Дочь Волдеморта (СТАРАЯ РЕДАКЦИЯ!) (гет)

Гостиная была переполнена, и для этого разговора Гарри увел друзей в какой-то пустой класс неподалеку.

— Ну же! — нетерпеливо поторопил Рон. — Выкладывай!

Гарри выдержал паузу, подойдя к окну и всматриваясь в падающие снежные хлопья. Теперь уже Рон и Гермиона послушно ждали. Юноша молчал несколько минут, а потом начал говорить чуть хрипловатым, но решительным голосом.

— Сначала я отправился в Годрикову Впадину, — сообщил Гарри. — Был на развалинах дома родителей, в деревне, на кладбище... На центральной площади стоит обелиск, вместо которого любой волшебник, приближаясь, видит каменный памятник. Маме, папе и мне. — Он умолк, погружаясь в воспоминания. Гермиона и Рон ждали. — Я там еще младенец, счастливый ребенок без шрама на лбу, — продолжал парень. — Очень странное зрелище. Я и не подозревал о существовании памятника! Дамблдор никогда мне об этом не говорил, — Гарри сглотнул, сдерживая обиду. В его глазах Гермиона видела: за эти каникулы ее накопилось более чем достаточно. Злой, горькой обиды на Альбуса Дамблдора. — В дальней стороне площади расположена небольшая церковь, а за ней — кладбище, — продолжал Гарри, — туда ведет узенькая калитка. На этом кладбище так много знакомых имен! Родственники тех, кто учится с нами, и не только... Сначала я наткнулся на могилу Кендры Дамблдор и ее дочери. Боюсь, что многое из написанного Ритой Скитер — правда. Дамблдор жил там, и даты сходятся, и эта девочка... Всё то, о чем он никогда не говорил мне.

— Может, боялся показаться слабым? — предположил Рон. — Хотел оставаться для тебя идеалом?

— Ему это не удалось! — выпалил Гарри, но потом взял себя в руки. — Простите. Я много передумал за эти недели, пока был один. И слишком многого не понимаю. У него было столько времени, чтобы мне объяснить. Почему я должен тратить месяцы на поиски того, что и так мог бы знать от него? Не понимаю. Все эти игры в детективов, наследство из ребусов, задания... Такое впечатление, что Дамблдор играет со мной! Или мной...

Гермиона молчала, вспоминая рассказ Северуса Снейпа. Как много времени понадобится Гарри, чтобы разочароваться в своем герое до конца?

— Я думаю, ты зря так, — тихо сказал Рон. — Дамблдор всегда вел себя странно и всегда оказывался прав. Это не игра, всё слишком серьезно для игр. Ты не должен сдаваться. Мы не должны. Если Дамблдор не сказал тебе чего-то — значит, на то были веские причины.

— Может быть, Рон, — безнадежно проговорил Гарри. — Может быть... Да, моё путешествие, — после паузы вспомнил он. — Я недолго стоял у тех могил, где покоятся родные Дамблдора. Разозлился. И потом много блуждал по кладбищу, в поисках того, что осталось от моей семьи. И нашел их, могилы родителей. Совсем рядом с Дамблдорами. Надгробия такие же, из белого мрамора. Они словно светились в темноте. И снега вокруг совсем не было: ни на земле, ни на камне. Всё кругом в снегу — а там ничего. Наверное, это какая-то магия. У меня такое странное чувство возникло, — Гарри сглотнул. — Будто и не было всех этих лет. Будто они совсем недавно погибли, только-только оказались там, в темноте. Мне даже показалось, что земля у постамента свежая, рыхлая, — он поежился, как от холода. — На камне, поверх имени мамы — свежая красная роза. Их помнят, моих родителей, — глаза Гарри наполнились слезами, — помнят, даже через столько лет.

Рон и Гермиона молчали. Какие тут могут быть слова? Но Гарри вдруг опять рассердился.

— На надгробии выбита фраза, — холодно сообщил он. — Она мне не нравится. «The last enemy that shall be destroyed is death». Как будто этот враг — смерть. Отсюда веет Пожирателями Смерти! Это их девиз.

— Тут совсем не тот смысл, что у Пожирателей, Гарри, — мягко возразила Гермиона. — Это из Библии: «Последний же враг истребится — смерть». А если точно переводить с оригинала, то: «Как последний враг будет повержена смерть», — она задумалась. — Надо признать, довольно экстравагантный выбор эпитафии.

Повисла напряженная пауза.

