Город из Лепестков Хризантем (гет)

Леро тяжело задышал, потом достал из-за пазухи веер, развернул его и стал быстро им обмахиваться. Как только я отдышалась, до меня дошёл смысл слов Леро. Тут же меня прошиб холодный пот.

— Как же так?! — воскликнула я. — Если все разболтают, что я здесь, Костя живо найдет меня!

Наступила пауза. Леро смотрел на меня с некоторым недоумением.

— Кто? — осведомился он, убирая веер. — Какой это еще Костя?

— Костя! Ну… Этот ваш Император. В моем мире он назвался Костей. Он же теперь пришлет своих слуг сюда! Ты знаешь, сколько пришлось мне пережить за последние дни? Многие и за годы столько не переживают! — я подошла к Леро, злость вдруг взорвалась во мне, словно вулкан, я схватила его за грудки. — Зачем ты заставил меня выступать?.. — я рычала, как тигр, готовый сожрать добычу.

— Черная! — рука Кэбо-сама слегка коснулась моего плеча. — Послушай…

— Нет! — вдруг резким выкриком оборвал ее Леро.

Повисла пауза. Я недоумевая, что происходит, пялилась на Леро, а он гневно смотрел на Кэбо-сама. А Кэбо в свою очередь ошеломленно глядело на Леро, и на ее лице застыл безмолвный вопрос: «Почему?» Тогда я не поняла ни выражения лица Кэбо-сама, ни ярости Леро и только продолжала молча держаться за ворот кимоно Леро.

— Послушай, Черная! — начал Леро после того, как тяжело выдохнул, собираясь с мыслями. — Тебе нечего волноваться. Да, это город Императора, но мы не…

Очевидно, что Леро подбирал слова.

«Что-то скрывает? Хочет подставить?» — промелькнула у меня бредовая мысль, которая не имела под собой никаких оснований.

— Мы хорошо спрятаны. А про все эти разговоры о тебе и твоем выступлении скажу так… И тебе придется мне поверить на слово. Потому что я не желаю тебе зла, правда! — Леро ласково положил крыло мне на голову и слегка взъерошил волосы. — Они сохранят твой секрет.

Он замолчал. Я продолжала всматриваться в его черные, ничего не выражающие глаза в поисках ответов, а он смотрел в ответ. Но как бы глубоко я ни заглядывала, я не могла ничего увидеть, и в какой-то момент даже почувствовала себя глупо, уверившись в относительно правильности своих мыслей, хотя и принимала в расчет, что Леро — это цыпленок, который ведет себя как человек. А потом и вконец запуталась. Но был один небольшой аргумент в пользу Леро — он до сих пор не сдал меня Косте. Может, ждал подходящего момента, например? А может, и действительно пытался меня защитить.

На меня вдруг нахлынула паника, и разум посчитал всех вокруг меня врагами и предателями. Я отступила.

«Что я могла бы сделать, если бы точно знала, что вокруг только лицемеры и обманщики? Бежать! Но куда? Туда, в город? Зачем? Я домой все равно не вернусь без помощи. Остаться здесь? Придется слушать их и верить их словам. Довериться? Вот так, слепо довериться тем, кто, возможно, меня использует, и плыть по течению? Действовать по ситуации?»

В те мгновения это казалось меньшим из зол. И я выбрала.

— Хорошо, Леро! — я постаралась сделать голос решительным. — Я поверю тебе! Я верю, что Император не доберётся сюда!

Пауза. Леро стоял удивленный, потом его клюв медленно стал растягиваться в радостной улыбке.

— А! А! Ну вот видишь, Кэбо, дорогуша! — воскликнул Леро так неожиданно, что стоящая рядом с ним фокусница подпрыгнула.

Мои слова, похоже, удивили ее не меньше.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Черная! — Кэбо вышла из ступора. — Могу ли я им доверять? Не ждут ли они удобного момента, чтобы отдать меня Императору? Не используют ли меня? Скажу тебе вот что…

— Кэбо… — открыл рот Леро.

— Помолчите, Леро-сама! — грозно рявкнула Кэбо, и, на удивление, Леро замолк. Кэбо подошла ко мне и присела, чтобы быть лицо к лицу со мной. — Прости меня, Черная, — Кэбо ласково провела ладонью по моей щеке, — я не могу тебе всего рассказать. Еще не время. Но пойми одно — Город трепещет перед тобой, ты наша надежда, наше желание. Твой выбор привел тебя к нам, Черная! А мы — всего лишь мгновения в то время, пока падает лепесток хризантемы.

И она по-сестрински нежно поцеловала меня в щеку.

Слова госпожи Кэбо загнали меня в угол.

И опять же я наткнулась на стену. Глухую стену из странного нагромождения колебаний, скрепленную раствором из недоверия к присутствующим. Но теперь я решила не ломиться сквозь нее, а обойти. В каком-то смысле смириться со всеми обстоятельствами и просто поверить им. Мое сердце такой расклад, конечно, не устраивал, но выбора особо не было.

«А вдруг Кэбо-сама не врет? А вдруг они и вправду помогают мне? И что бы значили слова этой фокусницы?» — думала я.

