Прошлое в настоящем порождает будущее (джен)

Праздник отгремел, и его следы постепенно убирали. Гиксос проснулся поздно и удивился, что его бабушка не разбудила его. А надо сказать, что женщина она была жестокая и немного странная. Одной из странностей был запрет отцу говорить сыну, что он его отец. Осирису, чувствовавшему на себе вину за смерть жены от неизлечимой болезни, пришлось согласиться на такие условия тёщи. Однако он старался всегда быть рядом со своим сыном Гиксосом.

Гиксосу на данный момент тринадцать, но бабушки он боится как маленький, поэтому когда он проснулся, сразу сбежал вниз.

Бабушка, женщина сильная, что-то искала. Она вышла во двор и стала искать там.

— Бабушка, тебе помочь? — спросил Гиксос.

Она резко развернулась и посмотрела на него в упор. Она сверлила его взглядом минут пять и за это время, видимо, в чём-то уверилась.

— Где пирог с бананами и клубникой? — грозно спросила она.

— Какой пирог? — удивился Гиксос, и страх от взгляда и голоса бабушки начал постепенно подбираться к нему.

— Который я испекла вчера. Ты брал его?

— Я видел его в последний раз на столе.

— Его там давно нет, где он?

— Не знаю, бабушка.

— Ох не ври, ох не ври, — погрозила ему бабушка и докоснулась до плети, висевшей у неё за поясом.

— Я правда не знаю, бабушка, — колени начали дрожать. — Я поздно вчера пришёл и сразу лёг спать.

— Даже не поужинал! Потому что сыт был! Съел, значит, пирог со своими дружками, а теперь отпирается! И украл, и врёт, вот нахал!

— Бабушка, я не брал его, — стоял на своём Гиксос, хотя уже понял, что переубедить бабушку не получится.

— Не ври, мерзавец! — она размахнулась и со всей силы ударила Гиксоса плетью. Удар пришёлся на грудь и лицо, и рана сразу начала кровоточить.

Гиксос вскрикнул от резкой пронизывающей боли и отшатнулся. Кровь тихонько выделялась из раны.

— А ну признавайся! — старуха снова замахнулась на внука, но вдруг её руку остановила мужская рука.

— Что происходит? — спросил Осирис, переводя взгляд с тёщи на сына.

— Украл пирог и теперь отпирается!

— Какой пирог?

— С клубникой и бананами.

— Я не брал его, — вставил Гиксос жалобно.

— А ну цыц! — бабушка потрясла плетью.

— Подожди, так ты сама мне его вчера отдала. В пять часов вечера, перед началом гонок. Или это уже другой пирог? — Осирис внимательно посмотрел на тёщу.

— В пять?

— Здесь, на крыльце. Вот и салфетка, — учёный протянул вышитую салфетку.

Старуха взяла салфетку и внимательно посмотрела на неё.

— Ра Всемогущий, действительно. А я и забыла. Гиксос...

Но Гиксос уже сорвался с места и побежал куда-то. Забыла! Она забыла, а всю вину свалила на него! И ещё ударила, и как сильно! Слёзы обиды текли по щекам мальчика, он не видел ничего из-за розоватой пелены. Почему розоватой? Кровь смешалась со слезами. Он домчался до пирамиды и свернул в небольшой сад, растущий рядом с ней. Сколько он там прорыдал от обиды и боли, Гиксос сам сказать не мог, однако через какое-то время чьи-то руки обняли его за плечи.

— Не надо! — завопил он не своим голосом от страха и закрыл голову руками.

— Гиксос, успокойся, это я, — тихо сказал Осирис и сел рядом с сыном. Как жаль, что Гиксос ещё не знал, что рядом с ним не просто его учитель, а отец. — Я один, а твоя бабушка жалеет о содеянном.

Гиксос уткнулся в его плечо и тихо заплакал. Рядом с Осирисом он чувствовал себя в безопасности. Учёный обнял мальчика и стал гладить его по голове.

— Идём ко мне, нужно обработать твою рану, — Осирис поднял мальчишку на руки и понёс в свою лабораторию, чувствуя, как доверчиво тот прижимается к нему.

Рана была обработана, пластырь наложен, только одежда оставалась разорванной.

— Гиксос, сегодня ты останешься у меня. На ночь тоже, — сказал Осирис. — Мы с твоей бабушкой договорились.

— Спасибо, — всхлипнул Гиксос и обнял своего учителя. Своего спасителя. Своего — хоть он об этом ещё не знал — отца.