Девушка перебирала в памяти строки нужной главы послания апостола Павла к Коринфянам: благодаря своей глубоко верующей названой бабушке Джин Грэйнджер, она хорошо знала тексты Нового Завета.

Это Дамблдор подбирал эпитафию для родителей своего героя? Как иронично, черт возьми! Магглы назвали бы такое святотатством. Могила убитых неизменно отсылает к убийце, ведь так? Нужно же было выбрать строки именно из этой главы Святого Писания!

Дикая, вопиющая, нереальная — но бьющая по глазам параллель между Иисусом Христом и Волдемортом напрашивалась сама собой. «Воскрес из мертвых, первенец из умерших(1)», — всплывали в памяти Гермионы цитаты из Библии. Первым из живущих добился подобного. Идите за ним, ибо «не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся(2)».

И спасется только «первенец», а за ним его последователи. И тогда наступит его время. Он упразднит всякое существующее ныне на земле начальство, всякую существующую власть и силу. А последней победит саму смерть. И всё покорит под ноги свои(3).

Все эти строки неумолимо отсылали к Темному Лорду.

«Итак, братия мои возлюбленные, будьте тверды, непоколебимы, всегда преуспевайте в деле Господнем, зная, что труд ваш не тщетен пред Господом(4)», — дословно вспомнила Гермиона.

Как же переворачивается смысл, если учитывать эту странную параллель! И это Дамблдор? Альбус Дамблдор, ожидавший грядущего воскрешения Волдеморта уже тогда, тогда, когда выводил эти строки на могиле родителей Гарри? Он ведь сам утверждал, что ожидал с самого начала... Наверное, это — самая смелая его шутка.

— Что-то о существовании по ту сторону, о жизни после смерти, — сказала Гермиона вслух и посмотрела на Гарри. — Как-то так.

— Но они неживые, — сухо оборвал парень. — Их нет! Пустые слова не могут изменить того, что останки моих родителей лежат там, под снегом и камнем, ничего не ведающие, ко всему равнодушные!

— Мы знаем, Гарри. Прости.

Опять молчание. Гарри смотрел в пол. Перед его глазами, Гермиона видела это сама, стояла застывшая картина: зимнее кладбище, рыхлая земля, белый мрамор и красная роза поверх двусмысленных слов. Гарри сжимал кулаки и хмурил брови.

Ему еще повезло, что не знаком так хорошо с маггловской религией...

— Потом я отыскал то место, — погодя, продолжал волшебник, — где когда-то жил с мамой и папой. Живая изгородь успела здорово разрастись за шестнадцать лет. Бóльшая часть коттеджа устояла, хотя всё сплошь поросло ползучим плющом. Еще этот снег... Правую часть верхнего этажа снесло начисто. Уверен, именно там всё и случилось. А когда-то дом, наверное, ничем не отличался от соседних коттеджей, — он опять сглотнул. — Там тоже чары. Я нечаянно активировал их, когда хотел войти. Дом, не видный магглам, оставлен в неприкосновенности как памятник моей семье и напоминание о Волдеморте. Об этом написано на большой всплывающей дощечке. А еще там куча посланий. От всех тех, кто приходил посмотреть... Кто-то просто расписался вечными чернилами, кто-то вырезал на деревянной доске свои инициалы, многие оставили целые послания. Более свежие выделяются на фоне наслоений магических граффити, скопившихся за все годы, а содержание у всех примерно одно и тоже: «Удачи тебе, Гарри, где бы ты ни был!», «Если ты читаешь это, Гарри, мы с тобой!», «Да здравствует Гарри Поттер!» — Гарри улыбался. — Это так здорово! Мне нравится, что они так написали, — он снова помолчал, вдаваясь в воспоминания. — После этого я пошел искать себе ночлег, — продолжал парень. — Пришлось скрывать шрам, чтобы местное население не узнало меня. Я вообще кутался в шарф и мантию — там эта статуя отца, а я так похож на него. Не хотелось поднимать переполоха.

Остановился у какой-то местной престарелой волшебницы, немки, живущей в одиночестве. Она сдает комнаты. Мэри Хоффманн. Кажется, старушка немного не в себе. Но зато живет там давно, помнит и Дамблдоров, и мою семью, и тот Хэллоуин... А еще она подтвердила, что Дамблдор повздорил с братом, и про девочку-сквиба тоже. Говорит, судачила вся деревня.

— А Батильда Бэгшот? — вспомнил Рон. — О которой говорила тетушка Мюриэль?

