, при которой Слизнорт не смог спросить с него ничего лишнего, только фыркнул:

— И кто бы за меня атаковал директора вопилерами? Матери и так нелегко, я что, еще за ее юбку цепляться буду?!

— А почему бы не написать? Она же волшебница. Имеет право — раз, и наверняка умеет — два. В чем дело?

— Ты совсем идиот? Она в маггловском мире живет! В маггловском! Ни одного источника поблизости, она уже почти… — голос его упал до полушепота, когда он произнес горько: — Почти сквиб.

— Мер-р-рлин… я забыл. Подожди, а почему бы ей вместе с тобой не погостить, например, у нас?

— Питер... Если получится вытащить мать, я твой должник.

Вечером в Оттери полетела очередная сова…

* * *

От привиденческой «справочной службы» толку, как выяснилось, оказалось немного: помогала в основном Елена.

Старина Ник оказался совсем бестолковым и зацикленным на собственной недорубленной голове, Толстый монах интересовался не тем, что интересовало ребят, а Кровавый Барон продолжал посматривать на второкурсников свысока. Даже на тех, кто относился к его факультету.

«Ну и нафиг сдался», — резюмировали слизеринцы едва ли не хором. Призрак, разозлившись, с разгону прошел сквозь Снейпа, но в ответ только получил скупое «И что?», презрительно поднятую бровь и скрещенные на груди руки. «Неплохая поза, даром что совсем еще сопляк, — подумал Барон. — Использую ее со стариной Ником, когда совсем достанет».

Он и использовал, только откуда все пошло, никто так и не узнал. Только Бестолко… то есть Безголовый Ник начал жаловаться гриффиндорцам на Слизерин. Правда, слушали его не очень.

* * *

Выручайка стала своеобразной общей гостиной: после каждого экзамена туда шли все, и договариваться не надо было. Притаскивали кто что, в основном переписанные пергаменты из «выручай-хранилища».

— А вот еще способ поиска зверя внутри себя, тоже медитация, только подробности немного другие, — Сивилла потрясла еще одним пергаментом. — Смотрите, тут написано, что форму можно выбирать. Но удача все-таки зависит от того, насколько качества мага похожи на качества избранного им животного. Так что получиться может что-то похожее, но не совсем то, что загадаешь.

— А ну-ка, дай сюда…

— Ого… Получается, можно искать кого-то определенного?

— Леди сказала, что да.

— Это дала тебе наша прекрасная Елена?

— Да, показала, где лежал в Выручайке.

— Все-таки там есть полезные вещи! Может, еще разок сходим посмотреть?

— Прекрасная Елена… — начал было Петр, и тут появился призрак, как всегда, когда ее не ждали.

— Что ж… Мне нравится такое имя, хоть оно и не совсем мое. Можете звать меня так. А вот в комнату я бы не советовала сейчас отправляться, она под наблюдением, — охладила Серая Дама вспыхнувший было энтузиазм.

— Чьим? — сразу напрягся Питер.

Елена пожала прозрачными плечами.

— Там просто феникс. Он под невидимостью, но мы, призраки, не можем не чувствовать жар вечно живущего.

— Директор?! — Петру аж поплохело.

— Это не Фоукс. Я его слишком хорошо знаю.

— Фу-ух. Но ведь фениксы — необыкновенная редкость! Кто же это может быть? — удивился Питер.

— Я думал, в Англии только одна такая птица, у директора, — поддержал его Люпин.

— Вот потому мы и не пойдем туда больше. Не стоит нарываться, — согласно кивнул Снейп. — Но значит, комната не одна?

Сивилла грустно кивнула, но Петр почему-то ей не поверил и снова обратился к Серой даме.

— Леди, а тут наблюдение есть?

— Нет, только в Комнате Забытых Вещей.

— Получается, это разные комнаты?!

— Конечно, как иначе, — удивилась Елена. — Мать объединила на этой двери несколько десятков совершенно разных помещений замка, а вы что думали?

— Мы думали, что комната приспосабливается под нас…

Смех призрака рассыпался звоном тонкого стекла.

* * *

В последний вечер они пытались медитировать. Каждый искал, что ему хотелось, но плавающих, летающих и бегающих пытались распределить… Может быть, это и удалось, но Петр уже ни в чем не был уверен. Подростки принимали его как лидера, но — такого же подростка. И иногда право решающего голоса ему не принадлежало.

Абыдна.

И плюнуть бы на все это…

Но чувство, что скоро что-то произойдет, его не отпускало, и Петр быстро гасил в себе проявление подростковых настроений.

Он попытался заинтересовать своими предчувствиями Трелони, но провидица была слишком увлечена придумыванием своего будущего животного.

* * *

Сразу с поезда они направились в Гринготтс, добираясь туда каждый своим путем, а там сразу и счета пополнили, и на питеровско-гоблинский вклад добавили, и деньги поменяли на маггловские. Отчим Питера, встречавший его на вокзале, кстати, тоже поучаствовал. С «чутьем» пасынка тот уже успел познакомиться, да и супруга рассказала много интересного. Мальчик определенно был не прост. Так что мистер Фоссет прихватил с собой вполне приличную сумму. В этот раз гоблины были немало озадачены: волшебники меняли довольно много золота на маггловские бумажки!

После посещения уже маггловского банка они наконец расстались. Добираться домой с помощью питеровых порт-ключей теперь было плевым делом.

— Ты уверен, что не продешевил? — иронично спросил отчим.

— Смотря что считать, — уклонился Пит. — Если долговременные отношения с довольно умными, сильными и талантливыми магами, то нет.

— Уже в такие дали заглядываешь?

— Если не смотреть заранее, можно попасть не в те дали, куда хотел. Или вообще никуда не попасть.

