Дорога домой (гет)

Вместо одного выходного Неджету дали целых три. Жара стояла жуткая, такая, что над раскалившимся асфальтом колыхалось горячее марево, а деревья грустно опустили запылившиеся ветви. Работать и вообще заниматься делами никому не хотелось: все, кто мог, старались удрать из поселка на озеро или еще куда поближе к воде. Нермин не терпелось выбрать обещанную квартиру и поскорее переехать, но даже ее энтузиазм поутих из-за того, что от духоты плавились мозги. Неджет же больше не поднимал эту тему и не заговаривал о переезде или о том, чтобы она забрала у матери свои вещи — только подсовывал то одну, то другую Аселькину шмотку, когда Нермин засовывала в стирку свои. Ее все это здорово бесило, но сделать она ничего не могла: не выкручивать же ему руки, заставляя как можно скорее с ней съехаться всерьез и надолго.

Тем более что у нее самой был целый ворох страхов с сомнениями. А вдруг родня прознает и не даст, вдруг не уживутся, вдруг Неджет так и продолжит общаться с бывшей, и еще много других «вдруг», которые пугали и расстраивали. Как они будут вместе постоянно? На каких правах? Неджет ясно дал понять, что считает их отношения чисто родственными, и предположения о возможности чего-то иного его расстраивают и обижают, а это означало, что фантазиям Нермин суждено было остаться фантазиями и не более. От этого она ощущала себя бесстыжей и грязной, а еще обманутой в лучших чувствах. Она сама себе не могла ответить честно, что именно у нее было к Неджету: искала ли она в нем замену развалившейся семье, просто схватилась за него как утопающий за соломинку, чтобы переждать трудности, любила ли она его как родственника или как парня, или просто хотела его, потому что он был красивый и потому что у него была хата и хорошая машина. А может, все сразу. Но одно Нермин знала точно: она не сможет без Неджета. Оторви ее от него, и ничего не останется, только пепел да зола и осколки. Это было плохо: вот так цепляться за того, кто ей ничего не обещал и вряд ли особенно в ней нуждался, но она цеплялась все равно. А если б была возможность кем-то его заменить, она бы отказалась. Нермин всегда учили, что лучше синица в руках, чем журавль в небе, что надо брать, что дают, и беречь как зеницу ока, а она так не хотела. Она хотела, чтобы ей было хорошо, и плевать, что ее за это обложат эгоисткой, дурой, шалавой, скажут «ни с чем пирог, одни корки», «на чужой каравай рот не разевай» или еще какую-нибудь вонючую народную мудрость, от которой у нее дергался глаз.

После дня в раскаленной душной квартире Неджет, которого мучила мигрень, сделался мрачным и раздражительным. Нермин сидела в уголке, стараясь помалкивать и быть как можно менее заметной — привыкла, пока жила с матерью. Ассоциации у нее всплывали очень хреновые, если не сказать хуже, и как-то раз она даже представила себе, что Неджет возьмет и треснет ей по физиономии за какое-нибудь неловкое движение или не так сказанное слово. Тоскливое желание прилипнуть к нему и не отлипать смешалось с безосновательной, но надоедливой паникой по поводу того, что совместная жизнь может оказаться вовсе не такой радостной, как ей представлялось. К счастью для Нермин, Неджет не то почуял ее упадническое настроение, не то просто задолбался сидеть в четырех стенах и с утра пораньше, напившись кофе с цитрамоном, заявил, что пора сменить обстановку. Нермин, которой не хватило духу начать его расспрашивать, вопросительно похлопала ресницами в знак того, что согласна и ждет предложений.

— Я че думаю, у меня кент с универа остался. Ну как кент, общались когда-то. Не суть важно, короче. В общем, у него типа домики на озере с той стороны, один свой, пару сдает посуточно. Когда-то зависали там на его днюху, прикольно было. Если не против, давай маякну ему, узнаю, что да как.

Нермин пожала плечами, старательно пряча вспыхнувший интерес.

— Ну попробуй, если это удобно. Только, наверное, все уже занято давно.

