file#5: День рождения капитана Хикса (джен)

Родригес разложил на крыше все двенадцать блинов такелажных зацепов:

— Котя, четыре штуки по самым краям я сам поставлю, тебе только под вагонами, по центру, — сказал он. — Я тебе подавать буду, на веревке спускать.

Жакуй с сомнением покачал головой, посмотрел на Родригеса и вздохнул:

— Я тебе что, кьерик какой-то?

Родригес картинно пожал плечами. Мимо над составом пронесся Иван и помахал рукой. Жакуй проводил его завистливым взглядом.

— Ладно, я полез…

Он перегнулся через край, включил болтающуюся на поясе самоделку Родригеса и пополз на брюхе вниз, царапая когтями обшивку вагонов. Главное, что «изменитель вектора», как назвал свой прибор Родригес, работал. Если он отключится, то сомнительно, что получится удержаться только за счет своих когтей… Из-за работы прибора Жакую казалось, что он ползет по боковине вагона, наклоненной на сорок пять градусов к поверхности земли, а земля проносилась перед ним, вставшая вертикальной стеной.

Наконец он оказался у нижнего края. Свесив голову, увидел слившиеся в единую полосу шпалы, звенящие от нагрузки рельсы и тут же получил в лицо пригоршню поднятого вагонами снега.

— Держи! — сверху закричал Родригес, и рядом на канате повисла тридцатикилограммовая таблетка такелажного зацепа. Видом она напоминала блин от штанги, только без отверстия посередине. Жакуй всунул её под вагон, отдав команду зацепиться. Блин резко потерял в весе и намертво прилип к металлу вагона.

— Первый есть! — крикнул Жакуй, а потом принялся развязывать канат, на котором спустил ему захват Родригес. Одной рукой было неудобно, и Жакуй, в конце концов, бросил это занятие.

— К черту веревки, — прорычал он, поднявшись на крышу и тяжело дыша. — Так будешь сбрасывать. Я поймаю.

Дальнейшая установка зацепов слилась для Жакуя в одну сплошную полосу: спуститься вниз, поймать летящий диск, закрепить под вагоном.

Жакуй даже не поверил, когда, в очередной раз поднявшись на крышу, уже не чувствуя от усталости ног, ощутил на плече руку Родригеса:

— Молодец, кыся! Все, отдыхай. Остальные я сам.

— Успеваем? — полуприкрыв глаза, спросил Жакуй.

— В самую тютельку!

Родригес схватил сразу два диска и исчез между вагонами. Вскоре он появился, подобрал последние два зацепа и поскакал в другую сторону.

— Готово! — через минуту донесся его крик. — Можно грузить!

Из-за сопки показался корпус «Ежевики». Она быстро догнала поезд и зависла в метрах тридцати над ним.

Родригес отцепил пассажирские вагоны со стороны хвоста поезда. Жакуй то же самое сделал спереди. Как только между грузовыми и пассажирскими вагонами возник зазор, Ежевика подхватила груз, и два коричневых вагона, так и оставшихся соединенными, взлетели в воздух. Колеса продолжали по инерции вращаться.

Стармех забрался на крышу и сел на край вагона, свесив ноги. Рядом пристроился Жакуй.

— Обалдеть, получилось! — сказал он.

— Ага… — ответил ему Родригес. — Я даже не сомневался.

* * *

«Петр! Это Иван, ты меня слышишь?» — почувствовал Васильев ментальный вызов.

«Да, слышу, Иван», — ответил он.

«Все, вагоны мы взяли, теперь надо состав соединить. Как раз пока поезд идет немного под горку, как Ежевика рассчитала. Но тебе надо притормозить паровоз. Как только вагоны догонят вашу часть состава, я вставлю штырь, и на этом все».

«Я тебя понял».

Петр достал маузер, взвел курок и сказал Федору и опешившему Пашке:

— А ну, братцы, притормозите состав. И не дурите.

Машинист пожевал губами, но не сдвинулся с места.

— Я тебя Христом-богом прошу, Федор. У меня вариантов нет. Сам буду разбираться, как тормозить. Я видел, как ты делаешь, машинист.

— Зачем? — только спросил Федор.

— Не хочу в Америку, вот зачем. Сойду тут. Не поминайте лихом.

Лицо машиниста разгладилось. Видимо, он принял решение.

