Момент столкновения (Moment of Impact) (джен)

Прошла уже половина лета после пятого курса. Большую часть каникул Гарри Поттер провел за книгой в своей спальне в доме на Тисовой улице. Угроза Грюма на вокзале Кингс-Кросс возымела свое действие: Дурсли предоставили Гарри относительную свободу. Наружу он выходил лишь пропалывать сад — единственная обязанность вне стен дома, на которой настояла Петуния — да время от времени забегал к миссис Фигг. Не имея занятий помимо обычной готовки и уборки, Гарри послал Хедвиг к друзьям, попросив их прислать ему каких-нибудь интересных книг. Ему требовалось хоть как-то отвлечься от происшедшего в Отделе Тайн, от пророчества, от смерти Сириуса. Теперь, зная причину, по которой ему приходилось каждое лето торчать у Дурслей, скуку стало переносить легче, и свою изоляцию он перестал воспринимать близко к сердцу.

Гермиона тут же ринулась на выручку. Хедвиг немедленно вернулась с тяжелой книгой. “История Хогвартса”. Гарри чуть не рассмеялся, развернув посылку. Гермиона почти пять лет безуспешно пыталась убедить Рона и Гарри познакомиться именно с этой книгой. Гарри прочел ее за неделю, найдя некоторые моменты довольно занимательными. Многое ему уже было известно, но встретились и сюрпризы. Он задался вопросом, читала ли Гермиона главу о восстании домовых эльфов в 1344 году, и натыкались ли близнецы Уизли на тайный проход в обсерваторию на вершине северной башни.

Не закончив еще и первой книги, он получил вторую: на этот раз Хедвиг прилетела от Рона. Распаковав сверток, Гарри широко улыбнулся: “Превосходные старосты: Ярчайшие звезды Хогвартса”. Книгу сопровождала записка: "Нашел это в старой комнате Перси. Думаю, ты оценишь. Проверь, не упоминается ли там некий Рон Уизли?"

Спустя несколько часов к нему прилетел Эррол, семейный почтальон Уизли, с приношением от Джинни. Им оказалась маленькая книга в кожаном переплете, причем явно старая. "Дневник бабушки Прюэтт, — поясняла Джинни, — который она вела во время учебы в Хогвартсе. Не магический от слова "совсем". Только маме не рассказывай!" Гарри держал эту книжицу рядом с кроватью и читал урывками, когда иное чтение казалось слишком сухим или унылым. Он быстро решил, что Джинни и бабушка Рона имели куда большее сходство с Фредом и Джорджем, чем с Молли.

Персиваль Прюэтт так и не узнал, откуда пришло возмездие! Мы стояли в Большом Зале, как раз после обеда, когда у него в животе заурчало, и он начал испускать газ, причем очень громко. Он покраснел до корней волос и выбежал из помещения, обхватив живот руками. Мод Харрис хихикала так, что чуть не задохнулась…

Гарри мысленно отметил, что друзья не стали посылать ему ничего слишком серьезного, темного или угнетающего. Никаких книг по окклюменции. Никаких книг по истории Темных Искусств. Ничего связанного с Волдемортом.

Волдеморт.

Пророчество. Его друзья ничего не знали о пророчестве. Он понимал, что должен был им сказать. Он был обязан поделиться с ними, но как подобрать слова, как набраться смелости? Возможно, когда они вновь окажутся все вместе, он соберется с духом и произнесет это вслух. Поведает им, что они дружат либо с мертвецом, либо с убийцей. Но именно скажет, а не напишет, не пошлет им такую весть совиной почтой...

Помотав головой, он выглянул из окна, выходившего на улицу. Ровные ряды зданий, безупречные газоны, ни одного случайного листочка. Приближалось время обеда, и дядя Вернон вскоре должен был подъехать домой. Гарри добрался до последней страницы “Истории Хогвартса” и вернул ее Гермионе. Хедвиг недовольным взглядом окинула хозяина, вручившего ей тяжелый сверток. Взамен Гермиона передала автобиографию Гилдероя Локхарта, “Я — волшебник”, и как раз к нынешнему моменту Гарри дошел до главы о схватке Локхарта с существом, прозванном американцами "Большая Нога". Вздохнув, он закрыл книгу. Он не прополол и не полил клумбы на обочине. Хоть сад и считался ведомством тети Петунии, дядя Вернон непременно заметит упущение. Лучше пойти и сделать. Дяде Вернону нравилось видеть, как он работает. Начав сейчас, Гарри как раз предоставит вернувшемуся с работы дяде удовольствие лицезреть племянника вспотевшим и несчастным. Прекрасное настроение будет ему обеспечено до самого вечера.

Тридцать минут спустя Гарри был окружен цинниями и лимонной мятой. Любопытно, что именно эта обязанность доставляла ему некоторое удовольствие, напоминая собой уроки травологии с профессором Спраут. Он как раз добрался до особенно заросшего участка, когда одновременно произошло несколько событий.

Совсем рядом раздалось хриплое мяуканье, и из зарослей мяты выскочил гладкошерстный серый кот. Где-то позади раздался треск аппарации, и шрам Гарри взорвался болью. Схватившись за лоб, он отшатнулся, споткнулся о бордюр и растянулся на мостовой. И именно в это мгновение из-за угла вырулил служебный автомобиль дяди Вернона, ударил Гарри и, проехав вперед еще немного, резко затормозил, врезавшись в дерево.

Он услышал вопли и звук быстро приближавшихся к нему шагов.

— Гарри! Гарри... Проклятье…

— Билл? — промямлил Гарри. Левая рука подростка так и оставалась прижатой к голове, но к прежней боли в шраме прибавилась новая: в ногах и правой руке.

— Не шевелись, Гарри, — пробормотал Билл Уизли. — Лежи спокойно. Помощь уже на подходе.

— Ноги болят, — безуспешно пытаясь подавить стон, пожаловался Гарри. Шрам кольнуло, и он услышал холодный голос.

— Поттер? Сейчас легче? — после чего голос затих, а боль немного отпустила.

Щелк!

— Билл! Что случилось? — раздался другой голос. Кто-то опустился на колени рядом с ним.

— Закутайте его, — произнес незнакомый женский голос.

Гарри застонал, когда почувствовал давление на ноги. Что произошло?

— Не трогайте его. Ждем Дамблдора.

— Ремус? — позвал Гарри, изо всех сил пытаясь сесть. Ему стало немного легче от осознания того, что бывший профессор, друг его отца, находится рядом.

Внезапно раздался женский вопль, и Гарри дернул головой в направлении звука.

— Спокойно, Гарри, это всего лишь твоя тетя. Билл, кто-то должен разобраться с этими магглами.

Собиравшаяся вокруг толпа состояла из множества расплывчатых лиц. Некоторые показались Гарри знакомыми: видимо, то были соседи Дурслей.

Раздался визг колес случайно проезжавшей мимо машины; водитель выскочил из нее и так громко стукнул дверцей, что двойной хлопок аппарации остался практически незамеченным.

Альбус Дамблдор склонился над Гарри; его мантия была скрыта под зеленым плащом. Билл начал отодвигать соседей, уверяя их, что ситуация под контролем и Гарри немедленно доставят в больницу. Кое-кто оказался слишком настойчивым, не желая покидать места происшествия до прибытия скорой. Билл ловко скользнул между женщиной и Гарри, перекрыв ей вид директора, который пытался сдвинуть руку Гарри со лба. Гарри лишь сильнее прижал ее.

— Гарри! Он…?

Гарри помотал головой.

— Был, но теперь ушел.

— Гарри, мы хотим помочь тебе. Лежи спокойно.

— Как мы переместим его? — послышался низкий голос. Гарри слегка повернул голову, но так и не рассмотрел говорившего.

— Обычные средства недоступны, — ответил Дамблдор. — Аппарация или каминное перемещение могут повредить ему еще сильнее, а нелегальный порт-ключ с этого места…

— Это лучший вариант, — ответил второй маг. — Если только вы не собираетесь отправить его на “Ночном Рыцаре”.

Гарри скривился от одного упоминания этого транспорта.

— Один из нас должен будет отправиться с ним — держать его, чтобы предотвратить травму при прибытии.

— Тебе известен риск, Северус, — ответил Дамблдор.

Снейп! Гарри распахнул глаза.

— Куда? — пробормотал он. — Куда вы меня отправите?

— В лечебницу Святого Мунго, — послышался голос Ремуса.

— Нет, — торопливо произнес Дамблдор. — Там ему нельзя появляться.

— Альбус, ему необходима помощь! Посмотрите на него! Мы не можем...

— Если он попадет туда, информация на следующий же день окажется на страницах “Пророка”, — мягко возразил Дамблдор.

— Значит, в Хогвартс, — прохладно констатировал Снейп. — И поскорее. Он теряет кровь.

— Как? — озадаченно спросил Ремус. — Мы же не можем просто исчезнуть прямо из толпы магглов...

— Мы отвезем его подальше от толпы на автомобиле, — указал Снейп.

— Но использовать порт-ключ, держа кого-то на руках…

— Мне уже приходилось проделывать подобное.

— У нас и впрямь нет иного выбора, — добавил Дамблдор. — Давление аппарации несовместимо с этими повреждениями… — его голос на минуту затих. — Гарри? — позвал он. — Ты меня слышишь?

Гарри дернул головой.

— Профессор Снейп сейчас доставит тебя в Хогсмид посредством порт-ключа. Ты должен внимательно его слушать и беспрекословно повиноваться.

— А не могли бы вы?.. — даже в текущем положении он инстинктивно не хотел доверять Снейпу. Снейп желал Сириусу смерти...

— Гарри, — лицо Дамблдора оказалось совсем рядом, а его голос смягчился. — Сейчас тебе необходима помощь. Профессор Снейп имеет самые большие шансы оказать ее. Прими это. Слушайся его.

Дамблдор поднялся, и его место занял Снейп, опустившись на колени. Толпа вокруг них явно волновалась.

— Поттер, в момент активации порт-ключа ваша голова должна касаться моего тела. Вы должны самостоятельно поддерживать такое положение. Я знаю, что для вас это малоприятно, но иного выхода нет. Поддерживая контакт головой, внутренне изо всех сил пожелайте отправиться со мной куда бы то ни было. Ясно?

Последняя фраза могла бы вызвать усмешку, не будь ситуация столь серьезной.

— Ремус, ты умеешь водить маггловские автомобили, верно? — негромко спросил Дамблдор.

— Давненько не сидел за рулем, но в общем-то да, умею, — ответил Ремус. Он поспешно отправился проверить автомобиль Вернона, который несмотря на внушительную вмятину на бампере оставался вполне дееспособным.

Снейп быстро просканировал палочкой травмированного Мальчика-Который-Выжил. Гарри почувствовал, как напряглись его ноги, когда Снейп аккуратно поднял его и устроился на заднем сиденье ждавшего их автомобиля.

— Смотрите, не напачкайте там кровью! — рявкнул дядя Вернон, которого в данный момент утешала супруга.

Проигнорировав его, Дамблдор скользнул на переднее сиденье, предоставив Биллу разобраться с магглами и присоединиться к ним уже в Хогсмиде. Ремус завел мотор и, немного повихляв, вывел автомобиль на проезжую часть.

— Я отправлюсь первым, чтобы позвать Хагрида и приготовить карету, — предупредил Дамблдор. — Доставь его к воротам, Северус. Защитные чары, сам понимаешь.

Директор с хлопком исчез, а Гарри еще раз услышал холодный голос Снейпа.

— Голова, — напомнил Снейп.

Гарри вместо этого взглянул на Ремуса.

— Ремус, пожалуйста... — прохрипел он, протянув здоровую руку к оборотню.

— Держи голову, Гарри, — спокойно указал Ремус. — Прижмись покрепче. Я прибуду, как только помогу Биллу с этими магглами.

— Возможно, им придется стереть память, — предположил Снейп. Прижавшись головой и плечами к коленям зельевара, Гарри не мог видеть его лица, но звучал тот самодовольно.

— Верните автомобиль дяде Вернону, — попросил Гарри, стиснув зубы, так как боль вновь прошила его он ног до пояса. Снейп и Ремус обменялись многозначительными взглядами.

— Я верну его, Гарри, не волнуйся, — пообещал Ремус. — А теперь держись. Северус переместит вас порт-ключом. Он должен сконцентрироваться, чтобы держать тебя, а ты обязан его слушаться. Делай, что он скажет.

— Вы должны поддерживать контакт, — сказал Снейп.

— Я знаю, — процедил Гарри. — Вы сказали это уже несколько раз…

— Потому что это важно, — ледяным тоном ответил Снейп. — Если я вдруг ослаблю хватку…

— Гарри, — вмешался Ремус, — ты отправляешься в Хогвартс. Домой.

Гарри кивнул и плотно закрыл глаза.

— Сейчас! — рявкнул Снейп, прижав к его неповрежденной руке что-то вроде пера.

Привычный рывок в области пупка — и, прежде чем Гарри успел удивиться странному ощущению полета и падения в одно и то же время, его сотрясло, когда ноги Снейпа тяжело ударились о землю. Его тело словно потяжелело, когда Снейп споткнулся и тут же выпрямился. Сорвавшись с места, зельевар быстро пошел — можно сказать, побежал — вперед, продолжая держать его на руках. Гарри услышал крики где-то впереди, но глаз не открыл. Прижимаясь головой к гладкому черному плащу Снейпа, он чувствовал боль не так сильно.

Последним, что он помнил, был Хагрид, забравший его у Снейпа и поместивший в карету. Кто-то внутри принял его на руки, но Гарри не знал, кто именно. Он запомнил лишь одну картину, которую заметил краешком глаза: задыхающийся Снейп, тяжело привалившийся к фестралу, запряженному в повозку.

Гарри изучал свою руку. Повязок на ней уже не было, так что его взору открывался длинный, зубчатый шрам. Что интересно, в форме молнии. Его края были красными, и когда он коснулся здоровой рукой шрама на лбу, левое предплечье прошило болью…

Гарри дернулся от неожиданности и по привычке потянулся за очками, но движение вновь отдалось резкой болью в руке.

— Ай! — вырвалось у него.

— Осторожно, Гарри, милый, — кто-то аккуратно вернул руку в прежнее безболезненное положение. — Вот твои очки. Держи…

— Спасибо, — пробормотал Гарри, узнав миссис Уизли. Она сидела у его кровати в кресле-качалке, а на коленях у нее лежала книга.

— Как ты себя чувствуешь, Гарри? — спросила она, поправив ему одеяло.

Гарри опустил взгляд на свои ноги, укрытые простынями. Он осторожно попытался пошевелить пальцами ног. Ничего не произошло. Он посмотрел на миссис Уизли.

— Не могу двинуть пальцами ног, — хрипло промолвил он.

— Конечно не можешь, милый, ведь мадам Помфри зафиксировала твои ноги в неподвижном положении, — потянувшись вперед, она поправила его подушку, после чего помогла ему сесть. Ноги подтянулись за туловищем. Гарри ощущал их, равно как и тупую, ноющую боль в костях. Он счел это хорошим знаком.

— Который час? — спросил он сонно, глядя в окно. Именно это окно захлопнула Гермиона немногим больше года назад, поймав Риту Скитер в ее анимагической форме.

— Почти полдень, дорогой, — ответила миссис Уизли. — Думаю, ты голоден. Пойду принесу тебе чего-нибудь поесть.

Гарри действительно проголодался. Он задался вопросом, как давно последний раз принимал пищу; по его расчетам выходило, что прошли почти целые сутки.

— Было бы здорово, — улыбнулся он маме Рона. Она выскользнула из помещения, впрочем, спустя минуту вернулась и уселась на место.

— А почему вы здесь? — спросил он. — У вас разве нет… каких-то своих дел в Норе?

Молли вздохнула и отложила книгу.

— Похоже на то, Гарри. Видишь ли… произошло кое-что неожиданное, — ее щеки порозовели точно так же, как и уши Рона, когда тот нервничал.

У Гарри сжалось внутри. Ничего хорошего этот тон не предвещал.

— Кое-что? — спросил он. — А что именно?

Ответить ей удалось не сразу (а Гарри по опыту знал, что это не к добру), так как прибыл домовик с большим подносом. Незнакомый эльф вручил поднос миссис Уизли и скрылся из виду.

— Так что вы говорили? — напомнил Гарри миссис Уизли, устраивавшей поднос рядом с изголовьем его кровати.

— Ах да, — встрепенулась она. — Ну, дело связано с той маггловской газетой. Кажется, Гермиона называла ее: “Суррейский Обозреватель”…

— Тетя с дядей ее выписывают, — торопливо кивнул Гарри. — Так что говорила Гермиона?

Миссис Уизли чуть не вплеснула руками.

— Послушай, милый, — произнесла она, поместив поднос ему на колени, — Рон с Гермионой прибудут через несколько часов на “Ночном Рыцаре”. Мне дурно от мысли, что им придется добираться самим, но раз все остальные орденцы заняты… — она снова замешкалась. — Ох, не бери в голову! Они тебе все объяснят, Гарри. Просто пообедай, а потом поспи еще, ладно?

К счастью, аромат еды и предвкушение скорой встречи с друзьями подняли настроение Гарри достаточно высоко, чтобы на данный момент он мог позволить миссис Уизли увильнуть от ответа. Гермиона точно посвятит его во все детали. Миссис Уизли вернулась к своей книге, а он принялся за картофель со свининой. Похоже, инцидент попал на страницы газеты. Наверное, взрослые переживали, что Пожиратели смерти могут узнать о его травме из “Cуррейского Обозревателя”. Он улыбнулся. Не так уж это и страшно, верно?

Вскоре после того, как он закончил с обедом, прибыла мадам Помфри с намерением обследовать его. Она сняла простыни с его ног и взмахнула палочкой.

— Теперь пошевели пальцами ног, дорогой мой, — велела она. Гарри с облегчением осознал, что ноги вновь приобрели чувствительность, хотя казались на удивление негибкими. Он сомневался, что его пальцы когда-то прежде бывали такими задеревеневшими.

— А теперь сожми руки в кулаки и подержи их так, — проинструктировала мадам Помфри. Он попытался сохранить лицо несмотря на боль, пронзившую травмированную руку, но колдомедика нелегко было одурачить.

— Гм-м, до сих пор болит, верно? — спросила она. — Рана была глубокая и очень грязная: эти колесные колпаки — настоящие рассадники жира и грязи…

Гарри поглядел на руку. По-видимому, порез оказался нанесен одним из дядиных колесных колпаков особенного дизайна, которые тот начищал до блеска каждые выходные.

Она ушла не раньше, чем в буквальном смысле подняла своего пациента на ноги. Пошатываясь, он еле-еле стоял, ощущая боль во всем теле. Однако при всем этом он сознавал, что попади с такими травмами в маггловскую больницу, быть бы ему прикованным к кровати несколько недель, а то и месяцев.

— Разве еще не рановато? — поинтересовался он в ответ на ее просьбу сделать пару шагов. — Ведь только сутки прошли…

Мадам Помфри поглядела на миссис Уизли.

— Сутки, Гарри? — переспросила она. — На самом деле, прошло уже три дня. Исцеление костей — тяжелая работа как для целителя, так и для пациента. Благодаря сонным зельям профессора Снейпа ты спокойно спал, пока твои кости с трудом срастались и восстанавливались.

— Три дня? — недоверчиво спросил он. Снейп, наверное, кружился от счастья в своих подземельях, радуясь перспективе продержать его в бессознательном состоянии как можно дольше. Улегшись в кровати, он почувствовал, что все изменилось. Он хотел было вновь порасспрашивать миссис Уизли, но сытный обед и физическая нагрузка сделали свое дело. Он устроился на подушке и закрыл глаза. Сон быстро сковал его, и на этот раз, к счастью, мальчику не снилось абсолютно ничего.

Гарри разбудили голоса у входа.

— А эту вы видели? Стоит на четвереньках, отчищая каменные плиты! Мне плохо от одной мысли об этом!

— Гермиона, да брось ты. Они же домовики. Им нравится работать. Это их жизнь.

Гарри открыл глаза и усмехнулся. Как в старые добрые времена... Гермиона негодует и спорит с Роном по поводу угнетения домовых эльфов.

— И одеваются лишь в кухонные полотенца! — не унималась Гермиона.

— Они не глухие, знаешь ли, — цыкнул Рон. — Могут услышать и обидеться!

— Эй, вы оба! — раздался третий голос. — Ведете себя, как пара престарелых супругов. Наверное, уже разбудили Гарри.

— Ну и хорошо, — обратился Рон к сестре. — Он все равно рад будет проснуться, чтобы встретить нас. Думаю, он уже належался.

— Может, закончите ругаться и подойдете поближе? — с усмешкой позвал их Гарри.

— Гарри! — воскликнула Гермиона и поспешила к его кровати; Джинни с Роном последовали ее примеру. Похоже, она хотела обнять его, но не знала, куда положить руки, так как его рука была продета в петлю, закрепленную на плече. Девушке пришлось ограничиться поцелуем в щеку.

— Ты гораздо лучше выглядишь! — воскликнула Джинни, став рядом с Гермионой. Рон окинул ее предупреждающим взглядом, но явно опоздал.

— Лучше? — спросил Гарри. — Лучше чем когда? — насколько он помнил, последний раз они с Джинни виделись при выходе из Хогвартс-Экспресса больше месяца назад.

Джинни и Рон поспешно отступили за спину Гермионы, ободряюще кивая ей.

— В общем, Гарри, — начала она, — лучше, чем на фотографии. С места происшествия.

— Фотографии? — тревожно переспросил он. — Что за фотография? Я не помню, чтобы меня кто-то снимал…

— Не удивительно, — ответила Гермиона. — Тебя оглушило от боли. А на улице светило яркое солнце, поэтому фотографу даже вспышки не потребовалось.

— Речь не о статье в “Суррейском Обозревателе”, о которой упоминала миссис Уизли? — спросил он. — Она ничего не говорила про фотографию.

Он перевел взгляд с Гермионы на обоих Уизли. Похоже, всем троим было известно нечто большее.

— Все было бы не так плохо, — сказала Гермиона, — если б мимо не проезжал этот местный репортер. Фотографии оказались такими… м-м-м… живыми, что происшествием заинтересовался "Таймс"…

— "Таймс"? Лондонский "Таймс"? — недоверчиво переспросил он. Он смутно помнил появление автомобиля и хлопанье дверцы вскоре после несчастного случая.

Гермиона кивнула. Рон с Джинни неловко переминались с ноги на ногу.

— И что там сказано? — спросил он. В горле поднялся комок. — В статье, я имею в виду.

— Лишь то, что тебя случайно сбил автомобиль твоего дяди, и по словам твоих родных друзья семьи забрали тебя восстанавливаться куда-то за город. Так что к Дурслям оказалось привлечено повышенное внимание… — она замолчала под взглядами Рона и Джинни. — Ладно, не бери в голову, — Гермиона наклонилась вперед и поправила ему одеяло.

Гарри недоверчиво помотал головой.

— А там случайно не упоминалось мое имя? И адрес?

Гермиона прикусила губу. Ища поддержки, она посмотрела на Рона и Джинни, но те старательно отводили глаза.

— Что ж, — верно истолковал Гарри ее молчание, — похоже, это “да”, верно?

— Имя, и адрес, и имена тети с дядей, — ответила она.

— Ого, — выдохнул он. — А по фотографии меня точно можно узнать?

— Ну, там отчетливо видно шрам и все остальное…. — неуверенно подала голос Джинни.

Гарри машинально потянулся к волосам и прикрыл шрам челкой.

— А кто сделал этот снимок? Он, кстати, у вас с собой? — с каждой новой фразой Гарри мрачнел все сильнее, и Рон решил его взбодрить.

— Он вышел такой забавный, Гарри. На тебе слишком большие джинсы, подвязанные старой веревкой, а ноги раскинуты под неестественным углом. И еще это пушистое розовое одеяло!

— Рон! — зашипела Гермиона. Джинни закатила глаза.

— Одна из репортеров “Суррейского Обозревателя” живет неподалеку от тебя, Гарри, — объяснила Гермиона. — Проезжая мимо практически сразу после инцидента, она вышла разузнать, в чем дело, в итоге получив любопытную историю для колонки происшествий.

— Любопытную историю? — переспросил Гарри. — Боль в шраме от проклятия застигла мальчика врасплох и заставила его упасть под колеса дядиного автомобиля?

— Ох, Гарри, мы так и знали, что ты расстроишься. Ты представить не можешь, каково мне было, когда после всего этого я открыла "Таймс", увидела твое фото и прочла душещипательный рассказ о том, как Дурсли спасли тебя после смерти родителей и воспитали как второго сына…

— Второго сына?! — под его взглядом легко завяли бы цветы.

— Там еще было фото, на котором ты вместе с Дадли приблизительно в возрасте двух лет…

Гарри закрыл глаза и постарался собрать мысли в кучу.

— Постойте-ка, — произнес он. — Разве волшебники читают маггловские газеты?

Гермиона, Рон и Джинни обменялись взглядами.

— Ну, в большинстве своем нет, — извиняющимся тоном ответила Джинни.

— В большинстве? — уточнил Гарри.

— Некоторые читают, — продолжала она. — Папа, например.

— Да это уже и не важно, приятель, — сказал Рон, вытащив что-то из кармана и положив перед Гарри на кровать. — Вот из-за чего весь шум.

Гарри опустил взгляд на сложенный выпуск волшебной газеты, “Ежедневного Пророка”. Развернув его, он чуть не ахнул от шока. На первой полосе красовался он сам: лежа на улице, обернутый в ярко-розовое перепачканное кровью одеяло, со съехавшими набок очками. Вокруг него толпились люди, а его голова дергалась из стороны в сторону, словно он стонал от боли. Заголовок гласил: “Где же Гарри?” На фото был ясно виден его шрам.

— Гарри, не принимай это так близко к сердцу — сказала Гермиона. — У Ордена все под контролем. Ну, по крайней мере мы думаем, что это так. Они нам совершенно ничего не говорят. Все, что мы знаем, подслушано в Норе Джинни и Роном из разговора Билла и Чарли.

Джинни села на краю кровати. Гарри посмотрел на нее свежим взглядом. Она выглядела куда менее перепуганной, чем Рон и Гермиона. Он не был уверен в причинах этого различия: то ли Джинни просто не так сильно переживала за него, то ли девушка в общем оказалась не из пугливых.

— Я понимаю, что ты взволнован, Гарри. Папа сказал нам с Роном, что на доме твоих родственников удвоили охранные чары. Твоей вины в происшедшем нет, а здесь, в Хогвартсе, ты в полной безопасности. Это был просто глупый инцидент.

Гарри посмотрел на нее, ничуть не утешенный. Разве на его долю не перепадало достаточно “глупых инцидентов”?

— У них теперь практически есть мой адрес, — сказал он. — И не нужно большого ума, чтобы понять, где я сейчас, верно?

— Не совсем, — возразила она. — Папа говорит, что представители “Пророка” уже встретились с Дамблдором, и он опубликовал некое заявление. Оно должно появиться в завтрашней газете. Они хотели еще одну фотографию, но Дамблдор отказал.

— Мог бы меня спросить, вообще-то, — проворчал Гарри. — Это мое лицо, как никак.

— Ну, результат был бы тот же, разве нет? — произнесла Гермиона с долей сарказма. — Ты не очень-то был доступен для интервью, Гарри.

Гарри позволил себе улыбнуться, хоть и не слишком весело.

— Простите. Просто все вышло так внезапно, понимаете? Сначала я узнаю, что был без сознания целых три дня, потом оказывается, что мое фото украшает собой целых три газеты, и каждый встречный теперь знает, что летом Гарри Поттер проживает в Литтл-Уиннинге. Думаю, та древняя магия, из-за которой я все это время жил с Дурслями, больше не сработает.

— Гарри, есть еще кое-что, — по тону Джинни Гарри понял, что очередная новость окажется также малоприятной.

Он закрыл глаза.

— И что же?

— Фотография в “Пророке”...

Он открыл глаза и посмотрел на нее.

— И что? Хочешь, чтобы я подписал ее?

— Гарри! Я не шучу. Там Билл. Его отчетливо видно на снимке.

— Что? — Гарри вновь взял газету и внимательно всмотрелся. Люди вокруг него продолжали толкать друг друга. Он разглядел нескольких соседей (тогда он даже не понял, что они там были) и, частично, Дадли, (полностью тот никак не вписался бы в ракурс). А совсем рядом с ним склонился молодой человек с рыжими волосами, собранными в конский хвост. Его лицо нельзя было четко рассмотреть, но рыжие волосы и серьга в форме клыка полностью выдавали Билла. Гарри уронил газету. На него нахлынуло чувство, словно он беспомощно тонет, погружаясь все глубже и глубже. Он уставился в одну точку на далекой стене. Ему еле хватало духа не разрыдаться. Если бы только удалось собрать гнев, который он чувствовал в прошлом году — обычно это быстро отгоняло слезы. Но сегодня он чувствовал лишь печаль. Неисцельную печаль. Дом Гермионы теперь постоянно охраняется, на доме Дурслей удвоили охрану, а теперь участие Билла в Ордене, возможно, подвергло опасности не только его жизнь, но и всю семью Уизли. И Сириус… Сириус мертв, и его не вернуть.

— С тобой все в порядке, Гарри? — спросила Джинни. Гарри посмотрел на нее. Она так и сидела на краешке его кровати, а Рон с Гермионой стояли за ее плечами. Краешком сознания он отметил, что Гермиона сжимала руку Рона, и все трое выглядели почти столь же печальными и взволнованными, как и он сам.

— Нет, — признался он. — Я не в порядке. Ничего не в порядке. Во-первых, как насчет Билла?

— Нам не говорят, Гарри, — ответила Джинни. — Но послушай, Билл точно знал, на что идет, когда вступил в Орден. И присутствие при этом происшествии не выдает его как члена Ордена, не так ли? Он ведь вполне мог просто зайти проведать друга семьи, верно?

— Я знаю, что у тебя на уме, Гарри, — сказал Рон. Гарри посмотрел на него. Рон нечасто высказывал что-либо серьезное. Гарри мельком опустил взгляд. Точно. Рон до сих пор сжимал руку Гермионы. Или она сжимала его. Было трудно сказать.

— Хорошо, Рон, и что же именно? — спросил Гарри. Не с вызовом, и уж точно не с сарказмом; скорее, покорно.

— Ты думаешь, что подверг всех нас опасности, — сказал Рон. — А это не так. Поэтому отбрось такие мысли. Да, Во… — он остановился и откашлялся. — Во… Волдеморт может и мечтает убрать тебя с дороги, и все такое, но не думай, что он остановится на этом.

— С тобой мы сильнее, Гарри, — сказала Джинни. К его удивлению, она потянулась вперед и отодвинула прядь волос с его лба, приоткрыв шрам. — Мы все.

Она оглянулась на Рона и Гермиону за поддержкой. Они закивали. По-видимому, она также заметила их сцепленные руки, потому что когда она вновь обернулась к Гарри, на ее лице появилась хитрая усмешка, и она закатила глаза. Гарри расплылся в улыбке.

— Значит, вместе мы — сила? — сказал Гарри, протянув свою здоровую руку Джинни.

Джинни взяла его руку, протянув свою Рону. Рон неуклюже взял ее и просмотрел на Гермиону. Его уши порозовели, когда до обоих дошло, что они уже держатся за руки.

— Вместе, — Гермиона завершила круг, легонько ухватив Гарри за вторую руку. — Что бы ни случилось.

Они остались в этом положении еще немного, ничего не произнося.

— За Сириуса, — прошептал Гарри, пожав руки Джинни и Гермионы. Они вернули пожатие, пробормотав: “За Сириуса”. Шум у двери прервал момент единения.

— Полагаю, мистера Поттера ждет вечеринка, — заявила профессор МакГонагалл, войдя в помещение в сопровождении Хагрида, толкавшего перед собой хитроумное приспособление, лишь отдаленно напоминавшее собой инвалидное кресло.

— Вечеринка? — Гарри неуверенно улыбнулся Хагриду. — По поводу столкновения с автомобилем?

— Ну нет уж, — ответил Хагрид. — По тому поводу, что ты идешь на поправку, вот как. И в честь шестнадцатилетия, конечно.

— Шестнадцатилетия? — он оглянулся к друзьям. — А какое сегодня число?

— Первое августа, — ответила Гермиона. — Счастливого запоздалого дня рождения, Гарри!

Мадам Помфри деловито следовала за Хагридом и профессором МакГонагалл, приглядывая за перемещением Гарри с помощью волшебного аналога инвалидного кресла. Гарри к этому времени понял, что его самой большой проблемой были вовсе не ноги, а травмированная правая рука. Спустить ноги с кровати оказалось довольно легко. А вот рукой он не мог себе помочь, и попытки распрямить ее причиняли боль. Поднявшись с помощью Рона, он сумел сохранить равновесие (хоть Рон и не отходил от друга ни на шаг, явно сомневаясь, что тот способен передвигаться самостоятельно), пока Хагрид устанавливал кресло рядом с кроватью. Оно было более узким, чем маггловское, и насчитывало гораздо больше колес. Гарри не стал спрашивать, какова их роль, тем не менее, он нервно прокашлялся, когда они покинули Больничное крыло и двинулись к лестнице. Гермиона поймала его взгляд и пожала плечами. Остальных, похоже, этот вопрос ничуть не волновал.

"Управление" креслом вскоре перешло к Рону: Хагриду приходилось сгибаться в три погибели, чтобы толкать его. Рон подвел кресло к лестнице и, замедлившись совсем чуть-чуть, продолжал вести его прямо по ступенькам. Как ни странно, кресло не изменило прежнего вертикального положения и легко покатилось вниз. Гарри заметил изучающий взгляд Гермионы, пытавшейся понять принцип работы данного механизма. Но это ей быстро наскучило, так что она поторопилась нагнать остальных.

Они опускались и поднимались по лестницам, словно нарочно пытаясь сбить Гарри с толку. Но в конце концов он понял цель их пути.

— Выручай-комната, — негромко произнес он, когда их взглядом предстала взявшаяся ниоткуда дверь, украшенная цветными лентами и воздушными шарами.

— Сюрприз! — раздался нестройный хор голосов, когда Рон вкатил Гарри внутрь. Послышались аплодисменты, и Гарри с удивлением осознал, что на вечеринке присутствует как минимум двадцать человек, причем некоторых из них он вовсе не ожидал увидеть. Большинство гостей уже сидело, потому что каждое место за столом было отмечено именной картой, на каждом стуле лежала праздничная шляпа, а рядом с прибором располагались небольшие сувенирчики и хлопушки.

Невилл Лонгботтом и Луна Лавгуд сидели вместе за одним концом стола. Гарри помахал им, и те махнули в ответ, выглядя несколько смущенными. Фред Уизли сидел рядом с Невиллом, зато Джордж оказался совсем с другого конца стола.

— Понятия не имеем, почему Комната не хочет, чтобы мы сидели рядом, Гарри, — окликнул Джордж. Гарри усмехнулся. — Каждый раз, когда мы пытаемся переместить мою карточку, стул переносит меня обратно.

— А в чем дело? Не устраивает компания, Джордж? — поинтересовалась Тонкс. Девушка-аврор, щеголявшая лимонного цвета шляпой-котелком, как у Корнелиуса Фаджа, сидела между Джорджем и Ремусом Люпином. Шляпа Люпина представляла собой модель солнечной системы, вращавшейся вокруг его головы, а шляпа Джорджа превратила его голову в огромную желтую канарейку.

Гарри приподнялся, слегка опираясь на Рона, и занял свое место. Как только он сел, Гермиона нахлобучила ему на голову шляпу в форме роскошных рогов, украшенных разноцветными мерцающими огоньками.

Домовой эльф Добби, Альбус Дамблдор, Хагрид, мадам Помфри, мистер и миссис Уизли, профессор МакГонагалл, миссис Фигг, Билл и Чарли Уизли завершали группу.

— Я не надену эту шляпу, — сказал Рон, садясь рядом с Гарри и с отвращением глядя на шляпу, предоставленную ему Комнатой.

— Она чудесная, — Гарри даже не пытался сдержать смех — Точно для тебя, Рон.

Шляпа выглядела как туловище гигантского паука, а неестественно длинные восемь ног шевелились в собственном ритме, плавно огибая шляпу.

— По крайней мере, если ты наденешь ее, то тебе не придется на нее смотреть, — резонно предположила Гермиона. Она уже надела свою шляпу, похожую на огромную стопку книг. Ей очень шло. На корешке верхней книги, к восторгу Гарри, красовалось название: “История Хогвартса”.

— Ну и ладно! — сдался Рон, натянув шляпу на макушку.

Джинни, сидевшая слева от Гарри, подняла свою шляпу и расхохоталась. Шляпа имела форму колокольни, вокруг которой сновали миниатюрные летучие мыши.

— Думаю, Комнату впечатлил твой фирменный Летучемышиный сглаз, — усмехнулся Гарри.

Джинни нахлобучила шляпу на голову, и все взоры обратились к Фреду Уизли, который встал и постучал ложкой по краям своего стакана.

— Не хочется прерывать вашего веселья, — начал он, а шляпа, почти в точности такая же, как у Людо Бэгмана, повторила все сказанное им... по-болгарски.

— Но как-никак, это шестнадцатый День рождения Гарри. Точнее, он уже прошел, и мы пытались устроить вечеринку вчера, но поскольку Гарри спал, мы съели его пирог и перенесли торжество на другой день.

Под общий смех шляпа закончила перевод, и Фред продолжал.

— Так или иначе мы рады, что ты снова на ногах, Гарри. Приступим к угощению!

Стол внезапно наполнился едой, и гости увлеченно принялись за нее. Гарри положил себе индейки, курицы и немного пастушьего пирога, а затем попробовал брокколи и жареную картошку.

— Откроем хлопушку, Гарри, — предложил Рон, не дожевав до конца свой картофель. Он протянул хлопушку, обернутую золотой фольгой. Гарри потянул за один конец, а Рон за другой, и изнутри вылетел миниатюрный снитч с ярко-золотыми крыльями. Взмыв в воздух, он кружил по комнате добрых пять минут, пока Гарри не изловчился поймать его здоровой рукой, при всех своих травмах сохраняя изумительные рефлексы ловца.

— Теперь моя очередь, — заявила Гермиона. Она схватила со стола другую хлопушку и протянула ее над тарелкой Рона, чтобы Гарри мог ухватиться за второй конец.

Гарри послушно потянул ее на себя. С громким щелчком из хлопушки вырвался целый рой золотых галеонов, поддерживаемых в воздухе с помощью крошечных наколдованных крыльев. Немного поколебавшись, они упали вниз, вызвав всеобщий переполох, закончившийся лишь тогда, когда все до одного были подняты с пола гостями.

Рон с сомнением оглядел свою добычу.

— Это же не лепреконское золото, верно? — поинтересовался он.

С другого конца стола послышалось громкое оханье: это Невилл с Луной разорвали хлопушку. Над столом раскинулась радуга, с которой посыпались лимонные дольки, а через несколько секунд все исчезло.

Профессор Дамблдор выглядел восхищенным. Он сунул лимонную дольку в рот, предложив вторую миссис Фигг.

Когда гости наелись и разорвали все до единой хлопушки, стол со щелчком исчез, и на его месте появились удобные кресла. Гарри усадили в широкое кресло с оттоманкой, на которую он мог положить свои больные ноги.

— Подарки! — воскликнула миссис Уизли, катя перед собой переполненную тележку.

Гарри посмотрел на тележку с подарками, на переполненную друзьями комнату, и почувствовал, что не может этого принять. Все это для него одного. Того, из-за которого все проблемы. Он знал, что не должен так чувствовать, и что никто в комнате его не винил. Но все же… Он стряхнул нелегкое чувство и взял от миссис Уизли первый подарок.

Этот подарок, как оказалось, задал тон оставшемуся вечеру: розовое одеяло ручной вязки, в точности похожее на то, что подала услужливая соседка Биллу, чтобы закутать пострадавшего.

— Мы никогда не знали, что ты так любишь розовый, — сказал Джордж, когда Гарри уставился на одеяло с очень странным выражением.

Гарри покачал головой и выдавил улыбку. Он обернул одеяло вокруг плеч, получил за это несколько хлопков в ладоши, и продолжил.

Спустя несколько минут он оказался обладателем зеркал заднего обзора для своих очков, пары крепких наколенников, колесного колпака с настоящего маггловского автомобиля (по словам Тонкс), пары маггловских костылей и серьги в форме когтя дракона. Мистер и миссис Уизли преподнесли ему пару джинсов и футболку производства близнецов: на ней был изображен мальчик, превращающийся в канарейку после поедания канареечной помадки. Вещи пришлись ему по нраву — похоже, это была первая не школьная одежда, которую ему не придется донашивать за Дадли.

Добби, как и ожидалось, вновь подарил ему носки.

— Добби сделал их сам, конечно, — объяснил Добби. Он пребывал в необычайно благодушном настроении. Гарри подозревал, что домовику перепало слишком много сливочного пива. Носков оказалось целых четыре пары, причем каждый носок был другого цвета и вывязан разным узором.

— Восемь носков! — пояснил Добби. — Можно совмещать их самым разным образом. Чтобы Гарри Поттеру не стало скучно! — эльф громко икнул и уселся на место.

Хагрид, в своей огромной шляпе в форме соплохвоста (периодически извергавшей дым и искры), усмехнулся, когда Гарри открыл его подарок.

— Спасибо, Хагрид, — засмеялся Гарри, держа в руках справочник Скорой Магической Помощи с загнутыми кое-где уголками страниц.

Последний сверток оказался подарком от профессора МакГонагалл.

— Как видите, от меня можно получить кое-что помимо дополнительных заданий на лето, — провозгласила она. Все засмеялись и громко зааплодировали, когда Гарри вытащил новую квиддичную форму, на спинке которой красовалось слово: “Капитан”.

— Мерлиновы панталоны, Гарри! — воскликнул Рон.

— Рональд! — выступила миссис Уизли. — Следи за выражениями.

— Но он снова в команде, разве не видишь? — воскликнул Рон, не меньше Гарри воодушевленный столь неожиданным поворотом. — Амбридж навечно исключила его, разве вы не помните?

Гарри отметил, что никто не исправил Рона, заставив его произнести: “Профессор Амбридж”.

— Мы решили отменить несколько ее решений, — с достоинством заявила профессор Макгонагалл. — Гарри, ты больше не отстранен от квиддича. Я питаю большие надежды относительно команды Гриффиндора в этом году, и, похоже, мы продолжим традицию наличия двух Уизли в команде, — она многозначительно посмотрела на Джинни и Рона. Оба укомплектовали команду в прошлом году, после того как Фред, Джордж и Гарри были исключены.

Гарри не был так счастлив целую вечность. Окруженный друзьями, он чувствовал себя не только любимым, но и в безопасности. Он был твердо уверен, что все присутствовали здесь по собственному желанию, из-за симпатии к нему, несмотря на опасность, которую он мог для них представлять.

В конце концов гости засобирались по домам. Мистер и миссис Уизли забрали Луну и Невилла, которых им предстояло развезти по домам, и попрощались. Фред, Джордж, Билл и Чарли ушли сразу вслед за ними, пообещав Гарри, что скоро вновь с ним увидятся. Тонкс обняла его на прощание.

— Держись подальше от маггловских автомобилей, — поостерегла она. — Нам и так хватило беспокойства за тебя.

Хагрид подмигнул и произнес:

— Увидимся, Гарри.

Наконец, в комнате остались только Гарри, Рон, Гермиона, Джинни и профессор Дамблдор. Директор задержался у двери, где только что о чем-то переговаривался с мадам Помфри. Колдомедик покинула помещение, чем-то недовольная, а Дамблдор устроился в мягком кресле напротив студентов.

— Вот и все разошлись, — с улыбкой произнес он. — Надеюсь, вечеринка оправдала наше решение позволить тебе проспать свой день рождения, верно, Гарри?

— Да, сэр, вполне, — сказал искренне он. — Было просто здорово.

— А как насчет самочувствия? — спросил он. — В состоянии немного побеседовать?

Гарри поглядел на своих друзей. Он так и сидел в кресле, положив ноги на оттоманку. Гермиона устроилась слева от него на мягком стуле, а Рон растянулся на полу, упершись локтями в подушку. Джинни сидела справа от Гарри, свернувшись в своем кресле калачиком. Несмотря на усталость, в ее глазах светился интерес.

— Вы имеете в виду всех нас, сэр? — спросил Гарри.

Дамблдор кивнул.

— Всех вас.

— Уверен, что друзья уже успели рассказать тебе об этих статьях в маггловских газетах и в “Ежедневном пророке”, — произнес Дамблдор, посмотрев на Гарри за подтверждением.

— Рассказали, — признал Гарри. — И я очень рад, что проспал самый пик событий.

Дамблдор улыбнулся.

— Ну, учитывая обстоятельства и необходимость твоего полного выздоровления, я полагаю, что тебе лучше всего провести следующую неделю в Хогвартсе. Я заявил представителям “Пророка”, что ты успешно восстанавливаешься в надежном месте.

— Точно… за городом с друзьями семьи, — пробормотал Гарри. До него вдруг дошло, что у Дурслей вообще не было друзей семьи. У дяди Вернона были деловые партнеры и, конечно, тетя Мардж, но больше никто, по всей видимости, не горел желанием добровольно проводить свое время с Дурслями; Гарри и сам входил в это число.

— На самом деле, Гарри, — продолжал Дамблдор, — хоть я и не назвал твоего теперешнего местонахождения, однако… Как там говорят магглы? Ах, да. Не нужно быть ядерным физиком, чтобы догадаться, что ты в Хогвартсе, — Рон и Джинни при этих словах переглянулись друг с другом и пожали плечами.

Гарри поразмыслил над его словами. Неделя. После этого останется еще три недели до начала учебного года.

— Значит, я остаюсь здесь еще на неделю. А где мне находиться потом? — осторожно спросил он.

Дамблдор поднял золотую монету, оставшуюся от хлопушек, и несколько раз подбросил ее на ладони. В конце концов он ответил:

— Пока не могу сказать, Гарри. Возможно, в Норе с семьей Уизли, или где-то на отдыхе с семьей мисс Грейнджер. Однако, точно я обещать этого не могу. Возможно, нам придется рассмотреть вариант дома на Площади Гриммо, или… — директор словно засомневался, стоит ли продолжать.

У Гарри вытянулось лицо, и он опустил взгляд на руки.

— … или другое безопасное местоположение. У тебя всегда будет компания, по крайней мере, здесь, в Хогвартсе. Родители твоих друзей позволили им остаться с тобой, а Хагрид обещал присматривать за вами, если ни меня, ни профессора Снейпа не окажется на территории школы.

— Снейпа? — непроизвольно вырвалось у Гарри.

— Профессор Снейп летом является моим заместителем, Гарри. Профессор МакГонагалл пробудет здесь всего пару дней, а потом ей нужно будет отбыть по своим делам, — он пристально всмотрелся Гарри в глаза, и тот понял, что ничего хорошего сейчас не услышит. — Гарри, тебе следует быть мудрее и начать наводить мосты между тобой и профессором Снейпом. Он будет полезен в борьбе с Волдемортом, и тебе понадобится его помощь, — директор выставил руку вперед, предупреждая возможный протест. — Я просил о том же и самого Северуса. Я не говорю, что это будет легко хотя бы для одного из вас… но ты можешь начать с того, чтобы выказывать уважение, положенное преподавателю, и чтить его звание, заслуженное им, между прочим, раньше любого из профессоров за всю историю школы.

Гарри мельком окинул взглядом друзей. У Рона отвисла челюсть: он явно сочувствовал Гарри. Гермиона, с другой стороны, впечатлилась этой новостью и согласно кивала. Гарри решил, что лучше всего будет не реагировать, и сменил тему.

— Что относительно Ордена? — спросил Гарри. — Я имею в виду… Билл и все...

— Относительно этого и вправду поднялось несколько вопросов, — сказал Дамблдор. — Министерство давно пытается заполучить тебя под свою опеку и теперь подозревает, будто я замышляю что-то у них за спиной, а это может быть интерпретировано как отсутствие доверия Министерству с моей стороны. Могу добавить, что данная интерпретация имеет под собой почву. Но поскольку всем известно, что ты — близкий друг нескольких Уизли, им пришлось принять объяснение, что время от времени тебя проведывает кто-то из их семьи.

Гарри сознавал, что профессор Дамблдор пытался быть с ним честным, хоть и принимал за него решения. Он не особенно верил, что Министерство могло купиться на историю вроде: "Билл совершенно случайно оказался там именно в тот момент, когда Гарри переехал его дядя". Однако нельзя было не счесть удачей тот факт, что в кадр попал именно Билл, а не один из авроров, вроде Тонкс или Кингсли Шеклболта.

— А как же Дурсли, — спросил он. — Они в безопасности?

— Мы удвоили охрану дома на Тисовой улице, — ответил Дамблдор. — Пока не случилось ничего подозрительного. Так что, да, они в безопасности. От злых волшебников, по крайней мере.

— Однако не в достаточной степени, чтобы отослать меня обратно к ним? — спросил Гарри, осмелившись посмотреть Дамблдору прямо в глаза.

— Нет, Гарри, боюсь, что нет, — ответил Дамблдор. — Есть все основания полагать, что враг теперь может определить твое нахождение в доме твоих тети с дядей. Кроме того, теперь он знает, что ты не в лучшей физической форме. Таким образом, туда ты не вернешься, по крайней мере, этим летом.

— Профессор, а почему мы останемся здесь все вчетвером? — поинтересовался Гарри. Он вовсе не возражал провести побольше времени с лучшими друзьями. Причем, оказавшись свидетелем “держания за ручки” Рона с Гермионой, он был особенно рад тому, что с ними вместе оказалась Джинни. — Разве ни один из нас не в безопасности за пределами Хогвартса?

Дамблдор посмотрел на Гарри, потом на остальных, и в его голубых глазах замерцали веселые искорки.

— Орден предполагает, что ваше совместное местонахождение существенно сократит число сов, которых вы желали бы посылать от одного к другому. Так что единственными ограничениями остается: не покидать территории Хогвартса и не отправлять никаких сов. Я могу передавать ваши сообщения непосредственно вашим родителям, мистер и мисс Уизли, и даже могу опустить письмо в маггловский почтовый ящик для вашей семьи, мисс Грейнджер. Сообщения для кого-то из членов Ордена можете передавать прямо мне, и я лично их доставлю.

Он поднялся с удобного кресла, и оно со щелчком исчезло.

— Уже поздно. Гарри, тебе необходимо вернуться в Больничное крыло. Мадам Помфри отсечет мне голову, если я задержу тебя еще дольше. Остальные остановятся в гостевых комнатах нашей школы. Они как раз расположены неподалеку от Больничного крыла, и ваши вещи уже доставлены туда.

— Домовыми эльфами, — изрек Рон Гермионе.

Джинни помогла Гарри усесться в причудливое инвалидное кресло, и они дружно направились к выходу. Дамблдор оглянулся в последний раз и, прошептав: “Нокс”, закрыл за собой дверь.

Когда следующим утром Гарри открыл глаза, лучи солнца уже вовсю освещали его кровать. Нащупав на ночном столике свои очки, он нацепил их. Прошлым вечером мадам Помфри влила в него последнюю порцию Скелероста и несколько восстанавливающих зелий. Услышав приглушенные голоса, он повернул голову. Собеседник мадам Помфри стоял к нему спиной. Это оказался некто с длинными, сальными темными волосами. Снейп.

При виде Снейпа у него внутри тревожно заныло, словно он забыл что-то важное. Но что именно, он не понимал, а Снейп собрался уходить в тот самый миг, когда Гермиона и Джинни зашли проведать Гарри.

— Мистер Поттер, — натянутым кивком поприветствовал зельевар, проходя мимо его кровати. Гермиона и Джинни пропустили его, после чего все трое проводили его взглядом.

— Доброе утро, Гарри! — поздоровалась Гермиона, обернувшись к нему. Джинни, нахмурившись, так и смотрела вслед Снейпу.

— Доброе, — сказал он. Он пожалел, что подруги не задержались еще на несколько минут: ему срочно надо было в уборную. Он с надеждой обернулся к мадам Помфри и поймал ее взгляд.

— Думаю, с сегодняшнего утра вам больше не понадобится кресло, мистер Поттер, — произнесла она, приблизившись к его кровати. — Думаю, вы не прочь немного освежиться?

Гарри благодарно улыбнулся ей.

— Да, точно, — ответил он. Он осторожно пошевелил ногами и с радостью обнаружил, что чувство скованности уменьшилось, а боли и вовсе не осталось. Его травмированная рука оставалась примотанной к телу с помощью петли, и он слегка потерял равновесие, так что Гермиона и мадам Помфри поддержали его, пока он вставал.

Мадам Помфри довела его до ванной, а девушки остались ждать у кровати, оживленно болтая между собой. Когда Гарри вернулся, мадам Помфри помогла ему сесть на стул и принялась снимать бинты с его перевязанной руки.

— Где Рон? — спросил Гарри, слегка вздрогнув, когда она капнула каким-то раствором на рану, оставленную колпаком. Она почти затянулась, однако кожа над ней была еще очень тонкой. От пореза стал подниматься дым, и Джинни в тревоге вскинула брови.

— Спит, лентяй этакий, — ответила Гермиона, с очевидным интересом следя за дымом. — Я уже собралась было растолкать его, но он как раз...

Ее объяснение прервал внезапно появившийся у двери взъерошенный Рон.

— Мы пропустим завтрак, если вы не пошевелитесь, — сообщил он, глянув на наручные часы.

— У вас полно времени, — ответила мадам Помфри. Она закончила перевязывать руку Гарри и просунула ее в петлю. — Просто идите в Большой Зал, и эльфы что-нибудь подадут вам. И позаботьтесь о мистере Поттере. Сегодня он может передвигаться самостоятельно, но с лестницами стоит быть поосторожнее. Мистер Уизли, почему бы вам не помочь ему одеться? Не думаю, что ему понравится бродить по замку в пижаме.

— Значит, я могу пойти? — в явном восторге уточнил Гарри.

— Можете, — ответила она. — Но, пожалуйста, не торопитесь. Ваши ноги очень хорошо отреагировали на лечение, и теперь вам необходимо постепенно вернуть им прежнюю силу. Выйдите на двор и погрейтесь на солнышке. И расслабьтесь!

— На квиддичном поле! — воскликнул Рон.

— Никакого квиддича! — мадам Помфри смерила Рона сердитым взглядом. — Как я припоминаю, мистер Уизли, вы и сами не так давно получили серьезную травму. Возможно, мне стоит вас осмотреть...

Лицо Рона вытянулось, и он отшатнулся от нее.

— Нет, нет, все замечательно, спасибо. Мы будем хорошо себя вести… честное слово.

Мадам Помфри улыбнулась.

— Ну и хорошо. Чего же вы ждете? Помогите мистеру Поттеру одеться и выходите на солнце! И держите руку сухой, мистер Поттер. Никаких игр с гигантским кальмаром! — подмигнув им, она отправилась в свой кабинет. Рон испустил вздох облегчения. Он повернулся к другу и принялся помогать ему с одеждой. Но сам Гарри помрачнел и отсутствующим взглядом уставился в окно.

— Знаешь, мне жаль, — сказал он, не глядя на Рона.

— Жаль о чем, приятель? — озадаченно спросил Рон, наконец выпростав руку Гарри из рукава пижамы.

Гарри вздохнул и прикусил нижнюю губу. Он не хотел об этом думать, но фраза мадам Помфри живо напомнила ему, что Рон, Джинни и Гермиона получили ранения меньше чем два месяца назад, в Отделе Тайн, последовав за Гарри в подстроенную Волдемортом ловушку.

— О том, что произошло в Отделе Тайн, — негромко пояснила от двери Гермиона.

Рон замер, держа в руках футболку Гарри, и оглянулся к Гермионе. Она стояла рядом с Джинни в дверном проеме, и выражение лиц обеих было необычайно серьезным. Рон нахмурился.

— Не думай об этом, — сказал он, обернувшись к Гарри. — Это не твоя вина, и тебе об этом известно.

Гарри посмотрел на Рона, заметив, что тот уже второй день подряд носит рубашку с длинными рукавами. Он открыл рот, чтобы задать вопрос, но тут Рон внезапно напялил Гарри на голову футболку.

— Не спрашивай, — твердо сказал он. — Я в порядке, и я вновь бы пошел на то же самое, появись такая необходимость.

Он окинул взглядом Гермиону и Джинни. На их лицах отразилось изумление, и рыжеволосый паренек решил, что девушки одобрили его способ уладить ситуацию. Естественно, они обсудили подобную возможность, пока добирались до Хогвартса на “Ночном Рыцаре”.Они были уверены, что Гарри винит себя в произошедшем в Отделе Тайн, и преисполнились решимости вытаскивать его из подобных мыслей. С Гарри сталось бы еще и отталкивать друзей от себя в попытке их защитить. Рон принялся продевать раненую руку Гарри сквозь рукав футболки, тщательно избегая смотреть ему в глаза.

— Рон полностью прав, — сказала Джинни. — Возможно, он немного поумнел, и теперь наличие мозгов периодически проявляется в его поступках и словах.

Рон показал сестре язык, и она отплатила ему той же монетой. Они с Гермионой вышли в коридор, а Рон помог Гарри с джинсами и кроссовками.

Гарри встал и немного пошатнулся, медленно привыкая к весу своего тела. Рон обхватил его плечи своей рукой.

— Опирайся, приятель, — предложил он, и оба направились к выходу. Гермиона стала с другой стороны от Гарри, придержав его рукой за талию.

— Куда сначала? — спросил он.

— Завтракать! — воскликнул Рон.

Расхохотавшись, они в один ряд направились в Большой Зал.

Гарри никогда прежде не осознавал всей прелести солнечных лучей.

Ребята позавтракали тостами, колбасками, тыквенным соком и чаем, после чего Джинни удалось выпросить у домовиков одеяло. Друзья неспешно подошли к берегу озера, и Джинни расстелила одеяло на земле.

Рон плюхнулся на него, заложив руки за голову, и устремил свой взор на облака. Гермиона села рядом с ним, а Джинни сняла обувь, спустилась к самой кромке воды и принялась бродить по мелководью. Гарри примостился рядом с Роном и вытянул ноги, нежась в теплых лучах утреннего солнца.

— Мы все лето скучали по тебе, Гарри, — Гермиона посмотрела на друга и улыбнулась. — Я волновалась за тебя.

Причину своего волнения девушка не назвала, но Гарри понял ее без слов.

— Он же часто писал нам, Гермиона, — напомнил Рон. — Но я знаю, почему ты волновалась: он просил книги!

Гермиона покачала головой.

— Рональд Уизли, теперь ты остался единственным, кто не прочел “Историю Хогвартса”!

— А если бы прочел, — монотонным голосом продолжил Рон, — то знал бы, что на территории Хогвартса нельзя аппарировать.

Гермиона закатила глаза.

— Если бы я могла аппарировать, то смоталась бы в Хогсмид за четырьмя бутылочками сливочного пива, — сказала Джинни. Она присоединилась к ним и теперь стряхивала песок со своих босых ног.

Вдруг Гермиона улыбнулась.

— Мне осталось ждать всего месяц! — произнесла она. — Я первой смогу аппарировать.

— Кстати, ты знаешь, — сказал Рон, сев на одеяле и принявшись развязывать шнурки, — что Гарри сюда доставили не аппарацией, а порт-ключом?

Гарри нахмурился под недоуменными взглядами Гермионы и Джинни.

— Это нелепо, Рональд, — возразила Гермиона. — Для порт-ключа необходимо разрешение. Притом Гарри не мог стоять или передвигаться самостоятельно. Как можно переместить порт-ключом того, кто выведен из строя? Только подумай о приземлении!

— Нет, он прав, — еле слышно проронил Гарри. Он поверить не мог, что не сразу об этом вспомнил. Боль, замешательство, а потом трехдневный сон начисто стерли из его памяти факт, что Снейп держал его, когда они переместились к воротам Хогвартса.

— Я слышал, как папа и Билл рассказывали об этом маме, — кивнул Рон.

— О чем? — спросила Джинни.

— После несчастного случая кое-кто доставил меня в Хогвартс порт-ключом. Из-за травм Дамблдор боялся отправлять меня камином или посредством парной аппарации...

— То есть кто-то держал тебя во время перемещения? — неестественно высоким голосом переспросила Гермиона. — Но Гарри, это практически невозможно! К тому же невероятно опасно. На такое мало кто отваживается… разве что переместить младенца в каких-то чрезвычайных ситуациях!

— Гермиона… — настойчиво прервал ее Рон. — Им ничего другого не оставалось. Они должны были доставить его сюда, так как магглы уже собирались вызвать машину быстрой помощи.

— Скорой помощи, — машинально исправил Гарри.

— Думаю, это был сам Дамблдор, — и не думала замолкать Гермиона. — Ради Гарри он бы рискнул.

— Это был не Дамблдор, — коротко возразил Гарри, — а Снейп. И я не знал, что это настолько опасно. Я вообще почти ничего не соображал.

— Снейп? — воскликнула Джинни. — Снейп ради тебя рискнул своей жизнью?

Теперь все уставились на Джинни.

— Простите, — прижала она ладонь к губам. — Я просто удивилась, вот и все.

Гермиона смотрела на Гарри с открытым от удивления ртом. Она недоверчиво покачала головой.

— Я тоже не все понимаю, — сказал Гарри. — Помню лишь, что мне велели прижаться к нему головой, — он до сих пор помнил ощущение гладкой черной ткани, вжимаясь в которую он меньше ощущал боль.

— Должно быть, оказалось нелегко, — сказала Джинни.

— Да нет, — улыбнулся ей Гарри.

— Я был в кухне, когда Билл и папа вернулись домой, — припомнил Рон. — Мы вообще не знали о случившемся, пока они не появились, и папа окликнул маму тем самым тоном…

— Который значит: “Только не тревожь детей”, — закатив глаза, объяснила Джинни.

— Мы даже не знали, что Билл был на дежурстве, — сказал Рон. — Имею в виду, было ясно, что за Гарри нужен присмотр, но кто бы мог подумать, что дом Гермионы тоже охраняют?

— Что? — резко развернувшись, Гермиона уставилась на Рона. — Мой дом? О чем ты говоришь, Рональд?

Рон отшатнулся назад.

— Эй, я думал, ты в курсе!

Гермиона опустила плечи. Все иллюзии о безопасности окончательно развеялись. Гарри помрачнел.

— Прости, Гермиона, — со вздохом сказал он.

— Знаете, это еще забавнее, чем звучит, — со смехом сказала Джинни. — Только подумайте: Гарри сбивает его дядя. Затем его спасает Снейп! А тем временем, за Гермионой следит Наземникус Флетчер!

— Фу! — воскликнула Гермиона.

— В любом случае, — громко продолжил Рон, перебивая смех Гермионы и Джинни, — услышав, как папа позвал маму, мы с Джинни тут же сбежали вниз. Увидев нас, папа лишь вздохнул. “Что-то случилось с Гарри”, сказал я.

— Мы оба просто поняли, — сказала Джинни. Она посмотрела на Гарри, и в ее глазах он заметил следы тревоги, которых не было до происшествия в Отделе Тайн.

— Папа рассказал, что произошло, и уверил в твоем выздоровлении, приятель, — сказал Рон. — Они послали нас с Джинни наверх, но я вновь прокрался вниз и сел на лестнице. Именно тогда я и услышал, что Снейп переместил тебя порт-ключом. Мама, папа и Билл были явно потрясены его поступком. Я позже припер Билла к стенке, и тот предложил вспомнить, в каком положении были мои руки, когда прошлым летом мы добирались на чемпионат мира по квиддичу. Я сказал, что понятия не имею: перемещаясь порт-ключом, теряешь контроль над своим телом. Он сказал: «Вот именно!» И тогда я понял: ты запросто можешь не удержать то, что находится в твоих руках.

— В Министерстве есть целый отдел магического транспорта, — вмешалась Гермиона. — Произойти может что угодно: расщепление или перемещение в закрытый камин. А некоторые охранные чары могут блокировать порт-ключи, прерывая путешествие неподалеку от места назначения, причем ведьма или волшебник в тот момент могут оказаться в сотнях метров над землей.

— Вспомните, как мы приземлились на чемпионате мира по квиддичу, — добавила Джинни. — Большинство из нас просто растянулись по земле.

Гарри кивнул. Было неловко знать, что его самый ненавистный профессор, презиравший его отца, скорее всего радовавшийся смерти Сириуса, рискнул собственной жизнью, чтобы спасти Гарри. Ему не нравилось чувствовать признательность по отношению к Снейпу, а в уме все крутилась мысль: почему Снейп вызвался добровольно?

— Снейп сделал это ради Дамблдора. Возможно, Дамблдор слишком стар, или Снейп просто не хотел, чтобы его ранило, — сказал Гарри наконец. Между этими двумя существовало своеобразное товарищество, которого Гарри никогда не понимал. Подобное объяснение мотивов Снейпа устраивало Гарри, смещая фокус происшествия с него самого.

— Да без разницы, дружище, — усмехнулся Рон. — Я понимаю. Не хотел бы я оказаться обязанным своей жизнью Снейпу!

— Рональд! — укорила его Гермиона. Джинни расхохоталась, и даже Гарри издал смешок.

— И каково перемещаться таким способом, Гарри? — спросила Гермиона несколько минут спустя, пока Рон с Джинни отошли к кромке озера.

— Я не помню, — признал он. — События этого дня перемешались в моем сознании. Тем не менее, я помню, что Ремус аппарировал туда сразу после Билла. Думаю, Билл заступал на дежурство, а Ремус сдавал свою вахту, — он замолчал, чувствуя, как от него ускользает что-то важное.

— Подожди-ка, — промолвил он. — Было два!

— Два? Чего? — переспросила Гермиона.

— Два хлопка! Я пропалывал клумбу, и оттуда внезапно выскочил кот. Серый кот. Тогда я услышал хлопок; кажется, он раздался прямо за моей спиной, и тогда мой шрам… — он снова приостановился и посмотрел на Гермиону. Ее глаза широко распахнулись. От страха? От понимания?

— Кто-то аппарировал еще до того, как тебя сбили? Прежде чем заболел шрам?

Гарри посмотрел на свои руки. Это меняло дело.

— Гарри, возможно, это был один из твоих охранников.

— Нет. Было два охранника — Билл и Ремус. Билл оказался рядом со мной сразу же после инцидента, а через пару секунд я услышал второй хлопок, и появился Ремус. Его я услышал уже после того, как увидел Билла. А первый прозвучал как раз перед тем, как заболел шрам.

Гермиона понизила голос.

— Гарри, ты должен рассказать об этом профессору Дамблдору.

Гарри вздохнул. Конечно, она права. Все думали, что произошло простое совпадение. Он почувствовал гнев Волдеморта, испугался из-за кота, упал на дорогу. Но этот первый хлопок.… С ним было что-то не так.

Гарри кивнул, и Гермиона натянуто улыбнулась.

— Давай, снимай кроссовки, — предложила она, — и проверим, удастся ли тебе ловить головастиков одной рукой.

Бродя по прибрежному илу, Гарри краем глаза поймал какое-то движение над кромкой Запретного Леса. Низко над деревьями кружил фестрал. Заметив наблюдение, он тотчас исчез среди деревьев. И тогда Гарри вспомнил — нет, не полет в Лондон, а бледного и задыхающегося Северуса Снейпа, прислонившегося к впалому боку фестрала.

— Ребята, вы вовсе не обязаны идти со мной, — сказал Гарри полтора часа спустя; с обеих сторон его поддерживали девушки, а Рон возглавлял процессию, направлявшуюся к главному входу в замок.

— Мы сами хотим пойти, — уверила его Джинни. Гермиона заставила Гарри повторить всю историю Рону и Джинни, и вчетвером они обсудили таинственный первый хлопок.

— Ты уверен, что там было только четыре волшебника? — спросил Рон. — Ты же на какое-то время терял сознание.

Гарри покачал головой.

— Рядом со мной были только Билл, Ремус, Снейп и Дамблдор. Возможно, потом добавился кто-то еще, — смутившись, он приостановился и поправил сползшие на нос очки. — Я… я думаю, им пришлось подправлять воспоминания.

— Вряд ли до этого дошло, — усомнилась Джинни. — Помнишь историю в маггловской газете? Кто-то помнил все происшедшее.

— Я уверена, что Билл выдумал отличное прикрытие, — понимающе кивнула Гермиона.

— Но этот первый хлопок, который ты слышал, — настаивала на своем Джинни. — Это произошло прямо перед тем, как заболел шрам, верно?

— Да, — подтвердил Гарри.

— Ты думаешь... — заколебалась она, — что это мог быть… Билл?

Они все уставились на нее.

— Что за чушь? — воскликнул Рон. — Почему бы из-за Билла заболел шрам Гарри? На что ты намекаешь?

Джинни сердито воззрилась на Рона.

— Рон, я не думаю, что Билл — Пожиратель смерти! Мы вообще не знаем, связан ли этот хлопок с болью в шраме! — она ненадолго замолчала. — Может, Билл просто аппарировал в клумбу, не зная, что там был Гарри, и в то же время произошло все остальное? Он мог напугать кота…

— Джинни, — мягко сказала Гермиона, — не переживай по этому поводу. Орден явно оставлял по меньшей мере одного человека на страже на Тисовой улице, так что Биллу и не пришлось аппарировать: он и так был рядом, просто прятался или скрывался под мантией-невидимкой.

Джинни кивнула и подняла глаза.

— Но если это был не Билл и не иной член Ордена... — начала она.

Рон слегка побледнел.

— Ты должен сказать Дамблдору, — сказал он Гарри. — Гермиона права.

Джинни мрачно кивнула в знак согласия.

И теперь они дружно стояли перед горгульей, охранявшей вход в кабинет профессора Дамблдора.

Рон с надеждой посмотрел на Гарри.

— Ты, случайно, не знаешь пароля?

Гарри покачал головой.

— Обычно это что-то вроде лимонных долек или шоколадных лягушек, — сказал он. Он посмотрел на статую с надеждой, но та осталась на месте.

Они безуспешно перепробовали множество вариантов.

— Это бесполезно, — наконец сказала Гермиона. — Давайте найдем кого-то из профессоров. У них должен быть другой способ найти его.

— Эй! — Гарри внезапно вспомнил одно из средств связи, которым часто пользовался сам Дамблдор. Он обернулся к Гермионе. — В школе есть портреты прежних директоров?

Гермиона посмотрела на Гарри, словно тот сошел с ума.

— Ну, для начала они есть в кабинете Дамблдора, — заносчиво произнесла она.

— Про эти я как раз помню, Гермиона, — отмахнулся он. — А еще где-нибудь есть?

— Ох. Я не знаю… Хотя, вообще-то, знаю. В вестибюле висит портрет одного из прежних директоров. Он довольно маленький — в углу…

— Идем! — Гарри развернулся и направился в вестибюль. Остальные трое обменялись непонимающими взглядами и последовали за ним.

— Он часто передает через них сообщения, — по дороге пояснил Гарри. Его ноги заныли, рука болезненно пульсировала, но он продолжал свой путь. — Обитатели портретов могут перемещаться между своими изображениями. Портреты директоров есть и в Св. Мунго, и в Отделе Тайн… и на площади Гриммо, — он многозначительно посмотрел на Рона. — Помнишь? Так он проверил твоего папу в прошлом году после нападения.

— Блестяще, — воскликнула Гермиона, вырвавшись вперед и подбежав к портрету, приютившемуся в углу справа от гигантских песочных часов, по которым отслеживали баллы факультетов.

— Здравствуйте! — позвала она. Дремавший директор приоткрыл один глаз. — Вы можете сказать Альбусу Дамблдору, что Гарри Поттеру необходимо с ним поговорить? Это очень важно.

Старик с портрета внимательно осмотрел ее и перевел взгляд на Гарри.

— Ага, снова ты, верно? — надменно хмыкнул он. — Снова расстроен и хочешь разгромить полкабинета?

Гарри начал краснеть, но тут же помотал головой.

— Мы не можем найти профессора Дамблдора, а я вспомнил кое-что важное относительно несчастного случая несколько дней назад, — он предположил, что портретам уже известно о происшествии на Тисовой улице.

— А-а. Ясно, — портрет приподнял бровь и снова посмотрел на подростков. — Вам всем необходимо с ним увидеться?

Гарри обменялся взглядами с друзьями и кивнул.

— Да, всем. Вы будете так любезны сообщить ему?

Бывший директор поразмыслил и кивнул. Он медленно встал с кресла-качалки, ухватился за трость, шагнул влево и скрылся из виду.

— Блестяще, — улыбнулась Джинни. — Теперь мы знаем, как они так быстро сообщаются. Как Дамблдор следит за всеми.

— Постой-ка! — внезапно сказал Рон. — Ты думаешь, портреты в нашей гостиной тоже вроде этого?

Пока они раздумывали над его фразой, портрет вернулся и довольно произнес:

— Забастовочные завтраки.

— Да ну! — воскликнула Джинни. — Фред и Джордж были бы в восторге!

Они вернулись к горгулье. Гарри значительно замедлился, но старался держать темп. Он немного запыхался к тому времени, когда они столпились вокруг горгульи, и Гермиона уверенно объявила:

— Забастовочные завтраки.

Горгулья отпрыгнула в сторону, и друзья по винтовой лестнице поднялись в кабинет директора.

Прежде чем они добрались до верха, дверь открылась, и у входа их встретил непривычно взволнованный Альбус Дамблдор.

— Что-то случилось? — спросил он, пробежав взглядом по лицам студентов и остановив его на Гарри.

Гарри кивнул, все еще пытаясь отдышаться.

— Входите и присаживайтесь, — предложил директор, отойдя в сторону и указывая на кресла перед его столом. Когда они устроились, он сел за свой стол и поглядел на стену.

— Да, благодарю вас, профессор Диппет, — сказал он. — Довольно находчиво для моих студентов, не так ли? — закончил он с маленькой улыбкой.

— Это была идея Гарри, — сказала Гермиона. — И блестящая! Просто не верится, что я за это время ни разу не подумала…

— И лучше бы вам и дальше не распространяться об этом, — мерцая глазами, сказал Дамблдор.

— Ох, конечно, конечно нет, — порозовела Гермиона.

— Теперь расскажите мне, в чем дело? — он выжидательно посмотрел на Гарри. Гарри устроился на своем стуле и крепко прижал руку к телу. Его начало слегка трясти. Он не понял, какие эмоции пробудил в нем этот кабинет. Воспоминания от прошлом разе, когда он был здесь, когда в гневе чуть не до основания разрушил кабинет. Спустя меньше часа после смерти Сириуса...

— Гарри? Все в порядке? — Дамблдор встал и взмахнул палочкой. На столе появился поднос с чаем. Директор быстро налил чашечку и кивком велел Гермионе передать ее Гарри.

Гарри с благодарностью сделал глоток.

— Все в порядке. То есть, рука все еще болит, и ноги немного гудят, но этого следовало ожидать. Проблема не в этом. Я хотел поговорить с вами о том, что случилось непосредственно перед тем, как меня сбили.

Дамблдор сложил руки и откинулся на спинку кресла.

— Продолжай, Гарри.

— Ну, сначала я… думаю, у нас есть пара вопросов.

Дамблдор кивнул.

— Во-первых, — начал Гарри, — как именно действовала моя охрана на Тисовой улице?

К их изумлению, профессор Дамблдор ответил, не спрашивая о причинах его интереса.

— Орден обеспечивал охрану двадцать четыре часа в сутки. Дежурство сменялось каждые шесть часов. Один из членов Ордена находился непосредственно на Тисовой улице, а его напарник поддерживал постоянную связь и обязан был появиться на месте по первому зову.

— Значит, в тот момент дежурным был Билл, а его напарником — Ремус?

— Верно, — согласился директор.

— Где скрывалась охрана? — спросил Гарри.

— Это зависело от предпочтений самого дежурного, — сказал Дамблдор. — Я полагаю, что Билл стоял за кустами под Дезиллюминационными чарами. Также у нас есть две мантии-невидимки, и некоторые члены Ордена предпочитают патрулировать двор под их прикрытием. И, конечно, существуют другие способы сделать себя невидимым.

— Так как именно Биллу удалось позвать Ремуса так быстро?

Дамблдор обернулся к Фоуксу, который, склонив голову, наблюдал за ребятами со своей жердочки.

— У нас есть система оповещения, — просто сказал он.

Гарри взглянул на Фоукса, вспомнив вечер, когда Амбридж со своей инспекционной дружиной разогнали собрание членов АД в прошлом году.

— Профессор, сразу перед тем, как шрам заболел, я кое-что слышал...

Директор подобрался и устремил внимательный взор на своего собеседника.

— Продолжай, Гарри, — мягко велел он.

— Это был хлопок, — объяснил Гарри. — Как при аппарации. Это произошло после того, как кот выскочил и напугал меня, но непосредственно перед тем, как шрам начал причинять боль.

