Четвёртая сторона треугольника (гет)

Из тяжёлого и болезненного забытья моё сознание вытащил оглушительный звон, за которым последовало эмоциональное и не менее громкое ругательство.

— Тихо ты! — донёсся в ответ девичий голос. — Он только успокоился!

— Да понаставят тут, понимаешь, своих склянок дремучих! Если там была какая-то суперважная хреновина, я не виноват! — оправдывался первый, в котором я, хоть и не без труда, узнал Ромена.

— Заткнитесь оба! — оборвал их Матвей.

Я открыл глаза, чтобы убедиться, что слух меня не обманул. Ангел стоял прямо надо мной и собственными руками, на которые были натянуты толстые перчатки, туго перематывал моё колено. При этом оно неловко повернулось, и я едва не вскрикнул от нахлынувшей острой боли. Боль не ограничивалась ногой: в голове будто звенел колокол, едва позволявший мне различать посторонние звуки.

— Какого чёрта тут... — попытался произнести я, захлебнулся чем-то едким и закашлялся.

— О, какие демоны, посмотрите на него. Очнулся наконец! — обрадованно обернулся Ромен, свалив рукой ещё какую-то стекляшку, которая воспользовалась случаем и тут же разбилась.

— Роменус! Я когда-нибудь ампутирую твои неуклюжие клешни! — заорала на него Диала, стоявшая рядом.

— Не надо громких звуков, пожалуйста...

Я попытался привстать и осмотреть помещение, в котором находился, но головокружение не дало мне этого сделать, и я снова положил голову на подушку.

— Ты в штабе Второго Советника. Не бойся, тут уже давно никого нет, все в Даймонесе. Хотели и тебя перенести, но врачеватели сказали, что ты можешь не перенести дороги, — объяснила Диала.

— Что произошло? Что ты здесь делаешь? — обратился я к Матвею. Тот наконец оставил мою ногу в покое и повернулся, смахнув волосы со лба.

— Ну, если очень коротко, то Совет попросил у Коллегии помощь, которую та решила предоставить, а я оказался не в то время и не в том месте, поэтому пришлось присоединиться.

— Ангелы здесь?

Я не верил своим ушам. Чтобы Совет сам, добровольно, впустил армию светлых в Даймонес? Неужели ситуация была настолько ужасной?

— Но мы, по крайней мере, победили? — уточнил я.

— Конечно. Иначе было бы у нас время тут с тобой возиться.

Пока я собирался с мыслями, чтобы спросить что-нибудь ещё, подошёл пожилой демон в одежде врачевателя и влил мне в рот ложку приторного сиропа.

— Микстура от кашля? — поднял брови я.

— Именно. Заодно ускоряющая срастание сломанных костей.

Значит, ногу я всё-таки сломал. Неудивительно, учитывая, с какой высоты мне пришлось падать. Мне ещё повезло, что я остался в живых.

Врачеватель отошёл и шепнул Матвею пару слов. Тот кивнул и негромко сказал что-то в ответ. Затем оба посмотрели на меня.

— В чём... дело... — внезапно язык отказался меня слушаться, глаза закрылись, а разум вновь провалился в темноту.

Когда я очнулся во второй раз, нога уже не болела, и общее самочувствие было на порядок лучше. Под треугольной крышей штаба находились только я, Матвей, со скукой уставившийся в окно, и мотавшийся из стороны в сторону Ромен. Диалы и врачевателя уже не было. Интересно, много ли времени прошло? Я скосил глаза на единственную тумбочку рядом — естественно, ни следа Треугольника.

— Я вам так надоел, что вы решили меня опоить? — спросил я. В ответ Матвей, не поворачивая головы, пробормотал:

— На тот свет торопишься?

— "Тот свет" мне не грозит. Я демон, у нас другие загробные миры.

Ангел дёрнул плечами, но ничего не ответил.

Я чувствовал, что силы, и физические, и магические, начали понемногу возвращаться ко мне. Первым делом я приложил ладонь к собственной голове, пытаясь вылечить очевидное сотрясение мозга. По лбу разлилось проникающее внутрь целительное тепло. Организм отреагировал немного неадекватно: тепло перешло в настоящий жар, такой, что меня всего заколотило.

Да, лечебные заклинания всегда выходили у меня неважно.

Матвей, ощутив неладное, с тревогой посмотрел на меня.