— Наверное, — кивнул Неджет. — Ну, за спрос по лицу не бьют, как говорится.

Им невероятно — почти сказочно — повезло. Кент не только вспомнил Неджета и многословно обрадовался звонку, но и предложил им свой домик. Правда, дорого и всего на сутки, потому что у кого-то переменились планы и подвинулось что-то там, и заехать надо было сегодня и как можно скорее.

— Там парни с вашего поселка думали снять его, — слушала Нермин доносившийся из динамика раздражающе-бодрый, тянущий гласные голос. — Но ты даже не парься, уступаю тебе. Сами дураки, надо было брать и не сомневаться. Только там потом очередь, так что не в обиду, больше суток не получится.

— А мне больше и не надо, я думал, уже вообще никуда не успею. Все отсюда бегут, вон пробка на выезде опять, яндекс показывает, — в тон приятелю ответил Неджет.

Они еще долго договаривались о цене, обсуждали, где поблизости можно будет, если что, купить еду и питьевую воду, вспоминали, какие посты придется проехать и часто ли там тормозят, а если тормозят, то до чего докапываются, и где Неджет поставит машину. Потом разговор перешел к общим знакомым и к последним новостям. Приятель старательно пытался выпытать у Неджета, с кем тот приедет, но ничего подробнее «со мной будет одна девушка» не получил. Нермин невольно усмехнулась: теперь еще и по всем бывшим друзьям пойдут слухи. Наконец, многословно распрощавшись, Неджет повесил трубку.

— Ну вот, свезло нам с тобой как в лотерею. Поела? Опять ничего не поела? Тебя скоро ветром сдувать начнет. Ладно, на жаре я и сам не ем. Это Рустам, мы с ним постоянно общались раньше, потом я потерялся и пересекались редко.

— А твой Рустам не обидится, что ты про него только из-за жары вспомнил? — забеспокоилась Нермин. Неджет безмятежно отмахнулся.

— Да нет, конечно. Он товарищ деловой и привычный, тем более, сейчас у него горячая пора. Я так понял, они там по соседству еще участок в кредит прикупили и типа кемпинга замутили, а нам с тобой он реально свой домик сдал. Сам, видимо, куда-нибудь в отель поедет, где все как че. Но мы с тобой пока не миллиардеры, так что… Хотя, если хочешь, давай еще базы отдыха пообзваниваем, — вдруг торопливо добавил он. Нермин удивленно уставилась на него:

— Да ты че, угораешь что ли? Они же стоят, как крыло от вертолета.

— Ну у меня получка есть еще, так что…

— Неджет, не выдумывай, а. Поехали скорее, пока кент твой не передумал. Только блин, нам как-то из поселка выехать надо. А еще у меня ни купальника, ни шлепок нету. И еды надо с собой.

— И воды, — сказал Неджет, который уже накидывал в телефоне список. — Давай, короче, одевайся, собирайся, сейчас на базар смотаемся. Или нет, лучше на дальний конец в минимаркет, а то… Адилька говорил что-то, что они на реку с друзьями хотели, а я сказал ему, что ну эту реку нафиг. Так, хлеб есть, воды купим, полотенца возьму. А купальник и шлепки организуем, когда мимо города будем проезжать.

— Так в пробке ж встрянем. Сам говоришь, яндекс показывает…

— Он с ближнего выезда показывает, а мы на дальнюю дорогу поедем. Полчаса лишних потеряем, зато там машин обычно раз два и обчелся, потому что дорога как стиральная доска. И потом, все ж на базар сперва едут, арбузы не арбузы, мангал не мангал. Вот ты арбузы любишь?

— Терпеть не могу, если честно, — созналась Нермин. — Я дыни люблю и фисташки, а арбузы нет.

— Вот и я не люблю, — сказал Неджет. — Значит, на базар нам не надо. Так что давай, погнали. Только в темпе вальса.

