Момент столкновения (Moment of Impact) (джен)

Гарри отдыхал на своей кровати, прикрыв лицо левой рукой. После того, как Снейп объяснил ему, что черепаха является одним из самых символичных животных, встречающихся в древних культурах и мифологии, и олицетворяет собой долговечность, бессмертие, небо и землю, защиту и так далее, Гарри долго смотрел на него, после чего сослался на необходимость прилечь и ушел к себе.

Снейп не стал возражать, и на данный момент Гарри изо всех сил пытался не уснуть. Последним, что ему сейчас требовалось, был еще один сон. Чтобы отвлечься, он взял книгу и читал целый час до того, как окончательно отключился. Проснувшись, он не припомнил никаких сновидений.

На ужин Снейп и Гарри заказали китайскую еду из ресторанчика. Затем они немного поиграли в шахматы, но игра закончилась очень скоро, так как рассеянный Гарри играл еще хуже, чем Гарри собранный. После первой же игры Снейп мудро убрал шахматную доску и достал лондонский путеводитель. Они обсудили свои планы на грядущий день. Было решено начать с Гринвича, а Лондонский Тауэр и Тауэрский мост посетить на обратном пути, чтобы при желании оставалась возможность зайти в собор Св. Павла. Снейп убрал брошюру и велел Гарри устраиваться на диване, пока он принесет зелья и крем. Обработав руку Гарри, он обернул ее петлей, чтобы локоть Гарри был согнут под углом девяносто градусов, а рука плотно прижималась к его животу.

— Вы ничего не спросили о лечении в Св. Мунго, — негромко произнес Снейп, заканчивая завязывать петлю.

— А мне стоит чем-то поинтересоваться? — с подозрением уточнил Гарри. Он так привык доверять Снейпу, что ему даже в голову не пришло задавать какие-то дополнительные вопросы о предстоящем посещении больницы.

— Стоит, — ответил Снейп. Он отрегулировал петлю и принялся тщательнее втирать крем между пальцами Гарри. — Специалист оценит состояние вашей руки, чтобы выбрать наиболее подходящий курс лечения. Вероятнее всего, оно будет включать в себя зелье наподобие Скелероста.

Гарри передернуло. Его опыт принятия Скелероста был чрезвычайно болезненным. Снейп заметил его движение и поджал губы.

— К сожалению, регенерация нервов — очень болезненный процесс. Если быть точным, он состоит из двух процессов: удаления поврежденных нервов и выращивания новых.

У Гарри чуть не отвисла челюсть. Удаление нервов? Снейп что, с ума сошел? Но выразить это вслух подросток, естественно, не осмелился.

— Это… это так необходимо? — только и спросил он.

— Нет, — ответил Снейп. — Частично поврежденные нервы часто восстанавливаются естественным путем, отрастая приблизительно на один миллиметр в день. Хотите подождать?

Гарри быстро прикинул в уме. Его предплечье длиной около тридцати сантиметров, значит триста миллиметров…

— Так это же почти год!

— Причем безо всяких гарантий. Повреждение может оказаться слишком серьезным для естественного возобновления. Гарри, я сообщил вам это вовсе не для того, чтобы довести до панической атаки. Я просто хочу, чтобы вы понимали, что в Св. Мунго нам, возможно, придется провести два-три дня.

У Гарри глаза на лоб полезли. Два-три дня?

— Какой сегодня день?

— Среда, четырнадцатое августа, — ответил Снейп. — Мы отправимся Св. Мунго в пятницу. Думаю, вас выпишут в воскресенье, самое позднее — в понедельник. После этого мы сможем вернуться в Хогвартс, чтобы дождаться начала семестра.

— А я… я сам смогу подписать все документы, согласие на операцию и все такое? — спросил Гарри, вспомнив слова МакГонагалл о необходимости опекуна для Гарри.

Снейп покачал головой.

— В магическом мире вы до сих пор считаетесь несовершеннолетним, так что лечение потребует согласия ваших опекунов. Профессор Дамблдор сегодня посетит Дурслей с этой целью.

— А если они не подпишут? — спросил Гарри. Он не был уверен, чего больше хочет: их согласия или отказа.

— Вы надеетесь, что они откажутся? — проницательно поинтересовался Снейп. — Профессор Дамблдор умеет быть убедительным.

Спустя несколько минут камин вспыхнул зеленым, и в комнату, отряхивая темно-синюю мантию, ступил профессор Дамблдор.

