Момент столкновения (Moment of Impact) (джен)

Гарри проспал на диване два часа. Проснувшись около девяти вечера, он никак не мог припомнить, когда именно его начало клонить в сон. Он разговаривал с профессором МакГонагалл о ее первом анимагическом превращении. Последним, что он помнил, было ее высказывание: “Я вовсе не хотела возвращаться в человеческий образ даже после сигнала инструктора: мне безумно понравилось облизывать лапу. В конце концов, она принудительно вернула меня в первоначальный вид. Я очутилась на полу в очень неловком положении: нога чуть ли не выше головы, а во рту полно шерсти”.

Гарри огляделся по сторонам. Снаружи было уже темно, но свет уличных фонарей мягко освещал гостиную. Профессор МакГонагалл дремала в кресле, держа на коленях книгу, которую незадолго до того начал читать Гарри — “Убить пересмешника”. Каждый ее выдох сопровождался негромким присвистыванием. Он осторожно сел. Ноги практически не болели, зато руку до сих пор покалывало, словно он сильно отлежал ее, и воспаление никуда не делось. Гарри поочередно согнул и разогнул каждую ногу, поднялся и взял со стола аккуратно сложенные рубашку и джинсы (по всей видимости, их оставил там Снейп). Одевшись, он с облегчением взглянул на спящего декана и отправился в уборную. Попробовав выяснить возможности своей правой руки, Гарри понял, что с легкостью может согнуть ее в локте, но вот поворачивать запястье оказалось очень больно, да и пальцы были одеревеневшими и непослушными. Как и после происшествия на Тисовой улице, он прижал ее покрепче к груди, для всех необходимых движений используя левую.

Выйдя из уборной, он обнаружил в коридоре профессора Снейпа. У того в руках была склянка с зельем, но вместо того, чтобы вручить ее Гарри, Снейп жестом велел ему следовать за ним в его комнату. Снейп кивнул на неразобранную кровать и Гарри осторожно присел на краешек. Снейп опустился на пол, сморщившись от прикосновения коленей к твердому дереву.

— Очевидно, вам уже лучше, — сказал Снейп, взявшись за правый локоть Гарри. — Расслабьте руку как можно сильнее.

— Да, лучше, — Гарри скривился, когда Снейп провел палочкой от внутренней части его локтя до запястья, точно вдоль шрама, оставленного автомобилем дяди Вернона. — По крайней мере, ноги слушаются.

— Сожмите кулак, — проинструктировал Снейп, держа кончик палочки у правого запястья Гарри. Гарри повиновался. Снейп посмотрел на него. — Крепче не получается? — спросил он.

— Нет, — выдохнул Гарри. — Больно.

— Представляю, — Снейп вручил Гарри зелье, и тот поспешно проглотил его. Затем Снейп достал банку с Пост-Круциатусным кремом, щедро зачерпнул оттуда и начал втирать крем в руку Гарри, с особенной тщательностью смазывая запястье и предплечье. Закончив с этим, он закрыл крышку и поставил банку обратно на ночной столик, где стояло еще две точно таких же.

— Чем-нибудь сегодня занимались? — спросил Снейп, поднявшись с колен.

Гарри кивнул.

— Я много писал в дневнике. Пытался вспомнить все символические элементы из последней части морского сна. Еще читал книгу, которую нашел в комнате — “Убить пересмешника”.

В глазах Снейпа вспыхнул интерес.

— Очень хорошая книга, особенно в наше время, — он не объяснил, что имел в виду, и Гарри не стал уточнять, но про себя решил, что книгу обязательно дочитает.

— Перед нами встала необходимость обсудить альтернативные способы лечения вашей руки, — продолжил Снейп. — Мне жаль произносить это вслух, но если вы вдруг захотите продолжать свою карьеру гриффиндорского ловца, вашей руке понадобится гораздо больший диапазон движения, а также сила и гибкость.

Квиддич. Гарри вообще об этом не задумывался. Он подсознательно согнул пальцы, будто бы схватив золотой снитч. Его кулак оказался слишком слабым, и он словно наяву увидел, как золотой шарик проскальзывает между его пальцами и уносится вдаль. Гарри отчаянно взглянул на Снейпа, но тот начал говорить, не дожидаясь вопроса.

— Поппи порекомендовала специалиста. Нам, вероятно, потребуется посетить Св. Мунго и, возможно, на день-другой остаться там для лечения. Существует зелье вроде Скелероста, предназначенное для регенерации нервов, но принимать его следует лишь под тщательным наблюдением квалифицированных колдомедиков. Директор работает над обеспечением мер безопасности: хотя над больницей и так установлены аврорами самые мощные охранные чары…

Гарри оторвался от рассматривания своей руки.