Нермин улыбнулась, подумав, что возможность переменить обстановку взбодрила Неджета не хуже кофе с цитрамоном. Она и сама была очень рада предстоящей поездке и тому, что Неджет снова стал таким, как ей нравилось. Правда, ей было немного страшновато уезжать с ним куда-то далеко, тем более что она ни разу еще не была в таких местах: отец если и вывозил их, то на пару часов пожарить на берегу шашлыки, а с друзьями на озеро Нермин с ночевкой не отпускали. Это был один из немногих строго соблюдавшихся запретов, которые она не рисковала нарушать.

До места они добрались без приключений. Неджет пару раз свернул с трассы и обогнул собиравшиеся небольшие пробки по грунтовкам, так что машина покрылась пылью от колес до самой крыши, но зато не пришлось торчать в ней на жаре больше положенного. Купальник был куплен в первом попавшемся бутике — простенький и дорогущий, но довольно симпатичный, черный с блестящими камешками. На душе у Нермин было спокойно, и она погрузилась в блаженное предвкушение.

Рустам встретил их у начала грунтовки, ведущей к озеру. Он оказался примерно таким, как Нермин себе его представляла: громким, шумным, жизнерадостным и в модных очках-авиаторах. Когда она вышла из машины, Рустам собрался было представиться по всей форме, но Неджет тут же запихнул ее себе за спину и коротко сказал, что ее зовут Нермин и что она хочет отдохнуть после долгой дороги. Рустам понимающе улыбнулся и кивнул. Нермин подумала, что тот явно проверял, кем они с Неджетом друг другу приходятся, и сделал неправильные, но приятные ей выводы. Больше он не пытался привлечь ее внимание, а если и обращался к ней, то только через Неджета, который вел ее под руку, не позволяя отойти от себя ни на шаг. Так они и добрались до домика: небольшой обшитой бежевым сайдингом одноэтажной коробки, возле которой был навес. Рустам выгнал из-под навеса стоявшую там Тойоту, и Неджет припарковался. Нермин ждала его, оглядывая окрестности. Шагах в ста по каменистому спуску, местами щетинившемуся сухой травой, начиналась блестящая, маняще-серебристая полоса воды. Над ней бугрились кудрявые белые облака. С озера дул ветер, и пусть особой свежести он не приносил, дышалось все равно намного легче. Неджет тем временем распрощался с Рустамом, который отчалил на Тойоте, и зашагал к домику.

— Пошли осмотримся, и сразу в воду. А то у меня опять мозг сейчас вскипит.

Нермин спорить не стала — побежала за ним, прихватив стоявшую у колеса пятилитровку с водой. В домике было простенько, но довольно уютно: стол, пара табуреток, раскладушка у окна и застеленная пледом со львом односпальная кровать, в ногах которой примостилась дачная раковина.

— Видишь, ничего особенного, — сказал Неджет немного виновато. — Там сзади если обойдешь, сортир и душ.

Вместо ответа Нермин чмокнула его в висок и убежала в душ переодеваться — в домике прятаться было негде.

Вода была до оторопи яркой и такой же холодной. В первые секунды Нермин казалось, что ее швырнули в кипяток или пропустили разряд электричества сквозь кости. Из легких мгновенно вышибло воздух, в глазах потемнело, и стало страшно, а потом весело. Она вынырнула, оглядела расплавленное серебро водной глади, щурясь от режущего света, и улыбнулась. Все было идеально, будто разом сошлись летящие в разные стороны звезды, скрестили свои траектории в одной точке — там, где была она. Она и ее вода, ее земля и ее небо с огромными плавучими замками в нем. Ветер то захлебывался, болтаясь над берегом сдувшимся полотнищем паруса, то набирал силу, дул прямо в лицо, не давая вдохнуть. Нермин развернулась и поплыла вдоль берега, бездумно наслаждаясь прохладой после одуряюще-липкой жары. Неджет был где-то недалеко позади нее, но она не оборачивалась и не окликала его — сейчас ей было достаточно просто ощущения его молчаливого присутствия. Как будто во всем мире никого, кроме них, никогда не было, и они привыкли понимать друг друга без слов, по почти неразличимому отзвуку дыхания.