— Убери пукалку, ваше благородие. Останавливаю.

Машинист стал крутить вентиль, и паровоз существенно сбавил ход.

«Отлично, догоняет! — сообщил Иван. — Сейчас сомкну состав».

Раздался приближающийся лязг сталкивающихся буферов. Федор, услышав этот звук, удивленно изогнул брови. Этого не должно было быть.

— Все, спасибо, господа. Хорошая была компания, жаль, что так расстаемся, — сказал Васильев и прыгнул вниз, сразу зарывшись в снег.

— Дядь Федь, что делаем? — подлетел к нему Пашка.

— Что делаем? Пары разводим, вот что. Давай, шуруй.

— А этот… — он кивнул на дверь, за которой мелькали проносящиеся в сумерках ели.

— Не тваво ума дело. Шуруй себе лопатой.

Федор высунулся и посмотрел на поезд, как раз изогнувшийся дугой. «Золотых» вагонов не было.

Как сумели неизвестные из движущегося, охраняемого состава изьять два сорокатонных вагона, ему осталось так и не ясно. Но он понял одно. Лучше про все, что видел лишнего — молчать.

* * *

Вагоны продолжали подниматься все выше и выше, одновременно смещаясь к северу.

Родригес сидел на полукруглой крыше второго вагона, болтая ногами. Его просторная одежда трепетала на ветру. В прорехи был виден ажурные части экзоскелета. Механик глядел на уже почти не различимую в сумерках маленькую змейку поезда, пыхтящий дымом паровоз, что уже вот-вот должен скрыться за склоном сопки и втянуть за собой состав.

Сзади подошел Жакуй и похлопал стармеха по плечу, усаживаясь рядом:

— Ты как, Казимирыч?

— Порядок… Знаешь, Жакуй, а мы ведь сейчас прямо как пираты, — ухмыльнулся он.

— Ага. Только, насколько я понял, золото этим парням не принадлежало, так что совесть меня мучить не будет.

— Да меня тоже. Вот только Ежевике не будем про пиратов говорить. Мало ли… вдруг ее будет мучить. — А потом добавил: — Подрастет, поймет...

— Эй, подвиньтесь! — раздалось сверху, и к ним спланировал Иван, ловко примостился рядом.

— Все, вагоны я сцепил. Петр проследит, чтобы паровоз не останавливался до станции. К утру большинство забудет, что с ними приключилось, лишь только несколько человек не надышались газа, но кто им поверит? — затараторил Кукуев, лишь только уселся.

— О, Жакуй, скажи, что это за штука? Когда поезд уехал, смотрю — лежит в снегу. Кто-то забыл, видно, после моей проповеди. Думал — верну, подброшу куда-нибудь, да как-то закрутился… Ого, сколько кнопок... Может это компьютер?

Жакуй принял в руки нечто, что ему сунул Иван, и рассмеялся:

— Иван, это же гармошка! Музыкальный инструмент!

— Да ладно?! Вот дела!

Жакуй растянул меха и пробежался по кнопкам, извлекая звуки мелодии.

— А последняя, эх, западает… — пожаловался он.

— Починим, Жакуй, — сказал Родригес. — Считай, это будет твой боевой трофей. Гармошка, невероятно… — стармех покрутил головой и сделал брови домиком. Он видел настоящие пиратские трофеи, не то, что семьдесят тонн бросового металла и обшарпанная гармошка.

— Аккордеон пикколо, если быть точным, — улыбнулся Жакуй.

— Обалдеть! Пикколо! — Иван не понял, что это за слово, но звучало классно. — А сыграть можешь? — спросил он.

— Конечно. Я и спеть могу!

И Жакуй заиграл на аккордеоне, на ходу придумывая слова незамысловатой песни, припев которой быстро был подхвачен друзьями.

По небу летел супертраккер, окруженный светящимися голубыми точками рулевых двигателей, ниже него парили два железнодорожных грузовых вагона, которые удерживали невидимые силы под брюхом корабля. На последнем вагоне, на самом краю, сидели три фигурки, и пели:

Медленно минуты уплывают вдаль,

Вот уже остались позади…

Хроноса смогли перевернуть спираль, -

Прошлое маячит впереди.

В гипере, в гипере, путь меж звёзд стелется,

В прошлое и будущее по оси времён.

Выручим Лайку мы — в это нам верится.

В небеса уносится золотой вагон.