— Она умерла, совсем недавно, — поник головой Гарри. — От старости. Всего несколько месяцев назад. Если бы я догадался поехать туда летом! — Гарри досадливо топнул ногой. — Но что уж теперь? Я потом и ее могилу на кладбище отыскал. И даже в дом тайком залез. Ничего. Пусто. А в старом доме Дамблдоров давно живут другие волшебники...

Рождество встретил там же, с фрау Хоффманн. А через пару дней отправился в Литтл-Хэнглтон. Был в старом доме Риддлов, который когда-то видел во сне. Был на том кладбище, где, — он опять на секунду умолк, — где погиб Седрик. И на могиле отца Волдеморта. Ходил к старому дому Гонтов — он совсем уже превратился в развалины... И вновь ничего! — раздосадовано закончил Гарри. — Я всё время искал, но ничего не нашел!

— Ты хочешь сказать, — Рон выглядел совершенно разочарованным, — что все эти поиски НИЧЕГО не дали?

— Не совсем, — всё же улыбнулся Гарри. — Появилась идея. Но ты прав — те места, на которые я наиболее рассчитывал, ничего не раскрыли и ни в чем не помогли.

— Идея? — нетерпеливо перебила Гермиона.

— Да, — Гарри выдержал полную значения паузу. — Кажется, я знаю, где находится один из Хоркруксов.

— ЧТО?!

— Где?!

— Он... здесь, в школе.

________________________________

1) 1 Кор.15:20.

2) 1 Кор.15:51, 52.

3) 1 Кор.15:23, 24, 25, 26.

4) 1 Кор.15:58.

* * *

— Дамблдор говорил, что Волдеморт прячет Хоркруксы в тех местах, которые имеют в его жизни какое-то значение. Школа дала ему всё. Но еще больше... Еще больше дал ему его род, точнее, принадлежность к роду Салазара Слизерина. Знание того, кто он есть. И та власть, которую дала ему данная принадлежность.

— Я не понимаю, — сказал Рон. — Это ты к чему?

— Школа и род Слизерина? — переспросила Гермиона. — Ты говоришь о Тайной Комнате?

Гарри кивнул.

— Но дневник, — начал было Рон.

— А почему, собственно, мы привязали Дневник Риддла к Тайной Комнате? — поднял брови Гарри. — Я тоже сразу отмел эту идею, опираясь на то, что пара Комната-Дневник найдена и уничтожена. Но Дневник был у Малфоя... А в Тайной Комнате, таком историческом для Волдеморта месте...

— Медальон Слизерина! — прозрел Рон.

— Сомнительно, — покачал головой Гарри. — Медальон был в пещере. Р.А.Б. вряд ли перепрятал бы его в Тайной Комнате. Но я уверен, что там другой Хоркрукс. Именно там!

— Гарри, — покачала головой Гермиона.

Ей стало жутко. Его доводы казались слишком убедительными. Еще не хватало найти чашу Пуффендуй, а там может быть только она — ведь Нагайна в поместье Малфоев, бывшая диадема Когтевран на ее шее, а медальон Слизерина никто бы не смог перепрятать в школе за последние несколько месяцев. Надо уточнить, может ли чаша быть там. А пока задержать поиски Гарри.

— Ты хочешь спуститься туда? — с горящими глазами спросил Рон.

— Да. Завтра ночью.

Гермиона вздрогнула.

— Гарри, я не уверена...

— Я должен убить Волдеморта, — отрезал парень. — Найти и уничтожить части его души. И я найду их. Вы со мной?

— Да... Но почему именно завтра?!

— А сколько еще ждать?! Пока Волдеморт не пришлет кого-то забрать Хоркрукс?!

— Может, нужно сказать МакГонагалл? — предложил Рон. — Снарядить экспедицию. Там могут быть ловушки!

— Дамблдор поручил это дело мне, — упрямо заявил Гарри. — И ловушек там нет. У Хоркрукса была надежная охрана — василиск. Но с ним я разделался раньше. Теперь нам ничто не угрожает. Хотя... Я думал уже над тем, чтобы спустится туда самому.

— Об этом не может быть и речи!

— Я тоже так считаю, — улыбнулся парень.

— Гарри... Но завтра... Накануне начала учебы... Может, дождаться хотя бы выходных?

— А Волдеморта пойдем убивать во время очередной вылазки в Хогсмид?! Нет, Гермиона, мы не дети! Это война и мы не можем сражаться в перерывах между зельями и травологией!

— Хорошо, — сдалась девушка, — пойдем завтра ночью... А что сейчас?