Когда накатила усталость, Нермин нехотя вылезла из воды и, покачиваясь, зашагала к расстеленным полотенцам. Она подумала, что стоило бы купить большой зонт вроде тех, что ставят у придорожных забегаловок, или попросить что-нибудь такое у Рустама, а потом легла, намотав на голову платок, который предусмотрительно прихватил Неджет. Горячая земля и горячее солнце вместе с горячим же ветром слились в одну волну жара, стирающего влагу с облепленной песком кожи и застилающего усталые глаза кроваво-красной пеленой. Неджет пришел через пару минут, улегся на соседнее полотенце, пошарил в стоявшей тут же сумке и сунул Нермин бутылку с нагревшейся минералкой.

— Ну как водичка?

— Отпад, — лениво проговорила Нермин и плеснула минералкой себе в лицо. Неджет забрал бутылку и вместо нее бросил на полотенце тюбик с солнцезащитным кремом.

— Давай, а то сгоришь к чертям.

— Да ну его.

— Сегодня «да ну», а завтра будем метаться по всей округе и мазь от ожогов искать, — не отставал Неджет. Нермин нехотя села, отжала мокрые волосы.

— Ну ладно, давай свою мазюкалку. Что с ней делать-то надо?

— Ты что, из дикого леса? — усмехнулся Неджет. — Ни разу такой приблуды не видела? Берешь тюбик, откручиваешь крышку…

— Хватит издеваться. Я всегда сгорала, как нормальный человек, через пару дней само проходило. Сколько там выдавливать надо? — возмутилась Нермин. Она не злилась — ей нравилось, что он так о ней заботится, но соглашаться с ним, не поспорив по поводу и без, было не в ее привычках. Неджет скорчил недовольную гримасу, выдавил крем на ладонь и с размаху ляпнул Нермин на плечо.

— Вот. А теперь размазывай. И втирай получше. Смотри, у тебя уже пузыри надулись.

— Где? — испугалась Нермин. Он довольно усмехнулся.

— А говоришь, сгореть не страшно.

Нермин намазала плечи, а спину ей мазал Неджет — легко, почти нежно касаясь кожи. Она сидела, прикрыв глаза, и сосредоточенно вслушивалась в громкий стук собственного сердца. Она думала о том, что если Неджет вздумал над ней поиздеваться, у него получилось в лучшем виде: быть с ним здесь один на один, практически голышом, с кружащейся от воды и солнца головой и не иметь возможности просто взять и коснуться, не выдумывая поводов вроде крема с какой-то там степенью УФ-защиты. Нормальные люди загорают, и ничего с ними не происходит… Измучив ее почти до предела, Неджет, наконец, убрал руки и на прощание мазнул ей нос. Нермин недовольно дернулась, а он улыбнулся.

— Веснушки же полезут.

— И что?

— Как что? Я думал, вы, девчонки, их не любите.

— Давай поворачивайся, — строго сказала Нермин. — Твоя очередь от морщин и старения кожи защищаться.

— Да мне-то что будет? Я вон как сгорел уже в начале лета, когда машину на улице делали, так и все.

Нермин протестующе покачала головой, и Неджет, с минуту поизучав ее лицо, покорно повернулся. Она старательно размазывала крем и, пользуясь случаем, беззастенчиво пялилась и трогала все, до чего могла дотянуться, не шокировав Неджета своей заботой. Он был замечательный — просто офигенный, пусть и не такой, каким она представляла себе своего идеального мужика мечты, пока листала купленные тайком от родителей журналы и смотрела сброшенную на флешку порнушку. «Откормить надо бы, — думала она, натыкаясь пальцами на ребра. — А то одни мышцы да кости. Завтра же начну гонять, чтоб ел как человек, а не как анорексичка».

— Давай завязывай, — лениво сказал Неджет. — Ты на меня весь запас изведешь. Мне его Айша где-то там по блату заказывала.

— А у тебя там тоже это…

— Что?

— Пузыри.