Дамблдор пристально посмотрел на Гарри, после чего вновь откинулся на кресле.

— Профессор, если Билл стоял за кустами, то кто бы ни очутился за моей спиной…

— Оказался бы непосредственно в поле зрения Билла, — закончил Рон.

Подростки обменялись многозначительными взглядами и выжидательно обернулись к Дамблдору. Вздохнув, он улыбнулся и обратился Гарри.

— Ты прав, Гарри, — негромко промолвил он. — Ты слышал звук аппарации. Однако мы не знаем, кто это был. По словам Билла, позади тебя появился человек, с головой закутанный в мантию. Мы предполагаем, что кот выскочил из травы случайно, но он, возможно, спас тебе жизнь, напугав того человека. По словам Билла, вновь прибывший отшатнулся назад, и в тот же момент ты схватился за голову и упал на дорогу.

— И что с ним произошло дальше? — спросил Гарри. Это было невероятно. За его спиной развернулась целая сцена, о которой он и не догадывался — зато Орден явно все знал.

— Он побежал, — сказал Дамблдор. — Вниз по улице. Билл не стал гнаться за ним: на тот момент у него оказалась другая забота.

— Я, — понимающе выдохнул Гарри.

— Он верно выстроил свои приоритеты, — сказал Дамблдор, взглянув на Гарри и на его друзей.

— Но, профессор, — сказала Гермиона. Все это время она оставалась непривычно молчаливой.

Профессор Дамблдор наклонился к ней.

— Да, мисс Грейнджер?

— Выходит, человек, аппарировавший позади Гарри, не являлся членом Ордена?

Дамблдор покачал головой.

— Члену Ордена незачем было бы убегать.

Гермиона посмотрела на Гарри, затем снова на Дамблдора.

— Но это был и не Пожиратель смерти, верно?

Дамблдор медленно покачал головой.

— Нет, мы так не думаем. Тем более, Пожиратель смерти не стал бы спасаться бегством.

Гарри широко раскрыл рот. Джинни с Роном уставились на Гермиону. Первым пришел в себя Гарри.

— Значит, это был кто-то из Министерства?

Дамблдор встретился с Гарри глазами, и тот увидел в них незаметную прежде горечь, но позади этой горечи крылась определенность, которая и придала ему смелости.

— Министерство разделилось, — ответил директор. — После нападения и сражения в Министерстве в июне, Корнелиус Фадж признал возвращение Волдеморта.

Он сделал паузу, и Гермиона удовлетворенно кивнула.

— Однако Фадж всегда был слаб. Со дня на день он покинет пост. Мы уверены, что новый Министр будет из противников Волдеморта. Но некая малая группа продолжает поддерживать Фаджа, считая настоящим врагом именно меня, — он замолчал и внимательно посмотрел на ребят, сложив ладони лодочкой.

— А вслед за вами и меня, — предположил Гарри.

Дамблдор кивнул.

— И всех, кто тебя поддерживает, — тихонько добавила Джинни. — Армию Дамблдора, например. А у Амбридж был список…

Дамблдор вновь кивнул.

— Это был Перси, верно? — внезапно спросил Рон. Его руки сжались в кулаки, а лицо побледнело.

Прищурившись, Дамблдор внимательно посмотрел на Рона, после чего ответил, не особенно стараясь скрыть свои чувства.

— Возможно, вы правы, мистер Уизли. Сам Билл крепко убежден в том, что волшебник, аппарировавший позади Гарри, был именно вашим братом Перси.

— Но… но как же мой шрам? — недоуменно промолвил Гарри. Перси был мерзавцем и наверняка не любил его, но насколько далеко он мог зайти? Мог ли он стать Пожирателем смерти?

Дамблдор перевел серьезный взгляд с Рона на Гарри.

— Мы склонны полагать, что появление этого человека не было связано с болью в твоем шраме. Однако, более вероятно, что эти два события оказались связаны. Волдеморт испытывал какую-то сильную эмоцию…

— Возможно, радовался тому, что Министерство послало кого-то захватить меня, — закончил Гарри. Внутри поднялась волна гнева, и он безуспешно пытался подавить его.

— Вполне возможно, — согласился Дамблдор. — Но его могли не послать, а заставить…

— Перси мог находиться под Империусом? — предположила Гермиона.

Профессор Дамблдор кивнул.

— Мы думаем, что Перси — или кого бы там ни было — послали на Тисовую улицу с приказом похитить Гарри. Аппарировать с несовершеннолетним волшебником прямо с места происшествия он бы не смог — пойти по следу аппарации оказалось бы слишком просто — так что ради конспирации ему необходимо было утащить свою жертву куда-то подальше. Жертвы Империуса зачастую растеряны, ведя внутреннюю борьбу. Побег легче всего объяснить тем, что ум незадачливого похитителя был настолько сосредоточен на поставленной цели, что из-за невозможности ее достичь логика подвела его. Волшебник, забывший про аппарацию и пустившийся наутек, вполне вписывается в данный сценарий.

— Минутку, — Гарри вернулся к недавним словам директора. Его ум лихорадочно работал, и Гарри озадаченно посмотрел на Дамблдора. — Вы только что указали, что он не смог бы аппарировать с несовершеннолетним. Вот почему… почему…

— Почему профессор Снейп не аппарировал тебя, вместо этого воспользовавшись порт-ключом? — закончил Дамблдор.

Гарри молча кивнул.

— Отчасти. Откровенно говоря, мы беспокоились, что при использовании собственной магии тебя могли отследить — и да, отвечаю на невысказанный вопрос, при парной аппарации задействована магия обоих перемещающихся. С нынешним положением дел в Министерстве тебя вполне могли бы представить суду за использование волшебства несовершеннолетним. Кроме того, аппарация оказывает значительное давление на тело. Обычно это не опасно для жизни, но у тебя были обширные травмы, несомненно ухудшившиеся бы при аппарации, и твое состояние могло стать критическим.

— Но ведь это очень опасно — держать кого-то в руках при перемещении порт-ключом, — указала Гермиона. — Это делается очень редко, не так ли? — она посмотрела за подтверждением на Дамблдора.

— Вы правы, мисс Грейнджер. Перемещение порт-ключом раненого или недееспособного человека — довольно редкий случай. Обе стороны рискуют, причем сильно. Оно применяется лишь в экстренных ситуациях и исполняется наиболее талантливыми — и отважными — магами или ведьмами. В данном случае это оставалось нашим единственным вариантом. Отследить можно сам порт-ключ, но не тех, кто его использует, потому что задействуется магия создателя порт-ключа, а не их собственная.

— Вам приходилось это делать? — спросил Гарри. — Переносить кого-нибудь порт-ключом?

Дамблдор задержал на нем пристальный взгляд. Голубые глаза встретились с зелеными.

— Да. Однажды.

Он до сих пор помнил тяжесть практически бессознательного человека в его руках; как он подхватил истекавшее кровью тело без всякой мысли об опасности, и только закончив свою миссию, осознал степень своего риска.

— Так почему не…

— Я обсужу это с тобой в другое время, Гарри, — мягко заявил директор. Гарри понял, что разговор закончен, но не спешил отводить взгляда, надеясь понять что-то еще. Дамблдор не противился, задержав свой взгляд на нем, прежде чем он встал и продолжил.

— Гарри, пожалуйста, попроси мадам Помфри снова осмотреть твою руку после обеда и дать тебе обезболивающее.

— Да, сэр, — ответил Гарри, неохотно прервав зрительный контакт.

Поднявшись, ребята вышли из кабинета и молча спустились по винтовой лестнице к горгулье. Ни один не проронил ни звука, пока они не завернули за угол. Тогда вдруг Рон ударил стену кулаком.

— Мерзавец! — вскричал он, продолжая молотить стену. — Предатель! Мелкий лизоблюд…

— Прекрати! — Джинни схватила брата за руку. Гарри подался вперед в попытке успокоить Рона, но тот по инерции заехал кулаком ему в бок.

— Ай! — взвыл Гарри, упав на колени. Гермиона оттолкнула Рона в сторону и крепко обхватила его руками, а Джинни опустилась на пол рядом с Гарри.

— Гарри! — воскликнула она. — С тобой все в порядке? Я уверена, он не хотел…

— Нормально. Все нормально, — прохрипел он. — Помоги мне встать… я знаю, что он не хотел бить меня, — он протянул здоровую руку, и Джинни помогла ему подняться, придерживая его за талию.

— Прости, дружище, — извинился Рон, глядя через плечо Гермионы. Та до сих пор отчаянно обнимала его. — Я не хотел… Я просто хотел прибить этого МЕРЗАВЦА! И если я КОГДА-НИБУДЬ снова его увижу!..

— Рон! — пригрозила ему Гермиона, чувствуя, что друг вновь стиснул кулаки.

— Вы двое, идите вперед, — велела Джинни, подведя Гарри к стене, чтобы тот мог опереться. — Мы подойдем чуть позже. И Рон, УСПОКОЙСЯ, ради Мерлина! Он был под Империусом!

Рон покорно позволил Гермионе увести его, а Джинни и Гарри устало прислонились к стене.

— Он ведь и твой брат, — указал наконец Гарри. — Ты, наверное, волнуешься…

Джинни опустила взгляд.

— Волнуюсь, — признала она. — Но Перси — взрослый, и независимо от Империуса, он сам выбрал свой путь, — она искоса посмотрела на Гарри. — У тебя же выбора и вовсе не было, — вздохнула она.

Гарри уставился на нее. Она была права. У него не было выбора. По крайней мере, настоящего. До тех пор, пока пророчество не исполнится, его участь была предрешена.

Он глубоко вздохнул. Рука и так беспокоила его, а теперь заныл и бок. Он с благодарностью почувствовал, что Джинни крепче обхватила его, и ребята направились в Большой Зал на обед.

— Но, хозяин, он скорее всего в Хогвартсе! “Пророк” чуть ли не прямым текстом заявил об этом. Там мы его не достанем.

Знакомая фигура красноглазого лорда Волдеморта возвышалась над распластавшимся на полу человеком с серебряной кистью.

— Как они позволили ему снова сбежать? Он был у нас в руках! План был безупречен — но Министерство все провалило. Это не останется безнаказанным!

— Нет! Хозяин… пожалуйста!

— КРУЦИО! — Хвост скорчился и закричал.

— Ты найдешь способ проникнуть в Хогвартс, крысеныш. Ты достанешь Поттера, а также эту чудачку-предсказательницу. Хогвартс больше не будет надежным пристанищем Дамблдора!

Убийственная боль пронзила его голову, и Гарри с криком проснулся. Вжавшись головой в подушку, он заерзал на месте и, повернувшись на бок, очутился всем весом на больной руке. Сокрушительная боль вновь обрушилась на него, и мальчика вывернуло прямо на пол.

— Нет! — простонал он. — Только не Хогвартс!

— Гарри! Гарри, проснись! — голос, доносившийся откуда-то сверху, едва касался его сознания, и юный волшебник продолжал стонать и корчиться.

— Рон! Что случилось? — в помещение влетели Джинни с Гермионой.

— Гермиона! Позови кого-нибудь! — крикнула Джинни, ринувшись к Рону, пытавшемуся разбудить Гарри.

Гермиона побежала за мадам Помфри, а Рон схватил Гарри за руки. Гарри дернулся от боли, когда друг прикоснулся к травмированному предплечью. Очередная волна боли привела его в сознание. Он открыл глаза и увидел лицо Джинни.

— Гарри, — выдохнула она. — Это мы… здесь только мы…

— Нет! Хвост… Волдеморт… злится, — тяжело задыхаясь, вымолвил Гарри. Подтянув руку к груди, он принялся баюкать ее. Повязка покраснела.

— Гарри, дружище, мы позовем Дамблдора. Держись… — Рон обернулся к сестре. — Оставайся с ним, Джин. Я мигом! — он выскочил из комнаты, чуть не сбив с ног Гермиону и мадам Помфри.

— Я уже вызвала директора, мистер Уизли, — уведомила мадам Помфри.

Рон резко затормозил и поспешил вернуться к другу. Джинни влезла на кровать и, обхватив Гарри руками, принялась укачивать его из стороны в сторону. Дрожа всем телом, он отчаянно вцепился в нее, а она поглаживала его по спине, крепче прижимая к себе. Перевязанная рука Гарри была вся в пятнах крови.

Мадам Помфри поспешила к больному, но не стала расцеплять этих двоих. Рыдания Гарри постепенно стихли. Открыв глаза, он заметил наблюдавших за ним Рона, Гермиону и мадам Помфри, а в помещение тем временем уже входил профессор Дамблдор.

— Мисс Уизли, позвольте теперь мадам Помфри обследовать мистера Поттера, — негромко заявил директор, приблизившись к кровати и протянув Джинни руку. Колдомедик уже устранила грязь на полу очищающим заклинанием, и Джинни, взявшись за руку директора, спустилась вниз, не отводя взгляда от Гарри, тяжело откинувшегося на подушки большой кровати в гостевой комнате. Они с Роном решили немного вздремнуть после обеда. Последним, что он помнил, было ровное похрапывание Рона. Теперь его рука ужасно болела, шрам был готов взорваться, а голова чуть ли не раскалывалась надвое. Когда Мадам Помфри наклонилась к нему, он закрыл глаза, но перед его взором немедленно предстало недавнее видение.

— Нет, — пробормотал он. — Только не сюда…

Дамблдор шагнул было вперед, но мадам Помфри жестом отклонила его.

— Всему свое время, директор, — сказала она. — Вы доставите его в Больничное крыло, или мне принести медикаменты сюда?

— Будьте так добры, Поппи, — ответил Дамблдор. Колдомедик поспешила к себе, а директор стал у кровати Гарри, обеспокоенно глядя на него.

— Что ты видел, Гарри? — спросил он. Несмотря на обманчивое спокойствие, Гарри распознал скрытую в голосе директора тревогу.

— Он — в смысле, Волдеморт — наказывал Хвоста. За то, что тому не удалось схватить меня. Он… Волдеморт… велел Хвосту отправляться сюда и схватить меня… и Трелони! Он сказал, что “Пророк” чуть ли не прямым текстом заявил о моем местонахождении… что Хогвартс больше не защитит меня…

Протянув руку, директор положил ее на голову Гарри, коснувшись своими длинными пальцами его шрама, прежде чем прижать всю ладонь ко лбу мальчика. У Гарри возникло необычное ощущение, и боль медленно сошла на нет.

— Гарри, в Хогвартсе ты в большей безопасности, чем где-либо еще, — уверил он, а Рон, Гермиона и Джинни столпились у кровати как можно более тесным кружком.

— Постойте, — негромко, но настойчиво произнесла Гермиона. — Зачем бы ему… я имею в виду Волдеморта… зачем ему профессор Трелони?

Дамблдор и Гарри взглянули друг на друга, и после довольно длительной паузы Дамблдор слегка кивнул.

— Пророчество, — проронил Гарри. — Он хочет знать пророчество.

— А какое отношение к пророчеству имеет эта старая мошенница? — воскликнула Гермиона, захлопнув рот ладонью, как только сообразила, что назвала профессора Трелони мошенницей прямо перед директором.

Однако Дамблдор не отреагировал. Его пристальный взгляд был устремлен на Гарри.

— Сивилла Трелони произнесла его, мисс Грейнджер, — негромко пояснил он. — И при всей той чепухе, которая обычно исходит из ее уст, конкретно это пророчество мы считаем истинным.

— Но оно уничтожено в Министерстве, Гарри, — сказала Джинни. — Невилл уронил его. Он сказал, что никто его так и не услышал.

— Верно, — едва слышно согласился Гарри. — В смысле, верно, что оно уничтожено. Но тот шар был всего лишь записью. Человек, который первым услышал текст пророчества, прекрасно его помнит.

— И кто это? — торопливо поинтересовался Рон.

— Я, — ответил профессор Дамблдор. — Вы никогда не задавались вопросом, зачем бы я стал держать "старую мошенницу" в Хогвартсе целых семнадцать лет?

— Вы покажете им? Пожалуйста, — неуклюже вымолвил Гарри, умоляюще глядя на него. Он слишком много плакал и страдал, держа все внутри себя. Взглянув на директора с немой мольбой в глазах, он вынудил престарелого мага начать рассказ.

— Я отправлюсь за своим думосбором, Гарри, и принесу его сюда, — без лишних слов Дамблдор покинул помещение.

Мадам Помфри появилась несколько мгновений спустя. Густо смазав вновь открывшуюся рану оранжевым бальзамом, она перевязала ее и продела травмированную руку в петлю. Вручив Гарри болеутоляющее, она велела ему показаться ей перед сном.

Возвращения Дамблдора дожидались молча. Тишина могла бы стать неловкой, если бы Джинни не уселась рядом с Гарри и без лишних слов не обхватила его руками, обняв его точно так же, как это сделала бы миссис Уизли. Остальные примостились на небольшом диване, и Гермиона, опустив голову Рону на плечо, прикрыла глаза.

Гарри подумал, что мог бы обнимать Джинни Уизли вечно. Она была просто замечательной: не задавала вопросов, не беспокоилась о его судьбе и не начинала жалеть его по малейшему поводу. Ее руки утешительно поглаживали его спину, а когда вернулся директор, она отпустила его и уселась рядом. Директор установил тяжелую каменную чашу на стол рядом с Роном и Гермионой.

Рон, Гермиона и Джинни с любопытством наблюдали, как директор поднес палочку к своему виску и извлек оттуда длинную полупрозрачную нить, которую и опустил в чашу. Перемешав содержимое думосбора палочкой, он отступил, а над мерцающим озером мыслей возникла призрачная фигура, повторившая слова, которые Гарри слышал лишь однажды, но мог дословно воспроизвести.

Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного лорда… Рожденный на исходе седьмого месяца теми, кто трижды бросал ему вызов… И Темный лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… Тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Темного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…

Фигуры Сивиллы Трелони уже развеялась в воздухе, а они так и не отрывали взглядов от думосбора. В комнате вновь повисла тишина. Гарри просмотрел на Рона с Гермионой.

— Ну, и как вы это понимаете? — слегка язвительно поинтересовался он.

— Думаю, вы уверены, что это относится к Гарри, — обратилась к директору Гермиона.

Тот кивнул.

— Был и второй кандидат — другой мальчик, родившийся в одно время с Гарри от родителей, принадлежавших к Ордену Феникса. Однако сам Волдеморт отметил именно Гарри как равного себе, о чем и утверждает пророчество.

— Как давно ты знаешь, Гарри? — очень тихо спросила Гермиона. Ее голос слегка дрожал. Не плачь, подумал Гарри. Пожалуйста, не плачь...

— Почти два месяца, — ответил он. — Когда я вернулся сюда после того, как Сириус... — он не завершил фразы. Его голос затих, и он опустил глаза.

— И он сказал тебе всего два месяца назад?! — внезапно вырвавшееся негодование Рона было направлено на профессора Дамблдора. — Он знал всю свою жизнь, что ты обречен сразиться с Вол… Волдемортом, и только сейчас озаботился поставить тебя в известность?! — он обернулся к директору, молча стоявшему на одном месте. — Разве вы ему не доверяли? Или не доверяли нам? Вы не подумали, что он ломал голову над этим всю свою жизнь? — он резко поднялся. Это был не тот Рон, которого знал Гарри. Это был совсем иной Рон. Повзрослевший.

Дамблдор не пошелохнулся.

— Я уже принес свои извинения Гарри, пояснив как свои ошибки, так и свои слабости. Я был неправ, утаивая эту информацию так долго. Я просто не мог заставить себя поведать Гарри все, что придется ему вынести, — он печально улыбнулся, но не предпринял попытки покинуть комнату.

— Все в порядке, Рон, — сказал Гарри. Однако вспышка Рона значила для него очень многое. Рон понимал. Пусть только и он один. Гарри позволил крошечной искре счастья зажечься в своем сердце.

— Нет, все совсем не в порядке, Гарри! — воскликнул Рон. Он встал лицом к лицу со своим другом. — Это несправедливо! Никогда не было справедливо! — он вновь описал круг, оказавшись перед Директором. — Сначала он теряет родителей, потом чуть не оказывается убит проклятым Волдемортом, затем вынужден целую жизнь прозябать с этими… магглами, — последнее слово выплюнул. — И когда он наконец нашел кого-то вроде семьи, того тоже забирают у него! Это не в порядке, и это не справедливо! — Рон ударил кулаком по стене, затем с силой пнул дверной косяк и повернулся к директору, который так и стоял на месте, не отрывая взгляда от разгневанного студента. — И теперь... теперь вы говорите ему, что он должен либо убить Волдеморта, либо погибнуть, пытаясь это сделать! Что ж, он не окажется в одиночестве. Возможно, эта самая сила, о которой бормотала старая мошенница — это наличие друзей, которым не наплевать! — он снова шибанул кулаком об стену и издал звук, похожий то ли на рыдание, то ли на приглушенный стон. Гарри перевел взгляд на Гермиону, в глазах которой страх смешался со злостью, и на Джинни, глядевшую на брата, словно тот превратился в сбежавшую из зоопарка гориллу. Затем он посмотрел на профессора Дамблдора и с изумлением заметил, что его взгляд в тот момент решительнее всего можно было назвать… торжествующим?

— Это не его вина, Рон, — сказал Гарри. За прошедшие недели он как-то совладал со своим гневом и склонился к принятию ситуации. — Не он произнес это пророчество, и все эти годы директор только и пытался сохранить мне жизнь. Он сделал все, что мог. Я уже расколошматил его кабинет — оставшаяся часть замка не заслуживает той же участи.

Профессор Дамблдор опустил руки на края думосбора. Когда он взял тяжелую чашу, Гарри впервые заметил перчатку на одной из его рук.

— Сегодня вечером я созываю экстренное собрание Ордена, — сказал он. — Мы встретимся в штаб-квартире и обсудим видение Гарри, равно как и способы защитить его самого и весь Хогвартс. Вам подадут ужин в факультетской гостиной в шесть часов вечера, — не проронив больше ни слова, он вышел из комнаты.

Как только дверь затворилась, Гарри обратился к друзьям:

— Почему Дамблдор носит одну перчатку?

Вторую половину дня они провели за разговорами. Беседовали до тех пор, пока не исчерпали абсолютно все темы касательно пророчества, происшествия в Отделе Тайн и причин многолетнего молчания Дамблдора. Они затронули и вопрос перчатки, и Гарри рассмеялся над предположением Гермионы, что директор копирует Майкла Джексона, в то время как Рон и Джинни в один голос переспросили: “Какого-какого Майкла?”

Дамблдора они не видели до следующего утра. Джинни с Роном взяли школьные метлы и теперь летали над квиддичным полем с квоффлом, а Гермиона и Гарри наблюдали за ними с трибун. Гарри истосковался по своей метле, но, хоть его "пожизненный" запрет от квиддича, наложенный Амбридж, и был снят, зато мадам Помфри ввела новый "медицинский" запрет до конца лета. Ни он, ни Гермиона не заметили директора, пока он не приблизился к ним вплотную. Одетый в темно-фиолетовую мантию, расшитую маленькими полумесяцами под стать очкам, и с той же белой перчаткой на руке, пожилой маг устроился на скамье рядом с ними. Он начал безо всяких предисловий.

— Обсудив происшествие на Тисовой улице и вчерашнее видение Гарри, мы решили усилить охранные чары Хогвартса и окружающей его территории для предотвращения нападения или проникновения. Это потребует концентрации и сотрудничества большого числа талантливых волшебников и ведьм, и не может не привлечь самого пристального внимания Министерства. По этой причине оба Уизли и мисс Грейнджер проведут несколько недель в путешествии с семьей Грейнджеров, а ты, Гарри, отправишься в безопасное место с профессором Снейпом, чтобы овладеть окклюменцией.

Директор вскинул руку — ту, что в перчатке — предотвращая готовые возражения ребят.

— Пожалуйста, позвольте мне закончить, — он посмотрел Гарри прямо в глаза, в отличие от прошлого года, когда избегал любого зрительного контакта. Эмоции парня можно было прочесть безо всякой легиллименции. Гнев, отрицание, смятение, разочарование, даже страх — все это было прямо на поверхности. Чуть ли не дрожа, Гарри прервал зрительный контакт и закрыл лицо руками, пытаясь успокоиться.

— Ладно… продолжайте, — глухо проговорил Гарри. — Объясните, почему именно отправить меня с профессором Снейпом кажется вам хорошей идеей, — он намеренно выделил голосом звание зельевара.

— Ты не можешь оставаться здесь, Гарри, — немного помолчав, заявил директор. — У нас есть все основания полагать, что кто-то из Министерства намерен причинить тебе вред, а укрепление охранных чар будет производиться под наблюдением Министерства. Для этого человека окажется несложным проникнуть в Хогвартс в это время и даже саботировать сам процесс. Мы обязаны быть бдительными, а ты и вовсе не должен здесь находиться.

Гарри кивнул, неохотно соглашаясь. Так и не отрывая рук от лица, он беспокойно потер шрам.

— Что же до профессора Снейпа... Мне необходимо присутствовать в Хогвартсе, а он — единственный кроме меня, кому я доверю твое обучение окклюменции, — Гарри поднял голову, собравшись указать, что их предыдущие уроки окклюменции не помешали Волдеморту овладеть им в Министерстве. Но Дамблдор пристальным взглядом еще раз заставил его замолчать.

— Я полностью осведомлен о… враждебности… между тобой и Северусом, — Гарри с Гермионой обменялись беглыми взглядами при использовании директором имени Снейпа. — Однако, неизбежные события неумолимо приближаются, причем куда быстрее, чем год назад. Северус — то есть, профессор Снейп — с этим согласен. Как и я сам, он полагает, что сейчас ты более готов к занятиям, чем в прошлом году.

Гарри поднял голову и молча выпрямился, бросив короткий взгляд на Джинни, пытавшуюся забросить мяч в кольцо Рона. Он снова потер шрам, после чего почувствовал ладонь Гермионы в своей руке.

— Мне жаль, что ты не можешь отправиться с нами, — искренне произнесла она.

Гарри пожал ей руку в ответ, черпая силу из поддержки подруги. Решительно расправив плечи, он поймал взгляд Дамблдора.

— Ладно, значит я отправлюсь с профессором Снейпом, — начал он, не слишком-то сдерживая негодование. — И куда же именно?

— У меня есть дом на побережье, — ответил Дамблдор. — Он полностью защищен — как магически, так и своим расположением, — директор загадочно улыбнулся. — Я и сам находился там несколько месяцев назад, когда вынужден был внезапно покинуть Хогвартс… — он встал, поправив шляпу, накренившуюся вбок из-за ветра. — Это всего на три недели, Гарри, но отправиться вам следует завтра утром. Профессор Снейп в данный момент обсуждает с мадам Помфри необходимые для тебя зелья и физиотерапию.

— Мою что? — о терапии его не предупреждали.

— Физиотерапию, Гарри, — ответила Гермиона. — Тебе придется выполнять ряд упражнений, чтобы вернуть полную подвижность и функциональность ногам и руке. За год до Хогвартса я испытала это все в полной мере, сломав ногу на горнолыжном спуске.

Гарри перевел взгляд с Гермионы на Дамблдора.

— Гермиона права. Тебе необходимо вернуть силы своим конечностям. Зелья и прочее магическое лечение могут лишь исправить повреждения, но не восстановить полную функциональность. Физиотерапия же в свою очередь вполне может поспособствовать успешности уроков окклюменции, поскольку тебе придется работать с профессором Снейпом как в физической, так и в ментальной сферах.

Гарри вздохнул. Мало того, что зельевару позволят терзать его разум, так еще и физические пытки окажутся в его власти. Ему не требовалось разъяснения самого термина: он видел, как Дадли проходил нечто подобное в семь лет. Дадли сломал ногу, когда под ним рухнул стул, на который он забрался, пытаясь стянуть с холодильника коробку печенья. Он стонал и плакал каждый раз, когда приближалось время процедуры, и тете Петунии удавалось выманить его из дому только обещаниями мороженого. А особенно Гарри запомнились домашние процедуры, которые проводили с Дадли его родители. Он вздрогнул. Профессор Дамблдор бросил на него любопытный взгляд.

— Снейп добровольно хочет это делать? — спросил Гарри. Оказаться один на один со Снейпом было бы неприятно при любых обстоятельствах, но если его еще и насильно вынудили… Реакция Дамблдора делала ответ вполне очевидным.

— Профессор Снейп высоко ценит свою частную жизнь, Гарри. Честно говоря, он бы выбрал иное завершение своего летнего отдыха. Но поскольку это необходимо, я попросил его принять на себя эту ответственность, и он согласился.

Гарри сглотнул, заглушая очередной протест, и невесело улыбнулся.

— Ну ладно, — негромко произнес он.— Всего три недели. Хуже, чем у Дурслей, точно не будет.

Дамблдора слегка нахмурился при этих словах, но ничего не произнес в ответ.

— Я попросил профессора Снейпа подойти к данному обязательству, отложив в сторону все свои предубеждения, и он согласился попробовать. Но, Гарри, с твоей стороны необходимо то же самое. И ты должен знать, что в то время, как Северус находится с тобой, его может вызвать Волдеморт. Если так произойдет, он оставит для тебя инструкции.

Гарри не мог сдержаться. Такой возможности могло больше не представиться. Он просто обязан был спросить…

— Профессор… почему вы доверяете ему?

Дамблдор посмотрел на сидящего перед ним молодого человека, правая рука которого покоилась на перевязи, а над зелеными глазами виднелся шрам в виде молнии. Глаза, как у Лили. Сын Лили.

— Поскольку я знаю, за что именно он борется, — ответил директор. Он прикоснулся к перчатке, скрывавшей его руку. — Я доверяю ему свою жизнь… и твою. Если этого недостаточно, значит ты не доверяешь мне.

Он поднялся.

— Я переместил твой школьный сундук и прочие вещи от Дурслей в гостевые комнаты. Хедвиг сейчас в совятне, и мы с радостью приглядим за ней на время твоего отсутствия. Профессор Снейп и мадам Помфри просят тебя прийти в Больничное крыло сегодня после ужина. А теперь мне пора. Я должен приготовиться к прибытию невыразимцев завтрашним днем. Хорошего дня, мистер Поттер. Мисс Грейнджер.

— Сэр! Профессор Дамблдор! — Гарри встал, когда директор обернулся к выходу. Тот остановился и выжидательно взглянул на Гарри поверх своих очков-полумесяцев.

— Да, Гарри?

— Ваша рука. Что с ней? Почему вы носите перчатку?

Дамблдор задумчиво оглядел перчатку, и подтянул ее поплотнее.

— А это, мальчик мой, история для другого раза.

Рон и Джинни встретили известие о том, что Гарри не едет с ними, с крайним негодованием. Ребята не переставали возмущаться даже после того, как обнаружили, что в США полетят на самолете: родители Гермионы отправлялись на конференцию стоматологов в Бостон, после чего намеревались отвезти юных волшебников в Салем, магическое сообщество Америки. Дамблдор в рекордные сроки организовал паспорта для Рона и Джинни, идентифицирующие их как Рональда и Джиневру Грейнджер, а родители собрали им вещи в дорогу. К обеденному часу все трое были готовы к поездке.

— Мне плохо от одной мысли, что тебя придется оставить здесь, Гарри, — сказал Рон, расправляясь с куском пастушьего пирога. — Ты уверен, что сальноволосый мерзавец не пустит тебя на ингредиенты?

— Рональд! — воскликнула Гермиона. — Лучше бы ты молчал!

Гарри перестал притворяться, будто ест свое пюре, и отложил вилку в сторону. Большую часть дня они проговорили, и Гарри постепенно начал смиряться (заслуга Гермионы!), с фактом, что окклюменция для него жизненно необходима, а три недели пролетят незаметно. Поездка в Бостон заинтриговала его, но, откровенно говоря, сидеть восемь часов в самолете ему вовсе не улыбалось, при всем том, что забавно было бы наблюдать за тесным контактом Рона с маггловской техникой. Особенно с учетом того, что сиденья невозможно расширить магией, чтобы они лучше соответствовали его долговязой фигуре. Гарри задался вопросом, не станет ли друг просить стюардессу принести ему тыквенного сока или сливочного пива.

— Со мной все будет в порядке, — уверил он. — Прекрати об этом волноваться.

Джинни с сомнением взглянула на него, зато Рон успокоился. Только они разделались с пудингом, как появилась Нимфадора Тонкс, чтобы сопроводить их в Хогсмид, откуда они отправятся камином в Лондон к Грейнджерам.

— Неплохой костюмчик, Тонкс! — воскликнула Джинни. У Рона и Гарри отвисли челюсти, и даже Гермиона выглядела слегка шокированной.

— После того, как отделаюсь от вас, мне надо появиться под прикрытием в маггловском клубе, — пояснила Тонкс, одергивая пониже свою фиолетовую юбку в попытке скрыть верхушку своих сапожек длиной почти до самого бедра.

Гарри вышел на каменную лестницу вместе с ними. Гермиона и Тонкс обняли его на прощание, после чего Джинни отчаянно вцепилась в Гарри обеими руками, и даже Рон слегка обхватил его за плечи.

— Ну что ж, увидимся первого сентября, — с улыбкой пожал плечами Гарри.

— Верно… давайте выдвигаться, — скомандовала Тонкс. Подмигнув Гарри, она повела свой небольшой отряд к воротам. Гарри некоторое время наблюдал за тем, как Гермиона пытается втиснуться между Роном и Тонкс, но его друг не спешил сдавать свои позиции. Гарри вздохнул, после чего резко развернулся и направился к замку, злясь на себя за то, что так сильно сердится на очередную несправедливость судьбы. Ему велели после ужина явиться в Больничное крыло; туда он и направился. На ровной поверхности он передвигался безо всяких усилий, а вот подниматься по лестнице удавалось с трудом, так что продвигался Гарри не слишком быстро. Однако до Больничного крыла он добрался одновременно со Снейпом. Снейп приветствовал его сухим: “Мистер Поттер” и, нацепив маску равнодушия, придержал дверь, пока мальчик проковылял внутрь.

Мадам Помфри провела с ним ряд упражнений для ног и руки. Некоторые из них были призваны вернуть конечностям былую силу, другие — развивать мелкую моторику. К счастью, ни одно из них не требовало прикосновения к нему профессора Снейпа. Закончив с этим, колдомедик рассмотрела с ними режим приема зелий. Снейпа никак нельзя было обвинить в чрезмерном дружелюбии, но при этом он не особенно придирался. Если бы Гарри предложили одним словом описать его поведение во время собеседования с мадам Помфри, он бы выбрал термин: “профессиональное”. А добавив еще два определения, назвал бы его сухим и стесненным. Удостоверившись, что оба верно поняли все условия физического восстановления Гарри (зелья, упражнения, свежий воздух и много сна), мадам Помфри отпустила своего пациента, а сама поспешила в кабинет ответить на каминный вызов профессора Дамблдора.

Снейп собрал все зелья и мази, выданные колдомедиком, и принялся упаковывать их в сумку, напомнившую Гарри аптечку образца девятнадцатого века.

— Можете идти, мистер Поттер. Встречаемся в вестибюле завтра в восемь тридцать утра, — не отрывая взгляда от своего занятия, уведомил Снейп. Гарри кивнул и встал. — Возьмите с собой задания на лето, — Гарри вновь кивнул. Снейп продолжил изучать содержимое аптечки, и Гарри обернулся к двери. Ноги ныли от упражнений, и Гарри надеялся, что сумеет добраться до своей комнаты, не свалившись на полпути. Он едва ли расслышал последнюю фразу Снейпа:

— И возьмите купальный костюм. Мы будем у океана.

* * *

Двенадцать часов спустя Гарри стоял слева от профессора Снейпа посреди негустой рощицы, во все глаза глядя на океан, простиравшийся прямо перед ними. Он только что подвергся первому опыту аппарации — парной, по словам профессора Дамблдора, который буквально пару мгновений назад помахал им рукой и исчез, предварительно трансфигурировав пару боксеров Гарри в плавательный костюм длиной чуть ли не до колен. Завершив трансфигурацию, директор прищурился на оказавшийся у него в руках предмет одежды синего цвета и (Гарри был готов побиться об заклад) собирался уже добавить рисунок вроде разноцветных метел или золотых звезд, когда Снейп выхватил у него шорты и затолкал их обратно в сундук. У Хогвартских ворот Снейп приказал Гарри взяться за его руку, и несколько мгновений спустя они очутились здесь. Ощущение оказалось не из приятных: тебя словно протащили сквозь узкую трубку, одновременно стягивая в кольцах удава. После завершения аппарации Гарри едва смог вдохнуть, зато приземлился он на ноги, да и сажей не был покрыт. Выходило, что единственным магическим способом передвижения, не вызывавшим у Гарри отвращения, оставалась метла. Но куда же они попали?

Снейп, в отличие от Гарри, и не думал любоваться океаном. Вытащив из кармана клочок пергамента, он вручил его Гарри, который быстро прочел слова, написанные на нем прекрасным почерком Альбуса Дамблдора.

— Коттедж “Ракушка” расположен на восточном побережье Англии, Кэйрн-роуд, 22, Йоркшир.

В тот же миг поляна исчезла и на ее месте появился дом. И если особняк на площади Гриммо словно выдвигался из щели между домами 11 и 13, то этот дом словно выскочил из-под земли, как гигантский гриб, сместив ограждения в стороны и устроившись точно посередине. Коттедж оказался маленьким и уютным, добротно сложенным для защиты от прибрежных ветров и дождя, а вокруг него росли деревья, отбрасывавшие густую тень. Сбоку к дому была пристроена внушительных размеров веранда, с которой открывался превосходный вид на океан. Гарри невольно подался вперед, словно коттедж так и манил его к себе.

Звук хмыканья развеял наваждение.

— И вот так всегда, — проговорил Снейп. — Проклятый гостеприимный дом — словно пламя костра холодной ночью.

Зельевар стряхнул пылинки с дорожной мантии и направился к воротам сада. Отперев их, он обернулся к Гарри и смерил его пристальным взглядом, в котором, несмотря на отсутствие враждебности, не светилось и доли гостеприимства, излучаемого домом.

— Проходите.

Гарри напоследок огляделся по сторонам, после чего последовал за профессором. Подойдя к двери, Снейп вынул связку ключей, висевших на простом серебряном брелке. Среди ключей различной формы и размеров Снейп быстро выбрал один и вставил его в замочную скважину. Сделав полный оборот, он вынул его и вставил второй. Процесс повторился по меньшей мере пять раз, прежде чем Снейп еле слышно наколдовал Алохомору, и дверь распахнулась. Гарри задался вопросом, не были ли ключи тщательно продуманной уловкой, и дверь на самом деле открывалась простым отпирающим заклинанием.

Оказавшись внутри, Снейп снял плащ и повесил его на вешалку в прихожей. Гарри повесил куртку туда же, после чего оглядел внутреннее убранство дома. Прихожая выходила прямо в большую гостиную, центральную стену которой украшал камин, инкрустированный ракушками. Одна из дверей гостиной вела в просторную кухню. С другой стороны прихожей вверх поднималась лестница. Если снаружи дом можно было назвать гостеприимным, то внутри он казался уютным: много старинной удобной мебели, украшения с ярко выраженным влиянием морского побережья. Снейп жестом указал Гарри на диван, а для себя выбрал место в синем кресле непосредственно напротив него. Он молча созерцал Гарри несколько секунд. Гарри начал нервничать: Снейп определенно не походил на себя самого. Он не насмехался, но и не улыбался; не называл его “Поттером”, но и по имени не обращался. Казалось, он полностью отрешился ото всех эмоций, обращаясь с Гарри чисто профессионально (как и прошлым вечером в Больничном крыле), но от осознания этого мальчику не стало легче.

Гарри чуть не подскочил на месте, когда Снейп наконец-то заговорил. Его голос звучал негромко, однако каждое слово было выговорено очень четко.

— Я нахожусь здесь с вами по просьбе директора. Я уважаю его просьбу, равно как и обязательство, взятое мною на себя пятнадцать лет назад — перед вашей матерью.

— Моей матерью? При чем тут моя?.. — Гарри искренне старался соблюдать нейтралитет. Он знал, что перебивать Снейпа — не лучшая идея, но когда речь зашла о его матери… его матери…

Слова замерли на губах под гневным взглядом: на миг Снейп вновь вернулся к привычному образу.

— Не смейте меня перебивать, — Гарри пришло на мысль, что Снейп из последних сил сдерживается, чтобы не проклясть назойливого студента. Он покосился на палочку в руке зельевара и заметил, что ее кончик слегка дрожит.

— Ваша мать… — Снейп приостановился и обратил свой взгляд к окну. Несколько мгновений спустя он вновь посмотрел на Гарри и продолжил столь же тихо, как и раньше, но в голосе поубавилось резкости. — Ваша мать была моей… подругой.

Гарри заметил, что зельевару больно говорить о Лили, но мудро удержал язык за зубами. Он был готов на что угодно, чтобы услышать что-то о своей матери, пусть даже от Снейпа, пусть эти слова казались ему практически бессмысленными. Как они могли дружить? Ты же слизеринец!

Но Снейп устремил на него взгляд прищуренных глаз.

— Вы словно открытая книга, мистер Поттер. Да, мы учились на разных факультетах, я на Слизерине, она — в Гриффиндоре. Но мы познакомились еще детьми, так как выросли в одном и том же районе.

Гарри знал, что на его лице вновь отразилось безграничное изумление от известия, что его мама и Снейп оказались друзьями детства.

— Это все, что вам следует знать по этому поводу в настоящий момент. Достаточно сказать, что я дал обещание, и намереваюсь сдержать его. Я не думал, что ради этого мне придется действовать так… так открыто.

Под внимательным взглядом Гарри Снейп встал и подошел к книжной полке, пересекавшей стену гостиной. Окинув полку кратким взглядом, он вытащил потрепанный фолиант в кожаном переплете. Стряхнув пыль с корешка книги, он протянул ее Гарри.

— Выберите любую из малых спален наверху: обе выходят окнами на океан. Я подниму ваш сундук и увеличу его, после чего вам предоставляется час, чтобы распаковать его и осмотреть дом и территорию. Избегайте первое время береговой линии: она довольно скалистая, а море бывает непредсказуемым. В десять часов мы встретимся на веранде. Думаю, вы сумеете найти туда дорогу. Книгу принесите с собой.

Гарри кивнул, но внимание его было направлено на книгу в его руках. Название оказалось довольно предсказуемым: “Магия разума”. А вот автор… Геллерт Грин-де-Вальд. Он не знал, о чем спросить сначала: почему ему вручили книгу предыдущего Темного лорда, или откуда Снейп знал, что эта книга вообще тут есть. Он сглотнул.

— Сэр? Вы бывали здесь прежде?

Ярко-черные глаза Снейпа впились в него.

— Вам дали книгу, написанную Геллертом Грин-де-Вальдом, а вы первым делом интересуетесь, бывал ли я прежде в этом доме?

— Я думал, что возможности задать второй вопрос у меня может не оказаться, сэр, — ответил Гарри.

Снейп задержал на нем взгляд. Уголок его рта дернулся вверх.

— Да, мистер Поттер. Я бывал здесь прежде. Книга, которую вы держите, фактически моя: ее дал мне директор, когда перенес меня сюда вскоре после... — он заколебался. —

Вскоре после того, как вы получили свой шрам.

Распаковка заняла всего лишь несколько минут. Гарри оставил большинство вещей в сундуке, вытащив только одежду и туалетные принадлежности. Он бросил тоскливый взгляд на Молнию. Снейп, вероятно, пришел бы в бешенство, узнай он, что Гарри взял ее с собой, так что метла отправилась в шкаф выбранной мальчиком спальни. Осмотрев второй этаж, Гарри обнаружил небольшую душевую и третью спальню, дверь которой была наглухо закрыта. Снейп исчез в этой комнате, предварительно увеличив сундук Гарри и в очередной раз предупредив его держаться подальше от скалистого побережья. Во время своей речи он окинул критическим взглядом ноги своего студента; хотя, возможно, его внимание просто-напросто привлекли поношенные кроссовки, явно великоватые для их владельца.

Внизу Гарри нашел туалет, хорошо освещенную кухню и, самое приятное, великолепную веранду с окнами на все три стороны. Его взгляду открывался океан. Гарри Поттеру было шестнадцать лет, и большинство из них он провел в месте, откуда до океана было не больше пары часов езды, однако сегодня он впервые увидел его наяву (не брать же в счет бурное море, окружавшее остров, куда затащил семейство Вернон Дурсль, спасаясь от хогвартских сов). День выдался на удивление ясным, но Гарри привлекал не столько вид океана, сколько его шум. Отдаваясь в голове эхом, он успокаивал и оттеснял на задний план напряжение, скопившееся внутри за последние два года.

На веранде Гарри обнаружил множество удобных шезлонгов и кресел, а также плетеный столик для чая. Внешняя дверь выходила вниз, во двор, но лестница оказалась довольно крутой, а перила — низкими, так что Гарри принял мудрое решение выйти в сад через парадную дверь. Он живо представлял, как поскользнется и свалится вниз с крутых ступеней, после чего ему останется лишь дожидаться помощи Снейпа. Нет уж, он предпочел бы дожить до своих семнадцати.

Садик перед домом был огорожен невысоким белым частоколом. Куда ни глянь, цвели буйным цветом многолетники. В отличие от четко продуманных клумб тети Петунии, этому саду был присущ свой замысловатый порядок. Анютины глазки чередовались с маргаритками и настурциями, а душица переползала через кирпичный бордюр прямо на каменистую тропинку. В полусотне метров от забора виднелась гравийная дорога, однако с самим коттеджем она, по всей видимости, никак не соединялась. Гарри подумал было выйти за забор, но ноги уже заныли, да и к тому же он не был уверен, как далеко распространяются защитные чары Фиделиуса. Вздохнув, он вернулся в дом и осмотрел гостиную, главной достопримечательностью которой являлся украшенный ракушками камин. На широкой каминной полке стояла коробочка Летучего пороха. Окинув мимолетным взглядом книжные полки, Гарри вернулся на веранду и обосновался на одном из шезлонгов. В течение всех двадцати четырех часов с того момента, как Дамблдор сообщил ему об отъезде со Снейпом, Гарри изо всех сил старался избегать каких бы то ни было размышлений, полностью отдавшись на волю обстоятельств. Прошлогодний гнев и чувство, что весь мир настроен против него, отошли на задний план, перегорев после смерти Сириуса и выяснения текста пророчества. Забавно, как пророчество заставляло рассматривать события в абсолютно ином свете.

Задремав, он очнулся от того, что на его плечо опустилась крепкая рука и встряхнула его. Распахнув глаза, он поспешно сел. Снейп присоединился к нему на веранде и в данный момент выкладывал на чайный столик рядом с шезлонгом Гарри различные принадлежности. Гарри узнал среди них мазь, от которой его кожа начинала дымиться, а также миорелаксант и обезболивающее. Содержимое четвертой баночки оказалось ему незнакомо. Тем временем зельевар вынул из походной аптечки ножницы и рулон марли.

— Присядьте сюда, пожалуйста, — проинструктировал Снейп, указав на один из трех оставшихся стульев вокруг стола. Никаких придирок по поводу “разлеживания”, ни пренебрежительных замечаний о его отце. Гарри был озадачен. Не то, чтобы этот новый Снейп стал ему симпатичен… но и ненавидеть его оказалось сложно.

Свесив ноги с шезлонга, Гарри оперся на подлокотник одного из кресел, поднялся и сел, куда указано. Снейп тут же взял ножницы и принялся срезать перевязку с его руки. Придержав Гарри за локоть, он слегка повертел его предплечье из стороны в сторону. Гарри чуть вздрогнул, но Снейп, казалось, не заметил. Вместо этого он полил рану “дымящимся” зельем и протянул Гарри миорелаксант. Гарри опустошил флакон без лишних слов, скривившись от неприятного вкуса.

— Как считаете, стоит ли принять болеутоляющее? — спросил Снейп. Каждое действие он сверял с записями мадам Помфри. Пытаясь разобрать написанное со своего места, Гарри заметил примечание: “По мере необходимости”.

— Нет, я в порядке, — заявил он, и Снейп убрал упомянутое зелье обратно в аптечку. Тщательно выверенными движениями он вновь перевязал Гарри руку, но петлю на плече заменять не стал. Устроившись в своем кресле, он внимательно посмотрел на мальчика.

— Мистер Поттер, директор попросил меня побеседовать с вами о шраме на вашей правой руке, — с этими словами Снейп поднял четвертую баночку, а Гарри стиснул кулак, из-за чего боль прошила его до самого плеча, а рука инстинктивно прижалась к телу. Он привык к отметинам на ладони, оставшимся от пера Амбридж: в течение прошлогодних отработок старая жаба многократно заставляла его писать строчки собственной кровью. Не пытаясь скрыть этот факт, Гарри в то же время не рассказал о нем никому из взрослых.

Снейп вручил Гарри баночку, и тот взял ее левой рукой, недоуменно глядя на Снейпа.

— Втирайте этот крем в область шрама каждый вечер перед сном. Я… гм-м, крем был разработан, чтобы минимизировать оставшиеся следы. Возможно, прошло слишком много времени, чтобы полностью избавиться от них, но данный состав заставит исчезнуть большую их часть.

Гарри сунул баночку в карман.

— Спасибо, — негромко поблагодарил он. Его не оставляло чувство, что под “разговором о шраме” Снейп подразумевал нечто большее, чем крем.

Интуиция его не подвела.

— Когда мадам Помфри обнаружила шрам и сообщила директору, он лично прибыл в Больничное крыло осмотреть его, после чего позвал вашего декана. Профессор МакГонагалл не имела ни малейшего понятия об этом и предложила спросить мистера Уизли и мисс Грейнджер. Директор обдумал это предложение, но решил дождаться, пока не заживут ваши прочие травмы.

Профессор глядел ему прямо в глаза, и до Гарри вдруг дошло. Они не знали о Кровавом пере… они думали, что он сам себя порезал.

— Послушайте, это вовсе не то, о чем вы думаете, — возразил он, нащупав баночку в кармане. Взгляд Снейпа не изменился: такой же сосредоточенный, такой же бесстрастный. — Я… я не сам себя порезал.

Снейп слегка приподнял бровь.

— Это от отработок… с Амбридж, — продолжил Гарри. Он не понимал, почему так неохотно говорит на эту тему. В конце концов, после столкновения с кентаврами Амбридж больше ни разу не появилась на сцене.

— Отработок? — вопрос в голосе Снейпа побуждал Гарри объясниться. Профессор выпрямился, и Гарри внезапно заметил, что Снейп был в черных брюках и белой рубашке на пуговицах, длинные рукава которой застегивались на запястьях. Без привычной мантии Снейп выглядел куда менее угрожающим.

— Послушайте, она же не только со мной такое вытворяла. Хотя не думаю, что на ком-то другом ей приходилась использовать эту штуку больше одного раза, — Гарри пожал плечами. — Полагаю, они извлекли свой урок быстрее, чем я.

— Мистер Поттер, я весьма ценю, что вы признаете свое упрямство, но тем не менее ожидаю услышать точную историю появления у вас на руке этого любопытнейшего шрама.

Гарри догадывался, что Снейпу крайне тяжело так долго оставаться относительно спокойным и решительно нейтральным, так что долю сарказма, прозвучавшую в последней фразе, воспринял с каким-то облегчением.

— Строчки, — в конце концов выдавил Гарри.

— Строчки? — бровь приподнялась немного выше.

Гарри вздохнул. Сказал “а”, говори и “б”.

— Ну, у нее было специальное перо, которым она заставляла нас писать строчки. Оно работает без чернил…

На лице Снейпа появилось выражение, которое Гарри счел бы уморительным, окажись они на уроке зельеварения, или где угодно еще помимо настоящего местонахождения. По его мнению Снейп выглядел так, словно его только что ударил лучший друг: на его лице одновременно отразились злость и недоумение. Послышался тихий угрожающий голос.

— Она заставляла вас писать Кровавым пером? — последние два слова он просто прошипел, после чего схватил руку Гарри и повернул ее к яркому свету, струившемуся из окон.

— Да, — Гарри вздрогнул от неожиданных манипуляций с его рукой. — Думаю, так оно и называлось. Она несколько недель назначала мне отработки за высказывания о возвращении Волдеморта.

— И вы никому не сказали? — прошипел Снейп. Нейтральное поведение было отброшено в сторону, причем Снейп даже не стал утруждать себя замечанием по поводу использования имени Темного лорда.

— Я рассказал своим друзьям! — возразил Гарри. Вслед за Снейпом он также терял контроль. — Я больше никому не мог сказать. Мне было бы мало проку, реши она, будто кто-то из профессоров относится ко мне “особенным образом”. Возможно, отомстила бы, заставив вывязывать узоры крючком на собственных внутренностях!

— Мистер Поттер, я не критикую ваш выбор. Я просто уточняю, что больше никто в Хогвартсе — по крайней мере, никто из взрослых — не знал об этом виде дисциплинарных взысканий.

Гарри покачал головой.

Снейп поднялся и подошел к окну, некоторое время глядя на прибрежные волны, а Гарри молча недоумевал, куда же это их приведет. В конце концов Снейп обернулся к нему.

— Вы можете удивляться, мистер Поттер, но я понимаю, почему вы приняли решение не рассказывать никому — даже вашему декану — об этом происшествии. Жаба терроризировала не только студентов — о да, мистер Поттер, данное прозвище также было в ходу не только у учащихся.

Снейп усмехнулся, и Гарри не мог не улыбнуться в ответ. Снейп задержал на нем взгляд, и Гарри задался вопросом: неужели тот полагал, что причиной молчания Гарри оказался страх перед Амбридж. Вновь выглянув в окно, зельевар продолжил:

— Но это серьезное обвинение. Кровавые перья — темные объекты. Они запрещены по крайней мере сто лет назад. Как эта… женщина… — выплюнул он, — раздобыла одно из них, остается выше моего понимания. Должно быть, выудила его прямо из министерских хранилищ.

Снейп вновь обернулся и посмотрел на старомодные часы на стене.

— Я должен связаться с директором. Он захочет разобрать этот вопрос подробнее. Оставайтесь здесь и начинайте читать свою книгу — только первую главу. Вы будете читать только в этой комнате, либо же сидя на берегу, когда окрепнете достаточно, чтобы самостоятельно пробираться сквозь каменистое побережье.

Гарри кивнул в знак понимания и вернулся к шезлонгу, на котором ранее задремал. Он оставил “Магию разума” на плетеном столике рядом с шезлонгом.

Снейп подошел к кухонной двери и приоткрыл ее, но остановился и повернулся перед тем, как выйти.

— После обеда мы сварим более сильное средство для этого шрама. Бальзам, который я дал вам ранее, недостаточно эффективен для этой цели.

Он закрыл за собой дверь, а Гарри растянулся поудобнее, взял книгу и, не раскрывая ее, выглянул в окно. Ему вдруг вспомнились друзья, в данный момент летящие в Бостон над этим самым океаном. Рон и Джинни, скорее всего, глядят сквозь иллюминаторы на простирающееся под ними море, а Гермиона читает (она бы умерла от зависти, зная, что за книгу собирается открыть ее друг). Он поднес к глазам правую руку и посмотрел на шрам, запечатлевшийся на коже. Я не должен лгать. Всю свою жизнь Гарри жил со шрамами и с ложью. Лично он предпочитал шрамы.

Гарри честно настроился на чтение, но глухой шум волн, разбивающихся о скалистый берег, настолько напоминал негромкое пение, что веки мальчика вмиг потяжелели. На краткий миг он вспомнил о недавно принятом зелье — не оно ли сморило его? — но долго размышлять над этим вопросом ему не пришлось, так как он окончательно провалился в сон. Не проснулся Гарри даже тогда, когда в комнату вновь вошел профессор Снейп, окинувший его мимолетным взглядом и ничуть не удивленный тем, что нашел своего подопечного спящим. Профессор подошел к окнам и распахнул их. Комната тут же наполнилась морским воздухом, а шум волн стал громче. Профессор наклонился и поднял с пола книгу Грин-де-Вальда, выпавшую у Гарри из рук. Положив ее на шезлонге рядом со спящим мальчиком, он бесшумно выскользнул через кухонную дверь.

Гарри видел сон.

В нем он помогал Луне найти пропавшие вещи во время прощального пира. Оказалось, ее ботинки со связанными шнурками переброшены через спину фестрала, мирно поедавшего дохлую крысу в коридоре третьего этажа.

— Ты не должен видеть то, что видят другие, Гарри, — сказала она ему, получив назад свою обувь. — Ты должен видеть лишь то, что есть на самом деле.

Девушка вскарабкалась на спину фестрала, и его черная, кожистая шерсть сменилась серебристой; вскоре оказалось, что Луна сидит верхом на единороге вместо фестрала. Он трижды прошелся взад и вперед, после чего перед ним появилась крепкая деревянная дверь, и единорог проскочил внутрь. Тогда стена замерцала, стала прозрачной, а после и вовсе исчезла. И Гарри увидел перед собой море: не бурный океан, а бескрайнее пространство золотого песка, нагретого солнцем и ласкаемого нежными волнами. Он обнаружил, что стоит босым на теплом песке. Вода манила к себе, и Гарри осторожно приблизился к кромке. Скрестив ноги, он уселся в нескольких метрах от места, до которого добегали прибрежные волны, и стал наблюдать за чайками, вглядывающимися в воду в поисках добычи. Временами они ныряли, стискивая в клювах небольшие раковины, после чего бросали их на скалы, чтобы разбить. Но вскоре под его взглядом чайки превратились в белых сов, а раковины — в письма. Письма медленно опускались вниз, попадая в воздушные потоки, а некоторые из них даже вновь взлетали, прежде чем по спирали слететь вниз. Одно из писем упало ему прямо в руки, пока он сидел… уже не на пляже, а на внутреннем выступе Астрономической башни. На письме значился адрес: “Гарри Поттеру, Суррей, Тисовая улица, дом № 4, чулан под лестницей”.

— Дай-ка взглянуть, — послышался хриплый голос, и к письму протянулась худощавая рука с грязными, изломанными ногтями. Сириус. — Если б ты жил со мной, то имел бы свою комнату, — сказал он, присев рядом с Гарри. — У тебя были бы друзья, подходящая одежда, изобилие еды и отеческая любовь.

Гарри потянулся за письмом, но от его прикосновения оно стало пеплом, а вслед за письмом в пепел обратился и Сириус. Ветер унес пепел к озеру, и Гарри дернулся было вслед за ним, пытаясь удержать в своих руках хоть что-то, но частицы пепла проскользнули сквозь его пальцы, и он схватил воздух. Гарри раскрыл правую руку, но она оказалась пустой, зато на ладони левой руки, почему-то покрытой белой перчаткой, виднелись крошечные темные пятнышки.

Вдруг рядом очутилась Луна, вновь сидящая на фестрале. Она протянула Гарри руку и помогла ему вскарабкаться на спину животного позади нее. Фестрал расправил крылья и, оттолкнувшись от края каменной площадки, покинул башню. Покружив в потоках ветра, животное нырнуло вниз, и Гарри вцепился в Луну, но потом осмелел и раскинул руки в стороны; теперь они летели так низко, что пальцами ног он касался воды, но, вновь схватившись за Луну, Гарри обнаружил, что сидит на своей метле, стремительно приближаясь к берегу. Приземлившись в пену, он обнаружил, что держит в руках не метлу, а кусок коряги. Подержав ее на весу и протерев манжетой рукава металлическую пластину с надписью "Молния", он отбросил ее в океан и проводил взглядом. Теперь он стоял по щиколотку в воде, так что шнурки его кроссовок плавали по поверхности воды, а кромка мантии намокла. Что-то привлекло его внимание, и, наклонившись к воде, он разглядел сверкающий камень размером с ладонь. Он схватил камень, и рука с перчаткой, очутившись под водой, показалась искривленной, но затем перчатка растаяла, словно была сахарной, а шрам на ладони - “Я не должен лгать” — причудливо увеличился. Вытянув руку из воды, он устремил свой взор на кроваво-красный камень и зачарованно наблюдал за тем, как тот растаял, оставив на своем месте золотой снитч, который раскрылся посередине. Внутри Гарри обнаружил переродившегося феникса в кучке тлеющего пепла.

Гарри улыбнулся и свел ладони вместе, чтобы удержать в них крошечную птицу. Пепел просочился сквозь пальцы в воду и уплыл в открытое море. Гарри счел это своего рода похоронами, так как в пепле он видел Сириуса, а возрожденный птенец проронил слезу, упавшую в воду прямо на резвившихся вокруг пескарей. Пескари превратились в полупрозрачные нити воспоминаний, и из воды поднялась каменная чаша. Воспоминания скользнули внутрь нее, и принялись сменять друг друга, словно облачные картины. Послышался знакомый голос: "Гарри, ты готов?" — и, подняв взгляд, он увидел напротив себя профессора Дамблдора. Директор протянул ему руку в перчатке, и Гарри посмотрел вниз на свои ладони. От феникса осталось лишь золотое перо, и он позволил ему упасть в чашу, а сам потянулся к руке Дамблдора.

Но чаша исчезла, и перо понеслось по волнам, только теперь оно стало не пером, а блестящим мечом, рукоятка которого была украшена драгоценными камнями. Меч плавно опустился на песчаное дно океана. Гарри проводил его взглядом, после чего внезапно осознал, что продрог до костей, и схватился за руку директора.

— Мистер Поттер!

Гарри открыл глаза. Над ним возвышался профессор Снейп. Их взгляды встретились.

— Легиллименс.

— Легиллименс.

Удивление Гарри, еще не вполне отрешившегося ото сна, оказалось столь велико, что он даже не попытался закрыться. Он лишь приготовился к мысленной атаке, но ее не последовало. Вместо этого поверхности его разума коснулись призрачные руки, и в обрывках воспоминаний он узнал свое сонное видение. Луна верхом на фестрале, Сириус на Астрономической башне, Дамблдор, стоящий в воде у думосбора. Пепел. Золотое перо.

Внезапно призрачное присутствие пропало. Гарри обнаружил, что так и сидит шезлонге, а вовсе не валяется на полу, дрожа всеми конечностями от сопротивления заклинанию. Странно, но ему даже немного не хватило этого ощущения.

— Прилягте еще ненадолго, — негромко велел Снейп. — Закройте глаза. Попытайтесь припомнить ваш сон в мельчайших подробностях.

Гарри закрыл глаза, убаюканный бархатным голосом профессора; сон, вытащенный Снейпом из его дремлющего разума, начинал терять всякий смысл.

— Ищите связи, — Снейп присел на соседний шезлонг, так что его голос теперь звучал вровень с ушами Гарри. — Повторяющиеся темы. Это важно. Дайте себе время подумать, вспомнить.

Пять минут спустя Гарри снова открыл глаза, и Снейп протянул ему небольшой блокнот и маггловский карандаш.

— Запишите их, — проинструктировал он. — Не углубляйтесь в раздумья, просто фиксируйте самое очевидное.

Гарри бросил на него удивленный взгляд, но молча исполнил сказанное. Ничего сложного тут не было.

— Теперь, — сказал Снейп, когда Гарри закончил свои записи, — сравним списки. Прочтите первый пункт.

Гарри только сейчас заметил тогда, что Снейп также держал в руках блокнот и карандаш. Этот урок — ведь происходящее явно являлось частью обучения — было настолько непохожим на предыдущие опыты окклюменции, что Гарри на миг задался вопросом, не находится ли перед ним Ремус Люпин, принявший образ Снейпа с помощью Оборотного зелья. Снейп вернулся к нейтральной манере разговора, но она была настолько предпочтительнее высмеиваний и унижений, что Гарри мудро принял правила игры.

— Полет, — прочел Гарри первый пункт своего списка. — Думаю, это является самым важным — я выделяю это гораздо больше остального.

— Хорошо. Я тоже его отметил. Метлы, фестралы и птицы, — Снейп поставил галочку в своем блокноте и проглядел свой список. — Ваш крестный отец, — его голос прозвучал так сжато, словно ему стоило большого труда не назвать Сириуса “шавкой” или “крестным псом”.

Гарри не поднял взгляда. В этот момент он не хотел видеть лица Снейпа, равно как и показывать свое. Он поставил галочку в своем списке.

— У меня также, — негромко подтвердил он, и ненадолго задумался. — Вода.

— У меня “океан”, — кивнул Снейп. — Пепел.

Гарри закрыл глаза. Перед его взором предстал Сириус, обращающийся в пепел, который затем развеялся сквозь его пальцы. Его очередь.

— Птицы, — сказал он. — Или, возможно, крылья — у фестрала они также были.

— Связано с полетом, — пробормотал Снейп. — Это важный момент, — он снова изучил свой список. — Одиночество — или изоляция.

— У меня “мир”, — сказал Гарри, задумчиво глядя на Снейпа. Возможно, состояние, описанное Гарри как мир, представлялось Снейпу именно одиночеством? — И больше тем нет, — продолжил он. — Я думаю, что остальное можно считать символами, ведь все они являются предметами, с которыми мне доводилось иметь дело в прошлом: камень, меч, золотой снитч…

— Думосбор, — добавил Снейп, не отрывая взгляда от своего списка. — Чулан. Это все символы, вопрос лишь в контексте, — он посмотрел на Гарри. — Мы обсудим их подробнее в другое время.

— Вы собираетесь объяснить мне, чем мы занимаемся? — через некоторое время подал голос Гарри, слегка расстроенный тем, что чулан под лестницей вновь всплыл на уроке окклюменции, пусть лишь в качестве адреса на конверте. Он надеялся, что его слова не прозвучали жалко.

Снейп резко вскинул голову.

— В свое время, — отчеканил он. — Если ваша безмозгл… — он прервался на полуслове, но Гарри и так понял, что собирался выпалить профессор. Снейп отвернулся к окну и надолго задержал взгляд на океане, после чего вновь обернулся к Гарри.

— Вы только что впервые видели морской сон. Зелье, которое вы недавно выпили, этому поспособствовало. Я нарочно выдернул вас из сна и применил легиллименцию, чтобы сонные образы четче запечатлелись в вашем воображении: думаю, вам известно, что в большинстве своем сны мимолетны и вскоре после пробуждения стираются из памяти, — Снейп сцепил пальцы и оперся на них подбородком. — Поэтому необходимо было застать вас врасплох; но смею предположить, что данный опыт не оказался неприятным.

— Ладно… — протянул Гарри. Поразмыслив, он продолжил: — Почему мне нужно было запомнить этот сон? Что делает его таким важным?

Снейп вознаградил Гарри пристальным взглядом, и Гарри понял, что задал правильный вопрос. Ему на самом деле было интересно: ведь на этот раз он чувствовал себя вполне расслабленным, несмотря на неожиданную легиллименцию и калейдоскоп образов, вызванных недавним сном.

— Принятое вами зелье являлось миорелаксантом с добавкой очень мягкого галлюциногена — причем не маггловского, а изобретенного лично мной. Принятое непосредственно вслед за сильной эмоцией (вызванной в данном случае обсуждением вашего шрама) и сопровождаемое в ближайшее время сном, оно вызывает определенного вида образы, которые после расшифровки можно использовать для возведения щитов окклюменции. Образы могут вызывать воспоминания, как положительные, так и отрицательные, но не поднимающие тревоги. Вы возразите, что некоторые из воспоминаний определенно тревожны, -Снейп приостановился, и Гарри кивнул, думая о Сириусе, превращающемся в пепел, что случилось и с профессором Квирреллом, когда Гарри пытался защитить Философский камень, — но разве они оставили в вашей душе чувство страха? Разве именно это воспоминание отпечаталось в вашей памяти сразу по пробуждении?

Гарри покачал головой. Он чуть не указал на то, что сильнее всего в его памяти отпечатались черные глаза Снейпа и шепот: “Легиллименс”. Но справедливости ради он отметил, что сейчас не чувствовал грусти или подавленности.

Снейп продолжал.

— Очень важным являлось количество галлюциногена: чуть больше, и употребивший его окажется во власти кошмаров, пробуждающих самые сокровенные страхи.

Утверждение вовсе не звучало угрозой, но Гарри отметил, что Снейп вполне имел право чуть переборщить при создании конкретно этого зелья. Рациональная часть его сознания подсказывала, что ему стоит рассердиться на то, что его опоили, даже не предупредив, — но он хотел узнать больше, а негодование, даже самое праведное, заставит Снейпа замолчать.

Размышляя о словах Снейпа по поводу самого сна, Гарри пришел к очередному вопросу:

— Почему морские сны являются особенными? — спросил он.

— Для начинающих окклюментов океан является превосходным учебным пособием. Он обеспечивает практически гипнотический фоновый шум и успокаивающе влияет на сознание. То же действие оказывает и океанический воздух. Окклюменция дается легко весьма немногим. Труднее всего обучаться, если ум находится в состоянии беспокойства. Морские сны бывают вызваны океаном — его звуком, запахом, ощущением соленого воздуха. Вы обнаружите, что большинство ваших снов в коттедже “Ракушка” будут морскими.

— Значит, вы меня снова опоите? — вопрос был искренним: Гарри не собирался оставаться в неведении.

Снейп приподнял бровь. Это успокоило Гарри: добрый Снейп его пугал, нейтральный — бросал в дрожь, зато саркастичный Снейп… с саркастичным Снейпом он чувствовал себя как дома. Профессор хмыкнул.

— Галлюциногеном? После этого вашего сна? Последний раз я сталкивался с таким обилием символов лишь на погребальной службе по моей бабушке-католичке.

— Сэр? Это значит “да” или “нет”?

Как и ранее в гостиной, уголок губ Снейпа дернулся, словно зельевар сдерживал улыбку.

— Это, мистер Поттер, значит “нет”.

— Тогда ладно, — он осмелился улыбнуться и бросил быстрый взгляд в свой блокнот. — Так что же все это означает? Немного напоминает вызов Патронуса: там тоже необходимы сильные эмоции.

— Верно замечено, — прокомментировал Снейп, сумев произнести это утверждение так, чтобы оно не походило на комплимент. — Заклинание Патронуса относится к магии разума. Как и заклинание Империуса.

— Я могу сопротивляться Империусу, — проговорил Гарри так тихо, словно говорил сам с собой. — И вызывать Патронуса. Так почему же в окклюменции я полный лопух?

— Как ни сложно для меня признавать, мистер Поттер, справедливо будет указать, что “полным лопухом” вы не были. Вы просто не хотели возводить в своем разуме барьеры. Вы не хотели прекращать видения. И, откровенно говоря, я сам не особенно горел желанием научить вас закрываться. Смертельное сочетание, чуть не стоившее жизни вам и вашим друзьям, — он не отрывал взгляда от Гарри в продолжение всей фразы и заметил, как тот сглотнул в знак протеста. — Обратите внимание,мистер Поттер, что я назвал это именно сочетанием. Я признаю, что виноваты оба.

Он не дал Гарри ни шанса переключиться на меланхолию и начать винить себя в смерти Сириуса.

— Окклюменция, мистер Поттер, тесно связана с символизмом. Во-первых, для барьера вам необходимо нечто внушительное. Некий образный защитный щит.

— Вода, — без раздумий бросил Гарри. Он помнил, как во сне вода представляла в искаженном виде и меч, и шрам. Океан отделил его от друзей. Он посмотрел на профессора. — Вода пойдет?

На лице Снейпа отразилось очень странное выражение, и тем не менее он кивнул.

— Вода используется довольно редко, однако для… некоторых она является очень сильным барьером.

— Что же более распространено? — полюбопытствовал Гарри.

— Каменные или кирпичные стены, металлические щиты, даже огонь. Но все это лишь инструменты для новичков, используемые для базовой защиты разума. Окклюменция становится куда более утонченным искусством, если вы хотите закрыться так, чтобы нападающий об этом и не узнал.

— Значит, с меня хватит и основы, — вывел Гарри. — Утонченность навряд ли можно назвать моей сильной стороной.

— Хм-м… едва ли мне удастся выдумать более утонченный способ прибытия в Хогвартс, чем на летающем маггловском автомобиле, — прокомментировал Снейп.

Гарри закатил глаза.

— Мы сейчас не об этом, — вздохнул он.

— Итак, ваш барьер, мистер Поттер? — спросил Снейп, вернув его к первоначальному обсуждению.

— Ах, да. Я бы попробовал воду.

Снейп кивнул в знак согласия.

— Еще один образ необходим для отвлечения внимания. Он должен символизировать приятное воспоминание, либо же действие, от которого вы неизменно получаете наслаждение. Закрываясь выбранным барьером, вы в то же время должны подбросить отвлекающий образ. Отвлечение необходимо больше для себя, чем для пытающегося ворваться в ваш разум легиллимента. Так вы сосредотачиваете свое внимание на чем-то обыденном, повседневном и приятном…

— Полет, естественно, — сказал Гарри. Он легко мог вообразить, как нарезает круги в воздухе над Черным озером на метле, фестрале, гиппогрифе… да хоть на драконе.

Снейп вновь кивком выразил одобрение.

— Наконец, вам понадобится способ исчезновения. Он должен скрывать — затенять — вашу личность. Представьте, что ваше сознание скрыто в глубоком колодце, либо позади ревущего водопада. В то время как ваш мозг отвлечен картиной парения на метле, вы продолжаете скрываться. Если я попытаюсь проникнуть в ваш разум в то время, как вы находитесь в этом состоянии, и ваш барьер окажется достаточно сильным, я увижу лишь ваши воздушные кульбиты. Соедините этот образ с реальным воспоминанием: усядьтесь на своего проклятого гиппогрифа или припомните какой-либо квиддичный матч. После этого исчезните с помощью дезиллюминационного заклинания… или мантии-невидимки.

Гарри покачал головой. Он скользил над поверхностью глубокого темного озера верхом на Клювокрыле.

— Пепел, — промолвил он, вообразив сперва Сириуса, а затем и себя самого обратившимся в пепел и развеявшимся над озером.

Очевидно, Снейп понял его, так как в ответ кивнул.

— Но почему мне необходимо исчезнуть? — поразмыслив, спросил Гарри. — в чем тогда смысл отвлекающего маневра?

Снейп на мгновение замешкался, после чего вник в суть вопроса.

— Исчезнуть должен не тот вы, который участвует в отвлечении, а настоящий вы. Если маневр работает, а барьер возведен, то вы пытаетесь исчезнуть из настоящего местоположения и скрыться за — или внутри — барьера. — Снейп поднялся. — Мы начнем практиковаться чуть позже. Приближается обеденный час, а после обеда мы займемся изготовлением зелья для шрамов. В 14:00 вы будете выполнять свои упражнения, а затем читать — или дремать — на веранде.

— Профессор Снейп, — позвал Гарри направившегося к кухне зельевара. — Не могли бы вы сказать, какой барьер используете при окклюменции вы? Или какое отвлечение?

Снейп на мгновение замер в дверном проеме, прежде чем обернулся к Гарри.

— Моим отвлечением также является полет, — осторожно ответил он. — Идемте, поможете с овощами.

Гарри последовал за ним, задаваясь вопросом, почему Снейп замедлил с ответом. Он попробовал вообразить Снейпа, наслаждающегося полетом на метле, и потерпел крах. Но профессор ведь сам сказал, что отвлечение должно быть именно приятным ощущением? Вдруг ему на ум пришла картина: Снейп в образе огромной летучей мыши из подземелий, скользящий в воздухе без посторонней поддержки, а за его спиной величественно развевается черная мантия — такой свободный, каким ему не доводилось чувствовать себя за всю жизнь.

Три часа спустя Гарри сидел на солнечной веранде с “Магией разума” в руках. Он выдохся как после марафона, хотя сессия физиотерапии продлилась всего тридцать минут и не включала себя бега. Предписанные мадам Помфри подъемы ног в Больничном крыле дались ему легко, но выполнять их с утяжелителями в виде мешочков с песком (идея Снейпа) оказалось куда сложнее. Упражнения для икр были проще: поднимаясь на носках, он считал до трех и медленно опускался на пятки. Это упражнение можно было повторять когда и где угодно, и, по словам мадам Помфри, оно предназначено было помочь Гарри с трудностями при передвижении по лестницам. Гарри переживал, что левая нога слабее и болезненнее правой, и решил в будущем разрабатывать ее основательнее.

Перед терапией он почти целый час провел на ногах, стоя перед небольшим котлом, установленным на столе свободной спальни наверху (видимо, “походный” котел Снейпа), помешивая густую фиолетовую пасту каждые пять минут. Профессору пришлось аппарировать в аптеку в Косом переулке, чтобы приобрести необходимые компоненты, среди которых оказались сушеные листья, своим запахом напомнившие Гарри квиддичную раздевалку после тяжелого матча. Несмотря на амбре конкретно этого компонента, само зелье обладало стандартным медицинским запахом. Гарри задался вопросом, можно ли вообще назвать эту фиолетовую бурду зельем, но вскоре выбросил этот вопрос из головы.