— Мне нужно в библиотеку. Кое-что проверить. Лучше я пойду один — не думаю, что задержусь надолго. А вы выспитесь хорошенько, завтра трудный и очень важный день.

— Столько лет Хоркрукс был под носом Дамблдора, — пораженно пробормотал Рон.

— Мог быть, — поправила Гермиона.

— Мы найдем его, где бы он ни был. Но я уверен, что он тут, — торжественно сказал Гарри. — Совсем близко.

* * *

Гермиона не находила себе места. Сославшись на желание отдохнуть, она рано ушла в спальню девочек. Парвати всё еще пропадала в гостиной, и в одиночестве девушка смогла подумать. Ни к чему утешительному раздумья ее не привели.

Доводы Гарри были логичны. Слишком логичны. Это могло быть правдой. Это было чертовски похоже на правду. Но она не может своими руками помогать ему искать Хоркруксы! Но и выдавать себя не может, тем более зря... Если бы только знать, в Тайной ли Комнате чаша Пуффендуй!

Послать письмо? Глупо, опасно и всё равно бессмысленно — ответ не успеет прийти к сроку. Но что тогда?

Генри, она узнала специально, не было в школе. Не было даже Анжелики Вэйс. Впрочем, никому из них нельзя было рассказывать о Хоркруксах. Однако они могли бы помочь ей быстро связаться с Темным Лордом. Могли бы, если были бы на месте! Скоро начало семестра, куда же они запропастились?!

— Моей госпоже нужно этой ночью покинуть территорию Хогвартса и трансгрессировать в имение, — тихо предложила Алира. — Моя госпожа не может раскрыть себя. Это будет катастрофой. Моя госпожа могла бы, например, дождаться, пока все уснут, и глубокой ночью выбраться из школы через тайный ход. Если зайти поглубже в лес — можно будет трансгрессировать.

— Да... Могла бы, — вздохнула Гермиона. — Разорви меня грифон, от Гарри одни проблемы! Я подумаю над этим. Это очень хорошая идея.

Хорошая... Но опасная и рискованная. А что ей остается? Запретный Лес? Сама... Можно было бы выйти за ворота или сесть в лодку в гроте и отплыть по озеру за границы защитной магии, но это слишком заметно. И опасно. Лес поможет сохранить инкогнито. Но опасность только возрастает.

Она подошла к окну и посмотрела на темные очертания деревьев. Их верхушки зловеще раскачивались на ветру.

Скрипнула дверь, и в комнату вошла Парвати. Гермиона демонстративно залезла на кровать и задернула тяжелый полог.

Дождаться, пока все уснут.

Нельзя медлить, нужно действовать. Нет времени думать. Потом может быть слишком поздно. А если она там? Тогда спуститься в Тайную Комнату и забрать чашу до того, как Гарри поведет их на поиски. Сегодня.

О, небо, только бы ее там не было!

Время тянулось очень медленно. Слишком медленно. Гермиона даже задремала, но сама проснулась, осознав, что всё еще рано. Она ждала. Она хотела идти и боялась этого.

«Дочь Волдеморта! Забудь трепет!»

Она чувствовала себя скверно, от страха начало тошнить. Но стрелки часов уверенно и безжалостно сомкнулись на трех. Самое время. Вперед.

«Эх, забрать бы мантию-невидимку Гарри!»

— Удачи, госпожа! — тихо прошипела Алира, и Гермиона, кивнув, выскользнула на залитую лунным светом винтовую лестницу.

Стараясь не дышать, она, сжимая в руках сапожки, пошла вниз, уже здесь кутаясь в теплый черный плащ.

В комнате было пусто. Как часто она подобным образом выбиралась из пустой гостиной? Часто. Но сама — никогда.

Сегодня она сама.

Затаив дыхание, Гермиона пересекла комнату и толкнула портрет Полной Дамы.

— Эй, куда среди ночи? Кто это?! — спросило изображение, но Гермиона, не поднимая низко опущенный капюшон, быстро пошла по холодному каменному полу к лестницам.

По дороге ко второму этажу, где, как она знала, был тайный выход во двор, Гермиона сильно продрогла. Умный человек пошел бы по коридору к «Сладкому Королевству», но она, как назло, не помнила заклинания, отпирающего горб старой колдуньи. Смешно? Гермионе не было смешно, когда, надев на закоченевшие ноги сапоги, она выбралась из тайного хода на заснеженную дворовую дорожку. Впереди виднелись очертания теплиц, а дальше — кроны Запретного Леса.

