Гарри Поттер и каменная философия (джен)

Амелия Боунс сильно вздрогнула, когда перед ней из ниоткуда материализовалась странного вида коричневая ящерица, неравномерно покрытая оранжевыми кружочками. Похожая на шоколадный тортик, по крайней мере, именно с тортом у чиновницы возникли ассоциации. Выплюнув на стол прозрачный пузырек с туманным содержимым и пришлепнув лапкой клок пергамента сверху, ящерица окинула Амелию неодобрительным взглядом и, прошипев что-то ругательное, исчезла.

Безмерно удивленная Амелия секунду-другую молча пялилась на то место, с которого ушла в никуда удивительная гостья. Потом, опасливо покосившись по сторонам, не поворачивая головы, она украдкой ущипнула себя за пухлую руку. Щипок ощущался очень хорошо, но её это не разбудило, а пузырек с запиской никуда не пропали — значит, не сон.

В записке неустойчивым подростковым почерком было начертано следующее:

«Здравствуйте, уважаемая мадам Боунс.

В этом флаконе находятся воспоминания двух человек. Мои и моего друга. Они смешались, но мой друг говорит, что так даже лучше, никто не скажет, будто они подделаны. Мы решили прислать вам воспоминания после того, как узнали, что из волшебной тюрьмы сбежал опасный преступник, а в газетах написали, что он охотится за Гарри Поттером. Как пояснили в газетах: Сириус Блэк является предателем семьи Поттеров и намерен завершить начатое — добить Гарри.

Так вот, это неправда. Мистер Блэк сбежал не ради Гарри Поттера, он хочет убить совсем другово человека. А какого, покажут вот эти воспоминания.

С уважением».

Подписи не было, но мадам Боунс отчего-то знала, что оно написано Гарри Поттером, свидетельством тому был милый неуклюжий почерк и такая же очаровательная, детская ошибка в слове «другого». Почтительно и крепко она сжала драгоценный флакон: что бы там ни было, она костьми ляжет, но просмотрит эти ценные доказательства и сделает всё возможное, чтобы… Чтобы что? Тьфу ты, посмотреть сперва надо, а потом уже решения принимать!

Придя с работы домой, Амелия велела домовушке Постирушке закрыть все окна и двери и никого не впускать, пока она не выйдет из подвалов. Старинный особняк Боунсов достался ей после гибели брата и его жены, сюда она переехала, чтобы присматривать за маленькой племянницей Сьюзен. Стала кем-то вроде регентши при наследнике. Забыв об ужине, Амелия спустилась в благоустроенный подвал, здесь были прачечная и сушильня, далее и ниже располагался бильярдный зал и личный кабинет хозяина, он же служил и ритуальным зальчиком.

Привычно передернувшись при виде изображения Бафомета, она нажала на ногу каменного козла. Задранное копыто опустилось с негромким скрежетом, и конструкция отодвинулась, открывая нишу, из недр которой мадам Боунс вынула плоскую яшмовую чашу с вырезанными рунами по ободу — семейный Думосбор. Бережно установив чашу на специальном столе перед ногами того же козла, Амелия открыла флакон и опрокинула его мутное содержимое в Думосбор. Туманные нити невесомо опустились в чашу, завихрились-закружились и успокоились, став не то жидкостью, не то газом… Чиновница выдохнула-вдохнула, нагнулась и окунула лицо в туманно-облачную субстанцию.

Омут Памяти — весьма интересная вещь, хотя бы тем, что всякий, кто окунется в неё, увидит прямо-таки кино 3D. И даже может осмотреть его не только со всех сторон, но и сверху и как-то снизу, кроме того, можно по желанию заморозить нужный «кадр» на какое угодно время.

Вот и сейчас Амелия с удивлением оглядела незнакомый огромный зал, украшенный колоннами со змеями и двумя рядами продолговатых бассейнов. Статуя смутно знакомого старика, лысого, но с длинной бородой, у подножия статуи лежала мертвая девочка… Удивилась она и при виде действующих лиц — в зал вошли двое, мальчик двенадцати лет и мужчина, в котором с трудом узнавался писатель Локонс. Мальчик шел под прицелом волшебной палочки Локонса. Амелия настороженно замерла, во все глаза глядя на происходящее.

Речь профессора. Дневник. Страшное решение и недоговоренное проклятие, Авада брошена другим, полным коротышкой, в котором Амелия со смущением признала давно умершего Питера Петтигрю. Здесь и сейчас Питер спас от смерти мальчика по имени Гарри Поттер.