А еще раньше он помогал готовить обед. Логично было предположить, что Мастер-зельевар окажется виртуозным поваром, однако обед состоял лишь из бутербродов, чипсов и овощей. Гарри выдали нож, научили заклинанию заточки и велели нарезать морковь, сельдерей, огурцы и красный перец. Снейп готовил бутерброды и, к изумлению Гарри, срезал с хлеба корки, как всегда делала для Дадли тетя Петуния, когда они были маленькими. Гарри вечно хотел есть (не то, чтобы Дурсли морили его голодом, но доставалось ему гораздо меньше, чем Дадли), поэтому подъедал оставшиеся от сэндвичей Дадли корочки, за что и был в скором времени вознагражден прозвищем “короед”.

В данный момент, противясь сильнейшему желанию снова подремать (сколько же можно спать за одни сутки!), Гарри нашел пляжное кресло и поставил его у окна. Несмотря на слегка отлогую спинку, оно было не столь удобным и располагающим ко сну как шезлонг, на котором он задремал в первый раз. Гарри устроился на кресле, упершись обеими ногами в подоконник, и открыл книгу. Снейп велел ему прочесть первую главу, но внимание мальчика мгновенно привлекло предисловие “Разум как тайна магии” авторства Альбуса Дамблдора. Должно быть, речь шла о том самом Альбусе Дамблдоре… который победил Грин-де-Вальда в 1945 году. На каждой карточке от шоколадных лягушек с изображением Дамблдора упоминалась именно эта информация. Гарри пролистал страницы, ища год издания. Он понятия не имел, подчиняются ли магические публикации тем же законам, что и маггловские, однако под именем автора нашел вытисненную цифру: 1901.

Неужели Дамблдор был знаком с Грин-де-Вальдом?

Гарри кинул взгляд на дверь в кухню, но Снейпа не было видно. Кроме того, книга принадлежала именно Снейпу — он сам упомянул об этом — так что ему должно быть известно о предисловии; стало быть, он хотел, чтобы Гарри его прочитал. Без дальнейших размышлений Гарри вернулся к предисловию и начал читать.

Спустя восемь страниц он достиг конца на удивление аргументированных рассуждений в защиту различных форм ментальной магии, которые самому Гарри нелегко было принять. Он не мог представить себя накладывающим на кого-то Империус, хотя предисловие Дамблдора оправдывало его использование при определенных обстоятельствах. Или Обливиэйт, еще одно заклинание, с которым ему приходилось сталкиваться на собственном опыте: какое имеет право маг стирать кому-либо воспоминания? Дамблдор предполагал, что его использование оправдано в тех случаях, когда отказ от него может привести к большему вреду, например — открытию волшебного мира перед магглами.

Гарри не был уверен, как ко всему этому относиться. Он напомнил себе, что книга написана более девяноста лет тому назад. Тогда были совсем иные понятия, иные люди. Так и не успокоившись до конца, он перешел к первой главе, Введению в окклюменцию, и за время чтения звук разбивающихся о прибрежные скалы волн немного успокоил его смятенную душу.

Закончив главу, Гарри вновь вернулся было к предисловию, когда на веранду вошел профессор Снейп, несший в руках зеленое ведро и пару черных кроссовок. Закрыв книгу, Гарри устремил свое внимание на Снейпа; тот поставил ведро на стол, после чего наклонился расшнуровать ботинки. Гарри не смог оторвать взгляда. Такой обыденный процесс как смена обуви в случае профессора Снейпа казался невероятно личным актом. Не обращая внимания на своего подопечного, Снейп стянул с ног ботинки и аккуратно, пятка к пятке, поставил их у стены. Сделанные из какой-то кожи, они казались потертыми и очень удобными, вовсе не похожими на тот вид обуви, который Гарри полагал подходящей для Снейпа — не то, чтобы он уделял большое внимание этому вопросу. Но задумавшись теперь, он осознал, что счел бы более подходящими для Снейпа безупречные ботинки из жесткой черной кожи со стальными носками (как для защиты от упавших котлов, так и для более эффективных пинков своенравных гриффиндорцев). Не удивительно, что носки Снейпа оказались черными — как и ботинки с кроссовками.

Снейп завязал шнурки и выпрямился.

— Чего вы ждете? Идем, — велел он. Взяв ведро, он направился к двери, выходящей на узкую лестницу, ведущую вниз к берегу.

Гарри отложил книгу и встал. Ногам стало легче после проведенного за чтением часа, но левая немного дрожала, и Гарри слегка размял ее. Снейп оставил дверь открытой, и Гарри последовал за ним вниз.

— Куда мы идем, сэр? — спросил Гарри, когда морской бриз откинул его волосы назад, а лица коснулся приятный соленый воздух. Он только сейчас заметил, что Снейп связал свои длинные пряди на затылке обычной круглой резинкой.

— Вы поможете мне собирать моллюсков, в изобилии обитающих на побережье. В соленом виде — и да, мистер Поттер, в их засолке вы непременно примете участие — они чрезвычайно полезны во множестве зелий и мазей.

Гарри миновал очередной лестничный пролет, оказавшийся шире первого, и очутился на широкой полосе камней и песка, засоренной водорослями и обломками. Снейп подошел к кромке воды и зачерпнул ведром, наполнив его до середины. Поставив ведро на песок, Снейп наклонился, поднял маленькую черно-белую ракушку и бросил ее Гарри.

— Эти моллюски живут во влажном песке. Вам придется стать на колени у кромки воды, — Снейп указал Гарри поднимавшиеся из воды пузырьки, выдававшие местонахождение существ, после чего нашел для них обоих подходящие палки, которыми удобно было поддевать песок. — Предупреждаю, что они очень шустрые, так что могут быстро зарыться в песок, оказавшись таким образом вне зоны досягаемости.

Они приятно провели следующий час (по крайней мере, на взгляд Гарри), роясь в песке и откапывая моллюсков. Будучи ограничен в использовании второй руки, Гарри нашел узкий кусок коряги с широким концом, напоминавшим ложку, и использовал его, чтобы вытаскивать моллюсков из песка. Ему приходилось двигаться все это время, так как хитрые улитки пытались скрыться. К концу часа ведро было наполнено больше чем наполовину.

— Достаточно, — сказал наконец Снейп, с легкостью поднявшись и отбросив свою палку в волны.

Гарри признал победу за особенно неуловимым моллюском, которого ему так и не удалось выудить, и выронил из руки кусок коряги. Вытерев руку о штанину, он попытался встать из своей коленопреклоненной позы. Снейп придержал его за локоть, пока Гарри не справился со своей задачей, однако не протянул руку, чтобы просто поднять его, и не выдал никаких едких комментариев. Как только Гарри оказался на своих двоих, Снейп подхватил ведро.

— Вам также необходимо вернуться в дом, снять эту обувь и высушить ее.

Гарри опустил глаза на свои кроссовки. Эту пару он носил уже несколько лет, и в конце концов дорос до размера, но кроссовки были такими изношенными, что из швов торчали нитки.

Направившись к дому, Снейп поинтересовался:

— Вы закончили свое чтение?

— Я прочел первую главу, — сказал Гарри. Приостановившись на мгновение, он добавил: — И предисловие.

— Ах, да, — ответил Снейп, не замедляя шага.— Полагаю, у вас есть вопросы; честно говоря, я удивлен, что вы до сих пор не забросали меня ими, имея достаточно возможностей за последний час.

— Я не уверен, что хочу знать ответы, — искренне признался Гарри.

Они поднялись по лестнице на веранду, и Снейп отнес ведро в кухню, а Гарри уселся в кресло и стянул влажные кроссовки и носки. Согнув пальцы ног, он принялся растирать ноющие голени. Лестница оказалась серьезным испытанием для его конечностей, не вполне еще вернувших былую силу.

Снейп вернулся несколько минут спустя, держа в руках две дымящиеся кружки. Одну из них он передал своему подопечному. Гарри потянул чай со сливками: без сахара. Откуда только Снейп узнал? Он поглядел на профессора. Снейп поставил свою чашку на стол и сменил кроссовки на ботинки. Не закончив еще завязывать шнурки, он произнес:

— У меня были те же вопросы, что и у вас. Мне было двадцать лет, когда Альбус Дамблдор вручил мне эту самую книгу.

— Они знали друг друга? — спросил Гарри, внезапно почувствовав непреодолимое желание выяснить ответ.

— Не мне рассказывать вам историю директора, — указал Снейп. — Однако я могу сказать вам, что Альбус Дамблдор и Геллерт Грин-де-Вальд были друзьями детства.

— Ого, — Гарри словно изо всей силы ударили под дых. — Как вы с моей мамой…

Снейп выпрямился и сверкнул глазами в сторону Гарри. Несмотря на то, что вслух он ничего не произнес, Гарри почувствовал, что зельевар верно его понял. Снейп сунул руку в карман и вытащил небольшую склянку, наполненную фиолетовым кремом.

— Наносите мазь на шрам дважды в день в небольшом количестве.

Гарри взял банку и открутил крышку. Вдруг ему в голову пришла одна мысль, и он посмотрел на Снейпа с застывшим на губах вопросом.

Но Снейп ожидал этого и только покачал головой.

— Боюсь, это не поможет, Гарри, — произнес он, удивив мальчика обращением по имени. — Хотя попробовать не помешает.

Он развернулся и ушел в кухню. Гарри слышал, как он моет руки под раковиной, когда сам окунул палец в фиолетовую мазь и поднес его ко шраму на лбу.

Кровать в комнате, которую выбрал Гарри, была покрыта стеганым одеялом зелено-голубой расцветки. “Морские цвета”, — подумал Гарри. Здесь находился отдельный камин (главная причина, почему Гарри предпочел именно эту спальню), и до мальчика только сейчас дошло, что к дому не подведено электричество. Удивляться не стоило, ведь Хогвартс тоже обходился без него — однако этот дом во многих отношениях казался маггловским. Гарри решил приоткрыть окно: Снейп упоминал, что морской воздух благоприятствует сну. Оконная ручка слегка заржавела, так что с ней пришлось повозиться, но как только Гарри удалось наконец открыть окно, к его удивлению послышался стук в дверь.

— Войдите, — громко ответил Гарри, и к нему вошел Снейп. Комнату освещали две свечи на ночном столике и лунный свет, пробивавшийся через оконное стекло. Гарри заметил, что Снейп до сих пор одет в черные брюки и белую рубашку, но сейчас рукава были закатаны до локтя, словно он проверял эссе и боялся запятнать светлую ткань чернилами.

— Вы приготовились ко сну? — спросил Снейп. Он окинул Гарри взглядом, но никак не прокомментировал старую футболку и выцветшие пижамные штаны. Ни один из указанных предметов гардероба не подходил ему по размеру: футболка была великовата, а штаны — слишком коротки.

Гарри неловко кивнул. Снейп не двинулся. Он лишь кивком указал на кровать, велев Гарри укладываться. Чуть помедлив, Гарри подошел к кровати, откинул в сторону покрывало, но не улегся, а просто сел с самого края. Что входило в планы Снейпа? Спеть ему колыбельную? Они снова готовили ужин вместе, причем на этот раз потушили овощи в качестве гарнира к куриному пирогу, загодя испеченному Хогвартскими эльфами, так что Снейпу оставалось лишь достать его из шкафчика, зачарованного на охлаждение, и разогреть. После ужина последовало обещанное “соление моллюсков” — препротивнейшая работа, включавшая в себя выковыривание моллюсков из раковин с помощью специальных крошечных серебряных ложек и погружение их в котел, наполненный соленым раствором. Сбор моллюсков оказался куда приятнее, чем последующие манипуляции с ними.

Закончив с данным занятием, Снейп заявил, что Гарри свободен до отхода ко сну в десять часов вечера (десять?! Гарри шестнадцать, а не двенадцать!). Часть свободного времени Гарри провел в душевой, пытаясь отмыться от слизи, после чего решил написать друзьям. Письма дались ему с трудом: травмированная рука восстановилась лишь отчасти. Поскольку обычное перо ухватить ему не удавалось, он взял утолщенное, которого обычно избегал. До положенного часа он успел написать только Невиллу и Луне. Гарри оставалось надеяться, что друзья поймут, отчего он сокращал все, что только возможно, и почему все поля усеяны чернильными пятнами. Он вовсе не был уверен, позволит ли ему Снейп отправить эти письма, а своей совы рядом не находилось, но ему просто необходимо было занять себя чем-либо помимо заданий на лето. Гарри решил попросить Снейпа отправить письма, когда тот в очередной раз наведается в Хогвартс или в Косой переулок.

Сидя на краю кровати, Гарри наклонился вниз и стянул с ног носки, попутно ожидая высказываний Снейпа по поводу отсутствия шлепанцев. Но Снейп продолжал молча наблюдать за ним, так что Гарри бросил носки на пол и неохотно переместился к центру кровати, натянув одеяло до бедер.

Удовольствовавшись этим, Снейп опустил руку в карман и вынул палочку. Взмахнув ею, он невербально наколдовал стул и уселся лицом к Гарри.

— Возможно, вы решили, будто утренний морской сон заключал в себе весь сегодняшний объем обучения окклюменции? — он устремил на Гарри пристальный взгляд, а тот в ответ лишь захлопал глазами. Говоря по правде, Гарри вообще об этом не думал. Он был слишком занят выковыриванием несчастных моллюсков из раковин. Но в принципе Гарри только порадовался, что Снейп не собирался петь, читать или рассказывать сказку на ночь, и уж точно не планировал продолжать разговор об отработках у Амбридж. Гарри вообще никто никогда не рассказывал сказок на ночь и не убаюкивал пением — за исключением родителей, конечно, но его воспоминания о них ограничивались днем их смерти и не включали в себя никаких колыбельных.

— Мистер Поттер?

Гарри понял, что отвлекся и поднял взгляд на профессора.

— Простите… похоже, я просто переутомился, — он извиняющеся улыбнулся. Снейп окинул его критическим взглядом и, убедившись, что на этот раз внимание Гарри обращено к нему, продолжил.

— Начиная с сегодняшнего вечера, вы станете выполнять перед сном ряд ментальных упражнений. О некоторых из них вы уже прочли в первой главе книги Грин-де-Вальда, — молчание подразумевало скрытый вопрос.

— Мысленное управление своими щитовыми материалами, — подумав, выдал Гарри. — В главе рассматривался пример с кирпичами — мысленное выкладывание стены, крепости или даже лабиринта.

— Верно, но это стоит практиковать лишь после того, как вы посвятите достаточно времени ознакомлению с природой самого материала, — уточнил Снейп. — Вспомните абзац о соломе и грязи, формировании кирпича и высушивании его на солнце.

Гарри кивнул. Лично он не понимал, что значит "стать с кирпичом одним целым" или "войти в контакт со своим внутренним кирпичом", и как это все могло способствовать занятиям окклюменции. Он мысленно порадовался, что в качестве своего щита решил использовать воду. Хотя со Снейпа станется заставить его размышлять над атомами водорода и кислорода по отдельности. Но зельевар не догадывался об его предположениях, так что продолжил свою речь.

— К счастью, тот опыт, который вы имели со своим щитовым материалом, вполне подходит для первого упражнения. Поведайте, мистер Поттер, каково это — иметь жабры?

Гарри улыбнулся Снейпу краешком губ. Он помнил ужас, обуявший его при трансформации, острую режущую боль при раскрытии жаберных щелей, невозможность дышать на суше — и первый глоток воды, так отличающейся от воздуха, но по сути исполняющей ту же функцию обеспечения мозга кислородом.

— Я вообще заранее не имел представления, как действуют жаборосли, — признался Гарри. — Добби разбудил меня и вручил их мне как раз перед выходом, а все его объяснение сводилось к тому, что они позволят мне дышать под водой. Я взял их и бегом отправился к озеру, — он вспомнил противное ощущение во рту. — Вы когда-нибудь использовали жаборосли, сэр?

Но Снейп в отвел лишь смерил его взглядом, ясно показывающим, что он не вполне верит рассказу Гарри, и к данной теме они еще вернутся. Это предположение тут же подтвердилось в устной форме.

— Мы позже обсудим этого вашего Добби и его подношение в виде жаборослей, мистер Поттер. На данный момент потрудитесь ответить на мой вопрос: как вы чувствовали себя в озере… когда осознали возможность полноценно дышать под водой и возобладали над шоком от наличия жабр и перепончатых конечностей?

Гарри попытался вспомнить первые минуты второго задания Турнира трех волшебников, когда ужас от вероятности не успеть на подмогу друзьям еще не охватил его разума. Он чувствовал легкость и прохладу вместо ледяного холода. Он помнил, как приглушились звуки, как его руки показались ему увеличенными, как из-за темноты он не мог ничего разглядеть больше чем в десяти футах в любую сторону.

И тут его осенило: помимо грубой силы и стихийной мощи вода обладает затемняющими и искажающими свойствами. Беседа со Снейпом непосредственно после сна навела его на мысли о силе воды, проявляющейся в водопадах, бурных волнах и наводнениях. Иным аспектам он вовсе не уделил внимания.

— После раскрытия жабр я почувствовал себя в воде как дома, — наконец ответил он. — Это ощущалось, как должное. В темной воде я не мог разглядеть ничего дальше нескольких футов, и все звуки показались приглушенными. Я не заметил гриндилоу — но и они не замечали меня до тех пор, пока я не наткнулся прямо на них. Все очертания казались искаженными, — он внезапно поднял взгляд на Снейпа. — Это странно, не так ли? Я чувствовал себя в воде как дома, но все мои чувства притупились. Возможно, зрение фокусировалось чуть лучше, но в темной воде от этого было мало проку. Было легко потеряться и трудно понять, в каком направлении необходимо двигаться.

— Вода может как спасти, так и погубить. То, без чего невозможна жизнь, нередко становится причиной смерти. Являясь достойным щитовым материалом, она не оградит вас так, как кирпичи, скалы или железные щиты, так что вам придется посвятить время и усилия на детальное изучение ее свойств. Но если вы научитесь с легкостью мысленно погружаться в глубину, то станете успешным окклюментом, — Снейп сделал паузу и взял с ночного столика книгу Грин-де-Вальда. — Какую еще информацию содержит книга о щитовом материале?

— Его используют так же, как и физический щит, — ответил Гарри. — В рассматриваемых примерах предполагалось для практики закрыться в каменной комнате, или забаррикадировать дверь и окна… — Гарри затих и опустил взгляд. Этот момент его беспокоил. К сожалению, ему уже приходилось оказываться в подобных обстоятельствах. Он задумался над верностью своего выбора: возможно, чулан под лестницей оказался бы более удачным выбором.

— Завтрашний день ожидается очень теплым, — произнес Снейп. Гарри только что понял, что все это время профессор пристально наблюдал за ним, но вопросов не задавал. — Вы проведете какое-то время в воде: я научу вас заклинанию Головного пузыря, поскольку вам следует ощущать себя в воде человеком, а не рыбой, — Гарри кивнул и не смог сдержать зевка. Поднявшись, Снейп взмахом палочки устранил наколдованный стул и вернул книгу на тумбочку.

— А теперь займитесь вечерними упражнениями для подготовки к окклюменции. Поскольку в качестве своего щитового материала вы решили использовать воду, первую неделю вам следует размышлять о свойствах воды минимум пятнадцать минут каждый вечер после укладывания в кровать и до отхода ко сну. Приведите себе на память, что ваше тело на шестьдесят процентов состоит из воды, а мозг — на все семьдесят. Но сперва… — Снейп указал своей палочкой на матрас.

— Аква Кубилус.

Матрас под ним внезапно изменился, и Гарри перекатился набок. Он оперся руками, чтобы вернуться в исходное положение, но добился лишь того, что оказался на другом боку. Сообразив, наконец, что произошло, он скользнул на спину, словно рыба.

— Водяной матрас! Могли бы и предупредить, — Гарри смерил Снейпа негодующим взглядом. Профессор уже убрал палочку и сейчас смотрел на своего подопечного с едва скрываемым развлечением.

— Думаю, сегодня ночью вы найдете отдых особенно приятным, мистер Поттер. Ваши пятнадцать минут начнутся, как только я покину комнату, — Снейп провел палочкой над кроватью, и смятое покрывало поднялось в воздух, после чего равномерно опустилось на Гарри.

— Спокойной ночи, мистер Поттер.

Без лишних слов Снейп покинул комнату, тихонько затворив за собой дверь.

С минуту Гарри лежал неподвижно, ощущая себя скользящим по водяной поверхности. Он чувствовал себя тяжелее обычного, и каждый дюйм его тела прикасался к прохладной поверхности. Ему так и не удалось приступить к медитации, поскольку от каждого шевеления его тело качалось, словно лодка на волнах. За мгновение до того, как Морфей унес его в своих объятиях, Гарри перекатился на бок и свернулся в позе эмбриона, краешком сознания отметив, что эмбрион также окутан водой, будучи надежно скрыт в материнской утробе. Он понадеялся, что утром сумеет это вспомнить. Когда Снейп по истечении пятнадцати минут вошел задуть свечи, Гарри крепко спал.

Приближался полдень второго дня. Гарри дочитал следующую главу “Магии разума” и положил книгу на стол. Он проснулся очень поздно, и даже в девять утра с трудом выкарабкался из-под одеяла. Наскоро одевшись, он присел на краешек кровати, чтобы зашнуровать кроссовки. Справившись с одним из них, он потянулся за вторым, когда вчерашнее осознание ярко предстало перед ним. Неторопливо завязывая шнурки, Гарри пытался собрать в кучу все свои познания о беременности и внутриутробном развитии. Мадам Помфри раз в месяц читала студентам лекции об основах здравоохранения, периодически касаясь таких тем, как личная гигиена, заразные болезни (в магическом мире имелись свои эпидемии — ведь никто из магглов никогда не болел Драконьей оспой, верно?), половое созревание и, конечно, беременность и развитие зародыша.

Он ясно помнил изображения развивающегося плода, которые предлагала их вниманию мадам Помфри. Сменяясь наподобие слайдов, картины показывали различные этапы развития ребенка, свернувшегося калачиком в амниотическом мешочке, заполненном жидкостью. Гарри считал, что идея неплоха, но решительно не знал, как преподнести ее Снейпу. Возможно: "Ах, да, профессор, я решил попытаться использовать в качестве окклюментивного барьера материнскую утробу". Или еще лучше: "Профессор Снейп, а что вам известно об околоплодных водах?"

По окончании чтения Гарри хмыкнул себе под нос, снова обдумав такую возможность. Сегодняшняя глава содержала краткую информацию об использовании выбранного барьера и отвлекающего маневра, чтобы предотвратить слабую попытку проникновения в разум со стороны преподавателя. В книге приводился пример каменной стены с прилегающей к ней спиральной лестницей, ведущей в башенку. Гарри предположил, что они со Снейпом скоро доберутся до практической части, и, откровенно говоря, ему этого не слишком-то хотелось.

Снейпа он не видел с самого утра. На столе лежала записка, предписывающая ему позавтракать тем, что найдется в кухне, пока Снейп ненадолго отлучится в Хогвартс. В самом конце, после росчерка Снейпа в виде двойной “С” стояла приписка: И не покидайте территории коттеджа. Гарри доедал вторую миску овсянки, щедро сдобренной черникой и сливками, когда из камина раздался характерный треск. Со стуком опустив что-то на стол в гостиной (судя по звуку, книги — видимо, за ними Снейп и отлучался), зельевар заглянул на кухню, велев Гарри к десяти часам дочитать вторую главу и прийти на веранду. Он никак не прокомментировал тот факт, что до десяти оставались считанные минуты, а Гарри еще не позавтракал. Гарри в свою очередь не стал напоминать, что согласно оговоренному вчера расписанию он мог читать до двух часов дня.

— И вам доброго утра, — пробормотал Гарри, когда шаги Снейпа по лестнице указали, что он направляется в свою спальню.

Уже сидя на веранде, Гарри услышал, как Снейп с чем-то возится на кухне, но не придал этому значения. Согласно вчерашнему прогнозу профессора, день действительно выдался теплым, и все же Гарри немало удивился, когда Снейп принес два стакана лимонада и сел за стол, придвинув один из стаканов поближе к нему.

— Спасибо, — поблагодарил Гарри, осушив половину стакана одним глотком, тогда как Снейп потягивал свой напиток неспеша. Гарри отставил стакан в сторону. — Я дочитал главу.

— У вас есть вопросы? — поинтересовался Снейп. Потянувшись через весь стол, он взял книгу и открыл ее на второй главе.

— Ну… есть, но не по поводу главы, — ответил Гарри. — Там рассказывалось только о практике, и все такое, — дальнейшие слова дались ему с трудом: — Меня заинтересовало кое-что из предисловия, написанного профессором Дамблдором.

Снейп слегка поджал губы, но ничем иным не проявил неравнодушия.

— Продолжайте, — велел он, пролистав еще несколько страниц назад.

— Дамблдор… то есть, профессор Дамблдор… ну, он вроде как оправдывает использование некоторых сомнительных заклинаний в определенных ситуациях.

Снейп закрыл книгу и аккуратно положил ее перед собой.

— И в каких же именно ситуациях? — преподавательским тоном спросил он.

— Когда польза от их применения превышает вред от неприменения, — процитировал Гарри. Он не раз прочел предисловие, так что помнил его практически дословно. — Один из приведенных им примеров — это изменение воспоминаний магглам, нечаянно узнавшим о мире магии. Или использование заклятия Империус, чтобы открыть тюремную дверь, если заключенные за ней невиновны. Сами примеры я понял, но вот кто должен решать, принесут ли результаты больше добра, чем зла? Что, если в той камере с заключенными сидел Адольф Гитлер? Разве его заключение в конечном счете не послужило бы большему благу?

— Начатое вами обсуждение этической стороны вопроса вполне может затянуться на все оставшееся лето, мистер Поттер.

— Мне это просто показалось странным, — пожал плечами Гарри. — Я не так наивен. Я знаю, что мир не делится на черное и белое, но оправдывать Непростительные…

Снейп задержал взгляд на Гарри.

— Вы еще так молоды, мистер Поттер. И директор на время написания предисловия был не намного старше вас. Он не имел и десятой доли нынешнего жизненного опыта. Мой вам совет: формируя свое мнение по любому вопросу, оставляйте себе возможность пересмотреть его в будущем. А теперь отправляйтесь за вашим замечательным купальным костюмом. Пора начать терапию погружения.

Гарри вздохнул от преднамеренной игры слов. Поднявшись, он отправился к себе в спальню, придерживаясь за перила. До происшествия с автомобилем он легко справлялся со всеми ста сорока двумя хогвартскими лестницами, подчас перескакивая через две-три ступени. Он вспомнил, как однажды гриффиндорцы-третьекурсники соревновались, кто сможет преодолеть узкий пролет из северной башни всего двумя скачками, придерживаясь за ограждения для равновесия. Сейчас одна мысль о резком приземлении заставляла его конечности дрожать от фантомной боли.

В спальне он сменил джинсы на синие купальные шорты, а футболку решил пока не снимать. Оглядев свои костлявые ноги, он лишь пожал плечами и вернулся обратно на веранду. Что ж, по крайней мере, в Хогвартсе ему удалось немного позагорать. Профессор Снейп пересел на другой стул, но Гарри этого даже не заметил. Его внимание привлекла каменная чаша, стоявшая на столе. Думосбор Дамблдора. Теперь ясно, зачем Снейпу понадобилось вернуться в Хогвартс.

— Вы не спросили, почему я отлучался этим утром, — вместо приветствия заявил Снейп.

— Похоже, вам нужен был думосбор, — ответил Гарри, подойдя к столу и став напротив Снейпа. Думосборы для Гарри и Снейпа не являлись нейтральной территорией — уж точно не после прошлогоднего инцидента, когда Гарри с помощью этого самого думосбора заглянул в прошлое зельевара и имел сомнительное удовольствие наблюдать за унижениями молодого Северуса Снейпа со стороны своего отца и его друзей.

— Верно, — Снейп кивком указал на стул. Гарри сел, переводя взгляд со Снейпа на думосбор.

— Думосбор никак не связан с обучением окклюменции, — пояснил Снейп. — Сегодня утром со мной связался директор. Ему нужны ваши воспоминания об отработках с Амбридж. Я камином отправился в Хогвартс за его думосбором.

— А что будет с Амбридж? — Гарри был рад отвести тему разговора подальше от думосбора. — Я имею в виду, директор кому-нибудь рассказал о Кровавом пере?

Снейп оценивающе взглянул на Гарри.

— Директор представил Визенгамоту жалобу от вашего имени. Он представляет вас лично, поскольку в мире магии вы считаетесь несовершеннолетним. Совет потребовал в качестве свидетельства ваше воспоминание о данном происшествии.

— Ладно, — медленно проговорил Гарри, потянувшись за палочкой и осознав, что оставил ее в кармане джинсов наверху. — Похоже, мне придется вернуться за палочкой.

— В этом нет необходимости, — уверил Снейп. Вынув свою палочку, он произнес: — Акцио, палочка Гарри.

С лестницы донесся какой-то странный звук, и мгновением позже в комнату влетели джинсы и приземлились на столе прямо перед Снейпом. Снейп смерил их хладнокровным взглядом, после чего выжидательно посмотрел на Гарри.

— Ой, — Гарри торопливо подтянул джинсы к себе и вынул палочку из кармана, после чего повесил упомянутый предмет одежды на спинку стула.

— Уберите свою палочку в карман, так как она может понадобиться вам чуть позже. Для извлечения воспоминания я воспользуюсь своей. Ваша задача — вытащить конкретное воспоминание на поверхность сознания. Как только сможете удерживать его там, кивните.

Гарри заколебался и посмотрел на Снейпа.

— Вы знаете, я хотел извиниться, — промолвил он, вновь опустив глаза, но тем не менее чувствуя на себе взгляд Снейпа, — что увидел тогда ваши воспоминания. Это было дурно с моей стороны; мне не следовало заглядывать в думосбор.

Снейп долгое время ничего не отвечал, так что Гарри в конце концов осмелился поднять взгляд.

— Извинения приняты, — слегка удивленно произнес профессор.

Вспомнив причину, по которой Снейп поместил именно эти воспоминания в думосбор, Гарри поинтересовался:

— А я буду помнить происшедшее на отработке, после того, как вы извлечете воспоминание?

Снейп улыбнулся. Пусть горькая — но то была самая настоящая улыбка.

— Если бы избавиться от кошмаров было так легко, — пробормотал он. — Да, воспоминания останутся при вас, однако нарушатся связи с соответствующими событиями, поэтому легиллименту будет гораздо труднее до них добраться, — немного помолчав, он спросил: — Вы собрались?

В ответ на кивок Гарри, Снейп продолжил свои инструкции.

— Итак, держите воспоминание на поверхности сознания. Закройте глаза, чтобы избежать отвлекающих факторов. Кивните, когда будете готовы, и я коснусь своей палочкой вашего виска, чтобы извлечь воспоминание.

Гарри закрыл глаза и вспомнил свою первую отработку. Прошло уже много месяцев, но детали до сих пор четко стояли перед внутренним взором. Жгучая боль, триумфальная улыбка на лице Амбридж, выцарапанные слова, которые то заживали, то вновь появлялись на ладони, пока не запечатлелись там насовсем.

Я не должен лгать.

Гарри кивнул.

Он почувствовал, как палочка Снейпа касается его виска, осторожным движением вытягивая невесомую нить. Ненадолго задержавшись на кончике палочки, нить скользнула в каменную чашу, и Гарри внезапно со всей ясностью осознал, что секунду назад позволил профессору Снейпу коснуться своей палочкой его виска. Он доверял этом человеку. Гарри доверял Северусу Снейпу. Он не знал, что об этом и думать.

Пятнадцать минут спустя они устанавливали пляжные стулья на узкой полосе песка, которую условно можно было счесть пляжем. Гарри принес с веранды полотенца, а Снейп — складные стулья. Гарри недоумевал, почему бы Снейпу просто не наколдовать их из обломков или чего-нибудь еще, но потом понял, что ему неизвестно, насколько обособленным являлся их участок пляжа. Хотя с учетом того, что Снейп собирался применить к Гарри заклинание Головного пузыря, он вполне мог позволить себе еще пару трансфигураций. Однако, по мнению Гарри, спрашивать было себе дороже. Скорее всего, Снейп смерил бы его взглядом из серии: "Неужели такому идиоту, как вы, непонятны даже самые очевидные вещи?"

Закончив с установкой стульев, Снейп велел Гарри разуться. В воду мальчик вошел без чьих-то указаний, прижимаясь пальцами ног к неровному дну. После нагретого полуденным солнцем песка вода казалось довольно холодной.

— Мелководье тянется на протяжении пяти-шести метров, после чего дно резко уходит вниз. Вы умеете плавать?

— Да, — кивнул Гарри, — меня пару лет назад научили братья Уизли.

После чемпионата мира по квиддичу Гарри жил в Норе, и Рон с близнецами научили его плавать. Не то, чтобы в воде он чувствовал себя как рыба, однако ему удавалось задерживать дыхание, лежать на спинке и потихоньку плавать — навыки, необходимые для выживания в окружении братьев Уизли.

— Вам потребуется два заклинания. Первое, заклинание Головного пузыря, обеспечит вам соответствующую подачу воздуха во время погружения. Кислород проникает в пузырь прямо из воды, так что для этого заклинания нет никакого ограничения по времени, проведенному под водой. Второе является разновидностью заклинаний антиплавучести. Оно предотвращает всплывание на поверхность в течение коротких промежутков времени — минут десять или около того. Его легко отменить Финитой, если вдруг появится какая-то проблема, и вам необходимо будет всплыть. Вам следует появляться на поверхности воды по крайней мере каждые десять минут, чтобы я знал, что вы вне опасности.

Снейп сделал паузу, чтобы удостовериться, что Гарри верно понял его указания.

— Что такое? — спросил он, заметив странное выражение лица Гарри.

— Просто… ну, вечером мне пришла одна мысль, и утром я о ней вспомнил. Это немного отличается…

— Вы решили сменить щитовой материал с воды на, допустим, огонь? — приподнял бровь Снейп. — Если так, то уверяю вас, что это место вовсе не подходит для практики.

Гарри закатил глаза.

— Нет, материалом так и осталась вода. Просто... другая жидкая среда обитания.

— Продолжайте, — Снейп сложил руки на груди.

— Вообще-то на такую мысль меня навел водный матрас, — Гарри все никак не мог подойти вплотную к кажущейся неловкой теме. — Я почувствовал, что плыву. Потом я повернулся набок, и у меня создалось впечатление, словно я в коконе. И это напомнило мне ребенка… то есть, еще не родившегося ребенка.

На лице Снейпа Гарри прочел удивление, а в его глазах — внезапно загоревшуюся искру любопытства. Постукивая пальцами по локтю, Снейп не отрывал от Гарри изучающего взгляда.

— Ну, как? — поинтересовался Гарри. — Совсем глупая идея? — не дожидаясь ответа, он затараторил: — Я подумал, что ребенок полностью скрыт в материнской утробе, и все время плавает в амниотической жидкости, которая является своего рода водой. Он полностью скрыт! У него не может быть присутствия в настоящем, верно? Я не говорю, что ребенок не настоящий, просто…

— Подождите, мистер Поттер. Дайте мне поразмыслить.

Гарри захлопнул рот и с надеждой посмотрел на Снейпа, а тот, окинув его еще одним взглядом, устремил свое внимание куда-то выше линии горизонта. Гарри обернулся и увидел, как дюжина чаек ныряла и вновь поднималась на волнах. Наконец Снейп заговорил, причем складывалось впечатление, что он просто рассуждал вслух, не особенно рассчитывая на внимание собеседника.

— Это может сработать, причем просто отлично. Третий элемент — исчезновение — может и вовсе не понадобиться. Разум эмбриона… — он замолчал, по-видимому осознав, что выражал свои мысли вслух.

— Оставайтесь здесь и ждите меня. Чтобы упражнение достигло желаемого эффекта, мне придется войти в воду вместе с вами — добавим пару штрихов к моим предыдущим планам.

Без лишних слов Снейп развернулся и направился к каменной лестнице. Гарри посмотрел ему вслед, недоумевая, что именно так заинтриговало профессора. Значит, Снейп пошел переодеться для плавания… мысль о Снейпе в купальном костюме начала двадцатого века, прикрывающем все тело, заставила Гарри улыбнуться. Если так и окажется на самом деле (волшебники ведь зачастую старомодны во многих вопросах), Гарри придется изо всех сил сохранять лицо. Сняв футболку, мальчик принялся разминать больную руку. Снейп сменил перевязку непосредственно перед выходом из дома и сразу же наложил на бинты водоотталкивающее заклинание. Бросив футболку на одном из стульев, Гарри зашел чуть поглубже и опустил руку в воду, с восхищением глядя, как вода отстраняется от его руки. Создавалось впечатление, будто вокруг кожи образовалось некое силовое поле, отталкивающее воду, чтобы предотвратить возможность соприкосновения. В маггловском мире гидроизоляция точно работала не так.

Гарри провел за этим занятием несколько минут. Потянувшись за одним из камней, он вдруг ясно вспомнил, как причудливо во сне выглядел его шрам под водой. Это воспоминание почему-то взволновало его, но тут его внимание привлекло движение на лестнице. Гарри с облегчением выдохнул, когда увидел, что на Снейпе надеты такие же купальные шорты почти до колен, как и на самом Гарри — черные, само собой, как и большая часть его гардероба. К белой рубашке на пуговицах Гарри уже давно привык, но на этот раз его взгляд невольно скользнул ниже, а в мозгу назойливой мухой забилась мысль: “Ноги.. У Снейпа есть ноги…” Оказавшаяся неприкрытой часть кожи — от коленей до верхушки носков — была совсем белой.

Снейп задержался у стула и сел, чтобы снять обувь и носки.

Мысли Гарри мгновенно переключились на новое открытие: “Ступни… У Снейпа есть ступни…” Они оказались столь же белыми, как и ноги, но вернняя часть стопы была покрыта таким густым волосяным покровом, что Гарри невольно пришли на ум хоббиты. Он прочел “Властелин колец” прошлым летом, найдя почти совершенно новые книги в коробке для благотворительности, которую тетя Петунья оставила за дверью. Гарри едва подавил смех. Снейпа нелегко было представить хоббитом. Мистера Уизли — другое дело. Дамблдор, естественно, был бы Гэндальфом, а Волдеморт — Сауроном...

Поднявшись и взяв в руку палочку, Снейп прервал его размышления.

— Следуйте за мной, — велел он без предисловий, после чего ступил в воду, не потрудившись снять рубашку. Гарри последовал за профессором, и вскоре вода дошла ему до колен, а шорты намокли.

Снейп окинул его изучающим взглядом.

— Будет немного запутанно, так что потерпите. Сперва я наколдую заклинание Головного пузыря, а затем помещу вас в пузырь, заполненный водой, чтобы смоделировать внутриутробную среду. Целостность второго пузыря мне придется временно нарушить, чтобы он заполнился водой. Тогда вы будете в состоянии естественно плавать прямо под поверхностью. Зайдите чуть глубже, до талии — этого должно хватить.

Гарри продвинулся вперед, слегка переживая, во что это все может вылиться.

— Достаточно. Готовы?

— Нет, еще нет! — Гарри вдруг запаниковал. — Я смогу выплыть наружу, если захочу? А если что-то пойдет не так и я не смогу дышать?

— Значимые вопросы, — кивнул Снейп. — У вас ведь есть с собой палочка?

Гарри похлопал по боковому карману на молнии.

— Да, она здесь.

— Заклинания пузырей отменяются обычным Фините Инкантатем. Не колеблясь, применяйте его в любом случае: будь то проблемы с дыханием, паника, внезапная клаустрофобия или появление акулы.

— Эй! — воскликнул Гарри. — Здесь что, водятся акулы?

— Нет, но это уверило меня, что вы внимательно слушали, — Снейп навел палочку на Гарри и произнес фразу на латыни, после которой вокруг головы мальчика возник требуемый пузырь. Видимость немного исказилась из-за кривизны пузыря, но осталась вполне приемлемой. Пузырь окружал голову, словно шлем скафандра, но был гибким и ощущался частью организма, а не просто надетым сверху приспособлением. Коснувшись его левой рукой, Гарри ощутил скользкую поверхность.

— Теперь вам следует погрузиться, — Снейп сделал два шага вперед, чтобы оказаться ближе к Гарри. — Сгруппируйте тело. Пока заклинание действует, вы не сможете вытянуться в полный рост, но некоторая свобода конечностей должна остаться. До палочки дотягиваетесь? Хорошо. Не бойтесь, что вас куда-нибудь отнесет: вы останетесь в зоне моей видимости, даже находясь под водой, — после этих слов Снейп взмахнул палочкой, и с усмешкой произнес: — Ритулус Пардус.

Синие шорты Гарри, ранее незаметные в воде, перекрасились в ярко-красный.

— Готовы? — в ответ на кивок Гарри Снейп повторил заклинание, но на этот раз движения палочки и сама формула оказались немного иными.

Гарри немедленно почувствовал, как поднимается на поверхность воды в новом пузыре. Он перевернулся и лег на спину, осознав, что может частично контролировать перемещение пузыря. Ощущение было необычным, но приятным, особенно после того, как он вспомнил, что не должен задерживать дыхание и снова начал свободно дышать. Но приятное чувство продлилось недолго: Снейп аккуратно проткнул пузырь и повернул его таким образом, чтобы отверстие оказалось под водой. Внутрь начала поступать морская вода, обдав Гарри в первую секунду неожиданным холодом, и в конце концов небольшая капсула наполнилась и медленно опустилась на дно.

Гарри подумал, насколько нелепо он, должно быть, выглядит, свернувшись клубочком в водяном пузыре, в то время как вокруг его головы расположен еще один. Хороший бы вышел розыгрыш (будь Снейп склонен к розыгрышам): убедить студента, что он обязан сродниться со своим щитом, а потом хохотать, когда этот несчастный будет стоять под водопадом, или бегать сквозь пламя в огнеупорном костюме, или качаться на волнах в искусственном пузыре. Но эти мысли улетучились из его головы, как только Гарри посмотрел сквозь очки, сквозь головной пузырь, сквозь пузырь вокруг тела на небо, от которого его отделяла полуметровая толща воды. Он мог смотреть прямо на солнце, не мигая; больше не было слышно ни ветра, ни волн; не ощущалось соленого воздуха. Он повернулся и увидел проплывавшую мимо коричневую рыбу с тускло-синими плавниками, но вокруг него так и царила тишина, лишь только в ушах отдавался еле слышный звон. Морская вода, наполнявшая пузырь, изолировала его органы чувств от обычного восприятия. Он закрыл глаза и поплотнее прижал ноги к груди.

Ему удалось. Удалось раствориться в отсутствии собственного бытия и времени, в осознании защищенности, скрытности и безопасности. Когда вечером Гарри начнет медитацию, он сможет вернуться сюда, к этому кокону. Он вновь повернулся на спину и посмотрел вверх, задумавшись о том, насколько легче было бы ему в детстве, если бы он умел таким образом закрывать сознание, оказываясь взаперти в чулане под лестницей в течение бесконечных часов.

Оставшаяся часть дня прошла довольно быстро: за терапией погружения последовало чтение, затем физиопроцедуры, незапланированный дневной сон, подготовка к ужину и сам ужин. Гарри не смог противостоять искушению: пока он читал, Снейп притащил на веранду гамак и подвесил его на специальных крючьях. Естественно, оказавшись в гамаке, Гарри моментально уснул, но на этот раз Снейп не стал его будить, так что сонные образы всплыли на поверхность его сознания только спустя несколько часов.

На закате солнца они поужинали прямо на веранде. Рыба с жареным картофелем уже дожидалась их в охладительном шкафчике, так что пищу оставалось только разогреть, но Снейп вновь вручил Гарри нож и несколько желтых яблок, велев их очистить, удалить сердцевину и нарезать дольками. У Гарри создалось впечатление, что Снейп пытается натаскать его на подготовку ингредиентов для зелий. Резать дольками ему доводилось уже второй день подряд, так что следующим этапом он ожидал нарезку кубиками, шинкование или перетирание в порошок.

После ужина Снейп позвал Гарри в гостиную. Профессор засветил масляные лампы и поставил две из них на низком столике перед диваном. Как и в день прибытия, Гарри сел на диван, а Снейп устроился в мягком кресле напротив.

— В ближайшие дни нам предстоит пройти достаточно много материала, — начал Снейп. Гарри чуть сморщился и устроился поудобнее, готовясь к небыстрому разговору. — Несмотря на значительные успехи, я не думаю, что перенапрячь вас в самом начале обучения было бы мудрым решением. Но к следующей неделе вам необходимо научиться переводить процесс в игровую форму. Даже привыкнув легко выставлять барьер и поддерживать на высоком уровне отвлекающий маневр, вы остаетесь уязвимым в эмоциональном плане. Это особенно важно в тех случаях, когда нападающий знает ваши слабые места и прицельно бьет именно по ним. Если вы припомните наши прошлогодние уроки, то увидите, что некоторые воспоминания проигрывались в вашем сознании гораздо чаще других. Искусный легиллимент может просочиться в малейшую трещину, обнаружить самую незначительную слабость.

Гарри не смотрел на Снейпа. Он задержал взгляд на пламени одной из ламп. Уроки окклюменции на пятом курсе он уже подзабыл, зато перед глазами вставало событие, произошедшее гораздо позже.

— Но когда Волдеморт овладел мной в Министерстве… его вытолкнула обратно именно эмоция… любовь, как объяснил Дамблдор, — имя Волдеморта слетело с его губ так быстро, что он даже задуматься не успел о воздействии, которое оно оказывало на профессора. Тот поморщился, но исправлять Гарри не стал.

— Овладение чьим-то телом отличается от легиллименции, — пояснил Снейп, — хотя элементы вторжения присущи обоим процессам. Темный лорд искусен как в первом, так и во втором, что доказывает не только происшествие в Министерстве Магии, но и события вашего второго курса, связанные с Тайной комнатой и дневником. Придется признать: чтобы полностью закрыть эти трещины и добиться успеха в окклюменции, вам придется столкнуться с некоторыми эмоциональными аспектами вашего прошлого. Эмоции, наиболее подвергающие риску вторжения, являются отрицательными — гнев, страх и, в особенности, чувство вины.

Гарри словно холодной водой окатили. Прекрасно понимая, к чему все клонится, он опустил глаза.

— За прошлые дни, начиная с того времени, когда вы оказались сбиты автомобилем, я имел удовольствие познакомиться с Гарри Поттером, о существовании которого ранее не подозревал, — Гарри поднял взгляд от неожиданности, но тут же вновь уронил голову, а Снейп продолжил. — Частично я приписываю заслугу этого опыта новому контексту, в котором нам приходилось — и до сих пор приходится — взаимодействовать. Под этим я подразумеваю то обстоятельство, что вы не находитесь в Хогвартсе в гриффиндорской форме, а я не стою перед группой бестолковых студентов, то и дело норовящих взорвать класс. Однако помимо этого я считаю, что вы повзрослели: Гарри Поттера, который прибыл после несчастного случая в Хогвартс, а затем и в Коттедж “Ракушка”, ранее не существовало. Полагаю, что причиной взросления частично стали эмоции, связанные со смертью вашего крестного отца и с пророчеством.

Гарри вскинул голову. Что Снейп знал о пророчестве? Неужели Дамблдор ему все рассказал? Знал ли Снейп, что он натворил тогда в кабинете Дамблдора?

Выражение Снейпа смягчилось.

— Не стоит так удивляться. Когда директор попросил меня принять эту задачу — доставить вас сюда и обучить окклюменции теми же методами, какими он когда-то обучил меня — я спорил с ним до последнего. Я вел себя, словно капризный ребенок, которым обычно являетесь вы — и, если верить директору, даже хуже. Альбусу наконец удалось убедить меня, что вы повзрослели и теперь в состоянии справиться с напряжением, которое породят эти недели: разлука с друзьями, вынужденное сосуществование с ненавистным профессором, встреча лицом к лицу со своими страхами.

— Я не питаю к вам ненависти, — произнес Гарри, не отводя взгляда от огонька.

— Да, больше не питаете. Мне это известно.

Гарри оторвал взгляд от лампы и устремил его на Снейпа. По лицу мальчика расплылась невольная улыбка. Она получилась слегка виноватой, словно его только что застали за каким-то мелким нарушением.

— Несмотря на мое мнение, что за прошедшие два дня вы достигли значительного прогресса, остаются вещи, которые необходимо раскрыть глубже. Ради исцеления вам придется непосредственно столкнуться с ними. Это сделает вас более сильным — и не только в плане окклюменции. А если вы понимаете пророчество так же, как понимаем его я и профессор Дамблдор, то поймете, что подобная сила окажется для вас нелишней.

— Я не хочу говорить о Сириусе, — негромко проговорил Гарри. Он не добавил: “Только не с вами”, — но Снейп отлично его понял.

— Прекрасно. Тогда начнем с дурного обращения с вами этой коровы Петуньи и моржа, с которым она живет.

Такое заявление было последним, что ожидал услышать Гарри из уст профессора Снейпа. Он широко раскрыл рот, еще не решив точно, зачем: то ли оспорить словосочетание “дурное обращение”, то ли восхититься лаконичному и абсолютно точному описанию Дурслей. Победил протест.

— Они не дурно обращались. Они просто… просто пренебрегали мной.

— Вопрос семантики, — пожал плечами Снейп. — Ваши опекуны отказывали вам в основных человеческих удобствах, заставляли спать в чулане и не проявляли никакой привязанности. Вас хоть раз кто-то обнял? Читала ли вам Петуния сказки на ночь? Награждала ли за школьные успехи? Вешала ли на стену ваши детские рисунки? Брали ли вас на семейные пикники? Покупали ли вам хотя бы подходящую одежду? — вопросы следовали один за другим, и Гарри счел это несправедливым.

— Нет, ничего такого они не делали. Но и что из того? Они ненавидели меня. Они боялись волшебства, а я всегда делал что-то странное, и это их пугало. Они никогда не желали принимать меня в свою семью, и в этом доме я оказался против их воли.

— Вы защищаете их? Разве приемлемо заставлять ребенка спать в хозяйственном чулане? Сбить ребенка автомобилем и затем волноваться лишь о том, что этот ребенок перепачкает сиденья кровью? Гарри, вы хоть понимаете, что пока мы готовились переместить вас в Хогвартс, вы просили, чтобы мы вернули машину вашему дяде? Именно это оказалось вашей первостепенной заботой, несмотря на многочисленные переломы и кровопотерю. Вы любите своих опекунов, Гарри? Стали бы скучать по ним, если бы никогда больше их не увидели?

Гарри встретил взгляд Снейпа и моргнул.

— Нет, я не люблю их. И не стал бы скучать. Но я не хочу, чтобы с ними случилось что-то плохое. Мне не нужна месть, — он приостановился, надеясь, что Снейп распознает искренность его слов. — Я просто не хочу, чтобы мне приходилось возвращаться к ним вновь и вновь.

— Не мне это решать… к сожалению, — ответил Снейп, наклонившись к столу и ухватившись за его край. — Гарри, почему вы берете на себя ответственность за обращение с вами Дурслей? Не ваша вина, что вас подбросили им на крыльцо. Один разговор не излечит это чувство вины, но начать с чего-то надо. И у меня есть отличная идея.

— Какая же? — спросил Гарри. Ему не стоило удивляться, когда Снейп протянул ему небольшой блокнот и карандаш.

— Постарайтесь вспомнить все положительное, что вы знаете о Дурслях, что испытывали за время совместного проживания с ними, и запишите в блокнот. Если сочтете нужным, запишите все проявления их доброты, пусть и направленной не в вашу сторону. Я знаю, что страниц здесь немного, но если не хватит, я дам вам второй.

— Они хорошо обращаются с Дадли. До смерти его избаловали, — ему удалось произнести это без горечи.

— Серьезно? Он вырос прекрасным человеком? Их пример заставил его стать ценным членом общества?

Гарри посмотрел на блокнот в своей руке и перевел взгляд на Снейпа, на лице которого проступило самодовольное выражение. Затем Гарри вновь посмотрел на блокнот, после чего положил его на стол и передвинул поближе к Снейпу. Он искренне не мог припомнить ни одного примера, когда бы они проявили доброту к кому-либо, помимо самих себя.

— Я закончил, сэр, — сказал он.

— Хорошо, — Снейп взял блокнот и положил его сверху стопки книг на журнальном столике, после чего окинул Гарри ровным взглядом. — Понимаю, что сегодня я вас перегрузил, но начальный шаг был просто необходим. К сожалению, наша дискуссия не окончена. Завтра мы более подробно обсудим ваш первый морской сон, определив значительные символические элементы — те, у которых имеется важный эмоциональный контекст. А сегодня вечером… прежде отхода ко сну вам придется поразмышлять над чувством вины, — Снейп достал откуда-то блокнот гораздо большего формата и протянул его Гарри. — Считайте это своего рода дневником. Я не стану его читать, зато проверю, чтобы вы ежедневно записывали свои мысли. Сегодня вашей темой будет вина: как вы ее понимаете, когда ощущаете, какие именно случаи порождают в вас это чувство. Мы обсудим это позже.

Взяв блокнот, Гарри нахмурился.

— Вы еще и психиатр? — поинтересовался он, даже не пытаясь скрыть сарказм. Пусть они и не говорили о Сириусе, зато вплотную занялись эмоцией, которая надолго овладела Гарри после его смерти, а теперь ему еще и велено писать о ней. Гарри понял, что его обвели вокруг пальца — в следующий раз стоит быть начеку и постараться идти на шаг впереди Снейпа.

— У меня достаточно опыта работы с подростковыми переживаниями, — ответил Снейп. — С магией разума я также прекрасно знаком. Пятнадцать лет назад я сидел на том же самом месте, где вы сейчас, и директор взял на себя смелость обсудить со мной конкретно эту эмоцию.

Гарри бросил взгляд на блокнот.

— Да, он так же дал мне подобное задание. Разве что вместо блокнота с карандашом я получил рулон пергамента и перо.

— Вам помогло? — спросил Гарри.

— В конечном итоге — да.

Гарри поднял глаза и посмотрел на Снейпа. Он чувствовал больше, чем мог выразить. Ему хватило осознания того, что много лет назад Снейп сидел на этом самом диване, борясь с теми же страхами; единственным различием было то, что тогда Снейпа изучали голубые глаза Альбуса Дамблдора, а сейчас на Гарри был устремлен взгляд черных глаз, казавшихся бездонными.

Гарри отвел взгляд и неуклюже взялся правой рукой за карандаш.

— Вам будет легче сосредоточиться на веранде, — произнес Снейп, поднявшись и взяв лампу. Гарри последовал за ним. Подойдя к плетеному столу, Снейп поставил лампы и взмахом палочки увеличил яркость освещения. Затем он навел палочку на карандаш Гарри.

— Энгоргио.

Обхват карандаша увеличился до толщины цветного детского мелка. Гарри взял карандаш и открыл блокнот. Снейп ушел на другую половину веранды и уселся в гамаке, глядя на море, над которым всходила молодая луна. Гарри услышал, как скрипит под весом Снейпа гамак, и этот звук кое-что ему напомнил: в сознании всплыло неясное изображение двух человек, играющих на пляже в песке. Он закрыл глаза, пытаясь четче разглядеть эту картину.

— Это напоминает мне, — сказал он, отложив карандаш и обернувшись лицом к профессору, — про сон, который я видел сегодня, когда уснул в гамаке.

Снейп нахмурился.

— Я не хочу, чтобы вы отвлекались от дневника, — заявил он, пристально глядя на открытую страницу, на которой Гарри написал слово “Вина” и подчеркнул его три раза. Нижняя часть страницы пока оставалась пустой.

— Но сон опять был про воду. Там был ров вокруг замка…

При этих словах Снейп видимо напрягся. Он медленно встал и подошел к Гарри.

— Если вы можете вспомнить свое сновидение — вынесите его на поверхность сознания. Мы можем извлечь воспоминание о сне и рассмотреть его завтра, прежде чем я верну думосбор директору.

— Разве сны — это воспоминания? — усомнился Гарри.

— Нет, но с помощью думосбора можно увидеть воспоминание о сновидении. Этот опыт покажется вам любопытным, к тому же вы получите наглядный урок, как отличать реальные воспоминания от измененных, а также от воспоминаний обо снах.

— Ну ладно, — согласился Гарри, не очень-то доверяя его словам. Он вновь сел за стол, а Снейп отправился наверх за думосбором. Гарри не вздрогнул, когда палочка коснулась его виска, и вслед за ней с легким рывком вырвалась нить воспоминания, тут же опустившаяся в чашу. Снейп дотронулся палочкой до поверхности думосбора, и над ним поднялось туманное изображение маленького Гарри, роющегося в песке, в то время как Северус Снейп неподалеку строил песочный замок.

Поджав губы, Снейп искоса посмотрел на Гарри.

— Ну, я же говорил — замки и рвы, верно? — хмыкнул Гарри. Под острым взглядом Снейпа он вновь взял в руку карандаш и принялся писать.

Полтора часа спустя Гарри уснул, предварительно заполнив две страницы импровизированного дневника и честно помедитировав пятнадцать минут. Уютно устроившись в пузыре, чувствуя с каждым разом все большее сродство с выбранным им жидким щитом, он скользнул мыслью к отрывку своего сновидения и реакции на него Снейпа. Теперь Гарри уверился, что барьером Снейпа так же была вода, и он даже поставил бы пару галеонов на то, что в случае Снейпа она принимала форму рва, окружавшего замок.

Следующим утром Гарри не удалось понежиться в кровати: без пятнадцати восемь Снейп постучался к нему и заявил, что завтрак начнется ровно в восемь. Гарри еле-еле успел спуститься вовремя: из-за нывшей руки и онемевших пальцев он с трудом смог справиться с обувью. К счастью, на завтрак полагались сосиски, тосты и оставшиеся кусочки яблок, так что особой ловкости прием пищи не требовал.

Снейп закончил трапезу первым и вышел на веранду. Гарри присоединился к нему несколько минут спустя и стал рядом с думосбором.

— Не возражаете, если я тоже посмотрю? — уточнил Снейп. — Хотелось бы лично удостовериться, что вы заметите различия между воспоминанием о сне и настоящим воспоминанием.

Теперь, когда воспоминание оказалось в думосборе, Гарри едва мог припомнить подробности. Он пожал плечами, внутренне надеясь, что там не окажется ничего чересчур унизительного (в прошлом у него бывали сны, в которых он, например, гонялся за Пожирателями смерти со световым мечом). Снейп воспринял этот жест как “да” и перемешал палочкой содержимое думосбора, пока над его поверхностью не появилась сцена с песочным замком. Они одновременно склонились над каменной чашей.

Как и прежде, при вхождении в думосбор Гарри почувствовал знакомое падение, после которого очутился в самом воспоминании. Однако, в отличие от предыдущих опытов, края сцены казались такими расплывчатыми, что видимость распространялась только на ограниченный участок пляжа. Прямо позади двойников Гарри и Снейпа должно было находиться море, и настоящий Гарри даже слышал легкий шум волн, но ничего не видел: границы пятачка, на котором они находились, были подернуты густой дымкой.

Гарри сосредоточился на фигурах. Гарри из сна казался на несколько лет младше: ему было не больше двенадцати. На нем были надеты поношенные джинсы и великоватая зеленая футболка, свисавшая с одного плеча. Он увлеченно рыл палкой траншею в песке, с восхищением глядя, как она постепенно заполняется водой. Очки маленького Гарри были скреплены на переносице скотчем. В нескольких футах от него на коленях стоял двойник Снейпа; он был в профессорской мантии, подобранной наверх. Снейп вдумчиво ваял из песка замок.

Справа послышался голос настоящего Снейпа.

— Думаю, вы заметили, что место действия ограничено центральными событиями сна. Вне их границ из зоны видимости пропадает как пляж, так и океан. Это самый легкий способ выяснить, является ли рассматриваемое воспоминание настоящим, или лишь отображает некий сон.

Гарри и сам это заметил, но его внимание целиком сосредоточилось на своем двойнике. Маленький Гарри поднялся и оценивающе посмотрел на замок, построенный профессором.

— Напоминает Хогвартс, — заявил он, указав своей палкой на одну из верхних точек. — Вот тут похоже на Астрономическую башню.

— Это может быть и Хогвартс, — ответил Снейп, — хотя в Шотландии и Уэльсе полно других замков.

— И у всех есть Астрономические башни? — в голосе своего двойника старший Гарри отметил явный скепсис. Он точно помнил, что не доверял взрослым в этом возрасте — хотя, если честно, когда он им вообще доверял?

Снейп не ответил. Он сосредоточенно выцарапывал что-то ногтем на фасаде башни.

— А он правда надежный? — спросил мгновением спустя маленький Гарри, подходя поближе.

— Мог бы стать еще надежнее, — ответил Снейп. — Некоторые замки окружены рвами.

Настоящий Снейп замер на месте. Гарри бросил на него взгляд, отметив, что тот неотрывно смотрит на разворачивающуюся перед ним картину.

— Я могу добавить ров, — ответил Гарри, и принялся намечать своей палкой закругленную линию вокруг замка. Похоже, двойник Снейпа закончил свою работу: сев на корточки, он наблюдал за действиями ребенка. Устройство рва заняло некоторое время. Гарри пару раз замечал волны, когда его двойник оказывался у ближайшей к океану точки замка, однако они исчезли, как только он завершил полный оборот.

К тому времени как ров оказался готов, его уже наполнило водой.

— А теперь замок надежный? — снова спросил он у профессора.

Тот критически осмотрел траншею.

— Он стал надежнее, — ответил двойник Снейпа. — И все же это не предел.

Маленький Гарри окинул их совместное творение задумчивым взглядом. Из его последующего заявления становилось ясно, что в детстве ему рассказывали сказки — либо он читал их сам:

— В ров надо посадить чудовище. Думаю, морской змей как раз подойдет.

Снейп одобрительно кивнул. Гарри поднял палку к своему виску и склонился надо рвом. Вскоре на кончике палки повисла нить воспоминания, и Гарри аккуратно стряхнул ее в ров. Оказавшись в воде, нить вспенилась и разделилась на несколько коротких отрезков. Вскоре в воде зарезвились миниатюрные василиск, акромантул, дракон, тролль, трехголовый пес, соплохвост, свободноплавающий мозг и, почему-то, домашняя собачка. Настоящий Гарри заметил, что перспектива изменилась, и теперь замок со рвом стали столь велики, что все внимание двух центральных фигур было приковано целиком к ним.

— Они не умеют плавать, — печально указал младший Гарри.

— Да, не умеют, — подтвердил двойник Снейпа. Эти двое продолжали молча смотреть, как одна за другой маленькие фигурки скрывались под водой.

Этим все и закончилось. Воспоминание оборвалось, и туманная сцена развеялась. Гарри вновь оказался у думосбора рядом со Снейпом.

— Полагаю, — хмуро произнес Снейп, — сейчас самое время поговорить о символике.

— Вы так думаете? — удивился Гарри. — Даже мне тут все понятно. Вы уверены, что это именно из-за моря?

— Что из-за моря? — спросил Снейп, жестом велев Гарри следовать за ним. Он взял два пляжных кресла, но на этот раз направился не к заднему крыльцу, выходящему на побережье, а к парадной двери.

— Ну, эти странные сны, — ответил Гарри. — Вы должны признать, что этот точно был странным.

Встав рядом со Снейпом, он наблюдал, как тот устанавливает складные кресла одно напротив другого.

— Я бы назвал его сфокусированным, — высказал свое мнение Снейп. — Подозреваю, что непосредственно перед тем, как вы уснули, у вас на уме было нечто весьма специфическое, — он устроился на одном из стульев, а Гарри сел на другой. — Не хотите поделиться, мистер Поттер?

— Да я ни о чем таком не… — Гарри оборвал себя на полуслове. Он осознал, о чем размышлял вчера, качаясь в гамаке из стороны в сторону. Гарри вспоминал о своем опыте: как он приспосабливался к передвижению внутри искусственной утробы, учился отключать чувства, закрывать мысли и отстраняться от всех посторонних звуков. Он практически вошел в транс, когда Снейп отменил заклинание Головного пузыря и вытащил опешившего Гарри на поверхность. Когда после этого они сидели на пляжных креслах и сушились на солнышке, Гарри набрался смелости спросить у Снейпа о его собственном защитном барьере.

Снейп помолчал, после чего ответил, но его слова напомнили Гарри полу-ответ Дамблдора по поводу таинственной перчатки.

— Думаю, вам удастся обнаружить это самому, мистер Поттер. Возможно, до конца лета я успею преподать вам основы легиллименции.

Но на данный момент Гарри догадывался об ответе на свой вопрос и без всякой легиллименции. Он вспомнил реакцию Снейпа, когда сам выбрал воду в качестве барьера и поинтересовался у профессора по поводу адекватности своего выбора. “Вода используется довольно редко, однако для… некоторых она является очень сильным барьером”. Тогда, будучи поглощен разбором своего первого морского сна, Гарри не придал этому особого значения, но пауза и колебание говорили красноречивее всяких слов.

Теперь, сидя со Снейпом в саду, Гарри серьезно подумал, прежде чем ответить.

— Непосредственно перед тем, как уснуть, я размышлял о том, каким мог бы быть ваш барьер, сэр, — ответил он. — И я пришел к выводу, что это вода: вы очень подробно рассказывали о ее защитных свойства и поддержали в данном выборе меня.

Снейп приподнял бровь.

— Мой барьер и вправду вода, — ответил он. — Как верно и то, что данный барьер в окклюменции используется нечасто. Любопытно, что в начале обучения я использовал именно ров, как в вашем сне, хотя давным-давно отказался от этого образа. Со временем он стал… менее эффективным, — Снейп явно не намеревался продолжать эту тему. — Итак, каково же значение сна? Вы указывали, что все понимаете.

— Весь сон посвящен успешной окклюменции, — ответил Гарри. — Ров — барьер, вода — материал. Замок — то, что нужно защитить, то есть разум окклюмента. Чудовища — нападающие, но их попытки прорваться сквозь барьер потерпели неудачу.

— Интерпретация веская и самая очевидная, учитывая цель наших занятий, — кивнул Снейп. — Есть ли другие?

— Другие? — замешкался Гарри.

— Да, другие. Другие способы истолкования сна. В конце концов, я обещал сегодня обсудить с вами символику и разобрать, как отдельные элементы снов могут посодействовать вам в окклюменции. Анализируйте глубже. Что насчет палки?

— Палки? — Гарри почувствовал себя попугаем и попытался что-то наскоро сообразить. — Ну, я использовал ее как роющий инструмент и как волшебную палочку.

— А еще как указку. Где же был ваш совок?

— У меня не было совка. У меня была палка.

— У детей на пляжах обычно есть совки.

— У меня не было. У меня была палка. Кроме того, это был всего лишь сон.

Второй раз в жизни Гарри увидел улыбку Снейпа. Она не была горькой, как та, которую он позволил себе после вопроса Гарри, будет ли он помнить свою отработку с Амбридж после извлечения воспоминания. Нет, на этот раз улыбка оказалась вполне довольной. Гарри внезапно осознал, что Снейп просто забавляется, подстрекая его.

— Ладно. Значит, палка — инструмент, верно? Универсальный инструмент. Она может стать совком, палочкой или указкой. В маггловском мире, кстати, дети постоянно используют палки как оружия и мечи. В том числе и световые, — ехидно добавил Гарри.

— Я знаком со Звездными войнами, — ответил Снейп. — Они вышли как раз в конце моего последнего года обучения в Хогвартсе.

У Гарри отвисла челюсть.

— Прикройте рот, Поттер, муха залетит, — поддел его Снейп.

— Вы ходили в кино? — спросил Гарри. — Вы знаете, что это такое? Что такое фильмы? Рон даже никогда не слышал… Так, постойте.

Снейп устремил на Гарри пристальный взгляд, а у того в голове бешено завертелись шестеренки. Снейп говорил, что они с Лили были друзьями детства. Но Гарри тогда не вполне осознал значение этих слов. Зато теперь он понял. Если они были друзьями детства, значит познакомились еще до Хогвартса?

— Вы… вы росли в маггловском мире? Вы магглорожденный? Как Гермиона? Как моя мама… Но...

— Мы далеко отвлекись от обсуждения вашего сна, — произнес Снейп. — Я рассказал вам о себе и о вашей матери очень немногое — ровно столько, чтобы утихомирить на тот момент ваше неизмеримое любопытство. И теперь я скажу ровно столько, сколько необходимо для ответа на вопрос, после чего мы вернемся к нашей теме. Нет, я не магглорожденный. Я — полукровка, как и вы, хотя если разбирать подробно, оба ваших родителя были волшебниками, а у меня ведьмой была только мать. Мой отец был магглом. Мы с вашей матерью — и, естественно, с незабвенной тетей Петунией — выросли в одном районе. Довольно об этом. Назовите следующий символический элемент.

— Замок, — машинально выдал Гарри. — Подождите. Вы знаете мою тетю Петунию?

— Мистер Поттер.

Гарри сглотнул и опустил взгляд. Ему следовало быть благодарным и за эти крохи информации, но ему было мало. Слишком мало. Однако, им со Снейпом пока удавалось неплохо ладить. Возможно, ему удастся время от времени задавать ему вопросы, подлавливая профессора в особенно расслабленном настроении.

— Верно. Замок...

Тридцать минут спустя сон был полностью проанализирован, и Гарри понял, что замок мог представлять собой безопасность, то есть дом, а чудовища предназначались именно для охраны, а не для нападения на него. В этом случае, их гибель была следствием слабости барьеров, а не наоборот. Они обсудили и то, почему Снейп был в преподавательской мантии (высказав массу интересных теорий), а Гарри оказался не в Хогвартской форме.

Снейп наколдовал Темпус. Гарри посмотрел на возникшие в воздухе цифры. 9:30. Они просидели здесь целый час.

Снейп нахмурился, но ничего не сказал по поводу времени.

— Мы не коснулись вашего первого сна, хотя именно его я планировал сегодня обсудить. Мне бы хотелось внести некий контекст и принять его за отправную точку обсуждения. Вы до сих пор ясно помните свой первый морской сон?

Гарри кивнул.

— Мне помогло то, что я сразу все записал. Большую его часть я помню совсем четко.

Снейп слегка откинулся на стуле и вытянул ноги вперед.

— Рассмотрите сон как попытку преодолеть испытанную в прошлом боль, переживаемые в настоящем страхи и неуверенность перед возможными требованиями будущего. Приведите себе на память, что сны — это попытка нашего сознания решить проблемы. Лучше всего начать с самого начала.

— Мы были с Луной в коридоре, — произнес Гарри. — Означает ли что-нибудь обувь? Я не думаю… — Гарри прервался, заметив, как дернулся вверх уголок губ Снейпа.

— Я уверен, что обувь оказалась там неспроста, однако в этой сцене был куда более значимый символ, не находите?

— Ну, фестрал, наверное. Они обычно символизируют смерть.

— И в данном случае? — спросил Снейп.

— А разве нет? — ответил Гарри, будучи не в настроении продолжать со Снейпом эту игру. — Вы не можете их видеть, если не встречались с чьей-то смертью. Они и сами похожи на смерть во плоти — кожа да кости, вот и все.

— Однако, они являются живыми существами, которые рождаются, едят, размножаются и в конечном счете умирают. У фестралов есть жеребята, так же как и котята у книззлов или щенята у церберов.

— И тем не менее они связаны со смертью, — не сдавался Гарри.

— Я и не спорю, — ответил Снейп. — Я просто прошу вас выглянуть за рамки очевидного. Какие мысли и чувства вызывает у вас вид фестрала?

Гарри не ответил, и Снейп перефразировал вопрос.

— Гарри, о ком вы думаете?

— О Седрике, — еле слышно проронил Гарри. — И о Сириусе.

— Вот именно. Поскольку фестрал напоминает не о самой смерти, а об ушедших из этого мира близких нам людях. Не встретившись со смертью, вы и не увидите этого животного, зато его вид всегда затрагивает глубочайшие струны души, напоминая о тех, кого мы потеряли.

Гарри кивнул. Устраиваясь час назад на стульях перед домом, он и не думал, что их разговор затронет столь мрачные темы.

— Значит, фестрал символизирует мое чувство потери?

Выражение Снейпа смягчилось.

— Верно. Теперь обсудим мисс Лавгуд.

— Луну?

— А вам знакома иная мисс Лавгуд? Конечно, Луну Лавгуд. Я задавался вопросом, почему из всех ваших друзей в этом сне фигурировала именно она.

— Когда я впервые увидел фестрала, а остальные мне не верили, именно Луна сказала мне, что я такой же нормальный, как и она.

Губы Снейпа дрогнули едва заметно, но от Гарри не укрылось это движение. Он усмехнулся.

— О да, вот тут-то я и успокоился.

— Думаю, дело не только в этом, — предположил Снейп.

Гарри поразмыслил над его словами, рассеянно глядя на мелькавших вокруг бабочек.

— Я… я думаю, что доверяю ей.

— Разве вы не доверяете прочим своим друзьям? Мистеру Уизли? Мисс Грейнджер?

— Конечно, доверяю! — воскликнул Гарри. — Луна… Луна просто другая. Она какая-то полностью настоящая. Чистая. Неважно, что думают остальные, она остается верна себе. Это ее качество меня восхищает.

— Отсюда и единорог, — объяснил Снейп. — Чистота и сила. Внутренняя красота.

— Во сне она вернулась ко мне — на башню.

— И вы позволили ей втянуть вас на спину фестрала, который сразу же сиганул с башни вниз.

— Как я и прежде говорил — я ей доверяю.

— В этом-то собака и зарыта, — заметил Снейп. — Доверие. Завтра мы продолжим наш разговор и обсудим именно это понятие, — Гарри поймал взгляд Снейпа на своей больной руке: мальчик подсознательно согнул ее. — Как давно рука начала вас беспокоить?

Гарри немедленно подобрался.

— Не так давно. Думаю, после того, как я проснулся.

Снейп вздохнул.

— И вам даже в голову не пришло кому-нибудь сообщить, верно? Сегодня как раз должна прибыть мадам Помфри, она вас и осмотрит. Я вскоре отправлюсь в Хогвартс и по просьбе директора останусь там до вечера. Пожалуйста, придерживайтесь обычного графика чтения и процедур. Пообедайте сами. Мадам Помфри должна появиться как раз ко времени физиотерапии. Если захотите погулять по саду, не выходите за забор. А если почувствуете желание заняться письменными работами — продолжите свой дневник, добавив новый заголовок: “Доверие”. Я вернусь к ужину. Ясно? — Снейп поднялся и сложил стул.

— Ясно, — ответил Гарри, поднимаясь вслед за ним. — А что делается в Хогвартсе? — поинтересовался он.

— Министерство продолжает работать над охранными чарами, — ответил Снейп. — Директор просто хочет, чтобы время от времени я появлялся на людях, — он не стал вдаваться в подробные разъяснения, но Гарри понял. Если у Волдеморта есть свои люди в Министерстве, длительное отсутствие Снейпа в Хогвартсе могут заметить.

— Кстати, мистер Поттер… — Снейп остановился на крыльце и обернулся лицом к Гарри. — Сегодня у вас появится много свободного времени. Думаю, как раз пора приступить к выполнению заданий на лето, — зельевар довольно усмехнулся в ответ на мгновенно вытянувшееся лицо своего подопечного.

На следующее утро Гарри спустился вниз раньше Снейпа. Налив себе чаю, он отправился на веранду. Там на столе лежали его учебники, несколько рулонов пергамента и зачарованное писать под диктовку перо, принесенное вчера мадам Помфри. Но прошлым вечером, приступив к своему эссе по Трансфигурации, Гарри несколько раз столкнулся с отрицательными сторонами данного приспособления: помимо основного текста, перо послушно расшифровало фразу, вырвавшуюся у мальчика, когда стакан тыквенного сока опрокинулся, и половина его содержимого выплеснулась на стол. Гарри сомневался, что профессор МакГонагалл оценит наименование своего эссе "идиотским заданием" и знал, что ей точно не понравятся красочные фразы, сопровождавшие устранение беспорядка. Снейп приказал ему не использовать палочку в целях, отличных от самообороны, так как он до сих пор оставался несовершеннолетним и существовал шанс, пусть и ничтожный, что его заклинания может отследить Надзор.

Мадам Помфри прибыла вчера ровно в два часа дня. Несмотря на закопченный камин, ее мантия осталась безупречно чистой. Первым делом она прошлась с Гарри по комплексу упражнений, выразив свое беспокойство по поводу слабости левой ноги и предписав ему большее число повторений для ее разработки. Осмотрев руку, колдомедик, как и следовало ожидать, выговорила ему за то, что повреждение нервов только усилилось. Полностью запретив ему напрягать руку, она оставила зачарованное перо для письменных работ. Сам факт наличия пера у мадам Помфри на момент прибытия дал понять Гарри, что Снейп, скорее всего, уже пообщался с ней в Хогвартсе, и данная проблема не стала для колдомедика новостью. Нанеся ему на кожу дымящееся зелье и бальзам против шрамов, мадам Помфри удвоила дозу зелья для восстановления нервных окончаний — ужасной сероватой жидкости, запахом напоминавшей лоток Живоглота, а на вкус бывшей еще хуже. Мадам Помфри приняла приглашение Гарри остаться на чай при условии, что она приготовит его сама, а он в это время отдохнет на одном из шезлонгов.