— Только этого не хватало! Я вообще-то не нанимался быть тебе нянькой!

— И всё равно ты не уйдёшь, — простучал зубами я.

— С чего ты взял?

Я попытался улыбнуться. Леонерий прекрасно понимал, что я отныне я знал его так же хорошо, как и себя самого, а может, даже и лучше. Очень странное чувство.

Кстати, об этом. Я не ожидал, что у меня получится поставить барьер и защитить тело ангела от собственной участи, однако выглядел Матвей лучше некуда. Похоже, я отлично владел своим разумом — ещё одна хорошая новость. Ещё бы он не лечил меня сейчас. Он ведь передо мной трижды в долгу — за Фесту, за Диму и за себя самого.

— Эй, ребят, — хохотнул Ромен, — может, вас наедине оставить?

Его слова вывели меня из задумчивости, и я, хмыкнув, щёлкнул пальцами, зашив болтуну губы. Тот был обескуражен, но недолго, тут же ещё одним щелчком вернув всё в норму.

— Значит, Треугольник у Совета? — поспешил подтвердить я свою догадку. — Какой именно Советник его забрал?

— Понятия не имею, — ответил Ромен. — Мы с Диалой вообще под самый конец пришли, когда повсюду были только тушки дарлуоров да их пятки, сверкавшие вдали. Это Дима говорит, что этот ваш Треугольник Советники спёрли. О, лёгок на помине, кстати!

— Как он, живой? — в дверном проёме показалась лохматая голова Роднева.

— Ага, избавишься от него.

— Ну ладно. Кто бы мне сказал, как найти Эльтерно, а то мне, наверное, домой пора.

— Родители беспокоятся? — усмехнулся я.

— Ну да. Они ведь не знают, что их сын полдня в аду демонов гонял. А, простите, я не хотел вставать на пороге, уже ухожу, — спохватился Лишённый. Отодвинув его, в хижину вошёл уже знакомый мне врачеватель, бережно неся в руках фиолетовую маленькую коробочку. Он подошёл ко мне, присел на край кровати и открыл коробку, внутри которой я увидел невзрачный с виду серый перстень.

— Это?..

— Кольцо Ясности, его просил передать тебе Даррелл. Поможет быстрее излечить твой разум. Сейчас тебе кажется, что ты в полном порядке, однако делёжка одного тела на двоих не прошла даром. Эта вещь поможет избежать неприятных последствий.

Поколебавшись, я надел на правую руку поданный мне перстень. Если что, я ведь всегда могу его снять.

После этого врачеватель ушёл — как он сказал, проведать других раненых. Как только хлопнула дверь, я откинул край покрывала и простёр руку над коленом.

— Кьюрио фео френ!

По ноге тут же пополз холод, блокируя боль.

— Что ты делаешь, позволь спросить? — удивился Матвей.

— Ухожу. Отлежаться я смогу и потом. Сейчас главное — забрать у Совета Треугольник.

— Да ты головой совсем крепко стукнулся!

— Поясняю: Совету сейчас, мягко говоря, не до него. В самом Совете зреет раскол. Хаотам ничего не стоит заполучить одного из Советников, а значит — и Треугольник. Открыв пропасть на полную, они высвободят сонмы духов хаоса и обретут неограниченные силы. Нужно продолжать?

Ангел всё ещё с недоумением смотрел на меня.

— Но как ты собираешься пробраться в Собор?

— Один раз у меня это уже получилось, получится и во второй. Тем более что теперь у меня есть напарник.

— И кто же это? — наивно спросил Матвей.

* * *

— Поверить не могу, что согласился на твою авантюру, — ворчал Леонерий, тихо шагая вслед за мной по даймонесским улицам.

Я выглянул из-за угла дома. От Собора нас отделяла только большая площадь — на тот момент совершенно пустая, если не считать стражи у самих ворот. Разглядывая Собор, я рассудил, что Треугольник, скорее всего, находился у Второго Советника. Тот был правой рукой Эндариана и выполнял все его поручения. Именно он, по всей вероятности, и забрал артефакт, а вот передать вряд ли успел. Значит, мне нужна была именно Вторая башня.

— Какой у нас план? — не отставал ангел, дышавший мне в спину.

