Периметр (гет)

Разговор с полковником затянулся на полтора часа. Новые дополнительные вопросы, уточнение деталей касательно расположения комнат, предметов и даже собственных ощущений. На что-то я изначально не обратил внимания, а что-то, не посчитав важным, просто упустил при первоначальном повествовании. Приходилось напрягать мозг, думать и вспоминать. Отдельным аспектом стоял хронометраж передвижений как внутри объекта, так и снаружи. Полученные данные собеседник скрупулёзно заносил в блокнот, сверялся с предыдущими записями, после чего мог поинтересоваться чем-то вообще отвлечённым. К примеру, спросил, когда в последний раз менялась батарейка в пульте сигнализации на машине.

К удивившим меня теоретическим отступлениям и сведениям конфиденциального характера полковник больше не возвращался. Чем был вызван фонтан неожиданной откровенности — показной или реальной — я так и не понял. Чувство внутреннего дискомфорта в связи с этим начало принимать вполне конкретную форму...

Под конец общения бессонная ночь и усталость взяли своё. Соображать стало совсем трудно. Я попросился в туалет — умыться и привести себя в порядок.

Обшитый светлой вагонкой коридор с дверями под номерными табличками. Лестница. Ещё один коридор... Сопровождающий в балаклаве завёл меня в помещение туалета и остался ждать возле умывальника. Закончив с нехитрым делом, я вернулся к раковине и открыл кран с холодной водой. Вымыл руки и несколько раз ополоснул лицо. Растворённый в воде лёд взбодрил и выпрямил совсем уже было запутавшиеся мысли.

Вернувшись обратно, я всё же решился и озвучил вертевшийся в голове вопрос: по какой-такой причине мне раскрыли сведения, прямо относившиеся к обороноспособности страны и гостайне? Невысказанные опасения звучали между строк. Полковник, к моему удивлению, рассмеялся и ответил, что ничего критичного в полученной от него информации не было. Все сведения и так в открытом доступе в сети Интернет для любого, кто интересуется проблематикой вопроса. Кроме, разве что, наличия и предназначения самого бункера, в котором мне довелось оказаться. Этими самыми сведениями он хотел подтолкнуть очевидца в моём лице взглянуть на ситуацию с другой стороны и тем самым заставить увидеть что-то новое. Сделать дополнительные выводы — отличные от первоначальных.

Резон в словах собеседника присутствовал, и спорить с этим было сложно. Сфера действительно очень узкоспециализированная. Ничего конкретного мне ведь не сказали. Так, только голая теория... Тут другое. Фактически, сам того не понимая, благодаря правильно заданным вопросам, я выдал кучу полезной информации…

Перед тем как меня и Юрку на том же микроавтобусе вывезли с объекта, товарищ в костюме объяснил, как жить мне и быть после сегодняшнего дня. Инструктаж был крайне лаконичен и дословно звучал так: «Живите и служите, как раньше». Не знаю почему, но мне сразу вспомнился примерно похожий диалог из «Бриллиантовой руки». Там Семён Семёныча тоже инструктировали…

Словно в подтверждение того, что расслабляться рано, обнаружился ещё один интересный момент. Салон Таксона, возле которого нас выгрузили, оказался обработанным дактилоскопическим порошком. Его неявные следы нашлись в бардачке и на задней двери. Можно предположить, что пытались собрать отпечатки и тем самым проверить рассказ о потерянном времени, который сильно заинтересовал полковника. Он даже на несколько минут выходил из кабинета. Потому как Юрку, с его слов, просили поочередно приложить пальцы к какой-то коробочке, вероятно, чтобы отфильтровать его пальцы из собранного в машине материала.

Касательно конторских — полковник просил не беспокоиться и пообещал урегулировать все скользкие моменты на нужном уровне. Дал номер телефона для связи — если вдруг что интересное вспомню.

Надежду на закрытие вопроса со спецслужбой прибавили рюкзак с вещами и карабин, появившиеся сами собой в багажнике. И это не могло не радовать: за незаконную перевозку СКС у меня могли быть неприятности. Мордатый не преминул бы воспользоваться данным аргументом с пользой для себя. Хотя, если убрать эмоции в сторону, нужно признать очевидное — он делал свою работу, используя привычные для подобной ситуации инструменты. Не влезь я в это расследование, ничего бы не случилось.

О том, что будет завтра, думать не хотелось. Вряд ли история на этом закончилась. Спрятать голову в песок, одеть розовые очки на то, что останется снаружи, и жить как прежде — не получится. Буду пробовать перевестись, буду искать другие варианты, но оставаться здесь больше не хочу. Но это всё потом... В настоящий момент я знал лишь одно: мы возвращаемся домой. И нас там ждут.

Часы на приборной панели показывали начало третьего. Дня или ночи — понять было сложно: выставить правильное время я так и не удосужился. Начало тянуть в сон. С трудом уняв зевоту, я на пару сантиметров опустил окно, принял в лицо заряд бодрящей свежести и снова сосредоточился на вождении.

Резкий свет автомобиля по встречке ударил по глазам, заставил прищуриться и немного сбросить скорость. Я мигнул дальним и, добившись ожидаемого результата, перекинул ногу на педаль газа.

Миновав железнодорожный переезд на одну колею, я выкрутил руль направо. Проехал местную сетевую АГЗС с сине-белыми заправочными колонками, а затем футбольное поле с беговыми дорожками, надежно укрытыми в данный момент снегом. Отсюда до городка совсем недалеко: двадцать километров по бетонным плитам, и мы дома.

Юрка — после эмоционального доклада о своих приключениях — в конце концов не выдержал и отрубился. И сейчас тихо сопел на заднем сидении, положив голову на рюкзак.

Судя по рассказу, видел и слышал он крайне мало. При подходе к точке — координаты которой он действительно выудил из своего ноутбука — из ниоткуда появились двое из ларца, аккуратно подхватили, закрыли чем-то рот с глазами и куда-то отвезли. Встретились мы с ним только в микроавтобусе.

Печенье из рюкзака сына, в пакет с которым я в очередной раз запустил руку, помогало не сильно. Голодный желудок по-прежнему требовал полноценной пищи и не реагировал на попытки себя обмануть. Хотелось побыстрее оказаться дома, отстреляться перед Леной, поужинать, лечь спать и забыться.

От размышлений о насущных потребностях отвлёк свет в зеркале заднего вида. Машины по этой дороге ездили крайне редко — скорее всего, кого-то из наших в город носило. Сейчас упадёт на хвост и будет глаза слепить, предлагая ускориться либо пропустить вперёд.

Не успел я прикинуть, от кого из сослуживцев ждать звонка на телефон, как сигнал синих проблесковых маячков быстро догнавшего меня автомобиля осветил заснеженный лес и пустую дорогу.

Где-то на задворках подсознания появилось нарастающее чувство тревоги...

Обтирать боками колючие сугробы на скорости особого желания не было, поэтому, чертыхнувшись, я переключился на нейтралку и начал плавно притормаживать, уходя в сторону и освобождая тем самым проезд для непонятно как очутившегося в этой глуши транспорта со спецсигналами.

Завершив манёвр обгона, жёлтый реанимобиль Ford с красной полосой на борту мигнул аварийкой и резко ушёл вперед.