— Мне всегда нравился этот коттедж, — произнесла она несколько минут спустя, потягивая свой чай и пробуя на вкус печенье. Критически осмотрев оставшийся у нее в руке кусочек, она провела палочкой над тарелкой, и печенья вмиг стали шоколадными. Подойдя к окну, мадам Помфри устремила взгляд на океан.

— Значит, вы тут уже бывали? — поинтересовался Гарри, ухватив шоколадное печенье левой рукой.

— О да, приходилось пару раз, — ответила она. Допив чай, она еще раз напомнила Гарри о необходимости беречь руку, после чего отбыла в Хогвартс, оставив его наедине со своими мыслями и сочинениями. После ее ухода Гарри уснул, надеясь, что за время сна рука и ноги перестанут ныть так сильно. Пробудившись час спустя, он и впрямь почувствовал себя гораздо лучше. Тогда-то Гарри и принялся за эссе по Трансфигурации, за которым застал его Снейп, вернувшийся около шести часов вечера.

— Поппи по возвращении спустила с меня три шкуры, — пожаловался он, входя на веранду. На нем была профессорская мантия, и Гарри, привыкший видеть зельевара одетым в брюки и рубашку, мысленно отметил, что в коттедже “Ракушка” мантия выглядела совсем неподходяще. Снейп поставил на стол плетеную корзину, предварительно освободив место, для чего ему пришлось положить два учебника один на другой.

— Мадам Помфри боится, что при перенапряжении правой руки повреждение нервов может стать необратимым. Похоже, моему восстановительному зелью она не доверяет, так? — он снял крышку с корзины и вытащил жареного цыпленка.

После ужина Снейп предложил сыграть в волшебные шахматы. Гарри был откровенно ошарашен (он был уверен, что сегодня они приступят к "настоящей" окклюменции), но согласился на игру, а пятнадцать минут спустя — и на вторую. Еще через двадцать минут он с усмешкой признал поражение, проиграв три партии из пяти.

В девять часов Гарри уже спал, устав за сегодняшний день сильнее обыкновенного. Принявшись за тему доверия в дневнике, он предварительно закрыл дверь в комнату поплотнее — ведь перу придется диктовать вслух, а мальчику казалось нелепым бормотать себе под нос в пределах слышимости Снейпа. Кроме того, если Снейп услышит, что именно он записывает в дневник, результат окажется тем же, как если бы он это прочел. Гарри справился всего с одним абзацем новой темы, написав, что в выборе доверенных лиц необходимо проявлять величайшую осторожность, так что зачастую лучше полагаться только на себя, после чего оставил свое занятие в пользу окклюментивной медитации.

Сейчас, глядя на поднимающееся над горизонтом солнце и согревая онемевшие пальцы теплом чайной чашки, Гарри почувствовал некое недомогание. Руки и ноги потяжелели, а глаза пощипывало. Он списал эти ощущения на плохой сон и вчерашнюю интенсивную физиотерапию, так что просто налил себе еще чаю с молоком, позволяя себе согреться изнутри.

Снейп через час разбудил его на завтрак — Гарри снова задремал в гамаке. После завтрака он закончил свое эссе по Трансфигурации, после чего они двинулись на пляж для второго шага “терапии погружения”, как называл ее Снейп.

Время, проведенное им в пузыре, оказалось самой приятной частью этого дня. Гарри плавно перемещался и переворачивался внутри своей капсулы. Снейп, вытянув его наружу неторопливым Акцио и отменив заклинание, попросил Гарри оценить навскидку, как долго он пробыл под водой.

— Не знаю, минут десять-пятнадцать, наверное, — пожал плечами Гарри.

Снейп приподнял бровь.

Гарри нахмурился.

— И сколько же?

— Почти час, — в голосе Снейпа послышалось удовлетворение. — Я дважды подходил проверить, что вы все еще двигаетесь внутри. Вы не задремали?

— Нет, определенно нет, — покачал головой Гарри. — Похоже, что когда я в пузыре, время замедляется, — продолжил он, торопливо подняв глаза, чтобы увидеть реакцию Снейпа. — Это ведь хорошо, правда? То, что я потерял счет времени?

Снейп задумался.

— Да, хорошо, что для вас время замедлилось, — ответил он. — Но я бы не сказал, что вы потеряли счет времени. Думаю, мы сегодня чуть позже повторим это упражнение, а завтра приступим к совместным тренировкам. Если они окажутся успешными, то на следующий день будем учиться отражать нападение.

— Нападение? — Гарри закусил нижнюю губу.

— Когда вы меньше всего его ожидаете, — пояснил Снейп.

— Ясно, — вздохнул Гарри.

Снейп выбрался на берег, а Гарри решил задержаться в воде чуть подольше. Сев спиной к берегу прямо на дно, он принялся качаться на легких волнах. Через некоторое время Гарри поднялся и направился к более глубокому месту.

— Скоро дно резко уйдет вниз, — предупредил Снейп с берега, сидя на одном из пляжных стульев.

Дно и впрямь становилось крутым, так что Гарри развернулся и отошел на метр назад. Теперь он мог стоять в воде по шею. Несколько минут он пробовал плавать по-собачьи, затем просто держаться на одном месте, а в конце концов осмелился нырнуть и поискать на дне камни и ракушки. Ему удалось найти сероватую раковину в форме спирали и оранжевый камень, цветом напоминавший кирпич. Гарри снова нырнул и оказался как раз у места перехода дна к резкому снижению, когда резкая боль пронзила его шрам. Он закричал, от внезапности не осознав, что изо рта вырвались только пузырьки воздуха, и рефлексивно глубоко вдохнул. Но, не будучи защищен заклинанием Головного пузыря, он сразу же набрал в легкие воды и начал тонуть.

Не будучи в состоянии рационально мыслить или действовать, он тем не менее осознавал, что боль ощущается иначе, чем обычно. Когда он чувствовал Волдеморта в прошлом, это всегда было связано с какими-то сильными эмоциями Риддла, причем Гарри всегда знал, гнев это или радость. Гарри изо всех сил пытался выбраться на поверхность, но потерял ощущение пространства, а от боли мозг практически ничего не соображал. Краем сознания он понял, что тело вдруг начало само по себе перемещаться к берегу, последние пару метров проехавшись прямо по неровному дну и остановившись только на мелководье. Затем чьи-то руки ухватили его за плечи и вытянули на песок; его повернули набок, вода из легких вышла, и Гарри прерывисто задышал.

Снейп стоял рядом с ним на коленях, крепко ухватившись за собственное предплечье. Видимость на таком близком расстоянии была совсем расплывчатой — где же очки? — и выражения Снейпа мальчик не рассмотрел, но голос профессора был напряженным и взволнованным.

— Закрывайся. Пытайся, Гарри. Поднимай барьер — прямо сейчас, — он выпрямился, и Гарри услышал резкий хлопок аппарации, но Снейп никуда не делся. Он посмотрел куда-то за спину Гарри, кивнул и аппарировал с места, оставив Гарри лежать на песке.

— Нет! — Гарри закрыл глаза, когда боль вновь запульсировала, а потом прямо-таки взорвалась.

Но кто-то оказался рядом, опустился позади него на колени и время от времени ударял его между лопаток, пока мальчик не начал нормально дышать.

— Блокируй его, Гарри, — послышался спокойный голос. — Поговорим позже — теперь действуй, как тебя учили.

Билл Уизли.

Гарри кивнул. Плавая в пузыре в спокойной воде ставить щит было легко. Сейчас все оказалось совсем иначе. На него давила острая боль, а дыхание так и не восстановилось окончательно. Ужасно болел бок, оцарапанный о скалистую отмель. Но он все же притянул колени к груди, насколько мог, обхватил их руками, плотно закрыл глаза и медленно, очень медленно, начал погружаться в свой защищенный подводный мир. Постепенно воображаемое сердцебиение океана, ласковая оболочка материнской утробы позвали его к себе и он ответил на их зов.

Окажись у этой полосы песка на юго-западном побережье Англии случайный прохожий, он увидел бы рыжеволосого мужчину с конским хвостом на голове, полностью одетого и носящего красивые кожаные ботинки (в которых непосвященному невозможно было бы опознать драконью кожу), который сидел на песке рядом со спящим подростком. На свернувшемся в клубочек подростке были только ярко-красные плавательные шорты, и время от времени рыжеволосый мужчина поглаживал его по спине, вновь и вновь проверяя свои часы.

* * *

Час спустя Гарри с трудом вырвался из своего защищенного мирка и заморгал, после чего попытался нащупать свои очки.

— Держи, — послышался голос из-за его спины, и очки оказались у Гарри в руке. — Я даже не понял, что ты их потерял: их вынесло волнами на берег несколько минут назад.

Гарри приподнялся и смахнул песок со щеки.

— Билл? Где профессор Снейп? — он закрыл глаза, пытаясь восстановить предыдущие события, и постепенно припомнил кипящую боль в шраме. Теперь от нее остались лишь воспоминания. — Его призвали… как давно?

— Всего час назад, Гарри, — ответил Билл. — Как ты себя чувствуешь?

Гарри слегка помотал головой.

— Голове полегче, — сказал он. — Напомни мне никогда больше не купаться.

— Просто время выдалось… неудачным, — отозвался Билл. — Встать сможешь? Давай доведем тебя до дома.

Он помог Гарри подняться на ноги и вручил ему полосатое пляжное полотенце. Накинув полотенце на плечи, Гарри вздрогнул, когда оно коснулось его истерзанного бока. Дышать до сих пор оказалось больно, особенно если речь шла о глубоких вдохах. Оставив стулья на берегу, они медленно двинулись в сторону дома. Преодолев крутую лестницу с помощью Билла, Гарри рухнул на один из шезлонгов, а Билл огляделся по сторонам и направился в кухню. Через несколько минут он вернулся с кружкой горячего чая, бутылкой и небольшим стаканом.

Гарри благодарно принял чай, не став даже просить молока. Билл поставил стакан на стол и налил туда янтарной жидкости из бутылки.

— Огневиски, — заявил он. — Лучше потягивай его, не торопясь.

Пока Гарри отхлебывал поочередно то из кружки, то из стакана, Билл осмотрел все уголки веранды и даже попробовал покачаться в гамаке.

— Как ты сюда добрался? — спросил Гарри, когда Билл поднялся из гамака и, как каждый появлявшийся здесь взрослый, выглянул из окна на море.

— Аппарировал, когда Снейп послал своего Патронуса, — ответил Билл. — Я был на дежурстве. — Он повернулся и улыбнулся Гарри. — Везет тебе — оба раза попал в неприятности в мою смену.

Гарри слегка улыбнулся, после чего посмотрел на часы.

Билл нахмурился.

— Послушай, Гарри, скорее всего, он вернется не сразу. Никогда не знаешь, как долго его не будет, но ему случалось отсутствовать даже пару дней.

— Пару дней? — Гарри резко обернулся к Биллу. Несмотря на чай и виски, он чувствовал себя крайне утомленным. — Ты останешься?

— Сегодня да, — ответил Билл. — Я сейчас свяжусь с мадам Помфри, и она передаст что-нибудь для этих порезов, да и Перечное зелье тебе сейчас не повредит.

Гарри скорчил недовольную гримасу, но Билл все же отправился к камину. Спустя десять минут он вернулся с пустыми руками. Сев за стол напротив Гарри, он вынул свою палочку.

— Что ж, Перечное отменяется. Поппи только что говорила с мамой. Кажется, вчера вечером с ними связались Грейнджеры, и оказалось, что Рон, Джинни и Гермиона заразились каким-то вирусом, вроде маггловского гриппа. Она хочет удостовериться, что у тебя нет никаких симптомов этой болезни, прежде чем назначать какое-то зелье.

— Какие именно симптомы? — уточнил Гарри, помня усталость, которую он почувствовал сегодня утром.

— Повышенная температура, ломота в теле, потоотделение, переутомление, — сказал Билл. — Похоже, у тебя имеется все вышеперечисленное, однако неясно, от вируса ли это, или от того, что ты сначала чуть не утонул, а потом час лежал под солнцем.

Гарри вздохнул.

— Утром я почувствовал недомогание: ломило тело и болела голова. Я думал, это из-за вчерашней физиотерапии — мадам Помфри беспощадно меня гоняла, — он опустил голову на сложенные руки и закрыл глаза. Несмотря на свое состояние, он беспокоился за Снейпа. На миг ему пришла мысль открыть сознание и посмотреть, не получится ли связься с Волдемортом и… Нет. Плохая идея. Очень плохая идея. Он поднял голову.

— Я пойду наверх, лягу. Билл, ты разбудишь меня, когда Снейп вернется? Если я сам не проснусь?

— Конечно, Гарри, — ответил Билл. — Но сначала надо залечить твои раны. Поппи велела взять то же зелье, которым ты смазываешь порез на руке. Где оно у тебя?

— На кухне, — ответил Гарри. — В одном из шкафчиков, справа от раковины, кажется.

Билл принес зелье, и Гарри, сняв полотенце, наклонился набок, чтобы раны можно было обработать. Когда от поврежденных участков кожи повалил дым, Билл чуть не выпустил флакон из рук.

— Оно так и должно себя вести?

— Да, — ответил Гарри, отмечая, что бок сразу же стал выглядеть лучше, а боль утихла.

— Ну и славно, — Билл закупорил флакон и вручил Гарри полотенце. — Тебе помочь подняться?

— Нет, я сам, — ответил Гарри. — Просто разбуди меня, хорошо? — дождавшись кивка, он осторожно поднялся и вышел из комнаты. Билл Уизли проводил его озадаченным взглядом.

— Гарри. Гарри!

Кто-то сильно тряс его за плечо. Гарри открыл глаза. Голова давно съехала с подушки, и лицо мальчика касалось прямо прохладной простыни, приятно холодившей его разгоряченную кожу.

— Который час? — пробормотал он, узнав Билла. Хрипло закашлявшись, Гарри вдруг вспомнил: — Он вернулся?

— Еще нет, — лицо Гарри вытянулось, и Билл поспешно добавил: — Но он послал сообщение. Ему надо на какое-то время отлучиться к себе домой, а вечером он вернется, хотя это может случиться довольно поздно.

Гарри подтянулся и сел, прислонившись к спинке кровати.

— Домой? Ты имеешь в виду в Хогвартс?

— Нет, — улыбнулся Билл. — У него есть свой дом, Гарри. В котором он живет вне учебного периода.

— Ой, — Гарри никогда не задумывался над тем, что у Снейпа — а также Спраут, МакГонагалл или Дамблдора — имелось жилье помимо Хогвартса.

— Послушай, Поппи — то есть, мадам Помфри — заходила осмотреть тебя, пока ты спал, и провела пару диагностик. У тебя повышена температура и повреждены легкие, из-за того, что пришлось выкашлять всю эту воду, так что вирус будет протекать тяжелее обычного. Однако она оставила зелье, и сейчас тебе нужно его принять.

Гарри скорчил мину, глотая противную жидкость.

— Варил явно Снейп, — с отвращением пробормотал он. Беспокойство за Снейпа в сочетании с вирусом делали его сварливым и раздражительным.

— Ты выспался, или поспишь еще? — спросил Билл. — Север... то есть, профессор Снейп предложил, чтобы мы поработали над твоим заданием по Чарам. Кажется, что-то вроде создания оригинального заклинания, верно?

Гарри пожал плечами.

— Хорошо. Мои учебники внизу, — Гарри сполз с кровати и встал. К счастью, Билл отреагировал достаточно быстро, чтобы успеть подхватить пошатнувшегося мальчика.

— Голова закружилась, — пожаловался Гарри, вновь ложась на кровать.

— Тогда тут и оставайся, — посоветовал Билл. Он наколдовал стул на том же самом месте, что и Снейп в первый их вечер в коттедже — но абсолютно непохожий на тот. Стул Билла был низким, широким, сделанным из темной кожи. Он устроился поудобнее и наклонился к Гарри, упершись локтями в колени.

— Ну что, расскажешь о своем задании?

Почти час Гарри с Биллом обсуждали возможность изменения какого-либо из существующих заклинаний, пробежавшись через множество возможных вариаций чар левитации (например, возможно ли поднять предмет на конкретно заданную высоту, или поднять не весь предмет, а лишь его часть, вроде рукава рубашки), пока Гарри не начало снова клонить в сон. Несмотря на разговор о парении, его конечности ощущались невероятно тяжелыми. Голова горела, а в груди давило. Разметавшись по кровати, Гарри в конце концов уснул.

Время от времени он просыпался, чтобы принять от Билла прохладное питье, теплый бульон или зелья. Во время одного из таких пробуждений ему послышались голоса, но мальчик решил, что, должно быть, ошибся — ведь Билл обещал разбудить его, когда вернется Снейп. Когда он проснулся в следующий раз, за окном стояла темень, и комнату освещала лишь бледная полоса лунного света. Гарри принудил себя подняться, выпутавшись из мокрых от пота простыней. Ему срочно требовалось в туалет. Голова кружилась гораздо меньше, и он смог добраться до двери. Отворив ее, он к большому своему изумлению увидел Снейпа, поднимавшегося по лестнице с одной из масляных ламп в руке. На его плечи была наброшена черная мантия, но под ней на профессоре были уже привычные брюки и рубашка. Снейп выглядел усталым и рассеянным.

— Профессор! — прохрипел Гарри.

Снейп остановился, не доходя двух ступенек до конца лестницы, и повернул лампу так, чтобы ее свет попадал на Гарри. На его лице проявилось беспокойство, сменившееся облегчением, но затем беспокойство вернулось вновь. Поднявшись до конца, он остановился в нескольких футах от Гарри.

— Как ваше самочувствие? Мистер Уизли сказал, что большую часть дня вы провели в постели — подхватили вирус?

Гарри прислонился к косяку.

— Да, дышать больно, и голова кружится. Мадам Помфри прислала зелье, — Гарри не сдержал улыбки облегчения. — Вы вернулись.

Снейп проигнорировал последнюю фразу и похлопал по карману брюк.

— Здесь у меня очередная порция зелья, а также регенератор для нервов. Вы пропустили последний прием лекарства. Куда-то направлялись? — он поднял бровь. Гарри чуть не улыбнулся. При всем беспокойстве о подопечном, старый знакомый Снейп никуда не делся.

— В туалет, — ответил он, осилив оставшиеся три шага до двери в уборную, после чего вновь ухватился за косяк, чтобы сохранить равновесие.

— Справитесь без помощи?

С выражением ужаса на лице Гарри поспешно закрыл за собой дверь. Когда он вернулся в спальню, утомившись от короткого перемещения по коридору, Снейп уже ждал его. Лениво взмахнув палочкой, он заменил потные простыни свежими, причем те сами развернулись и застелили кровать. Очередной взмах — и простыни чуть приподнялись, чтобы Гарри мог скользнуть под них (он скорее свалился, чем скользнул, но конечный результат оказался тем же — он был в горизонтальном положении, и опасность потерять равновесие ему больше не грозила).

Снейп посмотрел на него, покачал головой и протянул Гарри руку.

— Вам придется сесть, чтобы принять зелья, — он не отнял руки, пока Гарри не уселся окончательно. — Не хотите, чтобы я вернул постель в исходное положение? -спросил он.

— В исходное положение? — недоуменно проскрипел Гарри.

— Сделал матрас обыкновенным, — объяснил Снейп.

— Нет, мне нравится как есть, — ответил Гарри. — Он холодит.

Снейп перевел взгляд с Гарри на груду потных простыней на полу.

— Но я все равно потею, — пробормотал Гарри, приняв от Снейпа первое зелье. Сморщившись от противного вкуса, он тем не менее стоически выпил второе. Снейп прижал руку ко лбу Гарри.

— Я вернусь через минуту, — сказал он, взяв пустые пузырьки и исчезнув снаружи. Гарри слышал, как он открыл дверь в свою спальню, затем вновь вышел в коридор и спустился вниз. Через пару минут он вернулся с еще одним зельем и стаканом сока. Проглотив зелье, Гарри протянул руку за соком, и тут его внимание привлекло плечо Снейпа. Черная мантия исчезла.

— Значит, с вами все в порядке, — не удержался Гарри. — Вы справились… с делом?

Снейп помолчал, после чего сел на краю кровати боком, чтобы видеть лицо Гарри.

— Темный лорд огорчен вашим отсутствием в Хогвартсе. Это все, что вам следует знать.

— Откуда он знает?.. — под резким взглядом Снейпа Гарри стушевался. — Верно. Все, что мне следует знать.

— Здесь вы в безопасности.

Гарри усмехнулся, насколько позволяло состояние его горла. Снейп задержал на нем взгляд.

— Билл сказал, что после нападения вы целый час поддерживали свои щиты на пляже, — Гарри отметил, что Снейп опустил формальное “мистер Уизли”. — Вы все время были полностью защищены? Не видели и не чувствовали ничего со стороны Темного лорда?

Гарри лег и свернулся клубочком, но так, чтобы видеть Снейпа.

— Было трудно проникнуть за барьер, — негромко проговорил он. — В конце концов помогло сосредоточение на стуке сердца — оно напоминает звук, который я слышу, когда нахожусь в пузыре. И нет, я ничего не чувствовал, как только выставил барьер. Но… — Гарри остановился, глубоко откашлялся и перевернулся на спину. Снейп так и сидел на краю кровати, внимательно глядя на него.

— Но…? — подсказал он замолчавшему Гарри.

— Я не знаю, — тихо ответил Гарри. — Прошлогодние нападения отличались от этого. Все, что я сегодня чувствовал — это боль. За ней не стояло никаких эмоций. Раньше… раньше я всегда мог четко сказать, сердит ли он или, напротив, чем-то доволен. А на этот раз я почувствовал лишь обжигающую боль и давление. И оно не ослабевало. Оно вообще не менялось по интенсивности, не то, что при чьих-то пытках…

— Ясно, — промолвил Снейп. Его перекосившееся лицо побледнело. Он повернулся к двери. Гарри перекатился набок и тревожно поглядел на напрягшуюся фигуру профессора.

— Что? Что такое? — не выдержал Гарри.

— Боль, обжигающее давление — как вы сами его описали — вы никогда не чувствовали чего-то подобного в своем шраме прежде?

— Нет. Я имею в виду, что чувствовал боль, иногда сильную до тошноты. Но она всегда шла наряду с какими-то видениями или образами, — Гарри вновь откашлялся и вздохнул. — Дерет. Словно все горло в огне.

— Принесу воды, чтобы питье было у вас под рукой, — Снейп поднялся. — Уже заполночь. Вам стоит попытаться уснуть.

— Вы так и не объяснили мне, что произошло, — напомнил Гарри, когда Снейп был уже у двери.

Снейп повернулся.

— У меня есть некоторые предположения по поводу того, почему данный эпизод отличался от предыдущих, но прежде чем обсудить их с вами, я должен хорошенько подумать. Сейчас я намерен дать вам более сильное средство от кашля, иначе вы рискуете порвать себе глотку, а я из-за шума ни на минуту не усну.

— Ладно, — Гарри зевнул и закрыл глаза. — Но я хочу знать. Я думаю, что это важно. — Он почти уснул, когда Снейп вернулся с водой и очередным зельем. Гарри безропотно опустошил флакон. — На вкус, как драконий навоз, — пробормотал он.

— Да неужели? — хмыкнул Снейп. — Мне стоит поработать над формулой.

Он поднял лампу с ночного столика и покинул комнату, оставив дверь приоткрытой. Гарри закрыл глаза и тут же задремал, так и не узнав, что Снейп, войдя в свою комнату на противоположном конце коридора, тоже не до конца закрыл свою дверь.

Большую часть следующего дня Гарри провел в постели. К полудню ему стало настолько скучно, что он рискнул спуститься вниз. Заглянув в гостиную, он не обнаружил там Снейпа, так что решил добраться через кухню до веранды. Но Снейпа не оказалось и там. Утомленный краткой нагрузкой, Гарри присел на один из шезлонгов и взял со стола книгу Грин-де-Вальда. Следующая глава называлась “Ожидание неожиданного”. Гарри улыбнулся, вспомнив обещанные Снейпом внезапные нападения. Раскрыв книгу, он приступил к чтению. Убеждая читателя никогда не давать слабины в своей защите, Грин-де-Вальд употребил фразу: “Постоянная бдительность”. Гарри задался вопросом, не по его ли методике изучал окклюменцию Аластор Грюм.

До самого заката Гарри урывками дремал то на шезлонге, то в своей кровати, то в гамаке. Когда он поднимался вверх по лестнице, из незанятой спальни показалась голова Снейпа.

— Выглядите чуть лучше, — сказал он. — Вы не голодны?

Гарри покачал головой.

— Нет, — сказал он, прокашлявшись. — Выпил немного апельсинового сока.

— И наелись им досыта, — хмыкнул Снейп, скрывшись в комнате без дальнейших комментариев.

Когда Гарри проснулся в очередной раз, за окном было темно. Он чувствовал себя гораздо лучше. Перекатившись набок, он поглядел через окно спальни на залитую лунным светом водную гладь. В спальне не было часов, так что ему оставалось лишь гадать, который час — поздний вечер или середина ночи. Он прислушался, но из спальни Снейпа никаких звуков не доносилось. Живот Гарри заурчал, и он понял, что хочет есть.

Спускаясь по лестнице, он услышал голоса. Из гостиной виднелся мерцающий свет масляных ламп, причудливо отражавшийся на стенах коридора. Приостановившись, он попытался понять, кто разговаривает. Первый голос явно принадлежал Снейпу. Гарри разобрал слова "Драко Малфой" и "испытывает его", и был уверен, что Снейп произнес "Белла". При упоминании убийцы Сириуса у него тотчас вскипела кровь.

Собрав в кулак всю волю — несмотря на непреодолимое желание тихонько сесть и подслушать разговор — Гарри продолжил свой спуск, создавая при этом гораздо больше шума, чем было необходимо.

— Мистер Поттер? — когда Гарри достиг последней ступеньки, Снейп сам вышел к нему. Несмотря на все свое старание, Гарри не смог не заглянуть в гостиную. На мягком кресле, которое обычно занимал Снейп, сидел директор в темно-фиолетовой мантии и заостренной шляпе. На столе была раскрыта шахматная доска.

— Простите, что побеспокоил, сэр, — Гарри посмотрел на Снейпа, сознательно игнорируя директора. — Я проголодался и просто шел сделать себе бутерброд.

Снейп окинул пристальным взглядом босые ноги Гарри, его смятую одежду и растрепанные спросонья волосы.

— С ужина остался пастуший пирог, — сказал он. — Вы уже способны принимать тяжелую пищу?

В животе у Гарри загрохотало.

— Звучит неплохо. Что ж, тогда я вас оставлю, — он еле сдерживался, чтобы не выпалить: “Что здесь делает директор? Причем тут Малфой?”

Снейп оглянулся. Поглаживая бороду, Дамблдор изучал шахматную доску.

— Я уверен, что поскольку вы проснулись, директор хотел бы обменяться с вами парой слов до своего ухода. Вынесите свой ужин на веранду, мы присоединимся к вам через несколько минут. Я оставил там на столе лампу на случай, если вы спуститесь.

Верный своему слову, Снейп появился через пять минут в сопровождении директора. Заметив, что Гарри вытащил из холодильного шкафчика несколько кусков пирога, Снейп взмахом палочки разогрел их для него.

— Здравствуйте, профессор Дамблдор, — поприветствовал Гарри директора, устроившегося на одном из стульев за большим плетеным столом. Голос все еще скрипел, но говорить стало не так больно.

— Гарри, — негромко поздоровался директор, устремив на него пристальный взгляд. Гарри почувствовал себя как букашка под лупой. — Приятно тебя видеть. Последние два дня выдались нелегкими.

Гарри пожал было плечами, но тут же сообразил, что такой жест будет грубоватым, поэтому сделал вид, что просто распрямляет спину.

— Мне уже лучше, — ответил он. — Хотя я устал постоянно спать.

Снейп собрал в стопку учебники и пергамент, чтобы освободить место на столе. Что-то в нем было не как обычно, но Гарри не мог понять, что именно.

— Представляю, — кивнул Дамблдор. — Каковы успехи в окклюменции? — задав вопрос, он тут же поймал взгляд Гарри.

— “Ожидаю неожиданное”. О нет…

Атака оказалась не лобовой, непохожей на нападения Снейпа на так называемых “уроках окклюменции” на пятом курсе. Нет, проникновение было куда коварнее и опаснее — Гарри сразу это почуял. Дамблдор осторожно пробирался внутрь, еле касаясь края его сознания, но обволакивая его столь же неотвратимо, как некогда ледники окутывали землю. На поверхность всплыл образ Ремуса, сдерживавшего Гарри в Отделе Тайн после исчезновения Сириуса, но его удалось стряхнуть прочь. Недолго думая, Гарри отступил и полетел. Позже он и сам затруднялся объяснить, как оказался в защищенной капсуле, надежно скрытый океанским шумом; и в то же время часть его сознания взлетела над землей, заложила над Запретный лесом широкий круг на Молнии, и все его существо преисполнилось незамутненной радостью. Он мог летать вечно, нарезая круги, восьмерки и…

— Гарри? Гарри? — ощутив на плече крепкую руку, Гарри открыл глаза. Снейп отпустил его и устроился на своем стуле. Гарри посмотрел на профессора Дамблдора, пытаясь переосмыслить происшедшее.

— Это было нечестно, — заявил он, впрочем, без гнева или обвинений. Трудно сердиться на нападавшего, когда ты только что успешно выгнал его из собственного сознания.

— Он природный окклюмент, Северус, — с огромным удовлетворением в голосе произнес Дамблдор. — Спустя всего мгновение я не смог его найти. Зато мне открылся прекрасный вид сверху на Запретный Лес — между прочим, законопослушные студенты не должны бы знать, как он выглядит.

— И все же перед нами встает проблема, — произнес Снейп. — Он настолько эффективно погружает себя в искусственную утробу, что без посторонней помощи неспособен выбраться из своего барьера.

— Я думал, мы просто еще не добрались до этого момента, — вмешался Гарри. Ему не нравилось, что оба профессора говорили о нем в третьем лице, словно его тут и не было.

Снейп кивнул в знак принятия его слов, но продолжил в том же духе.

— Итак, на вашу атаку он отреагировал естественно и эффективно. Однако вчера он заколебался и чуть не утонул, после чего пытался скрыться за барьером по крайней мере пять минут. В чем отличие?

— Много в чем, — буркнул Гарри, игнорируя тот факт, что Снейп обращался к директору.

Зельевар сверкнул глазами, но, к сожалению, данная мера потеряла свой эффект, и Гарри лишь фыркнул.

— Я думаю, что вы правы, Северус, — сказал Дамблдор, переведя взгляд со Снейпа на Гарри. — Гарри, для тебя это может стать неожиданностью, но мы с профессором Снейпом полагаем, что вчера Волдеморт и вовсе не пытался до тебя добраться. Но в конечном счете окклюменция защитила тебя от боли, таким образом, усилия точно не были потрачены впустую.

— Я не понимаю, — растерянно промолвил Гарри. Он посмотрел на непроницаемое лицо Снейпа, а затем на Дамблдора. — Что же тогда вчера произошло? Вы говорите, что Волдеморт не пытался проникнуть в мое сознание?

— Он вызывал Пожирателей смерти, Гарри, — ответил директор. — Именно это ты и ощутил через свой шрам — боль, которую чувствует Пожиратель смерти в районе метки каждый раз, когда Волдеморт вызывает его к себе.

Гарри рефлексивно поднял руку к шраму. Его начало захлестывать паникой.

— Вы хотите сказать, что со мной будет происходить это каждый раз, когда он вызывает Пожирателей?

— Мистер Поттер, — тихий голос Снейпа завладел его вниманием. — Мне бы хотелось, чтобы вы тщательно обдумали данный вопрос. Возвратившись сюда вчера вечером, я посвятил ему немало времени. Прежде вы никогда не испытывали подобного, верно?

— Верно, — сказал Гарри. — Я вам уже говорил вчера.

— Насколько я помню, отличительным признаком явилось отсутствие зрительных образов, связанных с болью. Вы также неспособны были определить эмоциональное состояние Темного лорда.

Гарри кивнул.

— Но я все еще не понимаю, — сказал он.

Дамблдор и Снейп обменялись взглядами, после чего Дамблдор наклонился к Гарри.

— Гарри, профессор Снейп полагает — и я склонен с ним согласиться — что вчерашняя твоя боль происходила не от самого Волдеморта. Нападая на тебя, он всегда знает, успешной или тщетной оказалась его попытка. Но вчера ты почувствовал его куда сильнее, чем он тебя, и мы рассмотрели возможные варианты.

— Я никогда… — начал Гарри, не глядя на Снейпа. — Я имею в виду, я никогда не знал, когда он вызывал Пожирателей смерти. А вы знаете, когда он злится?

— Нет, до тех самых пор, пока не окажусь в его присутствии, — спокойно ответил Снейп. — Вызов варьируется по интенсивности, так что я имею некое представление о степени срочности. Тем не менее, я не испытываю никаких эмоций посредством своей… — он не сказал “своей метки”, но просто поднял левую руку, указав на область между запястьем и локтем, после чего уронил ее обратно на стол.

— Это же плохо, да? — заволновался Гарри. — В смысле, не для меня, а для вас. Он никак не мог узнать, что вы мне помогаете? — не дожидаясь ответа, Гарри быстро обернулся к Дамблдору. — Я уже овладел основами окклюменции, профессор, и могу теперь заниматься с кем-то другим. Или просто вернуться к Дурслям на оставшиеся две недели, если все заняты.

Прежде чем ответить, директор послал Снейпу многозначительный взгляд.

— Думаю, данная реакция как нельзя лучше подтверждает правоту одной из наших теорий, верно, Северус?

Снейп, задержав долгий взгляд на директоре, перевел его на Гарри.

— Между нами, мистер Поттер, образовалась некая связь. Мы вместе проживаем в доме, скрытом Фиделиусом, — вот одно из объяснений этой связи. Изучая окклюменцию, вы являетесь в некотором роде моим учеником. Это второе. Третье объяснить труднее, но оно может быть обусловлено первыми двумя. Кратко говоря, вы научились доверять мне, а благодаря открытию определенных общих элементов нашего прошлого стали мне сопереживать, чего не случалось вплоть до последнего времени. Возможно также, что вы перенесли на меня часть своих чувств к покойному крестному, подсознательно — и абсолютно неуместно — стремясь заполнить эмоциональную пустоту, оставленную его смертью.

— Что значит неуместно? — переспросил Гарри. Его обеспокоил безэмоциональный, ровный голос Снейпа. — Это вообще не так, но все же, почему это должно быть неуместным?

— Я не образец для подражания, Гарри, — просто ответил Снейп. — Из всех возможных вариантов я последний, кто мог бы занять его место.

— Ты доверяешь профессору Снейпу, Гарри? Ты уважаешь его? — вдруг спросил Дамблдор, прервав напряженное молчание, повисшее было между Снейпом с Гарри. — Ты предпочел бы вернуться к Дурслям, лишь бы не причинить ему вреда из-за образовавшейся между вам связи?

— Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то страдал, — ответил Гарри. — Даже Дурсли — я уже говорил об этом.

— После предания огласке несчастного случая Дурсли также оказались в зоне риска, — указал Дамблдор.

— Так лучше пусть они, чем… — Гарри и сам не понял как у него вырвались эти слова.

Снейп усмехнулся.

— Я тронут, что в вашей иерархии ценностей занимаю место выше, чем корова и морж.

Гарри невесело улыбнулся.

— А разве есть разница, почему вообще так произошло? — спросил он. — Если у нас уже есть эта… эта связь, то не лучше ли нам просто выяснить, как ее разорвать или заблокировать, и вернуть все, как было раньше?

— Гарри, — в низком голосе профессора Дамблдора послышалась мольба. — Ответь мне искренне, пожалуйста. Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы у вас с Северусом все было, как и раньше? — назвав Снейпа по имени, он только обострил ситуацию.

— Нет, — ответил Гарри, но тут же продолжил. — Но я бы на это пошел. В смысле, попытался. Ведь я узнал его всего неделю назад, а скоро начнется учебный год, и рядом опять будут друзья, и мне уже не будет нужен тот… — голос подвел его и он смолк.

— Кто, Гарри? — спросил Дамблдор.

— Кто заботился бы обо мне, — сказал Гарри, торопливо добавив: — И тренировал бы меня. Мы снова организуем занятия ОД… я каждый вечер стану практиковаться в окклюменции. Я могу справиться — раньше же справлялся. Мне не нужен… мне не нужен… — он снова поперхнулся. Чувство неизбежной потери нахлынуло новой волной.

Дамблдор встал и посмотрел на Снейпа.

— Северус, вы останетесь здесь и вдвоем разберетесь с этой ситуацией. К Дурслям Гарри не вернется, а в замке ему пока появляться не следует, — после этого Дамблдор сделал кое-что странное и крайне неожиданное, растрогав Гарри и одновременно смутив его. Директор подошел к мальчику и опустился перед ним на колени, так что их глаза оказались на одном уровне.

— Когда-то в юности, Гарри, я тоже потерял почти все дорогое для себя. Сейчас тебе многое может быть неясно, но со временем ты поймешь. Я дал тебе Северуса, потому что на данный момент сам не могу стать для тебя тем, в ком ты действительно нуждаешься… взрослым, который может сосредоточиться на тебе, которого больше интересуешь ты сам, а не… общее благо.

Он встал, и Гарри услышал хруст его коленей. Взгляд Гарри переместился на руку директора, которую тот положил ему на колено сразу, как только склонился перед ним; рука, прежде покрытая перчаткой, была высохшей и почерневшей.

Директор ушел, оставив за собой Гарри с Северусом, груду книг, мерцающую масляную лампу и слона в комнате.

(От переводчика: Я честно искала в русском языке аналог английского "слона в комнате", но не нашла, так что просто даю пояснение. Идиома: elephant in the room. Перевод: что-либо, о чем всем известно, но это не обсуждается.)

— Что с его рукой? — спросил Гарри минуту спустя, не в силах и дальше имитировать интерес к пище. — И что он имел в виду… кого он потерял?

— Его прокляли, — после недолгого раздумья ответил Снейп. Он не стал вдаваться в подробности, но Гарри и не возражал. В последнее время он научился довольствоваться малыми порциями информации и терпеливо ожидать новых ее крох.

— Что касается вашего второго вопроса… я не знаю всех деталей, да если бы и знал, не мне о них рассказывать. Гарри, — Гарри резко поднял взгляд. — Гарри, — повторил Снейп, — директор вам очень доверяет. Совсем не в его духе… так раскрывать свои карты. Я знаю, что у вас осталось множество вопросов, но на данный момент стоит удовольствоваться этим.

Гарри кивнул, внезапно осознав, насколько утомился. Снейп внимательно на него посмотрел.

— Что же до прочего — я имею в виду исследование потенциальной связи между нами и ее возможных последствий — думаю, разговор лучше отложить до утра, когда мы оба отдохнем. Полагаю, вам хотелось бы немало сказать, но ваше горло лучше немного поберечь. Помимо этого, вам необходимо что-то сказать или спросить непосредственно сейчас?

— Да, есть. Всего один вопрос…

— Продолжайте, — кивнул Снейп.

— Разве он может так поступить? Просто взять и отдать вас мне? — Гарри оставил невысказанным: “Разве вы принадлежите ему? Какую власть он над вами имеет?”

Снейп встал и оперся руками на спинку стула.

— Да, может, — дальнейших объяснений он не предложил, но в его голосе Гарри почудились смирение и благодарность. Он не совсем понял, но сейчас ему недоставало энергии и ясности мыслей, чтобы четко сформулировать свой вопрос.

— Для общего блага, — задумчиво протянул он. — В книге он говорил о том же.

— Верно, — согласился Снейп.

— Значит, его слова о том, что он не может видеть меня самого… Не может отложить в сторону то, что будет лучше…

— Для человечества, — закончил Снейп. — Однако, вы далеко не одиноки: на его шахматной доске хватает фигур.

Гарри вздохнул. Он постарался выбросить Дамблдора из головы и занять мысли связью, которая так беспокоила и Снейпа, и директора. Как он понял, боль, ощущаемая Снейпом при вызове Волдеморта, в усиленном виде передалась от Снейпа к Гарри, настигнув его во время ныряния и чуть не утопив. Тем не менее, оставалось достаточно неясных моментов. Является ли их связь эмоциональной? Быть может, он так хорошо узнал Снейпа, что стал ощущать его боль? Не работает ли это в обратную сторону? Он не имел понятия, что чувствовал Снейп после аппарации — так значит, связь действует только при близком нахождении друг ко другу?

Снейп окинул его критическим взглядом.

— Почти час ночи. Идите в кровать, я приберу здесь.

Гарри кивнул и встал.

— Спасибо, — сказал он, остановившись в дверном проеме и обернувшись к Снейпу. — Спасибо, что поделились своими мыслями — ну, насчет связи. Приятно было знать, для разнообразия.

— Имеете в виду, — уточнил Снейп, — приятно, когда тебе доверяют информацию.

— Это тоже, — кивнул Гарри. Выходя, он слышал, как Снейп ставит посуду в шкаф.

Гарри думал, что долго будет лежать с открытыми глазами, проигрывая в памяти весь этот неловкий вечер и пытаясь хоть что-то понять. Однако легкое покачивание прохладного матраса вскоре убаюкало его. Сон этой ночью был беспокойным; сначала ему привиделся Дамблдор с почерневшей рукой, рассыпающейся в прах, затем Снейп, который копал ров вокруг коттеджа “Ракушка” и заполнял его морской водой и Пожирателями смерти. Проснувшись довольно поздно, когда солнце уже вовсю светило в окно, Гарри никак не мог прийти в себя, но горячий душ и чистая одежда помогли ему взбодриться и почувствовать себя человеком. Он спустился вниз. На боковом столике его ждала тарелка с еще неостывшей яичницей, беконом и тостами, а также высокий стакан апельсинового сока. Взяв свой завтрак, он вышел на веранду. Снейп лежал в гамаке, закрыв глаза и прижав руку ко лбу.

— Я не сплю, — ответил он, прежде чем Гарри успел спросить или проверить.

— Тарелка предназначалась мне, правда? — спросил Гарри.

— А вы видите здесь других лежебок? — поинтересовался Снейп.

— Разве только вас, — не остался в долгу Гарри.

— Нахал, — пробормотал Снейп.

Несколько минут Гарри жевал в тишине. Он поглядел на часы: уже девять тридцать.

— Когда закончите, приступайте к своим летним заданиям, — велел Снейп.

— Но я думал, мы вернемся ко вчерашнему разговору, — неужели Снейп за ночь передумал?

— Мы отстали от графика на два дня, — проинформировал его Снейп. — И к сожалению, часть дня мне придется провести в Хогвартсе. Я вернусь к ужину, и вечером мы поговорим. Я составил вам на сегодня расписание — постарайтесь его придерживаться со всей возможной точностью, — он кивнул в сторону стопки учебников, на которой лежал кусок пергамента, придавленный гладким черным камнем, который Гарри нашел на пляже и принес в дом.

Гарри проглотил кусок тоста и потянулся за списком.

— Вы шутите! — воскликнул он. — Дневной сон два раза? А берег чистить зачем?

Снейп покачал головой.

— Читайте внимательнее, мистер Поттер. Соберите с пляжа обломки дерева и хворост. Они понадобятся нам для пикника у костра, который мы устроим этим вечером после моего возвращения. Что касается сна, вы еще не вполне здоровы, так что должны быть только рады возможности лишний раз вздремнуть.

Гарри вчитался в расписание. Планы на вечер интриговали. Несмотря на то, что это звучало весело — сидеть на пляже, потягивать сливочное пиво у костра — он догадывался, что за всем этим стоит какая-то учебная задача. Должна быть причина, по которой они перенесут разговор из дома на пляж, да и костер задумывался явно неспроста. Он еще раз взглянул на график. Согласно расписанию ему следовало полчаса писать в дневник о доверии, затем поработать над летними заданиями, поспать два раза по тридцать минут, почитать книгу Грин-де-Вальда, помедитировать, пообедать, сделать упражнения и собрать хворост. Завершив изучение списка, Гарри проворчал:

— А в туалет мне хоть можно будет сходить?

— Естественно. Вы можете на несколько минут сократить обед… или отойти в кусты на пляже, пока будете заняты сбором топлива для костра.

Гарри закатил глаза и еще раз посмотрел на пергамент.

— Постойте, это еще что? Выполнение летнего задания по ЗОТИ с Р.Л.? С часу до трех? У меня нет работы по ЗОТИ — Амбридж ничего на назначала!

Снейп приподнял бровь.

— Верно, не назначала. Однако работа у вас есть. И назначил ее я.

— Вы? Лично для меня? Польщен, спасибо, — усмехнулся Гарри.

— Нет, не лично для вас, хотя и такой вариант могу предусмотреть, если вам интересно. Я назначил задания по ЗОТИ для всех учащихся. Студентам были отправлены дополнительные совы с заданиями, так как случилось это спустя длительное время после окончания учебного года.

— И каково же ваше задание, сэр профессор Защиты от Темных Искусств?.. — Гарри начал вопрос шутливым тоном, но с каждым словом его голос становился тише.

— Постойте-ка. Вы назначили задания? Это значит?..

Снейп смерил его ровным взглядом.

— Ваш вопрос, мистер Поттер?

Гарри недовольно свел брови. Снейп снова с ним играл: он ведь прекрасно знал, что именно подразумевал Гарри.

— Это значит, что в этом году преподавать Защиту будете вы?

— Возможно, — по лицу Снейпа никак нельзя было определить, нравится ли ему такое положение вещей или совсем нет. Ходили слухи, что он много лет добивался этой должности. — Профессор Дамблдор не нашел приемлемого преподавателя ЗОТИ, однако приемлемого преподавателя зельеварения ему тоже пока не удалось сыскать. Так что вопрос висит в воздухе. И эта информация, какой бы отрывочной она ни была, не должна просочиться посредством писем к вашим друзьям.

Последнюю фразу Гарри проигнорировал.

— Кажется, когда дело доходит до ЗОТИ, вопрос всегда висит в воздухе, — пробормотал Гарри. — Вспомните только, кто нам достался в прошлом году. Думаю, народ даже обрадуется, увидев в классе вас, а не Амдрищ… то есть Амбридж…

Снейп пристально взглянул на Гарри.

— Полагаю, эта фраза по крайней мере частично содержит оскорбление в мой адрес.

Гарри закатил глаза и вновь взглянул на график.

— Значит, сегодня Ремус придет помочь мне с летним заданием? И какое же оно?

— Щиты, — кратко ответил Снейп. — Как защитные, так и оберегающие от посторонних вмешательств. Однако… на сегодня я попросил Люпина заняться с вами не этим. Это ведь он научил вас вызову Патронуса, верно?

— Третий курс, — кивнул Гарри. — Дементоры, — его передернуло. Ремус Люпин обучил его нелегкому заклинанию, которое впоследствии спасло ему жизнь.

— Сегодня он научит вас передавать посредством Патронуса словесные сообщения, — сказал Снейп. — Именно так чаще всего связываются друг с другом члены Ордена.

Дальнейших разъяснений Снейп не предложил. Когда час спустя он вышел из парадной двери, Гарри уже ползал по саду в поисках насекомых-хищников, чтобы зарисовать их для эссе по Травологии. Снейп подошел к нему поближе.

— Гарри, — начал он. Гарри отметил, что в последние несколько дней Снейп стал называть его “Гарри” не реже, чем “мистер Поттер”.

— Знаю, знаю. Оставаться внутри, ничего не трогать, не ломать, не пачкать, ничего не есть из холодильника, не чудить…

— Правила Дурслей? — поинтересовался Снейп.

Гарри кивнул и продолжил свои поиски.

— Забавно. На самом деле я лишь хотел напомнить, чтобы вы не покидали защитных границ, увлекшись сбором хвороста или… — он окинул взглядом большую божью коровку, только что найденную Гарри, — … насекомых. Если вдруг что-то случится, вы можете связаться с Хогвартсом. Местный камин напрямую связан с моими хогвартскими покоями, и за ним постоянно присматривает чересчур жизнерадостный домовик по имени Добби. Похоже, он питает к вам особо нежные чувства. При необходимости он мигом отправит к вам кого-то из взрослых.

Гарри кивнул в знак понимания и проводил Снейпа взглядом. Тот открыл ворота, отошел от них на несколько шагов и с коротким хлопком исчез из виду. Гарри какое-то время задержал взгляд на опустевшем месте, после чего вернулся к цветнику, по которому полз жирный жук. Жук напоминал Риту Скитер весьма отдаленно, однако этого хватило, чтобы у Гарри возникла прекрасная идея относительно задания по ЗОТИ.

Уязвимы ли защитные заклинания перед анимагами? Несколько минут спустя Гарри сидел на полу в гостиной, держа в руках пыльную книгу с загнутыми уголками страниц: “Анимаги среди нас: нахождение внутреннего животного. Справочник для начинающих”.

Ко времени возвращения Снейпа Гарри задремал. После ухода Ремуса он сделал упражнения, а потом провел целый час за сбором хвороста. Несмотря на уверения Снейпа в том, что данная задача вовсе неравнозначна очистке пляжа, Гарри нашел проколотый надувной мяч, купальник, по размеру сгодившийся бы даже дяде Вернону, старый спасательный жилет и ошейник с табличкой: "Мисс Присцилла". Придя с пляжа, он забрался в гамак и проспал ровно до того часа, когда ему предписывалось читать книгу Грин-де-Вальда. Справочник по анимагии уже был спрятан в выдвижном ящике стола в его спальне.

Потянувшись в гамаке, Гарри открыл глаза. Снаружи было еще светло, хотя солнце уже клонилось к закату и, отражаясь от черепицы, бросало на воду розоватые блики.

— Я как раз собирался вас разбудить, — послышался из кухни голос Снейпа. Гарри в который раз задался вопросом: как ему это удается? — Сегодня вечером мы приготовим ужин на костре. Заверните в фольгу кукурузу и картофель, а я отправлюсь развести костер.

Гарри взглянул на часы. Почти семь — он спал целых два часа. Возможно, его утомило многократное повторение Патронуса, хотя он и представить не мог, что воспоминание сна, в котором они с Луной неслись на фестрале вниз с Астрономической башни так отразится на его состоянии. Зайдя на кухню, он застал Снейпа роющимся в угловом шкафу.

— Сперва вымойте овощи, затем оберните их в фольгу. В каждый сверток добавьте по кусочку масла, — Снейп вытащил огромную вилку и длинные щипцы и без лишних слов покинул помещение.

Через час они сидели на пляжных креслах у костра, на краю которого тлели угольки. Снейп с помощью щипцов переворачивал свертки с овощами, а Гарри жарил над огнем сосиски, нанизанные на длинную палочку. В небе уже поднялась луна, осветившая берег мягким светом.

— Я никогда раньше не ужинал у костра, — признался Гарри, опустив сосиску на печеный картофель. Он попытался откусить кусочек блюда, но чуть не обжег язык.

— Это довольно приятно, если не является единственным выбором, — указал Снейп. Поразмыслив над его заявлением, Гарри пришел к выводу, что неприятными Снейп считал случаи, когда не имеется никакой возможности приготовить еду иначе, чем на костре. Он на минутку представил Снейпа в бегах, или заплутавшим в Запретном Лесу, или в каком-то походе с группой бойскаутов.

— Мне нравится, — сквозь полный рот промычал Гарри. Закинув ногу на ногу, он сидел напротив костра, напротив океана. Снейп сидел неподалеку и, в отличие от него, каким-то непостижимым образом умудрялся есть свой ужин, нисколько не пачкаясь. Гарри доел картофелину, смял фольгу и бросил ее в огонь. Следующие несколько минут он просто наблюдал за Снейпом. Тот ел свою кукурузу, тщательно пережевывая. Закончив, он бросил початок в огонь и обернулся к Гарри, начав обещанное “обсуждение” без всяких предисловий.

— Не так давно — всего несколько месяцев назад — вы в сопровождении пятерых своих друзей ускользнули в Запретный Лес, нашли стадо фестралов и убедили их доставить вас в Лондон, в Министерство Магии. Если я не ошибаюсь, некоторые из этих друзей неспособны были даже видеть животных, которые несли их на своих спинах… на расстояние нескольких сотен километров.

Гарри совсем не понравилось начало “обсуждения”, но, не имея выбора, он лишь кивнул и закусил нижнюю губу. Интересно, что Снейп выбрал ту же тему, на которую они с Ремусом беседовали днем на этом же самом месте.

Снейп устремил на него пристальный взгляд.

— Разговор будет о доверии, Гарри, — сказал он гораздо мягче. — Прежде чем мы продвинемся дальше, мне необходимо кое-что понять.

— Как скажете, — Гарри тоже понизил голос. Он смотрел, как Снейп пошевелил тлеющие угольки длинной палкой, после чего добавил в костер еще несколько дров. — Что бы вы хотели узнать?

— Вы когда-либо прежде катались на фестралах, Гарри? Хоть один из вас?

Гарри помотал головой.

— Может, вы когда-то слышали о таком способе передвижения? Хотя бы знали наверняка, что их вообще можно оседлать?

Гарри снова помотал головой. В разгар событий такое решение казалось очевидным — альтернатив-то не было. Теперь он видел, как это было нелепо.

— Почему вы решили, что фестралы вообще вас поймут? Послушаются ваших указаний и доставят вас в нужное место?

Гарри пожал плечами. Он понятия не имел. Тогда это просто казалось правильным.

Северус заговорил медленно и четко.

— И в то же время в замке было много людей — взрослых — которым вы могли бы довериться, так? Некоторым из них вы и вправду доверяли.

— Я пытался рассказать вам, — напомнил Гарри. — Вы были моей последней надеждой.

— К тому времени, когда вы попытались мне что-то объяснить, — возразил Снейп, — было слишком поздно. И вы обратились ко мне, потому что я был вашей единственной надеждой, а не только последней: ведь вы уже угодили в лапы Амбридж. Естественно, я понял, что именно вы пытались сказать, и немедленно принял меры. Но у вас не было причин по-настоящему мне доверять. Откровенно говоря, я и сам упорно трудился над тем, чтобы обстоятельства складывались именно так.

— Теперь я вам доверяю, — сказал Гарри. — Я… я пытался, понимаете? Не любопытничать и не задавать дерзких вопросов. Не подслушивать… Не выяснять что случилось с рукой Дамблдора, или что происходит в Хогвартсе со всеми этими невыразимцами и министерскими работниками.

— Я понимаю, — сказал Снейп, встретив взгляд Гарри, и в глазах мальчика прочел, что такое простое признание означает для него очень многое. — Но тем не менее, я хотел бы, чтобы вы объяснили мне, почему предпочли довериться животным, а не своим преподавателям? Я говорю об обращении к кому-то из профессоров, проведших на своем месте долгие годы, а не о проникновении в кабинет Амбридж, чтобы связаться по камину с поместьем на Площади Гриммо.

— Ну, я не то чтобы доверился фестралам… — начал Гарри.

— Неужели? — поднял бровь Снейп.

— Нет. Это было… как инстинкт.

При этих словах Снейп довольно кивнул.

— Хотите ли вы сказать, что доверились своему собственному инстинкту?

— Да. А почему бы нет? Я всегда… — Гарри заметил ловушку, когда было уже слишком поздно. — Имею в виду, у меня никогда…

Снейп освободил его от дальнейших объяснений.

— Много лет я считал вас заносчивым, высокомерным подростком, ни во что не ставящим авторитеты и правила. На первом курсе вы решили защитить Философский камень и сразиться с троллем. На втором проникли в Тайную комнату и встретились один на один с василиском. На третьем вы столкнулись с оборотнем и со сбежавшим убийцей — по крайней мере, на тот момент Блэка именно им и считали. Мне продолжать?

Гарри покачал головой.

— Он не был убийцей.

— Я сейчас сижу здесь и задаюсь вопросом: почему? — продолжил Снейп. — Почему вы каждый год попадали в такие ситуации? А на самом деле все просто. Вы не доверяете никому, кроме себя. Да, признаю, что вы можете довериться своим друзьям — но я уверен, что вы не прислушиваетесь к выражению их беспокойства, ведь мисс Грейнджер неоднократно пыталась отговаривать вас от некоторых поступков.

Гарри сглотнул. Снейп был прав — достаточно вспомнить, куда привела его самоуверенность в Отделе Тайн.

— Гарри, я не говорю, что этот вид доверия полностью неуместен, — добавил Снейп. — Но я продолжаю спрашивать себя — почему этот ребенок никому не доверяет? Почему он так опасается взрослых? Почему он спешит туда, куда и ангелы ступить боятся?

Гарри пошевелил костер своей палкой, не став оспаривать даже слово “ребенок”, которым описал его Снейп.

— Хотите, чтобы на эти вопросы ответил я, или предпочтете высказаться сами? — спросил Снейп.

Гарри просмотрел на Снейпа и без энтузиазма пожал плечами.

— Давайте вы, — вздохнул он.

— Вы не доверяете, потому что у вас никогда не было причин доверять, — промолвил Снейп, словно такой ответ все объяснял. — Хоть я и слагаю большую часть вины на копыта вашей тети, тем не менее, ответственность распространяется на каждого взрослого, который утаивал способную вам помочь информацию, который принимал от вашего имени неверные решения или ранил вас. Вы рано научились недоверию, а по прибытии в Хогвартс опасности посыпались на вас одна за одной, потому что взрослые, которым поручили вас учить и наставлять, зачастую оказывались некомпетентными, слабоумными или откровенно злобными. Взрослые раз за разом доказывали, что на них нельзя положиться, так что вам осталось доверять лишь себе, — он сделал паузу и посмотрел на Гарри. Тот, почувствовав взгляд, снова наклонился перемешать угли.

— Не очень-то похоже на разговор о доверии, да? — криво усмехнулся Снейп.

— Больше на монолог, — согласился Гарри.

— Вы свободны вмешаться в любой момент, — уверил Снейп. — Говорите. Отрицайте мои слова. Можете протестовать, если вам угодно.

— В этом нет нужды, — ответил Гарри. — Я… я помню разговор с профессором МакГонагалл об отработках с Амбридж, — при упоминании конкретно этих взысканий Снейп поднял бровь. — Она велела мне руководствоваться здравым смыслом — помнить, кто такая Амбридж и кому она докладывает. А затем сказала, что Амбридж, будучи профессором, имеет полное право назначать мне отработки, — Гарри посмотрел на Снейпа. — Думаю, она потом раскаялась в своих словах, особенно после того, что произошло с ней самой. Еще и Дамблдор постоянно отводил глаза, и Хагрида не было полгода…

— Гарри, — прервал его Снейп. — Несколько минут назад вы сказали, что доверяете мне. Теперь я, так сказать, верну любезность и доверю вам некоторую важную информацию. В следующем учебном году я… за мной будут пристально наблюдать. Мы с профессором Дамблдором полагаем, что мне необходимо сохранять свое положение. Гарри, в Хогвартсе я не смогу обращаться с вами иначе, чем в прошлые годы. Директор, возможно, и вручил меня вам, но это придется рассматривать как временное явление, своего рода ссуду, если можно так выразиться. Как только мы вернемся в Хогвартс, вам придется полагаться на других, научиться доверять другим, так же как вы, по-видимому, научились доверять мне. Несмотря на трудности, мы… я не могу себе позволить, чтобы в плане доверия вы вновь откатились назад. В конечном итоге это будет очень важно.

С каждым словом Снейпа у Гарри в горле поднимался комок. Его сердце словно превратилось в кусок льда. Он начал говорить, слабо сознавая, куда ведут его слова.

— Вчера вечером мы говорили об этой связи между нами, что мы должны плотнее исследовать ее, чтобы во всем разобраться. Вчера вечером я хотел разорвать ее ради того, чтобы быть уверенным, что вы из-за нее никак не пострадаете. И Дамблдор сказал "нет" — он сказал, что в действительности я хочу вовсе не этого. И он оставил вас здесь со мной. Чтобы заботиться обо мне, как я полагаю, — Гарри сердито потыкал палкой в костер. — А теперь вы говорите, что когда мы вернемся в Хогвартс, я снова буду только Гарри-долбанным-Поттером. Вы станете относиться ко мне, как и раньше, снимать баллы из-за того, что Малфой подкидывает всякую гадость мне в котел, и назначать отработки на время квиддичного матча со Слизерином, — он выдавил искусственный смешок. Снейп молчал, и Гарри продолжил. — Вы снова будете высмеивать братьев Уизли и игнорировать Гермиону — а она прекрасно разбирается в зельях, вы же знаете — и в общем обращаться с гриффиндорцами как с грязью на подошве ваших ботинок.

Он посмотрел на Снейпа, но лицо зельевара оставалось безучастным. Гарри продолжал.

— И каждый раз, когда он вызывает вас, я буду знать. Это словно… словно горящий лед.

— Над этим мы будем работать, — сказал Снейп.

— Не помню, чтобы подписывался на это, — сказал Гарри. Ничего из сказанного Снейпом не оказалось бы для него новостью, не застало бы врасплох, если бы он просто поразмыслил и не забыл о бдительности. Но в борьбе с принятием пока побеждал гнев.

— Это? — переспросил Снейп.

— Да, это, — Гарри откинул отросшую челку. — Этот шрам. Эту жизнь! Это лето!

Снейп закатал рукав рубашки и всмотрелся в уродливый рисунок на своем предплечье.

— Здесь-то мы с вами и отличаемся, — промолвил Снейп. — Я точно помню, как на это подписался.

Гарри словно протрезвел. На него нахлынули эмоции, начисто унесшие с собой гнев.

— Почему вы это сделали? — внезапно спросил он, указав на предплечье Снейпа.

— А почему вы оседлали фестралов?

— Это разные вещи, — поспешно опроверг Гарри.

— Но во многом схожие, уж поверьте, — парировал Снейп.

Гарри задумчиво уставился вниз.

— Отчаяние, — наконец сказал он. — Я не доверил никому помочь мне найти выход. Я даже не думал, что этот другой выход существует. Я не задумывался о последствиях, — он сделал паузу и посмотрел на Снейпа. Оба обменялись печальными полу-улыбками.

— В следующем году, в Хогвартсе, все будет иначе, — продолжил Гарри, сменив тему. Ледяная глыба, в которую обратилось его сердце, понемногу оттаивала. — Теперь я буду знать.

Он почувствовал себя внутри сильнее. Увереннее. И у него все еще оставалось две недели здесь, в Коттедже “Ракушка”. А за две недели многое может произойти.

Следующие три дня прошли в строгом соответствии с плотным графиком. Спустившись на веранду утром после пикника, Гарри застал Снейпа как раз над его составлением. Мальчик спустился вниз позже обычного: умывшись, он вспомнил о справочнике по анимагии, оставленном им в ящике стола, и присел на кровать, чтобы прочитать первую главу, повествующую о крупных категориях анимагических форм. Гарри немедленно привлекла идея стать птицей: ему чрезвычайно импонировала мысль о свободном полете, и он надолго предался мечтам. Теперь, безо всякого удовольствия жуя остывший тост, Гарри посматривал Снейпу через плечо.

— Ничего себе! Если это для меня, то лучше начать немедленно.

— Для нас обоих, — ответил Снейп. — Я хочу хотя бы частично нагнать упущенное время, чтобы мы могли идти дальше.

— Идти дальше? — спросил Гарри. — Куда?

— К тому, что нас ожидает, — таинственно ответил Снейп и посмотрел на Гарри. — Подготовка ингредиентов для зелий, всестороннее изучение гоблинских войн, дополнительные предсказания… и все в этом роде, — усмехнувшись уголком губ, он продолжил работать над сложным графиком. — Но сначала вам следует выполнить летние задания и прочитать оставшуюся часть книги Грин-де-Вальда. Мне же нужно тщательно проверить ваши окклюментивные щиты. Кроме того, мы еще не закончили изучение символических элементов вашего морского сна, вызванного галлюциногеном — особенно последней его части, непосредственно перед пробуждением. Наконец, мне необходимо точно выяснить, почему вы держите в спальне книгу по анимагическим превращениям.

Еще в начали речи Снейпа Гарри уселся за столом. Он как раз отхлебнул чая, когда Снейп упомянул анимагический справочник. Гарри поперхнулся и закашлялся. Снейп терпеливо ждал, пока его подопечный придет в себя, делая заметки в графике и по-видимому не обращая на Гарри никакого внимания.

— Мне… м-м… пришли кое-какие идеи насчет щитов, — ответил Гарри. — А зачем вы заглядывали в мой ящик?

— Во-первых, вы — подросток, во-вторых, я заметил, что книга исчезла с полки. Теперь продолжайте, — Снейп отложил перо и откинулся назад на стуле.

— Ну, наше задание по ЗОТИ относится к щитам, а когда я вчера работал в саду, то нашел жука. И это напомнило мне о Рите Скитер — вы ведь знаете, что она — незарегистрированный анимаг?

Снейп поднял бровь.

— Я не вру! Гермиона посадила ее в банку и заставила поклясться не печатать про нас всякую чепуху, иначе она сдаст ее властям. Это было после шумихи на мой счет во время Турнира трех волшебников.

— Вы серьезно?

Гарри кивнул.

— И раз об этой… личности… вам напомнил жук, я полагаю, что это и есть ее аниформа?

Гарри усмехнулся.

— Да. Гермионе было бы нелегко засунуть в банку козла или крокодила.

Снейп смерил Гарри ничего не выражающим взглядом, однако уголок его рта дернулся как раз настолько, чтобы мальчик успел заметить.

— А вам ни разу не приходила мысль предоставить пойманного жука вашему декану? Которая к тому же является членом Ордена Феникса и зарегистрированным анимагом?

Гарри снова усмехнулся.

— На этот раз я не попадусь, сэр. Гермиона поймала ее в конце четвертого курса, когда я лежал в Больничном крыле. Она показала нам банку в Хогвартс-Экспрессе, на обратном пути в Лондон.

Снейп покачал головой.

— Возможно, у мисс Грейнджер есть меньше здравого смысла, чем мне казалось. Хорошо. Пока оставим вопрос незарегистрированных анимагов, прогуливающихся по хогвартским коридорам. Но я до сих пор не уяснил, как книга из вашего ящика связана с заданием по ЗОТИ.

— Я как раз собирался объяснить, но вы не дали мне и слова вставить, — ответил Гарри.

Снейп жестом предложил Гарри продолжать.

— В общем, заметив жука и вспомнив о Скитер, я задался вопросом: могут ли защитные чары распознать волшебника в его анимагической форме? Если бы у нас была такая защита, когда Рон держал Петтигрю в спальне… — он затих, думая о Сириусе, гнившем в далеком Азкабане, пока Питер жил припеваючи под видом питомца Рона.

Снейп оценивающе взглянул на Гарри.

— Что? — спросил Гарри. — Это так глупо? Или невозможно? Почему вы так на меня смотрите?

— Здесь нет ничего глупого или невозможного, мистер Поттер. Щитовые чары в основе своей призваны защищать или охранять. Магические щиты варьируются от простейших до самых сложных. Простая защита уведомит, что кто-то зашел в вашу спальню, а сложная воспрепятствует ему войти. Чары более высокого уровня позволяют выборочный доступ. Добавление возможностей означает дополнительный уровень сложности. Предмет можно зачаровать так, чтобы его нельзя было переместить из определенного местоположения, либо же такая возможность предусмотрена лишь для определенной группы людей. Мистер Поттер, вам стоит за мной записывать, — Гарри зачарованно слушал Снейпа и, похоже, не обратил внимания на совет по поводу записей.

— Похожая защита была на Философском камне. Должно быть, заклинание, позволяющее судить о внутренних намерениях человека, очень сложное.

— Верно.

— В общем, по этой же причине я и взял книгу, — сказал Гарри. — Я хотел узнать побольше об анимагах…

— И для этого вам понадобилась книга, озаглавленная: “Анимаги среди нас: нахождение внутреннего животного. Справочник для начинающих”? Разве вы не считаете, что вашей цели больше бы подошла книга вроде: “Все об анимагах”?

Гарри покраснел.

— Название звучало очень заманчиво.

— Так и есть, но ваш справочник предназначен вовсе не для легкого чтения несовершеннолетних волшебников. Боюсь, что ответ мне уже известен, и тем не менее спрошу: вы заинтересованы в том, чтобы стать анимагом?

— Послушайте, я знаю, что сейчас не время. Мне и так хватает занятий. Сперва нужно набраться опыта в окклюменции.

— Вас должен обучать зарегистрированный анимаг. Даже только решив приступить к обучению, вы уже должны зарегистрировать заявку. Анимагическая трансфигурация полна опасностей и трудностей. Существует множество рисков, вроде неспособности обратного преобразования, сроднения со своими животными инстинктами, тяжелого ранения или смерти в анимагической форме.

Гарри поднял руки вверх.

— Ладно-ладно, я понял. Я верну книгу обратно.

Снейп выжидательно посмотрел на него.

— Что, прямо сейчас?

Снейп еле заметно кивнул.

Гарри вздохнул, но отправился за книгой. Когда он передал ее Снейпу, тот вручил ему куда более тонкую книгу, озаглавленную, как и следовало ожидать, “Все об анимагах”.

— Попробуйте это в качестве внеклассного чтения. Внутри она интереснее, чем может показаться по названию. Если вы действительно интересуетесь, поговорите с профессором МакГонагалл. Она, как правило, берет одного или двух учеников в год — обычно семикурсников, но должна согласиться и на шестой курс. А теперь, когда мы потратили впустую еще пятнадцать минут, давайте перейдем к чему-то продуктивному.

Так начались три дня интенсивной работы, которая утомила Гарри как физически, так и ментально. Снейп применял к нему легиллименцию во всех возможных аспектах и ситуациях, даже во время сна. Гарри узнал, что зрительный контакт лишь облегчал проникновение в разум, а вовсе не являлся обязательным условием. Это выяснилось в первый же вечер, когда ему на память пришла Джинни Уизли, обнимавшая и успокаивавшая его после несчастного случая. Это изображение быстро сменилось воспоминанием поцелуя с Чжоу Чанг, а затем и другими образами…

— Эй! Разве парень вообще не имеет права на личную жизнь? — завопил он, торопливо закрывая сознание.

На второй день, после того, как Гарри закончил книгу Грин-де-Вальда, Снейп устроил ему двухчасовую устную викторину. Она состояла из открытых вопросов, вроде: "В пятой главе автор предлагает соединить вместе два элемента барьера (например, огонь и камень) при определенных условиях для определенного окклюмента. Опишите эти условия". Или: "В последней главе, автор заявляет, что прирожденный окклюмент всегда закрыт, и это естественное состояние обладает определенными преимуществами и рисками. Обоснуйте".

После двух изнурительных часов Гарри был полностью вымотан, зато Снейп казался довольным. В случае Снейпа “казался довольным” означало: "Приемлемо, мистер Поттер" и "Пристойное владение материалом", а вовсе не: "Превосходная работа. У вас гибкий ум и острый интеллект".

Они провели еще два занятия в океане, но на этот раз Гарри держался чуть ближе к берегу. Затем Снейп проверил способность Гарри выставлять барьеры во множестве местоположений: на побережье, на гамаке, на диване в гостиной, на водном матрасе, на переднем крыльце. После того, как он удостоверился, что успех Гарри не привязан к нахождению у океана (Гарри мудро не стал напоминать, что внезапное нападение Дамблдора это уже доказало), они приступили к работе над механизмами, способными помочь Гарри выйти из своего закрытого состояния. До этого, во время всех практических занятий, Гарри оставался закрытым до тех пор, пока Снейп не прикасался к нему и не называл по имени. Однажды, в качестве эксперимента, Снейп оставил его так на целых два часа, в то время как Гарри сидел за столом. В конечном счете мальчик уснул, и пробудился, когда его голова стукнулась о поверхность стола.

— Потребуется разделение сознания, — объяснил Снейп. — Вы так и будете укрываться за барьером вместе со всем, что нужно защитить, но вам необходимо вполглаза наблюдать, чтобы ваше сознание могло почувствовать окончание атаки и выпустить вас из защищенной зоны.

— Ага-а-а, — протянул Гарри.

Снейп вздохнул.

— Вы выбрали очень эффективный барьер, столь эффективный, что вы теряетесь в нем. К счастью, наша цель состоит в том, чтобы защитить вас от нападений Темного лорда, а не от однокашников-гриффиндорцев. Иначе трудно было бы объяснить остальным, что вы впали в транс прямо посреди завтрака из-за того, что не пожелали предоставить мистеру Томасу подробности вашего последнего свидания, — Гарри закатил глаза. Ха-ха. Вот прям станет Дин его легиллиментить на предмет личной жизни. Тем не менее, мысль о Дине и Джинни зажгла в его душе искру ревности.

— Мистер Поттер?

Гарри стряхнул воображаемые образы.

— Да-да. Наблюдать вполглаза. А как это применимо к окклюменции? Ведь когда я за барьером, то мой неразвитый младенческий ум... Эй! — воскликнул он, заметив, что Снейп готов вставить ехидный комментарий. — Прекратите! Я знаю, о чем вы подумали! — он схватил смятый в шарик кусок пергамента и бросил в Снейпа, попав тому прямо в нос. Комочек отскочил и со всплеском приземлился в чай Снейпа.

Гарри замер.

Снейп перевел взгляд с кружки на Гарри. Потер переносицу. Затем извлек из чая намокший шарик, перегнулся через стол и прилепил его Гарри на щеку, так что по подбородку потекли капли чая.

— За нахальство, — сообщил он без дальнейших комментариев. Комочек свалился на стол. Снейп это проигнорировал.

К концу упражнений по выходу из-за барьера Гарри удалось наладить визуальный якорь для окончания защиты. Все оказалось практически точно по словам Снейпа: небольшая часть его сознания фокусировалась на предметах, находящихся у него перед глазами, так что он смог вытащить себя из-за барьера, как только Снейп махнул рукой. Самым сложным оказалось не закрыть глаза при уходе за барьер.

— На данный момент должно хватить, — одобрил Снейп. На ужин они ели чипсы прямо из пакета и бутерброды. Гарри даже не пришлось резать фрукты — Снейп бросил ему вымытое яблоко, и он съел его целиком.

— Завтра у нас будет длинный день. Упакуйте две смены белья — мы возьмем небольшой отпуск. Директор предложил краткую экскурсию по Лондону, но просил, чтобы мы появились там, так сказать, инкогнито. А в Лондоне это устроить проще простого, — он вытянул из кармана маггловский путеводитель и положил его на столе перед Гарри. Взяв брошюру, Гарри окинул ее коротким взглядом и вновь посмотрел на Снейпа.

— Мы поедем в отпуск? Вместе?

— Да, мистер Поттер. И я возлагаю на эту поездку большие надежды, поскольку у меня не было надлежащего отпуска уже очень давно.

Гарри кивнул. Он хотел сказать, что полностью согласен — но по правде говоря, он вообще никогда не ездил в отпуск. А теперь поедет. Со Снейпом. Рон будет в шоке.

К восьми часам утра Гарри на кухне готовил себе тосты с джемом, а Снейп возился с чем-то наверху. Четверть часа назад он вошел в комнату Гарри и бросил ему новый рюкзак (на удивление, лишь частично черный), чтобы упаковать вещи для поездки.

Гарри доедал третий тост, когда Снейп спустился вниз. Он был одет в черные джинсы и зеленую рубашку с короткими рукавами. Гарри, никогда не видевший на Снейпе иных цветов, кроме черного или белого (и это еще вопрос, можно ли черный и белый вообще считать цветами), уставился на него во все глаза. Зельевар бросил на стол какую-то сумку, налил себе чаю и взял один из тостов. Оценив количество джема, он взял нож и соскоблил половину в мусорное ведро.

— Я ведь упоминал, что мы отправляемся инкогнито, не так ли? — спросил Снейп, придвинув сумку поближе к себе.

— Вроде да, — еще раз поглядев на зеленую рубашку, Гарри еле сдержал ухмылку. — Вы что-то такое говорили.

— Мы будем путешествовать слишком долго, так что Оборотное зелье отпадает. Обратимся к более распространенным средствам маскировки. Смысл в том, чтобы слиться с толпой прочих туристов.

— Значит, нам нужна фотокамера, — сказал Гарри. — И карта.

— Это лишь детали, — возразил Снейп. — Они не скроют вашу внешность. И да, они у меня есть, равно как и огромный бинокль и пакет сухарей, чтобы кормить этих проклятых лебедей в Кенсингтон-Гарденз, — он вынул палочку и навел ее на Гарри. — Сперва волосы. Длиннее или короче?

