file#5: День рождения капитана Хикса (джен)

Каждый раз, проходя мимо зеркала, висевшего перед входом в кают-компанию, Иван останавливался и любовался на желтеющий под левым глазом почти сошедший синяк. Жакуй, невинно моргая и цокая языком, утверждал, что сам не понимает, как такое могло произойти, что даже двухчасовое пребывание в регенерационном геле не свело подфарник на «нет». Но что-то мешало Ивану безоговорочно ему верить, а вот то, что котофурри дулся на него за рискованную операцию со скафандром, было заметно. Зато теперь Жакуй называл Ивана «шкипером» без тех едва уловимых, но все же заметных ноток сарказма, которыми так виртуозно владел.

В любом случае, победителей не судят, как сказал Родригес. Лайка вот она — носится по кораблю, высунув набок длинный язык и стараясь быть везде одновременно. Особенно на камбузе. Собака освоилась на удивление быстро, а базовые гигиенические навыки, которые требуется соблюдать порядочному четвероногому члену экипажа, Жакуй быстренько внедрил в виде ментальных скриптов. Благо при работе с медведями-орками мнемопрограммы он освоил писать изрядно.

Лайка первое время нервничала, когда чуяла Жакуя, но вскоре, поняв, чьи руки являются дающими самые вкусные кусочки, при появлении кока бешено крутила хвостом и старалась при случае лизнуть его в нос.

К Родригесу собака отнеслась благосклонно, а вот с Иваном у нее был военный нейтралитет. Стоило ему попробовать погладить её, как Лайка поднимала шерсть дыбом и глухо рычала, непременно обещая тяпнуть за руку.

Иван только вздыхал, утешившись словами Ежевики, что настоящий герой должен остаться в тени и вообще — гордо уехать в закат.

Аватарку Ежевики собака воспринимала странно — то пыталась обнюхать и гавкала, когда ничего не выходило, то вдруг падала перед ней на спину, бесстыдно растопырив лапы и выставляя животик в ожидании «почесунчика». Ежевика лишь разводила руками и заявила всем, что как только они вернутся, она закажет себе, наконец, аватара в материальном воплощении, у достойной фирмы и, конечно, формы, а также со всеми тактильными и прочими сенсорами.

Супертраккер поставили в обнаруженный ранее Родригесом кратер. Иван даже прогулялся несколько раз по округе в одиночестве, размышляя над так и невыясненной загадкой Черного диска. На одной из прогулок он наткнулся на оставленные ранее Родригесом и Васильевым следы.

Останки Первого были торжественно перенесены на «Ежевику», уложены в малый транспортный контейнер и оставлены пока в трюме. Иван пообещал, что Первый будет похоронен в космосе со всеми почестями настоящего звездоплавателя, как только они вернутся в свое время.

Стармех, провозившись несколько дней, с помощью стандартного аварийного корабельного набора, реголита и компаундов построил пару довольно внушительного размера примитивных харвестеров, вся задача которых была перемещаться по окружающему ландшафту и перелопачивать тысячи тонн реголита, добывая из него изотоп гелия-три. В качестве топлива для работы сборщиков использовался тоже изотоп гелия, и Родригес замотивировал примитивные протон-мозги комбайнов, снабдив их неутолимым голодом и непомерной жадностью.

Оставалось только в очередной раз погрузиться в анабиоз на срок, который понадобится харвестерам для добычи нужного для полета к черной дыре топлива. На вопросы шкипера Родригес уточнил, что, конечно, изотоп — это хорошо, но без тех немногих остатков основного топлива, что они не успели израсходовать, им до черной дыры так просто не добраться, и поэтому даже с полной загрузкой изотопом на лишние движения как по времени, так по пространству им не хватит ресурса.

Оставалось спать и ждать. Как приблизительно прикинул стармех, когда харвестеры добыли первые граммы драгоценного изотопа, и стала ясна их производительность, должно пройти около шестидесяти земных лет.

Вскоре супертраккер, припорошенный для маскировки пылью, погрузился в свой неестественный сон. Рядом с его тихой пристанью по поверхности Луны принялась медленно перемещаться пара гигантских, похожих на утюги лунных комбайнов.

Оставалось только ждать.