So Close (Так близко) (джен)

S.S.

— Куда это ты собрался? — спросил Северус, как только Гарри сделал попытку улизнуть, поспешно сунув ему под нос сочинение. Узнав, что таким образом он сможет вернуть себе право посещать Хогсмид, Гарри приложил изрядные усилия к его написанию. Северус не ожидал, что мальчишка дотянет чуть ли не до самого последнего дня каникул, чтобы его сдать, но решил, что, видимо, это был хороший знак: по крайней мере, Гарри отнёсся к задаче серьёзно.

— Мне ведь не обязательно сидеть здесь, пока ты его читаешь?

— Очень даже обязательно. Иначе, как мы его обсудим?

— Что? — ужаснулся Гарри, будто говорить о своей работе с Северусом было чем-то сродни казни египетской.

— Я тебя не держу, Гарри, но не обещаю, что в октябре ты сможешь пойти в Хогсмид.

— Ладно, ладно, — недовольно согласился тот, падая на стул напротив него и нервно притоптывая ногой по полу.

Северус неторопливо приступил к чтению. Ему понадобилось некоторое время, чтобы снова привыкнуть к необычной манере письма Гарри. Поскольку он уже имел счастье познакомиться с почерком мальчишки поближе, когда проверял его летнее задание, то сейчас разобрать его было гораздо легче, стоило лишь притерпеться к нестандартному подходу Гарри к английской орфографии. Честное слово, ребёнок его возраста не должен писать слово «ответственность» с одним «н».

— Мне не нравится, как это написано, — сообщил он, закончив читать первый лист. — Вопрос был не в том, что ты подрался. Я запретил тебе разговаривать с Драко, я предупреждал, что он тебя спровоцирует, и ты не послушал.

— Я знаю, я написал об этом, смотри, — Гарри перегнулся через стол, чтобы показать, где именно он написал о перепалке.

— Нет, ты написал, что я был зол на тебя за драку, тогда как это не совсем так. Я был зол потому, что дал тебе чёткие указания, касающиеся твоей безопасности, а ты пропустил их мимо ушей. Ты сказал, что скорее доверил бы свои секреты мне, чем кому-либо ещё, и сам же вынудил меня поставить это доверие под вопрос.

— Я всё ещё тебе доверяю, — растерянно ответил Гарри.

— Ты также вынудил меня объявить во всеуслышание, что тебя, возможно, отобрали у опекунов, — продолжал Северус.

— Но ведь ты всё равно собирался об этом рассказать...

— Не имеет значения. Если мы выбираем некую линию поведения, я хочу быть уверен, что ты будешь придерживаться её безукоризненно, — с нажимом ответил Северус. — Мы не можем позволить себе роскошь совершать ошибки! Возможно, в этот раз ничего страшного не случилось, но подумай, Гарри... — Северус на секунду замолчал. — Что именно сказал Драко, чтобы привести тебя в такое бешенство?

— Ну... — неохотно начал Гарри, — он говорил всякое... про Дурслей, и про тебя, и про маму. Что я никому из вас не нужен. — От смущения голос Гарри звучал низко. Он неподвижно уставился в стол, теребя в руках пергамент. Несчастное эссе было измято до такой степени, что из него уже ни за что не вышло бы аккуратного свитка.

Северус ответил не сразу:

— Твоя мать любила тебя, и ты это знаешь.

— Да, — устало ответил Гарри. — Но он сказал про Дурслей и про тебя, и я просто...

— Я не хотел, чтобы ты чувствовал себя лишним в этом доме, — тихо перебил Северус.

— Я знаю.

— И ещё Гарри, — продолжил он чуть твёрже, — Драко, скорее всего, догадался, что тебе отнюдь не наплевать на моё отношение.

Гарри понимающе кивнул:

— Наверное, это плохо. Но разве ты не можешь сказать, что просто играешь со мной?

— Нет. Ты же знаешь, что я собираюсь шпионить в ставке Тёмного Лорда, и он может потребовать от меня использовать твою привязанность в качестве приманки. Я этого не сделаю.

— Значит ты злился на меня не за то, что я дрался с Малфоем, только потому, что это был Малфой?

И снова, в который раз, дала о себе знать новоявленная ревность Гарри к Драко. От досады рот Северуса сжался в тонкую линию:

— Ты не должен драться ни с кем, и тем более с сыном Пожирателя. Я злюсь не оттого, что это был Драко. Я знаю, что он тебя спровоцировал, и мне прекрасно известно, что он причинил тебе боль, в том числе и физическую. Я им крайне недоволен, но тебя это не касается.