— Очень простой. У меня есть вот это, — я показал ему руку, — браслет, позволяющий маскировать собственную магию. С ним я могу беспрепятственно ходить внутри самого Собора, не опасаясь ловушек и барьеров. Надо только отвлечь охрану. Ты этим и займёшься.

— Я?

Я ухмыльнулся, раскрыл крылья и схватил Матвея за шиворот.

— Ты что творишь?!

Приподнявшись в воздух, я оттащил Матвея на площадь и швырнул на брусчатку.

— Скорее сюда! Здесь ангел! Он не убрался со своими в Анжелию, а остался шпионить!

Для правдоподобности я ударил чёрной молнией, погасшей на плитке в паре сантиметров от Леонерия. Тот выругался и раскрыл собственные крылья. Тем временем к нам уже спешила стража, оставив ворота Собора.

— Я тебе это припомню, — прошипел Матвей, пятясь к переулку. В следующий миг ему уже пришлось выставить щит против атакующих волн демонов-стражей.

Пользуясь тем, что на меня больше никто не смотрел, я подбежал к Собору, заклинанием отпер дверь, ведущую во Вторую башню, и скрылся внутри. Перед этим я, однако, не смог удержаться от искушения и обернулся. Оборонялся Матвей мастерски, не спеша переходить в атаку — слава Темнейшему, на это мозгов у него хватало. Мне же нужно было дать как можно больше времени.

Оказавшись внутри башни, я перевёл дух и начал подниматься по лестнице. Если мне повезло, то Даррелл тоже отвлёкся на Матвея... правда, тогда не повезло ангелу, но что поделаешь? Стараясь ступать как можно тише, я внезапно услышал сверху шум встречных шагов.

— Альтри сон велар микри, — торопливо зашептал я, прижавшись всем телом к стене. Заклинание Хамелеона должно было мне помочь слиться с камнями, а лёгкий отвод внимания заставит взгляд идущего соскользнуть с меня, как с куска мокрого мыла. Однако я взглянул на себя... ни тело, ни одежда не изменили свой цвет.

— Альтри сон велар микри! — начиная волноваться, повторил я.

Ни малейшего эффекта. Наверное, в Соборе стоит блок на сильную магию... И как я об этом не подумал?

Спускавшийся был уже совсем рядом. Я слышал уже не только торопливый топот, но и его хрипловатое дыхание. Напрягшись, как струна, я смотрел на край колонны, вокруг которой лестница делала свой плавный поворот; через пару секунд там показался Советник в форменном плаще, с лицом, скрытым маской. Словно не заметив меня, он пронёсся мимо, перешагивая через одну-две ступени. Только взметнулись полы плаща, и вот он уже скрылся внизу.

Что же это, на меня не обратили внимания? Едва ли. Я снова посмотрел на себя и едва не упал, когда взгляд упёрся в каменную кладку стены и гладкие ступени. Пришлось даже ущипнуть себя, чтобы убедиться в реальности собственного тела. Страх, на доли секунды охвативший меня, словно что-то переключил внутри, и тело вновь начало обретать цвет и объём.

Невидимость! Я мысленно расхохотался. И ведь как нельзя вовремя! Надо будет обязательно освоить новый навык получше... А пока вперёд, в комнаты Даррелла.

Уже не крадясь и не задерживая дыхание, я поднялся на самый верх башни и прошёл в комнату Второго Советника, толкнув незапертую дверь.

— Кто-о-о...

Услышав хрип, я попятился и врезался спиной в дверной косяк.

Прямо передо мной, на толстом шерстяном ковре, лежал ещё один Советник. В отличие от того, которого я встретил на лестнице, этот был в своей домашней одежде, белый как мел и страшно шумно дышавший. На его губах лопались кровавые пузыри, а в груди торчал короткий кинжал c очень тонким и узким лезвием.

— Господин Ларелий, — узнав Пятого Советника, я осторожно подошёл к нему. Ворс ковра сминался под ногами, пачкая сапоги красной жидкостью.

— Мальчик... — раненый с трудом повернул голову. — Помоги...

Подняв глаза, я внезапно заметил все те вещи, которые до этого как-то ускользали от моего внимания. Такие как, например, гобелен на стене с вышитой на нём руной, обозначавшей цифру "пять". Вот оно что! Я перепутал башни и ворвался в покои Пятого Советника, которого только что убили... убили бы, если бы не отвлеклись на шум на площади. Из открытого окна и сейчас доносились возгласы и треск заклинаний.