Пятнадцать минут спустя Гарри рассматривал себя в зеркале у лестницы. Легкие изменения, как выразился Снейп. Каштановые волосы чуть длиннее, чем обычно. Круглые очки стали прямоугольными, а линзы потемнели, чтобы скрыть цвет глаз. Серьга в левом ухе — идея самого Гарри. Старые кроссовки уступили место замшевым ботинкам — это они были в сумке, причем подошли по ноге просто идеально. Гарри решил не задумываться над этим вопросом, боясь спугнуть удачу. Благодаря толстой подошве, он казался немного выше.

Снейп бросил ему коричневую рубашку с эмблемой футбольного клуба "Уимблдон".

Пять минут спустя Гарри взялся за руку Снейпа и через несколько мгновений протаскивания по узкому шлангу они оказались на платформе 9 ¾ станции Кингс-Кросс. Платформа была пуста. Гарри отпустил руку Снейпа, чувствуя, что его только что пропустили сквозь мясорубку.

— Возможно, именно поэтому я предпочитаю фестралов, — выдохнул он.

— Привыкнете, — сухо отозвался Снейп.

Они быстро миновали барьер и многолюдную станцию, где сотни магглов стояли перед огромным табло, ожидая, пока появится номер их платформы (Гарри отметил, что 9 ¾ нигде не виднелось), вышли чрез уличные двери и спустились по эскалатору. Снейп вынул маггловскую купюру и стал в очереди к билетной кассе.

Час пик подходил к концу, но поезда до сих пор были переполнены. Гарри следовал за Снейпом, отмечая, что тот даже не смотрел в карту и едва задерживал взгляд на указателях, уверенно двигаясь по подземным переходам. Когда пятнадцать минут спустя они вышли на Чаринг-Кросс-Роуд, Гарри узнал место и понял, что они оказались неподалеку от Дырявого котла. Снейп, однако, выбрал противоположное направление, завернул в небольшой переулок и вышел к пабу, справа от которого вела наверх лестница.

Внутри Гарри все сильнее разгоралось любопытство: где же они собираются провести этот так называемый "отпуск". Поднявшись на два пролета, они оказались на лестничной площадке, откуда выходили две двери. Снейп остановился у двери с номером 200, коснулся ручки и что-то пробормотал. Дверь открылась.

— Идем, Майлз, — сказал Снейп.

— Иду, дядя Миллард, — ответил Гарри. Когда Снейп наградил его малоприятным именем "Майлз" (детей по имени Майлз в начальной школе почему-то били чаще всего), и сказал, что сам он представится "Стивеном", Гарри возмутился и настоял на прозвище Милларда. Они решили изображать дядю с племянником.

— Что это за место? — спросил Гарри, когда они вошли внутрь и закрыли за собой дверь. Становилось очевидным, что уютной квартирой, в которой они оказались, пользуются именно волшебники. Если знать, куда смотреть, можно было обнаружить множество подтверждений этому: горшок с Летучим порохом на каминной полке, мантии на вешалке, пустой совиный насест на столе у окна, выпуск “Ежедневного пророка” на тумбочке. Гарри бросил взгляд на газету: 24-го июля. Заголовок гласил: "Невыразимцы не дают комментариев по поводу разгрома в Отделе Тайн".

— Профессор Дамблдор держит эту квартиру, чтобы было где остановиться в Лондоне при наличии многочисленных дел в Министерстве. Члены Ордена пользуются ей на заданиях. Насколько я помню, последней здесь была профессор МакГонагалл. Мы воспользуемся этим местом как перевалочной базой на время осмотра Лондона. Выберите спальню и оставьте там свой рюкзак.

Последующие дни Гарри мог легко причислить к одним из самых прекрасных событий в своей жизни, происходивших за пределами Хогвартса. Они посетили британский Музей, пообедали в окружении уток и лебедей в Гайд-парке (Снейп, должно быть, установил вокруг себя барьер, поскольку ни одна птица не приблизилась к нему ближе, чем на три фута), осмотрели Букингемский дворец и Биг-Бен, а остальную часть дня провели в Вестминстерском аббатстве. На обратном пути они поужинали в крошечном индийском ресторанчике неподалеку от квартиры. Гарри решил, что мог бы питаться чесночным хлебом ежедневно. К тому же он изрядно утихомирил огонь от острейшего соуса Виндалу, заказанного для него Снейпом.

— Завтра мы прокатимся по Гринвичскому проливу на лодке и посетим Национальный Морской Музей, — сообщил Снейп, когда они вернулись. Гарри скинул ботинки, потирая опухшие ноги. — Лондонский Тауэр находится на обратном пути — мы можем выйти из лодки, чтобы осмотреть его, равно как и Тауэрский мост.

— Звучит здорово, — согласился Гарри. — А пешком ходить придется много? — у него ныли не только ступни, но и колени.

— Совсем чуть-чуть, — уверил Снейп. Он зашел в кухню и, порывшись в ящике, вернулся с большой банкой белого крема. — Попробуйте смазать.

Гарри взял бальзам и нанес его на свои подошвы. Неприятное ощущение моментально исчезло. Он оживленно зачерпнул побольше крема и принялся втирать его по всей поверхности ног.

— Ничего себе. Крутая штука! Что это? — он закрыл банку крышкой, искоса взглянув на этикетку: Пост-Круциатус. — Ого. Ничего себе, — отставив банку, Гарри мигом посерьезнел. Почему Снейп держал в квартире зелье, помогающее ему справиться с последствиями Круциатуса?

— Оно эффективно для всех типов мышечного напряжения, — пояснил Снейп, — и восстанавливает нервные окончания. Успокаивает легкие ожоги, избавляет от псориаза и увеличивает IQ того, кто его применяет.

— Да неужели? — ехидно поинтересовался Гарри. — Хотите сказать, оно все же не сводит веснушки и не лечит похмелье?

— Радуйтесь, что этот крем вообще здесь оказался. До сна у вас остается немногим больше часа — как раз хватит времени записать кое-что в дневник и помедитировать. Вашим ногам сегодня сполна хватило тренировок, так что перед сном лишь немного разомните руку.

Гарри был только счастлив очутиться в кровати еще до истечения указанного часа. На память то и дело приходили различные эпизоды сегодняшнего дня; он вспоминал, как Снейп объяснял ему про Розеттский камень, как непринужденно он чувствовал себя в метро, как неприкрыто восхищался Уголком Поэтов в Вестминстерском аббатстве. Последним, что пришло ему на ум перед окончательным погружением в крепкий сон, оказался Снейп, старательно игнорирующий особенно нахального лебедя, настойчиво требующего от него сухарей на расстоянии ровно в три фута. К сожалению, мирный сон оказался недолгим.

На этот раз боль возрастала постепенно: начавшись с еле заметного нытья, она через какое-то время стала обжигающей. Обхватив голову руками, Гарри проснулся, но ему потребовалось пара минут, чтобы осознать, откуда именно происходит боль. За три дня интенсивной работы перед поездкой в Лондон Гарри закончил всю свою летнюю работу, дочитал книгу Грин-де-Вальда, привык закрываться почти в любых условиях и преуспел в том, чтобы выныривать из-за барьеров с помощью визуальных якорей. Однако относительно их со Снейпом связи пока ничего не стало понятнее. Теперь, когда боль неумолимо приближалась к состоянию мигрени, Гарри кубарем скатился с кровати и открыл дверь спальни. В квартире было темно, но из второй спальни послышалось движение, и спустя пару мгновений дверь распахнулась.

— Ты что творишь? А ну, закрывайся! — прошипел Снейп. На нем была черная мантия до самого пола, а в руке он держал какой-то предмет.

Гарри отступил назад в комнату. Давление и обжигающая боль в шраме возрастали. Он попытался преодолеть их.

— Но он ведь не…

— Всегда остается шанс, что он воспользуется связью. Он не должен узнать, что мы рядом друг с другом! — выпалил Снейп. — Из квартиры ни в коем случае не выходить! Закрывайся сейчас же! Внутри барьера… я вернусь, как только смогу.

Гарри рухнул на кровать и торопливо свернулся клубочком Он слышал, как Снейп ненадолго остановился, ставя что-то на прикроватную тумбочку, а затем ушел, негромко закрыв за собой дверь. Гарри приказал себе собраться и погрузился, хоть и с большим трудом, в воображаемый кокон. Сосредоточившись на биении своего сердца, он постепенно окружил себя защитными водами. Мир вокруг него исчез, а вместе с ним пропали боль и давление.

Пронзительный звон резко выдернул его из закрытого состояния два часа спустя. Гарри пробудился, воссоединив свое скрытое сознание с той его частью, что оставалась в комнате. Он потянулся к ночному столику и выключил будильник, одновременно уронив на пол свои очки. Нашаривая их рукой, он проснулся окончательно и посмотрел на часы: 2:10.

Снейп! Так вот что сделал Снейп перед уходом — завел будильник, чтобы тот привел Гарри в сознание, так как некому будет дать ему визуальный сигнал.

Гарри встал с кровати и, пошатываясь, вышел в коридор. Снейп оставил свет в туалете, остальная же часть квартиры оставалась затемненной. Дверь спальни Снейпа оказалась приоткрытой. Гарри заглянул внутрь, прекрасно понимая, что там никого нет. Кровать оказалась еще не расправленной, а маггловская одежда, которую носил Снейп в Лондоне, была брошена поверх покрывала вместе с цветным путеводителем.

Войдя в комнату, Гарри взял книгу. Раздел, посвященный Тауэру и Тауэрскому мосту, оказался заложен клочком пергамента. Он закрыл дверь и отправился в гостиную. Комната освещалась лишь тусклым светом уличных фонарей. А от окна… от окна раздавался очень тихий стук. Гарри подошел поближе. На выступе сидела одна очень хорошо ему знакомая белая сова. Он поспешно открыл окно, и Хедвиг тут же влетела внутрь, мигом устроившись на насесте. Гарри погладил ее по спинке.

— Что ты принесла мне, девочка? — спросил он. К горлу подступил комок: он не был уверен, что хочет знать, какое именно сообщение она могла доставить ему в два часа ночи, вскоре после вызова Снейпа к Волдеморту.

Но, как ни странно, в лапках Хедвиг не оказалось ни письма, ни свертка.

Гарри поразмыслил над тем, что бы это могло означать. Возможно, ее подстерегли и украли письмо. Или она его потеряла — хотя Гарри догадывался, что почтовые совы просто так не теряют письма. Оставалась также возможность, что сова нашла Гарри по собственной инициативе. Хедвиг, явно не собираясь никуда улетать, поудобнее уселась на жердочке и принялась чистить перья. Гарри понял, что она останется с ним на всю ночь.

Окинув ее взволнованным взгляд, он прилег на диван. Искушение найти Волдеморта (а вместе с ним и Снейпа) с помощью их связи оказалось чрезвычайно сильным, но он смог его преодолеть. Бросив еще один взгляд на Хедвиг, которая уже дремала, подвернув голову, он взял путеводитель и начал читать о Лондонском Тауэре.

В четыре часа утра Гарри заварил чай.

С половины пятого до шести он дремал на диване, оставив путеводитель открытым на странице с собором Святого Павла. К верхушке самого высокого из куполов вело 528 ступеней. Гарри задался вопросом, осилит ли он хотя бы первые 257, чтобы добраться до Галереи вздохов.

Проснувшись, он прочел огромную главу о королеве Виктории и ее скоропостижно скончавшемся муже, Альберте. Гарри пришел к выводу, что обязательно хочет взглянуть на специальную вдовью корону: Виктория сделала ее менее вычурной и более подходящей к траурному одеянию, которое она носила в течение сорока лет. В путеводителе было сказано, что корона выставлена на обозрение в Лондонском Тауэре.

Потом он поджарил тосты, но справился лишь с двумя кусочками.

В семь он снова задремал и проснулся уже около девяти.

В девять часов Гарри принял душ и переоделся в свежую одежду, привезенную с собой.

В половину десятого он вытащил из рюкзака свой дневник, сел за столом в гостиной и озаглавил новую страницу: “Страх”. Об этой эмоции он писал целый час и, возможно, мог написать еще больше, но от занесения своих мыслей на бумагу он только начинал бояться сильнее.

В половине одиннадцатого он снова заварил чай и выпил его вместе с печеньями, найденными им в кухонном шкафу.

В одиннадцать, заслышав звуки во внешнем коридоре, мальчик подскочил на ноги и чуть было не распахнул дверь, но шаги направились ко второй двери на лестничной площадке. Гарри вернулся на место.

В начале двенадцатого он снова раскрыл дневник и написал "Морской сон", оставив несколько чистых страниц на случай, если ему позже захочется добавить что-нибудь о страхе. Он записал свой первый сон так подробно, как только мог, затем перечислил символические элементы, которые они еще не обсудили: снитч, феникс, думосбор, превратившиеся в пескарей воспоминания, перо, Философский камень, меч. Он вспомнил, что сон закончился, когда Дамблдор протянул ему руку в перчатке, что привело его к мыслям о том вечере в коттедже, когда директор опустил свою почерневшую руку ему на колено. Он в очередной раз задался вопросом, что же за проклятие подкосило Дамблдора, и как вообще один из самых могущественных магов в мире подпал под его действие?

К упражнениям он приступил в полдень, за три часа до назначенного времени.

В половине первого он нашел в кухне банку супа. Разогрев, он съел его с подсохшими крекерами. В холодильнике оказались яблоки. Нарезав одно из них на дольки, Гарри принялся медленно жевать каждую из них.

В начале второго он решил рассмотреть содержимое шкафов своей спальни. Он обнаружил несколько идентичных рубашек с длинными рукавами, висевших в шкафу рядом с маггловскими выходными костюмами. В тумбочке он нашел книгу с загнутыми уголками страниц, “Убить пересмешника”, авторства Харпер Ли. Гарри унес книгу в гостиную.

Боль нахлынула в 15.15. До этого часа Гарри читал, так что от внезапности уронил книгу. Боль, сосредоточенная на этот раз не в шраме, пронизывала его конечности и туловище. Его мышцы напряглись и заныли.

В 15:28, после тринадцатиминутного Круциатуса, ему наконец с неимоверным трудом удалось закрыться. О том, чтобы оставить часть сознания в комнате, не было и речи.

В четыре часа дня яркая вспышка и резкий хлопок возвестили о прибытии красно-золотого феникса. Желтое перо упало на пол вместе с письмом, которое принес Фоукс, и с новой вспышкой феникс исчез из виду. Гарри не пошевельнулся. В письме, написанном Альбусом Дамблдором, говорилось: “С. задержится. Оставайся внутри. Не посылай сову”.

В 17:20 ощущение руки на плече и хриплый шепот: "Гарри" вернули его в Лондонскую квартиру. Но вместе с сознанием вернулась чувствительность травмированных конечностей, подвергшихся пыткам. Приглушенно вскрикнув, Гарри еще плотнее прижал колени к груди.

* * *

— Нам необходимо как-то разобраться с этим, Альбус! Шестнадцатилетний подросток не в состоянии выносить такие пытки! Он и так чуть не сошел с ума! — Гарри вздохнул. Кто-то втирал зелье в его травмированную руку, и боль, ослабевшая уже после первого нанесения, практически полностью исчезла.

— Я прочитал все, что нашел, Северус. Было сложно посвятить достаточно времени исследованию: Министерские работники до сих пор свободно перемещаются по всему замку. Все признаки указывают на то, что Гарри — эмпат, но на этот раз он настроен конкретно на вас. Здесь вы не под Фиделиусом, так что данное объяснение можно сбросить со счетов.

— Я ничего не могу поделать, Альбус! Я не в состоянии разорвать эту связь. Вот почему я обсудил с Минервой другой выбор…

— Другой выбор, как вы выразились, займет месяцы.

— Не обязательно. Он может справиться гораздо скорее. Он постоянно проявляет магические способности, редкие для своей возрастной категории. Материальный Патронус на третьем курсе! И ОД в прошлом году! Его родители — да, оба, как ни больно мне это признавать — были сильными магами. Он может выучиться не за месяцы, а за недели, Альбус.

— К сожалению, Трансфигурация — не его конек. Кроме того, разве ему стоит разделять свое внимание, Северус? Вы знаете, что с начала учебного года я займусь с ним тем, что мы с вами не так давно обсуждали.

— Я не знаю, Альбус. Честно. Эта… связь… которую он установил со мной… кто мог ее предвидеть!

— Будьте честны — вы образовали ее вдвоем. Подумайте, Северус: Гарри связан с Волдемортом — и Волдеморт счел целесообразным заблокировать эту связь после событий в Министерстве. Вы связаны с Волдемортом посредством метки, хотя и в одностороннем порядке. Теперь вы с Гарри также связаны — и втроем, если выражаться образно, образуете равносторонний треугольник. Гарри почувствовал вашу боль трижды, и все эти разы она происходила от Волдеморта. Скорее всего, обычной боли и эмоций он не почувствует. Эта связь в конечном счете может принести больше пользы, чем вреда, учитывая наше возможное будущее.

— Вы просите слишком многого, Альбус.

— А теперь попрошу еще больше. Вы должны продолжать свое наставничество по отношению к Гарри. Со своей стороны я научу его всему, чему только успею за отмеренное мне время.

Гарри проснулся не до конца, но бодрствующая его часть внимательно вслушивалась в разговор профессоров, однако мозг был слишком затуманен, чтобы разобраться в значении их слов. Он пытался притвориться спящим, но когда Снейп начал втирать зелье в голени, Гарри не сдержал стона.

— Гарри, можете открыть глаза, я знаю, что вы проснулись.

— Гарри, как ты себя чувствуешь? — в голосе Дамблдора послышалось беспокойство.

Гарри потянулся, вздрогнул и повернулся набок. Снейп набросил на него легкое одеяло. Гарри был полуодет — по-видимому, чтобы Снейп мог нанести ему на тело пост-Круциатус — но он совсем не помнил, как оказался без верхней одежды. Он так же не имел ни малейшего представления, когда прибыл Дамблдор.

— Лучше, — хрипло произнес Гарри. — Все ноет, но уже намного лучше, — он вгляделся в слегка расплывчатую фигуру Снейпа. — А вы?

Снейп отмахнулся от вопроса Гарри — равно как и от его беспокойства.

— Нормально. Я привык к боли. Гарри, так продолжаться не может. Мы должны разобраться с этим, пока вы не получите необратимых повреждений.

— А как же насчет того, что сказал директор? Что связь может пригодиться?

Снейп и Дамблдор обменялись быстрыми взглядами.

— Это просто предположения директора, которые, к тому же, были адресованы не вам, — ответил Снейп.

Негромкое уханье со стороны окна напомнило Гарри о появившейся посреди ночи сове.

— Хедвиг! — воскликнул он. — Я обнаружил ее за окном после того, как будильник разбудил меня. У нее не было ни письма, ни посылки…

— Я послал ее к тебе, как только получил Патронус профессора Снейпа, — пояснил Дамблдор. — Я подумал, что возможность отправить сообщение с совой удержит тебя от использования камина или несовершеннолетней магии на время отсутствия Северуса.

— Я думал об этом, — кивнул Гарри. — Я перебрал множество других вариантов — возможно, письмо и было, но его кто-то перехватил, — Гарри намеревался подняться с дивана, но Снейп жестом удержал его.

— Вам не стоит в ближайшее время нагружать ноги, — предупредил он.

Гарри вновь улегся набок, слегка поохав, пока не устроил ноги в удобном положении.

— Почему он это сделал? — спросил он. — Почему он применил Круциатус?

— Я прибыл последним, — просто ответил Снейп, и Гарри знал, что он не лжет. — Поверьте, никто не хочет оказаться последним.

— Это из-за меня вы задержались, — промолвил Гарри. — Вам пришлось завести будильник и послать Патронус Дамблдору.

— Я опоздал, потому что я выбрал своей первоочередной задачей вас, — четко проговорил Снейп. — Кстати, ваши слова прозвучали подозрительно похоже на вину. Возможно, стоит вернуться к этой теме в дневнике?

— Северус, — прервал его Дамблдор. — Вам стоит прилечь. Гарри определенно полегчало. Поппи настаивала…

— Беспокойство Поппи не имеет оснований. Я принял зелье для восстановления нервов, а крема достаточно и здесь.

— Вы с Гарри скорее всего не сможете ходить по Лондону…

— Значит, завтра мы проведем день в квартире, а свои планы перенесем на следующий день.

— Поппи? Мадам Помфри? — переспросил Гарри. — Вы же сказали, что с вами все нормально!

Снейп резко обернулся к Гарри. Его лицо казалось посеревшим, а правая рука подрагивала.

— Со мной, как вы выразились, все нормально, и даже более чем. А вот вы до сих пор не можете выпрямить ноги, и нервы руки сильно пострадали.

— Северус!

Северус задержал еще один долгий взгляд на Гарри и лишь после этого обернулся и ушел в гостиную. Дамблдор проводил его взглядом, а затем придвинул кресло поближе к кровати и сел лицом к Гарри.

— Вам не стоило одергивать его, правда, — негромко произнес Гарри, чувствуя себя наглецом, осмелившимся указывать директору.

— Неужели? И почему же? — ответил Дамблдор. Его взгляд был лишен обычного мерцания, и Гарри пришло на мысль, что голубые глаза и хотели бы мерцать, но слишком сильное беспокойство не давало им осуществить желаемое.

— Я думаю, он просто волнуется за меня, — сказал Гарри. — И боится. Как мама Рона послала ему вопиллер на следующий день после нашего полета на фордике. Она так злилась, что готова была его убить — но на самом деле она просто боялась и волновалась.

Тут до Гарри полностью дошел смысл только что сказанных слов.

— Я… я не имею в виду, что он волнуется за меня как родитель. Но он же отвечает за меня этим летом — я его студент, и вообще. Он взрослый…

Дамблдор лишь улыбнулся.

— Думаю, ты прав, Гарри. Сейчас… мне нужно вернуться в Хогвартс. Верится с трудом, но охранные чары еще не завершены. Однако сразу по прибытии я пришлю к вам кое-кого, чтобы присмотреть за тобой и Северусом, пока вы не придете в себя. А завтра вечером мне, возможно, придется забрать тебя для небольшого поручения — если Северус позволит, и если ты будешь хорошо себя чувствовать.

— Поручение? — Гарри был заинтригован. Поручение с Дамблдором? И почему Дамблдор нуждался в позволении Снейпа?

— Именно. Мне нужен новый преподаватель, а предполагаемого кандидата придется изрядно поуговаривать, — при этих словах директор поднялся, попрощался с Гарри и отбыл в Хогвартс камином. Десять минут спустя, когда Гарри начал снова клевать носом, камин вспыхнул зеленым, и в гостиную ступила профессор МакГонагалл.

— Нет-нет, не вставайте, мистер Поттер!

Гарри был безмерно благодарен своему декану за чисто деловое отношение к происходящему. Меньше всего ему сейчас были нужны беспокойные охи и ахи. Поставив на стол свою сумку, она вынула из кармана мантии палочку.

— Я собираюсь проведать Северуса, — сообщила она. — Он вовсе не умеет принимать помощь, поэтому будьте добры игнорировать крики и звуки бьющейся посуды.

Она миновала гостиную, и меньше чем через минуту Гарри действительно услышал повышенные голоса. Слова Снейпа он разобрал ясно:

— Я же сказал Альбусу, что со мной все замечательно, Минерва! Я бы просто хотел немного поспать — всю ночь, знаете ли, глаз не смыкал, помогая строить планы по уничтожению человечества!

— Прекрасно, Северус. Отдыхайте. Просто крикните, если соберетесь в душ, и я помогу вам со всеми этими пуговицами: Поппи уверила, что к вашим пальцам полная чувствительность не вернется по крайней мере до завтра.

Это заявление сопровождалось ударом чего-то твердого об стену, после чего дверь быстро закрылась и послышалось… насмешливое фырканье?

Гарри на ум пришла устрашающая мысль: не собирается ли профессор МакГонагалл предложить подобную помощь ему самому? Правая рука висела безвольной плетью, но он принялся сгибать и разгибать пальцы левой. Казалось, они были вполне в рабочем состоянии и оцепенели лишь незначительно.

Но его декан и словом не упомянула уборную, когда пять минут спустя вошла с подносом, медленно парящим перед ней в воздухе. Кроме чая на нем были всевозможные печенья и другие сладости. Налив ему чаю, она вопросительно указала на молочник. Гарри кивнул, и она добавила в чашку молока.

— Один, пожалуйста, — попросил он, когда очередь дошла до сахара. Помешав напиток, она отставила его в сторону и безо всяких предупреждений переместила Гарри, чтобы его ноги оставались распрямленными, но сам он оказался в сидячем положении. После этого она вручила ему чашку и положила на блюдце несколько печений.

Гарри откусил кусочек песочного коржика и сделал глоток чая. Горячая жидкость словно пронеслась по всему телу, а кончики пальцев начало покалывать.

— Что вы сюда добавили? — подозрительно спросил он, ибо и ощущение, и горьковатый привкус были ему смутно знакомы.

— Миорелаксант, — ответила она безо всякого сожаления. — Поппи заявила, что с его помощью вы скорее встанете на ноги. Допивайте, мистер Поттер, — она обосновалась на удобном кресле и выбрала себе печенье. — Теперь к делу. Как я понимаю, вы выразили желание обучаться анимагии?

Вот этого он уж точно не ожидал. Когда Снейп успел обсудить с ней эту тему?

— Эм-м… вроде, да. Я имею в виду, да, я хочу. В коттедже я нашел интересную книгу по этой теме, но профессор Снейп забрал ее, — он честно пытался не допустить раздраженного тона — он ведь и не собирался жаловаться, верно?

— Естественно, забрал. Он понимал, что этим летом перед вами и так стоит слишком много задач, чтобы брать на себя еще одну ответственность. Кроме того, он настаивал, что ваше обучение — если вы все же решите встать на этот нелегкий путь — не окажется пущено на самотек, а будет проходить под руководством опытного взрослого анимага. Да, в прошлом году мы все очень гордились вашей внеклассной группой по изучении ЗОТИ, радуясь, что вы взяли образование в собственные руки, когда иного выбора не оставалось; но конкретно это искусство крайне не рекомендуется изучать самостоятельно. И да, на сегодняшний день мне известно, что ваш отец со своими друзьями устроили собственные, так сказать, курсы, что было чрезвычайно опасно.

— Профессор МакГонагалл, — спросил Гарри. — Откуда вы узнали, что я заинтересовался анимагией?

Она недоуменно посмотрела на него.

— Да ведь Северус тем же вечером вызвал меня по каминной связи сразу после того, как вы легли спать. В конце концов, это был лишь вопрос времени: мы просто ждали первых признаков интереса с вашей стороны. И ваш отец, и Сириус… К тому же мы достаточно долго обсуждали этот вопрос и пришли к выводу, что если вы овладеете анимагией, это может полностью исключить потребность в окклюменции.

— Исключить окклюменцию? Что вы имеете в виду? — Гарри был заинтригован.

— Насколько я понимаю, вы слишком успешны в закрытии сознания, накладывая блок практически на все свои чувства. Профессор Снейп обеспокоен, что вы можете буквально потеряться в своем закрытом состоянии: если некому будет вас вытащить, то вы останетесь закрытым… — она умолкла, не завершив фразы. — Так или иначе, анимагия заинтересовала его именно как более безопасная альтернатива окклюменции.

И профессор Снейп, и профессор МакГонагалл ранее предупреждали Гарри об опасных для жизни рисках анимагического преобразования. Почему же теперь она уверяет, что анимагия безопаснее окклюменции?

— Мы с профессор Снейпом провели эксперимент, — Гарри вновь обратил внимание на слова своего декана. — Я преобразовалась в кошачью форму, и он попытался меня пролегиллиментить. Даже при непосредственном зрительном контакте и безо всякого сопротивления с моей стороны он потерпел полный крах! Он абсолютно не смог меня прочесть. Ум животного существенно отличается от ума человека, а при нахождении в аниформе структура разума волшебника становится животной, — она хмыкнула. — А я-то подбрасывала ему такие заманчивые воспоминания: как охотилась на мышей в его шкафу с зельями, перепрыгивая с полки на полку; как однажды вечером после особенно долгого педсовета свернулась клубочком у него на коленях; как присудила очки горстке гриффиндорцев за их образцовую храбрость в схватке с троллем…

Гарри улыбнулся.

— Значит… поскольку легиллимент не может проникнуть в разум животного, то мне не придется закрываться, если я смогу перекидываться в аниформу. Я смогу в корне прервать связь с Волдемортом.

К ее чести, профессор МакГонагалл едва ли вздрогнула при использовании имени Волдеморта.

— Именно, мистер Поттер. По крайней мере, так считает профессор Снейп. Однако вы должны понять, что лишь немногие волшебники способны овладеть этим искусством. А из тех, кто способен, некоторые отказываются продолжать обучение из-за того, что не могут комфортно сосуществовать со своим животным. У меня однажды был ученик, анимагическая форма которого оказалась акулой! И хоть форма превосходно соответствовала его личностным качествам, он жил вдали от океана. А преобразовываться в акулу посреди Шотландии… Мне пришлось наколдовать огромный аквариум, пока он не сумел вернуться в человеческий образ.

Гарри заволновался. А вдруг он станет земляным червем или медузой?

— Значит, выбрать свою форму невозможно?

— Абсолютно невозможно, мистер Поттер. Основным фактором является внутренний мир волшебника или ведьмы, но существуют и другие. Например, моя наставница в анимагии, Аделла Шафлботтом, приобрела репутацию ярой защитницы своих подопечных — неудивительно, что ее аниформой являлся медведь.

— А… а почему… — он сделал паузу. Говорить о крестном в прошедшем времени ему до сих пор было нелегко. Он понизил голос. — Почему Сириус перекидывался в собаку?

МакГонагалл внимательно посмотрела ему в глаза.

— У вас когда-нибудь была собака, мистер Поттер?

Гарри покачал головой: помимо Сириуса, прежний его опыт общения с собаками ограничивался Злыднем, бульдогом тети Мардж.

— Понятно. Что ж, одно из самых известных качеств собаки — верность. Сириус Блэк, хоть и добавил мне порядочно седых волос за время обучения на Гриффиндоре, был безгранично верен своим друзьям и однокашникам. Любопытно, что его анимагической формой стала дворняга, а не породистый пес. Он словно даже в этом отрекался от чистокровного общества, в котором был воспитан.

— Теперь ясно, почему Питер Петтигрю стал крысой, — проговорил Гарри. Его негодование по отношению к Хвосту возрастало каждый раз, когда его имя поднималось в том же разговоре, что и имя Сириуса. — А что насчет папы? Почему олень?

Профессор МакГонагалл посмотрела на Гарри.

— Иногда я забываю, Гарри, что вы никогда не знали своего отца. Те, кто знал и любил его, не нашли бы ничего странного в том, что анимагической формой мужчины, погибшего при попытке защитить свое дитя, оказался олень. Олень — защитник леса, который трепетно относится к собственным границам. Олень независим и горд, а в некоторых культурах олицетворяет чистоту.

— Мой Патронус — олень, — сказал Гарри, опустив взгляд.

— Мне это известно, мистер Поттер, — слегка улыбнувшись поверх чашки, ответила профессор МакГонагалл. — Довольно часто аниформа и Патронус соответствуют друг другу. Но это вовсе не обязательно. Иногда в становлении анимагической формы решающим элементом оказывается эмоциональная составляющая. Тот, кто искренно любит, может приобрести форму, больше напоминающую любимого им человека, чем его самого. Особенно часто это случается после трагической потери.

— А чтобы стать анимагом, нужно хорошо разбираться в трансфигурации, да? — Гарри запереживал, припомнив слова Дамблдора о том, что в трансфигурации он был не особо силен.

— Да, — прямо ответила профессор. — Теория и практика. Дополнительная практика значительно поможет вам, мистер Поттер. Вы умеете достигать успеха в том, к чему действительно стремитесь, поэтому я предлагаю вам на шестом курсе посвятить моему предмету больше времени и усилий. Если профессор Снейп решит, что настало подходящее время, то в этом году я возьму вас к себе в ученики. Есть еще один интересующийся с седьмого курса, но я думаю, что смогу уделить время обоим.

— Если профессор Снейп решит?.. — это напомнило ему о прощальной фразе Дамблдора, о поручении, которое он даст Гарри, если это позволит Снейп.

— Именно он принял на себя ответственность за вас этим летом, не так ли? А если обучение начинает несовершеннолетний волшебник, ему требуется разрешение взрослого. Обычно согласие дают родители или опекуны, — она покачала головой. — Но я не знаю, как именно директор намерен разрешить вашу ситуацию.

— Мою ситуацию? О чем вы?

— Разве Северус еще не поговорил с вами? — ее губы, сузились в тонкую линию, когда Гарри отрицательно помотал головой. — Мистер Поттер, к Дурслям вы теперь навряд ли сможете вернуться. До сих пор считаетесь несовершеннолетним, поэтому вам нужен опекун. Так как вы обучаетесь в школе-пансионе, то с большой вероятностью эту обязанность возьмет на себя один из ваших преподавателей.

— Оу, — Гарри поразмыслил над ее словами и решил, что ничего особенного в этом нет — ведь до семнадцатилетия ему остается меньше года.

— Гарри, я была бы только рада официально принять эту роль, о чем и заявила профессору Дамблдору. Я уверена, что он вскоре обсудит это с вами, — она потянулась к своей сумочке и вытащила пергамент, перо и чернильницу. — А теперь займемся чем-то продуктивным, пока сюда не приковыляет профессор Снейп, слишком гордый, чтобы заблаговременно обратиться за помощью, — усмехнулась она. — Давайте составим список ваших врожденных качеств и попытаемся предугадать, какой могла бы стать ваша аниформа.

Гарри оживился. Это казалось интересным. Но, откровенно говоря, он уже немного устал от всего этого самоанализа, которым занимался с подачи своих профессоров.

— Это правда? Можно предугадать свою форму?

Она косо усмехнулась.

— В некоторых случаях. Лично я предполагала, что буду пумой: вообразила себя кем-то более яростным и экзотичным, чем простая домашняя кошка. И все же мои догадки не слишком уклонились от истины.

Следующие полчаса они заносили в список такие качества как верность, стремление защищать, порывистость, упорство и сострадание. МакГонагалл небезосновательно предположила, что за свою короткую жизнь Гарри потерпел так много потерь, что его аниформа скорее всего почтит память одного из тех, кого он потерял.

Гарри задался вопросом, может ли он стать собакой или оленем. Он предположил, что вероятнее всего окажется оленем, как его отец. Мимолетная мысль пронеслась в его сознании. Мама.

— Я так понимаю, что моя мать не была анимагом, — сказал он. — А вы не знаете, какой у нее был Патронус?

На лице профессора МакГонагалл появилось причудливое выражение и прежде чем ответить, она метнула быстрый взгляд в направлении прихожей.

— Нет, мистер Поттер, — покачала она головой. — Боюсь, это мне неизвестно.

Гарри проспал на диване два часа. Проснувшись около девяти вечера, он никак не мог припомнить, когда именно его начало клонить в сон. Он разговаривал с профессором МакГонагалл о ее первом анимагическом превращении. Последним, что он помнил, было ее высказывание: “Я вовсе не хотела возвращаться в человеческий образ даже после сигнала инструктора: мне безумно понравилось облизывать лапу. В конце концов, она принудительно вернула меня в первоначальный вид. Я очутилась на полу в очень неловком положении: нога чуть ли не выше головы, а во рту полно шерсти”.

Гарри огляделся по сторонам. Снаружи было уже темно, но свет уличных фонарей мягко освещал гостиную. Профессор МакГонагалл дремала в кресле, держа на коленях книгу, которую незадолго до того начал читать Гарри — “Убить пересмешника”. Каждый ее выдох сопровождался негромким присвистыванием. Он осторожно сел. Ноги практически не болели, зато руку до сих пор покалывало, словно он сильно отлежал ее, и воспаление никуда не делось. Гарри поочередно согнул и разогнул каждую ногу, поднялся и взял со стола аккуратно сложенные рубашку и джинсы (по всей видимости, их оставил там Снейп). Одевшись, он с облегчением взглянул на спящего декана и отправился в уборную. Попробовав выяснить возможности своей правой руки, Гарри понял, что с легкостью может согнуть ее в локте, но вот поворачивать запястье оказалось очень больно, да и пальцы были одеревеневшими и непослушными. Как и после происшествия на Тисовой улице, он прижал ее покрепче к груди, для всех необходимых движений используя левую.

Выйдя из уборной, он обнаружил в коридоре профессора Снейпа. У того в руках была склянка с зельем, но вместо того, чтобы вручить ее Гарри, Снейп жестом велел ему следовать за ним в его комнату. Снейп кивнул на неразобранную кровать и Гарри осторожно присел на краешек. Снейп опустился на пол, сморщившись от прикосновения коленей к твердому дереву.

— Очевидно, вам уже лучше, — сказал Снейп, взявшись за правый локоть Гарри. — Расслабьте руку как можно сильнее.

— Да, лучше, — Гарри скривился, когда Снейп провел палочкой от внутренней части его локтя до запястья, точно вдоль шрама, оставленного автомобилем дяди Вернона. — По крайней мере, ноги слушаются.

— Сожмите кулак, — проинструктировал Снейп, держа кончик палочки у правого запястья Гарри. Гарри повиновался. Снейп посмотрел на него. — Крепче не получается? — спросил он.

— Нет, — выдохнул Гарри. — Больно.

— Представляю, — Снейп вручил Гарри зелье, и тот поспешно проглотил его. Затем Снейп достал банку с Пост-Круциатусным кремом, щедро зачерпнул оттуда и начал втирать крем в руку Гарри, с особенной тщательностью смазывая запястье и предплечье. Закончив с этим, он закрыл крышку и поставил банку обратно на ночной столик, где стояло еще две точно таких же.

— Чем-нибудь сегодня занимались? — спросил Снейп, поднявшись с колен.

Гарри кивнул.

— Я много писал в дневнике. Пытался вспомнить все символические элементы из последней части морского сна. Еще читал книгу, которую нашел в комнате — “Убить пересмешника”.

В глазах Снейпа вспыхнул интерес.

— Очень хорошая книга, особенно в наше время, — он не объяснил, что имел в виду, и Гарри не стал уточнять, но про себя решил, что книгу обязательно дочитает.

— Перед нами встала необходимость обсудить альтернативные способы лечения вашей руки, — продолжил Снейп. — Мне жаль произносить это вслух, но если вы вдруг захотите продолжать свою карьеру гриффиндорского ловца, вашей руке понадобится гораздо больший диапазон движения, а также сила и гибкость.

Квиддич. Гарри вообще об этом не задумывался. Он подсознательно согнул пальцы, будто бы схватив золотой снитч. Его кулак оказался слишком слабым, и он словно наяву увидел, как золотой шарик проскальзывает между его пальцами и уносится вдаль. Гарри отчаянно взглянул на Снейпа, но тот начал говорить, не дожидаясь вопроса.

— Поппи порекомендовала специалиста. Нам, вероятно, потребуется посетить Св. Мунго и, возможно, на день-другой остаться там для лечения. Существует зелье вроде Скелероста, предназначенное для регенерации нервов, но принимать его следует лишь под тщательным наблюдением квалифицированных колдомедиков. Директор работает над обеспечением мер безопасности: хотя над больницей и так установлены аврорами самые мощные охранные чары…

Гарри оторвался от рассматривания своей руки.

— Гарри Поттер, проигравший в схватке с колесным колпаком, — вздохнул он. — А мы можем еще один день походить по Лондону до того, как отправимся к этому специалисту?

Снейп протянул руку и помог Гарри подняться на ноги.

— Конечно. Как я и сказал директору, завтра мы отдохнем и постараемся восстановить силы, а наш визит в Лондонский Тауэр и Гринвич перенесем на послезавтра. Я попрошу мадам Помфри договориться со Св. Мунго принять нас на следующий день после экскурсии.

Час спустя профессора МакГонагалл поблагодарили и отправили восвояси.

— Гарри — достойная кандидатура для ученичества, Северус, — сказала она, стоя у камина. — Мы могли бы начать в сентябре и попробовать ускоренный график. Подумайте над этим.

— Почему вы так рьяно ищете для меня различные способы защиты сознания? — без обиняков спросил Гарри, как только погасли последние искры зеленого пламени. Он повернулся лицом к Снейпу, который уселся на освобожденное МакГонагалл кресло. — Это из-за связи с вами, да? И как вы видите мои действия, если вас вызовут посреди моего урока? Перекинуться в аниформу, чтобы не повредить нервы? А если моей формой будет буйвол? Я же раздавлю Рона с Гермионой! Или что-то совсем маленькое, вроде паука? Рон без задней мысли наступит на меня, вот и все!

— Мистер Поттер…

— Профессор МакГонагалл сказала, что ее аниформа совпадает с Патронусом. Навряд ли я смогу остаться неузнанным, гарцуя по Хогвартсу в виде Сохатого! Я даже не знаю, пройдут ли рога через дверной проем. Можно попробовать войти боком, но тогда остальное тело не поместится…

— Мистер Поттер, пожалуйста…

— И это я даже не успел обсудить с ней особые отметины. Отметины ее кошки напоминают форму ее очков, и у Риты Скитер тоже! А у моего животного, что ли, будет шрам в виде молнии посреди лба? Или круглые очки? О да, так меня никто, конечно же, не узнает!..

— Гарри, прекратите, — сказал Снейп, когда Гарри сделал паузу, чтобы вдохнуть. — Вы делаете из мухи слона. Сядьте.

Гарри плюхнулся на диван, вздрогнув, когда от удара боль пронзила руку. Подтянув ноги к груди, он уперся подбородком в колени и уставился на Снейпа.

— Простите, — пробормотал он. -Думаю, меня занесло.

Снейп закатил глаза.

— Не стану спорить, — произнес он, после чего окинул Гарри внимательным взглядом. — Мне трудно понять, к чему именно следует отнести ваше волнение: к изучению анимагии, к беспокойству по поводу нашей связи или к необходимости лечения в Св. Мунго.

Гарри пожал плечами.

— Уж точно не первое — хотя было бы неплохо знать заранее, каким животным я стану, а то обидно будет пройти через это все, чтобы в конце концов оказаться каким-нибудь тритоном.

— Ну, не знаю… я мог бы посадить тритона в банку с дырочками и держать у себя на полке, чтобы мне больше не пришлось переживать, куда еще вы вздумали вляпаться… — Снейп резко умолк, но было слишком поздно. Гарри замер. Он предполагал, что Снейп пойдет на попятную, но, к чести профессора, тот и не думал о подобном.

Гарри позволил новому ощущению повиснуть между ними в воздухе. Не было нужды отвечать: Снейпа это лишь смутит, да и сам Гарри был не особенно расположен к глубоким эмоциональным разговорам. Но он хотел объяснить Снейпу свое беспокойство. К сожалению, он не знал, как к этому приступить, так что решил начать с середины… с мыслей и чувств, которые оказались на самой поверхности. Если он собирается достичь какого-то результата, то этой стадии ему в любом случае не избежать.

— Послушайте… я не знаю, почему это все происходит. Я не пытаюсь проникать в ваш разум, не пытаюсь связаться с вами, чтобы узнать о происходящем в Хогвартсе, в Министерстве или у Волдеморта… — Гарри внимательно следил за реакцией Снейпа; их новые отношения казались ему довольно шаткими, и он иногда задавался вопросом, не предполагал ли Снейп наличия у него скрытых мотивов. Снейп нахмурился.

— Вы ведь и не проникали, верно?

Гарри помотал головой.

— Нет. А разве вы бы не ощутили?

— Надеюсь, что ощутил бы, — резковато ответил Снейп, а в его взгляде появилось подозрение.

— Что ж, я вовсе не пытался подсматривать. Просто раньше боль внезапно обрушивалась на меня безо всякого предупреждения. Но ведь в последний раз, в смысле сегодня, вас даже и близко не было, так? Вы находились в нескольких милях отсюда.

— В сотнях миль, — сухо уточнил Снейп.

— И несмотря на расстояние, я почувствовал. Я могу блокировать эту боль, как только поднимаю барьер. Просто на это уходит больше времени, когда… — Гарри сделал паузу и сглотнул. Не трусь, приказал он себе. Будь честен. — Когда боль причиняют именно вам. — Гарри замолчал. Снейп внимательно смотрел на мальчика, но его темные глаза не выражали никаких эмоций. — Я… я уверен, что то же самое было бы с другими… с моими друзьями… что мне было бы сложнее закрыться, ощущая их боль. Но … их боли я не чувствую, — он снова сделал паузу, чувствуя, что сам роет себе яму и ходит кругами на одном и том же месте. Набравшись смелости — или глупости — он продолжал. — И я даже не уверен, что именно чувствую: гнев Волдеморта или вашу боль…

— Мою, — устало промолвил Снейп. — Темный Лорд мучает кого-нибудь почти каждый день. Для Хвоста я варю пост-Круциатус галлонами, и то он уже постоянно дергается.

При все своем презрении к Петтигрю, Гарри не мог ему не посочувствовать.

— Что имел в виду Дамблдор, говоря, что я импат?

— Эмпат, — машинально поправил его Снейп. — Кстати, я не считаю вас таковым — по крайней мере, не в общепринятом значении.

— Тогда, почему Дамблдор..?

Снейп вздохнул и потер рукой лоб.

— Это слово происходит от греческого “эмпатия”, что значит “страдание” или “страсть”. На английском под этим словом подразумевается эмоциональная связь с человеком, сопереживание его счастью или страданию. Причем эмпат может принимать на себя часть чужих ощущений.

— Почему вы тогда думаете, что он неправ?

Снейп откинул голову на спинку кресла и устремил взгляд в потолок. Гарри подумал, что для Снейпа такое положение было очень уязвимым, и почувствовал себя неуютно. Гладкая, бледная шея и горло Снейпа казались открытыми для укуса судьбы.

— Я не считаю вас эмпатом, потому что ваше сопереживание направлено исключительно на меня, а не на мир в целом. Вы ощущаете чувства своего друга Рона как собственные? Нет? Я так и думал. Как и указал директор, вы, по всей вероятности, настроены только на меня, точнее — на мои страдания, причиной которых является Темный Лорд.

— Ну, этого мы точно не знаем, верно? — спросил Гарри. — Возможно, я и впрямь чувствую только ваши вызовы и пытки от Волдеморта, но есть вероятность, что я почувствую, если вы сильно ударите локоть, или будете страдать от зубной боли или расстройства желудка…

Снейп нахмурился брови, но Гарри было знакомо это выражение: оно означало, что профессор серьезно задумался над его словами.

— И кстати, откуда вам знать, что я не чувствую вашу… что там было после страдания?

— Страсть, — подсказал Снейп.

— Да, точно. А вы хотя бы раз за последние пару недель чувствовали эту самую страсть? Возможно, когда такое случится, ее почувствую и я. Наверняка это в сотни раз лучше круциатуса или взрывной боли в шраме.

Снейп уронил голову на руки, упершись локтями в колени. Гарри в замешательстве смотрел, как плечи зельевара задрожали; вскоре у зельевара вырвались причудливые звуки — что-то среднее между всхлипами и фырканьем. Наконец, Снейп поднял взгляд. По его щекам струились слезы, но в глазах плясали веселые искорки. Он покачал головой.

— Мистер Поттер, если вы — истинный эмпат, и станете разделять все мои страдания и страсти, мне придется срочно искать новую работу.

Гарри лишь усмехнулся в ответ.

— Но эксперимент провести необходимо. Нет-нет, я вовсе не собираюсь выяснять, можете ли вы разделять мои “страсти”. Мне просто хочется знать, почувствуете ли вы мою боль, если ее происхождение никак не связано с Темным Лордом. Вариант с расстройством желудка вполне подходит — здесь как раз есть средство для вызова рвоты.

Снейп вылетел из гостиной, и мгновением спустя Гарри услышал, как он в ванной роется в аптечке. Спустя несколько секунд оттуда послышался отчетливый звук рвоты, но к тому времени Гарри уже валялся на полу, согнувшись вдвое.

Пять минут спустя Снейп вернулся в гостиную, протирая лицо влажным полотенцем. Остановившись на пороге, он уставился на побледневшего Гарри, который так и лежал, схватившись за живот здоровой рукой.

Снейп помог ему забраться на диван, подал второе полотенце и сел рядом. Несколько минут протекли в молчании.

— Может, вам стало плохо просто от мысли о рвоте? Некоторые люди с чувствительными желудками…

— Нет, — отрезал Гарри.

Снейп вздохнул. Они посидели молча еще несколько минут.

Наконец, Гарри заговорил.

— Следующий раз просто позвольте мне ударить вас по локтю.

Снейп хмыкнул.

К полудню следующего дня Гарри дочитал книгу до середины, исписал две страницы дневника с помощью зачарованного пера мадам Помфри и даже успел понаблюдать за горожанами, то и дело заглядывающими в паб, находящийся под ними. Он вернулся к теме доверия и описал качества людей, которым не доверяет (вроде Драко Малфоя и дяди Вернона), и тех, которым доверяет безоговорочно (вроде Хагрида и профессора Снейпа). Закончив, он отметил, что нынешнюю характеристику Малфоя всего месяц назад он мог бы с успехом отнести и к Снейпу.

Снейп отбыл в Хогвартс в десять. Ему нужно было показаться на глаза министерским чиновникам и переговорить с мадам Помфри о планируемом посещении Св. Мунго. Гарри подозревал, что Снейп не прочь побеседовать с профессором Дамблдором об их вчерашнем эксперименте, но зельевар не обмолвился об этом ни словом.

Снейп вернулся в час дня с корзиной в руках.

— Подношение вашего надоедливого Добби, — сказал он, ставя корзину на стол в гостиной.

— Пахнет вкусно, — Гарри, поднялся и левой рукой снял крышку. — Бутерброды с индейкой. Ого, он еще и чипсы послал, и шоколадный пирог! На вашем месте я не стал бы называть его надоедливым, — Гарри вытащил бутерброд еще в самом начале, так что заканчивал свою восторженную речь уже с набитым ртом.

— Дикарь, — пробормотал Снейп, протягивая ему салфетку.

Они пообедали в уютной тишине, после чего Гарри сразу вытянулся на диване. Он так привык к послеобеденному сну, что отключался практически моментально. Несмотря на то, что они находились в центре Лондона, Гарри вообразил, что слышит из-за окна шум волн.

Во сне он вернулся в Хогвартс. Они с Роном, Гермионой и Джинни сидели у камина в Гриффиндорской гостиной. Джинни, усевшая в одно кресло с ним, провела пальцем по шраму на его ладони.

— Я н. .oлж.. ..ать, — негромко произнесла она, приподняв его ладонь, чтобы ее увидели и остальные. — Думаю, крем, который Снейп разработал для Гарри, очень хорошо помог.

Она слегка прикоснулась губами к шраму и поднесла руку Гарри к своему сердцу: в его ритмичных ударах ему вновь почудилось море. Рон и Гермиона отошли куда-то на задний план, а Гарри потянулся вперед, чтобы поцеловать Джинни. Но она в ужасе вскрикнула и спрыгнула с кресла. Гарри выбросил руку вперед, чтобы не потерять равновесия, но вместо этого свалился в кресло в виде галапагосской черепахи — его анимагической формы. Оказавшись панцирем вниз, он принялся сучить короткими ножками, пытаясь перевернуться.

— Я чуть было не поцеловала черепаху! — воскликнула Джинни. Тогда все бывшие в гостиной гриффиндорцы засмеялись и засвистели. Симус и Дин перевернули его и опустили на пол.

— Пять сиклей за катание на черепахе!

— Я! Я хочу! — дружно завопили первокурсники. Черепаший разум Гарри пришел в панику. Я не знаю, как перекинуться в человека! Он поковылял к камину, но в это время один из первачков подбежал и пнул его; естественно, ребенок тут же отшиб пальцы и заорал от боли. Глаза черепахи были сосредоточены на камине. Если бы он только мог добраться до Летучего пороха! Если бы он стал страусом или жирафом… Но Дин оказался проворнее Гарри. Он схватил горсть порошка и бросил ее в камин, воскликнув: "Лондонский Зоопарк!" Одновременно с этим Симус и Рон затолкали Гарри в зеленое пламя, и его завертело во все стороны…

Он проснулся с испуганным криком, когда его черепашье тело приземлилось на песчаном пляже на манер летающего домика Волшебника Изумрудного города. Открыв глаза, он узнал Лондонскую квартиру. Гарри поднял левую руку и убедился, что находится в человеческой форме.

Галапагосская черепаха! Откуда он вообще такое взял? Уж не Добби ли добавил в бутерброды какого-нибудь особенного соуса?

Он сел на диване. Снейп дремал в мягком кресле. Возможно, Добби и впрямь что-то добавил… Гарри долго наблюдал за спящим профессором. Тот не выглядел больным, однако и полностью здоровым назвать его было нельзя. Рука Снейпа вдруг задергалась, и Гарри почувствовал себя так, словно подсматривает в замочную скважину. Он поспешно закрыл глаза и попытался в деталях припомнить странный сон. Гигантская черепаха! Если МакГонагалл хотя бы косвенно намекнет, что свою аниформу можно предвидеть посредством снов, он точно откажется от всей этой затеи. Гарри встал и отправился в спальню за дневником. Когда он вернулся, Снейп уже не спал. Он посмотрел как Гарри уселся на диван, поместив зачарованное перо и дневник на журнальном столике.

— Превосходный выбор времени, мистер Поттер, — одобрил Снейп. По нему практически невозможно было определить, что пару минут назад он еще спал. — Через несколько часов прибудет директор, чтобы забрать вас для одного поручения — чрезвычайного глупого, на мой взгляд, но, тем не менее, важного. До этого момента нам необходимо собрать воедино все детали вашего первого морского сна. Вы сказали, что перечислили символические элементы?

— М-м… да… Они где-то здесь, в дневнике, — Гарри начал переворачивать страницы, осознавая, что Снейпу ничего не стоит заглянуть в текст во время перелистывания. Однако любопытство по поводу таинственного поручения отвлекло его, так что мальчик не обратил внимания, что надолго задержался на развороте с заголовком “Страх” и вчерашней датой. — Куда мы с директором отправимся?

— Хм-м, — фыркнул Снейп, беззастенчиво глядя в дневник. — Директор возьмет вас к бывшему хогвартскому профессору — Горацию Слагхорну. Он преподавал зельеварение во времена моей учебы в Хогвартсе, а уволился как раз в год вашего рождения.

— И зачем я там нужен? — поинтересовался Гарри. — Что от меня ожидается? Впечатлить его своими успехами в зельеварении?

Снейп закатил глаза. Гарри усмехнулся, вообразив, как нарезает лирный корень ровными сегментами, отмеряет точно двенадцать граммов и добавляет в зелье, после чего начинает помешивать содержимое котла стеклянной палочкой против часовой стрелки.

— Вы, мистер Поттер, являетесь приманкой, — ответил Снейп. — Слагхорн “коллекционирует” знаменитостей. До сих пор он успешно сопротивлялся намерениям директора уговорить его вернуться к преподаванию. Теперь профессор Дамблдор хочет поймать его на живца.

Гарри поразмыслил над услышанным.

— Он вообще собирался мне об этом сообщить?

Снейп усмехнулся.

— Используйте мозг, Поттер.

— Мне бы стоило возмутиться, разве нет? — произнес Гарри, обдумав вопрос еще раз. — Но… — он затих, не соображая, как удачнее выразиться.

— Но..?

— Но вам бы это не помогло, так? Вы не можете преподавать ЗОТИ, пока в школе не появится новый зельевар. А вы ведь хотите попасть на эту должность, да?

Снейп не ответил. Казалось, он и сам пытался сформулировать подходящий ответ.

— Я имею в виду, так все говорят. Будто вы подаете заявление каждый год, а Дамблдор постоянно его отклоняет.

— И вы этому верите?

— Ну… не совсем… — Гарри сделал паузу. Снейп вперил в него острый взгляд своих темных глаз. — Хотя, да, раньше верил. Просто так было принято считать, и для меня такое положение вещей имело смысл.

— Имело смысл, что профессор зельеварения хотел бы преподавать ЗОТИ?

— Так если вы не хотите, то зачем Дамблдору искать нового зельевара? Почему он не ищет нового преподавателя Защиты?

— Мистер Поттер, под копной волос и толстым черепом у вас определенно имеется мозг: за прошедшие дни я наблюдал немало тому доказательств. Используйте его. Возможно, этой должности желаю вовсе не я.

— Но зачем Дамблдор…. Ой... — Волдеморт. Вот кто хочет, чтобы Снейп стал преподавателем ЗОТИ. От этого открытия у Гарри внутри все сжалось. Зачем это Волдеморту? Желает смутить умы несовершеннолетних волшебников? Привить им вкус к Темным Искусствам, как сделал “Грюм”, продемонстрировавший им все три Непростительных и применивший к студентам Империо, чтобы посмотреть, могут ли они сопротивляться проклятию? Может, он просто выискивал самых слабовольных, которых впоследствии можно было заставить выполнять указания своего хозяина.

Вдруг до Гарри дошло: эта должность была проклята. Ни один преподаватель не задерживался на ней дольше года. Если Дамблдор в этом году отдаст ее Снейпу, значит, ему что-то известно… назревает что-то особенное. Год станет переломным.

Снейп откинулся на спинку кресла, сцепив руки в замок.

— Итак, ваш сон?

Гарри понял, что эту тему пока лучше отложить. В любом случае, своими полунамеками и короткими фразами Снейп давал ему куда больше информации, чем Дамблдор. Гарри возьмет свое позже: задаст пару наводящих вопросов за ужином или перед сном, когда они будут читать или заниматься окклюменцией. Он вздохнул и открыл дневник.

— Первое — моя метла, которая превратилась потом в кусок древесины, — начал он.

— Метла связана с полетом, — отметил Снейп. — Что для вас значит полет?

— Свободу и бегство, — ответил Гарри. — Не просто освобождение от земного притяжения, но возможность на какое-то время вообще избежать реальности, не переживать… обо всем.

— В маггловской психологии полет — точнее, контролируемый полет — представляет собой мощь, способность управлять собственными жизненными обстоятельствами. В то время как магглы, естественно, не могут летать, я полагаю, что их символика верна — в вашей жизни есть много неподконтрольных вам элементов, однако во время полета вы свободны ото всех этих границ.

— Значит, метла, ставшая древесиной..? — спросил Гарри.

— Вы скажите, — пожал плечами Снейп.

— Я не знаю — потеря контроля? Состояние прикованности к земле и необходимость встретиться лицом к лицу со своими проблемами?

Выражение Снейпа показало, что Гарри справился. Улыбнувшись, он посмотрел в дневник.

— Камень, — сказал он, просмотрев список. — Я потянулся к воде за Философским камнем. Но когда я поднял его, он растаял, и в руке у меня оказался снитч.

— Снитч пока оставим, только камень, — указал Снейп.

— Я думаю, самое важное здесь то, что он растаял, оказавшись в моей руке, — предположил Гарри. — Я не знаю… я поднял его, потому что он блестел, но когда я рассмотрел его на свету, он оказался вовсе не тем, что я ожидал увидеть…

— Впечатляюще, — довольно прокомментировал Снейп. — И у вас остался снитч.

Гарри широко улыбнулся.

— Снитч — это конец. Он оканчивает игру и знаменует победу, успех в поисках, — Гарри снова улыбнулся. Он почти наяву ощущал трепетание крошечных золотых крыльев в своей ладони.

— Вы кое-что пропустили, мистер Поттер. Итак, в чем именно вы добились успеха?

Гарри озадачился.

— Может, в том, что все-таки отпустил камень?

Снейп кивнул.

— Возможно.

— Следующая часть — когда снитч открылся, из него появился возродившийся феникс.

На этот раз Снейп не стал возражать.

— Итак, если снитч — это конец или успех, то содержимое снитча..?

— Приз, — улыбнулся Гарри. — Но возродившийся феникс? На груде пепла?

— Феникс — символ бессмертия, Гарри, — негромко подсказал Снейп,

— А камень…

— Изобретение. Творение рук человеческих. Это подвело Волдеморта и, в конечном счете, Фламеля.

— Значит, приз в этой битве — бессмертие. Но ведь пепел…

— Вовсе нет. Он является не смертью, а тем, что осталось от жизни, — Снейп сделал паузу. — Католики используют пепел, оставшийся от сожженных пальмовых ветвей, в богослужении Великого поста. Они чертят пеплом на лбу крестное знамение и говорят: “Помни, человек, что ты — персть, и к персти вернешься”. Это должно напомнить верующему о собственной смертности.

Гарри задумался.

— Птенец феникса уронил в воду слезу. Тогда пескари превратились в воспоминания, и появился думосбор. Мне больше всего запомнилось, что воспоминания остались похожими на пескарей и продолжали бить хвостами.

— Воспоминания — живые существа, — задумчиво проговорил Снейп. Внезапно он поднялся и подошел к окну, выглянув на улицу. Гарри ждал.

— Последняя часть, — сказал наконец Снейп, снова повернувшись к Гарри. — Перо.

— Меч Гриффиндора, — сказал Гарри. — Его принес мне Фоукс в Тайную комнату. Думаю, поэтому перо и превратилось в меч Гриффиндора. Имеет значение, что он лежал под водой?

Снейп пристально посмотрел на него.

— Некоторые сны, — начал он, — предназначены для проработки наших жизненных проблем. Подсознание играет с нашими заботами, страхами и надеждами, когда мы не можем их полностью контролировать. Другие сны усиливают страхи и проблемы. Но этот… он имеет все признаки очень редкого вида сновидений — пророческих снов. Вы понимаете, что это значит? — Снейп посмотрел на Гарри, и тот побледнел.

— Не бойтесь, Гарри, — сказал Снейп. — Лучше примите и воспользуйтесь им. Я не ожидал, что так будет, но при вступлении на путь войны нам лучше подготовить все возможное оружие. Вы должны держать глаза открытыми, искать эти символы, проявляющиеся в вашей жизни. И мы должны обсудить это с директором. Я думаю… думаю, что о некоторых деталях этого сна он обязательно должен узнать.

Гарри кивнул. Он мысленно сравнил себя с профессором Трелони. Ему стало неловко, словно его поймали на каком-то мошенничестве. Его замешательство не осталось тайной для профессора Снейпа.

— Что вас беспокоит?

— Наверное, сама идея пророческого сна. У меня уже есть пророчество, нависшее над головой… а теперь еще и пророческий сон.

Снейп покачал головой.

— Думаю, вы не совсем поняли. Пророческий сон не предсказывает будущее, Гарри. Он дает вам инструменты… идеи… чтобы претворить желаемое будущее в реальность.

Поразмыслив, Гарри счел такое объяснение очень мудрым. А затем ему в голову пришло кое-что еще.

— Мне приснился еще один сон, когда я дремал сегодня днем.

Снейп поднял бровь.

— Неужели? Вы считаете его пророческим?

Гарри засмеялся.

— Надеюсь, что нет. Черепахи ведь не означают ничего особенного, верно?

Снейп широко раскрыл глаза.

— Вам снились черепахи?

— Вообще-то я сам был черепахой. Это важно?

Снейп опустил голову на руки и вздохнул.

Гарри отдыхал на своей кровати, прикрыв лицо левой рукой. После того, как Снейп объяснил ему, что черепаха является одним из самых символичных животных, встречающихся в древних культурах и мифологии, и олицетворяет собой долговечность, бессмертие, небо и землю, защиту и так далее, Гарри долго смотрел на него, после чего сослался на необходимость прилечь и ушел к себе.

Снейп не стал возражать, и на данный момент Гарри изо всех сил пытался не уснуть. Последним, что ему сейчас требовалось, был еще один сон. Чтобы отвлечься, он взял книгу и читал целый час до того, как окончательно отключился. Проснувшись, он не припомнил никаких сновидений.

На ужин Снейп и Гарри заказали китайскую еду из ресторанчика. Затем они немного поиграли в шахматы, но игра закончилась очень скоро, так как рассеянный Гарри играл еще хуже, чем Гарри собранный. После первой же игры Снейп мудро убрал шахматную доску и достал лондонский путеводитель. Они обсудили свои планы на грядущий день. Было решено начать с Гринвича, а Лондонский Тауэр и Тауэрский мост посетить на обратном пути, чтобы при желании оставалась возможность зайти в собор Св. Павла. Снейп убрал брошюру и велел Гарри устраиваться на диване, пока он принесет зелья и крем. Обработав руку Гарри, он обернул ее петлей, чтобы локоть Гарри был согнут под углом девяносто градусов, а рука плотно прижималась к его животу.

— Вы ничего не спросили о лечении в Св. Мунго, — негромко произнес Снейп, заканчивая завязывать петлю.

— А мне стоит чем-то поинтересоваться? — с подозрением уточнил Гарри. Он так привык доверять Снейпу, что ему даже в голову не пришло задавать какие-то дополнительные вопросы о предстоящем посещении больницы.

— Стоит, — ответил Снейп. Он отрегулировал петлю и принялся тщательнее втирать крем между пальцами Гарри. — Специалист оценит состояние вашей руки, чтобы выбрать наиболее подходящий курс лечения. Вероятнее всего, оно будет включать в себя зелье наподобие Скелероста.

Гарри передернуло. Его опыт принятия Скелероста был чрезвычайно болезненным. Снейп заметил его движение и поджал губы.

— К сожалению, регенерация нервов — очень болезненный процесс. Если быть точным, он состоит из двух процессов: удаления поврежденных нервов и выращивания новых.

У Гарри чуть не отвисла челюсть. Удаление нервов? Снейп что, с ума сошел? Но выразить это вслух подросток, естественно, не осмелился.

— Это… это так необходимо? — только и спросил он.

— Нет, — ответил Снейп. — Частично поврежденные нервы часто восстанавливаются естественным путем, отрастая приблизительно на один миллиметр в день. Хотите подождать?

Гарри быстро прикинул в уме. Его предплечье длиной около тридцати сантиметров, значит триста миллиметров…

— Так это же почти год!

— Причем безо всяких гарантий. Повреждение может оказаться слишком серьезным для естественного возобновления. Гарри, я сообщил вам это вовсе не для того, чтобы довести до панической атаки. Я просто хочу, чтобы вы понимали, что в Св. Мунго нам, возможно, придется провести два-три дня.

У Гарри глаза на лоб полезли. Два-три дня?

— Какой сегодня день?

— Среда, четырнадцатое августа, — ответил Снейп. — Мы отправимся Св. Мунго в пятницу. Думаю, вас выпишут в воскресенье, самое позднее — в понедельник. После этого мы сможем вернуться в Хогвартс, чтобы дождаться начала семестра.

— А я… я сам смогу подписать все документы, согласие на операцию и все такое? — спросил Гарри, вспомнив слова МакГонагалл о необходимости опекуна для Гарри.

Снейп покачал головой.

— В магическом мире вы до сих пор считаетесь несовершеннолетним, так что лечение потребует согласия ваших опекунов. Профессор Дамблдор сегодня посетит Дурслей с этой целью.

— А если они не подпишут? — спросил Гарри. Он не был уверен, чего больше хочет: их согласия или отказа.

— Вы надеетесь, что они откажутся? — проницательно поинтересовался Снейп. — Профессор Дамблдор умеет быть убедительным.

Спустя несколько минут камин вспыхнул зеленым, и в комнату, отряхивая темно-синюю мантию, ступил профессор Дамблдор.

Час спустя Гарри оказался в самой неожиданной из всех возможных ситуаций. Он сидел на диване в странном маггловском доме, ведя светскую беседу с располневшим пожилым волшебником в то время, как Дамблдор отлучился в уборную. Этого Гарри не ожидал. Не самого факта посещения туалета, естественно, а того, что директор отправился туда непосредственно по прибытии, сразу после устранения беспорядка, произведенного Слагхорном с целью сбить Дамблдора со своего следа. Слагхорн не сводил с Гарри пристального взгляда, переводя его поочередно со шрама к зеленым глазам. Толстяк создавал впечатление конченого параноика, заставляя Гарри недоумевать, что такого произошло в магическом мире, из-за чего Слагхорн так нервничает.

Он был рад вскоре появившейся возможности покинуть то место с Дамблдором, даже с учетом того, что обратное путешествие включало в себя еще одну парную аппарацию. Похоже, Дамблдор считал их миссию вполне удачно завершившейся.

Снейп поджидал их в квартире.

— Полагаю, все прошло успешно?

Гарри посмотрел на сияющего Дамблдора.

— Именно так. Гораций вернется в Хогвартс в течение ближайших двух недель.

— Вы, конечно, предупредите Гарри на его счет? Не позволите этому человеку использовать Гарри ради собственной славы и почета?

Гарри вскинул взгляд на Снейпа, но внимание зельевара было целиком и полностью сосредоточено на директоре.

— Подозреваю, что вы уже сделали это сами, Северус, — ответил Дамблдор. — Однако мы достигли успешного завершения нашего предприятия, несмотря на сдержанность Гарри при встрече с Горацием.

— Он не станет членом клуба этого хвастуна, — отчеканил Снейп. — Я детально распишу его Гарри, а вы не станете просить его потешить старого скрягу.

Дамблдор мог бы рассердиться на Снейпа, но вместо того он казался на удивление довольным.

— Пожалуйста, Северус, устройте все относительно этого, как посчитаете нужным; на данный же момент нам следует обсудить другой вопрос, — он вытащил из внутреннего кармана мантии два свитка пергамента и положил их на журнальный столик, после чего удобно устроился в мягком кресле, в то время как Северус сел на диван. Гарри остался стоять на месте, не зная, предусматривает ли предстоящее обсуждение и его участие.

— Садись, Гарри, — предложил Дамблдор. — Этот разговор о тебе, так что ты имеешь право голоса.

Гарри сел на другом краю дивана. Дамблдор взял один из свитков и развернул его.

— Дурсли подписали согласие на лечение, — без предисловий заявил он, протягивая пергамент Снейпу.

— Вероятно, они надеются, что лечение будет чрезвычайно болезненным, — прокомментировал Гарри, пытаясь хоть краем глаза разглядеть содержимое пергамента.

— Они подписали и второй документ, — продолжил Дамблдор, искоса взглянув на Гарри, чтобы убедиться, что тот его услышал.

Снейп свернул первый документ и положил на стол.

— Мы не можем подавать его до окончания лечения, — возразил он. — До его выписки из больницы официальными опекунами должны оставаться именно они.

— Естественно, — Дамблдор обратился к Гарри. — Гарри, мы попросили Дурслей отказаться от опеки над тобой. Поскольку по законам магического мира до семнадцатилетия тебе необходим опекун, профессор МакГонагалл согласилась взять на себя это обязательство. Данная ответственность не впервые ложится на плечи хогрвартских деканов, а она, к тому же, охотно вызвалась сама. Однако, чтобы не задерживать лечение твоей травмы, мы не подадим эти документы в Министерство, пока тебя не выпишут из Св. Мунго, — он обернулся к Снейпу. — Учитывая ваше успешное сотрудничество этим летом, я был бы рад просить о подобной услуге профессора Снейпа вместо профессора МакГонагалл. Однако в Хогвартсе такое положение дел навряд ли оказалось бы практичным.

Гарри на минутку представил картину, как он перед кабинетом Снейпа виновато ждет головомойки по поводу снизившейся успеваемости, или как получает в Большом зале громовещатель от него же.

Гарри потянулся ко второму свитку.

— Можно мне взглянуть? — спросил он. Ни Снейп, ни Дамблдор не стали ему препятствовать, так что он развернул свиток и пробежал его глазами, остановив взгляд на подписях дяди Вернона и тети Петунии. Он думал, что будет только рад сознавать, что теперь у них больше нет никакой власти над ним. Он никогда не должен будет возвращаться в их дом и вообще встречаться с ними, если только сам не захочет. И все же где-то в глубине души он почувствовал себя брошенным сиротой, несмотря на то, что таким и было положение вещей на протяжении почти всей его жизни. Вздохнув, он свернул документ и положил его рядом с первым.

— А что именно изменится, когда профессор МакГонагалл станет моим опекуном? — спросил он. Он понимал юридическую необходимость данного действия, но на практике у него никогда не было опекуна во время нахождения в Хогвартсе. Никто не посылал ему громовещателей, когда он попадал в неприятности, никто не проверял его отметки, чтобы быть уверенным, что он не тратит время впустую, никто не присылал любимые сладости перед годовыми экзаменами, чтобы “подсластить пилюлю”. Да, миссис Уизли никогда не забывала его, отправляя что-нибудь Рону совиной почтой, но Уизли никогда не проверяли, не отлынивает ли он от учебы и так далее.

— Изменится не так уж много, — ответил Дамблдор. Гарри заметил его быстрый взгляд в сторону Снейпа и остался в недоумении, что бы это могло значить. — Все дела, связанные с твоей успеваемостью или поведением будут направляться вместо Дурслей к ней. Она будет нести ответственность за обеспечение твоих физических потребностей, включая одежду и медицинское обслуживание, а также обеспечивать тебя жильем на время каникул и в перерыве между окончанием шестого курса и твоим семнадцатым днем рождения. Вознаграждение, которое ранее получали Дурсли из банковского сейфа твоих родителей, теперь будет перенаправлено к ней, чтобы использоваться, конечно же, на твои потребности.

— Минуточку. Какое вознаграждение? Дурсли получали от моих родителей деньги?

Снейп бросил на Дамблдора яростный взгляд. Тот пришел в замешательство.

— Да, конечно. Это один из основных принципов опекунства. Опекуны действуют как доверенные лица подопечного и контролируют его или ее состояние. Однако твои родители заблаговременно распорядились своим имуществом так, чтобы большая часть его стала доступна тебе лишь по достижении совершеннолетия. Малую его часть поместили в специальный фонд для твоих потребностей, пока тебе не исполнится семнадцать. Каждый месяц Гринготтс отправлял оттуда некоторую сумму денег Дурслям, как и было указано в завещании твоих родителей. Деньги не должны были попадать непосредственно к тебе, Гарри, если бы только твои опекуны не решили устроить тебе своекоштное содержание. Эта сумма предназначалась как оплата за твое проживание, отдых, питание и, конечно, одежду, школьные принадлежности и игрушки. Короче говоря, на все связанные с тобой расходы, равно как и на твои личные нужды.

Гарри смотрел на Дамблдора, словно у того выросла еще одна голова. Не злись, уговаривал он себя. Он не знал. Не мог знать. Он всегда видит в людях только лучшее… с этим ничего не поделать. Он сглотнул и поднял взгляд на взрослых. Похоже, Снейп, как и он сам, еле-еле держал язык за зубами. Посмотрев на Гарри, он потянулся за свитками.

— К счастью, — произнес зельевар, — эти документы гарантируют, что Дурсли больше ни пенса не получат из денег Поттера. Минерва проследит, чтобы месячное содержание использовалось на покупку надлежащей одежды и обуви, школьных принадлежностей, а также на карманные расходы для посещения Хогсмида, — он вручил свитки Дамблдору, который сунул их обратно в карман. Снейп обратился к Гарри. — Уже поздно, а завтра нас ожидает насыщенный день. Думаю, сегодня вполне можно ограничиться пятнадцатью минутами для дневника. Я считаю, что вам потребуется новый заголовок, но его тему оставляю на ваше усмотрение. Каким словом можно описать ваши чувства на данный момент — после того, как вы узнали то, что узнали?

Гарри задержал на Снейпе взгляд, осознавая уместность назначенного им задания. Кивнув в знак понимания, он встал, вежливо пожелал директору спокойной ночи и отправился к себе в спальню. Закрыв дверь, он сел на кровать и положил дневник себе на колени. Гнев? Разочарование? Ярость? Отрицание? Горечь? Что он чувствовал на самом деле? Возможно, пустоту. Их отношение к нему и без того нельзя было назвать похвальным, но оно становилось вдвое хуже в свете того, что им платили за обеспечение его нужд, а они все равно обращались с ним, как Малфои с домовыми эльфами.

Взяв свое зачарованное перо, он принялся выражать свои мысли вслух. Даже через закрытую дверь он слышал, как Снейп в гостиной "беседует" с профессором Дамблдором. Кто-то был в ярости из-за него. Снейп был в ярости из-за него, и осмелился напрямую высказать свое мнение директору.

Гарри улыбнулся. Перевернув страницу своего журнала, он на ходу пересмотрел свое задание. Ему гораздо больше хотелось написать о том, как он чувствует себя сейчас, а не в тот момент, когда узнал, что Дурсли использовали его деньги, чтобы сильнее раскормить Дадли. Но описать эмоции словами оказалось сложнее, чем он думал. Оберегаемый? Слишком глупо. Счастливый? Слишком обще. Любимый? Ну, с той поры, как он приехал в Хогвартс, он чувствовал любовь к себе и от других людей.

Наконец, он произнес слово вслух, и заколдованное перо покорно его вывело.

