Город из Лепестков Хризантем (гет)

Зазвучала музыка — вальс — и это было тоже удивительно, потому что в зале не было инструментов или оркестровой ямы. И вот девушка снова бросила карты, теперь уже в зрительный зал, и над моей головой закружили танцоры из разноцветной бумаги. Я сидела, раскрыв рот от удивления. Да, это было удивительное время, удивительное место, удивительный мир. Когда-нибудь я свожу вас на ее выступление, и вы сможете все увидеть сами, а также понять всю полноту восторга, что охватил меня тогда.

Когда объявили антракт, Леро, предложил пройти с ним за кулисы, чтобы я смогла увидеть эту фокусницу воочию.

— Кэбо-сама! Умопомрачительная! Ты была просто великолепна! — ворковал Леро, порхая вокруг артистки, словно бабочка.

Та в свою очередь с благодарностью принимала комплименты и улыбалась.

Я стояла чуть позади, и когда мои глаза встретились со взглядом Кэбо, я поклонилась.

— Ой, да брось ты эти жеманные поклоны, деточка! — весело скривилась Кэбо подходя ко мне. — Это там, — она указала пальцем куда-то позади меня, — за стенами театра, где все живут по традициям, можно отвешивать поклоны, но не мне. Можешь ко мне обращаться просто Кэбо!

Я залилась краской, и госпожа Кэбо, видимо, поняв, что я смущена, расхохоталась. Я не поняла, как реагировать на ее приступ смеха, потому что не уловил шутки.

— Черная, Кэбо-сама у нас девушка несколько эксцентричная и не всегда идеального поведения! Манеры, конечно, важны… — он попытался отвлечь ее, но Кэбо-сама пихнула ему локтем в бок.

— Чья бы коровка-то мычала, толстяк, — раздраженно заметила Кэбо. — Это ты будешь учить меня, что манеры важны, а сам кланяешься каждой симпатичной девке, словно петух какой!

— Ну будет тебе, будет, — пролепетал Леро.

Наблюдая за их перепалкой, я чувствовала себя не в своей тарелке. Мне ли судить о их манерах, когда сама я далеко не образец воспитания? И потом выступление актеров предназначено не для того, чтобы демонстрировать свою чопорность, а для того, чтобы удивлять, будоражить чувства зрителей. Лично я бы хотела, чтобы после моего выступления со скрипкой слушатель открывал в себе что-то новое и чувственное.

— Кстати! — вдруг Леро обратился ко мне, положив своё крыло мне на плечо. — У тебя же выступление через пять минут!

— Э-э-э-э… — я почувствовала, как мои глаза лезут из орбит. — Чего-о-о-о?

— А чего ты ей раньше не сказал, дурень?! — вскричала госпожа Кэбо. — Ты посмотри на нее, балбес, она же сейчас в обморок упадет.

— Ладно, ладно, забыл! — начал оправдываться Леро. — Столько дел, столько дел! Черная, ты главное не волнуйся! Ты же уже выступала на публике, верно?

— Ой, да отойди ты от нее! — Кэбо грубо оттолкнула Леро.

Госпожа Кэбо нежно приобняла меня за плечи, как старая подруга, и когда отвела подальше от Леро, заговорила:

— Ты, прости этого дурня, — ее голос звучал успокаивающе. — Там публика ждет, что ты выступишь, Черная. Они пришли послушать именно тебя. Я знаю, как ты здорово играешь. У тебя все получится! — Кэбо немного помолчала, глядя мне прямо в глаза. — Но если не хочешь, одно твое слово, и мы все отменим. Только скажи.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы совладать с собой и сказать:

— Мне тоже… — я сглотнула. — Тоже фокусы показывать?

Кэбо вновь залилась смехом так громко, что, возможно, ее слышали даже в зале, и потом с полной серьезностью достала ловкими пальцами фокусницы из рукава карту. На белой стороне была изображена скрипка. Кэбо просто сунула руку в рубашку карты, будто погрузилась в воду, а через мгновение извлекла на свет настоящую скрипку, а рисунок с рубашки карты пропал.

— Ты должна сыграть как умеешь. Каждый должен делать то, на что способен! — она протянула мне скрипку. — Держи! Я знаю, ты сможешь.

Я молчала и, глядя на скрипку у себя в руках, не могла поверить, что должна выйти на сцену и играть. Нет, я не боялась сцены и зрителей, я просто была очень сильно удивлена.

— Хорошо, — не узнавая свой голос, проговорила я. — Я выступлю!

— Молодец, — сдержанно проговорила госпожа Кэбо, мягко мне улыбаясь. И от ее безупречной улыбки, от блеска алых глаз с зрачками, как у кошки, я чувствовала нарастающую уверенность в себе. — Пойдем, я тебя провожу.