Без слов, потому что испугалась, если открою рот, с губ сорвётся не то, что хочу сказать, лишь кивнула уверенно. Как же было тогда трудно.

— Ну! — воскликнул Леро и захлопал в ладоши от радости. — Тогда надо тебе собираться, Черная!

— Куда? — удивленно протянула я, выглядывая из-за плеча Кэбо-сама.

— Ты встретишься с одним стариком, и он даст тебе билеты, — уточнила госпожа Кэбо, когда выпрямилась, и снова мне пришлось смотреть на нее снизу вверх.

Я недоверчиво прошлась глазами по Леро и Кэбо.

— Вот так просто?

— Хохохохо… Ну, — Леро странно захихикал, — старикашка очень любит рассказывать истории, или предложит тебе сыграть в игры…

Леро не закончил, Кэбо-сама перебила его:

— Старый пень эгоцентричен, обожает внимание и уже просто так билеты не дает! Вот ведь старый хрен!

— Ну что ты, что ты, — Леро подпорхнул к Кэбо-сама, словно бабочка, и закрыл ей рот крылом. — Да ты не волнуйся, Черная, одна история, ну, или одна игра с этим стариком, и билеты твои. Это недолго! — Леро говорил так беззаботно, словно бы одновременно и шутил, и пел.

Меня это насторожило, но я спорить не стала и сказала коротко:

— Веди!

— А не надо никуда идти, — улыбаясь, ответила Кэбо-сама.

На сцену, тяжело переставляя короткие лапы, вышел енот и синей рубахе, и волочил на своей спине, словно рюкзак, большой серый камень. Подойдя ко мне, енот, который ростом доставал мне до пояса, ловко скинул камень с плеч, и тот с грохотом упал на сцену.

— Садись! — проговорила Кэбо, глядя на меня.

Я смотрела на совершенно обычный серый камень, гладкий, неровный. Я даже пощупала его — камень оказался холодным.

— Не бойся, — засмеялся Леро, когда увидел мое замешательство, — это своего рода дверь. Да, вид не привычный для тебя, но какой есть.

В этом мире не следовало ждать привычных вещей или рядовых событий, это стало понятно тогда, когда за мной пришел черный лис. И теперь эта «дверь», заключенная в большущем валуне, меня даже не напугала. Еще некоторое время постояв и разглядывая камень, я все же решилась сесть на него.

— Будь добра, ноги тоже поставь на камень, — ласково произнесла Кэбо. — Это для того, чтобы отправить всю тебя, а не верх отдельно.

Кэбо засмеялась над своими словами, словно только что произнесла уморительную шутку. Мне стало слегка не по себе от ее заливистого зловещего смеха, но все же сделала, как она просила, хотя ноги мои то и дело предательски соскальзывали по гладкой поверхности камня.

— Не шевелись и закрой глаза, — посоветовал Леро. — А когда я скажу, считай до десяти вслух. Когда окажешься на той стороне, иди по тропинке, и выйдешь к дому. Ну все! Ты готова?

Сильно зажмурившись, я, конечно же, не была готова и заволновалась и еще сильнее испугалась.

— Начинай считать!

— Один. Два. Три…

На сцене театра было тихо, но когда я начала счет, вокруг воцарилась тишина другого рода.

— …Восемь. Девять. Десять! Можно уже открывать?

На мой ответ были только молчание и тишина. Я забеспокоилась: «Получилась ли? Что будет, если я открою глаза? И можно ли их открыть?»

— Леро?

Тишина.

— Кэбо! Почему вы не отвечаете?

И снова тишина. Я выругалась шепотом. И медленно, превозмогая страх, начала открывать глаза. Сначала в глаза хлынул свет. Яркий, резкий. Потом начали появляться цвета, постепенно приобретали форму листья, тонкие ветки, колыхающиеся на ветру, стволы деревьев. И я резко, словно срывая пластырь со старой ранки, раскрыла глаза. И ахнула от неожиданности. Передо мною был лес. Самый настоящий лес в осеннюю пору! Могла ли я доверять в тот миг своим глазам, ведь только что я была в театре!

Листья уже пожелтели и плотным ковром застилали землю. Дуновения ветра приносили прохладу и срывали еще не опавшие листья. И в то же миг лес наполнился звуками вокруг меня: от шелеста листвы до пения птиц между ветвей.

Сколько я просидела на холодном камне, прежде чем решилась опробовать одной ногой, тверда ли земля вокруг, я не помнила. Но когда ступня уперлась в мягкий полог из листьев и травы, я окончательно поверила, что этот мир вполне реален для моих чувств. Поэтому я поднялась с камня и осмотрелась. Тропинку, про которую говорил Леро, под ковром из упавших листьев я заметила не сразу. Сначала осторожно первые несколько шагов я ощупывала ногой землю, прежде чем ступить, словно я шла по болоту и могла в любой момент провалиться в трясину, потом пошла более уверенно. А минут через пять все страхи странным образам испарились, и я уже твердо шагала по тропинке, наслаждаясь прекрасной, сухой осенью и листопадом.