— Значимый.

К тому времени, как Гарри проснулся следующим утром, Снейп уже приготовил завтрак. Приковыляв на кухню, мальчик уселся перед стопкой тостов и тарелкой с яичницей и сосисками. За прошлые дни он приноровился есть левой рукой, так что сейчас ловко уложил яичницу на кусок тоста, накрыл сверху вторым куском и принялся есть свой завтрак в виде сэндвича.

— Дамблдор ушел в целости и сохранности? — с нарочной небрежностью поинтересовался Гарри, намазывая маслом третий кусок тоста.

Снейп хмыкнул.

— Естественно. Я навряд ли стал бы убивать своего работодателя, разве нет?

Гарри проглотил кусок и запил его чаем.

— Спасибо, что заступились за меня.

— Директор полон благих намерений, — начал Снейп, и с первых же слов Гарри понял, что своими словами он старается не разрушить расположение мальчика к Дамблдору. — Но иногда он проявляет непозволительную простодушность, приписывая людям — даже Дурслям — возвышенные мотивы. Такая наивность редка для человека его возраста и положения. Но она его не оправдывает.

Улыбнувшись, Гарри подцепил сосиску вилкой.

— Профессор МакГонагалл возьмет меня за покупками? Я имею в виду, за одеждой? Я просто хотел бы купить себе кое-что по размеру, — он надеялся, что эта фраза прозвучала не плаксиво.

— Вообще-то я сказал директору, что этим мы займемся сегодня, — сказал Снейп и почему-то слегка смутился, зато Гарри от его слов буквально просиял.

— Вы имеете в виду в Лондоне? То есть, мы пойдем за маггловской одеждой? — воскликнул он. Снейп кивнул, и Гарри показалось, что этот жест вышел у него почти болезненным. — Постойте… а Дамблдор дал вам деньги? У меня с собой нет достаточной суммы, но мы могли бы заскочить в Гринготтс…

— У меня достаточно средств, — прервал его Снейп. — Минерва позже расплатится со мной, если вы возражаете против того, чтобы я тратил свои деньги на вашу одежду. Тем не менее, одежду для магического мира вы тоже купите: за ней вы как раз и отправитесь с профессором МакГонагалл после того, как мы вернемся в Хогвартс. Маггловские вещи прекрасно подходят для неофициальных случаев, но вам необходимо иметь приличную для волшебника одежду, ведь меньше чем через год вы станете взрослым членом магического сообщества.

Выйдя из квартиры тридцать минут спустя, они добрались по метро до Вестминстер-Бридж и сели на лодку до Гринвича. Проведя отличное утро в Национальном Морском Музее, они довольно рано пообедали и вернулись на лодке к Лондонскому Тауэру. Стояла середина августа, и туристический сезон был в разгаре, но, несмотря на людность, Гарри вовсю наслаждался экскурсией и терпеливо выстоял в очереди, чтобы взглянуть на королевские регалии. Такое количество людей явно напрягало Снейпа, и Гарри, хотя ему самому и приятно было ощущать себя неузнанным в толпе, предложил прогуляться по Тауэрскому мосту, после чего они решили направиться к собору Св. Павла, который до сих пор видели лишь издалека.

— Как вы думаете, я смогу подняться по лестнице до Шепчущей галереи? — спросил Гарри через тридцать минут, когда они стояли под большим куполом, уносящимся ввысь.

— Вероятно, нет, — ответил Снейп. — Однако, если решите попробовать, я отправлюсь с вами.

Час спустя они покинули собор, предварительно добравшись не только до Шепчущей галереи, но и спустившись в склеп, где были похоронены Герцог Веллингтон, Горацио Нельсон, а также много других высокопоставленных лиц, имена которых Гарри ничего не говорили. Они вернулись на улицы Лондона, и Снейп повел Гарри через несколько кварталов, пока они не добрались до места, где находилось несколько розничных магазинов.

Прежде чем войти в первый магазин, Снейп принялся устанавливать правила. Все время нравоучения Гарри глядел через витрину. Магазин казался вполне приемлемым — мужская и подростковая одежда разнообразных стилей. До этого они миновали несколько магазинов, продававших такие вещи, в которых можно было разве что посещать званые ужины или получать Нобелевскую премию.

— Ничего рваного или растянутого, никаких рубашек с непристойными высказываниями, и да, определять пристойность буду я. В то время как гриффиндорская расцветка уместна на квиддичном поле, повседневная одежда навряд ли должна быть ярко-красной или золотой. Брюки должны подходить вам в талии и не свисать ниже бедер, — Снейп неодобрительно посмотрел через улицу на группу подростков в джинсах очень с низкой талией.

Гарри как раз глядел на витрину, за которой висели яркие футболки, очевидно предназначенные для туристов, на которых изображались либо лондонские виды, либо фразы наподобие: "Не забудь, как дышать" и "Взгляни налево". Одна из футболок особенно привлекла его внимание: фотография молодого принца Гарри с надписью: "Хочу выйти замуж за Гарри". Он задался вопросом, какой размер подошел бы Джинни…

— Абсолютно точно нет, — отрезал Снейп, проследив за направлением его взгляда.

Для Гарри единственным опытом покупки одежды было посещение магазина мадам Малкин в Косом переулке. Там он покупал школьные мантии и прочие аксессуары школьной формы, но вот в маггловских магазинах такого сорта ему никогда не доводилось бывать, так что он слегка удивился, когда на входе к ним со Снейпом немедленно не подскочил консультант с сантиметровой лентой в руках. Снейп целеустремленно двинулся в отдел магазина, посвященный брюкам.

Так это и началось. Сперва Гарри пришлось примерить несколько пар брюк, чтобы выяснить точный размер. Снейп вступил в короткий, но оживленный спор с одним из продавцов: он явно предвидел, что Гарри вытянется в течение предстоящего года, поскольку настаивал, чтобы у выбранных брюк была приличной длины кромка, за счет которой их можно будет удлинить впоследствии. С рубашками, особенно костюмными, разобраться оказалось намного легче: размеры основывались на окружности шеи. Гарри сомневался, что конкретно этот параметр может измениться в следующем году (если только ему вновь не придется пить Оборотное с волосом Гойла), но, примерив рубашку, которую Снейп счел вполне подходящей, Гарри пощупал тугой воротник и попросил дать ему на один размер больше — а вдруг он и вправду вырастет. Он также примерил повседневные рубашки и футболки, но его любимым предметом гардероба определенно стали джинсы. Надеть пару джинсов по размеру показалось райским блаженством. Выбранные им джинсы были простыми и удобными. Он взял одну пару синих и одну черных. В самом конце Снейп указал ему на отдел носков и нижнего белья. Слава Мерлину, туда он не собирался его сопровождать или заставлять что-то примерять. Гарри выбрал боксеры, соответствующие по обхвату талии брюкам и джинсам, а также несколько пар носков, на одних из которых изображался государственный флаг Соединенного Королевства. Снейп у кассы уже собирался опротестовать его выбор, но Гарри поспешно объяснил, что носки предназначались для Добби. Снейп покачал головой, однако препятствовать не стал.

Двое джинсов, три пары брюк, два ремня (один черный, один коричневый), две костюмных и три повседневных рубашки, четыре футболки, десять пар боксеров, две пижамы и дюжину пар носков спустя, кошелек Снейпа изрядно опустел, но Гарри уверял его, что посетит Гринготтс и возместит ему все до пенса. Теперь им предстояло отправиться за школьными принадлежностями. Снейп поднял одну из двух тяжелых сумок, предоставив Гарри здоровой рукой взять вторую, и сказал:

— Это стоит любых денег — вернуться в квартиру и спалить в камине все ваше старое барахло. А теперь зайдем еще кое-куда, чтобы разделаться со всеми делами за один раз.

Подняв свою сумку с покупками, Гарри последовал за Снейпом на улицу. Потребовалось немало грации, чтобы не столкнуться ни с кем из лондонцев в переходах метро, но Гарри справился с задачей, пристроившись непосредственно позади Снейпа, внутри у которого, казалось, был встроен навигатор движения по людным местам. Они прошли всего полтора квартала, когда Снейп нырнул в очередной магазин, и Гарри очутился в царстве всевозможной обуви. Вот здесь Снейп был поистине непреклонен в плане соответствующих размеров. Продавец аж присвистнул от восторга, когда Гарри снял и поставил в сторону свои ботинки. Гарри поглядел на Снейпа, но по лицу профессора было невозможно ничего прочесть. Носки Гарри, определенно, видали и лучшие дни, причем даже до того, как они вообще перешли к нему от Дадли. Снейп порылся в сумке с покупками, извлек пару простых белых носков и без лишних комментариев вручил их Гарри. В то время как продавец отлучился за подходящей по размеру парой обуви, Гарри сменил носки, и Снейп выбросил старые в мусорную корзину.

Час спустя, после утомительной поездки назад в переполненных вагонах метро с громадными сумками, они поужинали остатками китайской еды, после чего Снейп разжег в камине огонь и, велев Гарри оставаться на месте, бросил туда немного Летучего пороха со словами: "Коттедж «Ракушка».

Исчезнув в зеленом пламени, Снейп вернулся через пятнадцать минут, держа в руках школьный сундук Гарри. Он бесцеремонно бросил его на пол перед камином и наклонился, чтобы открыть.

Гарри молча смотрел, как из-под откинутой крышки показался ворох одежды, книг, пергамента и перьев. Снейп вздохнул и многозначительно посмотрел на Гарри.

— Позволю себе предположить, что весь этот хаос — лишь результат путешествия сквозь каминную сеть. Надеюсь, в будущем этот сундук окажется более организованным. Вы уже не ребенок, мистер Поттер. Заботьтесь о своем имуществе.

Проведя палочкой вдоль сундука, он перевел ее вправо и указал на определенное место на полу. Вслед за палочкой из сундука потянулась по крайней мере половина его содержимого: дырявые носки, поношенные футболки, выцветшие штаны и джинсы с отвернутыми штанинами. Внутри остались аккуратно сложенные мантии, а также квиддичная форма, гриффиндорские галстуки, шляпа и пара рукавиц, связанная для него Гермионой на четвертом курсе в период ее увлечения этим рукоделием.

Снейп указал палочкой на черные мантии.

— Как я понимаю, в будущем году вам понадобятся новые школьные мантии, ведь вы выросли на несколько дюймов. Однако, как я уже упомянул утром, об этом мы позволим позаботиться профессору МакГонагалл. Но на данный момент, — продолжил он, закрыв сундук и послав его к дальней стене, — давайте распрощаемся со всем этим.

В камине до сих пор мерцал волшебный огонь, порожденный Летучим порохом, однако Снейп вновь взмахнул своей палочкой в направлении языков пламени. По-видимому, ничего не произошло, но когда он поднял взмахом палочки пару кальсонов (которые Гарри никогда и не надевал, потому что они на вид сгодились бы даже профессору Слагхорну) и бросил их в огонь, штаны издали довольное шипение и с треском исчезли из виду. Гарри усмехнулся.

— Чувствуйте себя как дома, — указал Снейп, отступив в сторону и сев в удобном мягком кресле, предварительно развернув его к камину.

Гарри сел рядом с грудой одежды и порылся в ней, выбрав свитер особенно кричащей расцветки. Скрутив его в узел, он бросил его в огонь. Тот на несколько секунд завис над пламенем, словно удерживаемый невидимым силовым полем, после чего загорелся, зашипел и испарился, оставив после себя искры, напомнившие Гарри фейерверки близнецов Уизли. Спустя совсем немного времени вся одежда оказалась сожженной дотла, и Гарри нашел данный опыт весьма увлекательным.

— Вот это да, спасибо, — поднимаясь, поблагодарил Гарри.

Но Снейп, по всей вероятности, до сих пор не был удовлетворен.

— Акцио одежда Дадли Дурсля, — произнес он, протянув палочку в направлении прихожей. Из спальни Гарри немедленно послышался стук и царапанье. Снейп покачал головой и произнес очередное заклинание.

— Алохомора.

Дверь спальни распахнулась, и кроссовки Гарри вместе с одеждой, которую он надевал вчера, пронеслись через коридор и приземлились у ног Снейпа.

— Имеется ли причина, по которой вы разве что не забрались ко мне на колени? — невинно поинтересовался Снейп мгновением спустя, когда Гарри потащило к нему прямо по полу.

— На мне же боксеры Дадли! Отмените заклинание!

Снейп усмехнулся.

— Можете использовать их на подстилку для Хедвиг, — сказал он. Гарри понял, что совсем забыл о своей сове. Он отправился проверить воду в поилке и угостить ее совиными лакомствами, после чего приоткрыл форточку и выпустил ее поохотиться.

После того, как они обмыли покупки бутылочкой сливочного пива, Снейп вытащил шахматную доску. Из лекарств он достал только крем против шрамов.

— Специалисты из Св. Мунго просили не применять после полудня к вашей руке никакого лечения. А также не пить и не есть после полуночи на случай необходимости удаления нервов. Однако крем от шрамов вы вполне можете использовать, поскольку он не затрагивает нервную систему.

Нанося крем здоровой рукой, Гарри кое-что припомнил.

— А что с Амбридж? Профессор Дамблдор о чем-то таком говорил?

Снейп помолчал, после чего ответил:

— Ее дело на рассмотрении. Как только директор подал жалобу, с подобными требованиями выступили также родители двух других студентов. Однако создается впечатление, что Долорес исчезла. Одни из моих доверенных знакомых уверяет, что она проходит лечение в маггловской психиатрической клинике в Уэльсе. Поскольку в этом учреждении используется шоковая терапия, директор счел за лучшее дождаться окончания ее лечения, прежде чем привлекать к ответу по данному делу.

Получив в свое распоряжение эту информацию, Гарри не мог больше сосредотачиваться на шахматной игре.

— Шоковая терапия? Вы говорите об электрошоке, да? Как у Франкенштейна?

Снейп кивнул. Гарри не стал задаваться вопросом, откуда Снейп знает о Франкенштейне.

— Я поговорил с директором о нашем эксперименте. Он спросил, работали ли мы с сильными эмоциями или чувствами помимо боли. Я сказал, что нет. Он рекомендовал продолжить наш эксперимент с эмоциями противоположного спектра. Я сказал, что это будет возможно лишь после выписки из больницы.

Гарри скорчил недовольную гримасу и рассеянно передвинул пешку.

— Полагаю, сначала стоит проверить, можете ли вы чувствовать мои страсти, — продолжил Снейп. — К счастью для вас, мистер Поттер, мои увлечения весьма разнообразны и включают в себя зелья, бальные танцы и Битлз.

Гарри уставился на него, забыв, как дышать.

— Шах и мат, мистер Поттер, — произнес Снейп, забрав его пешку и откинувшись на кресле. — Мы отправимся отсюда завтра рано утром — не позднее восьми часов. Упакуйте свою пижаму, туалетные принадлежности и одежду, которую наденете после выписки.

— Хорошо, — вздохнул Гарри. На его лице ясно отразились все его переживания.

— Мистер Поттер, — мягко и уверяюще промолвил Снейп. — Все, что не убивает нас, делает нас сильнее.

— Это должно меня утешить? — недоверчиво спросил Гарри. Уже идя по коридору, он приостановился на миг, услышав голос Снейпа:

— Мудрый тихий глас: “Пусть будет так”.

(Прим. переводчика: The Beatles, "Let It Be". Учитывая одно из увлечений Снейпа, в данном фанфике от этой главы и далее с завидной периодичностью станут появляться цитаты песен The Beatles. Учитывая, что поклонники этой группы и так знают текст песен в оригинале, а все остальные навряд ли имеют представление о их содержании, я решила все песни и цитаты приводить в переводе, который сильнее всего импонирует лично мне, причем если приводиться будет больше одной строки, дам ссылку, откуда я его взяла. И да, это один из тех моментов, из-за которых в шапке стоит ООС).

К удивлению Гарри, на следующее утро их со Снейпом встретили в Св. Мунго профессор Дамблдор, мадам Помфри и миссис Уизли (для того, чтобы меньше привлекать внимание посторонних людей, прием был назначен в отделении для пострадавших авроров). Директор и колдомедик сидели за столом перед представительного вида привет-ведьмой и заполняли целую кипу документов. Ведьма тщательно проверяла все написанное ими. Переведя взгляд со Снейпа на Гарри, она вальяжно взмахнула палочкой в сторону одного из кабинетов. Из кончика палочки вылетел голубой шар и завис перед дверью, откуда находящиеся внутри кабинета могли его видеть через прозрачную верхнюю часть двери.

Миссис Уизли поспешила к Гарри и встретила его широким объятием. Как всегда, от нее пахло корицей и чаем. Гарри обнял ее в ответ. Казалось, с того раза, как они виделись в Хогвартсе, прошло уже очень много времени.

— Хорошо выглядишь, дорогой мой, — сказала она. — Похоже, тебе хватало солнца и сна, — она снова взглянула на него и нахмурилась при виде перевязанной руки. — За исключением руки, конечно. Но здесь тебе с этим помогут, правда ведь, Северус? — она с улыбкой обернулась к Снейпу, очевидно, ища его подтверждения.

— Конечно, Молли, — ровно ответил Снейп. — Я уже уверил мистера Поттера, что лечение пройдет успешно, и вскоре после начала учебного года он сможет взобраться на свою метлу.

— Постойте… вы не упоминали, что это будет “вскоре после” начала учебного года, — возразил Гарри.

— Я не упоминал никаких сроков, разве не так, мистер Поттер? — ответил Снейп. — Я думал, что вы будете счастливы, что вообще сядете на метлу уже в сентябре. В конце концов, разве это не вам в прошлом году объявили пожизненное отстранение от квиддича?

Гарри закатил глаза, а Снейп ухмыльнулся. Молли в замешательстве переводила взгляд с одного на другого, и Гарри подумал, что она, скорее всего, ожидала, что он куда с большим возмущением отреагирует на поддевку Снейпа.

— Есть какие-нибудь новости от Рона с Джинни, миссис Уизли? — сменил тему Гарри. С тех пор, как они уехали с Грейнджерами в Штаты, не прошло еще и трех недель, но он уже едва мог дождаться их возвращения — так много хотелось рассказать, а переписка, к которой он привык за последние годы, на этот раз оказалось ему недоступна.

— О, да, — радушно ответила она. — Они прибудут домой во вторник. Джинни и Гермиона развлекаются вовсю, а вот Рон, похоже, чувствует себя не в своей тарелке. Самолет ему совсем не понравился: по словам Джинни, он все время порывался увеличить расстояние между сиденьями и громко жаловался на качество еды. Привел всех в ужас, попросив у стюардессы сливочного пива… Как бы то ни было, они все замечательно проводят время в Бостоне, но конечно же, — с этими словами она пристально взглянула на Гарри, — их счастье было бы куда полнее, если бы ты мог присоединиться к ним.

Возможности ответить Гарри не представилось. Дверь открылась, и в помещение вошел целитель, одетый в мантию лимонного цвета. Обведя взглядом толпу людей, он, в конце концов, заметил Снейпа и поспешил к небольшой группе. Гарри подумал, что целитель решил, будто бы из всей группы Снейп наиболее подходит под критерии потенциально раненного аврора: Дамблдор и мадам Помфри отпадали из-за своего возраста, сам Гарри был слишком юн, а миссис Уизли… Ну, миссис Уизли была похожа на аврора не больше, чем Хагрид.

— Целитель Гэннон, — приветствовал его Снейп, прежде чем целитель успел обратиться к нему. Очевидно, он прочел имя на нашивке нагрудного кармана яркой мантии. — Я — Северус Снейп, профессор Хогвартса. Это Молли Уизли. Мы оба присутствуем здесь от имени дяди и тети мистера Поттера, давших разрешение на его лечение.

Целитель пожал им обоим руки, после чего обернулся к Гарри, и удивленно вскинул брови, сопоставив в конце концов имя со внешностью и сообразив, кто именно являлся его пациентом.

— Оу… мне не сказали, что сегодня моим пациентом будет мистер Поттер. Обычно в этом отделении я осматриваю авроров… — он посмотрел на стол, за которым Дамблдор с мадам Помфри до сих пор заполняли документы — мадам Помфри сверяла каждое слово с образцом из потрепанной папки.

— Очевидно, что мистер Поттер — не аврор, — ответил Снейп. — Ему необходимо повысить свои удручающе плачевные отметки по зельеварению, если он собирается хотя бы помыслить об обучении в Аврорской Школе, — он многозначительно посмотрел на Гарри, который в ответ лишь широко распахнул глаза.

— Хотите сказать, у меня вообще есть шансы? — спросил он, выделив голосом последнее слово. Мальчик выглядел так, словно ему в руки упала звезда с небес, даже не думая оскорбляться ехидным замечанием. Ему и в голову не пришло возразить, что его баллы по зельям оказались бы гораздо выше, прекрати Драко Малфой подбрасывать реактивные компоненты ему в котел, как только он отвернется в сторону.

— Ничтожные, но есть. Мы вскоре обсудим ваши С.О.В., которые должны прибыть в конце недели. Но, благодаря вашей с профессором Дамблдором успешной миссии, я смею предположить, что минимальная отметка для изучения зельеварения на уровень Ж.А.Б.А. снизится с “Превосходно” до “Выше ожидаемого”.

После этого Снейп вновь обратился к целителю.

— Мы предварительно подписали несколько соглашений, чтобы мистер Поттер проходил лечение именно в этом отделении. Нам чрезвычайно важна конфиденциальность и безопасность, к тому же мистер Поттер нуждается в лечении, часто требуемом аврорами — повреждение нервов в результате длительного Круциатуса. Это повреждение, — добавил он, видя как целитель Гэннон рассматривает правую руку Гарри, висящую на перевязи, — две недели назад усугубилось из-за серьезного удара маггловским автомобилем.

Оторвав взгляд от Гарри, целитель сосредоточил его вновь на Снейпе и миссис Уизли.

— Хорошо. Тогда мы можем предварительно обсудить несколько пунктов, пока директор Дамблдор заканчивает с документами, — он посмотрел на стол, за которым до сих пор велась бумажная работа. Гарри показалось, что он просто хотел лишний раз убедиться, что видит там именно директора Хогвартса, а не кого-либо иного. — Мы не имеем права регистрировать мистера Поттера или выполнять какие-либо исследования, пока не будут заполнены все документы, однако общий медосмотр можно провести прямо сейчас.

Он повел Гарри, Снейпа и миссис Уизли к небольшой кабинке и велел мальчику подняться на весы. Записав его вес (63 килограмма), целитель измерил и записал его рост.

— 168 сантиметров, — прокомментировала миссис Уизли. — Теперь ты чуть выше Джинни.

Это заявление немного его подбодрило.

Но миссис Уизли не закончила.

— Я всегда думала, что в конечном счете ты вытянешься. В конце концов, твой отец был довольно высоким.

Гарри поднял взгляд на миссис Уизли.

— Правда? — спросил он. — Я не знал…

— Они с Люпином были практически одного роста, — нейтрально проговорил Снейп. Гарри подумал, что хоть Ремуса и нельзя было назвать высоким, однако он точно был выше среднего роста.

В процессе этого разговора целитель Гэннон вручил Гарри колбу. Указав на закрытую дверь, он беззастенчиво сообщил, что им нужны будут анализы его мочи.

Гарри покраснел, избегая смотреть на Снейпа или миссис Уизли.

— Оставьте колбу прямо там, — проинструктировал целитель. Гарри слегка расслабился. Будучи квиддичным игроком, он и прежде проходил медосмотры, но тогда рядом была одна лишь мадам Помфри. Что ж, по крайней мере ему не придется тащить полную колбу обратно и вручать ее целителю Гэннону на глазах у Снейпа и миссис Уизли.

Затем у Гарри проверили давление и пульс, и к тому времени, как целитель Гэннон записал результаты в медицинскую карту, профессор Дамблдор и мадам Помфри поднялись и подозвали Гарри к себе.

— Левое запястье, — требовательно произнесла привет-ведьма. Гарри протянул руку, и она надела на нее удобный легкий браслет с именем.

— Бэзил Фолти? — Гарри поднял взгляд на Снейпа, который в свою очередь резко посмотрел на Дамблдора.

— Кодовое имя на время твоего нахождения здесь, Гарри, — невозмутимо пояснил Дамблдор. — Только для официальных документов — целители, работающие с тобой, прекрасно осведомлены, кто ты такой.

— Но Бэзил? — прошипел Гарри. — И Фолти? Такое ощущение, что я сорняк, или что-то вроде того. (Прим. переводчика: имя Basil (англ). переводится как базилик, а фамилия Fawlty созвучна слову Faulty — c изъяном).

— Это всего на несколько дней, Бэзил, — сказал Снейп тоном, означавшим “мы обсудим это позже”. Гарри мудро замолчал.

Дамблдор опустил здоровую руку Гарри на плечо.

— К сожалению, Гарри, мы с мадам Помфри должны вернуться в Хогвартс. Министерские чиновники закончат все необходимые действия к воскресенью, и как только они покинут территорию школы, мы будем ждать тебя там, — Дамблдор сильнее сжал его плечо, и Гарри задался вопросом, неужели его нервозность так заметна внешне. — Все будет хорошо. Здесь ты в надежных руках. Миссис Уизли согласилась остаться здесь на время твоего лечения вместе с профессором Снейпом, так что если тебе что-нибудь понадобится — пожалуйста, сообщи одному из них.

Дамблдор с мадам Помфри направились к камину, а Гарри обернулся к оставшимся с ним взрослым. Миссис Уизли улыбнулась ему в ответ, Снейп же искоса наблюдал за колдомедиком. Гарри показалось, что профессор слишком подозрительно относится к целителю Гэннону, и ему оставалось лишь надеяться, что такое отношение не связано с их предыдущими встречами на сборищах Пожирателей смерти.

— Первичные проверки мы проведем прямо в палате мистера Поттера, — сказал целитель, и они последовали за ним по короткому коридору в круглую палату, по всей окружности которой располагались отдельные кабинки. Каждая кабинка имела свою занавеску, и у некоторых они были закрыты. Он провел Гарри в открытую кабинку и велел ему сесть на кровать. Снейп и миссис Уизли вошли вслед за ними и встали у противоположного конца кровати, рядом с которым стояло два жестких стула с прямой спинкой.

— Сначала возьмем анализ крови, — сказал целитель Гэннон, вынув маленький пузырек из кармана своей мантии. На пузырьке не было иглы, и Гарри задался вопросом, как же волшебники берут кровь. Возможно, кровь из его вены попадет в пузырек с помощью какого-то заклинания?

Но когда целитель вытащил из футляра маленький серебряный нож в форме кинжала, Гарри спал с лица.

— Сперва я наложу на вашу руку анестезирующие чары, мистер Поттер, так что вы даже не почувствуете… Что? В чем дело? Вы никогда прежде не сдавали кровь на анализы?

Но Гарри уже вовсю трясло. Снейп мгновенно оказался прямо перед ним, опустив обе руки ему на плечи.

— Откиньтесь назад и закройте глаза, Гарри. Молли подержит вторую вашу руку. Я буду рядом.

Снейп не стал ничего объяснять целителю, за что Гарри был ему крайне благодарен. Он кивнул, неспособный в данный момент думать о чем-либо ином, кроме Хвоста, приближающегося к нему с кинжалом на кладбище, чтобы взять его кровь — кровь врага, взятую против воли — для возрождения Волдеморта. Миссис Уизли крепко держала его за правую руку. Гарри хотел бы вернуть ей пожатие, но не мог этого сделать — в настоящее время правая рука была неспособна даже на это. Снейп сел слева от него на краю кровати и положил свою руку Гарри на плечи. Гарри благодарно прильнул к нему, не открывая глаз. Знакомый запах дыма и трав помог ему успокоиться.

Процедура закончилась быстро, не причинив никаких неприятных ощущений, однако состояние Гарри и не было вызвано страхом боли. Он так и оставался лежать, откинувшись на изголовье кровати, пока целитель Гэннон снял перевязку и петлю с правой руки и начал ее осматривать. Гарри расслабился: к этим манипуляциям он уже привык. Целитель провел кончиком палочки вниз по руке от локтя до запястья, точно так же, как сделал Снейп несколько дней назад. Затем последовала углубленная проверка силы и диапазона движения руки и всех ее суставов, а затем — проверка на чувствительность: целитель надавил булавкой по меньшей мере на двадцать различных точек его правой руки, после чего повторил то же самое с левой. Самопишущее перо фиксировало на свитке пергамента результаты обследования. Гарри утомился от боли, сопровождавшей проверку на движение, и к концу процедур мечтал лишь о сэндвиче, книге и возможности поспать. Наконец, целитель Гэннон снова поднял свою палочку.

— Еще одна проверка, и мы закончим, — оживленно сообщил он. — Я проведу глубокое сканирование вашей правой руки, чтобы выявить более ранние травмы: они могут являться причинами ваших текущих проблем, а также влиять на выбор варианта лечения, — Гарри попытался мысленно подсчитать все предыдущие травмы (какую же именно руку укусил василиск?) но его отвлекло от раздумий замысловатое движение палочки целителя и мудреная фраза на латыни. Руку Гарри обвила непрозрачная теплая материя, слегка мерцающая белым светом. Целитель Гэннон принялся медленно проводить по ней своей палочкой, и перо застрочило с удвоенной силой, когда материя поочередно усиливала давление на все участки его руки, и они на короткий миг вспыхивали белым.

По окончании проверки целитель озадаченно нахмурился. Гарри видел, как он бросил взгляд на Снейпа и миссис Уизли, прежде чем начать повторную проверку. Темные глаза Снейпа сосредоточились на руке Гарри, три участка которой продолжали светиться белым гораздо дольше остальных. На Гарри накатило понимание. Он поймал взгляд Снейпа. Тот нахмурился.

— Есть проблемы? — коротко поинтересовался Снейп, когда целитель Гэннон убрал палочку в карман и взял в руки пергамент.

— Откровенно говоря, да, — сказал он, проглядев записи. — Вы упоминали Круциатус, так вот, он оставил остаточные повреждения, причем дважды. Это случилось год назад или около того, — целитель поднял взгляд, ища подтверждения. Снейп и миссис Уизли синхронно посмотрели на Гарри.

— Дважды? — еле слышно переспросила миссис Уизли.

Гарри не сразу сообразил, что с того момента, когда он впервые испытал на себе это проклятие, прошло немногим больше года.

— На кладбище, после третьего задания, — пробормотал он. Судя по ее реакции, она не знала, что именно случилось с ним тогда.

— От Сам-Знаешь-Кого? — дрожащим голосом уточнила она. — Это он тебя проклял?

Гарри кивнул, опустив взгляд на руки.

— Есть что-то еще? — тихо, но требовательно поинтересовался Снейп. Даже не поднимая взгляда, Гарри понял, что Снейп обращался к целителю Гэннону.

Целитель вынул снова свою палочку и произнес краткое заклинание:

— Малум остенус.

Ладонь и два места на предплечье Гарри вспыхнули белым светом, и от плеча до пальцев протянулась тонкая яркая линия, разделявшаяся надвое сразу после локтя, а затем отходящая от его запястья к кончику каждого пальца.

Миссис Уизли выглядела сбитой с толку, Снейп — встревожившимся.

Но Гарри понял.

Он слегка повернул ладонь.

— Кровавое перо, — сказал он, после чего указал на второе световое пятно. — Клык василиска.

— Кровавое перо? О чем он…? Северус?

Снейп поднял руку, жестом заставляя ее умолкнуть.

— Продолжайте, Гарри. Остальное?

Гарри сморщился. Слезы феникса полностью исцелили место, куда вонзился клык. Однако последнее яркое пятно скрывало под собой и шрам, и воспоминания.

— Кладбище, — произнес он, слегка коснувшись светящейся точки. — Отсюда взял кровь Хвост, чтобы возродить Волдеморта.

От имени Темного лорда передернуло всех троих. Гарри показалось, что целитель Гэннон задрожал.

Целитель указал на линию, пронизавшую всю руку.

— А это?

Снейп заговорил, прежде чем Гарри успел открыть рот.

— Гилдерой Локхарт.

Брови целителя поползли вверх.

— Мистер Поттер получил сложный перелом руки от проклятого бладжера во время квиддичного матча на втором курсе. Локхарт попытался вылечить руку, но ему удалось лишь полностью удалить кости. Их пришлось повторно выращивать Скелеростом.

Целитель отменил заклинание, и яркий свет словно впитался в руку Гарри, приятно согревая ее.

— Что ж, это кое-что меняет, — заявил целитель. — Нам предстоит разобраться с остаточной темной магией, прежде чем удалять и повторно выращивать нервы. Устраивайтесь поудобнее, мистер Поттер, нам придется вызвать еще одного специалиста.

Лицо Гарри вытянулось. Миссис Уизли подтянула свой стул поближе к нему.

Снейп окинул Гарри сочувствующим взглядом и торопливо вышел из кабинки. Гарри слышал звуки их с целителем разговора, но они, должно быть, отошли довольно далеко, так как слов невозможно было разобрать.

Гарри вздохнул и просмотрел на миссис Уизли.

— Если во вторник я все еще буду здесь, Джинни, Рон и Гермиона смогут меня навестить?

Миссис Уизли нежно провела рукой по его волосам.

— До вторника еще далеко. За это время многое может случиться.

Но Гарри ничего хорошего не ждал.

Когда стало очевидно, что ни Снейп, ни целитель Гэннон в ближайшее время не вернутся, миссис Уизли поставила на кровать свою сумку и вытащила из нее старую коробку шахмат, колоду карт для Взрывного дурака и набор для игры в плюй-камни. Положив их около Гарри, она извлекла оттуда же два больших Хогвартских фотоальбома в твердом переплете, бутылочку чернил, пачку салфеток, несколько книг в мягкой обложке (Гарри подумал, что они подозрительно похожи на маггловские романы, которые так любила тетя Петуния), перо и свиток пергамента.

— Удобная сумка, — прокомментировал Гарри, когда она вернула внутрь расческу, зубную щетку, зеркальце, палочку, пару перчаток, полотенце для рук и бутылку эльфийского вина, которые вытащила в процессе предыдущих поисков.

— Чары незримого расширения, — гордо отвечала она. — Весит не больше обычной сумки. Когда Фред с Джорджем были маленькими, я постоянно носила с собой маггловские наручники и квиддичную биту: чудесно поощряло эту парочку вести себя прилично.

Гарри посмотрел на груду предметов, лежавших на кровати. Его сердце сжалось от незнакомого, но приятного чувства. Возможно, так это и бывает, когда у тебя есть мама? Человек, который не только выполняет твои просьбы, но и предвидит возможные желания? Он постарался подальше отогнать от себя непривычное ощущение. Не хватало только разреветься — миссис Уизли, чего доброго, почувствует себя обязанной обнимать его до тех пор, пока он не начнет задыхаться, или станет совать ему салфетки, чтобы он прочистил нос. Вместо этого Гарри потянулся к картам.

— Сыграем? — предложил он, перетасовав колоду.

Миссис Уизли улыбнулась и пододвинула свой стул поближе.

— Раньше мне везло во Взрывного дурака, — сказала она, расчищая на кровати место для карт. — Все, что мои дети знают об этой игре, они знают от меня.

— Ничего себе, значит, у меня проблемы, — улыбнулся Гарри. И он вправду так считал: ему никогда не удавалось одержать победу над Роном или Джинни. К счастью, Гермиона играла еще хуже него, так что он оказывался не в самом проигрыше.

Ему безумно понравилось играть с миссис Уизли. Она не поддавалась ему, но и не была так упорна, как Рон и Джинни. За час ему удалось даже несколько раз выиграть, несмотря на то, что он играл одной рукой.

— Ты, должно быть, проголодался, — предположила миссис Уизли, проверив свои причудливые наручные часы после того, как они закончили с картами и с удовольствием просмотрели один из двух фотоальбомов, который она достала из своей сумки. Это оказались колдографии с ее шестого курса — родители Гарри должны были поступить в Хогвартс на следующий год. Было приятно видеть, что на фотографии холеное лицо Люциуса Малфоя покрыто сыпью.

— Мне не положено есть, — ответил Гарри. — Ничего после вчерашней полуночи. И пить тоже, — но на самом деле ему очень хотелось есть и пить. Сколько же можно искать целителя, специализирующегося на остаточной темной магии? Это же отделение для авроров, в конце-то концов!

— Какой стыд — морить тебя голодом, пока они там спорят! Пойду, найду Северуса и этого целителя и узнаю, чего вообще ожидать. А ты пока полежи, Гарри. Может, посмотришь второй фотоальбом?

Гарри взял альбом, а миссис Уизли встала и вышла из кабинки, задернув за собой занавеску.

Но как только занавеска закрылась, Гарри отложил альбом в сторону, опустил голову на подушку и, стараясь не сбросить ничего с кровати, свернулся клубком и закрыл глаза. Он не хотел, чтобы она знала, как он устал — прошлой ночью он почти не спал из-за переживаний по поводу сегодняшнего дня. Он уснул в течение пяти минут, стараясь не обращать внимания на урчащий живот. Непонятные сновидения, торопливо сменявшие друг друга, так и не дали ему толком отдохнуть, заставляя беспокойно метаться по кровати. “Левую руку, пожалуйста”, — сказала во сне привет-ведьма. Гарри покорно повиновался, протянув не одну, а целых четыре тонких, черных волосатых левых руки. “Простите”, — промолвил он извиняющимся тоном, отдернув три из них обратно. — “Не стоило пытаться перекинуться в анимагическую форму сразу после еды”. “Нам понадобится анализ крови”, -сообщил во сне целитель. — “Сожмите кулак, и мы возьмем кровь из вены около вашего локтя”. “Кулак?” — переспросил Гарри. — “Как змея может сжать кулак?” Он свернулся кольцами, глядя сквозь глазные щели на озадаченного Снейпа и раздосадованную Молли Уизли. “Гарри, сколько раз я говорила тебе разрезать свою еду?” — поинтересовалась миссис Уизли, держа перед ним тарелку с дохлой крысой. — “Иначе заработаешь расстройство желудка и будешь плохо спать”. “Выпейте полностью”, — велела мадам Помфри, протягивая ему фиал с зельем. На нем была этикетка "Обезнерв", а сам фиал вмещал по меньшей мере литр жидкости. Гарри взял и откупорил его. “Нет, Гарри, сперва дай попробовать мне”, — предупредила Луна. — “Оно может быть отравлено”. “У меня есть противоядие”, — сказал Снейп, протянув ему безоар размером с один из каменных кексов Хагрида. — “Смотрите, не подавитесь”.

Гарри проснулся от того, что миссис Уизли встряхивала его за плечо.

— Гарри, дорогой, просыпайся, — приговаривала она, пока он приходил в себя. Перед сном он так и не снял очки, так что сейчас поправил их, чтобы можно было разглядеть ее лицо.

— Я сейчас принесу тебе что-нибудь поесть. Профессор Снейп хочет поговорить с тобой пару минут, — она обернулась к дверному проему, где уже стоял серьезный и слегка раздраженный Снейп.

— Спасибо, миссис Уизли, — сказал он. Присаживаясь на стул, Снейп старательно пытался не задеть какой-нибудь игры, но миссис Уизли уже поспешно заталкивала вещи обратно в свою замечательную сумочку. Гарри приподнялся, облокотился на спинку кровати, подтянул колени к груди и обхватил их левой рукой. Миссис Уизли оставила их, обещая вскоре вернуться, и Снейп повернул стул так, чтобы оказаться лицом к Гарри.

— Я чуть было не разорвал договор и не забрал вас во французский госпиталь, — начал он без преамбулы. — Однако с диагнозом не поспоришь. Темная магия, причинившая вам более ранние травмы, влияет — и продолжит влиять — на процесс вашего излечения. Заведующий отделением и трое целителей в настоящее время заняты горячим спором, который, к сожалению, сосредоточен больше на том, как шестнадцатилетнему подростку удалось одновременно получить столько травм, нежели на действительных способах лечения. Мне пришлось вызвать директора.

Гарри посмотрел на свою руку, которую целитель так и оставил неперевязанной.

— Однако здесь есть и положительный момент, — хмыкнул Снейп. — Амбридж определенно отправится в Азкабан. Целитель Гэннон уже отправил свой отчет Визенгамоту. Выгодно иметь знакомства среди авроров.

Гарри усмехнулся. Раньше его гораздо сильнее выводила из себя несправедливость ее требований, чем сама боль от пытки. Но теперь, когда он столкнулся с необходимостью серьезного — и, вероятно, болезненного — лечения из-за ее средневекового артефакта…

— Что они намерены делать? — спросил он. — Я имею в виду мое лечение — какие вообще есть варианты?

— За прошлые два часа, — без прикрас отвечал Снейп, — они обсудили удаление кожи и наружных тканей вашей правой руки. Они также рассмотрели вызов взломщика проклятий и прием зелья, невообразимо сложного и включающего в себя редчайшие компоненты, наподобие слез феникса. Зелье имеет несколько возможных серьезных побочных эффектов, но на нынешний момент это кажется мне самым жизнеспособным вариантом.

Желудок Гарри, и так бунтующий от голода, прямо-таки скрутился узлом.

— Каких побочных эффектов? — спросил он, пытаясь не выдать голосом своего волнения. Снейп резко посмотрел на него, прежде чем ответить.

— Зелье эффективно лишь при первом употреблении, — сказал Снейп. — Если вы примете его сейчас, то никогда позже уже не сможете им воспользоваться, поскольку ваш организм научится вырабатывать к нему антитела. Как правило, это зелье не применяется к людям вашего возраста.

— Это не совсем побочный эффект, — возразил Гарри, обдумав сказанное.

— Верно, — согласился Снейп. — Но это очень важное условие. Вас все еще интересуют побочные эффекты..?

Гарри неохотно кивнул. Он полагал, что ему лучше узнать все заранее, как бы неприятно это ни было.

— Самый опасный побочный эффект состоит в том, что использование зелья может сделать вас в будущем более восприимчивым к повреждениям от темных проклятий. Я работал над тем, как минимизировать это последствие, и, возможно, смогу предложить эффективное решение.

— Подождите… Вы уже работали над этим зельем? Прежде, чем они вообще о нем заговорили?

Снейп окинул его странным взглядом.

— Нет, — ответил он.

— Но вы же сказали, что прошло всего два часа! Вы разработали способ обхода этого побочного эффекта за два часа?

Снейп довольно ухмыльнулся. Гарри уже привык видеть это выражение на лице своего профессора. Снейп постучал пальцем по своей груди.

— Северус Снейп, страстно увлеченный зельеварением, не забыли? — ответил он.

Гарри закатил глаза. Он заметил, что это становится его самой частой реакцией на ухмылки Снейпа.

— Точно. Но вы сказали, что серьезных побочных эффектов несколько?

Снейп посерьезнел. Ему явно приходилась не по душе эта тема.

— В данном случае упоминания достойны только два. Первый я только что описал. Вторым является боль, которую невозможно контролировать или ослабить с помощью зелий или иных средств. Зелье искореняет нанесенный организму ущерб в самом корне, но оно же заставляет снова прочувствовать боль, сопутствовавшую этому ущербу.

Гарри побледнел. Даже воспоминание о боли, сопровождавшей его травмы, казалось непереносимым. Снейп не сводил с него внимательного взгляда.

— Ого, — Гарри на минуту задумался, после чего снова поднял взгляд на Снейпа.

— Вы упомянули другие варианты? Вызов взломщика проклятий?

— Да … а также удаление кожи и внешних тканей вашей ладони — эта область беспокоит целителя больше прочих. Другие травмы проникали не так глубоко. Слезы феникса стерли большую часть остаточной магии от укуса василиска. Проклятый бладжер, который сломал вам руку, и вовсе не был темным — магия эльфов с трудом поддается классификации, и то, что эта травма выявилась при осмотре, само по себе является удивительным. Что касается раны от кинжала… она локализована и не слишком глубока. Однако в отчете целителя Гэннона упоминались еще повреждения вашей руки и пальцев, которые мы не заметили ранее, так как повреждение касалось другой стороны вашей руки. Вы припоминаете что-то подобное? Какое-либо воздействие темной магии?

— Квиррел, — понуро ответил Гарри. — Конец первого курса. Я… я прикасался к его лицу… в самом конце. И он просто рассыпался… в пыль, наверное.

— Гарри, я понимаю, что вспоминать все это в течение одного дня — задача не из приятных Но нам придется пройти через это, чтобы уменьшить возможную боль. Вы ведь понимаете, что ранения, причиненные вам прямо или косвенно самим Темным лордом, затрагивают вас сильнее из-за связи с ним? Из-за этого их будет гораздо сложнее исцелить.

Гарри пожал плечами.

— Наверное.

Он отметил, что Снейп никогда не укоряет его за пожатие плечами: это была одна из его самых укоренившихся привычек, которую сложно было преодолеть.

— Квиррелл был одержим Темным лордом, — продолжал Снейп. — И это, на мой взгляд, только подтверждает, что зелье — наш единственный выбор. Не можем ведь мы полностью удалить всю кожу и мышцы с вашей руки.

— А как насчет взломщика проклятий? — Гарри никак не хотел принимать мысль о том, что придется проглотить зелье, которое не только усилит его восприимчивость к темной магии, но и повлечет за собой долгие часы изнурительной боли. — Билл Уизли как раз этим и занимается. Он работает в Гринготтсе и является членом Ордена Феникса. Может, он мог бы…

Он не стал заканчивать. Выражение Снейпа ясно указывало на то, что эта идея обречена на провал.

— Больше всего меня беспокоит фактор времени. Каждое проклятие должно быть определено и снято в индивидуальном порядке, причем, вполне возможно, разными взломщиками. Об успешности их вмешательства невозможно будить судить сразу. Если бы у нас было больше времени, то самым вероятным как раз являлся бы такой вариант. Но учебный год начинается уже через две недели, Гарри.

Гарри хотел было возразить, что лечение можно отложить до рождественских каникул, или растянуть его на несколько месяцев, чтобы взломщики могли как следует выполнить свою задачу, но прикусил язык, вспомнив про квиддич. Он глубоко вздохнул, и как раз в этот момент в кабинку вернулась миссис Уизли с подносом, нагруженным едой. Брови Снейпа поползли вверх.

— Рост и вес мистера Поттера вполне пропорциональны, Молли, — сухо отметил он. — Избыточное питание не прибавит ему высоты. Или вы хотели накормить еще и Хагрида?

Гарри прикрыл рот рукой, чтобы скрыть смешок, а миссис Уизли смерила Снейпа неодобрительным взглядом и, наложив на поднос парящие чары, поместила его прямо перед Гарри. Мальчик полюбовался четкости ее заклинания: поднос держался ровно и так надежно, словно стоял на подставке. Он предположил, что при наличии семи детей, которые периодически болели, у нее хватало практики подобных чар. Он одобрительно оглядел содержимое подноса.

— Ух ты, выглядит просто замечательно. Спасибо, миссис Уизли, — промолвил он, широко улыбнувшись ей. Взяв сэндвич с солониной, он с удовольствием принялся за него.

— Я так и думала, что тебе понравится, — сказала Миссис Уизли и обернулась к Северусу. — Мой Рон, знаете ли, любит солонину.

Снейп незаинтересованно хмыкнул, а Гарри кивнул, после чего проглотил огромный кусок сэндвича и запил его холодным тыквенным соком. Рон ненавидел солонину, но он не собирался разочаровывать миссис Уизли. Приговорив два сэндвича, Гарри принялся за фрукты.

— Молли, он не ел всего лишь с утра, — заметил Снейп, наблюдая за тем, как Гарри с отменным аппетитом уничтожает свой роскошный обед. Гарри лишь улыбнулся и принялся за десерт.

— Я видела директора, — сказала миссис Уизли Снейпу несколько минут спустя, забирая опустевший поднос. — Есть какие-то проблемы?

— Когда дело касается мистера Поттера, проблемы есть всегда, — вздохнул Снейп. — Целитель Гэннон вызвал заведующего отделением, чтобы подробно обсудить, как именно мистер Поттер за свою короткую жизнь умудрился нахватать столько проклятий. Когда обвинения посыпались со всех сторон, я послал Патронус Альбусу, и он прибыл по каминной связи, — Снейп скользнул пристальным взглядом куда-то за занавеску и отошел в сторону. — А вот и он.

Из-за занавески показался Альбус Дамблдор.

— Мы прояснили обстоятельства, касающиеся истории Гарри, — сразу перешел к делу директор. — И обсудили варианты лечения. Целитель Гэннон поднял проблему остаточной темной магии в пальцах и ладони — думаю, что я не ошибусь, предположив, что это результат твоего противостояния с профессором Квирреллом? — он встретил беспокойный взгляд зеленых глаз.

— Профессор Снейп уже спрашивал меня, и мне в голову не пришло ничего другого, — ответил Гарри. — Я рассказал ему о том, что произошло… с профессором Квирреллом… когда я дотронулся до него, — Гарри проглотил комок в горле. Ему до сих пор было не по себе от воспоминаний об этом дне.

Дамблдор просмотрел на Снейпа.

— Тогда, как я понимаю, единственным вариантом остается зелье. Я добился, чтобы вам разрешили использовать местную лабораторию. Они спрашивали об ингредиентах: целитель Фискус сказал, что у них в запасе есть все необходимое, но предположил, что вы можете запросить более свежие ингредиенты…

— Зелье окажется наиболее эффективным, если слезы феникса, кровь дракона и чернильная жидкость кальмара будут свежими — взятыми не больше, чем за сутки до варки. Кое-что из других ингредиентов есть у меня в Хогвартсе, и я предпочту воспользоваться ими: по крайней мере, мне достоверно известны источники, откуда они взяты.

— Прекрасно. Тогда отправляйтесь в Хогвартс и возьмите все необходимое. Как скоро будет готово зелье? — спросил Дамблдор.

— От четырех до шести часов подготовки ингредиентов и шесть часов самой варки, — ответил Снейп. — Я никогда прежде не пробовал его изготовить…

— Я полностью доверяю вам, Северус, — прервал его Дамблдор. Гарри про себя повторил то же самое. Для него было большим облегчением знать, что зелье сварит сам Снейп. — Значит, вы можете приступить уже сегодня днем?

Снейп кивнул.

— Тогда я попрошу Фоукса поделиться слезами — он скоро переродится, так что мне лучше поспешить. Стоит попросить Хагрида, чтобы нацедил чернильной жидкости у Гигантского кальмара?

— Было бы неплохо, — ответил Снейп и обратился к миссис Уизли. — Молли, вы могли бы через своего сына обеспечить нам пузырек свежей драконьей крови?

— Конечно, Северус, — сказала миссис Уизли. — Пойду свяжусь с заповедником. Думаю, к вечеру Чарли сможет ее передать.

Дамблдор коротко попрощался с Гарри, после чего вышел из кабинки посовещаться со Снейпом, а вернулся Снейп уже один. Как только Снейп оказался внутри, миссис Уизли собралась пойти к камину, чтобы поговорить с Чарли.

— Попросите, чтобы он взял кровь у Норберта! — крикнул Гарри ей вслед. Она недоуменно оглянулась. — Норберт. Это дракон из его заповедника — раньше он принадлежал Хагриду, — пояснил он.

— Посмотрим, что можно будет сделать, — кивнула она и ушла, бормоча себе под нос: "Норберт!"

Гарри обернулся к Снейпу.

— Значит, мне придется остаться на ночь? — спросил он, от всей души желая вернуться в коттедж “Ракушка”, или, по крайней мере, в лондонскую квартиру, лишь бы не оставаться в Св. Мунго. В аврорском отделении вовсе не было такой суматохи, как в обычных больницах; он и медсестер-то до сих пор не видел, не говоря уже о посетителях, и вообще здесь было слишком тихо и спокойно.

Снейп пожал плечами.

— Ну, учитывая, что я остаюсь здесь на ночь — да, вы тоже должны будете остаться. Можете помочь мне с зельем. Нет никакой потребности весь день валяться в кровати.

От этих слов растущий страх перед приемом зелья отошел на задний план: гораздо легче было справиться с ожиданием, имея какое-то дело в руках и сознавая, что Снейп лично берет на себя ответственность за его изготовление.

— Как долго зелье будет действовать? — спросил Гарри. Они вместе со Снейпом вышли из кабинки и направились в лабораторию, чтобы проверить состояние оборудования.

— Я надеюсь ускорить эффект зелья, — уклончиво ответил Снейп. — Вероятно, в общей сложности не больше, чем несколько часов — если, конечно, я добьюсь успеха.

— А если нет? — спросил Гарри. — Сколько времени уйдет на это при стандартных условиях?

— Столько же, сколько времени на вас влияло проклятие, — мрачно сообщил Снейп.

Гарри стал как вкопанный посреди коридора и уставился на Снейпа.

— Но я же вам говорил… я говорил, что у меня были двухчасовые отработки почти каждый вечер в течение двух недель!

— Я знаю, мистер Поттер. При всем желании мне никогда не забыть этого разговора, — Гарри и Снейп долго смотрели друг другу в глаза.

Гарри понадеялся, что выглядит не совсем уж перепуганным. Продолжив путь к лаборатории, он почувствовал руку Снейпа на своем плече.

— Северус Снейп, страстно увлеченный зельеварением, не забыли? — сказал он. — Доверьтесь мне, Гарри.

Гарри кивнул и почувствовал, как Снейп плотнее обхватил рукой его плечо и коротко притянул к себе. Он тотчас же отпустил его, и они продолжили свой путь. Гарри улыбнулся. В случае Северуса Снейпа это вполне можно было считать объятием.

Впервые в жизни Гарри получал удовольствие от зельеварения.

После того, как утомительные часы нарезки, выжимки, измельчения, высушивания и взвешивания сменились точно рассчитанной по времени закладкой в котел и варкой, Гарри всем существом прочувствовал, что зельеварение — вид искусства на основе науки и магии.

— Зачем так много мяты? — спросил он, нарезая ароматные листочки ровными полосами.

— Успокаивает желудок, — ответил Снейп. — Вам это уже известно, Гарри. Потрудитесь вспомнить.

Гарри улыбнулся себе под нос. Сегодня Снейп все чаще и чаще обращался к нему по имени.

Вскоре после полуночи он уснул на трансфигурированной Снейпом раскладушке, после того, как все приготовления были завершены, и варка шла полным ходом. Свернувшись на боку, он представил себя маленьким ребенком и уснул под успокаивающие монотонные звуки.

Открыв глаза, Гарри к великому своему удивлению увидел Билла Уизли. Рыжеволосый парень сидел на стуле у котла и периодически помешивал зелье против часовой стрелки. Гарри несколько минут понаблюдал за ним. Распущенные волосы Билла спускались на плечи, а рукава рубашки были закатаны выше локтей. Впервые Гарри заметил, что запястье Билла опоясывает татуировка в виде круга маленьких, переплетенных рун. Приглушенный храп привлек внимание Гарри ко второй раскладушке. Вытянувшись во весь рост, на ней спал Снейп, чуть ли не касаясь пола свесившейся с кровати рукой. Глаза Гарри вновь потяжелели и закрылись.

Несколько часов спустя его разбудили тихие голоса. Приоткрыв глаза, Гарри увидел рядом с котлом Снейпа и Билла. Снейп процеживал зелье, а Билл прибирал на рабочем столе.

— Мама будет здесь приблизительно через час, — сказал Билл. — Кто еще входит в ваш список?

Список? О чем это они?

Снейп закупорил флакон пробкой и принялся за второй.

— Люпин, естественно, — ответил он. — А к полудню Минерва приведет мисс Лавгуд, если до этого времени, конечно, все еще не закончится.

— Дочь Ксенофилиуса? — спросил Билл. — Этого Лавгуда?

— А что, есть другой? — хмыкнул Снейп.

— У этого крыша немного не в порядке, — ответил Билл. — Держу пари, дочери пришлось нелегко — потерять мать в таком раннем возрасте… Стало быть, они близкие друзья? В смысле, с Гарри?

Гарри покрепче зажмурил глаза. Он не хотел быть пойманным за подслушиванием и понимал, что лучше всего ему снова уснуть. Из разговора Билла и Снейпа он понял, что никто не ждет, что этот день окажется для него легким. Но не успел он вновь провалиться в сон, как послышался низкий голос Снейпа.

— Похоже, с прошлого года она подружилась сразу со всей гриффиндорской компанией, и, как ни сложно признать, для данной задачи она подходит как нельзя лучше. Гарри о ней высокого мнения — она оказалась одной из малочисленных фигур, появившихся в его первом морском сне.

В ответ Гарри услышал лишь удивленное хмыканье Билла. Недолгое время спустя его разбудило поглаживание по плечу.

— Просыпайся, Гарри, — приоткрыв глаза, он увидел склонившуюся над ним миссис Уизли. Она вручила ему очки, которые кто-то, должно быть, снял, когда он заснул. Гарри огляделся вокруг, но лаборатория была пуста. — Нам нужно вернуться в твою палату, мой хороший. Северус и целитель Гэннон там уже все приготовили.

Гарри сел и опустил ноги на пол. Уснув полностью одетым, сейчас он чувствовал себя полным неряхой.

— А можно сперва принять душ? — поинтересовался он у миссис Уизли.

— Конечно, дорогой мой, — ответила она. — Все твои вещи в палате, да?

Они вернулись в аврорское отделение. Сегодня закрытой оказалась всего одна занавеска, остальные же были отдернуты, представляя взгляду абсолютно идентичные кабинки с кроватью, столом и тумбочкой в каждой. Снейп и целитель Гэннон стояли у высокого стола по центру общего помещения, а рядом с ними находились еще двое целителей: один из них был иностранцем с острой бородкой, другая — женщиной средних лет в очках с блестящей оправой.

— Гарри быстренько примет душ, — предупредила миссис Уизли, пока Гарри отправился к кабинке за сумкой.

После душа он почувствовал себя лучше физически, хотя это и не помогло ему избавиться от назойливого страха, поднимающегося изнутри. Снейп приоткрыл дверь душевой и велел ему одеться в пижаму, а поверх накинуть мантию. Несколько минут спустя Гарри услышал, как дверь снова открылась и закрылась. Выйдя из душа, он обнаружил рядом с остальной своей одеждой пару удобных шлепанцев. Натянув их на босу ногу, он снова прошел к своей кровати, старательно игнорируя тот факт, что за его перемещениями наблюдают Северус и трое колдомедиков, до сих пор оживленно что-то обсуждавших.

Миссис Уизли в комнате не оказалось. Гарри бросил сумку на тумбочку и стянул с кровати покрывало. Сегодняшней ночью он хорошо выспался, но чистые белые простыни так и манили к себе, и на короткий миг он вспомнил о своем водном матрасе в коттедже “Ракушка”. Он уже скучал по проведенным там дням и надеялся, что не разучится медитировать и закрывать сознание до своей выписки из Св. Мунго.

В этом настроении и застал его появившийся в дверном проеме Снейп.

— Готовы? — спросил Снейп, указав на кровать.

Гарри сел на кровать, опершись на спинку. Снейп подошел к противоположному концу кровати и уперся руками в короткую дужку. Он выглядел очень усталым. Гарри заметил мешки у него под глазами, особенно ярко выделявшиеся на фоне бледной кожи Снейпа.

— Я предложил, чтобы вы закрылись, и лишь после этого зелье было бы введено в ваш организм, — начал он. — Я надеялся, что это убережет вас от необходимости снова пережить боль. Однако целители этого не позволили. Они пояснили, что во время процедуры ваши жизненные показатели будут находиться под постоянным контролем, а окклюменция замаскирует дыхательные или другие проблемы, вроде повышенного давления или учащенного сердцебиения, причиной которых может оказаться зелье.

Гарри потянул колени к груди.

— Вы знаете, как долго это продлится? — спросил он.

Снейп открыл рот и тут же молча закрыл его. Помолчав, он отрицательно помотал головой.

— Нет, признаться честно, не знаю. Я предпринял все возможные поправки состава, чтобы ускорить конечный результат. К сожалению, у нас не было времени на проверку, равно как и добровольца, на котором эту проверку можно было бы провести. Я полагаю, что от начала до конца пройдет около восьми часов — если мне и в самом деле удалось сократить время действия зелья на две трети. Похоже, что в общей сложности вы провели в компании Кровавого пера целые сутки — Минерва вчера вечером подняла записи отработок, — он сделал паузу, многозначительно поглядев на Гарри. — Ей стало физически плохо — она сама вытрясет из Амбридж душу, если дементор не успеет сделать этого первым.

Гарри поднял взгляд со своих коленей и устремил его на Снейпа.

— Значит, все это время я буду в сознании, так?

— Да, хотя остается шанс, что вы его потеряете.

Он не сказал “от боли”, но Гарри понял и без слов.

— Кто-то будет здесь? Кто-то из знакомых?

— Конечно. Мы это уже уладили, — ответил Снейп.

Гарри снова посмотрел на Снейпа, желая, чтобы тот сам догадался о том, о чем мальчик не смел попросить прямо, несмотря на достигнутый ими за прошедшие недели прогресс.

Снейп задержал на Гарри долгий взгляд.

— Я останусь здесь столько, сколько смогу, Гарри, даже если с вами будет кто-то еще, — кивнул он. Гарри откинулся на подушку, а Снейп развернулся и покинул кабинку.

Пятнадцать минут спустя были наложены все необходимые контролирующие чары, а рука Гарри заклинанием закреплена в прямом положении, ладонью вверх. Целитель Гэннон сел в ногах кровати с палочкой в руке, а у его левого плеча в воздухе парили перо и пергамент. Снейп держал пузырек темно-зеленого зелья и стакан воды.

— Выпейте залпом, — велел он Гарри, вручая ему зелье. Гарри взял его левой рукой, поднес к губам и опрокинул себе в рот. Слегка скривившись от вкуса, он, тем не менее, быстро проглотил противную жидкость. Снейп забрал у него пузырек и подал воду. Гарри большими глотками осушил стакан до дна и вернул его Снейпу.

— Обратный порядок, — сказал Снейп. — То есть сперва вы прочувствуете действие Кровавого пера, — и в тот же момент на лице Гарри появилась гримаса боли, и он не сдержал стона. Глаза всех присутствовавших опустились к его ладони: из шрама, оставленного словами “Я не должен лгать” вырвался клуб красного дыма, а вскоре за ним — еще один. По всей видимости, это была распыленная мелкими частицами его кровь. Гарри удалось не вскрикивать с каждым клубом дыма, появляющимся из его ладони — один выброс соответствовал одной написанной им строчке. Он покрепче вжался затылком в подушку. Сморщившись, он то сжимал, то разжимал кулак левой руки. Пятнадцать минут. Тридцать минут. Сорок пять. Миссис Уизли вернулась в комнату, намереваясь отпустить Снейпа, но он кивнул ей на стул с другой стороны кровати. Прошел час, но конца процессу и близко не предвиделось. Целитель Гэннон все это время оставался на своем месте.

— Еще час, и ему потребуется Кровевосстанавливающее зелье, — сказал он.

— Я предвидел восемь часов, — процедил Снейп. — И я уже упоминал вам об этом до начала процедуры.

— Вы не упоминали, что он будет истекать кровью, — ответил целитель Гэннон, стараясь сохранить лицо посредством обратной критики. Гарри надеялся, что он не на самом деле истекал кровью — уж слишком зловеще это звучало — но в настоящее время его единственной заботой были попытки дышать, несмотря на ощущение острого пера, пронизывающего кожу.

Снейп и миссис Уизли поменялись местами после первой порции Кровевосстанавливающего зелья, которое Гарри машинально проглотил. Он почувствовал у своих губ стакан воды и с благодарностью отпил несколько глотков. Когда мгновением спустя миссис Уизли вытащила из своей сумки прохладную ткань и отерла его потный лоб, он прильнул к ее прикосновению. Она отодвинула намокшую челку с его глаз и снова отерла голову, после чего оставила ткань прямо у него на лбу. Гарри закрыл глаза. Рука горела, но все же прохладное прикосновение оказалось немалым утешением.

Он уже погружался в теплый кокон, подсознательно пытаясь скрыться в своей утробе, когда голос Снейпа вернул его в сознание.

— Молли, позовите Альбуса, пожалуйста. Попросите, чтобы он прибыл немедленно, — резко произнес Снейп. Он отодвинул ткань со лба Гарри. Гарри открыл глаза.

— Что такое Северус? Он ведь справляется очень хорошо, учитывая…

Но целитель Гэннон уже понял.

— О, Мерлин, — прошептал он. — Шрам. Мы забыли о шраме.

— Постойте… — Гарри пытался сесть, несмотря на тяжелую руку Снейпа на своем лбу. Он застонал, когда его правую руку пронзил особенно острый приступ боли. Левой рукой он нащупал шрам на лбу — все, что осталось после самого ужасающего деяния темной магии. Его глаза встретились с прямым взглядом Снейпа.

— Это же только рука, да? — умоляюще обратился он к Снейпу. — Зелье ведь только для руки...

Снейп покачал головой. Гарри мог бы подумать, что тот держится очень хорошо, если бы не услышал его голос, хриплый от напряжения и недостатка сна.

— Это общее зелье, Гарри, которое через ваш кровоток распределилось по всему телу. Оно имеет своей целью всю остаточную темную магию в вашем организме… абсолютно всю.

Гарри увидел, как миссис Уизли, стоявшая у занавески, быстро прижала руку ко рту и бросилась вон, чтобы позвать Дамблдора.

Новый выброс. Очередная порция красного тумана повисла над ладонью Гарри.

— Все в порядке, — промолвил он, глядя на помрачневшее лицо Снейпа, и усмехнулся, вспомнив утешительные слова зельевара. — Все, что нас не убивает, делает нас сильнее, — повторил он.

Он не понял, почему на лице Снейпа в тот же миг расцвела улыбка. Но, в конце концов, Гарри ведь цитировал его собственные слова. Он просто не задумался о том, что именно означали эти слова, будучи приложены к Мальчику-Который-Выжил.

Когда Дамблдор, развевая мантией на манер Снейпа, двадцать минут спустя вошел в комнату, Гарри лежал, свернувшись на левом боку. Миссис Уизли поглаживала его волосы, а сам он рвано дышал между приступами непрекращающейся боли. Снейп сидел на кровати позади Гарри. Он периодически опускал руку на плечо мальчику, и при всей неловкости прикосновения Гарри ценил напоминание, что профессор все еще рядом с ним.

— Директор! — на удивление, первым к Дамблдору обратился целитель Гэннон. Гарри перевернулся на спину. Взгляд директора застыл на ладони Гарри, откуда только что вырвалось облачко красного дыма, опрыскавшее покрывало крошечными красными каплями.

— По всей видимости, зелье устраняет темную магию сквозь шрам от Кровавого пера, — объяснил Снейп. Он встал, и они с целителем Гэнноном в один голос принялись сокрушаться, что упустили из виду абсолютно очевидный факт наличия у Гарри еще одного шрама от проклятия, который так же мог попасть под влияние зелья.

— Директор, я не могу объяснить, почему мы не рассмотрели…

— Альбус, я беру на себя полную ответственность…

Директор поднял левую руку, жестом заставив целителя и зельевара умолкнуть.

— Достаточно. Я был полностью осведомлен о планируемом лечении, и это осложнение не пришло в голову и мне самому. Мы сосредоточились на руке Гарри и попросту не подумали о том, что гораздо ранее он подвергся воздействию смертельного проклятия, — не говоря больше ни слова, Дамблдор приблизился к кровати. Миссис Уизли встала, освободив для него место, и Дамблдор уселся на ее стул.

— Как ты, Гарри? — спросил он. Поднеся левую руку к лицу Гарри, он откинул в сторону его челку, пристально вглядевшись в шрам в форме молнии. Прикосновение оказалось легким и каким-то успокаивающим, несмотря на странное покалывание в шраме, который задели пальцы Дамблдора.

— Бывало и получше, сэр, — честно ответил подросток, стиснув зубы, поскольку в тот момент руку вновь пронзило болью, а в воздух поднялся очередной красный сгусток.

Директор посмотрел на Гарри поверх очков-полумесяцев. Голубые глаза были необычайно серьезными.

— Я глубоко сожалею, что тебе приходится проходить через это, Гарри. Боюсь, что это лето в целом оказалось для тебя весьма непростым. Но мы вскоре сумеем все уладить, верно, господа? — Дамблдор поднялся и обернулся лицом к Снейпу, а миссис Уизли вернулась на свой стул.

— Северус, вы ожидаете подобного эффекта, когда зелье дойдет до шрама у Гарри на лбу? — он указал на ладонь Гарри, из которой через практически равные промежутки времени выходил красный туман. — Каково ваше главное беспокойство? Вы полагаете, что его жизнь в опасности?

Гарри поймал быстрый взгляд, брошенный на него Снейпом.

— Нет, таких опасений у меня нет. Но я боюсь, что боль может стать непереносимой. Посмотрите на его ладонь, — все взгляды вновь обратились к ладони Гарри, несмотря на то, что она и без того была объектом их наблюдения в течение почти трех часов. — Эти раны причинялись в общей сложности около двадцати четырех часов, если верить школьным записям. Но шрам на лбу Гарри оставлен смертельным проклятием. Никто, абсолютно никто — за исключением, возможно, самого мистера Поттера — не знает, какой болью сопровождается это проклятие.

Дамблдор устремил взор ввысь. Казалось, он глубоко ушел в собственные размышления. Затем, обхватив свое правое запястье левой рукой, он поднес его к глазам.

— Зелье сможет удалить повреждения от остаточного проклятия, Северус? — наконец спросил он.

Северус вновь посмотрел на Гарри, прежде чем ответить.

— Нет, я так не думаю. Смертельное проклятие, как правило, не оставляет своей жертве возможности принять зелье, и какие бы то ни было следы темной магии остаются лишь в трупе, — миссис Уизли передернуло от этого заявления, зато целитель Гэннон явно заинтересовался. Гарри это нисколько не утешило. Снейп продолжил. — Никто никогда не тестировал эффективность зелья относительно такого проклятия. Я подозреваю, что зелье попытается справиться с повреждением тем же образом, каким оно действует со всеми остальными, — в очередной раз все глаза опустились к ладони Гарри. Мальчик крепко стиснул правое запястье левой рукой.

— Итак, — промолвил Дамблдор мгновением спустя после того, как из ладони вырвались три довольно слабых клуба красного дыма. Гарри внезапно вспомнил о пыхтящих серебряных устройствах в кабинете Дамблдора, но в его теперешнем состоянии он едва ли ощутил вину, которую обычно чувствовал, вспоминая устроенные им разрушения. Миссис Уизли наколдовала очередное очищающее заклинание (она относилась к крови чуть ли не с религиозным благоговением), а Дамблдор продолжил. — Итак, нам следует ожидать необычайного всплеска исцеляющей магии, более или менее равного по интенсивности силе смертельного проклятия, только с противоположным знаком?

Снейп и целитель Гэннон обменялись взглядами, но ответил в конце концов Снейп.

— Директор… Альбус… Как раз перед вашим прибытием Гарри кое-что заявил. Он повторил фразу, сказанную мной два дня назад. Возможно, он просто пытался меня поддеть, — Снейп на мгновение окинул Гарри пристальным взглядом. — Это известная цитата Фридриха Ницше: то, что нас не убивает...

— Делает нас сильнее, — в унисон закончили Дамблдор и Снейп.

— Так вы подразумеваете, что это лечение сделает его более сильным — если, конечно, не убьет его? — без обиняков спросил Дамблдор. — Что оно каким-то образом разорвет их связь? — Гарри, не ожидавший столь прямого вопроса, широко распахнул глаза, но его отчасти утешало понимание того, что интерпретация Дамблдора оказалась такой же, как и у него самого.

Однако, ответ Снейпа удивил его.

— Вовсе нет. Это могло бы иметь место, если бы зелье оказалось способно полностью уничтожить эффекты смертельного проклятия — шрам, сопутствующую связь с Темным лордом… — Снейп сделал паузу и резко обернулся к целителю Гэннону. — Вы этого НЕ слышали, — низким угрожающим тоном произнес он. Брови целителя поползли вверх, и тем не менее, он кивнул в знак согласия. — Но зелье просто-напросто не достаточно сильно для этой цели. Напоминание мистером Поттером этой аксиомы заставило меня понять, что его не убило само проклятие…

— Для этого вам понадобилось напоминание, Северус? — мягко поинтересовался Дамблдор.

На лице Снейпа отразилось раздражение, смешанное с задумчивостью.

— Как я сказал, — продолжил он, — первичное проклятие его не убило. Возможно, это и впрямь сделало его более сильным во многих отношениях, что пригодится ему как непосредственно сейчас, так в предстоящей войне. Он, например, способен противиться Империусу, — Снейп снова замолчал и повернулся к целителю Гэннону.

— Понял, понял, — улыбнулся целитель. — Этого я тоже не слышал.

— Он природный окклюмент, — продолжал Снейп. — Он выдержал чуть ли не ежедневные пытки Кровавым пером в течение двух недель и при этом не сошел с ума. Его защитные заклинания — самая сильная его сторона: вспомните тот же Экспеллиармус. Его Патронус не только материален, но и размерами не уступает настоящему животному, причем имеет яркие отличительные признаки. Я предполагаю, Альбус, — здесь Снейп обратил все свое внимание к директору, и его примеру последовали все, находящиеся в помещении, включая Гарри, — что возможности Гарри Поттера относительно защиты и сопротивления превосходят уровень не только волшебников и ведьм его возраста, но и почти вообще всех волшебников и ведьм.

Снейп замолчал. В помещении повисла тишина. Красный туман несколько раз поднялся и упал над правой ладонью Гарри. Наконец, Гарри заговорил.

— Но что это означает? — он коснулся лба, откинув челку и выставив на всеобщее обозрение свой шрам. Свалявшиеся волосы и потный лоб мальчика безмолвно свидетельствовали о том, что день выдался изнурительным и долгим.

На его вопрос ответил Дамблдор.

— Если предположение профессора Снейпа верно, и твои защитные способности оказались усилены благодаря первичному смертельному проклятию — точнее, тому факту, что ты преодолел его воздействие — твое тело может счесть нападением попытку зелья удалить это проклятие, и твоя магия начнет сопротивляться. В целом, я считаю эти новости хорошими.

— Тогда почему оно не сопротивлялось другим проклятиям? — спросил Гарри. Он вновь зарылся в подушки — миссис Уизли час назад вытащила из своей бездонной сумки плюшевую подушку и положила ее рядом со стандартной больничной.

Снейп выглядел задумчивым, целитель Гэннон — заинтригованным. Наконец, Снейп подтянул к себе стул и, усевшись, обратился ко всем остальным.

— Как бы тщательно мы все не продумывали, нам не удастся заранее узнать, что произойдет, если зелье распознает смертельное проклятие и попытается противостоять ему. Целитель Гэннон, нам необходимо заблаговременно понять, когда эффект зелья переместится из его ладони в иное положение. Оно должно сначала проникнуть в две области на его руке, потом вернуться к пальцам, и оттуда…

Целитель Гэннон кивнул, бросив взгляд на пергамент под парящим пером.

— Зелье разработано, чтобы находить и изгонять остаточные повреждения плоти, мышц, соединительных тканей и костей, вызванные темной магией или проклятыми объектами. Зелье больше века используется в подобных обстоятельствах, когда пациент получал новую травму, которая не заживала или даже ухудшалась из-за эффектов остаточной темной магии в области травмы. Зелье содержит вещество, определяющее и исцеляющее сперва самые последние повреждения, а затем переходящее к более старым травмам в порядке, обратном тому, как они были получены.

— Как Приори Инкантатем, — прокомментировал Гарри, поерзав по кровати.

Снейп внимательно посмотрел на него.

— Именно, — мягко согласился он. Гарри на мгновение задался вопросом, знал ли Снейп о его опыте с этим конкретным заклинанием на кладбище после третьего задания Турнира трех волшебников, после чего мысленно удалил этот вопрос из списка вещей, которые планировал когда-нибудь обсудить со Снейпом.

— Продолжайте, Северус, — сказал Дамблдор. Взмахом палочки наколдовав устойчивый стул, он расположился на нем.

— Чтобы эффективно работать, зелье должно знать, что именно оно ищет. Оно — а точнее, магия, пробуждаемая им — должна быть сильнее первичного проклятия. Остаточные повреждения от проклятий представляют собой остатки темной магии, препятствующей исцелению. Зелье ищет эту темную магию, пересиливает и устраняет ее.

Следующим заговорил Дамблдор. Взглянув ему в лицо, Гарри заметил причудливый свет, которым озарились глаза директора.

— Судя по вашим словам, Северус, зелье не будет эффективно против повреждений от смертельного проклятия. Оно никогда и не было предназначено устранять подобные повреждения, ибо после смертельного проклятия никто не выживал, — он сделал паузу, и все многозначительно обернулись к Гарри, напомнив ему самому сцену из дешевого маггловского кино. Дамблдор продолжал. — Исцеляющая магия зелья может и вовсе не распознать ущерб, а если даже и распознает, то не уничтожит его, не будучи достаточно сильной. Но как же именно в этом случае оно подействует?