— Кто это сделал? — спросил я у Ларелия.

— Посмотри... кинжал...

Я опустился на ковёр и внимательно всмотрелся в рукоятку, на которой была отчётливо выгравирована ещё одна цифровая руна, обозначавшая двойку.

— Не может быть, — произнёс я.

— Это не он, — попытавшись засмеяться, Ларелий закашлялся и застонал — каждое движение причиняло ему боль. — Даррелл не так глуп, чтобы убивать меня той вещью, которая первая может вывести на него. Это всё Нордео... Он недоволен мной... Говорил, что я не оправдал его ожиданий...

— Из бунта ничего не вышло, да? Но зачем вам было всё это?

Ответа пришлось ждать долго. Широко распахнутые глаза Пятого Советника хаотично блуждали, не останавливаясь ни на чём — и пытаясь остановиться на чём угодно, лишь бы избежать Тьмы Нижнего мира, которую тот уже отчётливо видел.

— Он пообещал мне всё... Сказал, что я сам стану Вторым Советником... деньги, много денег, больше чем ты можешь себе вообразить, мальчик из Школы...

Я чуть не зевнул. Иногда складывалось такое впечатление, будто демоны черпают источники собственных грехов и развлечений в плохих внешнемировских романах.

— Но он не счёл... что я дальше буду ему полезен... лучше уж подставить Даррелла — от этого он получит явно больше.

Значит, Седьмой Советник и был тем, кто задумал устроить переворот. По собственной инициативе или с подачи милых потусторонних тварей? А впрочем, какая разница?

— Умоляю... — умирающий пытался схватить меня за руку, но не смог дотянуться. — Спаси меня... Я дам тебе всё, что захочешь, мальчик, я Советник... только помоги...

Я ещё раз посмотрел на рану. Нордео явно метил в сердце, но услышал шум и промахнулся — поэтому Ларелий был всё ещё жив. Но ненадолго. Шансы выжить при такой ране попросту ничтожны, будь ты хоть сто раз Советником.

Я прошептал заклинание, и моя правая рука окуталась слабым зелёным свечением. Нельзя оставлять ни малейших следов собственного присутствия. Я дотронулся до рукоятки кинжала.

— Спасибо, юноша... я не забуду... спа...

Сжав пальцы, я резко дёрнул кинжал по направлению к сердцу, второй рукой зажав Советнику рот; но тот и не кричал. Он не издал ни звука, только дёрнулся в последний раз — и затих, едва лезвие коснулось сердца.

Дело сделано. Ларелий был мёртв.

Мне захотелось выбраться отсюда на воздух, очиститься от крови — я чувствовал себя так, будто не испачкался в ней, а искупался. Однако оставалось ещё кое-что.

Забирать кинжал было бы глупостью. Несмотря на намерения Кронеса, кинжал не станет веской уликой, если только в Совете сидят не безмозглые идиоты. К тому же когда полным ходом идёт межмировая война, внутридаймонесские убийства — не то, чему стоит уделять слишком много внимания. И Эндариан не позволит ещё больше очернить собственную репутацию, которая и так пошатнулась за последние дни.

Но, возможно, у Пятого Советника найдётся ещё что-нибудь интересное?

Брезгливо касаясь пальцами окровавленной ткани, я быстро осмотрел тело и не нашёл ничего, кроме амулета на его шее — маленького звериного клыка на цепочке. Я сложил его себе в карман и выбежал из комнаты.

* * *

— Господа, позвольте секундочку вашего внимания! — вежливо произнёс я, встав за спинами охранников. Те от удивления опустили руки и обернулись, пытаясь сообразить, что происходит.

— Так долго не можете схватить какого-то мальчишку-ангела! Позор страже Даймонеса, однако!

— Ты...

Ошарашенный противник — побеждённый противник. Чтобы вырубить деморализованных охранников, так и не успевших поставить защиты, мне хватило пары секунд. Никакой магии, голая физкультура.

— Где ты шлялся? — проворчал Матвей, убрав магический щит и вытирая кровь из-под носа.

— Произошло кое-что непредвиденное, но сейчас это не имеет значения, потому как, — я вытащил из внутреннего кармана Треугольник, — своего мы добились.

Я подошёл к лежавшим без сознания стражам и положил ладони им на лбы, приступив к очистке памяти. Надо было спешить, иначе нас могли заметить.