Как говорится в наших сказках: «Долго ли, коротко ли», но тропинка вывела меня к круглым деревянным воротам с козырьком из красной черепицы. Влево и вправо уходила оштукатуренная белая стена немногим выше моего роста. В ворота я постучать не успела — створки с легким скрипом разъехались, и передо мной предстал сгорбившийся лысенький старичок, в сером запылившемся кимоно. Мужичок тот был обладателем такой длинной и белой бороды, что кончик ее разметал валяющиеся на земле листья. При этом в руках он сам держал метелку.

— А-а-а-а, это ты! — проговорил старичок, но его зеленые глаза смотрели словно бы сквозь меня. — Проходи, проходи. Я рад, что ты наконец пришла.

— Здравствуйте! — поклонилась я, прежде чем войти. — Меня зовут Са…

— Да, да, да… — проговорил он, перебив меня и уже поворачиваясь ко мне спиной, словно старый слон, медленно, деловито и не спеша шагая в глубь сада. — Проходи. Проходи! А нечего на пороге стоять. Хочешь чаю? — не оборачиваясь, произнес старик.

— Э-э-э… Да, — я не сразу нашлась, что сказать. — Спасибо, с удовольствием выпью! — произнесла я и только потом позволила себе сделать робкий шаг во двор его дома.

Двор сам по себе был небольшой, но очень чистый и ухоженный: недалеко, у крыльца большого одноэтажного деревянного дома, росло огромное дерево, раскинув толстые ветки над всем садом и половиной крыши дома. Между корней, которые то тут то там, словно спины черных змей, вылезали из земли на поверхность, проходила тропинка из больших плоских камней. Она соединяла ворота и крыльцо. Еще чуть в стороне, у белой стены, которую обвивал плющ, находился маленький прудик, и я заметила, что в нем плавали кругами три красных, как огонь, карпа. Я даже приостановилась, чтобы получше разглядеть эту красоту.

— Это Ина, Хина и Мио! Мои любимые, — пробормотал старик, медленно ковыляя по дорожке к дому.

Налетел легкий ветерок, и вслед за ним воздух вокруг меня наполнился мягким, чарующим пением. Я подняла глаза на звук и увидела, что к каждой ветке был привязан стеклянный колокольчик, и под карнизом крыльца висело через определенный промежуток также великое множество таких колокольчиков, и как только поднимался хоть малейший ветерок, бумажные язычки колыхались, и весь этот хор пел чудесные песни. Расслабляющие песни, проникающие вглубь тебя до самого основания, и словно бы как мама обнимая, нежно целуя свое дитя.

Сколько я там простояла, слушая музыку стеклянных колокольчиков, я не помнила. Однако когда ветер стих, а вместе с ним и утихли колокольчики, старичок уже сидел на крыльце и наливал в две маленькие чашечки горячий чай. Я подошла и присела рядом. Он протянул мне чашку, и я благодарно взяла. Вкус чая был очень приятным, не чета нашим грубым чаям, что продают в магазине по акции. Его действительно было приятно пить, а перед тем, как проглотить, я немного подержала чай во рту, чтобы получше распробовать вкус.

— Знаю, зачем ты пришла, Черная! — проговорил дед, сделав очередной глоток и поднимая глаза к дереву, чьи листья уже совсем покраснели, и теперь дерево медленно линяло, готовясь к зиме. — Скажи мне, ты любишь делать птичек из бумаги?

Но прежде, чем я ответила он продолжил:

— А я вот люблю! Это прекрасное благородное занятие. Я вообще люблю делать все из бумаги, Например, вот дом этот, вот дерево, или карпов моих, или тебя… — он замолчал, делая маленький глоток из чашки.

Странно было мне слышать эти его слова про бумажные поделки, как вдруг… Я моргнула, чтобы смочить высыхающие глаза, и ахнула. Все было сделано из бумаги: дерево, пруд, дом, тропинка из гладких камней и даже я! Я в ужасе выронила чашечку из рук. Та упала и разбилась, но не было звонкого треска, а послышался легкий шелест бумаги, и чашечка разлетелась на осколки, тоже сделанные из бумаги. И мои руки тоже были из бумаги. Я в панике смотрела на свои пальцы, шевелила ими, сгибала и разгибала, вслушиваясь в шелест мнущейся бумаги. Потом прикоснулась к лицу, и пальцы наткнулись на грубые изгибы и свернутые углы, я даже смогла просунуть палец себе под щеку, потому что та была свернута из бумаги! Я готова была закричать, мое бумажное сердце бешено колотилось в груди, а по венам быстро бежала бумажная кровь.

— Знаешь, а ведь боги нас тоже сделали из бумаги, — вдруг заговорил бумажный дедок, при это совершенно спокойно попивая чай и делая вид, что все это бумажное безумие — совершенно обычное дело. — Первым из бумаги сделали лису, потом журавля… — потом он как-то странно захихикал или просто чаем подавился, но продолжил: — А потом человека. Глупая история, конечно! Ты знаешь эти истории?

Его слова немного отвлекли меня от навалившейся паники.

— Но… — и это было максимум, что мой шокированный разум мог выдать.