На улице было тихо и холодно. Спящий замок пугающей громадиной возвышался за спиной, а снег хрустел под ногами очень громко. Гермиона пробиралась к лесу, заметая свои следы волшебной палочкой и стараясь держаться в тени теплиц.

Глупо, как глупо. Но завтра Гарри поведет их в Тайную Комнату. Нет времени рассуждать.

От перенапряжения и волнений начала кружиться голова, Гермиона зачерпнула посиневшими пальцами немного снега и прижала к высохшим губам. Снег превратился в воду, и глоток влаги снял навалившийся дурман. Девушка была уже на опушке. Она остановилась, в нерешительности глядя в кромешную тьму. Возвышающийся позади замок не светился ни одним окном.

Она сосредоточилась и попыталась трансгрессировать — но огромная тяжесть давила на плечи и не выпускала тело с территории школы. А лес смотрел на нее заснеженными стволами, как бы манил и в то же время отталкивал. Но возвращаться было поздно.

«Не так далеко, — шепнула себе Гермиона. — Совсем недалеко...»

И, тяжело и решительно вздохнув, девушка вошла в чащу.

Она двигалась по дорожке — разницы, в сущности, нет, а так идти намного проще. Здесь почти не было снега, но ступать всё равно тяжело — корни, листья и сухие кусты очень мешали, каблуки вонзались в промерзшую землю. То и дело она останавливалась и пыталась трансгрессировать — но давящая тяжесть не пускала, и девушка шла дальше, всё глубже в темную чащу леса.

Она устала, совсем выбилась из сил. Идея Алиры уже виделась опрометчивой и глупой. Гермиона замерзла и, казалось, теряла сознание. Послышался жуткий, леденящий душу волчий вой. Или не волчий?

Она застыла, в очередной раз пытаясь трансгрессировать. Силы, не пускавшие ее, ослабели, но всё еще продолжали держать.

«Еще чуть-чуть, — уверяла себя Гермиона. — Немножко. А обратно через «Сладкое Королевство», ведь, чтобы выбраться из горба старой колдуньи, не нужен пароль. Ну же, еще немного».

Вой повторился. Совсем близко. Девушка собрала все свои силы и сконцентрировалась на трансгрессии. Давящая тяжесть обволакивала, не желала выпускать. Но Гермиона не сдавалась, всё сильнее и сильнее, усерднее и усерднее выбиваясь из ее объятий. И наконец ей это удалось.

Из-за общей усталости полностью обрисовать пункт назначения не вышло, и Гермиона сбилась, трансгрессировав в темный коридор, и ощутимо стукнулась о стену. Здесь было тепло. Очень тепло, девушка устало повалилась на пол, чувствуя, как жар коридора окутывает всё вокруг. Голова кружилась неимоверно, в глазах всё плыло, ныли живот и ноги, закоченевшие руки сводило судорогой.

— Кадмина?!

— Я сейчас сознание потеряю, а мне уже в Хогвартс возвращаться нужно. Mon Pére здесь? — спросила Гермиона, послушно позволяя Люциусу взять себя на руки.

— Нет. Что случилось?

Девушка застонала.

— Кадмина, я ничего не понимаю.

— А мамá?

— Никого нет.

— Проклятье!

— Где ты была?! Такое впечатление, что ты блуждала по тундре! Ты что, ТРАНСГРЕССИРОВАЛА из Хогвартса?!

— Из Запретного Леса. Это была идея Алиры...

— Но зачем?

— Потому что мне нужно спросить... Это очень важно.

— Никого нет. Пойдем, я напою тебя виски — согреешься.

— О нет, мне надо обратно! Скоро рассвет! Ты можешь вызвать его?

— Сейчас? Нет, прости, не думаю, что это — хорошая идея.

— В таком случае... Люциус, передай mon Pére один вопрос, хорошо?

— Говори.

— Спроси: чаша Пенелопы спрятана в Тайной Комнате? Он поймет. И пусть сообщит мне. Поскорее. Пусть пришлет сову со словом «да» или «нет». Скажи, что Гарри думает так, скажи, что следующей ночью мы втроем идем за ней.

— Я ничего не понимаю, но я передам. Это настолько важно, что ты чуть не убила себя в лесу?!

— Да, черт возьми! Что-то мне плохо...

— Я думаю, — буркнул Люциус, озадаченно глядя на Гермиону. — Обратно-то как, опять через лес?!

— Нет, там есть тайный коридор в «Сладкое Королевство», это магазинчик в Хогсмиде — на середине где-то можно трансгрессировать в тоннель. Я не знала пароль для входа, но выйти можно просто так.