— Думаю, что касается, — пробормотал себе под нос Гарри.

— Доволен я Драко или нет, никак не влияет на наши с тобой отношения. Я не представляю, откуда взялась эта ревность, но мне она надоела. Я хочу, чтобы это немедленно прекратилось. Я пытаюсь обсудить с тобой твоё поведение, а вместо этого, мы уже в который раз обсуждаем Драко, — рассерженно бросил он.

Честное слово, этому ребёнку нужно бесконечно вдалбливать одно и то же, прежде чем появится слабая надежда, что в его голове хоть что-нибудь отложилось!

— Ладно. Значит, мне нужно переписать этот кусок? — спросил Гарри, меняя тему и придвигая пергамент поближе, чтобы ещё раз прочесть написанное.

— Ты понял, что я хотел сказать? — уточнил Северус вместо ответа.

— Ага. Ты сердился не потому, что это был Малфой, а потому, что из-за меня тебе пришлось рассказать им про Дурслей, и ещё потому, что он мог догадаться, что я хочу, чтобы... ну, в общем, чтобы ты был моим опекуном и чтобы мы жили вместе и всё такое.

— Посмотри на меня, — произнёс Северус серьёзным тоном. — Если я даю тебе какие-то инструкции, я делаю это для того, чтобы тебя защитить. Ты должен меня слушать.

— Я знаю, но я не хотел ничего нарушать или подвергать себя риску или ещё что-то, я просто разозлился...

— В таком случае ты должен научиться держать себя в руках, — сказал Северус, стараясь справиться с собственным раздражением: он терпеть не мог, когда Гарри искал оправдания своим бездумным поступкам. Внезапно ему в голову пришла мысль, пусть и слегка самонадеянная, но это могло сработать: — Возможно я знаю, как тебе помочь, — произнёс он, обращаясь скорее к самому себе.

— Как? — Гарри подозрительно сузил глаза.

— Окклюменция. Это очень продвинутая форма магии. В обычных обстоятельствах я бы её не предложил, особенно учитывая твой возраст, но немного практики позволило бы тебе научиться держать себя под контролем. Ты ведь умеешь вызывать Patronus? — уточнил он на всякий случай.

— Ага.

Северус задумчиво кивнул. Он не рассчитывал, что Гарри добьётся подлинного мастерства в искусстве окклюменции, но даже простая привычка очищать сознание помогла бы ему справиться со вспыльчивым нравом. Не говоря уже о том, что совместные тренировки могли бы сломать препятствия, мешающие Гарри окончательно довериться Северусу, хотя узнай он, что во время занятий Северус мог бы получить доступ к его сознанию, он, возможно, не рискнул бы и начинать.

— Дай мне закончить с сочинением, мы поговорим об окклюменции позже. Ты правильно написал, что палочка должна быть всегда под рукой, но при этом надёжно спрятана, — согласился он через некоторое время, продолжая читать.

— Я же не полный идиот. Просто я не думал, что это могло случиться на чемпионате мира.

— Палочка — это твоё орудие защиты, а не просто деревяшка, позволяющая тебе делать фокусы. Тёмный Лорд хочет тебя убить, Гарри. Я должен знать, что могу оставить тебя одного и при этом ты не будешь совершенно беспомощен.

— Я был уверен, что там безопасно, — ответил Гарри, как будто этого аргумента было достаточно.

— Ты нигде и никогда не можешь позволить себе роскошь расслабляться. Надеюсь, мне не нужно объяснять почему?

— Нет, я понимаю.

— Я отдаю себе отчёт, что когда речь зашла обо мне, ты попал в затруднительное положение, но ни при каких условиях ты не должен становиться на мою защиту. Это крайне важно. Жизненно важно. Не беспокойся обо мне, всё, что тебе следовало сделать — это защитить себя. Достаточно было сказать, что я не мог научить тебя тёмной магии, поскольку она тебя совершенно не интересует.

— Понятно, — с готовностью согласился Гарри.

По крайней мере, ребёнок принял это к сведению. Наверное, было бы слишком требовать от него умения быстро ориентироваться в такой непростой ситуации, но Северус надеялся, что хотя бы в будущем Гарри сможет воспользоваться небольшим количеством здравого смысла, имеющимся в его распоряжении.

