Ядовитый сад (гет)

Ранее:

Вместо того, чтобы привести свой план в исполнение, Северус вдруг вспомнил о последнем собрании Пожирателей. Он сидел рядом с Мальсибером — худым, как щепка, ослабевшим после срока в Азкабане, но всё таким же злобным, как в школьные годы, Лили ещё тогда всячески осуждала его за это. Именно Мальсибер оборвал жизнь Гидеона.

* * *

30 июня 1997 год

Магия Непреложного обета тисками сжала запястье Северуса, предупреждающе обжигая кожу. Вот и всё. Настало время узнать, расщепит ли душу Убийственное проклятие, если хочешь избавить человека от страданий.

Надеясь уберечь мисс Грейнджер и мисс Лавгуд, Северус велел им позаботиться о Филиусе. Хотя на самом деле ему очень хотелось приказать мисс Грейнджер прекратить постоянно, блин, подвергать себя опасности — и отправить её куда-нибудь в безопасное место до конца войны. Мисс Лавгуд и прочих тоже неплохо бы услать туда же, раз уж он взялся кого-то спасать. Они были слишком юны, чтобы рисковать жизнью чаще, чем сдавали экзамены.

Мисс Грейнджер подняла голову и посмотрела на него, в кои-то веки не начав забрасывать вопросами, и ему вспомнилось, как он увидел её, ослабевшую и ужасающе молчаливую, в больничном крыле после фиаско в Отделе тайн. А в Хогвартсе сейчас Сивый, спасибо Драко. Если это чудовище доберётся до мисс Грейнджер, мисс Лавгуд или ещё кого-нибудь из этих детей, которым совершенно не полагается воевать… Сивый может нанести куда больший ущерб, чем проклятие Долохова. Последнего, к слову, скоро освободят из Азкабана, и когда это случится, уж Северус найдёт способ заставить его страдать. А если Сивый хотя бы дохнёт в сторону мисс Грейнджер…

Отвернувшись от учениц, Северус сосредоточился на том, чтобы вызвать в себе ненависть, необходимую для проклятия. Нужно вспомнить каждую махинацию, каждое резкое слово. Ни в коем случае нельзя сейчас думать о добродушных пикировках за чашкой чая или редких моментах, когда они вместе над чем-нибудь смеялись. У него получится. Он просто обязан это сделать.

Пальцы скользнули по пуговице на рукаве. Всё, что он делал все эти долгие годы, было ради Лили и Гермионы, но никогда ещё ни лучшая подруга, ни жена не казались ему такими далёкими.

* * *

10 июля 1997 год

Мальсибер рвался из удерживавших его верёвок и пытался материться сквозь кляп во рту. Его поймала Чарити. Дуэльные тренировки с Северусом определённо не прошли даром. Она отправилась ловить Мальсибера без всякой маскировки, ничего не сказав Северусу, пока всё не закончилось, и обездвиженный Мальсибер не оказался в её власти. Если бы она хоть намекнула на свои планы, Северус бы воспротивился и попытался уговорить её воспользоваться Оборотным зельем с волосом Петтигрю.

А и хорошо, что он ничего не знал. Ему всё равно не удалось бы переубедить её, и они бы только поругались. Вызвав Северуса, уже успевшего выпить Оборотное зелье, она сказала, что хочет, чтобы Мальсибер знал — его захватила именно она. И чтобы он знал, почему она это сделала.

Северус прекрасно её понимал, пусть даже Мальсибер будет помнить об этом совсем недолго. В глубине души ему и самому хотелось, чтобы Мальсибер увидел, на чьей стороне он на самом деле, но рисковать было нельзя. Ведь Обливиейт можно снять ещё до того, как он сдохнет.

Опустившись на стул перед Мальсибером, Северус вытащил палочку и вломился в его разум. Он забрал всё: каждое воспоминание, каждую мысль, каждый порок, делавшие Мальсибера тем, кем он был. Всё это рассыпалось в пыль под чарами Северуса. А затем он принялся выстраивать каркас новой жизни. Первый проблеск стихийной магии. Прогулки под руку с Нарциссой по коридорам Хогвартса. Любовь к Гидеону. Похороны Гидеона и Фабиана. Переезд в дом по соседству с Северусом. Преподавание маггловедения в Хогвартсе.

Закончив, Северус наложил Империо, чтобы контролировать действия Мальсибера в обозримом будущем. Опрокинув ему в рот флакончик с Оборотным небесно-голубого цвета, Северус наблюдал, как лицо сидящего перед ним человека искажается и приобретает черты Чарити.

— Ну вот, — сказал он, поднимаясь на ноги, чтобы отвести лже-Чарити в соседнюю комнату. — Муффлиато. Я прослежу, чтобы Петтигрю обнаружил профессора Бербидж в Хогсмиде в течение следующего часа. После этого всё произойдет очень быстро. Я говорил, что Тёмный Лорд приказал нам притащить тебя к нему? Он долго и нудно разорялся на тему того, что нужно показать всем, что бывает со слизеринцами, которые решили принять сторону Ордена.

Настоящая Чарити широко улыбнулась:

— Я так понимаю, он не поклонник моей статьи, да?