— Послушай, — спросил я Матвея, как только закончил с этим, — из Собора никто не выходил, пока я был внутри?

— Вроде нет. А должен был?

— Забудь. Пора двигать отсюда. Замаскируйся, будь так добр, а я пока поищу поблизости какую-нибудь карету.

Через десять минут подходящая карета была найдена. Чёрт-кучер, сидевший без дела, казался абсолютно апатичным, равнодушным ко всему, и что самое главное — не задавал вопросов. Мы с Матвеем сели в карету, и кучер повёз нас туда, куда я приказал ему — на вулканические каньоны.

* * *

Перед входом в тоннель Матвей приотстал. Он стоял у большого камня, опираясь на него рукой, и смотрел вдаль, на едва заметные шпили города демонов.

— Только не говори, что тебе не хочется уходить.

— Странное ощущение... Этот мир такой чужой, такой... враждебный...

— Что только здесь ты чувствуешь себя в безопасности?

— Откуда ты знаешь?

Я улыбнулся и не стал отвечать на этот вопрос.

— Если хочешь, оставайся. Со временем крылышки потемнеют, превратишься в Лишённого и умрёшь в какой-нибудь подворотне, скрываясь от патрулей.

— Или сам стану демоном и завоюю ваш мир.

— Не льсти себе.

— Сам Темнейший сказал, что я хорошо бы смотрелся на Троне Собора. Это не выходит у меня из головы. Раньше только я видел в себе Тьму, теперь её начали видеть и другие. Ты знаешь, что я имею в виду, так скажи: как думаешь, это из-за неё? Из-за Фесты?

— Все мы меняемся, и сама она тоже. Надо идти, пока Совет не догадался, кто украл камешек.

Нехотя Матвей отвернулся от вида на Даймонес и последовал вслед за мной в тёмный и холодный подземный ход. Мы шли молча, пока впереди не показалась полупрозрачная пелена — граница между мирами. Я достал Треугольник и прикоснулся им к невидимой преграде; та тут же зарябила, покрылась трещинами и прорехами.

— Ты давно знаешь Фесту. Говоришь, она тоже меняется.

— И ещё как. Видел бы ты её Игры. Ядерная смесь из наивности и страсти, гордости и детской веры в безграничность собственных возможностей. Теперь она стала гораздо спокойнее, умнее, может быть. И я заметил в ней ещё одну перемену.

— Какую?

— Она начинает ценить не чувства и эмоции, которые испытывает к другим, а их самих, существующих независимо от неё. Стала беспокоиться не о себе, а о друзьях, не думая о том, что получает взамен. Не очень типичная для демона черта. Так она беспокоится о Кате, так она беспокоится о тебе. Знаешь, сколько раз она спрашивала о тебе, пока мы с ней имели несчастье сидеть в одном доме? Больше всего она боялась, что ты подвергнешь себя опасности, бросишь всё и примчишься к ней на помощь.

Ангел не сразу ответил. Я вообще не был уверен, что он слушал меня, пока не услышал нервный смешок.

— Ей нечего бояться. Я не стану падшим ради неё.

— Но ведь ты её любишь.

— Слушай, — обозлился Матвей, — не лезь не в своё дело, ладно? Феста и так от тебя достаточно натерпелась. Почему бы тебе просто не оставить нас в покое?

— Обожаю благодарности светлых. Прошу, проход открыт.

Как только я убрал Треугольник, Матвей быстрым, резким шагом пересёк границу миров. Мне же оставалось только следовать за ним и гадать, что было причиной подобного поведения.

* * *

Выйдя на поверхность земли Внешнего мира, я устало опустился на ближайший камень. Действие заклинания, блокировавшего боль в ноге, заканчивалось. Мне был нужен отдых.

— А т-т-т-тут не жарко, — простучал зубами Матвей, с первым же шагом оказавшись по колено в снегу.

— Норвегия, — я пожал плечами.

Отвесный склон горы, на которой находился ход в Даймонес, внизу становился всё более пологим; за серо-коричневыми стволами смутно виднелась часть фьорда и за ним — сам городок Мушёэн.

Какая-то птица спрыгнула с ветки дерева прямо надо мной, отчего то покачнулось и обрушило на меня ещё несколько пригоршней колючего снега.