Целитель Гэннон взглянул на диаграмму и произнес:

— Еще одно кровевосстанавливающее не помешает, — после чего вышел из кабинки.

— Зелье попытается вытеснить проклятие, и мистер Поттер испытает первичную боль в неизвестной степени, — проговорил Снейп. — Лично я предполагаю, что зелью попросту не удастся устранить темную магию. Но вот как долго продлится борьба между ними, я не могу даже предположить, — он поднялся, когда целитель Гэннон вошел со вторым флаконом кровевосстанавливающего для Гарри. — Как бы то ни было, я предлагаю позволить мальчику как следует выспаться, прежде чем этот процесс продолжится и начнется работа над регенерацией его поврежденных нервов.

Вот-вот, молча согласился Гарри. Миссис Уизли помогла ему опереться на подушки, чтобы он мог принять зелье. Он опустошил флакон и неуклюже отер рот тыльной стороной левой руки. Вернув пустой пузырек миссис Уизли, он снова сполз вниз, приняв лежачее положение. Вжавшись в плюшевую подушку, он на минутку представил, что вновь находится внутри своего водного пузыря.

— Давайте проверим, что я верно вас понял, — он перевел взгляд с Дамблдора на Снейпа. Принятие активного участия в разговоре делало жгучую боль немного более сносной.

Снейп кивнул, и Дамблдор промолвил:

— Продолжай, Гарри.

— Я не умираю. Зелье, скорее всего, атакует темную магию, оставленную смертельным проклятием, но оно окажется не достаточно сильным, чтобы полностью избавиться от него. Будет очень больно. Пока все правильно?

Рот Снейпа искривился в причудливой гримасе. Гарри мог бы даже подумать, что зельевар пытается скрыть улыбку.

— То, что меня не убило — в смысле смертельное проклятие — каким-то образом сделало меня сильнее. Это отражается в основном в моих защитных навыках. Вы переживали, что моя естественная защита могла бы воспринять действие зелья как нападение — когда оно начнет атаковать темную магию — но это не так, потому что в противном случае оно бы не работало и с рукой.

Теперь странное выражение появилось и на лице Дамблдора: его словно слегка оглушили.

— Значит, — продолжил Гарри, — хоть никто и не подумал, что зелье может затронуть мой шрам, я все же закончу там же, где и начал — за исключением того, что теперь мы знаем, почему так хороши мои защитные навыки.

— Нет, это все меняет, — проговорил Снейп. — Вы разве не видите? — таким взволнованным и воодушевленным Гарри еще никогда его не видел. Голос Снейпа звучал так, словно картина только что предстала пред ним во всей ясности, и больше не нужно было блуждать в поисках правильного пути в запутанном лабиринте.

— Гарри, вы победите с помощью защиты, а не нападения. Вы победите его, защищая то, что любите.

Гарри уставился на Снейпа, пытаясь переварить его слова. Дамблдор говорил, что та сила Гарри, о которой не знал Волдеморт — это любовь. Он никогда не понимал, как любовь могла победить Темного лорда, но теперь, в данный момент, он осознал, на что способен ради того, чтобы защитить своих близких. Гарри почувствовал себя находящимся в другой реальности — реальности, где профессор Снейп торжествующе улыбнулся профессору Дамблдору, где глаза профессора Дамблдора тепло заискрились и он широко улыбнулся Снейпу, где по щеке миссис Уизли скатилось несколько слезинок, и она поцеловала его в лоб и откинула назад взмокшие волосы. Вокруг них разлилось такое ликование, словно они уже победили, и на мгновение он позабыл, что Волдеморт вовсе не мертв, а сам он находится в аврорском отделении Св. Мунго, и из его ладони вырываются клубы распыленной крови.

Но внезапно реальность выдернула его из приподнятого настроения. Из груди мальчика вырвался громкий стон, а правую руку пронзила необычайно острая боль, и над ладонью поднялось особенно большое облако красного дыма. Когда туман над его ладонью (на которой теперь не осталось ни следа от прежнего шрама) рассеялся, Гарри поднял взгляд на целителя Гэннона, который торопливо просмотрел диаграмму, после чего ухватил его за предплечье в тот самый момент, как кожу пронизала острая боль. Хлынул поток крови. Беззвучно раскрыв рот, Гарри смотрел, как капли крови расплываются по свитеру миссис Уизли. И тут же, практически без перерыва, его ударил еще один приступ боли, сопровождавшийся вторым фонтаном крови.

— Василиск, — пробормотал он, широко распахнув глаза за стеклами очков.

Быстрый удар от проклятого бладжера, а вслед за тем горящая боль в ладони и пальцах продлились несколько минут. Правая рука мальчика сокращалась, несмотря на заклинание, так что Снейп и миссис Уизли прижали его плечи к кровати, а целитель Гэннон бросился к его ногам, когда Гарри начал биться в конвульсиях. Но Дамблдор… Дамблдор сознательно поймал и удержал взгляд Гарри, когда началась та боль: от щекочущего покалывания она перешла к острой рези, чтобы вскоре превратиться во всеобъемлющий поток мучения. Он попытался закрыть глаза, но пристальный взгляд Дамблдора словно удерживал его.

И он посмотрел на Дамблдора другими глазами — теми, которыми ему доводилось смотреть и прежде. Дамблдор выглядел измотанным и хилым, вовсе не могущественным и даже не добрым. Он был старым, запутавшимся человеком, отжившим свой век и абсолютно бесполезным. Рывок злобной силы поднялся из глубины его существа, но Дамблдор не отводил взгляда от глаз Гарри, и внезапно Гарри почувствовал толчок, после чего вновь увидел доброго человека, влиятельного волшебника, лидера и учителя. Задыхаясь, он резко упал на подушки, так и не прерывая зрительного контакта с Дамблдором.

— Что, что это было? — простонал он.

Но Дамблдор пошатнулся, словно из последних сил удерживая равновесие. Снейп отпустил Гарри и моментально оказался рядом с директором, усадив его на стул и сам опустившись перед ним. Целитель Гэннон занял место Снейпа, быстро провел по Гарри своей палочкой и шепнул заклинание.

Гарри пытался бороться с сонным заклинанием, но он был слишком истощен, чтобы оказать реальное сопротивление. Последним, что он услышал, был тихий, но требовательный голос Снейпа.

— О чем он говорит, Альбус? Что, дракл побери, это значит?

Гарри проснулся от разговора двоих человек, переговаривающихся друг с другом с разных сторон его кровати.

— Четыре часа. Заклинание скоро спадет.

Снейп. Гарри хотел открыть глаза, но веки оказались словно склеенными. Он попытался что-то сказать, но выяснилось, что язык тоже его не слушался.

— Значит, лечение прошло успешно? Зелье устранило остатки темной магии?

Ремус. Гарри припомнил, как Снейп говорил Биллу, что Ремус придет посидеть с ним. Но тогда Снейп считал, что до окончания действия зелья пройдут целые сутки. Сколько же сейчас времени?

— … значительную боль. Тем не менее, целитель, приставленный к мистеру Поттеру, провел полный осмотр непосредственно перед твоим прибытием. Темная магия полностью устранена из его руки и ладони, так что завтра можно будет приступить к восстановлению нервов. Если все пройдет успешно, к понедельнику его выпишут.

— Северус, пойди, поспи немного. Я останусь до тех пор, пока ты не вернешься. Ты выглядишь… скажем так, бывало и лучше.

Молчание повисло на несколько минут, после чего Снейп произнес:

— Хорошо — мне все равно нужно поговорить с Альбусом и появиться в Хогвартсе. Поттера надо будет покормить, когда он проснется. Молли просила вызвать ее через камин, и она что-нибудь принесет.

— Северус, Молли сказала, что в самом конце случилось нечто странное — когда зелье пыталось уничтожить последствия смертельного Проклятия. Она сказала, что между Гарри и Альбусом что-то произошло…

Последовала очередная минута молчания. В конце концов Снейп ответил.

— Не между Альбусом и Гарри, Люпин. Но об этом-то я и планирую поговорить с директором. Перед своим уходом он едва ли перекинулся со мной хоть словечком, но, насколько я понимаю, Гарри… оказался связан с Темным лордом. И Альбус знал — он знал, что это может произойти. Он сразу же предпринял меры и удерживал взгляд Гарри, пока это не кончилось…

— Как в прошлом году? Когда на Артура в Министерстве напала змея? — в голосе Ремуса послышалось беспокойство.

— Да… возможно. По крайней мере, мне хотелось бы так думать, — но, похоже, Снейп и сам не верил в свои слова. В прошлом году Гарри был змеей, видел коридор с угла зрения змеи, и Волдеморт видел то же, что и змея …

Через пятнадцать минут Гарри наконец удалось разлепить веки. Люпин поспешил организовать ему перекус и казался чрезвычайно признательным за то, что миссис Уизли послала еды в достаточном количестве для двоих — там, в общем-то, хватило бы и на четверых, но эти двое настолько оголодали, что справились своими силами. Гарри чувствовал себя гораздо лучше. Его правая рука оставалась висеть на перевязи, но боль практически ушла. Они с Люпином успели сыграть несколько партий в волшебные шахматы, прежде чем прибыли двое новых посетителей.

Неся в руках плитку шоколада из «Сладкого королевства», в палату вошла профессор МакГонагалл, а за ее спиной виднелась Луна, державшая в руках огромный журнал.

— Привет, Гарри, — сказала Луна, немедленно подойдя к свободному стулу и устроившись на нем. Казалось, в стерильной обстановке Св. Мунго она чувствовала себя вполне комфортно.

— Привет, Луна, — поздоровался он, торопливо окинув взглядом ее соломенную шляпу с венком из увядших маргариток и причудливые сережки в форме редисок. Его губы расплылись в искренней улыбке, и девочка улыбнулась ему в ответ.

— Профессор МакГонагалл сказала, что тебе может понадобиться компания сверстников. Я напомнила, что мне почти на год меньше, чем тебе, но ее это не смутило. Она сказала, что последние недели тебя окружали только старомодные чудаки.

Гарри ухмыльнуся и поглядел на профессора МакГонагалл, стоявшую в ногах кровати; на ее губах мелькнула довольная улыбка.

— Я принесла тебе кое-что почитать, Гарри, — сказала Луна, протягивая журнал. Гарри ожидал увидеть очередной номер “Придиры”, но вместо этого у него в руках оказался специальный спортивный выпуск “Ежедневного пророка”, освещающий квиддичные события ближайшего сезона.

— Ух ты, спасибо! — воскликнул он. Большую часть первой полосы занимали загонщицы Холихедских Гарпий. Гарпии были полностью женской командой, и их загонщицы выглядели особенно агрессивными. Брови каждой из них были украшены серебряными серьгами, а в носу виднелось украшение, напоминавшее небольшую кость.

— Мы оставим вас на несколько минут, — предупредил Люпин, поднимаясь со своего места. Они с профессором МакГонагалл вышли, и Гарри с удовольствием провел следующий час с Луной, болтая о прошедшем лете, о наступающем семестре и об их друзьях, находящихся в далеком Бостоне. Естественно, разговор был приправлен необычными комментариями Луны, но это только добавляло ему колорита.

— Несколько недель назад мне приснился сон, — произнес Гарри, когда они исчерпали все предыдущие темы. — Там была ты. Ты каталась на фестрале, который потом превратился в единорога.

Луна ничуть не удивилась.

— Правда? — спросила она. — Я не уверена, кто из них мне нравится больше — единороги или фестралы. Я думаю, они не сильно-то и отличаются друг от друга…

* * *

Проснувшись следующим утром, Гарри обнаружил, что Снейп с целителем Гэнноном уже находятся в его палате. Профессор МакГонагалл отбыла накануне вечером с обещанием похода в Хогсмид на предстоящей неделе, чтобы обзавестись "приличной волшебнику одеждой", а Луна чмокнула его в нос, прежде чем последовать за строгой преподавательницей. Он рассеянно отер нос под насмешливым взглядом Люпина. Снейп так и не вернулся, и Гарри заснул во время четвертой партии в шахматы с Люпином.

Он хотел спросить Снейпа о профессоре Дамблдоре — о том, что произошло вчера, что заставило его взглянуть на Дамблдора чужими глазами. Он знал, чьими глазами смотрел, но не хотел признавать этого так просто. Если Снейп узнает — точнее, если Дамблдор позволит себе рассказать о происшедшем — то они поговорят сразу же, как только окажутся вдали от стен лечебницы. На взгляд Гарри, целитель Гэннон и так узнал о нем слишком многое, чтобы слышать еще и этот разговор.

— Готов к новому этапу? — без предисловий поинтересовался целитель, заметив, что Гарри проснулся.

Снейп приподнял бровь.

— Возможно, ему сначала стоит посетить уборную? — предположил он.

Как только Гарри сбросил шлепанцы и сел на кровать, Снейп подошел к нему и устроился на стуле, на котором вчера сидели миссис Уизли и Луна. Гарри подумал, что сегодня Снейп выглядел лучше — по крайней мере, ночью тот явно выспался. На нем была легкая черная мантия, наброшенная поверх белой рубашки и черных брюк. Гарри предпочел бы видеть его и вовсе без мантии: в маггловской одежде профессор был больше похож на человека из коттеджа “Ракушка”.

— Во время первой процедуры целитель Гэннон погрузит вас в сон, — объяснил он, — после которого последует прием Обезнерва. На этом этапе вас разбудят, но, учитывая перенесенную вами вчера боль, я убедил целителя дать вам препарат, который облегчит процедуру. Это не блокатор боли, а всего лишь зелье, которое изменит состояние вашего сознания. Вы будете бодрствовать и сможете отвечать на вопросы, однако боль станет гораздо слабее, чем если бы этот процесс проходил без приема зелья.

Гарри кивнул. Звучало вполне неплохо.

— И завтра можно будет уехать?

Целитель Гэннон кивнул.

— Возможно, даже сегодня вечером. Как только вырастут новые нервы, не останется причин задерживать вас здесь. Ну что, готовы? — Гарри кивнул, и он поднял палочку.

Когда Гарри проснулся, Снейп все еще сидел рядом с ним. Он попытался сесть и чуть не впал в панику, почувствовав, что рука исчезла. Торопливо проверив, он понял, что рука есть — просто не здесь.

— Превосходный наглядный пример, — сказал Снейп. — Плохо только, что ради него пришлось провести три дня в больнице. Нервы дают нам ощущения. Нет нервов — нет ощущений. Ваша рука все еще на месте, мистер Поттер. Теперь, вам необходимо принять вот это, чтобы целитель Гэннон мог продолжить работу.

Снейп помог Гарри сесть и протянул ему зелье, которое Гарри безропотно принял. Немедленно по его телу разлилось спокойствие, наполнив его от внутренностей до кончиков пальцев — по крайней мере, тех из них, которые он мог ощущать.

— Ничего себе, — выдохнул он. Он закрыл глаза и принялся напевать что-то соответствующее его внутреннему ритму — биению сердца, скорее всего.

— Еще один, Гарри, — сказал голос у его уха. К его губам оказался прижат второй пузырек, и Гарри рассеянно проглотил его содержимое. Его тело содрогнулось, словно от удара током, и глаза подростка распахнулись. Казалось, что в каждой из его конечностей образовались небольшие шарики. Одни быстро пронеслись по его ногам к области живота, после чего с шипением исчезли. Шарик в левой руке повел себя практически так же — пронесшись по его руке, плечу и ключице, он достиг области сердца и исчез. По-видимому, его голова перенесла то же лечение: вокруг мозга что-то пронеслось, и быстро и безболезненно исчезло в области глотки.

Но …

— Эй… мои пальцы… — Гарри уставился на Снейпа и целителя Гэннона. — Пальцы… Я их снова чувствую! Пульсируют… — он снова закрыл глаза снова и начал кивать головой, причем ритм кивков соответствовал пульсации.

— Седативное зелье уже достигло полного эффекта? — спросил Снейп. Его голос казался резким и обеспокоенным, хотя Гарри и не мог понять причины этого.

— Нет, — ответил целитель Гэннон. — Его интенсивность будет возрастать еще двадцать минут или около того, после чего эффект будет сохраняться стабильным несколько часов, а затем начнет спадать.

Пять минут спустя Гарри держал левую руку перед глазами, увлеченно ее рассматривая. Когда в помещение вошел другой целитель, Гарри опустил руку. Его лицо озарила широкая улыбка.

— Привет! — воскликнул он. — Я — Гарри Фолти! Добро пожаловать в мою комнату!

Целитель, пожилая женщина в блестящих очках, насторожилась и посмотрела на целителя Гэннона.

— Эвигило Сопорис, — пояснил целитель.

— Вот оно что… Значит, он и есть один из тысячи? — поинтересовалась она, с усмешкой посмотрев на Гарри.

— Один из тысячи кого? — уточнил Снейп.

Гарри, наклонив голову, с интересом посмотрел на целителя Гэннона.

— Вы тоже любите Битлз? И бальные танцы?

— Один из тысячи кого? — повторил Снейп, став между кроватью Гарри и двумя целителями.

— Приблизительно одна десятая процента волшебников реагируют на зелье Эвигило Сопорис… скажем так, психоделическим образом. Зелье — как и его маггловский аналог — содержит мягкий галлюциноген. У этих пациентов — и, по всей видимости, у мистера Поттера, — здесь он многозначительно посмотрел на Снейпа, — зелье блокирует естественные барьеры сознания. Короче говоря, пациенты болтают то, что у них на уме. Никаких внутренних монологов. По правде говоря, это может быть весьма забавным.

Гарри фыркнул.

— Мне нравятся мои тапочки, — выдал он. — Они подходят по размеру, и в них нет дырок.

Снейп поспешно выхватил свою палочку и указал ею на Гарри.

— Силенцио!

Гарри недоуменно огляделся по сторонам. Его губы продолжали двигаться, но звуков он больше не мог издавать.

“Эй!” — беззвучно возмутился он.

— Вы знаете, вам не стоило накладывать на него это заклинание, — сказал целитель Гэннон. — Он ведь сейчас находится под эффектами двух сильнодействующих зелий и дополнительной магии…

— Вы должны были мне сказать! — рявкнул Снейп. — Я бы пояснил, что он чрезвычайно сильно реагирует на галлюциногены! — Гарри задался вопросом, не лопнет ли пульсирующая венка на шее Снейпа. Ему представилась струя крови наподобие той, что вырвалась вчера из места укуса василиска.

— Я приношу извинения, — ответил целитель, пытаясь через плечо Снейпа взглянуть на Гарри, который махал одним пальцем, словно дирижируя ими. — Я просто не подумал…

— Вот именно, не подумали. И теперь вы оказываетесь перед необходимостью либо покинуть это помещение до самого окончания лечебного процесса, либо подвергнуться Обливиэйту после его завершения. Пожалуйста, вызовите директора и попросите его прислать мадам Помфри. Она вполне может проконтролировать его жизненные показатели, — к концу фразы его голос перешел в угрожающее шипение.

Двое целителей чуть ли не наперегонки выскочили из палаты, а Снейп обернулся к Гарри, и пробормотал:

— Фините.

— Вы ведете себя, как профессор Снейп, — заметил Гарри.

— Я и есть профессор Снейп, — возразил тот.

— Вам нравятся Битлз! — воскликнул Гарри. Его внимание переключилось со Снейпа к своей правой руке. — Болит, — пожаловался он. — Как в огне… когда я сжег Квиррелла.

— Не так все и плохо, — пробормотал Снейп, усаживаясь на стул рядом с кроватью Гарри. — Твоя рука в порядке. Она заживает — к ней возвращается чувствительность. И да, мне нравятся Битлз. Я упоминал об этом… в коттедже “Ракушка”.

— Кто из них вам нравится больше всего? — спросил Гарри. — Их ведь четыре. У Дадли был плакат. Он раньше включал их музыку на полную громкость. Дядя Вернон называл их длинноволосыми хиппи. Но он однажды повез Дадли в Ливерпуль. Я хотел поехать с ними, но в машине не нашлось для меня места, потому что Дадли хотел взять свою гитару, и она заняла все заднее сиденье. Я остался с миссис Фигги, — он захихикал. — Я называл одну из ее кошек Ринго.

— Больше всего, — сказал Снейп, проигнорировав комментарий насчет кошки, — мне нравился Джон. Его убили… в год твоего рождения. Вторым я считаю Джорджа.

— Я люблю Ринго, — сказал Гарри.

— Еще бы, — пробормотал Снейпа. — “Yellow Submarine”? — он приподнял бровь.

— Рон не знал, что такое субмарина, — сказал Гарри. — Он думал, что я его подкалываю, так что Гермионе пришлось нарисовать ему картинку, — Гарри начал напевать “Yellow Submarine”. — Что такое, вам не нравится? — спросил он Снейпа, заметив болезненную гримасу на его лице.

Снейп покачал головой.

— Нет, не слишком.

— Я знаю кое-что получше, — самодовольно произнес Гарри. Немного поразмыслив, он начал петь удивительно ясным, приятным голосом.

— Что если я вам фальшиво спою,

Встали б вы и из зала ушли?

Слух одолжите, чтоб песню свою

Смог я спеть в том ключе, что и вы.

О, всё пройду я при участии друзей.

Мм, превзойду я при участии друзей.

Мм, на всё пойду я при участии друзей.

Снейп покачал головой.

— Самые правдивые слова на свете, — пробормотал он. Однако мысли Гарри уже унеслись в ином направлении.

— Как вы думаете, Джинни милая? Мне нравятся ее веснушки. Интересно, у нее веснушки только на лице, или вообще везде? — он посмотрел на Снейпа и поднял обе брови в явном подражании своему собеседнику. Снейп ухмыльнулся.

— Гарри, что ты можешь рассказать мне о некоей шкурке бумсланга, которая пропала на твоем втором курсе?

— А, это Гермиона ее стащила — и еще кое-какие ингредиенты, — беззаботно сдал подругу Гарри.

На лице Снейпа отразилось ликование, но ненадолго.

— Я напугал профессора Дамблдора? — внезапно спросил подросток. — Ну, знаете, когда моими глазами смотрел Волдеморт?

— Нет, Гарри, не напугал, — ответил Снейп. — Вчера вечером мы долго разговаривали с профессором Дамблдором, — сделав паузу, он негромко добавил. — Думаю, теперь мы знаем, с чем имеем дело.

— Хорошо, — сказал Гарри. Он ничего не понял, но в данный момент он не мог сосредоточиться в достаточной степени, чтобы не потерять нить разговора. Он снова опустил взгляд на руку. — Мое запястье покалывает, — сказал он. — Словно я ударил локоть, — он задумчиво свел брови. — А если вам так нравится Джон, почему бы вам не спеть мне одну из его песен?

Гарри проследил за взглядом, который Снейп бросил на занавешенный вход.

— Ну, давайте, всего одну. На ваш выбор!

Снейп вздохнул. Он снова поглядел на дверной проем.

— Хорошо, Гарри. Но только одну.

— Хотите, я буду подпевать мелодию? — жизнерадостно поинтересовался Гарри.

— Я не уверен, что ты ее знаешь… эта песня была создана отдельно от Битлз. Но если узнаешь — подпевай.

— Хорошо, — сказал Гарри. Подтянув колени к груди, он выжидательно уставился на Снейпа. Тот негромко запел:

— Представьте, это ведь не сложно,

Ласкает неба синий взгляд

Людей, что, распрощавшись с ложью,

Не делят мир на рай и ад...

Представь, что нет на картах

Бессмысленных границ,

Враждебных сил захватов

И войн святых зарниц.

Представь вокруг мир равных

И счастливых лиц…

Так и нашла их несколько минут спустя мадам Помфри. Гарри прислонился к спинке кровати, обхватив левой рукой согнутые колени, а Снейп сидел рядом с ним на стуле, напевая низким, задумчивым голосом.

— Быть может, скажешь — я мечтатель,

Но я не одинок, мой друг;

И ты, надеюсь, будешь с нами

И мир единым станет вдруг.

(Примечание переводчика: В тексте приводится перевод песни группы The Beatles: With A Little Help From My Friends ( https://learnsongs.ru/song/beatles-with-a-little-help-from-my-friends-370) и песни Джона Леннона Imagine (https://www.realmusic.ru/eugeny/50393 и http://music-facts.ru/song/John_Lennon/Imagine/). Перевод отнюдь не дословный, но к данной истории, а также к личностному мировоззрению переводчика подходит именно он, поэтому прошу принять такое истолкование мирового хита).

К тому времени, когда шесть часов спустя действие зелья Эвигило Сопорис сошло на нет, Гарри успел поведать Снейпу, что большая половина гриффиндорцев считали его вампиром, что они думали, будто его анимагической формой была летучая мышь либо ворон, и что он моет волосы маслом для жарки. Он рассказал про свой первый поцелуй с Чжоу Чанг в Выручай-Комнате, а также поведал мельчайшие подробности о драконе Норберте — со времени его вылупления у Хагрида на столе до тайного прилета за ним друзей Чарли Уизли. Снейпу удалось задать еще несколько вопросов об украденной шкурке бумсланга, и Гарри выразительно отозвался об ощущениях превращения в Гойла и о проникновении в слизеринскую гостиную. Он уговорил Снейпа спеть вместе с ним дуэтом — на этот раз они пели “Когда мне станет шестьдесят четыре”, поскольку Гарри хотел попробовать одну из песен Пола, а Снейп заявил, что в музыке к этой песне МакКартни первый раз в жизни проявил себя композитором. Гарри считал песню довольно печальной, несмотря на ее оптимистическую мелодию, но вот куплет об аренде дома на острове Уайт ему очень даже нравился. Затем Гарри рассказал о своем желании быть аврором, или целителем, или профессиональным игроком в квиддич, или драконологом, или (возможно, когда-нибудь) профессором в Хогвартсе. Снейп в голос застонал и притворился, что по пальцам считает годы, оставшиеся ему до пенсии. Наконец, когда ощущения вернулись к руке Гарри по локоть, а действие зелья начало ослабевать, придав эмоциям Гарри более меланхоличную окраску, Гарри обратился к Снейпу и задумчиво попросил “рассказать что-нибудь о маме”.

Под его пристальным взглядом Снейп замолчал, и на его усталом лице появилась грустная полуулыбка.

— Она была одинаково одаренной как в зельях, так и в чарах, но нравились ей больше чары. Ее смех был заразительным. Она любила Джейн Остин — у нее была старая потрепанная книга “Гордость и предубеждение”. Ее любимым цветом был синий. Она любила зиму.

Гарри не отрывая взгляда смотрел на Снейпа, мысленно упаковывая в надежные уголки памяти эти драгоценные крохи информации, чтобы позже внимательнее их обдумать Он также принял решение узнать побольше о Джейн Остин.

— А кто был ее любимым Битлом? — спросил он.

— Пол, — не колеблясь, ответил Снейп. — Им всегда был Пол.

* * *

В восемь вечера (двенадцать часов спустя от начала лечения) Гарри и Снейп стояли в гостиной Лондонской квартиры. Отходил от зелья Эвигило Сопорис Гарри чрезвычайно тяжело, так что в конце концов разрыдался так, что сотрясались плечи. Он не мог объяснить точной причины своих слез. Сначала они оживленно обсуждали анимагические формы, причем Снейп сообщил Гарри, что сам не является анимагом, а если бы и был им, то уж точно не летучей мышью, хотя против ворона ничего не имел. Затем они обсудили преподавательскую работу Гарри на занятиях ОД, и Патронусов, которых ребята научились вызывать благодаря ему: лебедя Чжоу, выдру Гермионы и терьера Рона. Терьер напомнил Гарри о собаках вообще, отсюда мысли перекинулись на Бродягу и на Сириуса. Тут-то слезы и подступили к горлу. Закрыв поплотнее глаза, он как наяву увидел Бродягу на станции Кингс-Кросс, вспомнил последнее Рождество в особняке на Площади Гриммо, увидел Сириуса, медленно падавшего в Арку, пока Ремус удерживал Гарри, препятствуя ему броситься вслед за крестным. Потом он продолжал плакать почему-то из-за того, что Дурсли никогда не хотели принимать его, заставляли спать в чулане и не взяли с собой в Ливерпуль на концерт Битлз, а еще потому что его родители умерли, и никто прежде даже не рассказывал ему, кто был любимым писателем его матери, какое время года нравилось ей больше всего и кого из Битлов она считала самым лучшим.

Мадам Помфри пришлось обнять его и удерживать у своей груди, в то время как Снейпу оставалось лишь беспомощно наблюдать за происходящим, изредка похлопывая мальчика по плечу, когда тот особенно громко всхлипывал: “И вместо меня они взяли гитару…”

Теперь же лицо Гарри было абсолютно спокойным, его правая рука периодически сжималась, привыкая к забытым ощущениям, а его рюкзак был упакован и переброшен через левое плечо. Он решил взять с собой книгу, которую нашел здесь, и Снейп не стал возражать.

— Я пойду вторым и возьму твой сундук, — сказал Снейп, зажигая заклинанием огонь в камине и протягивая Гарри банку Летучего пороха.

Несколько моментов спустя Гарри оказался в гостиной коттеджа “Ракушка”. Там было абсолютно темно, так что он засветил две масляные лампы. Когда минуту спустя появился Снейп, Гарри заметил:

— Идет дождь. А в Лондоне, кажется, было ясно.

— Мы не в Лондоне, — ответил Снейп, наблюдая через окно за вспышкой молнии, сверкнувшей в небе. — И я предпочту дождь здесь безоблачному небу Лондона.

Дождь вовсю барабанил по крыше. Гарри взял лампу и направился к веранде, по пути оставив рюкзак у подножия лестницы. Снейп последовал за ним. Поставив лампу на стол, Гарри немедленно опустился в гамак.

— Я скучал по этому месту, — вздохнул он. — Можно сегодня остаться здесь на ночь?

В ответ Снейп снял пляжное одеяло со спинки стула, где они оставили его в последний раз, отряхнул его от песка, вновь свернул и бросил Гарри через всю комнату. Гарри поймал его обеими руками (великое достижение!) и закутался в него. Оно приятно пахло солью, песком и морем. Гамак заскрипел, плавно качаясь из стороны в сторону, а Снейп уменьшил огонек лампы, оставив гореть лишь крошечный фитиль.

— Приятных снов, — негромко, но многозначительно произнес Снейп и покинул комнату. Гарри, изможденный событиями сегодняшнего дня и остаточным действием Обезнерва, почти немедленно провалился в глубокий сон.

Снаружи шумело море, а внутри по его венам струилось зелье Эвигило Сопорис, хоть и в совсем малом количестве. Было ясно, что сегодня ночью он увидит морской сон.

Однако у этого сна была одна отличительная особенность: по пробуждении Гарри прекрасно помнил его во всех подробностях. Он сидел на песчаном пляже между коттеджем и океаном. Бродяга с лаем носился взад и вперед, а волны ласково омывали берег. За ним бегал еще один небольшой пес, бело-рыжий Джек-Рассел терьер, пытаясь поймать хвост Бродяги. Казалось, Бродяга машет им нарочно, дразня младшего товарища, но не давая ему возможности действительно достичь своей цели. Вскоре к игре присоединились выдра, заяц и лошадь. Заяц скакал прямо под ногами у лошади, а выдра плескалась на мелководье с обеими собаками. Гарри встал, чтобы подойти к животным, и в этот самый момент обернулся Сохатым — именно оленем, как отец, а не просто туманным образом Патронуса. При виде оленя Бродяга бросился к нему, на ходу перекидываясь в молодого Сириуса. Засмеявшись, он обхватил Сохатого за шею. “Океан — теперь мой дом, Джеймс, — сказал он, отпустив оленя. — Я пришел попрощаться”. Сохатый вновь превратился в Гарри, а Сириус подбежал к берегу, причем не остановился у кромки, но зашел в воду по пояс; обернувшись, чтобы последний раз помахать рукой, Сириус уверенно поплыл к горизонту, так что вскоре Гарри сквозь помутневшие от слез очки едва мог его разглядеть. Там, где он видел Сириуса в последний раз, поднялся вверх и ударил по воде хвост дельфина, оставив за собой лишь круги на воде. Гарри продолжал печально глядеть в сторону моря, когда к нему приблизился Невилл и молча встал рядом. Внимание Гарри вернулось к игре друзей. “Разве ты не хочешь поиграть?” — спросил Гарри. “Хочу, — сказал Невилл, — но я не знаю, кто я”. Гарри обернулся к нему. “Ты мангуст, Невилл”, — с полной уверенностью произнес Гарри. Он протянул руку к Невиллу, и Невилл во мгновение ока превратился сначала во льва, а затем и в мангуста. Пятеро животных дружно побежали вдоль берега, а перед Гарри появилась грациозно выступавшая по песку кошка. Обернувшись профессором МакГонагалл, она приблизилась к нему. “Держись своих друзей, Гарри, — посоветовала она, встав рядом с ним и поглядев вслед небольшой стайке, скрывшейся за холмом. — Но не забывай, кто есть кто”. Она указала вниз, на землю, где переплетались следы лошади, оленя, собаки, выдры, мангуста и зайца, но одни из них — раздвоенные копыта Сохатого — не убегали вдаль, а отходили к берегу. Гарри хотел было рассмотреть их повнимательнее, но набежавшая волна стерла их все до одного. Профессор МакГонагалл удержала его, положив руку ему на плечо: “Еще не время, Гарри. Пока еще нет”.

Проснувшись, Гарри устремил взгляд на деревянный потолок. Сон встревожил его, но вместе с тем и утешил. Снаружи так и капал дождь, шумело море, и ночь была темной и безлунной. Он снова закрыл глаза, и хотя во сне он видел волшебные летающие мотоциклы, и улетающего вдаль наподобие тети Мардж Дадли, и маггловское такси в Запретном Лесу, по пробуждении он ничего из этого не вспомнил.

Следующий день он мог бы назвать одним из самых лучших дней этого лета. Снейп и сам проспал чуть ли не до девяти. Позавтракав, они отправились на пляж, где и провели остальное утро, читая и собирая ракушки, вынесенные волнами прошлой ночью. Проголодавшись около двух часов дня, они перекусили чипсами и сэндвичами. Правую руку Гарри периодически встряхивало и подергивало, но к концу дня эти явления постепенно сошли на нет. Тем более Снейп целый час бросал ему камни и ракушки с разных концов пляжа, чтобы тот ловил их.

— Вы же понимаете, что работаете на благо сопернику? — спросил Гарри, поймав ракушку размером со свою ладонь. Снейп обычно называл такие “двустворчатыми моллюсками”.

— Возможно, я помогаю Слизерину тем, что не даю мисс Уизли вновь занять позицию ловца, — возразил тот, бросая Гарри округлый камень. — Она была весьма убедительна.

— Эй! — возмутился Гарри. Тут его осенило. — Вы знаете, у меня с собой есть метла. Она у меня в спальне. Как вы думаете?..

Снейп драматично вздохнул и указал жестом на дом.

— Иди за ней. Когда вернешься, я покажу тебе границы защитных чар.

Гарри еле удержался, чтобы не завопить от восторга, чувствуя себя одиннадцатилетним мальчишкой. Он поспешил за метлой, не дожидаясь, пока Снейп успеет прийти в себя и передумать. Вытащив Молнию из гардероба, он ринулся обратно, даже не заметив, что его левая нога больше не болит и не дергается.

— Не терпится, верно? — поинтересовался Снейп, когда Гарри резко затормозил прямо перед ним.

Гарри улыбнулся и откинул челку с глаз, а Снейп вынул свою палочку и произвел ею круговое движение.

— Это границы чар, — произнес он. — Не покидай их пределов и не взлетай выше крыши коттеджа.

Гарри обвел глазами мерцающий купол чар, оказавшийся в ширину метров сорок, а над морем простиравшийся на расстояние, не уступающее размеру квиддичного поля. Он оседлал метлу, мимолетно подумав о том, что чувствует себя на ней как влитой, несмотря на многие месяцы без полетов. Оттолкнувшись, Гарри взмыл в небо.

Вперед и назад, вверх и вниз. Он нарезал круги вокруг дома, закладывал петли над океаном, опускался настолько, что кончиками пальцев касался воды или песка. И каждый раз, глядя на зельевара, сидящего на пляжном одеяле, он замечал, что тот даже не притворяется, будто читает принесенную с собой книгу, а просто наблюдает за Гарри. На какой-то момент Гарри подумал, что был бы еще счастливее, если бы Рон летал вместе с ним, но в следующий миг он низко пролетел прямо у Снейпа над головой, и тот протянул руку, словно желая ухватить метлу, а Гарри потянулся вниз и коснулся кончиков пальцев Снейпа своими.

Значимый.

Возможно, даже любимый. Но как только в его сознании возникла эта мысль, он поспешил спрятать ее поглубже в водном коконе, куда не проникали звуки и свет.

Он и так получил многое. Больше он не мог, просто не смел просить.

* * *

Этим вечером они снова развели костер, хотя ради этого Снейпу пришлось заклинанием высушить промокший после дождя хворост. Снейп позволил Гарри выпить столько сливочного пива, сколько ему хотелось, сам потягивая из стакана виски, налитый из старой пыльной бутылки, вынесенной им из своей спальни.

— Завтра мы вернемся в Хогвартс, — сказал Снейп, когда в разговоре образовалась пауза. До этого они обсуждали сон Гарри, и Снейпа заинтересовал Невилл-мангуст: он пояснил Гарри, что мангусты известны своей способностью сражаться со змеями, даже с такими опасными, как кобры. Поразмыслив, Гарри решил, что мангуст был вполне подходящим образом для преданного гриффиндорца.

— После твоего похода в Хогсмид с Минервой к тебе на пару дней приедут погостить друзья.

— В Хогвартс? — удивился Гарри. — Я не отправлюсь в Нору?

— Нет, они сами прибудут в Хогвартс, — ответил Снейп без дальнейших объяснений, но Гарри и сам понимал, что в Хогвартсе было куда безопасней, а Нора могла подвергнуться риску независимо от его местонахождения.

— А что потом? — спросил Гарри. Сегодня… двадцатое?

— Сегодня девятнадцатое августа, — ответил Северус. — Понедельник. У меня есть еще неделя каникул — преподаватели обязаны явиться в Хогвартс двадцать шестого, чтобы подготовиться к началу учебного года. Мне предстоит больше подготовки, чем обычно, поскольку предмет будет для меня новым, а предыдущие преподаватели Защиты не оставили мне пристойных поурочных планов.

Гарри закатил глаза.

— Локхарт однажды дал нам тест с пятьюдесятью четырьмя вопросами — и все о себе самом. Я не мог вспомнить, какой именно цвет был его любимым: сиреневый или лиловый. Хотя насчет вас я бы справился.

— Неужели? — хмыкнул Снейп. — Ну и каков мой любимый цвет?

— Вы думаете, что я назову черный, да? — сказал Гарри, допивая четвертую бутылку сливочного пива.

— Это ты мне скажи, — усмехнулся Снейп, пригубив виски.

— Зеленый, — сказал Гарри. — Это почти единственный цвет помимо белого и черного, который вы носите.

— Придется убрать из первого теста этот вопрос, чтобы не дать тебе незаслуженного преимущества перед остальными студентами, — поднял бровь Снейп, отхлебнув еще глоток.

— Значит, в следующие выходные вы свободны? — спросил Гарри после того, как они посидели молча еще несколько минут.

Снейп с любопытством взглянул на него.

— Да. Свободен. Что ты надумал?

Гарри поиграл с пустой бутылкой.

— Ничего особенного. Возможно, мы могли бы вернуться сюда.

— Возможно, — ответил Снейп. — Я обсужу это с твоим опекуном.

Гарри слегка улыбнулся.

— Она же не станет знакомить меня с семьей, или что-то в этом роде?

Снейп фыркнул.

— Я искренне надеюсь, что ты избежишь этой участи. Дочери и невестка Минервы сочли бы делом своей жизни свести тебя с кем-то из их девочек. К счастью, покойный муж Минервы был французом, и обе дочери со своими семьями живут на континенте — внуки учатся в Шармбатоне.

Снейп поднялся, поставив недопитый стакан на песок. Взглянув на океан, он достал из кармана брюк палочку и молча бросил над водой заклинание, которое засветило прямо в воздухе крошечные огоньки. Казалось, что набегающие волны тянутся к огонькам, но так и не касаются их, а лишь заставляют мерцать и колебаться в воздухе.

— Не хочешь искупаться? — спросил он Гарри. Скинув брюки, он, к удивлению мальчика, оказался в плавательных шортах. Не дожидаясь Гарри, Снейп сбросил рубашку и вошел в воду. Погрузившись с головой, он вынырнул через несколько метров и отряхнул длинные волосы с глаз.

— Да, — сказал Гарри, поднимаясь и сбрасывая футболку. — Хочу.

Тем вечером он подумал, что ему никогда не наскучит ни прикосновение к коже прохладной воды, ни приглушенные толщей океана звуки, ни ощущение легкости как тела, так и духа.

Гарри изменился за лето. Среди изменений он сам отмечал прежде всего взросление, исцеление, новое осознание многих вещей, а также зарождавшиеся ростки доверия и надежды. И, глядя на Снейпа, лежавшего на воде спиной и смотревшего на звезды, он задался вопросом: изменился ли в той же степени и он, или же этот Снейп всегда существовал, просто тщательно скрывался в подземельях, пряча яркие глаза за завесой длинных темных волос.

Гарри провел утро, упаковывая сундук. Хедвиг была в Хогвартсе — ее отправили туда еще из Лондонской квартиры. В одиннадцать он спустил сундук в гостиную и оставил его у камина. Снейп вышел к лестничной площадке: по всей видимости, до этого он был на веранде или на кухне. Наверх он зашел еще до того, как Гарри закончил складывать свои вещи, и трансфигурировал водный матрас в обычный.

— Как вы думаете, профессор МакГонагалл разрешит мне преобразовать свою кровать в Хогвартсе во что-то похожее? — спросил Гарри.

Снейп сделал паузу.

— Полагаю, если тебе удастся справиться с трансфигурацией подобного уровня, она разрешит тебе спать даже в гробу.

— Лучше я одолжу его у вас, — ехидно заметил Гарри. Снейп дал ему легкий подзатыльник и вышел из комнаты.

— Пойдем на берег, — сказал Снейп, окинув Гарри взглядом. На плечи Снейпа была наброшена мантия, но на ногах у него оказались не ботинки, а кроссовки.

Они вышли через кухню на заднее крыльцо. По дороге Снейп захватил одеяло, висевшее на спинке стула, оставив мантию на его месте. Добравшись до пляжа, он расстелил одеяло на песке, и оба уселись плечом к плечу, лицом к океану. Гарри поднял камень и далеко забросил его правой рукой, наслаждаясь возможностью вновь использовать ее как следует.

Снейп заговорил, устремив свой взгляд вперед, на водную гладь.

— Не знаю, когда нам в следующий раз удастся обстоятельно поговорить наедине. Нет, я не забыл, Гарри, просто надеюсь, что ближайшие выходные мы сможем провести за более приятным занятием, чем долгие серьезные разговоры, — он искоса поглядел на Гарри, уже собиравшегося возразить. — Позволь мне сказать сперва, что за прошлые недели ты очень сильно меня удивил. Я уже не смогу относиться к тебе так, как раньше — хотя, как ты помнишь, мне придется делать вид, что ничего не изменилось. Но, узнав тебя настолько хорошо, как я знаю тебя сейчас, я собираюсь нарушить план директора и дать тебе ключ к некоторой информации, которую он и так собирается тебе предоставить, просто не сейчас, а гораздо позже.

Бросив взгляд на Гарри, он заметил, что тот принял обычное положение: прижал колени к груди и обхватил их руками. Такая поза была защитной, но именно она уверила зельевара, что Гарри внимательно его слушает, несмотря на то, что глаза мальчика были устремлены вдаль.

— В этом учебном году директор собирается вплотную подойти к вашим совместным занятиям. Ему предстоит многому тебя научить… передать тебе информацию, которой никто кроме него не владеет. Он не посвятил меня во все детали, но некоторое время я занимался этим делом, так что многое могу предположить с изрядной долей уверенности, — здесь Снейп сделал паузу. Гарри казалось, что он пытался собраться с мыслями или даже набраться смелости продолжить. Снейп поднял с песка ракушку, повертел ее в руке, после чего бросил в воду.

— Гарри, Темный лорд пытается достичь бессмертия. Его самый большой страх — смерть. Это не должно стать для тебя неожиданностью — ты знал это с первого курса, когда в Хогвартсе оказался Философский камень. Но чтобы обезопасить себя, он предпринял нечто действительно ужасное. Подробнее тебе все объяснит директор, это его дело, а не мое, но я хочу, чтобы ты вспомнил случай в больнице, когда зелье пыталось удалить остаточную магию отсюда, — к удивлению Гарри, Снейп слегка прикоснулся пальцем к шраму у него на лбу.

— Вы имеете в виду, когда я видел глазами Волдеморта? — тихо уточнил Гарри, с силой бросив в волны очередной камень. В следующий же миг он едва смог поверить, что произнес это вслух, причем признал это перед взрослым, а не перед кем-то из своих друзей.

Снейп сделал паузу.

— Я задаюсь вопросом, — наконец проговорил он. — Ты ли смотрел его глазами, или он — твоими.

Гарри пожал плечами. Он не задумывался над этим в таком ключе.

— Я знаю только, что Дамблдор, которого я видел, был стар и слаб. Я думал, что он бесполезен. Я не считал его самым великим волшебником всех времен. Однако, я боялся его больше, чем кого-либо иного…

Снейп заговорил не сразу.

— Вспомни это, Гарри, когда профессор Дамблдор объяснит тебе, на что именно пошел Темный лорд, чтобы привязать себя к этому миру. Если у тебя появятся вопросы, сразу же спрашивай директора. Если он не ответит или не будет с тобой откровенен, обращайся ко мне. Я уже ищу способ нашего конфиденциального общения, чтобы никто — с обеих сторон — ничего не заподозрил.

Гарри благодарно посмотрел на Снейпа.

— Я все пойму позже, да? — спросил Гарри. Он рассеянно чертил пальцем на песке, размышляя о том, что произошло с ним в больнице.

— Да, в этом я могу тебя уверить, — ответил Снейп. — Гарри, есть кое-что еще… — его голос слегка дрогнул, и Гарри поднял на него взволнованный взгляд.

— Директор… болен, — произнес он. — Гарри, он медленно умирает. Ему может не хватить времени, чтобы рассказать тебе все необходимое. Это также относится к информации, в которую он не собирался тебя посвящать, но я чувствую, что ты обязан это знать.

— Умирает? — Гарри уставился на Снейпа. — Что вы имеете в виду? Он… он же был проклят. Вы же говорили мне… той ночью, когда он прибыл сюда. Вы не сказали, что он умирает!

— Гарри… Гарри, послушай. Директору уже гораздо больше ста лет. Да, волшебники часто могут жить и дольше. Но он уже стар, а проклятие невозможно остановить полностью. Я не могу сказать, сколько времени ему осталось, хоть и делаю все возможное, чтобы замедлить процесс.

Гарри не смотрел на Снейпа. Он снова подтянул колени к груди и прижался к ним лбом.

— Вы уверены? — тонким голосом спросил он. — Нет совсем ничего, чтобы этому помешать? Какого-то зелья? — несколько слез упало на его колени, но мальчик воспротивился им. Люди не живут вечно. Все, кого он любил, умирали.

Снейп покачал головой.

— Ты должен знать, что я сделал все, что в моих силах. И сам Альбус — великий волшебник, хоть я и не всегда согласен с его махинациями и методами. Гарри, я рассказываю тебе это не затем, чтобы добавить горя к твоей и так не самой легкой доле. В отличие от Альбуса, я полагаю, что тебе очень важно понимать, что его время сочтено — время, за которое он должен научить тебя всему, что тебе необходимо знать — чтобы ты максимально использовал каждый момент, проведенный вместе с ним, — он ненадолго замолчал, повернувшись к морю. Гарри повернул голову, чтобы посмотреть на него, и уперся левой щекой в колено. Он подумал, что Снейп выглядит моложе, чем обычно — и растеряннее.

— Гарри, я злоупотребил доверием директора, предоставив тебе эти сведения, так что прошу не делиться ими ни с кем — даже с твоими друзьями. Кроме того, во время ваших с директором занятий ты не должен дать ему понять, что знаешь больше, чем до несчастного случая. Директор пытается защитить тебя, пока готовит к тому, что ты должен сделать для победы над Темным лордом. Однако, я подозреваю, что подобная защита в конечном итоге принесет больше вреда, чем пользы. Я никогда прежде… не шел вразрез с его пожеланиями. Но прежде у меня и повода для этого не оказывалось.

— Вы знаете, — после длительной паузы признал Гарри. — Мне нелегко будет держать это все внутри, особенно… когда ему станет хуже…

— Тогда ты придешь ко мне, — решительно произнес Снейп. — Я найду, как это устроить.

Искоса взглянув на Снейпа, Гарри неловко кивнул, почувствовав внезапный прилив признательности.

— Я очень люблю Альбуса Дамблдора, — сказал Снейп. — Он поддержал меня в самое трудное время. И я полагаю, что он также любит меня, и уж конечно — тебя. Но я не Альбус. Я полагаю, что ты должен иметь право выбора, Гарри, и я не осужу тебя, если в какой-то момент ты развернешься и уйдешь.

— Вы хотите, чтобы я ушел? Думаете, что я должен? — спросил Гарри, ища что-то... хоть какой-то ответ... в темных глазах Снейпа.

— Нет, — ответил Снейп, — но я осознаю, что выбор принадлежит не мне, а тебе. Я не стану хуже о тебе думать, какой бы курс ты ни выбрал в конечном счете. И со своей стороны я попытаюсь немного облегчить твой путь. Я уже помог тебе вооружиться и увидеть то, что есть внутри тебя. Теперь я даю тебе информацию, знание. Это большее, на что я способен.

Гарри поднялся и окинул взглядом водную гладь.

— Я буду скучать по этому месту, — сказал он и посмотрел вниз на Снейпа, который все еще сидел на одеяле, скрестив ноги. — Мы когда-нибудь вернемся сюда вместе? Когда все закончится? Если мы оба справимся?

Снейп встал и отряхнул с брюк песок.

— Я был бы рад, Гарри. Думаю, к тому времени нам обоим понадобятся каникулы.

* * *

Час спустя Гарри Поттер выпал из камина хогвартских покоев Северуса Снейпа. Он споткнулся, как это случалось при каждом его путешествии по каминной сети, и удержал равновесие, лишь ухватившись за каминную полку. Снейп прибыл мгновением позже, изящно выйдя из очага и отряхнув пепел с мантии. Гарри держал свою Молнию, а Снейп — сундук. Подойдя к двери, Снейп опустил сундук на пол.

Гарри поспешно огляделся — когда еще ему представится такая возможность. Если бы кто-то месяц назад попросил его описать личные покои Северуса Снейпа, он предположил бы, что они холодные, неуютные, полные противных и опасных ингредиентов для зелий. Осмотр показал, что Снейп не являлся человеком, склонным к роскоши. Его покои были скромными и включали в себя просторную гостиную, небольшую кухню и короткий коридор с двумя дверями — одна в спальню, одна в уборную. Пол был каменным, как и в классах, находящихся в подземельях, но рядом с камином располагалось окно (очевидно, оно было зачаровано наподобие потолка в Большом Зале — ведь, в конце концов, они находились в подземельях!), из которого виднелось квиддичное поле. Рядом с кухней располагался маленький деревянный стол на две персоны, а у стены стоял потертый диван, обитый коричневой кожей; рабочий стол, деревянный стул на колесиках и кожаное кресло, более или менее соответствовавшее дивану, завершали обстановку. Портреты на стене явно предоставил сам замок — на одном был изображен строгого вида мужчина с козлиной бородкой, одетый в стиле Генриха VIII, а на другом — молодая темноволосая женщина в зельеварческой лаборатории. Ее волосы были собраны в тугой узел. Гарри снова посмотрел на первый портрет. Он очень хорошо помнил его с того самого времени, как оказался с Роном в слизеринской гостиной под видом Крэбба и Гойла.

Снейп позволил ему подробно все рассмотреть и слегка подобрался, когда Гарри заметил часы на каминной полке и в удивлении подошел к ним поближе.

— Это подарок директора, — мгновением спустя пояснил Снейп, становясь рядом с Гарри. — Он сделал их для меня этим летом.

У часов была всего одна стрелка с маленькой фотографией Гарри. Они напоминали часы Уизли, только были гораздо меньше, и вместо девяти стрелок у них была всего одна. По краям, где обычно располагаются цифры от одного до двенадцати, находились отметки: “Уроки”, “Квиддич”, “Хагрид”, “Гриффиндорская башня”, “Большой Зал”, “Хогсмид”, “В дороге”, “Отпуск”, “Где-то в безопасном месте”, “Проблемы”, “Болен или ранен” и “Смертельная опасность”. Гарри поднял руку, чтобы коснуться часов, которые в настоящее время указывали прямо на “Где-то в безопасном месте”.

— Не возражаешь? — спросил наконец Снейп, в то время как Гарри неотрывно глядел на часы. — Я подумал, что ты мог бы счесть это слишком навязчивым, но директор уверил меня…

— Нет, это здорово, — ответил Гарри. Внутри снова появился комок, на этот раз подступивший к самому горлу. На мгновение ему захотелось получить такие же часы с изображением Снейпа, но он тут же вспомнил, что теперь ему не нужны часы, чтобы знать, когда Северус страдает от боли… а на днях они еще и проверят теорию “страстей”. — У Уизли есть такие же. Мне… мне всегда они очень нравились, — он сглотнул. — Вы же не станете разыскивать меня каждый раз, когда они укажут на “Проблемы”, верно? Я имею в виду, это ведь может означать что угодно — отработку или опоздание в класс, потому что я проспал…

— Я буду действовать на свое усмотрение, — серьезно отметил Снейп. — Если тебе удастся избегать мелких неприятностей и не нарываться на отработки с мистером Филчем, я вмешаюсь только в случае серьезной проблемы. А теперь идем, нам нужно попасть в кабинет директора через камин. Чиновников Министерства здесь уже нет, а чары многократно усилены, но все же не стоит дружески разгуливать по коридорам замка.

Гарри немного поник от этих слов, но тут же дал себе мысленный подзатыльник за глупую реакцию. Снейп ведь предупреждал его об этом, а теперь он ищет для них способ общения, к тому же у него есть часы. Снейп указал на банку Летучего пороха на каминной полке, и несколько мгновений спустя они ступили в кабинет директора; точнее говоря, ступил Снейп, после чего предложил руку Гарри, вывалившемуся из камина и распластавшемуся по полу.

Дамблдор сидел за своим столом, беспокойно наблюдая за поднимавшимся на ноги Гарри. Профессор МакГонагалл сидела напротив него, внимательно изучая какой-то документ. Перед директорским столом находилось еще два стула, и Снейп тут же занял крайний, предоставив Гарри сесть между собой и профессором МакГонагалл. Профессор МакГонагалл положила документ на стол, и беглый взгляд на него подтвердил подозрения Гарри, что это было заявление на опеку.

— Выглядишь очень хорошо, Гарри, — сказала профессор МакГонагалл. — К счастью, я вижу, что в магазине одежды Северус позволил тебе пуститься во все тяжкие, не ограничивая выбор черно-белой гаммой. Ты слишком молод, чтобы одеваться как священник, — она бросила на Снейпа многозначительный взгляд.

— Вы бы хотели, чтобы он больше походил на Альбуса? — парировал зельевар. Гарри отметил, что профессор Дамблдор был в сиреневой — или все-таки лиловой? — мантии с серебряными звездами на манжетах и оборке. Его шляпа была серебряной с сиреневой отделкой и сидела на голове так, чтобы добавлять директору как минимум пятнадцать сантиметров высоты. Гарри машинально опустил взгляд на руку Дамблдора и с удивлением заметил, что из-под манжеты мантии виднелись кончики почерневших пальцев. Он бросил взгляд на Снейпа, но тот лишь пристальнее всмотрелся в документ.

Гарри оглядел свою одежду: темно-синие джинсы, простой черный ремень, темно-зеленая рубашка. Он не смог сдержать ухмылки. Неужели для Снейпа это считалось “пуститься во все тяжкие”? Он задался вопросом, что бы они сказали по поводу оранжевого костюма Рона цветов Пушек Педдл?

— Разве с моей мантией что-то не так, Северус? — поинтересовался Дамблдор.

— Что вы, директор, — ответил Снейп, и Гарри уловил в его голосе явный сарказм. — Я уверен, что в маггловском Лондоне найдутся клубы, где вас сразу сочтут за своего.

— Я полагаю, что мы собрались здесь ради обсуждения опеки над мистером Поттером, — прервала их профессор МакГонагалл.

— Да, да, Минерва, благодарю за напоминание, — кивнул Директор. — Вы находите, что документ составлен верно?

— Вполне, — ответила она, — но мне бы хотелось, чтобы его прочли и мистер Поттер с Северусом, — она вручила документ Гарри, а тот положил его между собой и Снейпом, чтобы они могли читать одновременно.

— А что будет, когда мне исполнится семнадцать? — спросил Гарри, прочитав параграф о том, что опека снимается ровно в полночь 30 июля 1997 года.

— Ты сможешь принимать собственные решения, как только станешь совершеннолетним, — рассеянно ответил профессор Снейп, не отрывая внимания от длинного свитка.

— Но люди не прекращают слушаться родителей только из-за того, что им исполняется семнадцать, разве не так? — поинтересовался Гарри.

— Нет, как правило, они это делают гораздо раньше, — ответил Снейп. — К примеру, близнецы Уизли.

— Ты можешь полагаться на меня столько, сколько тебе понадобится, даже если ты сам успеешь обзавестись потомством, — уверила Минерва, неодобрительно покосившись на Снейпа. — Как и на Северуса. В любых вопросах — академических, финансовых, эмоциональных или каких-либо еще.

— Хорошо, — сказал Гарри. Воображение подкинуло ему картину МакГонагалл и Снейпа, отчитывающих его за то, что он в двадцать четыре года потратил половину своего состояния на новую метлу. Он улыбнулся, продолжив изучать документ.

— А что относительно “второго” — того, кто заступит на ваше место, если вы окажетесь неспособны выполнять свои обязанности? Вы не вписали туда ничье имя, — Гарри обернулся к Снейпу. На лице зельевара застыло причудливое выражение — нечто между удовлетворением и разочарованием, если эти два чувства вообще можно смешать.

— Мы хотели обсудить это с тобой, Гарри. Конечно, все мы понимаем, что сам бы ты в первую очередь выбрал опекуном не меня, но, учитывая обстоятельства других обязанностей Северуса… — профессор МакГонагалл слегка позеленела при этих словах, и Гарри подумал, что мысль об этих самых “других обязанностях” отрицательно сказалась на состоянии ее желудка. Она даже не дала ему возможности возразить против того, что при наличии выбора он хотел бы иметь опекуном именно Снейпа. Да если бы он и запротестовал, то исключительно по привычке. — Что ж, его имя просто не может значиться на официальном документе, подаваемом в Министерство. Даже сейчас мы не знаем наверняка, кто в Министерстве… — ее голос затих. — Однако Северус имеет право вето на любого опекуна, выбранного профессором Дамблдором. Мне первой выпала честь быть одобренной. Но в любом случае, Гарри, я хотела бы, чтобы второго кандидата выбрал Северус.

— Уильям Уизли, — без раздумий произнес Снейп.

Дамблдор уронил лимонную дольку прямо на стол.

— Вы имеете в виду Артура, Северус? — спросил он.

— Если бы я имел в виду Артура Уизли, я сказал бы “Артур Уизли”, — буркнул Снейп.

— Но Артур и Молли выразили…

— Альбус, — отрезал Снейп, пытаясь не повысить голоса. — У Артура и Молли Уизли семеро детей. Им и так хватает хлопот. Я думаю, что Гарри согласится со мной, что Уильям — подходящий выбор.

— Да, Билл — это здорово, — подтвердил Гарри, переводя взгляд со Снейпа на Дамблдора. Как всегда, у него в голове возник целый миллион вопросов. Кого еще Дамблдор предлагал в качестве опекуна? Почему Снейп думал, что Билл будет лучшим выбором в качестве второго кандидата? Что именно выразили мистер и миссис Уизли?

Дамблдор не стал развивать тему, и Гарри со Снейпом продолжили читать документ. Получив ответы на все вопросы и заполнив пробелы в документе, Гарри подписал его, а следом за ним то же сделала профессор МакГонагалл. Только после этого профессор Дамблдор добавил свое имя зелеными чернилами в качестве свидетеля. Ему потребовалось довольно долгое время, чтобы запечатлеть на пергаменте свое полное имя и все звания. Документ положили поверх отказа Дурслей, и по мановению палочки Дамблдора оба свитка пергамента свернулись и со щелчком исчезли.

— Превосходно! — промолвил Дамблдор, после чего извлек из ящика стола бутылку виски, которая выглядела такой же старой и почти такой же пыльной, как и бутылка Снейпа в коттедже “Ракушка”. Плеснув понемногу янтарной жидкости в каждый из четырех стаканов, он направил их к своим собеседникам.

— За Гарри и его нового опекуна, — произнес он, подняв свой стакан. Затем он посмотрел на Снейпа и добавил: — И за всех в этом помещении, кто любит его и желает ему добра.

Гарри отсалютовал своим стаканом и сделал глоток. Жидкость обожгла горло, но уже в следующее мгновение приятно согрела его внутри. Он улыбнулся директору, игнорируя иссохшую руку, отказываясь видеть смерть в искрящихся голубых глазах.

Тридцать минут спустя Гарри в гриффиндорской башне распаковывал свой сундук. Рон, Гермиона и Джинни должны были прибыть завтра и остаться до пятницы. Он аккуратно сложил в шкаф свою одежду, убрал в чулан метлу и разложил на столе учебники. Гарри постарался отбросить мысли о профессоре Дамблдоре и обо всем, что рассказал ему про директора Снейп, несмотря на то, что воспоминание о почерневшей руке волновало его не на шутку. Профессор МакГонагалл собиралась наутро отвести его в Хогсмид за новыми мантиями, пообещав сама позже купить ему учебники и прочие школьные принадлежности в Косом переулке.

На самом дне его сундука, вместе с остальными книгами, лежал учебник, которого он раньше не видел. “Продвинутые зелья”, старый потрепанный учебник за шестой курс, выглядевший так, словно ему довелось пережить не один взорвавшийся котел. Откуда он взялся? У Гарри вообще не было ни одного учебника на следующий год. Подняв книгу и подержав ее на весу, он решил, что это самый обычный учебник, хотя при более пристальном изучении становилось похоже, что до взрывавшихся котлов он пережил еще и многократное попадание под колеса “Ночного Рыцаря”. Осторожно раскрыв учебник, Гарри осмотрел передний и задний форзацы. “Эта книга является собственностью Принца-полукровки”, — значилось на нижней части форзаца. Странно. Гарри закрыл книгу и снова открыл, заметив вложенный внутрь кусок пергамента.

“Гарри, у тебя в руках мой собственный учебник зельеварения за шестой курс, которым я пользовался во время обучения в Хогвартсе. Обрати внимание на сделанные мной заметки — это поможет тебе в твоем намерении стать аврором (или целителем, или профессором Хогвартса, хотя, к сожалению, навряд ли поможет сделаться профессиональным игроком в квиддич или анимагом-вампиром). Помимо этого, на многих страницах записаны заклинания моего собственного сочинения — с многими из них ты можешь встретиться впервые. Никогда не используй заклинание, предварительно не выяснив его действия. Если не разберешься сам — спроси меня. Я все еще работаю над поиском способа общения для нас, однако обещаю, что найду его к началу семестра.

Как ты помнишь, мой отец был магглом. Девичья фамилия моей матери — Принц.”

В конце записки Гарри обнаружил подпись: “СС, ПП”.

Гарри провел днем добрый час, свернувшись на мягком диване в гостиной с учебником по зельеварению в руках, листая его и поворачивая в разные стороны, чтобы прочесть заметки на полях. Снейп писал там, где находил место: рядом с рецептурой зелья, над и под перечнями ингредиентов — в общем, везде, где до этого было пустое пространство. Иногда он менял списки ингредиентов, предлагая положить в котел меньше жучиных глаз или чуть больше желчи армадилла. В другой раз он советовал помешивать зелье в течение более долгого — или короткого — времени, либо же помешивать его восьмеркой, а иногда — использовать пламя другой интенсивности. Гарри словно получил возможность непосредственно наблюдать становление будущего Мастера зелий, и задался вопросом: будет ли он сам когда-либо в своей жизни так чем-то увлечен, как Снейп — зельями.

Гарри поужинал в Большом Зале за одним столом с персоналом, остававшимся в замке. Помимо профессоров МакГонагалл, Снейпа и Дамблдора за трапезой присутствовали всего двое — Хагрид и Филч. Филч смотрел на Гарри, усевшегося между профессором Дамблдором и профессором Снейпом, с явным неодобрением, зато Хагрид тепло — и громко — его приветствовал. После ужина Хагрид пригласил его к себе в хижину, и Гарри провел два веселых часа, играя с Клыком и восхищаясь только что вылупившимися детенышами гигантской саламандры, с которыми Хагрид планировал в этом году познакомить студентов первого и второго курсов. В настоящее время саламандры были размером с нюхлера и имели ярко-оранжевые, желтые или красные полосы от головы до хвоста. Каждый раз, когда они открывали рот, оттуда показывалось небольшое пламя, и Гарри несколько раз обжегся, помогая Хагриду распределять их в ящики по цветам: красные был самцами, желтые — самками, а оранжевые, по словам Хагрида, совмещали в себе признаки обоих. Гарри решил при случае узнать о них поподробнее в библиотеке.

Вернувшись в гриффиндорскую башню еще засветло, он застал в гостиной ждущих его профессора МакГонагалл и профессора Снейпа. Было очень странно видеть зельевара среди гриффиндорской обстановки, и Гарри пожалел, что не имеет возможности сделать снимок и показать его завтра Рону. Когда мальчик пролез сквозь отверстие портрета, профессор Снейп поднялся, глядя на него с неодобрением, однако в его глазах мерцали насмешливые искорки, полностью отсутствовавшие в пристальном взгляде Филча во время ужина. Снейп навел свою палочку на прожженную в новой рубашке дыру, починив ее быстрым и эффективным Репаро.

— Ты ведь понимаешь, что Репаро не заживит ожог на коже под дырой и волдыри на пальцах? — спросил он.

— Ну… да. Хагрид сказал мне попросить у вас немного противоожогового крема — мадам Помфри ведь сейчас не в замке. Он хотел дать мне какое-то свое снадобье, но я отказался: оно находилось в старой чашке и выглядело пропавшим, — Гарри улыбнулся. — И спасибо за Репаро. Завтра я буду осторожнее.

— Завтра? — поднял бровь Снейп. — Тебя настолько впечатлили саламандры, что ты намерен снова провести время с ними?

— Ну, уж оранжевые точно, — ответил Гарри.

Профессор МакГонагалл фыркнула.

— Рон захочет их увидеть, — продолжил Гарри, — а Хагрид сказал, что они скоро сбросят шкурки, и он соберет их для вас в качестве ингредиентов для зелий. Он сказал, что вы просто слюни пустите, чтобы только получить их.

— Прямо так и сказал? — переспросил Снейп, а профессор МакГонагалл еще раз неблаговоспитанно фыркнула. — Что ж, тогда вы с друзьями их и заберете, чтобы мне не ходить лишний раз, — решил Снейп. — Принесу тебе емкость для них, когда приду с противоожоговым бальзамом.

— Тебе нужно выучить заклинание для защиты одежды от огня, если ты и дальше планируешь проводить время с Хагридом, — посоветовала профессор МакГонагалл. — На студенческие мантии вся необходимая защита накладывается сразу при покупке, но к маггловской одежде это не относится.

— Выучу, конечно, — Гарри посмотрел на обоих профессоров. — А что вы вообще-то хотели? — неловко спросил он, чтобы прервать затянувшееся молчание.

— Предупредить тебя, что завтра в девять тридцать мы встречаемся у главного входа в замок, чтобы отправиться в Хогсмид, — ответила профессор МакГонагалл. — Мы должны вернуться ровно к обеду, а вскоре после этого прибудут твои друзья, — она окинула взглядом восстановленную рубашку. — А после этого я научу вас огнеупорным чарам: чувствую, они понадобятся всем четверым.

— Это уж точно, — усмехнулся Гарри. — Тогда жду вас утром возле Большого Зала.

— И еще, Гарри, мы начнем еженедельные занятия по анимагическому преобразованию со второй недели учебного года, — добавила она. — Ты найдешь расписание этих занятий рядом со своим обычным расписанием.

— Правда? — просияв, Гарри обернулся к Снейпу, чтобы видеть его реакцию. Снейп не выказал никаких эмоций — но и против он явно ничего не имел.

Профессор МакГонагалл пожелала обоим спокойной ночи и вышла через отверстие в портрете, оставив Снейпа и Гарри вдвоем.

— Садись, Гарри, — предложил Снейп. Сам он устроился на одном из низких кресел перед камином и недовольно покачал головой, чуть не утонув в мягком сиденье. Гарри сжал губы, чтобы не улыбнуться, и сел на диван, привычно вжавшись в угол. Учебник Принца-Полукровки до сих пор лежал на столе, и Гарри потянулся за ним.

— Он потрясающий, — сказал он, подняв взгляд на Снейпа. По смягчившемуся взгляду профессора Гарри понял, что Снейп почувствовал его благодарность. — Этот учебник мне сильно поможет — могу сказать это уже сейчас. А… ничего страшного, если я расскажу Рону и Гермионе, откуда он у меня? Гермионе это навряд ли понравится — она решит, что я жульничаю, используя его. Она помешана на справедливости и все такое…

Снейп поджал губы, но ничего не ответил.

— Я пойму, если вы не захотите, — торопливо произнес Гарри. — В смысле, чтобы я им рассказал.

— Вопрос не только в учебнике, — промолвил Снейп. — Как много хочешь ты рассказать друзьям о том времени, что провел со мной? Нет, даже так: что является минимумом, который ты должен будешь им поведать?

— Я не знаю, — ответил Гарри. — Я не задумывался об этом, — он замолчал и, поразмыслив, продолжил: — Наверное, что вы на нашей стороне.

— А если я попрошу тебя вовсе ничего им не рассказывать? Пусть и дальше думают, что я — летучая мышь из подземелий, которая тебя ненавидит, и тебе пришлось провести со мной ужаснейшие недели за изучением окклюменции.

Но за прошедшие недели Гарри достаточно узнал Снейпа, чтобы понять, что тот никогда не потребует от него ничего подобного.

— Из меня плохой актер, сэр, — честно ответил он. — Если бы вы попросили, то я бы так им и сказал — то есть, солгал — но, думаю, они бы поняли, что я с ними неискренен. К тому же миссис Уизли и Билл уже знают.

Снейп окинул Гарри пристальным взглядом.

— Теперь ты полностью в курсе моей ситуации. Как предлагаешь все уладить?

Гарри выдержал его взгляд. Это было нелегко… совсем нелегко. Он хотел рассказать друзьям абсолютно все — что Снейп дружил с его матерью, что его отец был магглом, что между ними образовалась связь, что он использовал в качестве своего окклюментивного щита воду, как и сам Гарри, что у него были черные плавательные шорты до колен, что его любимым Битлом был Джон… Но что им действительно необходимо узнать? Каков минимум, которым он может ограничиться?

— Мне нужно, чтобы они знали, что вы на нашей стороне, — наконец сказал он. — Что вы помогали мне этим летом и что Вы больше не ненавидите меня, а я — вас. Думаю, детали не так важны.

— Полагаю, это вполне допустимо, — согласился Снейп, — возможно даже добавить немного подробностей. Но я настаиваю на определенных ограничениях: у тебя есть лучшие друзья, близкие друзья и приятели, так?

— Значит, это должно остаться только между мной, Роном и Гермионой, верно?

— А есть кто-то еще, кто должен знать?

— Не знаю… вроде нет, — ответил Гарри. — Если только Джинни?

— Учитывая, что мисс Уизли прибудет сюда завтра с мисс Грейнджер и мистером Уизли, я думаю, ты можешь включить ее в круг доверенных лиц. Расскажи им все, что сочтешь необходимым, в течение этих двух дней, пока в замке нет лишних ушей. И, Гарри, Хагрид тоже не считается исключением.

— Что вы имеете в виду? — лицо Гарри вытянулось. — Разве он не входит в Орден?

— Входит. И не надо напускать на себя такой кислый вид, — Гарри попытался превратить свой хмурый взгляд в более нейтральный, отчего только стал выглядеть еще нетерпеливее. — Хагрид — исключительный добряк, в нем нет ни грамма зла. Однако он слишком доверчив и легковерен. Намеренно он никогда не причинит боли тебе или кому-либо из своих близких, но он… в общем, он завсегдатай деревенских таверн, и, как известно, любит поговорить насчет школьных дел. Объясни своим друзьям необходимость полного молчания по данному вопросу — пусть они узнают, что мы заключили перемирие, что я работаю на Орден и что обязан при посторонних вести себя с тобой так же, как и раньше. Ты не сможешь ничего рассказать им о коттедже “Ракушка”, даже если попытаешься: заклинание Фиделиус этого не позволит. И, к сожалению, ты не должен рассказывать им о профессоре Дамблдоре. Если потребность поговорить на эту тему станет слишком сильной — обратись ко мне.

Гарри кивнул, посмотрев на книгу на своих коленях.

— А что насчет учебника? — спросил он.

— Скажи мисс Грейнджер, что это подарок от меня. Ограничься этим, если сможешь. Я гарантирую, что твои отметки по зельеварению улучшатся, если ты обратишь внимание на эту книгу, а мисс Грейнджер, будучи умной ведьмой, не сможет этого не заметить. Если у нее появятся проблемы насчет твоего пользования этим учебником — отправь ее ко мне.

— Серьезно? — Гарри поднял взгляд и усмехнулся. Гермионе со Снейпом не потягаться: она слишком уважает профессоров, чтобы вступить в спор с кем-то из них.

— Не терпится устроить это на деле? — ответил Снейп. Он покачал головой в ответ на улыбку Гарри. — Я пришел сюда, главным образом, чтобы обсудить вопрос того, что будет сказано твоим друзьям. Но помимо этого я хотел бы напомнить тебе о необходимости вести дневник и медитировать. Оба действия крайне важны, и ты должен посвящать им ежедневно тридцать минут, лучше бы перед отходом ко сну. Пиши обо всем, что придет в голову, хотя время от времени я буду подбрасывать тебе некоторые идеи.

Гарри вновь улыбнулся, осознавая смысл этих слов: Снейп будет наблюдать за ним, уделять внимание происходящим с ним событиям. И он найдет способ связываться с ним…

— Наконец, я долго думал о том, как мы можем общаться в течение предстоящих месяцев, не возбуждая подозрений. Есть много магических способов, позволяющих это — например, зачарованные зеркала действуют подобно маггловским телефонам, — Гарри спал с лица, но Снейп ничего не заметил и продолжил.

— Однако зеркалом может воспользоваться любой — если оно случайно будет оставлено на открытом месте или даже украдено. К тому же этот способ связи требует произнесения слов вслух, что для нас небезопасно. Мы могли бы использовать школьных сов, но это возбудит слишком много подозрений — я нечасто получаю почту, так что любая регулярная корреспонденция неизбежно привлечет внимание. Патронусы я даже не рассматриваю — твой размером чуть ли не с гиппопотама, и даже Биннс заметит, если во время ужина ко мне прискачет огромный олень с сообщением. Я пришел к выводу, что оптимальным вариантом станет переписка посредством твоих домашних заданий по ЗОТИ. В конце каждого свитка с заданием ты сможешь добавлять что-то свое. Каждое письмо будет начинаться “Дорогой Северус”, а заканчиваться — “С наилучшими пожеланиями, Гарри”. Ох, сделай лицо попроще, пожалуйста. В конце концов меня зовут именно так, несмотря на то, что все лето ты обращался ко мне не иначе, чем “сэр”. Думаю, пришло время распрощаться с этим фарсом, не находишь?

— Да, это будет просто замечательно, Северус, — съехидничал Гарри, но втайне он был очень рад. — Я уверен, что Малфой со своими телохранителями абсолютно ничего не заметят, когда я в классе ошибусь и нечаянно обращусь к вам по имени.

— Не ошибешься, — Снейп покачал головой, всем своим видом ясно выражая: “За что я вынужден терпеть таких болванов”. — Фраза “Дорогой Северус” в письмах будет играть роль кода, благодаря которому заклинание (ему я научу тебя чуть позже) сможет качественно скрывать весь текст, не относящийся к домашней работе. Оно распознает фразы “Дорогой Северус” и “С наилучшими пожеланиями, Гарри” и заменит эти слова и все, что находится между ними, текстом из учебника по ЗОТИ. А эти фразы, в отличие от “профессор Снейп” и “Гарри Поттер”, ты точно не употребишь ненароком в своей домашней работе. Мне останется всего лишь бросить контрзаклинание, чтобы прочесть твои записи и тем же образом написать ответ.