Они посмеялись, потом съели по горсти фиников, запив их все той же отвратной минералкой, и снова пошли купаться. На этот раз для того, чтобы изводить друг друга, утаскивая под воду, хватать за ноги, брызгаться в лицо — и еще много разных глупостей, из-за которых вроде бы и смешно, и убить хочется. Наконец, разозленная Нермин отплыла подальше и улеглась на воду. Неджет присоединился к ней, держась на безопасном расстоянии.

— Нравится тебе тут?

— Очень. Давай навсегда тут останемся.

— А Рустам будет рад таким соседям?

— Еще бы. Он вроде нормальный такой чувак.

— Понравился? — спросил Неджет, и в его голосе Нермин с удивлением различила злость, тщательно скрытую под добродушной насмешкой. — Он не женат еще, кстати. Хочешь, намекну ему?

— Забавно будет, с учетом того, что он думает, что мы с тобой вместе. Или ты ему тройничок решил предложить? — брякнула Нермин, не подумав. Неджет тут же свалил от нее подальше, вышел на берег и пошел к домику. Она, выругав и себя, и его, пошла следом, захватив по пути сумку и полотенца. В домике Неджета ей поймать не удалось. Он тут же удрал в душ, стоило ей перешагнуть порог, а когда вернулся, ей тоже пришлось идти мыться, потому что песок прилип к заду и лез во все места. Когда Нермин снова вошла в домик, Неджет, уже одетый в шорты и футболку, раскладывал на столе запас бутербродов.

— Давай, садись. Чай будешь?

— Ну налей, а то минералка что-то не очень пошла, — робко отозвалась Нермин и села на табуретку. Впрочем, переживала она зря — Неджет больше не стал портить ей настроение и, пока остывал чай, даже рассказал пару баек из студенческой молодости.

Потом они устроились на пороге домика и закурили. Нермин, набравшись смелости, привалилась головой к плечу Неджета и прикрыла глаза. Было тепло, сыто и клонило в сон, но она держалась из последних сил. Не хотелось тратить попусту ни одной минуты из этого дня.

— А мы завтра во сколько уедем? — спросила она, когда молчание подзатянулось.

— Часа в два он просил.

— Это ж меньше суток.

— Ну что теперь делать. И так навстречу нам с тобой пошли.

— Да я без претензий.

— Ты не парься. Я подумал, можно смотаться вверх по реке. Там купаться, конечно, не получится, но отец говорит, рыба ловится.

— Ты что, мне ее жалко будет.

— А шашлыки жарить тебе не жалко?

— Ну шашлыки я не сама в эти самые шашлыки покрошила, да?

— Ладно, не хочешь рыбу, пусть живет, — усмехнулся Неджет. Нермин помолчала немного, а потом сказала неожиданно для себя самой:

— Женись на мне.

Неджет закашлялся, подавившись сигаретным дымом.

— Чего?

— Чего слышал. Не, ну правда. Ты же идеальный. Как с картинки.

— Да ну? А я думал, я тебя бешу и мертвого достану.

— Ну не без этого. Но с тобой хорошо, ты меня везде возишь, готовишь сам, посуду моешь, убираться меня не заставляешь, за носки разбросанные не ругаешь…

— Так это тебе личного водителя и домработницу надо, — сказал Неджет. — А для этого замуж за меня не обязательно. Вообще замуж не обязательно.

— Ну дело же не только в этом.

— А в чем еще?

— Ты нормальный.

— А других нормальных нет? Логика у тебя какая-то…

— Нет, ты послушай. Ты меня опять путаешь.

— Ты сама путаешься в показаниях.

— Кто из вас мент, ты или Адилька?

— Папа говорит, в менты надо было мне идти, но мне бы там в первый же день за мой поганый язык и манеру вечно переговариваться морду набили.

— Папа твой не так уж не прав, — фыркнула Нермин. — Нет, я серьезно. Я вот замуж вообще не хочу. На хрен надо? Выйдешь за какого-нибудь дурака, детей ему рожай, выгребай за ним, свекровь со свекром слушайся, да еще если сестры и братья будут… А с тобой мне ничего этого не грозит. И никто нам ничего тогда не скажет, что мы вместе живем. А то сейчас помолчат, а потом опять возьмутся за нас, неприлично, тебе надо жениться, мне замуж пора, еще пара лет, и никто не возьмет…

— То есть ты хочешь быть замужем, но не замужем? — со смехом сделал вывод Неджет.