В помещение вполз туман и сменил декорации. Тот же Питер, но в другом месте и другом времени. Здесь он моложе и с ужасом смотрит, как Сириус Блэк кидает Аваду в Тома Реддла. Как её зеленый луч перехватывает вставший на пути Джим. Кричит Лили и бросает в Сириуса Секо. Тот отмахивается Риктусемпрой. Что-то кричит Темный Лорд, вставая на защиту Лили. Бомбарда от обезумевшего Блэка. Рушатся стены дома. Питер откапывает из обломков мертвое тело Лили. Плачет. Кричит и воет, подняв лицо к небу.

Туман. Смена декораций. Василиск, гигантский нефритовый змей, выползает изо рта статуи. Получает приказ от не-Гарри. Но вместо того, чтобы убить Питера, он кусает дневник. Дневник умирает. Гарри снова становится собой и обнимает Питера. Потом был долгий и проникновенный диалог между ними, из которого Амелия узнала много чего интересного.

Снова молодой Питер, окраина Годриковой впадины, стальная стена газгольдера, вокруг полно магглов. Питер отчаянно кричит:

— Что ты наделал, Сириус?! Ты же всех убил!..

— Да сдохни же ты наконец, предатель! — истерично орет бешеный Блэк.

И Бомбарду в Пита, тот инстинктивно уворачивается, а позади него — газохранилище… Взрыв ужасающей мощи, целая улица взлетела в небо, шрапнелью брызнули осколки кирпича и стали, беспощадно вонзаясь в тела растерянных людей. Досталось и Питеру, раскаленные горящие куски железа ножами впились в спину толстяку, тому едва удается превратиться в крысу и смешаться-слиться со стайкой канализационных жителей.

Пит, едва живой, с плывущим сознанием, возвращается в разрушенный дом Поттеров. Вяло удивляется произошедшим переменам — кто-то выкопал и забрал тело Реддла. Вспоминает про Гарри и кидается наверх, в детскую, тут всё по-прежнему: на полу мертвая Лили, а вот Гарри… Кто-то очень дурной и нехороший колданул по мальчику, рассек ему лоб. Пит принюхался. Хм, странно, пахнет магией Дамблдора. Что он тут делал? И зачем? Забрав Гарри и спустившись вниз, Питер на всякий случай принюхался к завалу, под которыми был погребен Темный Лорд, и его острый крысиный нюх доложил, что тело Тома тоже забрал Дамблдор.

Уносится в небо мотоцикл с Хагридом и Гарри. Тяжко-неуклюжая трансгрессия, чуть не расщепившая раненого анимага. Филч, маггловский госпиталь. Неделя трясучей лихорадки, визит к дому Дурслей, Гарри и Дадли вдохновенно дерутся в песочнице за красную лопаточку с синим ведерком. Решение оставить Гарри у Дурслей, малыш там в полной безопасности, надо подумать и позаботиться о себе. Как странно читать в газете о самом себе, о собственной гибели: «Пал смертью храбрых… Награжден посмертно Орденом Мерлина первой степени… Матери вручили коробочку с фрагментами сына…»

Что ж… придется прятаться. Уж больно шибко говном воняет. Как ни искал он новостей о теле Тома Реддла, ан нет, нигде не нашел, везде сообщается, что он сгинул в Хэллоуинскую ночь, развеялся от собственной Авады, отраженной лбом маленького Гарри, который с какого-то боку стал Ребёнком Пророчества. Но это же неправда! Том погиб под завалом, а вовсе не потому, что швырял в младенца проклятие.

На многие годы Питер внедряется в семью Уизли, наблюдает, как растут и развиваются бесконечные клоны Молли и Артура. Переходит от брата к брату, по мере их вырастания.

Туман, смена декораций. Рон обещается травануть крысу-предательницу. Гарри срочно покупает его у Рона. Аншлаг. В Косом переулке за ним за каким-то лядом гонится кошмарный рыжий котяра. И домашние разборки:

— Что это было, Пит, кто этот кошак?! — яростно орет Гарри.

— Понятия не имею! Просто кот… — вяло отбрехивается Пит, почесывая ушибленную руку.

— То есть… не анимаг? — сдает позиции Гарри.

— Нет, кот настоящий. Блэк в собаку превращался, не в кота.