Час спустя Гарри оказался в самой неожиданной из всех возможных ситуаций. Он сидел на диване в странном маггловском доме, ведя светскую беседу с располневшим пожилым волшебником в то время, как Дамблдор отлучился в уборную. Этого Гарри не ожидал. Не самого факта посещения туалета, естественно, а того, что директор отправился туда непосредственно по прибытии, сразу после устранения беспорядка, произведенного Слагхорном с целью сбить Дамблдора со своего следа. Слагхорн не сводил с Гарри пристального взгляда, переводя его поочередно со шрама к зеленым глазам. Толстяк создавал впечатление конченого параноика, заставляя Гарри недоумевать, что такого произошло в магическом мире, из-за чего Слагхорн так нервничает.

Он был рад вскоре появившейся возможности покинуть то место с Дамблдором, даже с учетом того, что обратное путешествие включало в себя еще одну парную аппарацию. Похоже, Дамблдор считал их миссию вполне удачно завершившейся.

Снейп поджидал их в квартире.

— Полагаю, все прошло успешно?

Гарри посмотрел на сияющего Дамблдора.

— Именно так. Гораций вернется в Хогвартс в течение ближайших двух недель.

— Вы, конечно, предупредите Гарри на его счет? Не позволите этому человеку использовать Гарри ради собственной славы и почета?

Гарри вскинул взгляд на Снейпа, но внимание зельевара было целиком и полностью сосредоточено на директоре.

— Подозреваю, что вы уже сделали это сами, Северус, — ответил Дамблдор. — Однако мы достигли успешного завершения нашего предприятия, несмотря на сдержанность Гарри при встрече с Горацием.

— Он не станет членом клуба этого хвастуна, — отчеканил Снейп. — Я детально распишу его Гарри, а вы не станете просить его потешить старого скрягу.

Дамблдор мог бы рассердиться на Снейпа, но вместо того он казался на удивление довольным.

— Пожалуйста, Северус, устройте все относительно этого, как посчитаете нужным; на данный же момент нам следует обсудить другой вопрос, — он вытащил из внутреннего кармана мантии два свитка пергамента и положил их на журнальный столик, после чего удобно устроился в мягком кресле, в то время как Северус сел на диван. Гарри остался стоять на месте, не зная, предусматривает ли предстоящее обсуждение и его участие.

— Садись, Гарри, — предложил Дамблдор. — Этот разговор о тебе, так что ты имеешь право голоса.

Гарри сел на другом краю дивана. Дамблдор взял один из свитков и развернул его.

— Дурсли подписали согласие на лечение, — без предисловий заявил он, протягивая пергамент Снейпу.

— Вероятно, они надеются, что лечение будет чрезвычайно болезненным, — прокомментировал Гарри, пытаясь хоть краем глаза разглядеть содержимое пергамента.

— Они подписали и второй документ, — продолжил Дамблдор, искоса взглянув на Гарри, чтобы убедиться, что тот его услышал.

Снейп свернул первый документ и положил на стол.

— Мы не можем подавать его до окончания лечения, — возразил он. — До его выписки из больницы официальными опекунами должны оставаться именно они.

— Естественно, — Дамблдор обратился к Гарри. — Гарри, мы попросили Дурслей отказаться от опеки над тобой. Поскольку по законам магического мира до семнадцатилетия тебе необходим опекун, профессор МакГонагалл согласилась взять на себя это обязательство. Данная ответственность не впервые ложится на плечи хогрвартских деканов, а она, к тому же, охотно вызвалась сама. Однако, чтобы не задерживать лечение твоей травмы, мы не подадим эти документы в Министерство, пока тебя не выпишут из Св. Мунго, — он обернулся к Снейпу. — Учитывая ваше успешное сотрудничество этим летом, я был бы рад просить о подобной услуге профессора Снейпа вместо профессора МакГонагалл. Однако в Хогвартсе такое положение дел навряд ли оказалось бы практичным.

Гарри на минутку представил картину, как он перед кабинетом Снейпа виновато ждет головомойки по поводу снизившейся успеваемости, или как получает в Большом зале громовещатель от него же.

Гарри потянулся ко второму свитку.

— Можно мне взглянуть? — спросил он. Ни Снейп, ни Дамблдор не стали ему препятствовать, так что он развернул свиток и пробежал его глазами, остановив взгляд на подписях дяди Вернона и тети Петунии. Он думал, что будет только рад сознавать, что теперь у них больше нет никакой власти над ним. Он никогда не должен будет возвращаться в их дом и вообще встречаться с ними, если только сам не захочет. И все же где-то в глубине души он почувствовал себя брошенным сиротой, несмотря на то, что таким и было положение вещей на протяжении почти всей его жизни. Вздохнув, он свернул документ и положил его рядом с первым.