Она снова приобняла меня и ненавязчиво подтолкнула. По дороге до сцены мне вдруг захотелось прояснить один момент,

— Э-э-э, — я замялась по началу. — А ваши… Ну… Рога! Они настоящие?

— Забавно, что ты спросила, — Кэбо оторопела. — И да, и нет. Как-нибудь я расскажу тебе эту очень длинную историю, но пока скажу так, только по секрету. Это подарок за несколько не безобидные шалости. Хочешь потрогать?

Это вопрос застал меня врасплох. Я бы сказала, что хотела, но тогда засмущалась, потому что так далеко в вопросе рогов госпожи Кэбо не планировала заходить. Однако я все-таки протянула неуверенную руку и холодными пальцами коснулась шершавой поверхности рогов фокусницы.

— Нравятся? — весело спросила Кэбо.

— Странные… — с трудом вытянула я из себя, и тут же отругала себя за излишнюю откровенность.

— Вот и мне не очень, — произнесла Кэбо-сама спокойно. Мне показалась, ее совсем не задела моя бестактность.— Но что поделать. Заслужила… Ну что, пойдем?

Я кивнула. Она обернулась к стоящему позади нас Леро и подняла большой палец вверх, как бы говоря, что все в порядке. Леро шумно выдохнул, словно бы ожидал самого страшного, и тоже сложил перья так, чтобы они напоминали поднятый большой палец. Я улыбнулась. Мне вдруг показалась, что кто бы ни были этот Леро или госпожа Кэбо — они хорошие.

Объявить мое выступление вышел сам Леро. Его речь была длинной и чересчур хвалебной. Леро сообщил, что великая скрипачка прибыла из дальних краев, чтобы показать нам все великолепие музыки, что имя ее «Черная», и что все сидящие в зале никогда не слышали музыки столь дивной красоты. Я чувствовала, что где-то внутри меня закипает ярость — я была глубоко убеждена, что о красоте исполнения делать выводы должен слушатель, не стоило раньше времени убеждать зрителей в моей гениальности. Выйдя под свет софитов, я должна буду соответствовать всему тому, что наговорил этот пернатый. Руки мои тогда похолодели, спину прошиб пот, а сердце бешено забилась.

«Да и какая из меня пока великая скрипачка», — подумала я.

Я с опаской оглядывала зрительный зал… Наверное, пара тысяч собралась, и все будут смотреть на меня. Я не знала, что мне и делать, провалиться на месте или убежать от греха подальше. Но Кэбо, видимо, уловив мой страх, незаметно положила руку мне на плечо. Я посмотрела на нее снизу вверх своими остекленевшими от страха глазами.

— На конфетку! — меж ловких пальцев Кэбо-сама вдруг появилась небольшая конфетка в синей обертке. — Она заколдованная. Снимает волнение.

Я взглянула на конфету в ярко-синей обертке. И взяла, повертела в пальцах, потом протянула конфету обратно госпоже Кэбо.

— Не надо, — уверенно произнесла я. — Я справлюсь и без допинга.

Госпожа Кэбо несколько секунд колебалась.

— Нисколько не сомневаюсь, Черная! А теперь иди, Леро уже возвращается, — и она чуть ли не вытолкала меня на сцену.

Зал взорвался аплодисментами, когда луч прожектора выхватил меня из темноты, окутывающей сцену. Пока я стояла там в немом ужасе, разглядывая зал, овации не стихали. Также я не помню, как вышла из этого ступора.

Вот стихли аплодисменты, и наступила такая тишина, что я могла услышать, как в груди стучит мое взволнованное сердце и кровь звенит в ушах. Я выдохнула, собираясь с мыслями. Затем развела руки в стороны, чтобы ничего не помешало мне поставить скрипку на плечо, положила смычок на струны и начала играть.

Для исполнения я выбрала коротенькую сюиту, которую сочинила в момент глубокой тоски по маме. Я играла без какого-либо сопровождения. Закрыла глаза и позволила музыке течь из меня, через скрипку наружу, для всех. И в какой-то момент я почувствовала, что счастлива, и совершенно забыла обо всем. Я полностью отдала свой разум и тело музыке и просто играла.

Когда я закончила игру и опустила руки, то только тогда поняла, как сильно они устали и как невыносимо болят. Пальцы мои побелели, еле-еле держала я смычок и скрипку. Но в зале меня встретила тишина, странная, пугающая. Я стояла, тяжело дыша, и ждала. Я оглядывала зал. Лица духов, глядящие на меня из темноты, были пугающе молчаливые и неподвижные. Слишком долго длилось молчание, слишком гнетущей становилась тишина.

«Что ж, — подумала я, — не такая я великая скрипачка, — и нельзя сказать, что испытала разочарование. — Может, они просто не поняли моей музыки, — подумала я. — Что дух может знать о музыке, что может знать о звучании скрипки? Возможно, ничего, а возможно, и все».

