Другой принц (гет)

Чтоб этому миру в глаза швырнув

Пеплом своих пристанищ,

Крикнуть ему: "Я поймал волну!

Теперь хрен ты меня достанешь!"

(с) Олег Медведев

Лионель уже забыл о странном приеме, который по дороге из столицы оказали им троим северные замки и смысл которого объяснило догнавшее их в пути письмо Оберина Мартелла, и немало удивился тому, что у Селвинов их встретили одни мужчины. Санса и Арья этого даже не заметили, Селвины были их ближайшими соседями, и всех мальчишек у Селвинов они хорошо знали, Арья так и вовсе находила их лучшей компанией, чем была бы женская часть обитателей замка, а Лионель все-таки вспомнил их путешествие по Северу несколько месяцев назад, но только когда благородные сэры за общим столом напились, и один из них выдал тост в тему.

— Ехал однажды отважный рыцарь по дороге и доехал до развилки, — повествовал тостующий. — И лежит на развилке камень: направо поедешь — пьян будешь, налево поедешь — бит будешь. «Эх, — подумал бравый рыцарь, — я бы, пожалуй, и выпил бы, и подрался, а то что за веселье — одно без другого». Но поехать сразу в обе стороны он не мог, и пришлось ему совершить нелегкий выбор. Так выпьем же за отважных рыцарей, которые могут позволить себе не выбирать!

Во дворе тем временем и действительно соорудили небольшое ристалище, на которое высыпали подвыпившие рыцари и латники, чтобы размять руки и ноги и намять друг другу бока, но каждый прежде посчитал своим долгом отсалютовать кубком Лионелю, словно это он придумал устраивать после возлияний ратную потеху, да и вообще натолкнул добрых людей на мысль, что можно же и не выбирать.

Разумеется, для путешественников нашлись к ночи и три смежные комнаты, и кто-то в темноте ночного коридора даже посоветовал им не благодарить.

Дальше пошли небольшие постоялые дворы, иногда даже такие маленькие, что можно было забраться втроем на полати и спать как в походе, только в тепле, но Санса, не заметив ничего особо странного в приеме Селвинов, вспоминала про уютные замки, где для гостя есть отдельная комната с мягкой кроватью и перинами, и они несколько раз сворачивали с дороги, встречая все тот же прием, который наконец начал ее озадачивать. Да и Арья, как ни привыкла она к мужскому обществу и как ни росла сорванцом, все-таки чувствовала себя чуть неуютно в окружении подвыпивших латников, горланящих не всегда пристойные песни, — как ни странно, даже девичье щебетание на уроках рукоделия может быть приятнее, оно хотя бы не такое громкое.

Вечером, когда они уходили в свои комнаты, все становилось намного лучше, и возможность зайти к Арье, чтобы посидеть с ней на теплом полу у камина и подурачиться, а потом в своей комнате найти под одеялом задремавшую Сансу и скользить руками вдоль ее нежного и мягкого тела, некоторое время удерживала Лионеля от того, чтобы рассказать им обеим о том, почему у них такие странные соседи, пока наконец Санса не спросила его об этом сама.

— Это из-за меня, — признал Лионель. — Я сам сначала не догадался, пока не получил письмо от Мартелла. Он мне написал что-то вроде того, что все мужчины будут мне из-за вас завидовать и начнут меня уважать, а все женщины будут считать меня развратником и соблазнителем и будут меня избегать.

— Ты же не крал меня из родительского дома, — игриво улыбнулась Санса. — О помолвке мы еще тогда объявили, когда ты в первый раз в Винтерфелле был, все слышали.

— Тебя я не крал, — согласился Лионель и посмотрел на Арью.

— Нахвастался Мартеллу? — с осуждением сказала Арья, но не обиделась.

— Я ему ничего про вас не писал, — ответил Лионель. — Но слухи-то идут. Можно считать, что все уже всё знают.

— Что знают? — вздрогнула Санса, прежде всего испугавшись за сестру.

— Ну можем расспросить в следующем замке, хотя я и не знаю, как, — предложил Лионель. — Или просто представить себе самое худшее.

— Ой, — хором сказали сестры, фантазия у них обеих работала хорошо. — Ты даже не надейся.

