Гарри Поттер и каменная философия (джен)

Ноги у Гарри дрожали, по спине ползли струйки пота.

Толстячок поднялся с колен и затравленно глянул на тело Локонса. Палочку он держал перед собой, а водянисто-серые глаза нервно обшаривали зал в поисках чего-то невидимого.

Мощный толчок в грудь отшвырнул Гарри назад. Удар о стену чуть не вышиб из него дух. Гарри мешком свалился на пол, чувствуя, как его тело деревенеет под напором чего-то чужеродного. В груди появился холодный скользкий ком, какой-то неприятный, очень тревожный сгусток.

Зрение — или сознание? — раздвоилось. Гарри видел и в то же время не видел, картинка куда-то ускользала, уплывала из его сознания. Молча он наблюдал, как толстячок настороженно смотрит на него, нацелившись палочкой ему в грудь.

«Сейчас он меня убьет», — отстранённо подумал Гарри.

Но вместо этого коротышка начал швырять огненные заклятия в дневник, лежавший на полу, рядом с телом Локонса.

Инфламаре, Инсендио, ещё Инфламаре, маленькая Бомбарда, файербол… Всё без толку, ничто не уничтожало дневник.

Внутри у Гарри кто-то злорадно рассмеялся. А из его рта вырвались чужие слова, произнесенные его голосом:

— Что, Питер, не получается?

«Его зовут Питер», — понял Гарри.

Полненький человечек упал на колени перед дневником, больше не зная, что делать… А голос внутри Гарри зловеще проговорил:

— Пора покончить с этим цирком.

И поднял тело мальчика. Гарри ощутил себя манекеном, которым управлял искусный и жестокий кукловод. Он ощущал свое тело не своим и себя видел как бы со стороны. Гарри-Том обошел коленопреклоненного Питера и остановился перед статуей. Картинно раскинул руки и зашипел:

— Говори со мной, Слизерин, величайший из хогвартской четвёрки!

Раздался отдаленный гул, потом что-то заскрежетало, и рот гигантской статуи начал открываться, подобно подъемным воротам. В недрах мраморного рта что-то шевельнулось, а потом наружу показался и сам жилец сего престранного логова. Нефритово-зеленый змей скользнул на гранитные плиты пола, свиваясь в огромные кольца. Голову василиска украшала костяная корона из затылочных рогов, золотисто-желтые глаза внимательно смотрели прямо в лицо Гарри.

Управляемая чужой волей рука указала на Питера, непослушные губы шепнули:

— Убей!..

«Нет!» — всем существом кричал Гарри, но увы, кричал без звука. Он больше не имел власти над своим телом.

Питер обреченно съежился, когда василиск развернулся к нему. Подполз. Склонился над ним. К голове, плечам, ниже, ещё ниже, к коленям и…

Приоткрыв пасть, вонзил верхний клык в черную обложку дневника. Раздался вопль, полный боли и ужаса. Дневник засветился в месте прокола и продолжал истошно кричать, изливаясь потоками чернил, как кровью. А Гарри неожиданно осознал, что снова владеет собой!

Торопливо ощупав себя и попутно убедившись, что руки и ноги его по-прежнему слушаются, Гарри бросился к Питеру и упал ему на шею, крепко обнимая. Длинно всхлипнув, Питер обхватил Гарри в ответ. Обоих трясло от пережитого.

Застонала и села возле статуи Джинни. Гарри и Пит оторвались друг от друга и посмотрели на девочку. Та, тупо моргая, таращилась на них. Потом её рыжие круглые глаза перешли на третьего участника действий и округлились ещё больше. Сошлись в кучку. И девочка снова отключилась. А Гарри и Пит уставились на василиска. Нефритовый змей, красиво изогнувшись латинской буквой «S», лежал неподалеку и глазел на них. Гарри удивился — а чего они ещё живы-то? Разве ему не положено взглядом убивать?..

— Ну знаешь… если б я убивал взглядом ежесекундно, то мне и смотреть-то не на что было бы, — язвительно качнул головой змей. Гарри, опешив, открыл рот. Речь василиска была очень грамотной и хорошо поставленной. Против воли у Гарри вырвалось:

— Но как же так?! Я ведь слышал, как вы шипели сквозь стену: убить, рвать, терзать!..