— Ага.

— Вот что ты так паришься? У тебя и без меня все нормально будет. Подрастешь, устроишься на работу, заживешь своей жизнью… А там, может, влюбишься по уши и захочешь замуж.

— Не захочу, — замотала она головой. — И ничего у меня нормально не будет.

— Ну, началось. Мы депрессовать с тобой приехали или отдыхать? Хватит ныть, а то я тебя в воду выкину.

— Не, серьезно, — настаивала Нермин, наслаждаясь смущенным видом Неджета. — Давай поженимся. Я хочу всегда с тобой жить.

— Надоем же через годик до смерти.

— Не надоешь.

— Не пойму я тебя. Ну и шуточки… Вот кто тебе мешает со мной жить просто так?

— Ну нет, просто так это фигня. Вот завтра к тебе жена вернется, или встретишь клевую телку в своем сервисе и влюбишься. А я тогда куда?

— А, то есть тебе гарантии нужны, — развеселился Неджет. — И поход в ЗАГС это типа достаточно для уверенности, да?

— Да нет, конечно. Никакая это не гарантия. Вообще ничего ничему не гарантия.

— Да ты прям Артур Шопенгауэр.

— А это кто? — насторожилась Нермин. — Фашист какой-то, что ли?

— Ну и ну. Ты вообще книжки читаешь?

— Делать мне нечего. Я вон в школе так их начиталась, под самую завязку. Вообще не понимаю, зачем они нужны. Глаза только портить.

— Мдаа… — протянул Неджет. — Ну у вас и поколение. Книжек не читаем, по телеку один Дом-2, из развлечений водка да сигареты…

— А если б мы книжки читали, дохрена умные бы были? Вот ты типа читаешь, и что? Что тебе это дало?

— Осади, осади. Не надо наездов и переводов стрелок.

— Ну так ты если говоришь, значит, отвечай за…

— За базар?

— За речь.

— Да ты культурная, я смотрю. Ладно, у меня нет настроения с тобой диспуты вести. Не хочешь, не читай.

— То есть я тупая слишком, чтоб с тобой спорить, да?

— Заметь, не я это сказал, — кокетливо подметил Неджет.

Нермин толкнула его в бок так, что он едва не свалился наземь и, кажется, не на шутку разозлился. Она отскочила с визгом, помчалась от него по домику, то запрыгивая на кровать, то прячась в углу, то ловко выбегая оттуда на середину. Наконец, после долгих попыток Неджет поймал ее, притянул к себе, держа за локти, и потребовал, чтобы она извинилась. Нермин произнесла несколько извинений на разные лады, но он все никак не желал успокаиваться, и, судя по выражению лица, был действительно разозлен. Тогда она, изловчившись, чмокнула его в щеку. Хватка на ее руках тут же ослабла, и пальцы Неджета, разжавшись, опустились к ее запястьям медленным, долгим движением. Нермин перехватила их, сжимая в ладонях, поцеловала его снова — в другую щеку — и замерла, почувствовав на своей щеке ответный поцелуй. В следующую секунду Неджет сжал ее в объятьях. Это было будто удар об воду — ошеломляюще резко и почти больно. Нермин задохнулась, дернулась, зашарив ладонями по спине Неджета, подняла голову и прижалась губами к его сухим горячим губам. Они обменялись несколькими до обидного неловкими, неуклюжими поцелуями и умудрились больно столкнуться носами.

— Не дергайся, — сердито прошептал Неджет. Нермин стукнула его кулаком по лопатке.

— Сам ты дергаешься.

— Что за мания меня колотить? — взбесился он. Вместо ответа Нермин обняла его за шею, заставляя наклониться, и поцеловала сама. На этот раз получилось почти хорошо, только дышать от волнения было нечем. А еще стало очень-очень жарко.