— Гарри Поттер, проигравший в схватке с колесным колпаком, — вздохнул он. — А мы можем еще один день походить по Лондону до того, как отправимся к этому специалисту?

Снейп протянул руку и помог Гарри подняться на ноги.

— Конечно. Как я и сказал директору, завтра мы отдохнем и постараемся восстановить силы, а наш визит в Лондонский Тауэр и Гринвич перенесем на послезавтра. Я попрошу мадам Помфри договориться со Св. Мунго принять нас на следующий день после экскурсии.

Час спустя профессора МакГонагалл поблагодарили и отправили восвояси.

— Гарри — достойная кандидатура для ученичества, Северус, — сказала она, стоя у камина. — Мы могли бы начать в сентябре и попробовать ускоренный график. Подумайте над этим.

— Почему вы так рьяно ищете для меня различные способы защиты сознания? — без обиняков спросил Гарри, как только погасли последние искры зеленого пламени. Он повернулся лицом к Снейпу, который уселся на освобожденное МакГонагалл кресло. — Это из-за связи с вами, да? И как вы видите мои действия, если вас вызовут посреди моего урока? Перекинуться в аниформу, чтобы не повредить нервы? А если моей формой будет буйвол? Я же раздавлю Рона с Гермионой! Или что-то совсем маленькое, вроде паука? Рон без задней мысли наступит на меня, вот и все!

— Мистер Поттер…

— Профессор МакГонагалл сказала, что ее аниформа совпадает с Патронусом. Навряд ли я смогу остаться неузнанным, гарцуя по Хогвартсу в виде Сохатого! Я даже не знаю, пройдут ли рога через дверной проем. Можно попробовать войти боком, но тогда остальное тело не поместится…

— Мистер Поттер, пожалуйста…

— И это я даже не успел обсудить с ней особые отметины. Отметины ее кошки напоминают форму ее очков, и у Риты Скитер тоже! А у моего животного, что ли, будет шрам в виде молнии посреди лба? Или круглые очки? О да, так меня никто, конечно же, не узнает!..

— Гарри, прекратите, — сказал Снейп, когда Гарри сделал паузу, чтобы вдохнуть. — Вы делаете из мухи слона. Сядьте.

Гарри плюхнулся на диван, вздрогнув, когда от удара боль пронзила руку. Подтянув ноги к груди, он уперся подбородком в колени и уставился на Снейпа.

— Простите, — пробормотал он. -Думаю, меня занесло.

Снейп закатил глаза.

— Не стану спорить, — произнес он, после чего окинул Гарри внимательным взглядом. — Мне трудно понять, к чему именно следует отнести ваше волнение: к изучению анимагии, к беспокойству по поводу нашей связи или к необходимости лечения в Св. Мунго.

Гарри пожал плечами.

— Уж точно не первое — хотя было бы неплохо знать заранее, каким животным я стану, а то обидно будет пройти через это все, чтобы в конце концов оказаться каким-нибудь тритоном.

— Ну, не знаю… я мог бы посадить тритона в банку с дырочками и держать у себя на полке, чтобы мне больше не пришлось переживать, куда еще вы вздумали вляпаться… — Снейп резко умолк, но было слишком поздно. Гарри замер. Он предполагал, что Снейп пойдет на попятную, но, к чести профессора, тот и не думал о подобном.

Гарри позволил новому ощущению повиснуть между ними в воздухе. Не было нужды отвечать: Снейпа это лишь смутит, да и сам Гарри был не особенно расположен к глубоким эмоциональным разговорам. Но он хотел объяснить Снейпу свое беспокойство. К сожалению, он не знал, как к этому приступить, так что решил начать с середины… с мыслей и чувств, которые оказались на самой поверхности. Если он собирается достичь какого-то результата, то этой стадии ему в любом случае не избежать.

— Послушайте… я не знаю, почему это все происходит. Я не пытаюсь проникать в ваш разум, не пытаюсь связаться с вами, чтобы узнать о происходящем в Хогвартсе, в Министерстве или у Волдеморта… — Гарри внимательно следил за реакцией Снейпа; их новые отношения казались ему довольно шаткими, и он иногда задавался вопросом, не предполагал ли Снейп наличия у него скрытых мотивов. Снейп нахмурился.

— Вы ведь и не проникали, верно?

Гарри помотал головой.

— Нет. А разве вы бы не ощутили?

— Надеюсь, что ощутил бы, — резковато ответил Снейп, а в его взгляде появилось подозрение.

— Что ж, я вовсе не пытался подсматривать. Просто раньше боль внезапно обрушивалась на меня безо всякого предупреждения. Но ведь в последний раз, в смысле сегодня, вас даже и близко не было, так? Вы находились в нескольких милях отсюда.

— В сотнях миль, — сухо уточнил Снейп.