— Об этом не может быть и речи, — отрезал он, дочитав опус до конца. Тот факт, что Гарри прекрасно знал, что именно Северус считал неприемлемым, позволял надеяться, что эссе было написано искренне, а не просто являлось попыткой пустить пыль в глаза, с целью получить разрешение на вожделенные прогулки.

— Но у меня нет секретов от друзей, сэр, — пожал плечами Гарри.

— Я запрещаю тебе рассказывать им, что ты живёшь со мной! Это даже не обсуждается, Гарри, — предупредил он.

— Но им можно доверять. Я не могу им не сказать, — настаивал Гарри, глядя на него огромными умоляющими глазами.

— Об этом и так уже знают слишком многие. Если ты захочешь обсудить с кем-либо своё проживание со мной, у тебя есть для этого волк и крёстный, — коротко ответил Северус.

— Но они никому не расскажут, — не унимался Гарри.

— Безусловно, поскольку они не будут об этом знать, — в голосе Северуса послышалась сталь. — Ещё недавно я не был уверен, что даже ты полностью осознавал, что тебе угрожает, и ты ожидаешь, что я доверю жизненно важную информацию ещё двум подросткам? Нет, Гарри. Даже если они заслуживают доверия, их можно обмануть, они могут попасть в руки к Тёмному Лорду или его приспешникам. Одних благих намерений здесь недостаточно.

— Но ты ведь уже сказал Малфоям, что я не живу у Дурслей, — тон Гарри всё больше скатывался в обычный скулёж, и у Северуса свело зубы от раздражения.

— Нет! Я дал ему понять, что у тебя плохие отношения с родственниками, что директор отослал тебя назад против твоей воли и что он допускает возможность смены опекунов. Если Тёмный Лорд когда-нибудь узнает, что ты живёшь не с ними — это будет выглядеть так, будто информация исходила от меня. Это укрепит мою позицию шпиона.

— Ладно! — сердито бросил Гарри. — Так я могу ходить в Хогсмид или нет?

— Следи за тоном, Гарри, — предупредил Северус.

Мальчишка с шумом выдохнул воздух:

— Простите, профессор, я могу ходить в Хогсмид?

— Сэр или Северус, но да, — ответил он. — И Гарри, если ты дашь мне хоть малейший повод усомниться, что тебе можно доверять, включая рассказ друзьям, несмотря на то, что я серьёзнейшим образом запретил тебе это делать, про Хогсмид можешь забыть. Вообще. Мы поняли друг друга?

— Поняли, — недовольно буркнул мальчишка. Затем он быстро вышел из кухни, наверняка собираясь дуться где-нибудь в другом месте, подальше от Северуса.

Чёртов ребёнок.

H.P.

Спустя немного времени Снейп усадил его в гостиной, чтобы поговорить об окклюменции. Гарри был рад, что профессор не стал ждать, пока начнётся школа, иначе ему бы пришлось обратиться за консультацией к Гермионе, и он не сомневался, что даже такая малость вызвала бы у Снейпа бурю негодования. Гарри не знал, представлял ли профессор, насколько тяжело для него было скрывать ситуацию от друзей. Ведь он должен был врать обо всём без исключения, придумывать в письмах всякие небылицы, и это было ужасно неправильно.

— Окклюменция — это очень сложное искусство, форма ментальной магии, позволяющая блокировать мысли и воспоминания от тех, кто пытается их извлечь.

— Значит есть люди, умеющие читать мысли? — изумился Гарри. — Ты тоже? — подозрительно спросил он. Гарри всегда казалось, что он испытывал какое-то странное чувство в присутствии Снейпа.

— Это не совсем чтение мыслей, но некоторые волшебники способны получать доступ к сознанию другого человека при помощи легилименции, — аккуратно поправил Снейп.

— И ты тоже можешь? — не унимался Гарри.

— Могу, но это не имеет никакого отношения к предмету нашего разговора.

— А ты... никогда... ?

— Не пытался проникнуть в твоё сознание? Поверь мне, Гарри, ты бы это заметил, — хмуро произнёс Снейп, прежде чем продолжить в более собранной, учительской манере: — Я хочу обучить тебя основам окклюменции, чтобы ты мог защитить своё сознание и память, и научился держать себя в узде.

— Тогда почему ты не держишь себя? То есть, я, конечно, не говорю, что ты псих, но иногда ты и вправду слетаешь с катушек.

— Слетаю с катушек... — повторил за ним Снейп, изгибая бровь.

— Ну, или выходишь из себя. Что? Это так и есть, — вспыхнул Гарри. Вопрос был вполне законным!