Василиск возвел глаза к потолку и зашипел, напевая:

Иди, иди ко мне, коза,

Дай мне тебя схватить.

Я голоден так долго,

Хочу тебя убить.

Должен я тебе сказать:

Ты так мала!

Всего на один укус.

Убить, и рвать, и растерзать,

Иди же — время убивать.

А дальше — вкусный перекус.

Увидев, что Питер недоуменно смотрит на них, Гарри сообразил, что тот не понимает змеиного языка, и пересказал ему, о чем они разговаривают. Потом Гарри замолчал, глядя на тело Локонса, вздрогнул и зябко поежился. Питер тут же обнял его, прижал к себе и шепнул:

— Тише, Гарри, тише… Всё в порядке, всё уже позади.

— А что это вообще случилось? — жалобно спросил Гарри, чувствуя себя маленьким.

— Крестраж, заключенный в дневнике, завладел его телом и душой, — тихо ответил Питер, укачивая мальчика. — Я не знаю, как дневник попал к Златопусту Локонсу, знаю только, что часть души Темного Лорда полностью поглотила Локонса и… В общем, от Локонса уже ничего не осталось. А мне пришлось выйти из тени, потому что возрожденный Лорд собрался убить тебя, Гарри.

Гарри отстранился и заглянул в круглое лицо Питера, в его тревожные серые глаза. Говорят, глаза не обманывают, они зеркало души… В глазах Пита мягко светились любовь и забота. И Гарри вдруг ощутил, что перед ним родной человек. Снова против воли вырвался вопрос:

— Где вы были? Почему вы пришли только сейчас?

— Так сложились обстоятельства, Гарри, — Питер вздохнул. — Сириус предал нас. Меня и твоих родителей. Все считали его другом Поттеров. И я — тоже.

— Вы… Питер Петтигрю! — выдохнул Гарри, озаренный догадкой. Питер ещё крепче прижал его.

— Да, Гарри, это я.

— Но… Почему же тогда в газетах написали, что предатель вы? — недоуменно спросил Гарри, жадно вглядываясь в родное лицо.

— Сложилось так. Вернее, подтасовали события… — неторопливо начал Питер, усаживаясь поудобнее. — Мы все хорошо знали Тома Реддла, да и не было такого мага, который не знал бы его. Он родился и вырос в приюте, его мать скончалась через два часа после родов, успела только дать ему имя. Том оказался волшебником. В одиннадцать лет к нему пришел Дамблдор, увидел одинокого, недолюбленного мальчика-сироту и решил сыграть на этом. Ведь сирота никому не нужен, о нем некому переживать и заботиться. Но Дамблдор не учел одной важной вещи — на свете есть дружба и друзья. В школе Том обзавелся ими, что бы там ни думал честолюбивый Дамблдор. Дамблдор, Гарри, подобен паразиту-гельминту, он не способен любить, и во всех окружающих он прежде всего ищет выгоду. А Том… Том — это Том. По-своему самолюбив и спесив, но, тем не менее, друзьями оброс, в частности на своем факультете, Слизерине, и их было немало: Эйвери, Яксли, Долохов, братья Лейстрейнджи, Малфой и другие. Кроме того, были друзья и с младших курсов: Регулус Блэк, к примеру, а у того был старший брат, Сириус, друг твоего отца.

— А вы чей друг? — не удержался Гарри от вопроса. Питер улыбнулся.

— Я друг Тома, Северуса и Лили, твоей мамы. Она всегда заступалась за меня, когда красавчики Джеймс и Сириус начинали унижать меня: дескать, я неподходящий человек для их сиятельной компании. Но Лили защищала меня, всегда могла окоротить зарвавшихся снобов. Я очень любил её, Гарри. Вот, смотри…

Питер вытянул перед собой руку и показал Гарри массивное кольцо с печаткой в виде значка — перечеркнутая семерка.

— Что это? — заинтересовался Гарри.

— Тайное опекунство, — лукаво улыбнулся Питер. — Твоя мама позаботилась, посвятила меня в тайное родство. Ритуал на крови и потому запрещенный. Я стал братом Лили раньше, чем Сириус стал твоим крестным отцом. Поэтому его опекунство недействительно. И это доказано, Гарри, на него не подействовал откат от предательства в ту ночь, когда он убил твоих родителей.

