Ядовитый сад (гет)

Ранее:

Что обычно бывает в отношениях на следующее утро после первого секса? Он отказывался верить, что большинство людей ведут себя как в маггловских кинофильмах — то есть сразу бросаются за кофе и выпечкой, чтобы принести в постель. Если Гермиона ожидала от него подобного, то не стоило так зажимать его в кровати. Сама виновата, что останется без круассанов и булочек с шоколадом. В любом случае, выпечку он не любил. Если бы они впервые завалились в койку в Коукворте, он бы, скорей всего, прокрался к соседке за тостами.

* * *

12 сентября 1987 год

Гермиона потянулась, чтобы собрать волосы в пучок, используя перо вместо шпильки, и только потом вспомнила про зачарованную стрижку-пикси. Почему-то её слегка расстроило то, что благодаря маскировке уже не нужно убирать волосы, чтобы не мешали, когда она погружалась в очередной проект. Сидя возле окна в библиотеке, она мельком увидела, как Северус учит Эйлин ещё незаметней подкрадываться к студентам. Господи, это было так мило. И тот факт, что она только что применила слово «мило» к Северусу Снейпу, доказывал, насколько странной стала её жизнь.

Сложенные на столе книги на полноценную гору не тянули — скорей уж на невысокий холм. Гермиона провела руками по волосам — слишком короткая стрижка её раздражала. Эта крошечная стопка — всё, что библиотека могла ей предложить на тему магических противоядий. Что ж, она и не сомневалась: зелье, которое должно послужить спасательным кругом для Северуса, окажется самым проблематичным. Придётся довольствоваться тем, что есть.

От бесконечной писанины сводило руку, и Гермиона то и дело поправляла на носу фальшивые очки — это заменило привычку теребить выбившийся из прически локон. Отсутствие образцов яда Нагайны делало всю затею практически невыполнимой. С другой стороны, целителям удалось спасти Артура, хотя их знания о змее были весьма скудны. Размяв затёкшие пальцы, она закрыла глаза и сосредоточилась. Что ей известно наверняка?

Яд Нагайны вызывал обильное кровотечение. Значит, если получится, можно поработать над кроветворным и создать что-нибудь, что повысит свёртываемость крови. Перед закрытыми глазами вспыхнула картинка: змея вгрызается в шею Снейпа — снова, и снова, и снова. Всё произошло так быстро... Он умер почти сразу, как из него вытекли серебристые нити воспоминаний.

Посмотри на меня.

Гермиона готова была поклясться, что ощутила запах крови вместо пыльного, умиротворяющего запаха книг. В глазах защипало.

А что если создать зелье с отсроченным действием? Что-то такое, что Северус сможет принять до того, как его укусит змея? А если ещё добавить модифицированный Глоток живой смерти, можно на время погрузить его в состояние анабиоза, до тех пор, пока Фоукс или Эйлин не придут к нему на помощь. Глоток живой смерти заодно поспособствует свёртыванию крови. Но как предупредить Эйлин, что Северус ещё жив? Может быть, Эйлин удастся распознать признаки, даже если их совсем немного.

Нет. В данном случае полагаться на авось Гермиона не могла. Ей нужно как-то объяснить... О! Мариэтта Эджком. Её хмурое, прыщавое лицо оттеснило в сторону воспоминание о нападении на Снейпа. Можно соединить противоядие с вариацией её старого проклятия, которое она использовала в ОД, чтобы гнойники на груди Северуса сложились в надпись «ЖИВАЯ СМЕРТЬ».

Итак, у неё уже есть от чего оттолкнуться. Гермиона глубоко вздохнула. Библиотека снова запахла библиотекой.

Розовое сияние солнца под закрытыми веками потускнело, когда на неё упала тень. Открыв глаза, она увидела Северуса, рассматривающего её жалкий книжный улов.

— Над чем работаешь? — поинтересовался он, открывая «Азиатские противоядия».

Гермионе не требовалось очередное обжигающее напоминание об Обете на запястье, чтобы понять, что нужно солгать.

— Это для подготовки к экзамену на Мастера зелий, — ответила она. Если ей действительно удастся создать то самое зелье, она, несомненно, получит звание Мастера.