— Блестяще, — признал Гарри. — Хотя Рон с ума сойдет в попытках выяснить, откуда у меня такое рвение забрать свое домашнее задание по Защите обратно.

— Тебе придется строго себя контролировать, — предупредил Снейп. — Раньше ты никогда не разворачивал свою работу сразу по получении, так что не стоит начинать этого сейчас. Просто затолкай ее в сумку и иди на следующий урок, как и всегда.

— Постойте, откуда…? Вы что, наблюдаете за мной?

— Я наблюдал за тобой с самого одиннадцатилетия, — усмехнулся Снейп. — Что, никогда не замечал? — он постучал себя по виску. — Я шпион, не забыл?

Гарри закатил глаза.

— Это все равно пугает, — сказал он. — Я думал, что это больше относилось к моим ночным прогулкам по замку в мантии-невидимке…

— Кстати о мантии…. — прервал его Снейп.

— Нет! То есть, она мне может понадобиться! — воскликнул Гарри.

— Я и не прошу отдать ее мне, — раздраженно отмахнулся Снейп. — Однако, я предлагаю тебе использовать ее исключительно в защитных целях. Она также может пригодиться, если тебе будет крайне необходимо увидеться со мной. Но ты никогда не должен являться без предупреждения — иногда у меня в покоях бывают посетители, которые не поймут, зачем Мальчику-Который-Выжил стучаться ко мне в дверь. Такие посетители бывают редко, но все они — слизеринцы, которых стоит опасаться. Сперва ты пошлешь мне сообщение через этого домовика, который столь высоко о тебе мнит — кажется, Добби, верно? И если он не сможет меня найти, то это явный знак, что тебе не стоит даже пытаться. Все ясно?

Гарри кивнул. Он не со всем был согласен, но признавал, что Снейп и так пошел на гораздо большие уступки, чем представлялось необходимым.

— А теперь расставь шахматы, пока я схожу за противоожоговым кремом и емкостью для саламандровых шкурок. Думаю, что позорное поражение приведет тебя в соответствующее настроение для новой темы дневника: “Почему ограничения профессора Снейпа весьма здравы и разумны”.

* * *

Несмотря на усталость, Гарри долго не мог заснуть. Обычно в гриффиндорской башне одновременно находилось более сотни человек, и даже в спальне со всех сторон раздавалось дыхание четырех спящих сотоварищей. Он прочел еще несколько глав “Убить пересмешника” прежде, чем взять свой дневник и написать на чистой странице новый заголовок. Он не вполне последовал инструкциям Снейпа и занес на бумагу свои мысли по поводу разрешения Снейпа называть его "Северусом". Его хватило как раз на пятнадцать минут.

В конце концов мальчик уснул, но проснулся как раз вовремя, чтобы принять душ и быстро позавтракать до встречи с профессором МакГонагалл. Она критически осмотрела Гарри и, по-видимому, сочла его внешний вид приемлемым. Они двинулись к воротам замка, рассуждая о квиддичной команде этого года и о возможных заменах Фреду и Джорджу Уизли на позиции загонщиков.

Профессор МакГонагалл продолжала вещать о графиках тренировок до тех пор, пока они не приблизились к лавке магической одежды мистера Глэдрага.

— Сюда, мистер Поттер, — указала она. Гарри прошел вслед за ней в магазин, и перед ними откуда ни возьмись появился пожилого возраста продавец. Профессор МакГонагалл учительским тоном дала мужчине ясные указания на необходимые им предметы одежды.

— Хогвартская мантия и прочие аксессуары школьной формы — гриффиндорской, естественно. Школьная обувь, обувь для квиддича — он ловец, поэтому постарайтесь найти что-нибудь легкое. Одну праздничную мантию и две повседневных, а также два пальто — демисезонное и зимнее. Он вытянется за год, так что добавьте дополнительную ткань и чары расширения. Гарри, ты уже приобрел нижнее белье?

Продавец быстро сообразил, что их покупка окажется весьма прибыльной для магазина, к тому же он узнал, что его клиентом был не кто иной, как Гарри Поттер. Гарри торопливо уверил профессора МакГонагалл, что носки и все прочее у него имеется в достаточном количестве, после чего продавец увел его за занавеску и с помощью магической ленты сделал все необходимые замеры. По окончании этой процедуры опекун поинтересовалась, какие цвета и ткани он предпочитает для повседневных мантий, предназначенных для Хогсмида, Косого переулка или посещения друзей.

— Разве мне нельзя просто ходить в школьной мантии? — спросил Гарри.

— Можно, конечно, — ответила профессор МакГонагалл. — Я думаю, в прошлые годы дело так и обстояло. Однако большинство студентов в выходные предпочитает сменить школьные мантии на повседневные. Ты разве не замечал, что они бывают разных цветов и фасонов?

Гарри кивнул. Еще бы он не заметил серебряную мантию Малфоя, расходящуюся от талии вниз широкими клиньями. Чжоу в прошлом году тоже пришла на свидание в день святого Валентина в красивой мантии. Даже Джинни с Роном по выходным носили привычные для волшебников вещи, но до Гарри только сейчас дошло, что он постоянно ходил в школьной мантии, надетой поверх форменных брюк и рубашки или обносков Дадли.

— Ты скоро станешь совершеннолетним, — сказала профессор МакГонагалл час спустя, когда они вышли на улицу и направились дальше. Она заплатила за заказ абсолютно невероятную (по мнению Гарри) сумму и велела отправить все прямо в Хогвартс. — Тогда будет совсем неуместно появляться в магическом обществе в маггловской одежде. Поначалу постоянное хождение в мантии может показаться тебе непривычным, но со временем это станет естественным.

Она повернула к «Трем метлам», и Гарри последовал за ней.

— Здравствуйте, профессор МакГонагалл! Привет, Гарри, — раздалось справа, и через пару секунд Гарри оказался в объятиях Гермионы и Джинни.

— Гарри! Выглядишь просто потрясающе! Что с тобой случилось? — воскликнула Гермиона, отпуская его, а Джинни прижалась к нему покрепче.

— Да, приятель, — сказал Рон, вынырнув из-за спины миссис Уизли. — Новая одежда, новые очки, и бьюсь об заклад, ты стал выше!

Гарри, одной рукой продолжая обнимать Джинни, другой коснулся прямоугольной оправы очков, трансфигурированной для него Снейпом в коттедже “Ракушка”.

— Наверное, пришло время сменить имидж, — широко улыбнулся Гарри, лучшему другу. — Да ты на себя посмотри: вылитый американец! И что на тебе за рубашка? Кто такие “RedSox”?

— Это профессиональная бейсбольная команда Штатов, — ответила Гермиона. — Но ты и правда прекрасно выглядишь. Теперь у тебя не осталось ни шанса убедить нас, что эти недели оказались для тебя сплошным мучением.

— Ну, если не считать ментальных мучений, то да, — ответил он. Рон протянул ему синюю кепку с красной буквой “B”, и Гарри нахлобучил ее себе на голову. Все они уселись за один стол, и мадам Роземерта приняла их заказы.

— Очки просто потрясающие, Гарри, — Джинни протянула к нему руку, чтобы их поправить. — Благодаря им ты выглядишь старше.

— Спасибо, — улыбнулся он, и запоздало поинтересовался: — Это же был комплимент, верно?

Обед прошел за веселым смехом и разговорами. Затем миссис Уизли аппарировала в Нору, а Джинни, Рон и Гермиона надели свои рюкзаки и присоединились к Гарри и профессору МакГонагалл на пути в Хогвартс.

Гермиона рассуждала об Американской войне за независимость и о каком-то человеке по имени Пол Ривьера, в то время как Рон корчил рожи у нее за спиной, а Джинни старательно изображала заинтересованность, как вдруг шрам Гарри взорвался сильнейшей болью. Они были уже у ворот, неподалеку от хижины Хагрида, и Гарри упал прямо на землю, машинально свернувшись набок и подтянув колени к груди в тщетной попытке закрыть разум.

— Гарри! — воскликнула Гермиона, а Джинни опустилась на колени рядом с ним.

— Отойдите! — воскликнула профессор МакГонагалл. — Сейчас ему нужно пространство и тишина!

Гарри проигнорировал своих друзей, сквозь боль приоткрыв глаза и искоса посмотрев на двери замка, словно чего-то ожидая.

— Гарри, закрывайся! — умоляла профессор МакГонагалл. Ее взгляд тоже переместился к замку, на ступенях которого появилась черная фигура и поспешно направилась к ним.

— Это Снейп! — прошипел Рон.

Проходя мимо них, Снейп лишь слегка замедлил шаг, твердо обращаясь к Гарри.

— Закрывайся, Гарри. Немедленно!

Невероятно, но Гарри удалось расслабиться, и Снейп устремился к воротам, откуда с хлопком аппарировал. Казалось, звук разносился от холма еще долгое время после его исчезновения.

— Гарри? — кто-то махал рукой прямо перед его лицом, и небольшая часть сознания, оставленная им для взаимодействия со внешним миром, наконец отреагировала на движение. Он моргнул и сфокусировал зрение на мелькающей перед глазами ладони. Его защитный пузырь словно всосался в землю, и он вновь почувствовал вокруг себя теплый воздух, а не прохладную воду.

— Середины для тебя не существует, верно, приятель? — поинтересовался Рон, сидевший на траве рядом с Гарри. — Я имею в виду, ты всего несколько недель назад начал всерьез заниматься окклюменцией со Снейпом и уже так преуспел, что почти впадаешь в кому при закрытии…

Гарри внимательно всмотрелся в глаза Рона, в первую секунду переваривая смысл его слов, а во вторую — осознавая, что друг всего лишь пытался пошутить. Он сел и стер со щеки траву и грязь.

— Как долго?.. — спросил он, ища глазами профессора МакГонагалл.

— Она отправилась к замку несколько минут спустя после того, как ты упал. Она сказала, что должна поговорить с профессором Дамблдором, — пояснила Гермиона. Гарри показалось, что беспокойство и интерес сменяют друг друга на ее лице. — Она сказала нам оставаться с тобой и махать рукой у тебя перед лицом, если через полчаса ты не очнешься, но не дотрагиваться до тебя и громко не окрикивать. И как только ты придешь в себя, сразу же идти в Большой Зал, — добавила она, бросив тревожный взгляд на замок.

— Да, — кивнул Гарри, до сих пор пытаясь полностью прийти в сознание. Он потер свой шрам. Никакой боли, даже малейшей.

— Что произошло? — спросила Джинни. Она сидела на траве, рядом с Гермионой напротив Гарри и Рона. — Это как в прошлом году? Ты чувствуешь, когда он злится? Он не пробует… ну… снова завладеть тобой, как тогда, в Министерстве?

— Нет! — торопливо возразил Гарри. Он старался не выкрикнуть это слово, но тем не менее Джинни насторожилась. — Я имею в виду, он не нападает непосредственно на меня и не пытается овладеть мной. Такое уже случалось пару раз летом, когда он вызывал Пожирателей смерти. Должно быть, при этом он всегда жутко злится, — добавил он, чувствуя себя виноватым перед друзьями за эту небольшую ложь.

— Разве ты не должен… скажем так… сохранять функциональность, когда закрываешься? — спросила Гермиона.

Гарри застенчиво усмехнулся.

— Да. Но мне до сих пор трудно разделять свое сознание. Снейп говорит, что мой барьер слишком хорош — за ним я полностью теряюсь. Но они не слишком-то переживают по этому поводу. Я не думаю, что им есть дело, сохраняю ли я функциональность — главное, я блокирую боль, и Волдеморт не может проникнуть в мой разум.

— Они? Кого ты имеешь в виду, Гарри? — спросила Джинни.

— А, да. Снейпа и Дамблдора, — ответил он.

— Как здорово, что ты наконец-то справился! — порадовалась Гермиона. — Я знала, что ты сможешь, как только решишь свои проблемы с профессором Снейпом. Знаешь, теперь тебе придется научить и меня. Ну что, сможешь добраться до замка?

Рон поднял Гарри на ноги, и четверо ребят начали подъем к главному входу. Гарри несколько раз поворачивал голову к воротам, но Снейпа не было видно. Он пытался отстраниться от мыслей о нем — он дома, в Хогвартсе, со своими лучшими друзьями, и у него больше недели до начала занятий. Его летние задания готовы. Его друзья будут здесь еще два дня. Погода замечательная — можно даже в озере искупаться. Со Снейпом все будет хорошо, он будет в порядке. Он всегда… всегда возвращался…

Но когда они поднялись по лестнице к широким дубовым дверям, и Рон потянул ручку, открывая для них вход, Гарри оглянулся назад еще раз. Снейпа так и не было. Гарри решительно расправил плечи и последовал за друзьями.

* * *

— …У них там даже нет общежитий — студенты просто каждый вечер аппарируют домой. В Штатах аппарация разрешена с четырнадцати лет, представляешь? Это из-за того, что у них там очень большие расстояния, — Гермиона без умолку рассказывала о Салемском магическом институте. Сначала Гарри было даже интересно послушать об американском обучении, в особенности — об их квиддичных командах (эти сведения ему предоставили в основном Рон и Джинни), а также о магии индейцев, которой посвящена отдельная дисциплина. Рон и Джинни вскоре увлеклись игрой во Взрывного дурака, которую Рон теперь стал называть “Взрывным Снейпом” (прим. переводчика — непереводимая игра слов: Exploding Snap — Exploding Snape). Гермионе стало смешно, и она даже зачаровала пару карт, чтобы изображения на них напоминали Снейпа, но вместе с этим она добавила картинки и многих других преподавателей, например, профессора МакГонагалл, директора Дамблдора и Хагрида, так что вскоре карточный стол напоминал школьный фотоальбом. Гарри не знал, как попросить их перестать называть игру таким образом, но каждый раз эта фраза резала его слух. В конце концов он прервал Гермиону, описывающую Салемские летающие велосипеды (хотя эта тема его и вправду заинтересовала).

— Рон, не мог ты больше не называть так игру, пожалуйста? — он пытался сохранить тон нейтральным, но Рон даже не собирался идти ему навстречу.

— Да это же просто шутка, Гарри! Что с тобой случилось? Ты что, так сильно расположился к сальноволосому гаду? Может, он тебя еще и спать укладывал, и сказки на ночь рассказывал?

Рон даже не догадывался, как сильно задел Гарри. Он попал точно в больное место, в одно из самых заветных желаний своего друга — чтобы в детстве у него был кто-то, кто бы делал для него все это. Гарри закрыл глаза и мысленно сосчитал до десяти. Когда он снова открыл их, Рон и Джинни приостановили игру и уставились на него, равно как и Гермиона.

— С тобой все хорошо, Гарри? — спросила Джинни. — Рон снова сказал что-то не то? — она бросила на Рона один из тех испепеляющих взглядов, которые младшие сестры часто адресуют своим старшим братьям, но на этот раз он оказался необычайно ядовитым.

— Да, все хорошо, — ответил он, сделав глубокий вдох. Лучше разобраться с этим прямо сейчас, пока не произошло еще чего-нибудь. Не он должен защищать Снейпа, а его друзья должны прекратить оскорблять его. — Дело в том, что этим летом мы со Снейпом узнали друг друга гораздо лучше. Мы заключили перемирие. Я знаю, что он никогда не будет чьим-то любимым учителем, и вам он тоже не обязан нравиться, но в моем случае все по-другому. Я имею в виду, он стал мне симпатичен. Он… он даже бывает забавным. И он на нашей стороне. Этому вы должны поверить. Он входит в Орден и работает на Дамблдора.

— Постой! Ты и вправду сказал, что он тебе симпатичен? — повторил Рон. — Нет, я понимаю, что тебе пришлось сработаться с ним, чтобы изучить окклюменцию и вообще жить рядом, но я надеялся услышать истории о том, что он неделями не переодевался в чистое, никогда не мылся, заставлял тебя есть один сельдерей и спал в гробу…

— Рон! — сердито воскликнула Гермиона. — Включи мозги! Гарри очевидно сблизился с профессором Снейпом, и тебе придется с этим свыкнуться. Гарри, я думаю, что это просто замечательно, — девушка повернулась к нему. — Профессор Дамблдор доверяет ему, так что нам стоит последовать его примеру.

— Ну, по крайней мере, мне он нравиться не обязан, — с притворным облегчением вздохнул Рон. — Но вообрази только, что будет с Малфоем и прочими слизеринцами, когда Снейп в классе наконец-то начнет относиться к тебе как к человеку? Возможно, он даже снимет баллы со Слизерина, если кто-то из них испортит твое зелье. Ты представляешь выражения их лиц?

— Да, Рон, как раз об этом… — начал Гарри. Он был рад, что Рон сам затронул данную тему. Это спасло его от необходимости искать момент, чтобы пояснить, как именно Снейп будет с ним обращаться. Но по некоторым соображениям он не стал разубеждать Рона в том, что именно Снейп будет снова преподавать зельеварение.

— Нет, серьезно! Ты что, не видишь эту картину? С Драко Малфоя снимают десять баллов и…

— Рон, — прервал его Гарри. — Этого не будет. В классе или на публике ничего не изменится. Ему придется обращаться со мной, как и раньше.

Рон с минуту неотрывно глядел на него. На лице рыжеволосого парня отразилось понимание.

— Так что же выходит, а? — проговорил Рон. — Как ты можешь говорить, что он тебе симпатичен… что вы с ним заключили перемирие… если он и дальше будет относиться к тебе, как к собачьему дерьму на его подошве? — в голосе Рона зазвучало праведное негодование, и в данный момент верность друга настолько же грела сердце Гарри, насколько вызывала досаду.

— Рон, — Гермиона примостилась рядом с ним на диване, а Джинни принялась складывать карты в колоду. — Снейп — шпион, — последнее слово Гермиона прошептала и огляделась по сторонам, словно желая удостовериться, что из камина не торчит голова кого-то из слизеринцев. — Он не может просто взять и подружиться с Гарри. Задумайся об этом! Он вернулся… вернулся к Волдеморту. Родители некоторых слизеринцев — Пожиратели смерти. Они в мгновение ока узнают, если Снейп начнет относиться к Гарри по-доброму.

Рон открыл рот, чтобы тут же его закрыть.

— Ох, точно… Наверное, ты права, — он так сильно покраснел, что его нос словно превратился в одну гигантскую веснушку. Рон обернулся к Гарри. — Извини, приятель. Гермиона права. Иногда я говорю не подумав.

— Иногда? — переспросила Джинни. — Например, когда ты спросил у девочки в самолете, что такое тетрис?

— Я же не знал! — принялся оправдываться ее брат. — Откуда мне знать, что такая игрушка есть почти у каждого ребенка в США и Великобритании?

— Эй, все в порядке, — вмешался Гарри. — В смысле, я понимаю, почему Снейп должен продолжать вести себя так, словно он меня ненавидит, и мне просто необходимо принять это как данность. По крайней мере, я буду знать, что это всего лишь игра на публику, а на самом деле отношения между нами изменились, неважно, сколько он снимет баллов или назначит отработок.

— Или сколько раз он тебя оскорбит, — добавил Рон.

— Да, это также. Спасибо, Рон, — съязвил Гарри, неодобрительно посмотрев на друга.

Они поужинали в Большом зале. Гарри все время озирался в поисках Снейпа, но тот не появился ни во время ужина, ни после, когда ребята решили поиграть в мини-гольф. Рон, Гермиона и Джинни играли в него в Бостоне, хотя Гермиона уверяла, что в Великобритании также можно найти корты для мини-гольфа. Они описали игру профессору Дамблдору, и он на пару с профессором МакГонагалл трансфигурировал из столовых приборов клюшки и разноцветные мячики для гольфа. Рон играл просто ужасно, зато Джинни оказалась прирожденным игроком, да и Гарри с Гермионой показали себя совсем неплохо. Всех удивила профессор МакГонагалл, составившая Джинни серьезную конкуренцию и не раз выбившая ее шар из позиции.

В девять часов профессор МакГонагалл отослала ребят в гриффиндорскую башню, попросив Гарри зайти к ней в кабинет на несколько минут.

— Да, я не рассказал вам кое-что еще, — сказал он друзьям, когда они подходили к башне. — У меня теперь новый опекун. Дамблдор заставил Дурслей отказаться от меня в пользу профессора МакГонагалл.

— Так вот о чем твердила мама! — воскликнул Рон. — Они с папой сегодня за завтраком все время перешептывались, но я расслышал, что она произнесла нечто вроде: “Минерва не испортит его, в отличие от нас”.

Гарри рассмеялся.

— Не думаю, что она испортит меня, но после Дурслей может показаться… — он прервал фразу и замолк.

— Ну, лично я только рада, что выбор пал на Минерву, а не на маму с папой, пожала плечами Джинни. — У меня и так хватает старших братьев, — добавила она, подмигнув Гарри, отчего он покраснел и опустил взгляд.

На лестничной площадке они разошлись: Гарри повернул к кабинету МакГонагалл, а Рон, Гермиона и Джинни продолжили свой путь дальше. Внезапно Гарри споткнулся от острой боли, пронзившей его шрам. Схватившись за голову левой рукой, а правую прижав к животу, он еле добрался до дверей кабинета.

— Войдите, мистер Поттер, — позвала профессор МакГонагалл. Подняв на него взгляд, она беспокойно вскочила с места. — Гарри, что случилось? — она торопливо обогнула стол и подвела его к креслу. Все это время мальчик продолжал придерживать голову и руку, а его лицо сильно побледнело.

— Что случилось? — переспросила она.

Гарри еле сдерживался от слез. Острая боль перестала быть постоянной, но продолжала накатывать волнами. Это вовсе не походило на Круциатус, и Гарри изо всех сил противился импульсу закрыться, чтобы получить облегчение.

— Снейп, — задыхаясь, ответил он. — Где он?

— Гарри, Северус здесь, в Хогвартсе, в своих покоях. Он прибыл, пока мы ужинали. Что-то произошло? — Гарри кивнул и уронил голову на колени. — Посиди здесь, а пойду его проведать, — она взмахом палочки разожгла огонь в камине и в следующее мгновение унеслась в языках зеленого пламени.

Пять минут спустя боль в голове и в руке внезапно исчезла, оставив лишь легкое покалывание. Еще через пять минут дверь кабинета распахнулась, и внутрь вошел профессор Дамблдор.

— Гарри, Минерва сказала, что я найду тебя здесь, — начал он.

— Что со Снейпом? — спросил он, вставая навстречу директору.

— Гарри, присядь. Профессор МакГонагалл осталась внизу с профессором Снейпом. Он был слишком утомлен после возвращения со… встречи, так что решил принять ванну. Но на выходе он поскользнулся и очень неудачно упал, ударив голову о край ванны и заработав перелом руки. Профессор МакГонагалл вызвала мадам Помфри, и сейчас они вместе с ним в его покоях. Полагаю, он сильно удивился, обнаружив Минерву на пороге своей ванной комнаты.

— Ого, — только и проронил Гарри. Он потер лоб и протянул вперед левую руку. — Я думаю, они дали ему обезболивающее.

— Именно так, — подтвердил Дамблдор. — Ты в состоянии вернуться в спальню? Профессор МакГонагалл просто хотела сообщить тебе, что Северус вернулся и с ним все хорошо.

Гарри улыбнулся иронии этой ситуации.

— Я в порядке. Можете передать ему… профессору Снейпу… что я рад, что он вернулся? И пусть будет поосторожнее в ванной, иначе я попрошу Добби присматривать за ним во время водных процедур.

Дамблдор улыбнулся.

— Передам.

* * *

Большую часть четверга Гарри с друзьями провели у озера, купаясь и просто сидя на одеяле на берегу. Сразу после обеда к ним присоединился Хагрид, на котором, к всеобщему удивлению, оказались надеты широченные плавательные шорты оранжевого цвета.

— Ничего себе! — воскликнул Рон. — Должно быть, вся команда Пушек Педдл пожертвовала свои формы на ткань для этой вещицы!

Хагрид был без рубашки, но растительность на его груди и спине была такой густой, что казалось, будто на нем надет темный шерстяной жилет. Хагрид изобрел веселую игру, став в воде на глубине почти трех метров, а Рон, Гарри и Джинни по очереди ныряли у него с плеч. Им даже удалось уговорить Гермиону попробовать хоть разок. Она стала на одном плече, а Джинни — на другом. Схватившись за руки, девушки прыгнули, причем Гермиона визжала до тех пор, пока не оказалась под водой.

Поужинав довольно рано, они отправились в Выручай-комнату, и Гермиона, трижды пройдясь мимо глухой стены, создала точное подобие гостиной ее дома, вместе с телевизором, видеомагнитофоном и игровой приставкой Нинтендо. Наблюдать за Роном с консолью в руках было невероятно весело. Он играл как шестилетний ребенок, двигаясь всем телом вслед за консолью в попытке провести Марио через все препятствия. Родители Гермионы оказались любителями фильмов, и ребята сначала посмотрели “Историю игрушек”, а потом и “Новый подозреваемый”. Они умостились вчетвером на зелено-белом полосатом диване, который немного расширился, чтобы места хватило на всех. Гермиона с Роном устроились с одного края, а Джинни и Гарри — с другого. Приобнимая одной рукой Джинни, а другой периодически залезая в миску с поп-корном, Гарри подумал, что жизнь не может быть еще лучше, и на несколько часов полностью позабыл о Волдеморте.

Рон, Гермиона и Джинни должны были уехать на следующий день, но профессор МакГонагалл позволила им провести утро на квиддичном поле. Гермиона, блиставшая во всех магических дисциплинах, была абсолютно неприспособлена к полетам, так что Рон усадил ее позади себя. Джинни же на метле чувствовала себя в своей стихии, и они с Гарри некоторое время перебрасывались квоффлом, а потом даже покидали его в кольца, мимо которых неспешно пролетал Рон со своим драгоценным грузом.

После довольно шумного пикника на поляне у хижины Хагрида и эксурсии к подросшим огненным саламандрам (они стали слишком большими, чтобы их можно было взять в руки, но Рон и издалека сполна насладился видом оранжевых зверушек). Гарри обнял друзей, и они унеслись в пламени камина обратно в Нору. Джинни уходила последней, и на прощание она чмокнула его в уголок рта, прежде чем бросить свою горстку Летучего пороха в огонь.

— Уау, спасибо! — протянул Гарри ей вслед, чувствуя себя глуповато: ведь девушек обычно не благодарят за поцелуй, верно?

Гарри предвкушал долгий и скучный день. Он поразмыслил, не вернуться ли к Хагриду, но на его пальцах и так вскочило несколько волдырей, так что он решил больше не искушать судьбу. Профессор МакГонагалл вернулась в свой кабинет, пригласив его зайти и помочь ей разобрать новые пособия, если ему окажется нечем заняться. Гарри раньше даже не представлял, что ему может быть так скучно. Он находился в небольшом помещении за Большим Залом — там, куда его отправили сразу после появления его имении из Кубка огня, и сейчас направлялся обратно.

Снейп стоял в дверном проеме между Большим Залом и вестибюлем. Гарри не видел его с тех пор, как тот спешил к воротам замка в среду. К его удивлению, Снейп был одет в маггловские брюки и синюю рубашку с коротким рукавом.

— Они ушли? — поинтересовался он через весь коридор.

— Да, можете больше не прятаться, — поддел Гарри, направившись к нему. Даже с этого расстояния он заметил, как Снейп закатил глаза. — Как ваша рука?

Снейп покрутил ею в разные стороны.

— Прекрасно, — ответил он, — и все будет столь же замечательно даже без домовика, намеренного нянчиться со мной в ванной комнате.

Гарри расплылся в улыбке.

— Ну что, готов в путь? — спросил Снейп.

— В путь? Какой путь? — не понял Гарри.

— А кто выпрашивал еще один отпуск до начала семестра? — поднял бровь Снейп. — Это он и есть, — он бросил Гарри сложенный рюкзак. — Профессор МакГонагалл сделала мне одолжение пойти в твою спальню и упаковать сумку. Я решил, что мое сердце может не выдержать второго посещения гриффиндорской гостиной в течение одной недели. Надеюсь, в твоем ящике не оказалось грязного белья.

Гарри усмехнулся и забросил рюкзак за плечи.

— Так куда же мы отправимся?

Снейп не ответил, но повел Гарри через парадный вход, а оттуда — вниз по лестнице. Они бок о бок миновали хижину Хагрида и ворота с крылатыми боровами. Снейп остановился.

— Держись, — сказал он, протянув руку Гарри и повернувшись на пятках.

Мгновение спустя они оказались посреди шумного тротуара, но никто не обратил на них ни малейшего внимания. Яркий желто-синий автобус с радужной надписью “Магические секретные путешествия” остановился прямо перед ними, и Снейп вытянул из кармана билеты. Вручив один из них Гарри, он произнес:

— Добро пожаловать в Ливерпуль.

После возвращения из Ливерпуля Гарри провел неделю, помогая прибывшим в Хогвартс преподавателям подготовиться к учебному году, оборудовать классы и расставить пособия. Его самым любимым временем дня стали послеобеденные часы, которые он проводил с Хагридом и его зверушками, выращенными для студентов (в числе которых, естественно, были и огненные саламандры). Но помимо чисто магических питомцев Хагрид завел еще и восемнадцать совят, чтобы обучать младшекурсников их воспитанию. По достижении птенцами полной зрелости им предстояло отправиться в совятню Косого переулка и обучиться там всем навыкам, необходимым для почтовых сов. Пока же они были крошечными пушистыми шариками коричневого, серого и белого цветов во всевозможнейших сочетаниях. Хагрид кормил нетерпеливых малюток, насаживая кусочки мяса на заостренный прутик. Необходимо было удостовериться, что во время кормежки пищу получит каждый совенок, но на деле этого оказалось нелегко достичь, потому что они кидались на еду всем скопом.

После кормления совят Гарри собирал высохшие кусочки саламандровых шкурок для Снейпа и Слагхорна — Снейп остался в своих комнатах в подземелье, несмотря на нынешнюю должность преподавателя ЗОТИ, и свободное время посвящал любимому делу. Гарри утащил к Хагриду большую банку противоожогового крема и пользовался им после сбора шкурок: Снейп при встрече первым делом всегда проверял его руки и ноги на наличие ожогов и волдырей, так что Гарри быстро сообразил, что ему лучше позаботиться о своих повреждениях заранее, дабы не тратить на них время, предназначенное для игры в шахматы или вечерних разговоров о смысле песенных строк.

Всю эту неделю Гарри, надежно укрытый мантией-невидимкой, вечерами пробирался к покоям Снейпа, предварительно посылая Добби удостовериться, что у Снейпа никого нет. Он понял, что их так называемое "перемирие" не должно было стать известным даже для преподавателей (за исключением уже вовлеченных во все это), таким образом, в течение дня он старательно избегал Снейпа, пытался не смотреть на него во время совместных трапез и устремлял взгляд в пол, бормоча: “Извините, сэр”, если им случалось пересечься в коридоре.

Однажды профессор МакГонагалл отправила его в Больничное крыло с каким-то поручением, и Гарри задержался так сильно, что чуть не пропустил обед. На выходе он чуть не столкнулся с профессором Снейпом, и в тот же момент в животе у Гарри громко заурчало.

— Поттер! — рявкнул Снейп.

Гарри подскочил от неожиданности.

— Да, сэр? — спросил он, стиснув зубы и посмотрев поверх плеча Снейпа на профессора Слагхорн и профессора Вектор, проходивших по коридору и привлеченных громким восклицанием.

— Что это у вас на губе? — прорычал Снейп. Гарри опустил взгляд. Снейп нахально жульничал. Вчера, после очередной проигранной мальчиком шахматной партии, Снейп поддразнил его по поводу редких волосков над его верхней губой. Гарри постарался придать своему лицу максимально нейтральное выражение.

— Простите, сэр, — ответил он. — Она испачкана? Должно быть, я вымазался чернилами, помогая профессору МакГонагалл.

— Это не чернила, Поттер! — проворчал Снейп. — Разве вам не известны хогвартские правила относительно внешнего вида студентов? Никакой растительности на лице! Отправляйтесь в свое общежитие и сейчас же побрейтесь!

— А как же Миллисент Балстроуд? — запротестовал Гарри. — У нее ведь есть усы, и никто не заставляет ее сбривать их!

— Поттер! Десять балллов с Гриффиндора. А теперь поспешите к себе и избавьтесь от этого как можно скорее!

— Но сейчас лето! — воскликнул Гарри. — Вы не можете снимать баллы. Факультетские часы еще даже не установлены!

В этот момент в коридор вышла мадам Помфри, чтобы выяснить причину шума, а Слагхорн и Вектор подобрались поближе к спорщикам.

— Отработка! — отрезал Снейп, скривив губы в фирменной усмешке.

— Вы не смеете назначать мне отработки, — заявил Гарри. — Занятия еще не начались.

Он обернулся к прочим взрослым.

— Разве я не прав, мадам Помфри? Могут ли мне назначать отработки и снимать баллы во время летних каникул?

— Что ж, Северус, — примирительно произнесла мадам Помфри, обращаясь к коллеге. — У мистера Поттера довольно поздно появились волосы на лице, так что он, скорее всего, просто не осведомлен о политике Хогвартса касательно этого вопроса. Возможно, вы позволите мне позаботиться об этом? Я могу научить его бреющему заклинанию после того, как он поможет мне разобраться с подкладными суднами.

Ничего себе! Вот это удар под дых! Снейп с Помфри объединили усилия против него! Он смерил Снейпа взглядом, в который постарался вложить как можно больше ненависти, и протопал в лазарет за мадам Помфри, громко захлопнув за собой дверь. Она уже исчезла в своем кабинете, и он последовал за ней.

— Несправедливо! — возмутился он. — Мне и так нелегко сохранять серьезный вид, когда он выдает подобные штуки, а тут еще и вы!

Мадам Помфри лишь улыбнулась.

— Что ж, тогда порадуйся, что подкладными суднами уже давно никто не пользовался, Гарри, — сказала она. — А теперь подожди несколько минут, пока коридор опустеет, и беги в Большой Зал на обед. Даже я слышу, как урчит у тебя в животе.

Но тем вечером именно Снейп, а не мадам Помфри, научил его бреющему заклинанию. Они сидели вместе в удобной гостиной Снейпа, разглядывая красочную антологию Биттлз, приобретенную Снейпом в Ливерпуле.

— Вам они больше нравятся лохматыми или аккуратно постриженными? — спросил Гарри, глядя на страницу с двумя фотографиями, одна начала 60-х, вторая — 1969 года.

— Лохматыми, как и тебе, — скупо прокомментировал Снейп. Он встал и подозвал Гарри. — Иди за мной.

Гарри прошел за ним по короткой прихожей к левой двери. Похоже, на ванную комнату Снейпа были наложены чары незримого расширения — как в палатке на чемпионате мира по квиддичу. Снейп равнодушно миновал огромную ванную, встроенную прямо в пол, и остановился у зеркала. Наклонившись и тщательно оглядев собственный подбородок и, по-видимому, сочтя его подходящим учебным объектом, он вытащил свою палочку.

— Мой отец был магглом, так что этому заклинанию меня научила мать, — без предисловий произнес он. Гарри привык к манере Снейпа начинать разговоры именно так, поэтому моментально настроился воспринимать информацию. — Я избавлю тебя от унизительной необходимости учиться ему у мадам Помфри. Смотри внимательно.

— Кутис седис, — произнес он, проведя кончиком палочки по верхней губе, но не прикасаясь к ней. Волосы над его губой исчезли. Он повторил заклинание на щеках и подбородке, после чего обернулся к Гарри.

— Попробуй. Правильно наложенное заклинание Кутис седис удаляет волоски и разглаживает кожу.

Гарри, до этого ошарашено глядевший на Снейпа, отвел взгляд и повернулся лицом к зеркалу. Как и Снейп, он наклонился, чтобы рассмотреть свое лицо. Его усы были размером всего лишь с чернильное пятнышко, однако они оказались такими же темными, как и его волосы. На подбородке и на краю челюсти также торчало несколько редких волосков. Он выпрямился, вынул палочку и поднял ее к губе, поймав в зеркале взгляд Снейпа.

— Так как именно звучит заклинание? — переспросил Гарри. — Я не хотел бы ошибиться и нечаянно удалить губу или что-нибудь еще.

Но на самом деле Гарри просто тянул время: его руки дрожали слишком сильно, чтобы он мог твердо держать палочку. В его жизни не было предусмотрено таких вот моментов, и уж тем более — со Снейпом. Он в семь лет самостоятельно научился ездить на велосипеде, удирая от банды Дадли. Гарри на удивление проворно играл в футбол на школьном дворе, но этому его научили ребята постарше. Мадам Хук преподала ему основы полетов на метле, а Уизли взяли его на первую профессиональную игру в квиддич. Предполагалось, что и бриться он научится самостоятельно или, в крайнем случае, попросит помощи у кого-то из однокашников: Дин Томас, в конце концов, брился уже с четвертого курса. Так было всю его жизнь, так было заведено: он еще никогда не встречался с моментами, которые, подобно этому, предназначались для отцов и сыновей.

По-видимому, Снейп это понял и решил разрядить обстановку.

— Попытайся не приложить к заклинанию слишком большого усердия, — ехидно произнес он. — Слизеринская гостиная довольно близко отсюда, и остаточная магия может затронуть волосы на лице мисс Булстроуд вскоре по ее прибытии.

— Вот же язва, — криво усмехнулся Гарри. Подняв палочку, он произнес заклинание, после чего провел пальцем по верхней губе, чтобы проверить результат.

— Не плохо для новичка, — признал Гарри. Опустив взгляд на раковину, Гарри заметил легкую щетину, усеявшую белый фарфор. Это на мгновение напомнило ему субботы у Дурслей, когда он обычно убирал ванную дяди Вернона и тети Петунии. Ему очень не нравилось чистить раковину после того, как дядя побреется. Вытряхнув из головы эту мысль, Гарри вообразил тетю Петунию, тайно бреющую свой подбородок и прячущую бритву подальше, чтобы никто ничего не заподозрил.

— Еще партию в шахматы? — спросил Гарри у Снейпа, продолжая глядеть на него сквозь зеркало. — Думаю, теперь, когда я улучшил свою и без того неотразимую внешность, я сыграю гораздо лучше.

— Готовьтесь к поражению, мистер Депп, — ухмыльнулся Снейп. Он отошел в сторону, чтобы Гарри мог выйти из ванной первым, но когда они поравнялись, Снейп протянул руку и провел большим пальцем по верхней губе Гарри. Гарри замер.

— Совсем не плохо для новичка, — заметил Снейп. — Но с другой стороны, едва ли тебя можно назвать новичком в вопросах взросления.

* * *

Все, абсолютно все (даже несколько смелых первокурсников, никогда прежде не встречавшихся с Гарри лично) выразили свое мнение относительно его очков. Он не добирался в Хогвартс на поезде, ведь он и так там находился. Зато он отправился с Хагридом в Хогсмид, чтобы встретить поезд и поехать обратно в замок с друзьями в каретах с фестралами. Все шестеро забились в одну карету, так что недовольной Гермионе пришлось забраться на колени к Рону. Невилл уселся рядом с ним, а Джинни, Луна и Гарри поплотнее умостились втроем на противоположном сидении.

Распределение оказалось очень быстрым. Первокурсники покорно выстроились в линию, чтобы встретить свою судьбу, и при начале пира за факультетским столом сидело тринадцать новых гриффиндорцев, включая пару светловолосых мальчишек-близнецов, напомнивших Гарри Фреда и Джорджа. Он подумал, что без этих двоих в замке будет непривычно спокойно. Ребята поднялись в гриффиндорскую башню после пира, и Гарри вручил каждому из своих друзей подарки, купленные им в Ливерпуле.

Он едва мог поверить, что со времени их возвращения прошла всего неделя. В прошлые выходные почти сорок восемь часов подряд Снейп и Гарри буквально жили Битлами. Снейп не пропускал практически ни одного тура, выставки, ресторана или магазина, посвященных группе. Они остановились в Отеле “Вечер Трудного Дня (Hard Day’s Night)”, и хотя сами заплатили за комнаты поскромнее, Снейп незаметно заколдовал лифт, чтобы он доставил их в люксы Леннона и Маккартни, доступ в которые был строго ограничен. Быстрая Алохомора позволила им проникнуть в свободный на тот момент номер Леннона, и после недолгого осмотра они вернулись в свои комнаты, хохоча над собственной бравадой.

И теперь Гарри вытащил свернутые футболки, которые купил в сувенирном магазине Ливерпуля. Рон получил футболку с изображением желтой субмарины, на футболках Джинни и Гермионы красовалась надпись "Все, что тебе нужно — любовь", а Невиллу досталась классическая зебра с Эбби-Роуд. Для Луны Гарри припас яркую рубашку с видами “Секретных магических путешествий”, планируя отдать ее подруге при первой возможности.

— Здорово, Гарри, — одобрил Рон. Скинув с плеч мантию, он натянул футболку прямо поверх школьной формы, и его примеру последовали Невилл с девочками.

— Ты куда-то ездил летом, Гарри? — спросил Невилл. — Рубашки просто классные! Я не знал, что ты любишь Битлз.

— Все любят Битлз, — пожал плечами Гарри.

— А у тебя самого-то есть рубашка, Гарри? — спросила Джинни.

— Да, — он открыл тумбочку и вытащил свою футболку. На светло-голубой ткани штрихами был изображен портрет Джона Леннона, а под ним находилось всего одно слово — “Представь (Imagine)”. Своей простотой она отличалась от остальных. Гарри бросил мантию на кровать и надел футболку.

Гермиона долго смотрела на Гарри, не отрывая глаз. Прикусив нижнюю губу, она едва сдерживала слезы.

— Превосходно, Гарри, — наконец промолвила она и заключила его в объятия. В тот момент он почувствовал, словно война закончилась, и перед ними лежала полная открытий и радостей жизнь. Это оказалось несложно… если попытаться.

Занятия с МакГонагалл начались со второй недели шестого курса Гарри, с Дамблдором — с третьей.

Гарри буквально блистал на зельеварении, находя Принца-Полукровку прекрасным наставником. Его нисколько не смущало недовольное бурчание Гермионы, считавшей учебник сомнительной вещью. Сама Защита тоже давалась ему неплохо, а вот обращение Снейпа на уроках он еле-еле терпел. Свое разочарование он сполна выражал в чуть ли не ежедневных письмах Снейпу на своих домашних заданиях, и Снейп, к своей чести, почти никогда не отчитывал его за резкий тон.

С МакГонагалл он исследовал свою анимагическую форму; с помощью медитативных практик ему уже удалось выяснить, что в случае успеха его животное окажется не магическим, не имеющим крыльев, не свирепым и не пугающим. Оно будет кем-то нежным и осторожным, и у него точно не окажется никаких признаков Гарри Поттера.

С Дамблдором он исследовал запутанный ум Тома Риддла; он узнал о крестражах и без всякого сомнения понял, что и сам являлся крестражем, либо же тот заключался в его шраме. Во сне он расцарапал шрам, отчего тот покраснел и стал кровить, и в следующей же записке Снейп уверил его: “Мы обязательно вытащим его, но твоих ногтей тут будет явно недостаточно”. Гарри начал думать о том, сможет ли вообще выжить, возможно ли разрушить крестраж, не уничтожив при этом собственную душу. Он никогда не говорил Дамблдору, что все понял. Но когда на рождественских каникулах он оставил Нору, чтобы провести выходные в коттедже «Ракушка» со Снейпом, они говорили об этом в течение многих часов. Гарри не оставил своего убеждения в том, что ради погибели Волдеморта ему и самому придется умереть. “Пророчество не утверждает, что выживший останется жить”, — сказал он.

Он с грустью наблюдал за колоссальной ошибкой Рона, начавшего встречаться с Лавандой Браун, в то время как Гермиона притворялась, что ее это не трогает. Утешая Гермиону, Гарри и сам тосковал по Джинни.

У него были две очень длинных отработки со Снейпом. Он намеренно заработал обе, ведя себя на уроке столь нахально, что у Снейпа просто не оставалось выбора, кроме как снять баллы и назначить отработки. На первой он пытался убедить Снейпа рассказать ему, что задумал Драко Малфой. На второй он просто разрыдался из-за того, что Дамблдор умирает, и безрезультатно просил Снейпа что-нибудь придумать.

Гарри преследовал Драко Малфоя по всему замку в убеждении, что белобрысый слизеринец явно замышляет какую-то грандиозную пакость, и его не останавливали даже уговоры Снейпа отпустить ситуацию.

Он не записался на уроки по Уходу за магическими существами, однако часто захаживал в хижину Хагрида после учебного дня, удивлялся скорости подрастания совят и пил остывший чай из огромных кружек.

Гарри писал Снейпу на каждой домашней работе. Снейп отвечал на работе с исправлениями. Он знал, что должен уделять больше внимания своим заданиям, а не письмам, но ничего не мог с собой поделать.

Ему не очень-то нравилось быть капитаном квиддичной команды, но год в этом плане начался весьма неплохо — до тех пор, пока Кети Белл не прокляли и на ее место не пришлось искать замену.

Когда Рон чуть не умер из-за отравленной медовухи, предназначавшейся для Дамблдора, но оказавшейся у Слагхорна, Гарри понял, насколько дороги ему лучшие друзья. Когда Джинни поцеловала его перед всеми в Гриффиндорской гостиной после квиддичного матча, который он пропустил из-за отработки у Снейпа, он понял, зачем у лучших друзей есть сестры. Его письма Снейпу приобрели новый характер. Если бы он мог видеть, как Снейп читает эти письма каждый вечер перед проверкой ученических работ, то понял бы, что Снейп больше всего хотел, чтобы у Гарри была обычная жизнь, умная и веселая девушка вроде Джинни, а самой большой его проблемой был бы подбор костюма на святочный бал.

Гарри узнал о том, что воспоминания можно изменять. Он выпил зелье Жидкой Удачи, чтобы убедить Слагхорна передать ему настоящие воспоминания, так необходимые для Дамблдора. На коротких весенних каникулах, когда большинство студентов отправилось по домам, он провел Снейпа и Дамблдора в Тайную комнату. Снейп трижды обошел скелет василиска, после чего стиснул Гарри в крепком объятии, бормоча изумленному подростку в макушку: "Тебе ведь было всего двенадцать". Гарри и сам не понял, как и почему расплакался прямо в мантию Снейпу.

Частые встречи с Дамблдором, во время которых они пытались понять душу Тома Риддла, определить объекты, содержащие фрагменты его расколотой души, буквально изматывали Гарри. Ситуацию ухудшало то обстоятельство, что Дамблдор слабел с каждым днем, хотя его глаза и не теряли привычного блеска. Гарри мучила мысль о собственном сходстве с Риддлом, ведь он, как и Волдеморт, мог оказаться таким же желчным замкнутым одиночкой, одержимым жаждой мести. “Но ты им не стал”, — заявил Снейп в одном из писем. “Ты — Гарри Поттер, и никогда не станешь ничьим Лордом”.

В январе, спустя четыре месяца после занятий с профессором МакГонагалл, Гарри Поттер перекинулся в молодую лань, сидя прямо на диване в ее кабинете. Неуклюже скатившись на пол, он попытался встать на четыре копытца. Профессор МакГонагалл выглядела донельзя довольной.

— Как я и предполагала, — заявила она, преобразовав стул в большое зеркало, чтобы Гарри смог себя рассмотреть. Он долго не отрывал взгляда от отражения, завороженный большими нежными глазами животного. Его лань была почти взрослой. У нее были длинные уши, а на хвостике при помахивании виднелось белое пятнышко. Не морде не оказалось никаких необычных меток, напоминавших его очки.

Когда он преобразовался обратно, пройдя через обычные для новичков трудности, связанные с необходимостью отстраниться от животных инстинктов, Минерва вызвала Северуса с помощью каминной связи. Он присоединился к ним в ее небольшом кабинете, и она попросила Гарри повторить преобразование. Северус застыл, глядя на лань, и в его глазах отразились одновременно такая радость и такая боль, что Гарри немедленно преобразовался в человека. Снейп сел и беззвучно заплакал, в то время как Минерва объяснила Гарри, что Патронусом Лили была лань, точно так же, как и у самого Снейпа. Горе Снейпа нахлынуло на него самого, и Гарри посредством их связи почувствовал волны вины, сожаления и потери. Он подошел поближе к Снейпу, вновь перекинулся в лань и уткнулся ему в ладонь мокрым носом, а Снейп обвил руками его шею и притянул к себе, еще ненадолго дав волю слезам.

В конце года все затрещало по швам. Письма Снейпа к Гарри становились более прямыми. “Не используй это заклинание, — ответил он на вопрос Гарри о записи для врагов. — Мне следовало стереть это из учебника, прежде чем отдать его тебе”. Другие заклинания оказались куда практичнее: Муффлиато использовала даже Гермиона, чтобы защитить себя с друзьями от подслушивания. Но в конце концов пришла та ночь, когда Дамблдор взял Гарри в сырую, отдаленную пещеру, чтобы найти крестраж, и Гарри заставил его выпить чудовищное зелье, а по их возвращении в Хогвартс над замком висела Темная метка. За последние несколько месяцев Гарри провел очень многие часы в образе лани, закрываясь таким образом от болезненной связи со Снейпом, поскольку того вызывали все чаще и чаще. Но сегодня вечером никакой боли он не чувствовал. Гарри полетел к Астрономической башне с ослабленным Дамблдором, и с этого момента его мир неумолимо начал разваливаться на куски. Он понял, чего добивался Драко. Драко разоружил директора, пока Гарри, скрытый мантией-невидимкой, оставался недвижимым из-за заклинания Дамблдора. Он слышал рассказ Драко, видел прибытие в Хогвартс Пожирателей Смерти, а затем в ужасе вынужден был наблюдать, как в Башню прибыл Снейп, поднял свою палочку, указал ею на умоляющего Дамблдора и произнес слова, прервавшие его жизнь.

Гарри слышал настоящую просьбу Дамблдора. Пришло время, Северус. Закончи все сейчас. Спаси жизнь мальчика. Закончи все сейчас, Северус. Я все равно умираю… После успеха в окклюменции легилименция далась ему легко. Тело директора полетело вниз, а остальные ринулись бежать. Снейп не видел Гарри, но знал ли он, что тот вообще там был? Заклинание, державшее Гарри на месте, спало со смертью Дамблдора, и Гарри яростно закричал, побежав вслед за Снейпом. Ты не можешь просто взять и уйти! Он не должен был заставлять тебя это делать! Ты мне нужен! Он преследовал Снейпа, Драко и других Пожирателей смерти до самой лужайки. Гарри знал, что Снейп хотел бы, чтобы он оставался внутри, а не на линии огня, но не мог ничего с собой поделать. Он не мог позволить ему уйти. Не сейчас. Не после того, что произошло. Черта оказалась пересечена, и Гарри остался в полном одиночестве. Дамблдор мертв. Снейп убил его. Снейп ушел. Но никто не видел, что он убил Дамблдора. Никто кроме Пожирателей смерти… и Гарри.

Следующие дни прошли в оцепенении. Дамблдора похоронили, но Снейпа на этих похоронах не было. Его "отступничество" убедило всех в принадлежности зельевара к лагерю Волдеморта. Даже часть Ордена начала сомневаться относительно него. Гарри рассказал Рону и Гермионе о крестражах и о том, что он должен был сделать, чтобы найти и разрушить их. Они оба поклялись поддержать его, пойти с ним, несмотря ни на что. Он молча поклялся пойти один и оставить их с их жизнями и семьями.

* * *

Лето тянулось для Гарри буквально по каплям.

Он отправился в Коттедж «Ракушка» с Биллом после того, как стало очевидно, что Хогвартс находится под возрастающим контролем Министерства, и там он больше не был в безопасности. Артур стал новым Хранителем тайны, и чары Фиделиуса были возобновлены. Гарри рассказал Биллу, что произошло на башне — Билл был в Хогвартсе той ночью и подвергся нападению оборотня Фенрира Сивого. Его лицо было ужасно травмировано. Билл в свою очередь рассказал, что в Министерстве все трещит по швам, и в скором времени оно окажется под полным контролем Волдеморта. Все были возбуждены и испуганы. Они с Гарри практиковались на пляже в боевых поединках, и Гарри все больше времени проводил в своей анимагической форме, так как Волдеморт в последнее время проявлял к Снейпу все больше своего жестокого внимания.

Гарри не рассказал Биллу ни о крестражах, ни о том, что сам является носителем осколка души Волдеморта.

Они покинули коттедж “Ракушка” в день семнадцатилетия Гарри. В то утро к ним прилетела сова с письмом и пакетом. Ее проникновение в защищенный Фиделиусом дом озадачило Гарри и взволновало Билла, однако после проверки на проклятия Гарри открыл пакет за кухонным столом.

Это оказались часы.

— Традиционный для магов подарок на совершеннолетие, — сказал Билл, восхищенно рассматривая часы. — Они старинные, Гарри, и очень хорошие.

Гарри вгляделся в записку. На ней не значилось ни приветствия, ни подписи.

“В последние недели я постоянно смотрел на часы со своей каминной полки, хотя мне и пришлось замаскировать их и спрятать подальше от посторонних глаз. Поскольку стрелка постоянно указывала на “Где-то в безопасном месте”, я рискнул предположить, где именно находится это место, и воспользовался совой директора, которую он, по всей вероятности, оставил мне в наследство. Лимонная Долька (да, мне и самому отвратительна эта кличка, но на другие она не отзывается), знает это место очень хорошо. Я подумал, что для тебя будет уместным иметь собственные часы, хотя эти всего лишь показывают время, и ничего иного. Зато они водонепроницаемые. Они принадлежали моему деду по материнской линии”.

Гарри надел часы и не снимал их в течение очень долгого времени.

Министр Магии сам прибыл в Нору утром в день свадьбы Билла и Флер, и собрал Рона, Гермиону и Гарри в гостиной, где прочел им завещание Дамблдора и отдал причудливое наследство. Гарри поместил свой снитч в маленький кожаный мешочек на шее, подаренный Хагридом (он незаметно растягивался и помещал в себя довольно много вещей). Гермиона с любопытством смотрела на детский сборник волшебных рассказов, а Рон играл с маленьким серебряным устройством, тушившим свет свечей и ламп.

Торжество было прервано Патронусом Кингсли, сообщившим о падении Министерства, смерти Министра и приближении Пожирателей смерти. Гермиона схватила Гарри с Роном за руки и аппарировала. Так это и началось. Он даже не успел попрощаться с Джинни.

В поместье на площади Гриммо, в одну из бесконечных ночей, когда он шагал из угла в угол, раздумывая над возможностью проникнуть в Министерство Магии и добыть у Амбридж крестраж-медальон (похоже, после воцарения Волдеморта ее восстановили во всех должностях), с портрета Финеаса Найджеллуса раздалось насмешливое хмыканье. По всей комнате были разбросаны выпуски Ежедневного пророка, сообщавшие о назначении Снейпа директором Хогвартса и объявлявшие Гарри Поттера Нежелательным лицом № 1. В них пропагандировалась идея чистокровности и позволение преследовать невинных. Он ненавидел Магическую Великобританию, как ненавидел и собственную миссию. Тем не менее он осознал, что если ему удастся добраться до конца, смерть может показаться не столь печальной перспективой, чем это казалось раньше.

Он начал вновь видеть, как Волдеморт страстно что-то ищет, но если бы он закрывался, то не узнал бы цели его поисков, поэтому Гарри терпел видения, пытаясь идти на шаг впереди Волдеморта, но чувствовал, что постоянно оказывается на полшага позади.

Поверх газет, на столике у кровати, он поместил Карту Мародеров. В последнее время он часто рассматривал ее, ища имена друзей. Многие отсутствовали. В их спальне в гриффиндорской башне оставались только Невилл и Симус. Он следил за точкой с именем Джинни, за ее перемещением по замку, нахождением в Большом Зале. Она проводила много времени с Невиллом и Луной. Иногда он не мог найти ни одну из их точек и очень волновался, но через некоторое время понял, что Выручай-Комната не появляется на карте, и они, должно быть, находятся внутри, что-то планируя и как-то выживая.

Наблюдая за перемещением своих друзей, еще больше времени он проводил, глядя, как точка Снейпа перемещается из угла в угол в кабинете Дамблдора. Иногда точка останавливалась, причем в одном и том же месте, и Гарри запоздало осознал, что Снейп стоит перед портретом Дамблдора. В редких случаях он видел там с ним точку МакГонагалл, но чаще это был кто-то из Пожирателей смерти — Малфой или один из Кэрроу.

Глядя на опустевшую рамку портрета Финеаса Найджеллуса, Гарри испытал очередное озарение: Найджеллус был директором Хогвартса. Его портрет… его портрет был в кабинете Снейпа! Он рассказал об этом Гермионе и Рону, и они сняли рамку со стены и поставили ее на кухонном столе. Но Финеас ни разу не появился.

После того, когда им все-таки удалось проникнуть в Министерство Магии и чудом добыть медальон, они больше не вернулись на Гриммо. Пока они располагались в лесу, залечивали руку Рона и воздвигали защитные чары вокруг палатки, Гарри молча оплакивал потерю портрета. Карта была с ним, свернутая в кожаном мешочке, но портрет остался на кухонном столе.

Так что когда Гермиона вечером вытащила портрет из своей бисерной сумочки, Гарри чуть не заплакал от облегчения. Он обнял ее, а затем, несмотря на раздраженный взгляд Рона, снова заключил ее в объятия. И что удивительнее всего, в тот самый момент в раме появился Финеас, с любопытством оглядевший палатку. Гарри торопливо накинул на портрет свою куртку и вытащил Карту Мародеров.

— Обед… он в Большом Зале, — сказал он. Гермиона и Рон поглядели друг на друга, но оставили его в покое, выйдя на улицу за хворостом, а Гарри все ждал и ждал, пока Снейп не вернется в кабинет, уговаривая Финеаса остаться, если тот хочет узнать кое-что интересное. Когда точка Снейпа начала подниматься по винтовой лестнице, Гарри отдернул куртку с рамы.

— Мне нужно, чтобы вы передали сообщение директору, — сказал Гарри, держа раму с обеих сторон и обращаясь прямо к Найджеллусу. — Скажите ему, что мы добыли вещь, которую искали, — фигура с портрета кивнула и направилась к краю рамы. — Постойте! — воскликнул Гарри. — Только если он один… ничего не говорите, если он будет не один.

Он ждал, глядя на карту с того самого момента, когда Снейп вошел в кабинет. Точка остановилась, но мгновение спустя начала шагать назад и вперед.

— Он хочет знать, где вы. Он говорит, что вы находитесь в смертельной опасности. Мне лично так не кажется, но он ведет себя очень шумно и беспокойно, поэтому, пожалуйста, поспешите со своим ответом.

Гарри уставился на портрет. В горле встал комок, и говорить оказалось сложно.

— Со мной все хорошо… скажите ему, что все хорошо. Мы… скрываемся… в безопасном месте.

Пятнадцать драгоценных минут, чтобы попытаться передать все, что он чувствовал, делал, боялся, понимал — и все это с помощью посыльного. Пятнадцать минут, чтобы выслушать Финеаса Найджеллуса, доставляющего от Снейпа советы, предупреждения, предостережения, инструкции. Избегать Министерства, избегать Хогсмида, не приходить в Хогвартс, убраться подальше из Великобритании.

Прошли недели, а они не продвинулись вперед ни на йоту. Меняя места обитания, добывая еду, прокрадываясь по маггловским деревням. Изо всех сил пытаясь согреться, теряя надежду, поскольку медальон вытягивал свет из их глаз и будущее из их сердец. Наконец, для Рона наступил предел. Холодный, голодный и отчаявшийся, он оставил их в их собственной безнадежности.

Рождество, так отличавшееся от предыдущего, проведенного со Снейпом в коттедже “Ракушка”. Рождество в Годриковой лощине, в месте его рождения, месте, где были похоронены его родители, где жила семья Дамблдора, где тот встретил молодого Геллерта Грин-де-Вальда. Коленопреклоненное стояние перед могилами его родителей на заснеженном кладбище… Последний же враг истребится — смерть.

Они едва скрылись от Нагайны… поломка палочки показалась переломом кости, раной в сердце, сквозь которую его магия утекала, и могла иссякнуть совсем. Появление Патронуса-лани, приведшей его к мечу, очевидно принесенному самим Снейпом. Лань возродила его надежду. Разрушение медальона стало триумфом. Возвращаясь в палатку, опираясь на плечо Рона и держа в руке меч Гриффиндора, он ощущал чистую, незамутненную радость. Финеас тем же вечером доставил Снейпу сообщение, что они это сделали. Ответ Снейпа: Представь.

Это был переломный момент. Волдеморт был сосредоточен… сосредоточен на ней, на Старшей палочке. Но внимание Гарри разрывалось: крестражи или Дары Смерти. То, что он должен уничтожить, или то, что сделает его Господином смерти, забравшей у него практически всех, кого он любил.

Он — они — продолжили свою битву. Поместье Малфоев, где он вырвал у Драко из рук палочку, где они нашли Луну, где их спас Добби. Крики Гермионы, яростные попытки Рона добраться до нее сквозь стальные прутья решетки, стояние на коленях в таком знакомом саду — с Добби на руках, его умирающим другом, одетым в разномастные носки и нелепую вязаную шапочку. Гарри закрыл ему глаза и остервенело рыл землю, пока ладони не покрылись мозолями, после чего похоронил его под памятником с надписью: Здесь лежит Добби, Свободный Эльф. И все то время, пока он рыл могилу, он ощущал Волдеморта, но позволил ему беспрепятственно добраться до палочки Дамблдора… бузинной палочки… последнего Дара. После этого он вошел в дом и, миновав кухню, вышел на веранду, где упал в свой гамак и уснул.

Вихрь планов, схем, сделок с гоблинами. Использование проклятия Империус и воспоминание о том, как целую вечность назад он прочел книгу Грин-де-Вальда и подумал, что Непростительные никак нельзя оправдать, ведь это чистое зло. Нахождение чаши, едва не сгоревшие ладони, побег верхом на драконе (“его самое слабое место — глаза”)… Хогсмид.

Он никогда не сомневался относительно Дамблдора, неважно, что там Рита Скитер писала об его жизни. Он никогда не сомневался относительно Снейпа, хотя он видел его через свою связь с Волдемортом, чувствовал его страдания и скорбь. И когда он встретил в Кабаньей Голове Аберфорта Дамблдора, то подумал, что в нем непостижимым образом сочетаются качества их обоих, поэтому в нем он тоже ни капли не сомневался, несмотря на грубую оболочку и утверждение, что Альбус не был святым, каким его считает Гарри.

Вновь в Хогвартсе. Он был готов целовать стены и землю. Встреча с Невиллом, который добился признания всей школой, а в особенности Гриффиндором. Комната, полная беглецов, руки Джинни вокруг его шеи. Гарри бы хотел хоть ненадолго передохнуть, но времени абсолютно не оставалось — они должны были найти диадему.

Луна взяла его в башню Рэйвенкло, и прежде чем начался полный хаос, Гарри успел увидеть его.

Его лицо было болезненным, бессонным. Под глазами мешки, волосы повисли блеклыми плетями. Он похудел и был похож на смерть. Снейп препирался с МакГонагалл и спрашивал ее, где он, но Гарри не смел пошелохнуться, не смел проронить ни слова. Он должен был пережить это и добраться до Волдеморта. Гарри увидел другого Снейпа — побежденного, заключенного в подконтрольном Волдеморту Хогвартсе; в его глазах не осталось ни проблеска света или надежды. Он не был похож на человека, способного представлять.

Снейп исчез в окне как летучая мышь, и сражение началось. Оно было ужасным и напряженным. Спасение Драко (Гарри большую часть своей жизни ломал голову над этим эпизодом); смерть Фреда; гиганты, кентавры, валуны, оборотни, заклинания, взрывы, воплощенные кошмары. Но самым страшным моментом стал тот, когда он склонился в Визжащей хижине над Снейпом после ухода Волдеморта, после того, как Нагайна неоднократно вцепилась своими зубами ему в шею. Он ощущал боль Снейпа, так что едва мог двинуться с места. Гермиона с бадьяном, Рон с безоаром, и Гарри, который уже сдался, и только в слезах пытался сказать последнее “прощай”. Снейп, открывший глаза, схвативший его за воротник, подтянувший его к себе — и Гарри понял его немую просьбу, вытянул из кармана палочку Драко и собрал воспоминания Снейпа.

— Я остановила кровотечение, Гарри, — слова Гермионы пробились сквозь его оцепенение. — Иди… в его кабинет, к думосбору. Сделай то, что должен.

Рон все еще держал скользкие от крови руки на шее Снейпа, решительно стягивая вместе края его кожи. Им нужно было чем-то перевязать рану, и Гермиона наощупь вытащила из своей сумки рубашку, которую и использовала в качестве перевязки. Рубашку Рона с Желтой субмариной. Впервые за эту долгую ночь Гарри улыбнулся.

Воспоминания о Снейпе и Дамблдоре — в основном, как Снейп говорил с его портретом. План Дамблдора относительно Гарри, известие (хоть и не новое), что в нем заключена часть души Волдеморта, что Гарри должен пойти на смерть, чтобы спасти мир. Это должен быть именно Гарри. Мальчик-Который-Выжил.

Когда он поцеловал снитч с Воскрешающим камнем и отправился навстречу своей судьбе, он шел не один, но в окружении семьи и друзей. Джеймс и Лили, его мама и папа, Сириус, его крестный отец, Ремус, ушедший в иной мир совсем недавно... Но важнее всего для Гарри в был не тот, кто среди них, но тот, кого там не было. Прежде чем они добрались до леса, мама наклонилась поближе к нему и прошептала на ухо: “Он держится, Гарри”.

Он встретился со смертью и умер ради своих друзей, чтобы они могли убить змею и получить шанс покончить с Томом. Он очнулся в пустом месте, где был прежде. Не один. Понимание того, что он вернулся из-за связи с Волдемортом — он не может умереть, пока тот жив. Быть может, Снейп жив благодаря такой же связи с ним?

Смерть змеи. Поражение Волдеморта. Палочка, прилетевшая ему в руки. Объятия налетевших на него Гермионы и Рона. Снейп… где Снейп? Он не чувствовал его боли, но ведь он явно страдал бы от боли… если бы был жив. Если он выжил. Спящий в Визжащей хижине под действием Глотка сна в состоянии полустазиса на трансфигурированном матрасе, скрытый защитными чарами Гермионы.

Стиснув в ладони Бузинную палочку, Гарри схватил Гермиону за руку (Рону он объяснит все потом) и понесся к Визжащей хижине.

Снейп мелко дышал. Гермиона не могла вынести взгляда Гарри и сама взяла протянутую им палочку. Она аккуратно развязала шею Снейпа и, пока Гарри держал его руку, проводила по ране палочкой, нараспев читая заживляющее заклинание, которое так часто использовала за последний год. Рана на шее Снейпа затянулась… словно по волшебству.

Гарри встретился с аврорами, преподавателями, остатками Ордена Феникса. Он встретился с самим Министром Магии. Он говорил с Минервой и Поппи, пока не охрип. Все это время он охранял Северуса, до сих пор спящего, но уже в Больничном крыле. В эту первую ночь он уснул прямо на полу лазарета, чтобы быть уверенным, что во время его отдыха Снейпа не отправят в Азкабан. Несмотря на множество пустых кроватей, Рон присоединился к нему на полу, потому что Гарри был семьей, как и Фред. Гермиона с Джинни нашли их позже и остались там же. Гермиона уснула, прижавшись к Рону, а Джинни — под боком у Гарри. Измученная Поппи лишь набросила на них подогретые заклинанием одеяла.

* * *

Сознание медленно возвращалось к нему вместе с покалыванием кончиков пальцев и болью в шее, явно превышавшей обычное растяжение мышц. Одна из его щек была теплой, словно от солнечных лучей. Он представил океанский бриз и шум волн, но, прислушавшись, услышал лишь дыхание и тихие шаги. Запахи были лекарственными, однако приятными. Он приказал своему мозгу открыть глаза, задаваясь вопросом, послушается ли тело его команд.

Поппи стояла у подножия кровати, опираясь на железную дужку. Похоже, она не спала несколько суток, тем не менее на ее губах играла улыбка. Он пошевелил головой, чтобы посмотреть, кто сидит рядом с ним.

— Осторожно, директор, — послышался голос Минервы. — Не спешите. Последние несколько дней вам слегка нездоровилось.

— Волдеморт? — еле слышно прохрипел он.

— Мертв, — произнесла Минерва. — Прямо посреди Большого Зала.

— Хорошо, — очень тихо промолвил он. Всего два слова не должны были так его истощить. Он закрыл глаза, но до того бросил взгляд на маленькие часы на своем ночном столике. Стрелка указывала на “Большой Зал”.

— Вы получили Орден Мерлина Первого класса, — указала Минерва. — В данной ситуации они решили обойтись без специальных церемоний. Вчера Кингсли лично принес его. Гарри принял его вместо вас. Гарри также настоял на полном оправдании, которое Кингсли и гарантировал, не сходя с места. Мальчик умеет быть убедительным.

Снейп открыл глаза и уставился на нее.

Минерва улыбнулась.

— Кингсли — новый Министр Магии, Северус. А Гарри только что спустился вниз на обед по нашему настоянию. Он вернется с минуты на минуту — всю неделю он практически не отходил от вашей кровати.

Но до прибытия Гарри он хотел узнать кое-что.

— Сколько… погибло? — спросил он.

— Коротко сказать... слишком много, — вздохнула Минерва. — Почти сто человек с нашей стороны, и это не считая домовых эльфов и кентавров. Битва была нелегкой, Северус. Но она закончена — действительно, безвозвратно и абсолютно закончена.

— Друзья Гарри? — спросил он, пытаясь разглядеть больничные кровати.

— Фред Уизли, — сказала Минерва. — Ремус и Нимфадора. Он очень тяжело перенес их гибель. Они выбрали его крестным отцом своему сыну, и Андромеда вчера приносила его сюда, на похороны…

Ее голос смолк.

— Мертвых погребли… здесь? — ему бы понравилось быть похороненным в Хогвартсе, у озера или у кромки Запретного Леса.

— Многих из них — ответила Поппи, все еще стоявшая у его кровати. — И к счастью, вы не оказались в их числе, директор. А, вот и он.

Минерва повернулась к дверям Больничного крыла и махнула рукой.

Приблизившийся к нему Гарри Поттер был вовсе не тем мальчиком, который за год до этого смотрел, как Снейп убил Дамблдора.

Минерва поднялась со своего стула и отошла к Поппи. Гарри не отводил взгляда от Снейпа. Его волосы были длинными, как и положено волшебнику. Щетина на лице больше не принадлежала мальчику, только-только выучившему бреющие чары. На руках и ладони виднелись следы недавних ожогов, наскоро залеченных. Молча глядя на Снейпа, юноша сел на стул Минервы. Он протянул руку к лицу Снейпа и откинул с его лба упавшие пряди волос.

— Как… как ты это сделал? В конце? — спросил Снейп.

— Экспеллиармус, — ответил Гарри. — Бузинной палочкой. Длинная история — сейчас это не важно, — Снейп увидел, как из уголков глаз Гарри покатились слезы. Гарри отер их тыльной стороной ладони.

— Билл и Флер купили дом неподалеку от Норы, — сказал Гарри. — Так что мы вернемся в коттедж «Ракушка», как только Поппи разрешит тебе покинуть Больничное крыло.

Когда он начал называть учителей по именам? Когда он начал принимать решения за него? Когда он повзрослел? Стал мужчиной?

— Ты забыл бреющие чары? — спросил Снейп, пытаясь оторвать отяжелевшую руку от кровати и указать ею на лицо Гарри.

— Забавно слышать это от тебя, — хмыкнул Гарри, почесав свой щетинистый подбородок. — Ведь на прошедшей неделе я применял их к тебе каждый день. Что же касается меня, я просто отращиваю бороду.

— Только на лето, — еле слышно прохрипел Снейп. — В конце августа придется побриться перед возвращением.

— Возвращением? — переспросил Гарри.

— Насколько я помню, кто-то весь год пропускал занятия, — шепнул Снейп. Гарри пришлось наклониться, чтобы разобрать его слова.

— Заключим соглашение, — негромко произнес Гарри, когда Снейп в изнеможении закрыл глаза. — Я вернусь… но только вместе с тобой.

* * *

Много лет спустя

Стоя в Большом зале за своей трибуной, директор Северус Снейп поднял руку, и болтовня студентов, недавно воссоединившихся после летних каникул, быстро затихла. В отличие от своего предшественника, Альбуса Дамблдора, он не произносил причудливых фраз или грандиозных речей о дружбе и единстве. Он давно отменил традицию пения Хогвартского гимна на различные мелодии. Он бы и вовсе отменил песню, если бы ее пение не было предписано уставом школы — пропевать ее по крайней мере однажды за учебный год в присутствии всех учителей и студентов.

Ему скоро должно было исполниться шестьдесят лет, и среди густых черных волос давно пролегли несколько белых прядей. Его шевелюра по длине могла сравниться с альбусовской, но вот бородку он постригал довольно коротко.

Окинув взглядом море лиц перед ним, Снейп быстро нашел рыжеволосую девчушку — естественно, за Гриффиндорским столом, рядом с ее братьями. Лили Луна обещала ему, что пойдет в Слизерин, но шляпа, очевидно, не смогла проигнорировать совокупность генов Поттера и Уизли, несмотря на изворотливый характер новоиспеченной гриффиндорки. Однако невозможно было отрицать, что девочка была храброй — уж храбрее своих братьев, это точно.

Хьюго сидел среди рэйвенкловцев. Оба ребенка Гермионы и Рона унаследовали острый ум матери и способность отца думать на несколько шагов вперед. Снейп должен был признать, что объединенная генетика пошла их отпрыскам лишь на пользу.

Непосредственно перед распределением в помещение вошла Джинни Поттер и стала у задней стены Большого зала. Он оценил, что в этот день она пришла оказать поддержку своему мужу, начинавшему карьеру — долговременную, как надеялся Снейп — профессора ЗОТИ в Хогвартсе. Джинни и сама выглядела удивленной, когда Лили попала в Гриффиндор.

Несколько вводных комментариев. Обычные предупреждения. Новый список запрещенной продукции. Представления.

— В этом году, после долгой и выдающейся карьеры в Отделе Охраны Магического Правопорядка, к нам присоединяется новый преподаватель Защиты, профессор Гарри Поттер. Пожалуйста, постарайтесь не подобострастничать и не пускать слишком много слюней — могут образоваться скользкие лужи, которые довольно опасны по соседству с лестницами.

Невероятно, но им удалось сохранить это в тайне до последнего. Даже его собственные дети ничего не знали. Гарри сидел на краю главного стола и сумел не привлечь к себе внимания до этого момента.

Тогда Гарри встал и поклонился студентам. У Джеймса и Альбуса отвисли челюсти, а Лили подпрыгнула на месте, остальные же студенты разразились приветственными криками и повскакивали в попытке получше его разглядеть.

— Профессор Поттер не экспонат выставки, — заявил директор. — Я уверен, что вам скоро надоест видеть его в классе каждый день.

Некоторые студенты захихикали, но большинство тепло его приветствовали, выстроившись в линии рядом со своими столами (традиция, введенная Снейпом со следующего же года после финальной битвы) и многие поблагодарили его за то, что он совершил двадцать лет назад в этом самом помещении.

Когда все разошлись, когда Джеймсу, Алу и Лили рассказали о новом доме в Хогсмиде, а Джинни отправилась по камину устраиваться на ночь, Снейп взял Гарри за локоть.

— Ты готов? — спросил он.

Гарри кивнул, и они вместе подошли к центру зала, где Министерство, несмотря на возражения Снейпа и Гарри, установило памятник. К счастью, их возражения, по крайней мере, привели к тому, что памятник оказался весьма скромным и небольшим.

“На этом самом месте Гарри Джеймс Поттер победил Тома Риддла, лорда Волдеморта”. И дата сражения.

Оба мужчины устремили свои взгляды на мемориальную доску.

— Идем, Гарри. Сыграем в шахматы, прежде чем ты отправишься к своей прекрасной жене и полупустому дому. Посмотрим… сейчас восемь тридцать, так что дома будешь к девяти.

Гарри фыркнул. Он больше не чувствовал боль директора — та связь прервалась двадцать лет назад на этом самом месте. Но теперь Северус был семьей, и уж эта связь никогда не прервется.

Гарри еще раз опустил взгляд на мемориальную доску. Основание камня украшала простая фраза, предложенная Северусом в то время, когда он выздоравливал после укуса Нагайны в коттедже “Ракушка”.

“ И мир единым станет вдруг”.

К О Н Е Ц