Дорога домой (гет)

Дела шли чем дальше, тем хреновее. Отвлекать окончательно упившихся приятелей непринужденной болтовней становилось все сложнее: один неуклонно погружался в радужные проспиртованные грезы, едва не цепляя носом очередную пивную кружку, а второго, к ужасу Нермин, растащило так, что он окончательно перестал видеть берега. Она с трудом выворачивалась из лапавших ее рук, спрыгивала с колен, на которые Вадим ее затаскивал, пресекая попытки отсесть куда подальше, и увертывалась, как могла, от вонявших пивом и сигаретами поцелуев. Сама идея притащиться среди ночи не пойми куда и завести там подозрительные знакомства теперь казалась Нермин настолько бредовой, что ей едва верилось, что она собственноручно организовала все это, а теперь застряла будто в дурном сне. Да, на Неджета нехило подействовало, и Рома теперь точно отвяжется, и плевать, что, скорее всего, будет страшный скандал — не впервой уже, но в остальном Нермин было очень тошно. Она считала минуты, то и дело проверяя телефон, ругала Адиля за то, что, когда он понадобился, до него оказалось невозможно достучаться, боялась, что Асхат где-нибудь заглохнет и не найдет паб, и что Неджет натворит что-нибудь такое, что нельзя будет исправить, а Вадим все жужжал над ухом надоедливым шмелем, предлагая поехать с ним в отель. Наконец, когда Нермин уже начала приходить в отчаяние, в паб вошел непривычно серьезный Асхат в сопровождении двух каких-то незнакомых Нермин парней. Она удивилась и его виду — будто на разборки с местным хулиганьем явился, и тому, что он пришел не один, пошарилась в памяти, старательно припоминая то, что сказала ему по телефону. После этого удивление превратилось в томительное предчувствие, что это все явно было не просто так. Следом Нермин припомнила первую встречу и дорожный разговор с Асхатом о его жене, потом то, как ее позабавило совпавшее имя, а потом с ужасом позволила себе, наконец, сообразить, что к чему, и воззрилась на приблизившегося к столику спасителя шокированным взглядом.

— Доброе утро, — проговорил между тем Асхат. — Давай, пошли, насиделась уже.

— Куда это? — возмутился Вадим и вцепился в руку Нермин, которую та не успела убрать на безопасное расстояние. — Ты кто такой?

— Это брат мой старший, — соврала Нермин, изо всех сил пытаясь выдернуть запястье из сжавшейся на нем клешни. — Ты прости, Вадик, но сегодня я никак. Видишь, мне домой пора? Давай с тобой завтра созвонимся.

— Отпусти девушку, друг, — попросил Асхат с таким выражением, будто обещал переломать настойчивому кавалеру все кости. — Ты ее слышал? Нам пора домой.

— Я не понял, Аселя, че за фигня?

Нермин мысленно чертыхнулась: Асхат сощурил глаза и оглядел ее так, что ей захотелось провалиться сквозь землю в три раза сильнее, чем раньше. Она ответила ему виноватой полуулыбкой, и он неодобрительно покачал головой, а потом снова обратился к Вадиму:

— Сколько она должна? Давайте мы рассчитаемся за ее выпивку и еду и поедем. По-хорошему.

Вадим упрямо мотал головой, бормоча что-то про наглых девок-обломщиц, которым лишь бы нажраться на халяву. Спутники Асхата, до сих пор стоявшие в тени у двери, приблизились и встали по обе стороны от него. Вадим прекратил возмущаться и наконец отпустил Нермин. Она вскочила на подгибавшиеся ноги, шарахнулась прочь от стола, прячась за спину Асхата. Тот кинул на стол несколько купюр, подхватил Нермин под локоть и под пьяные возгласы проснувшегося Андрея потащил ее к выходу.

Оказавшись на улице, Нермин с наслаждением потянула носом свежий холодный воздух и огляделась. У нее было такое чувство, что ее как минимум выпустили из тюрьмы, отменив крайне хреновый приговор. Мир расцвел для нее новыми жизнерадостными красками, хотя особых поводов для оптимизма у нее не было — а точнее, не было вообще никаких. Зато предрассветный город был очень даже неплох. Небо уже просветлело, на востоке от горизонта расползался белый свет, заполнявший скопившиеся облака. По проспекту ползли вереницы машин, замедляясь перед моргающими светофорами, и где-то невдалеке слышалась сирена. Впрочем, долго пялиться на окрестности Нермин не пришлось.

— Садись скорее, — отрывисто сказал Асхат, распахивая перед Нермин жалобно скрипнувшую дверь своей Тойоты. — А то как бы друга твоего на подвиги не потянуло.