— А что именно изменится, когда профессор МакГонагалл станет моим опекуном? — спросил он. Он понимал юридическую необходимость данного действия, но на практике у него никогда не было опекуна во время нахождения в Хогвартсе. Никто не посылал ему громовещателей, когда он попадал в неприятности, никто не проверял его отметки, чтобы быть уверенным, что он не тратит время впустую, никто не присылал любимые сладости перед годовыми экзаменами, чтобы “подсластить пилюлю”. Да, миссис Уизли никогда не забывала его, отправляя что-нибудь Рону совиной почтой, но Уизли никогда не проверяли, не отлынивает ли он от учебы и так далее.

— Изменится не так уж много, — ответил Дамблдор. Гарри заметил его быстрый взгляд в сторону Снейпа и остался в недоумении, что бы это могло значить. — Все дела, связанные с твоей успеваемостью или поведением будут направляться вместо Дурслей к ней. Она будет нести ответственность за обеспечение твоих физических потребностей, включая одежду и медицинское обслуживание, а также обеспечивать тебя жильем на время каникул и в перерыве между окончанием шестого курса и твоим семнадцатым днем рождения. Вознаграждение, которое ранее получали Дурсли из банковского сейфа твоих родителей, теперь будет перенаправлено к ней, чтобы использоваться, конечно же, на твои потребности.

— Минуточку. Какое вознаграждение? Дурсли получали от моих родителей деньги?

Снейп бросил на Дамблдора яростный взгляд. Тот пришел в замешательство.

— Да, конечно. Это один из основных принципов опекунства. Опекуны действуют как доверенные лица подопечного и контролируют его или ее состояние. Однако твои родители заблаговременно распорядились своим имуществом так, чтобы большая часть его стала доступна тебе лишь по достижении совершеннолетия. Малую его часть поместили в специальный фонд для твоих потребностей, пока тебе не исполнится семнадцать. Каждый месяц Гринготтс отправлял оттуда некоторую сумму денег Дурслям, как и было указано в завещании твоих родителей. Деньги не должны были попадать непосредственно к тебе, Гарри, если бы только твои опекуны не решили устроить тебе своекоштное содержание. Эта сумма предназначалась как оплата за твое проживание, отдых, питание и, конечно, одежду, школьные принадлежности и игрушки. Короче говоря, на все связанные с тобой расходы, равно как и на твои личные нужды.

Гарри смотрел на Дамблдора, словно у того выросла еще одна голова. Не злись, уговаривал он себя. Он не знал. Не мог знать. Он всегда видит в людях только лучшее… с этим ничего не поделать. Он сглотнул и поднял взгляд на взрослых. Похоже, Снейп, как и он сам, еле-еле держал язык за зубами. Посмотрев на Гарри, он потянулся за свитками.

— К счастью, — произнес зельевар, — эти документы гарантируют, что Дурсли больше ни пенса не получат из денег Поттера. Минерва проследит, чтобы месячное содержание использовалось на покупку надлежащей одежды и обуви, школьных принадлежностей, а также на карманные расходы для посещения Хогсмида, — он вручил свитки Дамблдору, который сунул их обратно в карман. Снейп обратился к Гарри. — Уже поздно, а завтра нас ожидает насыщенный день. Думаю, сегодня вполне можно ограничиться пятнадцатью минутами для дневника. Я считаю, что вам потребуется новый заголовок, но его тему оставляю на ваше усмотрение. Каким словом можно описать ваши чувства на данный момент — после того, как вы узнали то, что узнали?

Гарри задержал на Снейпе взгляд, осознавая уместность назначенного им задания. Кивнув в знак понимания, он встал, вежливо пожелал директору спокойной ночи и отправился к себе в спальню. Закрыв дверь, он сел на кровать и положил дневник себе на колени. Гнев? Разочарование? Ярость? Отрицание? Горечь? Что он чувствовал на самом деле? Возможно, пустоту. Их отношение к нему и без того нельзя было назвать похвальным, но оно становилось вдвое хуже в свете того, что им платили за обеспечение его нужд, а они все равно обращались с ним, как Малфои с домовыми эльфами.

Взяв свое зачарованное перо, он принялся выражать свои мысли вслух. Даже через закрытую дверь он слышал, как Снейп в гостиной "беседует" с профессором Дамблдором. Кто-то был в ярости из-за него. Снейп был в ярости из-за него, и осмелился напрямую высказать свое мнение директору.

Гарри улыбнулся. Перевернув страницу своего журнала, он на ходу пересмотрел свое задание. Ему гораздо больше хотелось написать о том, как он чувствует себя сейчас, а не в тот момент, когда узнал, что Дурсли использовали его деньги, чтобы сильнее раскормить Дадли. Но описать эмоции словами оказалось сложнее, чем он думал. Оберегаемый? Слишком глупо. Счастливый? Слишком обще. Любимый? Ну, с той поры, как он приехал в Хогвартс, он чувствовал любовь к себе и от других людей.

Наконец, он произнес слово вслух, и заколдованное перо покорно его вывело.

— Значимый.