Гарри похолодел и в страхе взглянул в глаза Пита.

— Как? Это Сириус убил их, а не Темный Лорд, как это все утверждают?

— Я постарался сделать так, чтобы свидетелей не осталось, по крайней мере, для Дамблдора. Когда он заявился туда и увидел одного лишь ребёнка, то решил, что все в порядке, свидетелей нет, малыш никому ничего не расскажет. А на самом деле там был свидетель, это я.

— А что там случилось? — заволновался мальчик. Питер любовно провел по его щеке и продолжил:

— В тот год Том Реддл впервые получил приглашение на Хэллоуин от четы Поттеров, а так как он персона нон грата в известных кругах, то пришел ночью, как можно позже. К сожалению, дом был настроен Фиделиусом именно против него, и где-то сработал маячок, который оповестил Дамблдора и Сириуса о том, что в дом пожаловал нежеланный гость. Я был там с вами, и к моменту визита Тома вышел проветриться, был под парами, прости… мы там хорошо посидели.

Гарри понятливо закивал — бывает, выпили.

— Сижу под кустиками в образе крысы, пардону, Гарри, и слышу — мотоцикл летит. Приземлился с грохотом, с него Сириус прыг и в дом. Я за ним. Вбегаю в прихожую, а там скандал с порога, у Блэка кардинальная истерика — гостя увидел, понимаешь? — да не абы кого, а самого Темного Лорда! Тут у него от шока, наверное, шарики за ролики завинтились, достал палочку и Аваду в Тома. А Джим наперерез — прикрыл друга. Он погиб сразу, Гарри, я надеюсь, что он не успел ничего почувствовать… Лили из гостиной в Сириуса заклятия начала кидать, обезумела от горя, она же видела… А он совсем сдурел, в неё стал кидаться. Тут уже Тому пришлось Лили прикрывать, заклятия туда-сюда летают, сверкают, страшные и непредсказуемые. Наконец, Сириус изловчился и бросил самое недопустимое в закрытых помещениях заклинание — Бомбарду, после чего выскочил вон. Полдома рухнуло на Тома. Лили ещё раньше убежала наверх, к сыну, к тебе, то есть, Гарри. Меня хоть и задело обломками, но я всё-таки побежал за ней, просто, чтоб убедиться… И…

После вынужденной паузы Питер с трудом договорил, смаргивая слезы:

— Лили была погребена под упавшей стеной в коридоре второго этажа. Я же говорил, что нельзя бросать Бомбарды в замкнутых пространствах… Я её откопал и отнес в уцелевшую детскую. Потом я, наверное, спятил от бешенства, бросился в погоню за Сириусом, кричал, что он идиот, всех убил, предатель и всё такое… Так он и меня пытался убить. Снова кинул Бомбарду, на сей раз в газгольдер. Половина улицы — в руины, я с крысами в канализацию юркнул, тем и спасся, кстати. Дождался, когда сумасшедшего Блэка арестуют, забрал его мотоцикл и вернулся на нем к дому Поттеров, вынес тебя из развалин и отсиделся у соседки, Батильды Бэгшот. Правда, я тебя потом Хагриду отдал, когда он за тобой прителепортировался, я ему и мотоцикл сириусов одолжил…

Питер замолчал. Гарри потрясенно смотрел на его круглое лицо и лихорадочно обдумывал только что услышанное. Одно его зацепило сильнее всего, а именно…

— А зачем вы меня Хагриду отдали? — горестно вопросил мальчик, распираемый внезапной обидой. — Вы же могли меня к себе взять!

— Я собирался тебя забрать, но чуть позже. Просто… когда я вернулся к разрушенному дому, я был ранен. Газохранилище-то железное, его осколками, как шрапнелью, двенадцать людей убило, меня тоже зацепило, вот, палец отрезало и в спине ещё несколько кусков застряло. Один вот здесь засел…

Питер показал шрам на шее под ухом и отсутствующий палец на левой руке.