— А зачем он за тобой погнался? — не успокаивается юноша, мимоходом колупая прыщ на носу. Питер аккуратно стукнул ладонью по руке:

— Прекрати чесаться, Гарри. А кошки всегда за крысами и мышами бегали.

— Это я и без тебя знаю, но этот кошак гнался за тобой так… целеустремленно. Как будто получил подробную инструкцию с полным твоим фотороботом, с описанием, сколько у тебя пальцев, усов и ушек. Но там же, на прилавке, клетка с черными крысами стояла!!!

Последние слова Гарри истерично прокричал. Потом, тяжело дыша, потянулся к другому прыщику — на щеке. Питер снова ударил его по руке.

— Ну хорошо, допустим, это Блэк уговорил кота поймать меня. Вопрос в том, как он меня узнал, да ещё и кошке рассказал, какую именно крысу ловить.

— Может, вот так? — Гарри схватил со стола газету и потряс ею. — Что маги делали в маггловском городе?! Какого черта они нас сфотографировали?

На черно-белом фото Гарри с крысой на плече. Палец Гарри нервно тычет в крысу, и следует гневно-патетичный вопрос:

— Вот. Это чья морда, Пит?!

— Ну, моя… — виновато улыбнулся Питер. — А волшебники в маггловском городе… н-ну-у-у… они же следят за новостями в вашем мире и на свои их того, перекладывают. Не зря же наше министерство с вашим парламентом сотрудничают, чуть что где не так, сразу же об этом знают все стороны, в пределах разумного для магглов, разумеется. Вот, к примеру, решил прогуляться каменный великан и спустился с гор, растоптал пару поселков, улочки с домиками передавил, деревца распинал… людей, как муравьев, э-э-э… того, в общем. Жертвы после него остались. Ну и вот, обливиэйторы толпами носятся, память свидетелям подчищают, а репортеры-то снять успели — по телевизорам мелькают кадры разворошенных городов. И что диктору говорить? Мол, великан прошелся в соседний супермаркет за хлебушком? Не-е-ет, нет-нет-нет, он скажет, что по северу графства ураган пронесся и нанес некий ущерб экономике, погибло сколько-то людей, а сколько-то осталось без крова. Ну и всё такое в том же ключе. Не должны магглы знать о великанах.

— А зачем их прятать? — смешался Гарри. И начал скрести шею — там у него тоже красовалась россыпь прыщей. Пит воздел глаза к потолку, не то от вопроса, не то от почесухи. И злобно процедил:

— Перестань скрестись. А великанов прячут, потому что они — за пределом адекватного восприятия человеческим мозгом. Проще говоря, современный человек при виде кого-то выше дерева реально едет кукухой.

Гарри посмотрел в потолок, представил себе великана глазами маггла и передернулся. Хмуро спросил:

— Блэк охотится за тобой?

— Видимо, так, — кивнул Питер. — Всё же я лишний свидетель.

— Значит, надо тебя обезопасить. Создать тебе твердую гарантию твоей невиновности. Я читал о том, что маги умеют передавать свои воспоминания. Ты мне поможешь? — заключил-подытожил Гарри.

Побежали туманные сполохи — воспоминания закончились, и Амелия Боунс с гудящей головой вынырнула из Омута Памяти. Ноги подкашивались, спина противно взмокла, а во рту внезапно пересохло. Боги сраные… Там же Сьюзи учится, в этом рассаднике клопов-кровососов, а над ними навис жуткий властелин — паучара Дамблдор! Так, надо успокоиться и подумать, кого пригласить в свидетели невиновности Питера Петтигрю. Прежде всего это должны быть нейтралы, которым глубоко плевать на трепыхания директора, но которым небезразличны судьбы детей, находящихся в руках монстра, чьи ягодицы мнут подушку директорского трона.

Дирк Крессвелл, Альберт Ранкорн, Люциус Малфой, кто ещё? На Фаджа лучше не надеяться, он хоть и мечтает вытряхнуть паука из паутины, но трус, иначе бы давно смахнул того поганой метлой. Сосредоточенно думая, мадам Боунс села за стол, придвинула к себе стопку пергаментов и взялась за перо.