Русе Болтон, одетый с мрачным шиком, в панцире, украшенном кричащими стальными головами на плечах, и в кроваво-красном камзоле под ним, встретился Лионелю около рва Кайлин, и Лионелю показалось, что хорошо, что он поехал охотиться один, а Санса и Арья остались в лагере вдалеке от дороги — все же Болтон зрелище не самое приятное, хотя сам Лионель при виде его бескровного пугающего лица только злился, как в бою.

Лорд Болтон оставил своих людей и подъехал к молодому королю.

— Верьте мне, я пришел к вам как друг, — произнес Болтон то ли строку из песни, то ли замысловатый северный пароль. — Я действительно вам премного обязан, государь.

Лионель молчал, поймав ледяной взгляд Болтона, словно тренировался перед войной с Иными и войском упырей, и Болтон отвел глаза, признавая бессилие своих чар.

— Старик Фрей держит нос по ветру и готов даже повернуться к Старым богам, чтобы первым примкнуть к новым обычаям, — поделился новостями Русе Болтон. — Уже нескольких неосторожных гостей он женил на своих внучках вторым браком, отконвоировав их в богорощу, раз первый брак был заключен в септе. А меня позвал добром, по-соседски, щедрыми обещаниями да лестью умащивал. Вот, еду теперь к Фреям, чтобы на две свадьбы не тратиться, везу им побольше красненького. Авось на этот раз благословят меня боги хорошим наследником, а не дурным бастардом, все же вдвое больше шансов, — и Русе рассмеялся своим жутким холодным смехом.

— У тебя, кажется, уже было две жены, Болтон, — строго сказал молодой король, доходили до него истории про Болтона, что у того чуть не дыба в спальне стоит.

— Ну в третий да в четвертый раз я не ошибусь, — пообещал Болтон и вдруг позволил себе неожиданную откровенность. — В первый раз я на красоту купился, романтичную дуру себе взял. Связать ее нельзя, так ее нельзя, этак ее нельзя — да что мне, уже в моей спальне будут перечить?

Лионель был, наверное, первым человеком за много лет, который на месте бесстрастной маски увидел у Болтона человеческое лицо — была на нем и старая обида, и злость, и даже почти угасшая ноющая боль, привлекательнее оно от этого не стало, но сделалось не таким страшным.

— На глаз теперь определяешь, кому такое понравится? — спросил Лионель, его вдруг царапнуло воспоминание о том, что почти уже год назад он Сансу от Болтона спасал, а она жаловалась, что Болтон то к ней, то к Арье постоянно сватается. Что же видел в них этот северный бес? Ложь ему казалась, или показывалась ему та правда, с которой человек всю свою жизнь борется?

— Ну не сразу понравится, — ухмыльнулся Болтон. — Пусть она сначала вспыхнет, пусть даже зарезать тебя грозится — а потом будет в глаза тебе заглядывать, и сама об этом просить. Сладость ведь не в том, чтобы покорилась, а чтобы сама попросила. Все мы такие, государь, все мы этого хотим.

— Врешь, — слишком резко сказал Лионель, задел его все-таки Болтон за тайные струны, которые порождали движения души, бывшие будто уродливой тенью ее настоящих пылких стремлений.

— Ну пусть вру, — согласился Русе. — А что благодарен я вам, государь, это я от сердца говорил. Слышал я, что будет большая война, — позовите, и мои люди придут.

Дом Ридов не был связан со Старками родственными узами, но боевая дружба Хоуленда и Эддарда связала семьи даже прочнее, и, хотя Санса и Арья побывали у Ридов в первый раз вместе с Лионелем, они чувствовали себя здесь почти как дома, давно запомнив со слов отца, что Риды их самый надежный союзник в тяжелые времена. После ужина Санса и Арья ушли вслед за хозяйкой, а Лионель остался в пустевшем большом зале, глядя в огонь, где для него начали появляться заснеженные сопки и уходящая в распадки между ними кавалерия — ночной собеседник Мелисандры любил подыгрывать хорошим людям и опять нарывался на разнос от начальства.