— Он не мой друг, — пискнула Нермин и забилась в салон. Ей было холодно и жутко хотелось спать, так что она без стеснения устроилась поудобнее на заднем сидении, завернувшись в найденную там же меховую домотканую жилетку. Асхат о чем-то поговорил со своими друзьями, потом они сели каждый в свою машину и разъехались, а он, тяжело дыша, плюхнулся на водительское место. Нермин тут же вперилась в его затылок вопросительным взглядом, но он не спешил говорить: написал какое-то сообщение, завел машину и выехал на проспект.

— Не холодно тебе там?

— Неа, — покачала головой Нермин. Асхат поправил зеркало заднего вида и подкрутил что-то на приборной панели — он явно нервничал, но старался этого не показывать. Нермин украдкой проверила свой телефон и отметила, что Неджет больше не пытался до нее дозвониться и ничего не писал. Либо забил, либо наделал чего-то жуткого, либо… Либо ему сказали, где она, но кто и как, учитывая, что вряд ли они с Асхатом вели дружескую переписку, Нермин пока не понимала. Неужто сраная Асель была в курсе ситуации и выступила как связной между двумя влюбленными в нее идиотами, каждый из которых успел побыть ее законным муженьком?

— Дверь у меня с той стороны, где ты сидишь, совсем не хочет нормально работать, — снова заговорил Асхат. — Ты понимаешь, проржавела вся, петли заедает.

— С ними всегда так, с этими машинами, — ответила Нермин, решив, что если Асхат хочет вести светскую беседу, то отказываться будет невежливо, учитывая, что он только что спас ее шкуру. Тем более так у нее появлялась возможность свести разговор в нужную сторону. — Вот батя мой свой Ниссан уже как только ни варил, один фиг пороги гниют каждую зиму. Мужики смеются, мол, продавец ее сглазил. Папа по дешевке ее взял, все хвастался, а вложил в нее уже раза в три больше.

— Ниссаны дело такое, — понимающе кивнул Асхат. — Я вот машину когда выбирал, со всеми посоветовался и в итоге взял Тойоту. Она хоть и древняя, но так не сыплется. У меня раньше Жигуленок был, я на нем пять лет отъездил. Чинил, конечно, все, что только было можно, но хуже всего были долбаные краники на печке. Тоже каждую зиму одно и то же, одно и то же, только запаял, опять потекло. Мы один раз с мужиками печку продували и дунули так, что она лопнула. Представляешь? А денег тогда особо не было, и мы неделю на холодной ездили, я старую какую-то поставил, а она почти не грела. После этого жена мне сказала: «Ты как хочешь, Асхат, а я лучше на дохлом ишаке ездить буду, чем еще раз в твой Жигуль сяду». Ей нельзя студиться, почки у нее и так болят. Ну, пришлось оторвать мне моего Жигуля от сердца и продать, соседу загнал, считай, что подарил.

— Это да, дорого их не продашь, а денег влупишь дофига и больше. Ты знаешь, у меня же дядя в сервисе работает, все говорят, что мастер он очень хороший. Мы, правда, поссорились с ним немножко, а так бы я тебе номер его дала. Я и сейчас, конечно, могу, но ты только не говори, что ты от меня, а то он на меня обиделся, — проговорила Нермин, решив, что пора выкладывать карты на стол. — Ты его, может, и знаешь. Его Неджет зовут.

— Неджет? — переспросил Асхат, и Нермин показалось, что в его голосе она слышит усмешку. — Не, не слышал. Да ты не переживай, я машину через месяц планирую на ремонт в городе поставить. У меня там тоже хорошие пацаны. Братва моя, учились вместе и на заводе первые годы работали, потом они свою мастерскую открыли. А с родней ссориться не надо, Нермин. Всякое бывает. Моя жена вон со своими долго не общалась. Из-за меня разругались. Недавно вот помирились. Довольные ходят. Она боялась, что отец так и помрет, он болеет у нее сильно.

Нермин тут же выхватила оговорку про завод и родню и прицепилась к тому, что показалось ей более интересным:

— Да, когда в семье нелады, это очень плохо. Вот у меня мама с папой разведутся скоро, и мама от этого совсем себя плохо чувствует. А у этого дяди, про которого я тебе говорила, жена ушла к другому. Прикинь? Он в армии был, а она… Плохо с ним поступила, в общем.

Она ждала, что Асхат ответит — рассердится, начнет оправдываться или и вовсе высадит ее на обочину, но он молчал. Смотрел себе на дорогу, аккуратно сбрасывая скорость перед знаками и светофорами, и иногда проверял телефон.