— Что-то мне как-то поплохело, — пробормотал Неджет, выбрался из объятий Нермин и сел на кровать, спрятав лицо в ладонях. Она тут же подобралась к нему, устроилась рядом, погладила по голове, старательно изображая заботу.

— Что такое? Может, воды налить?

Неджет отодвинулся и сказал, что все нормально. Нермин продолжала осторожно гладить его — по плечу, по спине, потом спустилась на бедро. Неджет не шевелился, смотрел в стену и, кажется, даже не дышал. Нермин, усевшись сзади, прижалась к нему грудью и поцеловала его в затылок. Она делала это снова и снова, уже почти не отрываясь от его шеи, и, наконец, Неджет вздрогнул всем телом и протестующе застонал.

— Хватит, ну… Перестань, пожалуйста…

Нермин, испугавшись беспомощности в его нервном срывавшемся голосе, остановилась.

— Да ладно, че ты. Я ж просто балуюсь с тобой.

— Фига се баловство. Ты сама не понимаешь, что это уже что-то нездоровое?

— А что такого я делаю? Просто обнимаю тебя, и все. Мы с друзьями так тоже прикалываемся, и что?

Он дернул плечом, сбрасывая крадущуюся к его груди руку.

— Ну если ты с друзьями так себя ведешь, я не удивляюсь тогда, откуда слухи про тебя всякие…

— То есть ты сейчас что хотел сказать? — разозлилась Нермин.

— Да ничего. Не надо нам с тобой так больше делать. Это до добра не доведет.

— Что ты так драматизируешь? Я просто ну…

— Баранки гну, — процедил он сквозь зубы. — Я все понимаю, но давай так больше не будем, ладно? Ты же не маленькая вроде. Должна понимать… Я с тобой так не могу, и ты со мной тоже.

— Обнимать тоже нельзя? — пробормотала Нермин, которой очень захотелось разреветься. Неджет обреченно вздохнул. Почти физически ощутимое напряжение, искрившее вокруг киношным силовым полем, становилось острее с каждой секундой.

— Можно, наверное. Только…

— Что?

Неджет повернулся к ней и взглянул в глаза. Губы его нервно дернулись, так что он не сразу смог заговорить.

— Я не железный как бы, а ты постоянно как нарочно…

— Я ничего такого не хотела, — поспешила отмазаться Нермин. — Но… Слушай, я понимаю все. Ты давно без девушки и все такое. В общем, если ты хочешь, давай.

Неджет оттолкнул ее так, что она чуть не кувыркнулась с кровати вниз головой, и заговорил тихо и очень зло.

— Что давай? Ты крышей съехала? Совсем больная? Я понять не могу, на хрена тебе это все и чего ты от меня добиваешься. Вот реально, чего? Тебе переспать больше не с кем, или… Ты издеваешься так или расплачиваешься за что-то?

— Ну что ты наезжаешь? Я просто… Не хочу, в общем… Ну, чтоб тебе было плохо.

— А, так ты меня пожалела типа? — поинтересовался он, страдальчески скривившись. — Я, по-твоему, такое чмо, что ты даже трусы снять готова, так получается?

— Пургу гонишь, — сказала Нермин. Она старательно изображала безмятежно-сочувствующий вид. Это же все ради него. Она же добрая.

— Ты же сам сказал, что на один раз с кем попало не можешь. А тебе хочется. Я же вижу, как ты на меня иногда смотришь.

— И как из этого следует, что я должен сделать что-нибудь такое с тобой? Смотрю я на нее. Одеваться надо поприличнее. И вообще, ты даже разговариваешь так, что тебе… В общем, сама виновата.

Нермин замолчала, набираясь решимости, потом предложила:

— Если ты так не хочешь, можно же как-то… Ну, по-другому.

Неджет резко развернулся к ней, резанул взглядом, в котором удивление смешалось со злостью.

— А, вот оно что. И много у тебя было вот таких «по-другому»? После скольких я тебя тут… Целую и все такое?