— С Болтоном поговорил? — спросил Лионеля тихий голос как раз тогда, когда мысли Лионеля снова вернулись к Болтону, и сколько их еще будет, таких сладострастных стариков, пользующихся его примером, чтобы загубить молодую жизнь, а то и две. Лионель обернулся на голос, глянул немного вниз и увидел невысокого и зеленоглазого Хоуленда Рида.

— Когда я был твоего возраста, — продолжал Хоуленд Рид, не придавая значения титулам, — даже на Севере было много блондинов, при Таргариенах некоторые специально осветляли волосы, чтобы быть похожими на короля. А теперь куда больше брюнетов, и им всем не нужны никакие указы.

От веселых и немного дурашливых слов Рида Лионелю сразу стало легче на душе. Может, его пример даже отрезвит вертопрахов и подражателей, уж в любом случае теперь они стремлением сердца к идеалу от своих дам не отговорятся, раз даже король женился во второй раз.

— Каждое твое действие будет находить последователей и подражателей, — уже серьезнее сказал Хоуленд Рид. — Каждое действие будет менять больше, чем ты сможешь предвидеть. Но и кузнец не может предвидеть, для кого он кует меч: для хорошего солдата благородного лорда, для мародера или для разбойника. Во многих вещах нет ни добра, ни зла, но их можно использовать и к добру, и ко злу. Боги будут судить тех, кто их использовал, а не тебя. Ты для богов всегда останешься просто человеком, отвечающим только за то, добро или зло взяло верх в твоей душе.

— Откуда ты знаешь про Болтона? — спросил Лионель Хоуленда Рида, странного человека, уже однажды шутливо показавшего ему будущее.

— Многие думают, что пророчество — это когда на базаре трясут шапку с номерами, а оракул подсказывает им выигрышный номер, — непонятно к чему сообщил Хоуленд Рид, и это было уже немного обидно, потому что выходило так, что Рид не только фамильярничал с королем, но еще его и не слушал. — Они забывают, что для исполнения пророчества человек должен что-то сделать, что он, может, и не стал бы делать, если бы знал, чем все закончится.

— Я видел тебя и Болтона, — наконец ответил на вопрос Лионеля Хоуленд Рид. — Не потому что я этого хотел. И, надеюсь, я убедил тебя не задавать больше вопросов.

— Можно тебя хотя бы спросить, где наши комнаты? — задал лукавый вопрос Лионель: в его-то комнату его бы проводили и так, но спрашивать в лоб, где спит девушка, на которой ты еще не женат, да еще и не одна девушка, все-таки чуть непристойно.

— Они опять все рядом, — улыбнулся Хоуленд Рид. — Моя жена, конечно, все еще немного недовольна таким моим гостеприимством, но сам я не вижу в нем ничего дурного.

Лионель тоже чувствовал это доверие, которое Санса и Арья испытывали к семье Хоуленда Рида, но все же сомневался, что после разговора о том, какой прием им оказывают замки и почему, Санса придет к нему в эту ночь. Скорее придет Арья, с ее стремлением сделать что-нибудь всему миру назло, хотя даже ей было немного неловко за общим столом, теперь, когда она знала, что именно про них все думают, и ожидаемо-вызывающе она себя не вела. Но Санса все-таки пришла, и все было как всегда, она даже дразнила Лео воспоминаниями о том, что в прошлый визит в Сероводье он был вполне доволен тем, что она разрешила снять с нее только рубашку, а брючки так и остались на месте. Санса повалила Лео на спину и уселась верхом к нему на живот, повторив бывшую несколько месяцев назад ночь и уже без малейшего смущения подставив ему грудь, но немного недооценила свою страсть, и от остатков одежды она избавила их уже в спешке, слишком хотелось, и сильнее всего ей.

— Лежи, — шепнула она Лео, только-только придя в себя, и снова поднялась на нем, встряхнув волосами и уперевшись руками ему в грудь. — Я сама все сделаю.

Это был для нее первый раз в такой позе, исключающей всякую стыдливость, и не тогда, когда сознание затуманено желанием, а когда она понимала, что Лео сейчас видит ее всю, все ее движения, как двигаются для него ее бедра, как изгибается ее тело, когда она наклоняется, чтобы провести по его шее языком, как она непроизвольно вздрагивает, сжимаясь вокруг него. Это поэтому ему все завидуют, такой ее себе представляют, или им обязательно представить их втроем? Да к черту, пусть представляют, что хотят, даже в эту самую минуту, а для нее есть только Лео и его радость. И от ощущения этой бесшабашной свободы от всего на свете Санса почувствовала — когда Лео уже начал вздрагивать, — что сейчас она его догонит — и догнала.