— М-м, ясно, — решив не комментировать очевидное враньё, он опустился на соседний стул и, нырнув рукой под стол, погладил её колено. — В таком случае могу одолжить парочку томов, которые тебе наверняка пригодятся. Если ты…

Их внимание привлекло чрезмерно активное «тук-тук-тук» клювом по стеклу. Под окном подпрыгивал и ухал Дионис, мелкий сычик Чарити, требуя, чтобы его впустили. К лапкам были привязаны два письма — для них обоих.

— Убери эту проклятую птицу с глаз долой, — шикнул Северус, когда Гермиона открыла окно. — Мои барабанные перепонки не выдержат того визга, который поднимут библиотекарша и её новая ученица, завидев это существо подле своих драгоценных книг.

Дионису не нужно было повторять дважды; он взгромоздился Гермионе на колени — точнее, на колено, не занятое тёплой ладонью, — достаточно близко, чтобы наклониться и уткнуться клювом в руку Снейпа, когда ему захотелось ласки. Вот же любитель нежностей. Гермиона принялась читать письмо, поглаживая сову по мягкому, покрытому перьями лбу.

Дорогая Хезер,

Блин, почему ты до сих пор не рассказала мне о вас с Северусом? Да, я ещё тогда знала. Я видела из своего сарая, как вы двое целовались в саду. Ну и Северус упомянул об этом в своём письме, которое пришло чуть раньше твоего, так что технически он тебя обскакал.

Мне ведь не стоит повторять дважды, что я похороню тебя в саду, если ты сделаешь ему больно, да? Супер.

Я тебе уже говорила, что одна из твоих студенток — дочь моей кузины, Андромеды? Нимфадора Тонкс. Андромеда — единственный человек из маминой родни, который до сих пор со мной общается (она вышла замуж за магглорождённого, так что с её стороны было бы весьма лицемерно отвернуться от меня). Несмотря на сомнительный выбор имени для своей дочери, она суперская. Вы встретитесь с ней на моей новогодней вечеринке.

А ещё я познакомлю тебя с Молли, сестрой Гидеона, хотя пока не знаю точно, придёт она или нет. Мы встретились на вокзале — после того как я посадила вас на поезд. У неё просто миллиард детей! С некоторыми ты уже знакома: Билл, Чарли и Перси Уизли. Мне нравится Молли. Она очень заботливая, любящая, а порой немного пугает (в хорошем смысле), но сейчас я даже не знаю, как с ней разговаривать. Думаю, она чувствует то же самое. Но так ведь быть не должно, правда? Мы должны быть опорой друг для друга. Мы обе любили Гидеона больше всего на свете. Но когда встречаемся, не можем даже смотреть друг на друга, не вспоминая, кого мы обе потеряли.

Скоро годовщина его смерти. Двадцать четвёртого числа этого месяца. Шесть лет прошло. Обычно в этот день я отправляюсь в Хогсмид, в «Три метлы», а Северус составляет мне компанию. Если он, конечно, свободен. Хочешь в этом году присоединиться к нам? Понимаю, звучит не очень-то весело.

В общем, мы с Молли встретились на вокзале, между нами снова возникло неловкое молчание, и я просто выпалила приглашение. Кстати, её муж — тот самый помешанный на магглах шурин Гидеона, про которого я рассказывала. Это я так, на случай, если они всё-таки придут.

В Коукворте тихо. Ну, насколько это возможно с брехливой крысопсиной миссис Купер, работами в гараже и ночными скандалами. Но вообще, я имела в виду тишину, которая теперь царит в доме и саду. Прилагаю фотографию сада. Знаю, ты всего две недели как уехала, но сейчас, когда меняются листья, он такой красивый. Если бы ты сейчас была здесь, мы могли бы затащить Северуса на очередной пикник. Ну и я просто хотела тебе показать, что забочусь о твоих растениях.

Как тебя приняли в Хогвартсе? Передай Северусу, что я его люблю, и тебя тоже.

С любовью,

Чарити

— Ты рассказал о нас Чарити? — спросила Гермиона, роясь в сумке в поисках совиного угощения.

Северус сжал её колено:

— Разумеется. Она пишет, что пригласила тебя в «Три метлы» двадцать четвёртого. Пойдёшь?

— Конечно. А теперь расскажи мне подробнее о тех книгах, которые могут мне пригодиться.