Гарри радостно поприветствовал друзей и вместе с ними двинулся по коридору в поисках свободного купе. Такое вскоре нашлось, но когда в него вошли Драко, Невилл, Рон и Гермиона с Лавандой и Парвати, Гарри и Захар поняли, что им места нет. А тут и Падма подоспела и запросилась к Парвати, Гермиона вышла, уступив ей купе и пошла с парнями дальше. Прошли насквозь два вагона, и везде в купе сидели по трое-четверо и вшестером. Правда, встретилось им купе с Полумной, Джинни и ещё какой-то девочкой, но Гарри наотрез отказался садиться к Джинни. Ещё чего!..

Наконец им вроде робко улыбнулась удача — почти пустое купе со старшекурсником, притулившемся в углу. Троица переступила порог. Странно. «Хогвартс-Экспресс» предназначен для школьников, и, кроме волшебницы, развозившей тележки с едой, взрослых они раньше не видели. Незнакомец был одет в поношенную, штопаную-перештопаную мантию. Болезненного вида и изможденный, но совсем еще не старик, светло-каштановые волосы едва тронуты сединой. Ребята закрыли дверь и сели подальше от окна.

— А это кто такой? — шепнул Захар.

— Профессор Р. Дж. Люпин, — не замедлила с ответом Гермиона.

— Откуда ты знаешь? — поразился Гарри.

— Посмотрите на чемодан… — она показала на полку над головой мужчины. Маленький потрепанный чемодан был перевязан веревкой, аккуратно связанной из множества маленьких веревочек. В одном из углов была надпись: «Профессор Р. Дж. Люпин».

— Интересно, что он преподает? — Гарри, прищурившись поверх очков, глядел на его бледный профиль. Питер в его кармане подозрительно дрожал.

— Защиту от темных искусств, — Гермиона недовольно поморщилась. — Только по ней нет преподавателя.

У них было уже два учителя по защите, на первом курсе и на втором. И оба их учили через пень-колоду, а последний, Локонс, и вовсе умер, а перед этим Гарри чуть не убил.

Поколебавшись, друзья решили остаться в этом купе, было мало шансов, что они найдут ещё одно пустое. Распихали по полкам чемоданы и сумки, выпустили из клеток питомцев. Из гермиониной корзинки вылез очень толстый и весьма знакомый кот.

— Что?! Гермиона, ты всё-таки купила этого проглота? — воскликнул Гарри.

— Он не проглот, — обиделась девушка. — Но ты почти угадал, Гарри, этого пусичку зовут Живоглот.

Гарри и Захар с отвращением посмотрели на плоскую морду перса и дружно скривились. Странно, что какие-то люди считали персидских кошек симпатичными, лично Гарри Живоглот не понравился. Морда как сковородкой стукнутая, шерсти так много, что аж дыбом стоит, и глаза влажные, слезящиеся, с черными мокрыми полосками-потеками у носа.

Крыса в кармане задрожала ещё сильнее. Кошак посмотрел на бугорок у живота Гарри, забрался на пустующее место рядом со спящим профессором и, пардону, напрудил лужу на подол его мантии. В купе резко запахло кошачьей мочой, Пит перестал трястись и удивленно высунул мордочку из кармана. А Гарри с Захаром возмутились:

— Фуй, Гермиона! Он у тебя ещё и невоспитанный?!

Гермиона сконфуженно покраснела. Профессор перестал изображать спящего — трудно, знаете ли, дремать, когда тебе в нос так и шибает кошачьим пи-пи… всхрапнув, он осоловело поднял голову и дико осмотрелся. Увидел котяру, пристально смотревшего на него, вздрогнул, поджал ноги, подобрал полы мантии и вжался в угол, затравленно зыркая серыми глазами.

Питер снова спрятался в карман, теперь уже без дрожи, а Гарри понял, что ему нравится кот. Чудо мохнатое, так уделать взрослого мужика и припереть его к стенке, всего лишь пописав на него!

Поезд грохотал колесами по стыкам рельс, тарахтел и звенел сцепками. За окнами бесилась погода. То ослепляла и жарила солнечными лучами, то мочила, влетая в наивно открытые окна струями дождя. Потом, видимо, погода приняла решение и испортилась окончательно — стемнело вконец, похолодало, а местами даже снег пошел… В купе и коридорах загорелись лампы. Люпин, к немалой досаде мальчиков, закутался в мантию и снова задремал, несмотря на сильный кошачий дух.

Не повезло им со спутником, засоня несчастный… И ребята, повытаскивав из сумок книги, погрузились в чтение, лениво закусывая литературные приключения бутербродами и окорочками.