Нермин дернулась, как от пощечины — столько в его голосе было неприкрытого отвращения. Посидела молча, справляясь с собой, потому что его нервная злость понемногу передавалась ей, потом потянулась к нему, взяла за руки, разжимая кулаки.

— Тебя трясет всего.

Он бросил на нее уничтожающий взгляд.

— Тебя тоже.

— Это от нервов, — сказала Нермин с примирительной улыбкой. — Ладно, прости меня. Мы же друзья, да? Или ты со мной после этого общаться не будешь?

— А ты со мной будешь? — ответил Неджет вопросом на вопрос. Нермин обвела взглядом его раскрасневшееся лицо, остановилась на плотно сжатых губах и зависла. В следующую секунду Неджет свалил ее на кровать и тут же улегся сверху, придавив так, что она задохнулась от неожиданной тяжести его тела. Он целовал ее, больно прижимаясь губами к ее губам, а она лежала неподвижно, готовая умереть от желания, чтобы это, наконец, закончилось тем, чем должно было закончиться уже давно. С самого начала, с того момента, когда она впервые села к нему в машину.

Было жарко, душно, страшно, стыдно и хорошо до невыносимого, до спазмов в животе — Нермин едва сдерживалась, чтобы не стонать. Она прижималась к Неджету все крепче, бестолково хватаясь то за его футболку, которую он так и не дал ей снять, то за резинку шорт. Она толком не заметила, когда Неджет задрал на ней короткий сарафан в глупый цветочек, который ей купила на базаре мать, и не поняла, зачем он заставляет ее поднять задницу — опомнилась только тогда, когда трусы, застряв на секунду на коленках, полетели в сторону. Неджет остановился, замер, сосредоточенно глядя куда-то ей между ляжек, и Нермин панически дернулась, но он тут же поймал ее за щиколотки и заставил широко развести ноги.

— Лежи и не ерзай. Сама напросилась, — прилетело в ответ на ее перепуганный возглас. — Не бойся, ничего серьезного я с тобой не сделаю.

— Почему? — прошептала Нермин, едва шевеля губами. Неджет криво усмехнулся, глядя на нее пугающе злым взглядом.

— Резинок нет.

— Почему? — переспросила она, как попугай. Он покачал головой.

— Дура, что ли? Думаешь, я что-нибудь такое планировал? Молчи лучше. Я и так не знаю, чего мне больше хочется, придушить тебя или…

Он не договорил. Лег рядом, снова поцеловал ее — мягче, нежнее и глубже, опустил руку ей на грудь, а второй принялся гладить по животу, спускаясь все ниже и ниже. Нермин застонала, когда его пальцы, наконец, заскользили по ее клитору — аккуратно, почти невесомо и именно так, как ей нравилось делать это самой. Неджет ответил ей коротким стоном, повернулся, и Нермин почувствовала, как ей в бедро уперся его член. Она ошеломленно вздохнула, инстинктивно вскидывая зад, и через несколько рваных вздохов и судорожных движений удовольствие прошило ее электрической волной от макушки до пяток. Она замерла, вцепившись пальцами в плед, а Неджет удовлетворенно засмеялся.

— Как ты быстро.

— Попить дай, — прошептала Нермин, натягивая сарафан обратно на потное тело. Неджет принес ей кружку с остывшим чаем. Она взяла ее трясущимися, как с похмелья, руками, кое-как попила, пролив чуть не половину себе на грудь.

— Спасибо.

— Да не за что, — хмыкнул он, сунул кружку в раковину и зашагал к порогу.

— Ты куда? — всполошилась Нермин. — Иди сюда, ты же…

Неджет не ответил — вышел, хлопнув дверью. Нермин улеглась обратно, свернулась клубком, обнимая себя руками. Садняще-требовательное чувство пустоты в животе никуда не делось, но теперь стало хоть немного легче. Она подождала несколько минут, потом собралась идти искать Неджета: чутье подсказывало, что не стоило оставлять его одного, — но встать у нее не получилось. Усталость взяла свое, и Нермин уснула, кое-как натянув плед на голую задницу.