* * *

18 сентября 1987 год

Северус провёл по плечу Гермионы скользким куском мыла с медовым ароматом, постепенно спускаясь к груди. Прикосновения не столько возбуждали, сколько дарили комфортные и приятные ощущения: он касался её просто чтобы ощутить близость. Улыбнувшись ему, она откинула голову назад, так, что струи воды потекли по её волосам.

— Тебе необязательно мне что-то дарить, — сказала она.

— Обязательно, — усмехнулся Северус.

Пусть он не знал, как вести себя наутро после первой совместно проведённой ночи, но был уверен, что день рождения своей девушки (боги, это слово звучит так по-детски) требует некоторых знаков внимания. Если бы она предупредила его заранее, у него было бы время хорошенько подумать — а затем, в итоге, спросить у Чарити, что ей, чёрт возьми, дарить.

— К тому же мой день рождения не сегодня, ведь я исчезла из своего времени в декабре, а попала сюда в июне. Так что мне исполнится двадцать три только через полгода.

Не успел Северус возразить, как из соседней комнаты послышался настойчивый стук. Гермиона нахмурилась:

— Что это?

— Кажется, кто-то стучит в дверь.

Наверняка очередной нуждающийся в помощи слизеринец. Видимо, вопрос жизни и смерти, раз бедолага рискнул навлечь на себя гнев декана в такую рань. Снейп, не удосужившись вытереться полотенцем, накинул халат и бросился открывать. Гермиона последовала за ним, попутно застёгивая на шее ожерелье, завернулась в запасной халат, который был ей слишком велик, и нырнула за дверь, чтобы не попасться посетителю на глаза.

Вместо расстроенного студента Снейп увидел на пороге собственную мать — бледную и дрожащую.

— Северус, — начала Эйлин, врываясь внутрь, прежде чем он успел её остановить. — Я нашла… Ой! Хезер, ты меня напугала, — моргая, она переводила взгляд с Северуса на Гермиону и обратно, отмечая их мокрые волосы и халаты. — О-о…

Снейп откашлялся:

— Мама, ты что-то хотела?

— Я наткнулась на боггарта в своих комнатах. Я его заперла в прикроватной тумбочке, но не оставлять же его там. Ей богу, что это за школа? Какую ещё нечисть я тут найду?

Раздражительность в голосе матери его не обманула. Она всё вертела и вертела в руках палочку — как ребёнок, который цепляется за любимую игрушку, когда ему страшно. Для Снейпа это было внове, но он хорошо знал этот визгливый оборонительный тон. Она, похоже, попыталась изгнать боггарта самостоятельно.

— А можно я его заберу? — вызвалась Гермиона. — Покажу его своим ученикам, и они сами от него избавятся. Обещаю.

Эйлин пожала плечами:

— Если он тебе так нужен — пожалуйста.

— Отлично, — ответил Северус. — Теперь, раз мы всё уладили, мам, думаю, ты захочешь пораньше отправиться в свою библиотеку.

— Чтобы меня прибило шкафом-развалюхой, изъеденным термитами? — Эйлин медленно отошла от двери и шагнула в комнату. — Кто-то должен сообщить попечительскому совету о состоянии этого места. Просто позор.

Как будто он нашёл собственную книгу с серебряным фениксом. Его мысленно перенесло в те вечера, когда Тобиас исчез, а Эйлин пыталась устроить ночные посиделки в гостиной, притворяясь, что это такая игра. И только много лет спустя Северус понял, что мать просто не хотела оставаться одна. Так или иначе, он всё еще чувствовал себя недостаточно взрослым, чтобы решить эту проблему.

Глупо думать, что отношения с Эйлин останутся ровными и спокойными. Да, она снова может колдовать, да, Тобиас в кои-то веки сделал что-то правильное и умер, но пара-тройка снадобий от алкогольной зависимости и устройство на работу не сотрут десять лет жизни в состоянии полной беспомощности.

И что теперь делать? Чем он может ей помочь?

— Вы мне сейчас, кстати, напомнили, — заговорила Гермиона, — когда я только сюда приехала, нашла докси у себя в кабинете. Наверное, их оставил предыдущий профессор. Не удивлюсь, Эйлин, если он до этого проживал в ваших комнатах. Я как раз собиралась рассказать об этом Дамблдору, можем сходить к нему вместе.