— Асхат, ты ничего мне сказать не хочешь? — не выдержала Нермин. Он усмехнулся.

— Это ты мне скажи. Ты же умная, уже все сообразила.

— А чего говорить, раз и так все понятно? Я только не пойму, тебе зачем это? Ну, помогать мне.

— Затем, что ты мне позвонила. Или не так было?

— Асхат, что происходит?

— Ну, это опять тебе виднее. Точнее, вам двоим с Неджетом. Со своей стороны я тебе расскажу только то, что я знаю. Я как-то раз подвозил до центра девочку. Умная вроде, хорошая, красивая. Как раз от того дома забрал ее, где бывший муж моей жены живет, который нас уже замучил за последние годы так, что сил нет. А потом эта девочка взяла и сделала нехорошую вещь, и я не понимаю, зачем. Сама она хорошая, а ведет себя очень плохо. Понимаешь? И этот самый бывший муж Аселе моей оборвал сегодня ночью телефон из-за своей девочки. Волновался, значит. А Аселя его опекает, как курица цыпленка, потому что он дурью мается хуже сопливого пацана. Третий десяток ему, старше меня, а ведет себя так, что уже даже я за него переживать начал, как за родного. Как объявится, сразу знаю: жди проблем. Понятен ход моих мыслей, или продолжать?

— Зачем ты за мной поехал? Послал бы меня, и все, — пробормотала Нермин.

— Ну как мне послать тебя? Я тебя как раз в сторону парка ехал искать, поэтому так долго было. Неджет почему-то решил, что ты туда умотала. Сказал, ты обычно там тусуешься.

— Тебе сказал? И сам он где был?

— Сам он по тому району катался, где ты убежала. Никто ж не знал, что ты умотаешь так далеко. Но оно и к лучшему вышло, что ты ему звонить не стала, он бы точно из этой дыры просто так не ушел с его-то характером. А сказал мне не он, конечно. Со мной он разговаривать разве будет? Он Аселе моей сказал. Красивое имя, да, Нермин? Нравится?

Она смущенно уставилась в окно.

— Ты не переживай. Все наладится. Наверное. А дядя твой меня, конечно, замучил, не в обиду вашей семье будь сказано. Я виноват перед ним, я знаю. Не думай, что я перед тобой хорошим хочу выглядеть. Но я сперва не в курсе был, что Аселя замужем. Познакомились, заобщались, потом она сказала, как на самом деле дела обстоят. Я решил, что в чужую семью лезть не буду, а потом… Завертелось колесо, короче. Он мне свадьбу испортил, Аселе все нервы вытрепал. Его отец моей маме угрожал, что в тюрьму меня посадит из-за того, что я ему сына до самоубийства довел. А я разве виноват? Я его не бил, хотя он меня бил, домой его брат мой вез, и я с ними. Гостей бросил, жену, и поехал. Я ж его в комнату затаскивал, потому что он бухой был настолько, что его по дороге вырубило. Ботинки даже ему снял, чтоб он ковры не топтал — маме его, думаю, и так забот хватает, а тогда дождь пошел, грязно было. Понимаешь? Ну, оставили мы его спать и ушли, ключи положили в прихожей, а он очухался, двери запер на все замки и наделал дел. Второй твой дядя мне потом сказал, что он меня принципиально засудит, потому что ему пришлось кровь оттирать от полов и от стен, и он теперь спать по ночам не может и в ванную боится заходить. А Неджет что?

— Что? — переспросила Нермин чужим голосом. Асхат свернул куда-то с трассы, поехал дальше узкой асфальтированной дорогой среди деревьев.

— Сейчас давай с тобой на мойку заедем, ладно? Ты не бойся, а то вижу, уши насторожила, как заяц. Вон смотри, огни горят. Видишь? Я машину отдам, ребята помоют, а мы пока с тобой кофе попьем. Как раз протрезвеешь. Хорошо?

Нермин кивнула, и он продолжал:

— А Неджет что? Неджет твой очухался, к счастью, да вот из больницы его мама с папой рано забрали. Ему там плохо было, видите ли. Койка твердая, еда невкусная, врачи хамят. Аселе моей каждый день то Айша звонила, то свекровь. Ну, бывшая то есть. Все, помирает, говорят, Неджет, голову от подушки оторвать не может, не разговаривает толком. Месяц мы на успокоительных жили.

— Неджета можно понять, — возмутилась Нермин. — Ты раз все знаешь, значит, в курсе, что он до сих пор ее вернуть думает. И что крышей поехал на ней.