— И несмотря на расстояние, я почувствовал. Я могу блокировать эту боль, как только поднимаю барьер. Просто на это уходит больше времени, когда… — Гарри сделал паузу и сглотнул. Не трусь, приказал он себе. Будь честен. — Когда боль причиняют именно вам. — Гарри замолчал. Снейп внимательно смотрел на мальчика, но его темные глаза не выражали никаких эмоций. — Я… я уверен, что то же самое было бы с другими… с моими друзьями… что мне было бы сложнее закрыться, ощущая их боль. Но … их боли я не чувствую, — он снова сделал паузу, чувствуя, что сам роет себе яму и ходит кругами на одном и том же месте. Набравшись смелости — или глупости — он продолжал. — И я даже не уверен, что именно чувствую: гнев Волдеморта или вашу боль…

— Мою, — устало промолвил Снейп. — Темный Лорд мучает кого-нибудь почти каждый день. Для Хвоста я варю пост-Круциатус галлонами, и то он уже постоянно дергается.

При все своем презрении к Петтигрю, Гарри не мог ему не посочувствовать.

— Что имел в виду Дамблдор, говоря, что я импат?

— Эмпат, — машинально поправил его Снейп. — Кстати, я не считаю вас таковым — по крайней мере, не в общепринятом значении.

— Тогда, почему Дамблдор..?

Снейп вздохнул и потер рукой лоб.

— Это слово происходит от греческого “эмпатия”, что значит “страдание” или “страсть”. На английском под этим словом подразумевается эмоциональная связь с человеком, сопереживание его счастью или страданию. Причем эмпат может принимать на себя часть чужих ощущений.

— Почему вы тогда думаете, что он неправ?

Снейп откинул голову на спинку кресла и устремил взгляд в потолок. Гарри подумал, что для Снейпа такое положение было очень уязвимым, и почувствовал себя неуютно. Гладкая, бледная шея и горло Снейпа казались открытыми для укуса судьбы.

— Я не считаю вас эмпатом, потому что ваше сопереживание направлено исключительно на меня, а не на мир в целом. Вы ощущаете чувства своего друга Рона как собственные? Нет? Я так и думал. Как и указал директор, вы, по всей вероятности, настроены только на меня, точнее — на мои страдания, причиной которых является Темный Лорд.

— Ну, этого мы точно не знаем, верно? — спросил Гарри. — Возможно, я и впрямь чувствую только ваши вызовы и пытки от Волдеморта, но есть вероятность, что я почувствую, если вы сильно ударите локоть, или будете страдать от зубной боли или расстройства желудка…

Снейп нахмурился брови, но Гарри было знакомо это выражение: оно означало, что профессор серьезно задумался над его словами.

— И кстати, откуда вам знать, что я не чувствую вашу… что там было после страдания?

— Страсть, — подсказал Снейп.

— Да, точно. А вы хотя бы раз за последние пару недель чувствовали эту самую страсть? Возможно, когда такое случится, ее почувствую и я. Наверняка это в сотни раз лучше круциатуса или взрывной боли в шраме.

Снейп уронил голову на руки, упершись локтями в колени. Гарри в замешательстве смотрел, как плечи зельевара задрожали; вскоре у зельевара вырвались причудливые звуки — что-то среднее между всхлипами и фырканьем. Наконец, Снейп поднял взгляд. По его щекам струились слезы, но в глазах плясали веселые искорки. Он покачал головой.

— Мистер Поттер, если вы — истинный эмпат, и станете разделять все мои страдания и страсти, мне придется срочно искать новую работу.

Гарри лишь усмехнулся в ответ.

— Но эксперимент провести необходимо. Нет-нет, я вовсе не собираюсь выяснять, можете ли вы разделять мои “страсти”. Мне просто хочется знать, почувствуете ли вы мою боль, если ее происхождение никак не связано с Темным Лордом. Вариант с расстройством желудка вполне подходит — здесь как раз есть средство для вызова рвоты.

Снейп вылетел из гостиной, и мгновением спустя Гарри услышал, как он в ванной роется в аптечке. Спустя несколько секунд оттуда послышался отчетливый звук рвоты, но к тому времени Гарри уже валялся на полу, согнувшись вдвое.

Пять минут спустя Снейп вернулся в гостиную, протирая лицо влажным полотенцем. Остановившись на пороге, он уставился на побледневшего Гарри, который так и лежал, схватившись за живот здоровой рукой.

Снейп помог ему забраться на диван, подал второе полотенце и сел рядом. Несколько минут протекли в молчании.

— Может, вам стало плохо просто от мысли о рвоте? Некоторые люди с чувствительными желудками…

— Нет, — отрезал Гарри.

Снейп вздохнул. Они посидели молча еще несколько минут.

Наконец, Гарри заговорил.

— Следующий раз просто позвольте мне ударить вас по локтю.

Снейп хмыкнул.