— Я владею искусством окклюменции в совершенстве. У меня есть опыт. Я могу позволить себе слетать с катушек и при этом держать голову закрытой.

— И от кого же я должен прятать свои воспоминания? — с любопытством спросил Гарри.

— От любого, кто попытается использовать их против тебя. Но это не является целью наших тренировок, я всего лишь хочу помочь тебе научиться контролировать свою вспыльчивость.

— Ясно.

— И ещё. Если я буду проверять твою защиту на прочность, я почти наверняка получу доступ к твоим воспоминаниям. — Снейп говорил серьёзно, одновременно следя за его реакцией, будто ожидая, что Гарри разозлится.

— Если я тренируюсь только затем, чтобы держать себя в руках, то для чего тебе читать мои мысли?

— Смысл окклюменции в том, чтобы блокировать доступ к сознанию. Этому невозможно научиться без практики. Я не собираюсь заставлять тебя изучать её досконально — не сейчас — но думаю, несколько элементарных упражнений тебе не повредят.

— Что значит не сейчас?

— Возможно тебе придётся изучить её позже, Тёмный Лорд — умелый легилимент.

Внезапно Гарри осознал, какой опасности будет подвергаться Снейп, если вновь займётся шпионажем. Его могут выдать собственные мысли!

— Но ведь ты на самом деле хочешь увидеть мои воспоминания, — произнёс он, с секунду подумав.

— Да. Ты знаешь, что я хотел бы поговорить с тобой о твоём детстве.

— Но ведь это уже будет не разговор, ты увидишь всё своими глазами.

— Ничего, кроме крошечных обрывков. Я не собираюсь обыскивать твоё сознание, всего лишь проверю барьер. Если бы я попросил тебя рассказать мне о твоей жизни с родственниками, ты бы это сделал?

Гарри с отвращением сморщил лицо:

— Я не хочу об этом говорить. Я не знаю, как... Я не знаю, что ты хочешь услышать! Ты и так знаешь, что мне там было плохо, зачем тебе подробности?

— Подробности важны! Тот факт, что они держали тебя в чулане, Гарри, очень важен! Тот факт, что тебе не давали еды, очень важен! Что, если бы я был человеком, который в наказание запирал бы тебя в твоей комнате или отправлял в постель без ужина?

— Ты бы так не сделал, — убеждённо ответил Гарри. Кто угодно, только не Северус.

— Но некоторые делают, — заметил Северус, хотя было видно, что он явно не согласен с такими методами. — Я должен это знать, чтобы заботиться о тебе так, как ты того заслуживаешь. И я хочу, чтобы ты говорил об этом, поскольку это вредно — прятать такие вещи глубоко внутри.

— Но я думал, ты хочешь, чтобы я наоборот их прятал, — возразил Гарри, понимая, что ведёт себя слишком утомительно.

— Только в том случае, если кто-то пытается влезть в твоё сознание. Но тут совершенно другое дело. Мы могли бы говорить о каждом фрагменте по мере его возникновения.

Гарри вздохнул и попытался взвесить все за и против. Снейп был прав, у него так и не появилось желания обсуждать свою прежнюю жизнь, и он понятия не имел, с чего начнёт и что именно скажет. А ещё он ужасно не хотел делать то, что предлагал Снейп, но если это было необходимо, чтобы научиться окклюменции, и ему, возможно, придётся делать это в любом случае, тогда, пожалуй...

— Что, если... что, если я попробую и мне это не понравится? — неуверенно спросил Гарри.

— Я сказал, что не стану заставлять тебя силой. Если ты не захочешь этого делать, значит мы не будем. Если ты решишь попробовать, а потом не захочешь, значит мы тоже не будем, — просто ответил Северус.

— Ну тогда... хорошо. Я попробую.

Странно, но Гарри почувствовал радость оттого, что согласился. Снейп, похоже, остался доволен его ответом:

— Сейчас?

— Давай, — кивнул Гарри.

S.S.

Для начала он всего лишь попросил Гарри посидеть спокойно и выбросить всё из головы. Тут-то они и столкнулись с первыми трудностями.

— Я не понимаю, как можно выбросить из головы все мысли. Как можно вообще ни о чём не думать? — заныл Гарри, просидев всего лишь минуту.

— Ты не думаешь ни о чём, ты просто не думаешь, — ответил Северус, на что Гарри чуть было не закатил глаза к потолку. — Закрой глаза, — велел он. Было нелегко учить кого-то, кто не мог понять даже самого элементарного. У Северуса это получалось само собой, окклюменция далась ему так же просто, как дыхание: сперва, запирать на замок свои воспоминания, мысли и чувства стало повседневным ритуалом, а затем привычкой.