В районе пятого часа поезд вдруг замедлился, ехал все медленнее и медленнее. Шум двигателя утих, зато ветер и дождь за окном как будто усилились. Гарри, находившийся ближе всех к двери, выглянул в коридор. Из других купе тоже высовывались любопытные. Поезд дернулся и остановился. Судя по звукам в вагоне, с полок посыпались вещи. Неожиданно погасли все лампы, и поезд погрузился в кромешную тьму.

— В чем дело? — раздался позади голос Захара.

— Не знаю, — Гарри вернулся в купе. — Может, сломался?

— Ну прекрасно! — раздраженно забурчала Гермиона. — Только поломки нам и не хватало!

— Тихо! — вдруг раздался хрипловатый голос. Профессор Люпин, наконец, проявил себя как взрослый. Гарри услышал шорох в углу. Все замолчали. Слабый треск — и в купе забрезжил свет. В ладонях профессора Люпина подрагивал огонь, освещая усталое, серое лицо. Глаза его, однако, были ясны и насторожены.

— Оставайтесь на месте, — голос был все еще сиплый после сна. Он медленно встал, держа перед собой пригоршню огня, и пошел к двери, но та, опередив его, медленно открылась.

Дрожащее пламя в руках Люпина осветило упиравшуюся в потолок фигуру, закутанную в плащ. Лицо пришельца было полностью скрыто капюшоном. Глаза Гарри метнулись вниз, к горлу подступила тошнота. Из-под плаща высунулась рука: лоснящаяся, сероватая, вся в слизи и струпьях, как у долго находившегося в воде утопленника. Рука торчала наружу долю секунды: существо как будто почуяло взгляд Гарри и поспешно спрятало ее в складке черной материи. То, что было под капюшоном, протяжно, с хрипом не то взвыло, не то вздохнуло, словно хотело засосать не только воздух, но вообще все вокруг.

Присутствующих обдало стужей. У Гарри перехватило дыхание. Сзади в него вцепилась Гермиона, она так тряслась, что Гарри, забыв о себе, обернулся к ней — в расширенных глазах девушки плескался ужас. Где-то во мраке громко икнул Захар. Мороз пробирался под кожу, в грудь, в самое сердце. Стало так страшно, что хоть не дыши… Профессор хрипло проговорил:

— Никто из нас не прячет Сириуса Блэка под мантией. Уходи.

Но великан не шелохнулся. Только голову склонил, чтобы посмотреть — что за букашка под ногами тявкает? Люпин что-то пробормотал, вынул палочку и взмахнул, из палочки на пришельца посыпались серебряные искры, тот отклонился назад, поднял трупозные конечности и мягко, прямо-таки любяще, отодвинул руку Люпина в сторону… Наклонился пониже, к лицу.

Гермиона икнула, всхлипнула и зарыдала, уткнувшись лицом в спину Гарри.

— Пожалуйста, уйдите! — жалобно крикнул Гарри, храбрый маленький мужчина, желающий защитить девушку, и неважно, от какого врага — от демона ли или от хищного зверя…

Инфернальный монстр, как ни странно, услышал просьбу мальчика. Выпрямился, вздохнул и, невесомо развернувшись, скользнул за дверь.

И исчезли мрак и холод, в поезд вернулись тепло и свет. Засветились фонари, задергался-затрясся пол и застучали колеса. «Хогвартс-Экспресс» снова в пути, и опять везде горят лампы.

Гарри мешком свалился на мягкое сиденье, его колотила сильная дрожь, по вискам стекал пот. Гермиона продолжала рыдать, уже от облегчения, сбоку прижался перепуганный Захар. Сверху, с багажа, смачно и от души выругалась Тортик, со спинок сидений заморгали сова Поляроид и феникс Светофор. И резко встряхнулся рыжий кот, щедро осыпав всех шерстью.

Чем-то смущенный Люпин попытался раздать им шоколад, но ребята с таким откровенным негодованием уставились на него, что он окончательно стушевался: пролепетав что-то о машинисте, проштрафившийся профессор вымелся вон из купе.

— Что это было? — выдохнул Гарри, амебой растекаясь по сиденью.

— Дементор… — клацнула зубами Гермиона. — С-стр… с-стражи Азкабана.

— Жутенькие дяди, — вынес свой вердикт Захар. — Таких бы в наши автобусы, контролерами. Вовек нарушители перестали бы зайцами ездить…