— Я перенесу тебя, только задай направление. У тебя такой вид, будто ты готова скончаться у меня на руках.

— Я готова. Плохо мне что-то...

— Может, всё же выпьешь?

— Нет, много времени. Точнее, мало. Надо спешить, готов?

— Да, но...

Гермиона сосредоточилась, направляя его, и старший Малфой благополучно перенес ее в темный подвальный лаз. Здесь Люциус осторожно поставил свою спутницу на пол и вынул палочку.

— Люмос! Что за место?

— Тайный ход, нам туда. То есть мне.

Она чувствовала себя ужасно. К горлу подступала тошнота, хотелось упасть и не подниматься больше никогда.

— Я проведу, пойдем. Ты такая бледная.

— Пойдем, — Гермиона пошатнулась.

Да что же это?!

Он взял ее на руки, отдав свою палочку с горящим на кончике огоньком, и понес по коридору. Слабые отблески заклятия выхватывали из темноты очертания его лица. Гермионе было и хорошо и скверно одновременно...

Он просто воспользовался ею? Вошел в доверие? Ну и пусть, не так важно. Когда нужно, он, оказывается, умеет и не язвить, и помогать.

Они добрались до ступеней, Люциус поставил ее на землю и посмотрел в глаза.

— Ты как?

— Отвратно.

— Может... Провести до гостиной? Там еще все спят, никто не увидит.

— Не надо, — усмехнулась Гермиона. — Лучше... поцелуй меня.

— А ты приходишь в себя, Кадмина! — констатировал мужчина, наклоняясь к ней. — Только поцеловать?

Его губы были как глоток живительной влаги. Она с трудом оторвалась от них.

— Только поцеловать, — кивнула ведьма. — Времени нет. Спасибо.

— Жди письмо.

— Да... Конечно.

Она толкнула горб, и Люциус помог выбраться наружу. В закрывающемся тайном проходе блеснуло его освещенное заклятием лицо, и горб сомкнулся. Гермиона выдохнула, прислоняясь к стене.

Сумасшедшая ночь. И совершенно бессмысленная. Но она еще не кончилась, расслабляться рано.

По темным предрассветным коридорам и пустым площадкам Гермиона осторожно поднялась на восьмой этаж. Накинув капюшон на лицо, сказала Полной Даме пароль — и та вынуждена была повиноваться и пропустить ее. В гостиной девушка скинула плащ, разулась и на цыпочках пошла по лестнице.

В спальне было темно. Парвати спала. И Лаванда тоже спала вечным сном в шкатулке на туалетном столике в поместье Малфоев. Гермиона осторожно скинула мантию и залезла в кровать. Проснулась Алира.

— Ну что, моя госпожа?

— Позже расскажу, потом. Всё нормально. Но его не было дома. Он пришлет письмо. Извини, я хочу спать, я очень устала...

— Да, моя госпожа, приятных вам сновидений.

Сновидений не было вообще. Проснулась Гермиона поздно, сказывалось то, что легла на рассвете. Следы ночного путешествия давали о себе знать — ссадины и усталый вид, разорванный плащ, смятый в ногах на кровати.

Пользуясь отсутствием в спальне Парвати, Гермиона приняла душ и спокойно оделась. Немного магии — и она была такой, как всегда. Ничто не выдавало усталости. Девушка бросила взгляд на часы — половина первого, скоро обед.

Последний каникулярный день принес одни только сплошные волнения. В Большом зале, после недолгого объяснения с мальчиками по поводу своего длительного отдыха, Гермиона краем глаза отметила скверный вид профессора МакГонагалл — пожилая женщина казалась еще более постаревшей и очень усталой. Еще бы — проблемы сыпались одна за другой. Теперь вот Лаванда. Да, Минерва МакГонагалл — это не Дамблдор, долго ей так не протянуть.

Но усталость новоиспеченного директора отходила на второй план перед очередной неожиданно возникшей проблемой. Ни вчера вечером, ни сегодня до обеда Джинни так и не возвратилась.

— Чёрт! — Рон был бледен, как полотно. — Чёрт, чёрт, чёрт! Где она может быть?! — парень казался совершенно безумным.

— Не может ли она просто задерживаться?

— ГЕРМИОНА!!! Ты не понимаешь?! Лаванда пропала... Вдруг с Джинни что-то произошло?!

— Не говори глупости! Зачем Джинни Темному Лорду или Пожирателям Смерти? — подняла брови девушка.