— В общем, плохо мне было. До Филча едва добрался, а он меня в маггловскую больницу уволок, где из моей спины осколки и вытащили. А пока поправился, время и прошло, во всех газетах раструбили, что Питер Питтегрю геройски погиб в схватке с предателем Блэком. А тебя я видел, Гарри, наведался к Дурслям и увидел, что ты вполне в безопасности. Ну как, Гарри, без обид теперь? — ласково спросил Питер.

Гарри смущенно улыбнулся: ну правда, человек же ранен был, не до ребёнка ему. А Питер вдруг снова посерьезнел:

— В тот промежуток времени, когда я за Блэком гонялся, видимо, произошли некие изменения в разрушенном доме. Потому что, когда я вернулся, то обнаружил, что тело Тома кто-то забрал из-под обломков, а тебе, малышу, разбили лобик каким-то заклинанием.

— Можно, я посмотрю? — подполз василиск. Гарри и Питер вздрогнули — они совсем про него забыли. Поняв, чего желает змей, Гарри откинул волосы со лба и показал василиску шрам. Тот внимательно осмотрел высокий упрямый лоб и зигзагообразный росчерк над правым глазом.

— Гм… заковыристое заклинание… Непонятно зачем, но тебе в голову кто-то вложил передатчик-приемник, на что-то настроенный. Мне он не нравится. Вдруг он включится и что-то сделает с твоим мозгом…

Гарри в ужасе схватился за лоб. Питер с тревогой вопросительно смотрел на него. Заикаясь, Гарри перевел ему слова василиска.

— Он ментальный, — зачем-то уточнил змей. — Магическая закладка.

— А что это значит? — спросил Гарри.

— Это значит, что её там уже нет. Этот, — василиск кивнул на тело Локонса, — случайно убрал её, когда вселился в тебя. В общем, то, что было в черной тетрадке, слилось с тем, что было у тебя в голове. А когда я сжег носителя своим ядом, оно уничтожилось вместе с закладкой.

Вот язва! Сперва напугал до чертиков, а теперь утешает, что там ничего уже нет. Гарри с уважением посмотрел на огромного ехиду и вежливо спросил:

— Как вас зовут?

— Малахит, — незамедлительно отозвался змей, приветливо оскалившись. Гарри так и залип на страшенный частокол сабельных клыков — длинные, тонкие, блестящие…

Где-то в отдалении послышались голоса и шаги. Питер вздохнул, нагнулся к полу и, коснувшись его руками, превратился в крысу. В длинную залу с колоннами вошли Рон и Захар, немного запыленные и чумазые, но целые и невредимые. Рон тут же кинулся к Джинни, а Захар подбежал к Гарри. Василиск таинственным образом исчез, как будто растворился в воздухе. И только Гарри знал, что он здесь, просто стал невидимкой.

Рон тряс Джинни до тех пор, пока она не очнулась. Села, огляделась и недоуменно спросила:

— А где огромная змея? И толстяк, противный такой?..

«Сама ты противная!» — мысленно возмутился Гарри. А вслух сказал:

— Не было здесь никакой змеи.

— А с ним что? — с опаской спросил Захар, бросая испуганные взгляды на мертвого Локонса.

Гарри подумал и хмуро сообщил:

— Знаете, а я ничего не помню. Профессор Локонс меня ударил по голове, так сильно, что я сознание потерял. И что тут случилось — я не видел.

— А ты, Джинни? — повернулся Рон к сестре. Но та неуверенно покачала головой.

— Меня сюда тоже профессор Локонс принес. И я тоже ничего не помню. Правда, я ненадолго просыпалась и видела, как Гарри обнимается с толстым мистером. А вон там, возле бассейна, была огромная змея.

— Короста! — внезапно закричал Рон и замахнулся: — Ах ты дрянь!

Гарри рывком развернулся — крыса самозабвенно грызла палочку Рона. И уже разгрызла её пополам. Истошно крича, Рон подбежал и попытался её пнуть. Но Гарри успел его поймать.

— Ты что?! Убьешь!

— И убью! Пусти! Тварь такая! — рыча, Рон вырывался из рук Гарри. Но тот крепко держал друга. Захар, поколебавшись, пришел на помощь Гарри, и вдвоем они подержали Рона, пока тот не успокоился. Но на крысу он смертельно обиделся.