Тогда я развернулась и пошла обратно за кулисы со странным чувством печали в груди, закручивающейся в комок. Но не успела я пройти и трех шагов, как в тишине раздались хлопки. Громкие, сильные, уверенные. Вдруг все больше хлопков стало наполнять зал. Свет от гигантских люстр стал набирать силу и разгораться все ярче, и тогда я увидела, как они встают и хлопают. Духи поднимались и хлопали мне. А на их страшных лицах появлялись улыбки. Некоторые скалились мне во весь свой зубастый рот в кривой радостной улыбке. Я стояла ошарашенная и все еще не могла поверить своему триумфу.

Рядом вдруг возник Леро, тоже аплодируя мне, и госпожа Кэбо. Леро даже смахнул слезинку, что выкатилась из его черного глаза.

— Леро, что происходит? — спросила я. — Им что, понравилась моя музыка!?

— Да! Да! — радостно воскликнул Леро подхватывая меня словно бы пушинку и сажая себе на плечо.

— Ты молодец, Черная! Ты раскрыла им новые горизонты! — поздравила меня госпожа Кэбо.

У меня ничего не нашлась ответить. Я уже плакала от счастья и только коротко кивнула, утирая бегущие слезы. Разумеется, такого я не ожидала. Потом еще был выход на бис, а Леро очень быстро и красиво рисовал на листке пергамента иероглиф каждому желающему, поскольку я сама этого сделать не могла, а сама только улыбалась как заводная кукла и дарила рукопожатия.

Несколько часов этого занятия меня порядком измотали, но Леро, казалось, был полон сил и готов был рисовать хоть до следующего утра.

У себя в комнате я бухнулась на матрац не раздеваясь, но сон почему-то не шел, хотя я и чувствовала себя дико уставшей. Я лежала и думала обо всем: о доме, о папе, о сестре, об Ите, об этой фокуснице, о Леро, и о Косте. Все мысли как-то накинулись разом и зудели в голове, мешая заснуть. Перебирая воспоминания, я иногда глядела на свои руки, которые скучали по инструменту. Неожиданно все-таки было выступать в другом мире перед духами! Я радовалась очень осторожно, словно бы искала во всем этом подвох — не бывает так, чтобы из мешка похитителей вдруг сыпались подарки! Поэтому я искала дырку в этом мешке. Нет, не могло все идти так гладко.

Проснулась я от стука в дверь. За мной пришла госпожа Кэбо.

— Какое безобразие! — вскричала она больше от удивления, чем от злобы. — Ты не сняла концертное кимоно! Почему ты не сняла кимоно, Черная? Такая дорогая вещь!

Мне бы почувствовать вину, но я словно бы услышала занудный голос сестры и ответила:

— Да ладно…

По татами застучали каблучки госпожи Кэбо. Спиной я ощутила, как растет ее напряжение.

— Такое кимоно! — причитала она. — Такую красоту мять. Вот хорошо — это Леро не видит… — Кэбо-сама ходила взад и вперед не останавливаясь. — Одно из лучших своих кимоно тебе отдала, а ты!

И тут мне стало очень стыдно. Сон как рукой сняло. Я быстро поднялась с постели. Села и начала разглаживать помятое кимоно, но оно не поддавалось моим стараниям. Шелк сильно помялся и теперь лежал предательскими складками. Я проговорила виновато:

— Прости меня, Кэбо-сама. Я вчера очень устала и забыла раздеться.

— Я… — Кэбо громко выдохнула. — Ладно. Я люблю поворчать. Не сержусь на тебя! Все же я не первый день выступаю и знаю, в каком состоянии заканчиваются некоторые представления. Но Леро…

Кэбо потянула меня за руку, подняла на ноги.

— Я тебе помогу и сохраню наш маленький секрет, а ты поклянешься больше не мять подарки, которые тебе дает Леро,.

Она щелкнула пальцами. Мое кимоно сильно дернулось вниз, и я увидела, как складки исчезли, одежда стала как новая.

— Пошли, Черная! Леро нас ждет!

Действительно, Леро ждал нас. Иты снова не было, и это меня обеспокоило.

«Почему Иты нет? Где она? Она ушла?» — холодно закрутилось у меня в голове, и руки затряслись.

У меня на душе все еще оставался горький отпечаток нашего разговора. Я постаралась скрыть окативший меня страх.

— А! Вот и ты, Черная! — воскликнул Леро, когда я появилась. — Вчера ты произвела фурор! — Леро развел руки-крылья в стороны и заключил меня в долгие и сильные объятия. — Такой музыки обитатели этого города еще не слышали. Теперь они будут судачить об этом ближайшие сто лет. Весь город узнает о твоем таланте.

— Спасибо-о-о… — захрипела я, чувствуя, как начинают трещать кости.

— Ой, ой! — прокудахтал Леро, высвобождая меня из смертельной хватки. — Прости! Прости! Я так взволнован!