— А Лаванда зачем? — парировал он.

Повисла пауза.

«С Лавандой-то всё ясно, — сердито думала Гермиона, — а вот где твоя сестра?..»

— Где находится этот лагерь? — Гарри ходил из стороны в сторону по гриффиндорской гостиной, было видно, что он взвинчен до предела. — Ты ничего толком не рассказал!

— Какой-то зимний... Я не знаю! — вскипел Рон. — Не вникал. Мама разбиралась. Чёрт, надо написать маме.

— Подожди, миссис Уизли сойдет с ума, если узнает...

— ЧТО УЗНАЕТ?!! — взревел Рон. — Что могло случиться с моей сестрой?! Чёрт, чёрт...

— Они выведали, что я встречался с ней! — не выдержал Гарри. — Они узнали и нашли ее! Это я, я во всем виноват!!!

— Гарри, замолчи! — вскинулась Гермиона.

На лице Рона застыл ужас.

— Из-за меня всё время страдают люди!

— Ты, правда, думаешь, что они могли?..

— Успокойтесь, вы оба! — рассвирепела Гермиона. — Еще даже не начались занятия: она может приехать в любую минуту! Гарри, я не думаю, что Темный Лорд мог...

— А я думаю! Это я виноват.

— Гарри! Еще рано винить себя в чем-либо.

— Раскрой глаза, Гермиона! Сейчас половина четвертого, она должна была приехать вчера!

— Я... напишу маме, — севшим голосом сказал Рон. — Гарри... что нам теперь делать?

— Мы ее найдем, — уверенно ответил парень. — Мы пойдем прямо к Волдеморту и найдем ее! Она точно там!

— Глупость! — разозлилась Гермиона. — Вовсе не точно! И куда ты собираешься идти?! Ты что, знаешь, где он?!

— Найдем...

— Гарри, опомнись, еще даже не вышло время! А если, не дай Мерлин, всё так, как ты говоришь, — что можем мы против Темного Лорда, пока у него есть целые Хоркруксы?!

— Раньше они у него тоже были, и тем не менее я всё время побеждал его!

— Гарри, один раз ты уже обжегся с Сириусом, — ледяным тоном прервала девушка, поднимаясь. — Прости, что напоминаю, но у меня возникает ощущение deja vu! Ты так и не научился дуть на воду.

— Нам надо действовать! Пойдем в Тайную Комнату прямо сейчас!

— Зачем?! Это глупо!

— Мы же не можем просто так сидеть, когда...

— О, Джинни! Привет!

Последние слова сказал за их спинами Симус Финиган, и все трое резко развернулись на этот звук. У входа в гостиную стояла живая и здоровая Джинни Уизли в дорожном плаще, а навстречу ей с улыбкой шел Симус. Джинни жизнерадостно улыбнулась в ответ.

Трое друзей, не сговариваясь, сорвались с мест и через миг окружили сестру Рона. Гарри так и вовсе в порыве чувств обнял ее.

Но внезапно Джинни гневно освободилась, отступив от него.

— Что? — не понял парень. — Я так рад, что с тобой всё в порядке! Мы уже думали...

— «Что?»?! — перебила его Джинни. — Ты спрашиваешь: «что?»?! Всё это время ты заставлял меня страдать, ты бросил меня во имя своих нелепых предубеждений и сейчас считаешь, что вправе вешаться мне на шею и обиженно спрашивать: «что?»?! Я не хочу, чтобы ты даже подходил ко мне, слышишь?! Эти конфеты на Рождество были очень вкусными. Собаке Таре понравилось. Очень оригинально было, Гарри, и романтично. Это стало последней каплей, поверь! Теперь я совсем другая. Даже не приближайся ко мне, ясно?! Твои защита и доблесть мне не нужны!

И рыжеволосая ведьма, круто развернувшись, пошла по винтовой лестнице наверх.

Гарри стоял, как громом пораженный. Все в гостиной затихли, наблюдая за внезапно развернувшейся сценой, и теперь постепенно вновь начинали говорить полушепотом. Симус пожал плечами и пошел к креслу, в котором сидел до появления младшей Уизли. Гарри всё еще не шевелился.

— Чё эт с ней? — ошарашенно спросил Рон.

— Я не... Я просто... — начал Гарри и умолк. Гермионе даже показалось, что он готов заплакать. — Может, это и к лучшему! — внезапно сказал парень. — Ей легче будет.