Эйлин сделала вид, что обдумывает это предложение, прежде чем согласиться.

— Отлично, — улыбнулась Грейнджер. — Дайте мне пару секунд, я оденусь, и пойдём. А ты, Северус, загляни, пожалуйста, к маме и перенеси тумбочку в мой класс.

— Хорошо.

Пуффендуй. Определённо. Иначе как объяснить такое радушие по отношению к его матери?

— Северус, — позвала его Эйлин, стоило только Гермионе скрыться в спальне, — почему ты не сказал, что вы с Хезер встречаетесь? Надеюсь, Помона ещё не написала своей племяннице…

— При чём тут племянница Помоны?

— Мы думали вас свести, — с серьёзным видом сообщила ему Эйлин, хотя Северус ничего глупее не слышал с тех пор, как Локонс был его студентом.

— О нет, ничего такого вы делать не станете.

— Ну теперь уж точно нет.

Он подошёл к полке с книгами по тёмным искусствам и поменял местами несколько томов, которые стояли не в алфавитном порядке.

— Мне показалось, что Хезер тебе нравится.

— Конечно, нравится, — Эйлин нахмурилась. — Правда, не в том смысле, в каком она нравится тебе, но…

— Мам.

Гермиона вернулась во вчерашней мантии. Остановившись возле Северуса, она чмокнула его в губы, прежде чем взять Эйлин под руку. Он не смутился, целуя её в присутствии матери, хотя, судя по поднятым бровям Эйлин, ей было что сказать по этому поводу.

— Хезер, — слишком громко прошептала Эйлин, идя за Гермионой к выходу, — ты ведь осторожна? Я пока не готова становиться бабушкой.

Твою налево. Вот поэтому он ничего ей и не рассказывал.

* * *

Когда Гермиона видела своего боггарта в прошлый раз, он принял обличье Горация Слизнорта. Тогда он ещё был жив. Лже-Гораций сказал ей, что она никогда, никогда не добьётся успехов в зельеварении. Его губы, всегда растягивавшиеся в улыбке при виде Гермионы, скривились под усами в упрёке, что она его разочаровала, и вообще не стоило брать её в ученики.

Что ему удалось бы справиться с продолжительными последствиями проклятия Долохова, будь она хоть каплю умнее.

В горле пересохло, когда она вошла в класс. И чем она только думала, когда выпросила боггарта себе? На тот момент ей показалось, что это был самый простой способ разделаться с ним, не обижая при этом Эйлин. Но лучше бы она попросила Северуса наложить Ридикулус, а не тащила эту тварь к себе в кабинет. Нельзя допустить, чтобы дети увидели, во что превращается её боггарт, а то вдруг тот ещё ляпнет что-нибудь такое, что она не сможет объяснить. Лучше избавиться от него до начала уроков.

Прикроватная тумбочка, ставшая тюрьмой для боггарта, была сделана из вишнёвого дерева. На вид и не скажешь, что внутри сидит чей-то величайший страх. Вспомнился собственный урок о боггартах на третьем курсе. Она чувствовала себя неловко, когда им всем предложили посмеяться над профессором. Будь Ремус жив, она бы обсудила с ним этот момент. Может, в этот раз боггарт явится в образе Люпина и упрекнёт в том, что она вернётся обратно в будущее, не сумев предотвратить ни одной смерти, пройдётся по всем её недостаткам, обвинит в том, что она даже не пыталась его спасти. Потому что она и впрямь не пыталась.

Когда Гермиона, затаив дыхание, открыла тумбочку, боггарт набросился на неё. Он не стал перебирать другие страхи, прежде чем превратиться в её самый жуткий кошмар — ей доводилось видеть такое поведение боггартов в прошлом, когда человек не был уверен, чего боится больше. Он знал. При виде его Гермионе показалось, что из комнаты разом выкачали весь воздух. Она должна была догадаться.

Сейчас все её неудачи имели совершенно другой облик: не образ ругающейся Минервы или Горация. Нет. Слова тут были излишни.

Это был Северус, каким Гермиона видела его в последний раз во время войны: молчаливый, весь в крови, с пустым взглядом. Мёртвый.