— Ты прав. Откуда только такие мысли в голове подростка, вот чего не пойму!

— Не мы такие, жизнь такая, — привычно отвертелся Петр.

С отчимом ему повезло просто невероятно. Тот многому его научил, едва ли не больше, чем школа. По крайней мере, пока. А главное, с ним было можно просто молчать и думать о своем. Он не старался вызвать на разговор, не расспрашивал, не отвлекал. Но все-таки…

Нет, конечно, хорошо быть ребенком, но как же это уже тяготит! Хочется… самостоятельности. А ее нет — ни дома, ни в школе. Тем более, что дом был все-таки не их, а отчима. Петру страшно хотелось хотя бы совсем небольшую квартирку, но свою. Собственную.

Денег, кстати, хватало и на то, чтобы снять что поприличнее, и даже на то, чтобы купить не совсем приличное. Но это «не совсем» ему, уже довольно умелому магу, почти без разницы. И на второй вечер дома он попробовал завести об этом разговор.

Мать, увы, отреагировала ожидаемо: ужаснулась и расплакалась. Отчим успокоил ее, да и Петр покивал, мол, мы, подростки, такие… Извинился. А потом мистер Фоссет выдал такое, чего пасынок совершенно не ожидал. И понял, сколько же еще он, оказывается, не знает.

— Ты, наверное, привык к тому укладу жизни, что у магглов: по родителям твоей матери, по ней самой. Но дело в том, что у волшебников все немного не так. Точнее, совсем не так. Если ты уйдешь, волшебство матери будет гаснуть и она начнет быстрее стареть. Если ты оставишь гнездо семьи — станешь деревом без корней… Можешь остаться сильным, но уязвимость возрастет.

— Не понял…

— Уязвимость возрастет и у тех, кого ты оставил. Волшебство прекрасно реагирует на родную кровь, вот почему его часто искали в крови, вот почему столько кровных ритуалов существует, вот почему многие стараются держаться родственных браков, несмотря ни на что. В большой семье чаще открываются новые способности и таланты у детей.

— За счет чего увеличится уязвимость, если сила останется прежней? — удивился Пит.

— Представь себе большое дерево. Это сильный волшебник. Мощный ствол останется мощным, если будет срублен. Останется сила. Но в отрыве от корней развитие… скажем так, затруднено. Ты же видел ветки, которые дают корни после того, как их отрезают?

Петр кивнул.

— Но как долго придется им расти до нового дерева?

— Годы.

— У волшебника они есть. Но первое время он уязвим.

— Это то, что называют магией рода?

— Да. Корни деревьев в лесу переплетаются, давая опору друг другу…

— И конкурируя.

— Это позволяет становиться сильней. Уходя со своей земли, покидая фамильный дом, ты отрываешься от корней, они больше не могут тебе помочь. Но еще ты оставляешь рану — там, где ты оторвался. У тех, кто был к тебе привязан. Нет, это не смертельно, но если таких разрывов много, род начинает слабеть. А самое главное, начинает хиреть магия этих земель, места, где живет семья. Волшебники не только черпают силу в магии, они ее и строят. Это довольно сложный вопрос, есть несколько теорий, но… Просто подумай, а оно того стоит?

— Что можно сделать, чтобы не рвать, но быть самостоятельным?

— Построй свой дом. Хотя бы здесь, — отчим показал на место неподалеку от речки, у подножия небольшого лесистого холма.

Петр едва не обалдел, представив на этом месте круглую дверь и круглые же хоббитские оконца… И широко улыбнулся:

— Отличное место.

— Так раньше строились и селились. Семьи, кланы… Сила, которая давала стабильность — трансфигурированные предметы могли служить в таких местах почти всю жизнь создавшего их мага. Зачарованный порт-ключ не надо было чаровать повторно.

— Странно как…

— Срублено дерево — ничего страшного. Но если срублено много… Нарушен лес. Начинают гнить пеньки. Вместо деревьев растут кусты. Ничего не напоминает?

— Получается, корни — это очень важно…

— Корни — это не только место, где ты живешь, не только семья и дорогие тебе люди. Это твоя — именно твоя история, твоих предков, твоей земли. Ты будешь сильным, если ты это умеешь ценить. Если ты гордишься своим домом и своей землей. И семьей, не без того, конечно. И только когда это все — твое, у тебя появляются крепкие и надежные крылья. Ты можешь путешествовать, переезжать, но оставаясь частью семьи, не обрывая связей. Это другая степень свободы. Понимаешь, о чем я?

— Спасибо. М-мистер Фоссет…

Петру после этого разговора было странно называть отчима по фамилии, и тот, видимо, почувствовал.

— Натан, Питер, ты же знаешь мое имя…

— Спасибо, Натан…

— Ну что, когда нам ждать нашествия твоих друзей-приятелей? И сколько комнат понадобится?

* * *

Когда, как они и договаривались, вся компания собралась (отсутствовали Сивилла и Мэри), разговор первым делом зашел об анимагии. Кому кем быть, понять было трудно. Народ шатало: то им едва ли не поголовно хотелось быть фениксами, то единорогами. Заикнувшийся было про фестралов Северус тут же получил между ребер маленьким кулачком и даже не смог договорить… Да, так просто это не получится.

— А еще надо учесть, что среди нас есть как минимум один хищник. Так что я бы не советовал превращаться в того, кто мог бы стать его кормом.

— И ты еще говоришь о незаметности и небольших размерах?!

— Да, Питер, как ты это себе представляешь?

— Кого едят волки?

— Мышей, крыс, зайцев… если поймают.

— Именно, если поймают.

— Быть маленьким, но при этом быстрее и ловчее волка? Кажется, я знаю…

Почти спойлер следующей главы... Угадаете, кто есть кто? https://vk.com/ltv59?w=wall435653777_463%2Fall