— Ты дурак или прикидываешься?! — не выдержала Гермиона. — Легче ей уже не будет! Ты ведешь себя омерзительно, Гарри! Я пойду... попробую поговорить с Джинни.

И под пристальными взглядами всех присутствующих девушка направилась к винтовой лестнице и поднялась в спальню шестикурсниц.

Здесь не было никого, кроме самой Джинни, стоявшей у окна спиной к двери. Она увидела в стекле силуэт Гермионы и скривилась.

— Прибежала, да? — резко спросила рыжая ведьма, не поворачиваясь. — И что ты мне скажешь?! Будешь учить? Как нельзя говорить с героями, да, Гермиона?!

Что-то изменилось в ее голосе, что-то было неуловимо другим.

— Я любила его, понимаешь?! — глухо сказала она. — А сама, по сути, никогда не была ему нужна! Ему нужен только он сам да Темный Лорд. А окружающий мир — по боку. Всё за идею! Навязчивую, безумную идею! Надоело! — сквозь стиснутые зубы говорила она. — Не буду терпеть! И молчать не стану! — Джинни резко развернулась. У нее фанатично горели глаза, а обычно уложенная грива рыжих волос беспорядочно растрепалась. — Я не могу так, понимаешь?!

— Понимаю... Действительно, понимаю.

— Нет! — неистово выкрикнула Джинни, распаляясь всё больше. — Тебе не понять, — с тихой яростью продолжала девушка. — Никогда не понять, на что способна обиженная женщина! Я ненавижу его, слышишь?! Ненавижу!!! Он мне жизнь сломал, понимаешь?! Я из-за него сделала то, на что никогда не решилась бы. Предала себя, всех предала! И даже не жалею! Понимаешь, Гермиона?! НЕ ЖАЛЕЮ! Нет, тебе не понять... Я теперь хочу только мстить. Причинить ему боль. Я долго думала над тем, как причинить ему боль, Гермиона! Ударить как можно больнее, так, как он меня! И я придумала, слышишь?! — на глаза девушки навернулись слезы. — Придумала! Я и Лика, мы вместе! Тебе не понять! Никогда меня не понять! Но я не жалею...

— О чем ты?!

— О чем я?! Ха! Ты не знаешь! Никто не знает! Но я не хочу ждать. Я хочу рассказать, показать ему. Чтобы поскорее ударить его в его больное место! Ради этого я совершила предательство, Гермиона, пусть тебе никогда и не понять меня. Я хочу, чтобы он знал. Все знали, в чем он виноват! Чтобы его жизнь стала адом! Потому что из-за него я это сделала, слышишь?! — Джинни лихорадочно сдернула с себя мантию и отшвырнула прямо в карликового пушиста Арнольда, который с испуганным писком заметался под складками черной ткани. Таким же резким движением девушка стащила через голову свитер. — Только из-за него, Гермиона! Только из-за него! Пусть он знает, и ты знаешь, пусть знают все! Я сделала то самое страшное, что мог заметить именно он! А он и не заметил бы ничего иного. Но я нашла и сделала то, что ранит именно его! Оружие против Гарри Поттера! Я стала Пожирательницей Смерти!

Гермиона застывшим взглядом смотрела на черную татуировку на левом предплечье Джинни. Череп и змея. Черная Метка. Грудь девушки нервно вздымалась, она стояла посреди спальни, в белых гольфах, школьной плиссированной юбке и кружевном бюстгальтере, раскрасневшаяся, растрепанная и какая-то необузданно дикая. Такой Гермиона не видела младшую Уизли никогда.

— И что же ты сделаешь, а, Гермиона? — наблюдая за ее реакцией, с вызовом спросила Джинни. Она почти кричала. — Побежишь рассказывать Гарри? Или, может, МакГонагалл?! Посадишь меня в Азкабан, а?! За любовь и ненависть, за отчаяние, нет?! Или ты попробуешь меня спасти праведными речами?! Не нужно! Я не жалею, слышишь, и я хочу, чтобы ОН ЗНАЛ! Почему ты смеешься, химерова кладка(1), почему ты смеешься?!

Гермиона ничего не могла с собой поделать. Не могла остановиться, хотя и сжала зубами губы чуть ли не до крови. Джинни выглядела растерянно.

— Это истерика, да? — зло спросила она. — Не думай, что я шучу. Я стала Пожирательницей Смерти!

— Да, Джинни, я вижу, — превозмогая хохот, выдавила Гермиона. — Вижу и понимаю, Джинни... Я тоже.

___________________

1) Распространенное ругательство магического мира.