Я сосредоточился, вызвал в памяти образ и щёлкнул пальцами, телепортируя к себе пальто. Не то чтобы меня беспокоил холод, но чем меньше я буду выделяться среди Лишённых, тем лучше. Ещё бы дойти до них... От потери магических сил голова снова закружилась, а боль в колене медленно, но верно стала усиливаться.

— Ты как, норма... нормально? — обхватив себя руками, чтобы согреться, спросил ангел.

— Я жил в Ледяной башне, у нас с холодом свои отношения. Беспокойся лучше о себе. Ступай в тот городок. Там ты сориентируешься и найдёшь аэропорт, откуда доберёшься до Осло.

— А ты что, останешься сидеть под сосной?

— Мне надо передохнуть. К тому же я собираюсь отправиться в другое место. Лови!

С завидной реакцией Матвей успел поднять руку и схватить брошенный мной Треугольник.

— Делай с ним, что хочешь, только не отдавай Совету.

Ангел посмотрел на артефакт, который держал в ладони. Затем на меня. Затем снова на артефакт, как будто сомневался в его реальности.

— Ты ничего не делаешь просто так! Зачем ты даёшь его мне?

— Может, я тебе доверяю? — усмехнулся я. — Ты слишком глуп и честен для того, чтобы использовать эту штуку мне во вред. Мне самому она больше не нужна.

Помедлив, Матвей телепортировал серую помятую куртку, надел её и положил Треугольник во внутренний карман. Снаружи это место слегка топорщилось, но в целом было не так уж заметно. Леонерий потупился и буркнул так тихо, что я едва расслышал:

— А что я Фесте скажу, если спросит, куда ты делся?

— Ничего не говори. Она знает, что я не любитель командных игр. У меня есть личные дела и проблемы.

— Тогда прощай. Спасибо за всё, что ты сделал.

Застегнувшись, Матвей отвернулся и принялся спускаться вниз по склону, хватаясь за наиболее крепкие ветки и стволы, чтобы не упасть. Я подождал, пока он скроется внизу, и вытащил добытый мной в Соборе трофей — таинственный клык на цепочке.

Повертев его, я обнаружил, что на каждой его стороне есть по мелкой надписи. Я с трудом разбирал слова: кажется, это были не обыкновенные слова, а заклинания. Стоит ли рискнуть? Решив, что да, я произнёс одно из них вслух, тщательно выговаривая каждый звук.

Тут же сзади послышалось громкое хлопанье крыльев. Я вскочил с камня, позабыв о больной ноге.

Прямо на меня смотрел гигантский темнокрыл. Безликое чёрное существо расправляло свои перепончатые конечности и вертело башкой, пытаясь спрятаться от яркого внешнемировского солнца. Оно даже не пыталось на меня напасть — очень, очень странно...

— Эй, ты, — нерешительно произнёс я. — Ты меня слышишь?

Тварь сложила крылья и слегка наклонила голову. Знак согласия?

— Хорошо. Ступай к той деревне, — приказал я. Темнокрыл повернулся и медленно, переваливаясь на своих коротких лапах и задевая крыльями ветки, затопал в указанном направлении.

— Стоять!

Темнокрыл послушно остановился. Ручной нижнемировский монстр! Чёрт возьми, да я всегда о таком мечтал! С трудом веря в происходящее, я ещё раз произнёс заклинание, добавив к нему ещё несколько слов, и на моих глазах материализовались сразу четыре существа — два темнокрыла, двухголовый ландавр и ленивый, сразу утонувший в снегу итл. Все спокойно оставались на месте и ждали приказа своего хозяина.

Перевернув зуб, я прочитал заклинание, написанное на противоположной стороне, и все монстры тут же исчезли.

— Корнел Первый, повелитель чудовищ Нижнего мира, — не удержавшись, произнёс я вслух и чуть не расхохотался на весь лес. — Благодарю вас, господин Ларелий! Вы оказали мне большую услугу...

Впрочем, не он один. Я всегда любил наивных и доверчивых. Эмоциональные, в своих чувствах искренние до тошноты, и вместе с тем — ужасно прямолинейные, с мышлением деревянных кукол. Как Матвей, например.

Я дал ему вместо настоящего артефакта обыкновенный булыжник, подобранный на горе и подвергнутый простенькой магии иллюзий — и он поверил. Разве не восхитительно?