Потом перед ребятами встала очень большая проблема. Из подземелий не было выхода. Ход из туалета был завален, а из зала с бассейнами можно выйти только туда, в заваленный коридор. Потыкавшись туда-сюда, дети растерянно сгрудились в кучку, не имея ни малейшего представления, что делать дальше.

— Войдите в рот Салазара Слизерина! — раздался из пустоты шипящий голос. Разумеется, его расслышал и понял только Гарри, в то время как остальные услышали лишь невнятный змеиный сип. Захар и Рон вопросительно уставились на Гарри. Тот молча повернулся к статуе. Молвил:

— Пойдемте.

Вошли в рот. Постояли, привыкая к тьме. Потом вспомнили про палочки. Захар и Гарри достали свои и включили Люмосы. Рон при этом обиженно засопел — его новую палочку за каким-то лядом сожрала Короста. Кстати, о Коросте. Она сидела на плече Гарри. Потому что Рон наотрез отказался брать предательницу в руки.

— А ты иди и забери у Локонса, — неосторожно посоветовал Захар.

— Ещё чего! Буду я покойников грабить… — буркнул Рон.

Внутри полости каменного рта оказалась комната с простой дверью. Она послушно открылась, когда её толкнули. За ней обнаружилась винтовая лестница, бесконечной спиралью ввинчивающаяся куда-то в темный непроглядный мрак. Вздохнув, дети начали долгое восхождение. Обитые железом ступени гулко гудели под ногами. Долго ли, коротко ли, но после энного количества времени, колотья в боку, насквозь промокшие от пота, ребята добрались до верха. Ещё одна маленькая комната с такой же простой деревянной дверью, толкнув которую, спелеонавты вывалились в слизеринский коридор. А закрыв дверь, увидели, что она замаскирована под портрет некоего Корвина Мракса.

Все четверо амебами растеклись по полу — устали вусмерть… И лежали, пока о них не споткнулся Грехэм Монтегю.

— Ой… — подслеповато прищурился слизеринец. — Вы чего тут… лежите?

— Хотим и лежим… — дохлым голосом отозвался Гарри. Тут Монтегю разглядел девочку и вспомнил, что она вроде как пропала.

— Слушайте, Уизли, там у директора ваши родители сидят.

— А че, Дамблдор уже тут? — вяло удивился Захар.

Монтегю кивнул. Пришлось встать и плестись в директорскую башню.

Когда четверо подземных странников — Гарри, Рон, Джинни и Захар — с головы до пят мокрые и грязные, вошли в кабинет, все, кто там был, ошеломленно замолчали, но тишина в тот же миг взорвалась воплем:

— Джинни!

Увидев дочь, миссис Уизли, сидевшая в слезах перед камином, вскочила, за ней — мистер Уизли, и оба бросились к дочери. Но Гарри смотрел не на них — у камина стоял, улыбаясь, профессор Дамблдор, рядом — профессор МакГонагалл, она тяжело дышала и держалась за сердце. Рон с Гарри и Захаром по очереди тоже очутились в крепких объятиях миссис Уизли.

— Вы спасли её! Спасли! Как вы это сумели?

— Нам всем очень бы хотелось это узнать, — произнесла профессор МакГонагалл утратившим обычную твердость голосом.

Гарри прижал к груди крысу Рона и наивно моргал. Захар и Рон рассказали, что профессор Локонс, по-видимому, спятил, раз напал на них на всех и оглушил.

— Наверное, он хотел нас василиску скормить, выманить его и победить, чтобы потом написать ещё одну героическую книжку о своих подвигах! — уверенно излагал свою версию событий умница-Захар.

Гарри старательно кивал, соглашаясь с каждым его словом. Рон восхищенно смотрел в рот и верил всему. Джинни устало клевала носом.

— Так что же там случилось? — спросил Дамблдор. — Где профессор Локонс?

В ответ ребята развели руками.

— А его кто-то убил, — ответил всё тот же Захар. — Мы Гарри и Джинни нашли, а он уже был мертвый. А Гарри не видел, профессор его тоже стукнул и оглушил. Кстати, а почему учитель такой плохой? — придрался вдруг он к директору.

На это Дамблдору нечего было ответить.