— Как ты можешь не думать? Люди думают постоянно.

— Мне кажется, ты проводишь довольно много времени не думая, может быть тебе стоит мысленно вернуться к нашим урокам зельеварения, — ехидно предложил Северус.

— Нет, спасибо.

— Глаза закрыты. Для начала просто попытайся отодвинуть воспоминания на второй план. Можешь думать, можешь слушать, что я говорю, но у тебя нет прошлого, нет ничего, кроме того, что ты ощущаешь сейчас. — Он немного подождал, дав Гарри возможность попробовать и посмотреть, на сколько его хватит на этот раз. Когда мальчишка не сделал попытки заговорить, Северус продолжил: — Ты больше не умеешь думать, ты слышишь слова, но они ничего не значат, они просто есть. — Он замолчал, оставив Гарри в покое до тех пор, пока тот не завозился.

— От этого хочется спать, — сказал мальчишка, не меняя положения головы.

— Полагаю, это связано с тем, что сознание имеет свойство отключаться незадолго до сна, — согласился Северус. — Попробуй опять, но на этот раз я проверю, получилось у тебя или нет.

Гарри зажмурил глаза, чтобы открыть их ровно через полминуты:

— Теперь я не могу сосредоточиться, — сказал он, глядя на палочку Северуса так, будто он собирался ворваться в его голову в любую секунду.

— Я не хочу, чтобы ты сосредотачивался, я хочу, чтобы ты очистил сознание, — Северус бросил выразительный взгляд на мальчишку.

— Но я не могу, потому что всё время ожидаю, что ты прочтёшь мои мысли!

Северус решил не цепляться к словам, и если Гарри во что бы то ни стало хотел называть легилименцию чтением мыслей, пусть будет так.

— Я собираюсь проверить, получилось ли у тебя — я не собираюсь силой проникать в твоё сознание. — Он старался не выказывать недовольства страхами мальчишки. Этого следовало ожидать, наверняка Гарри опасался, что Северус воспользуется случаем, чтобы увидеть его прошлую жизнь.

Он дал Гарри время успокоиться, прежде чем снова пощупать барьеры. Сначала ему показалось, что мальчишка таки смог что-то сделать, но как только Гарри почувствовал давление извне, даже та тонкая защита, которую ему удалось соорудить, рухнула, и Северус буквально провалился в воспоминания мальчишки.

Перед его взором вспыхивали разрозненные картинки, мелькали родственники, друзья, даже Северус, прежде чем ему удалось оттуда выбраться.

— Ты сказал, что не будешь лезть мне в голову, — с упрёком сказал Гарри.

— Я и не пытался, но ты не удержал барьер. Я не успел ничего увидеть, Гарри, это были какие-то секунды.

— Правда?

— Если ты хочешь продолжать заниматься, привыкни к мысли, что я в любом случае что-то увижу.

— Я знаю.

— Что-то тебе всё же удалось. Похоже, ты убрал воспоминания и мысли, но тебе недостаёт контроля и умения ставить прочный барьер — я пробил его с лёгкостью. Фактически, как только ты ощутил моё присутствие, ты тут же впустил меня в голову. Окклюменция — это, по большому счёту, ни что иное, как умение отделять воспоминания и мысли от твоего сознательного «я», но это нужно делать постоянно и при необходимости уметь в считанные доли секунды поставить барьер и удерживать его столько, сколько потребуется. — Гарри посмотрел на него, как на сумасшедшего. — Я не ожидаю, что ты сделаешь это прямо сейчас. Я хочу, чтобы ты тренировался очищать разум, знал, что это такое и как ты себя при этом чувствуешь. Как только ты научишься отделять себя от своих мыслей, мы пойдём дальше.

— А когда ты шпионил — раньше, разве Волдеморт не догадывался, что ты закрывал сознание? — нахмурился Гарри.

— По-настоящему умелый окклюмент может подсовывать желающим ложные картинки или создавать видимость того, что он не такой уж и профессионал. Тёмный Лорд не подозревал, что я пользовался окклюменцией в его присутствии. — Северус сделал ударение на имени, тем самым предупредив Гарри, что не потерпит, если тот снова ввернёт его в своей излюбленной манере. Иногда ребёнок бывал слишком упрям, хотя Северус не сомневался, что тот бросался именем лорда с такой лёгкостью исключительно благодаря влиянию директора.