Лео тогда уже не мог удивляться, он всегда осознавал только спустя пару минут, что его маленький вулкан с разметавшимися по плечам огненными волосами опять устроил для него очередное чудо, а к этому времени Санса уже задула свечу и устроилась с ним рядом.

— Если все вокруг все равно уверены, что я с тобой сплю, я и уходить не буду, — с вызовом сказала Санса, а Лео подумал, что опять недооценил, сколько в ней страсти и решительности.

А о том, что Арья, может быть, еще более сумасшедшая и неудержимая, Лео и вовсе в этот момент забыл, и даже вздрогнул, когда услышал в темноте ее голос.

— Санса, ты здесь? — тихо спросила Арья, проскользнув в комнату Лео через несколько минут после того, как погас свет.

— А где мне еще быть? — ответила Санса с другой стороны кровати сквозь наваливающийся на нее сон, и Арья забралась к Лео, а он с облегчением отметил, что хотя бы до невозможного большая рубашка и широкие полотняные штаны на Арье остались, а потом с некоторым смущением понял, что свою одежду он не найдет. Кажется, она осталась с той стороны, где легла Арья, но не просить же ее поискать.

— Если о нас так плохо думают, пусть это будет хотя бы заслуженно, — громко, чтобы сестра слышала, сказала Арья, устраивая свою голову на подушке рядом с Лео и закидывая на него ногу, и Лео стало даже забавно: понимала ли Арья, в каком виде она его застанет, или ей это как-то не пришло в голову? Тем более что было заметно, что Арья замерзла и соскучилась ждать, пока у него погаснет свет, и теперь заснет почти мгновенно.

— Ты не стесняйся, — сказала сонная Арья и положила на Лео еще и руку. — Все равно потом так и будет.

Арья проснулась раньше всех — вероятно, сработала привычка спать ночью столько же, сколько Лео и Санса, а ведь вечером до того, как прийти к Лео, она еще подремала, чтобы им не мешать. Сейчас Лео спал рядом, было как-то особенно тепло и уютно, и не хотелось даже двигаться, не то что вылезать из-под одеяла — можно было одними ноздрями почувствовать, что снаружи холодно. Не как в палатке и уж тем более не как за Стеной, но что-то вылезать как-то не хочется. Вероятно, подумала Арья, у оседлой жизни есть много своих преимуществ: отец не раз говорил ей, что она выйдет замуж и будет жить в большом замке, и она тогда думала, что это не для нее, ей хотелось путешествий и приключений — а, может, следовало бы просто разузнать подробности. Просто «замуж» и просто «замок» — это как-то сухо и пахнет обреченностью и долгом, а вот так, когда тепло, уютно и Лео спит рядом в очень неприличном виде — это и приятно, и интересно. Арья еще раз покосилась на спящего Лео, чуть приподнялась на левой руке, а правой отправилась под одеялом за приключениями.

Правую сторону от левой Лео отличал даже спросонок, и поэтому он тут же открыл глаза и даже приподнял голову, сразу наткнувшись глазами на веселую Арью.

— Ты что, светло же, — прошептал Лео, он обещал одну при другой даже не целовать, и вдруг такое.

— Ага, значит, в темноте ты согласен, — тихо ответила расшалившаяся Арья, спускаясь рукой все ниже. — Ух, ничего себе! Как ты сразу согласен-то!

Объяснять про утро было с одной стороны нужно, а с другой невежливо, но Санса начала потягиваться и Арью спугнула — хотя Лео понимал, что теперь ненадолго, женское любопытство — великая сила.

— Ладно, одевайтесь, — безо всякого смущения сказала Арья, поднимая с пола их одежду, пока Санса шарила с другой стороны кровати. — Я пойду завтрак принесу, наверняка под дверь уже поставили. Может, кстати, даже под одну.

Пользуясь случаем, расшалившийся автор поздравляет своих читательниц с Валентиновым днем и желает им таких же приятных прозрений, как у Арьи :)