— Что он крышей поехал, я хорошо знаю. И ты это знала и вот такое сделала. Не жалко тебе его? Дело твое, конечно. Что у вас с ним, я спрашивать не буду. Да это и так понятно, что. Иначе он бы так не психовал, а ты бы такой дурью не маялась. Какие отвратные пьяные свиньи, а тебе дурости хватило с ними связаться. А если б я не приехал вовремя, Нермин? Что тогда? Но я еще раз говорю, это твое дело. Ваше. Ты только скажи мне, это добровольно все у тебя с Неджетом? Ну, в смысле, с твоего согласия?

— Асхат, осади, а, — перебила Нермин. — У нас с ним ничего такого не было и не будет. Это родня моя. Ты за кого вообще его принимаешь?

— Ага, родня, — горько усмехнулся Асхат. — Поэтому ты такие спектакли устраиваешь, а он так с ума сходит, что даже мне страшно стало. Вы заканчивайте там, а? Аселя у меня беременная, третий месяц. Ей нервничать нельзя, врачи и так лекарств понавыписывали. Почки у нее, я ж говорил уже тебе, застудилась, пока с родителями жила. У них хозяйство большое было…

— Неджет в курсе? — спросила Нермин со смесью ужаса и радости. Теперь она точно не вернется. Асхат покачал головой.

— Она не хочет ему говорить. Боится. И ты не говори, пожалуйста. Я тебе так, по секрету. Чтоб понимала… Не зря же тебе вздумалось ее именем назваться.

Тойота, чихнув, затормозила у автомойки. Нермин вышла, выслушав объяснение Асхата, обошла здание и зашла в магазинчик на другой стороне. Пока она разглядывала в витрине пирожки, которые на вид напоминали музейные экспонаты времен царицы Томирис, пришел Асхат, по-дружески поздоровался с зависавшим на Ютюбе кассиром и спросил, как у того дела с постройкой гаража. Нермин невольно улыбнулась: всеми-то он интересовался и про всех все знал. Обычно такие вот парни в рубахах и в каждую бочку затычки ее раздражали, но у Асхата это выглядело как-то умилительно искренне.

— Нермин, тебе что взять? — окликнул ее Асхат, выдергивая из задумчивости. — Кофе три в одном или с лимоном?

Нермин нервно дернулась, припомнив свой последний нормальный разговор с Неджетом. Страшно захотелось разреветься снова, но слез больше не было. Она проглотила сжавший горло спазм и попросила кофе с лимоном. Асхат попробовал понастаивать на том, чтобы она выбрала какую-нибудь еду, но, заглянув ей в лицо, осекся и замолчал. Они устроились за пластиковым столом у окна на пластиковых же стульях — Нермин испугалась, что хлипкое сидение разъедется под немалым весом Асхата, но стул держался стойко. Асхат разломал шоколадку, торопливо сделал несколько глотков кофе, от которого еще поднимался пар, и Нермин снова подметила, что он явно нервничает. Ей стало совестно и неудобно: в конце концов, это из-за нее он мотался сейчас по дорогам вместо того, чтобы спокойно спать или собираться на работу.

— Слушай, ты прости меня, что тебе пришлось со всем этим разбираться, — пробормотала она стыдливой скороговоркой, следом за которой вырвалось неожиданно для нее самой слишком искреннее: — Одни проблемы от меня…

— Нет, это ты меня прости, — сказал Асхат непонятно к чему. Нермин зависла на минуту, обдумывая его слова, но он не стал продолжать, и она решила, что это просто чрезмерная вежливость.

— Ты знаешь, автобусы уже ведь начали ходить, — заговорила она снова. — Давай ты меня докинешь до остановки, а там я сама до дома доберусь.

— Нельзя тебе домой пока что, — нехотя ответил Асхат. — Ты понимаешь, такая штука… В общем…

— Асхат, не томи, — испуганно поторопила Нермин. Он окинул ее беспокойным взглядом и продолжал:

— Ты прости меня, пожалуйста. Я б не стал так делать, но вам самим надо разобраться, что у вас происходит. И еще… До тебя у него девушек вообще не было, а теперь у нас какая-никакая надежда есть, что он утихомирится и отвяжется от нас, наконец. А так ребенок родится, он же совсем головой поедет. От него чего угодно можно ожидать, ты же понимаешь.

Глоток кофе встал у Нермин поперек горла, и она едва удержалась, чтобы не заблевать стол.

— Ты о чем вообще?

Отвечать Асхату не понадобилось: дверь магазинчика распахнулась, и на пороге возник мрачный как туча и бледный как поганка Неджет.