Статья вышла в утреннем «Пророке», и в ней Чарити горячо защищала магглов и магглорождённых, чем практически плюнула Тёмному Лорду в рожу. По мнению Северуса, это было воистину впечатляюще.

— Точно нет, — ответил он. — А вот мне понравилось. Так, а теперь ты отправишься домой и выпьешь Оборотное.

— Да-да, знаю, папуля. Никаких конфет, пока не приму лекарство.

— Хорошо. Я приду, как только смогу. Смотри же, тщательно проверь, я ли это, прежде чем меня впускать, и не покидай ни дома, ни сада, пока я не скажу, что это безопасно.

Чарити наложила Фиделиус на дом и обе части сада задолго до начала Второй войны и сделала Северуса Хранителем. Тогда они ещё были лучшими друзьями, и идея принадлежала ей — она хотела, чтобы у него было убежище в случае чего. На тот момент он и не подозревал, что ему придется прятаться там от Ордена.

Она приютила его после того, как он убил Альбуса, и это несказанно его изумляло. Когда он заявился к ней, Чарити усадила его на кухне, наделала ему целую гору тостов и выслушала все его объяснения. А затем сказала:

— Ну, ты был прав. Это и впрямь полный пипец. Я верю, что ты согласовал всё это с Дамблдором, я видела его больную руку… Но предупреждаю сразу, если хоть раз посмеешь не опустить за собой сидушку унитаза, пока ты здесь, я тут же сдам тебя аврорам.

Он почти расхохотался. Почти.

— Надеюсь, это сработает, — добавила она.

— Сработает.

Следующее собрание по плану как раз сегодня. Северус вытер вспотевшие ладони о мантию. Просто обязано сработать.

* * *

— Северус, умоляю… Мы же друзья, — шептал Мальсибер голосом Чарити, пока его искалеченное тело, изменённое Оборотным зельем, вращалось в воздухе над отполированной столешницей. Северус сидел с каменным лицом. Все прочие участники собрания хохотали и улюлюкали. Ну, большинство.

Нарцисса была превосходной актрисой. У неё лишь однажды дрогнула нижняя губа, а так и не догадаешься, что она хоть что-то чувствовала, наблюдая за тем, как пытают женщину, которая, как она думала, была её кузиной и давней подругой. Как и Северус, она приняла скучающий вид, но он знал, что это напускное. Внутри она кричала во всё горло.

Мальсибер рухнул на стол безжизненным мешком костей, всё ещё под видом Чарити, и Нагайна, повинуясь приказу Тёмного Лорда, поползла вперёд. Пока труп исчезал в змеиной пасти, Нарцисса сжала руки так сильно, что побелели костяшки.

У них получилось. Им удалось инсценировать смерть Чарити. С таким количеством свидетелей никто и не усомнится. Если бы Северус сейчас стоял, ноги бы подогнулись от облегчения. Боги, как же ему хотелось рассказать Гермионе, что у них всё получилось.

Когда собрание подошло к концу, Нарцисса затащила Северуса в библиотеку, по которой гуляли сквозняки, и сжала его руку. Он почувствовал, как в ладонь ткнулось что-то металлическое, и в кожу впились острые закрепки драгоценного камня. Это оказалась копия помолвочного кольца Чарити, которую они вдвоём состряпали и напялили Мальсиберу на палец, прежде чем Петтигрю приволок его сюда.

В голубых глазах Нарциссы светилось молчаливое отчаяние — она умоляла помочь ей забыть. Она придвинулась ближе, так близко, что Северус ощутил аромат её духов — тех же, которыми она пользовалась всегда.

Сколько раз он почти готов был поддаться соблазну, найти сговорчивую магглу, закрыть глаза и притвориться, что это его жена! Но он смотрел на пуговицу на рукаве и продолжал упорно игнорировать и то, как ему не хватает прикосновений, и как его тело изголодалось по чужому теплу.

Он никогда бы не смог притвориться, что Нарцисса — это Гермиона. Ни на секунду. Это было бы отвратительно, исключительно от горя, и вообще не то, чего ему хотелось. Он хотел Гермиону, но боже правый, как же давно у него никого не было, а то, что предлагала Нарцисса, было хотя бы знакомо. Гермиона ведь говорила, что поймёт.

Нет, как раз этого не поймёт. Если бы он искал утешения в объятиях незнакомой магглы — ещё куда ни шло, но только не с Нарциссой.

Северус прерывисто вздохнул. До конца осталось совсем немного, и он не может так подвести. Он вернул кольцо Нарциссе, легонько сжав её руку:

— Лучше оставь себе.

Нарцисса издала нечто среднее между всхлипом и горьким смешком:

— Она не хотела бы, чтобы оно оказалось у меня.

— Нет. Наверное, нет, — он отступил назад. — Боюсь, мне пора уходить. Поговорим позже.

Он не станет искать пустых утех, надолго их эффекта всё равно не хватит. Вместо этого он продолжит плести свои лживые сети и ждать возвращения жены — как Пенелопа, каждую ночь распускавшая сотканное за день.

На выходе из дома ему наконец-то представился шанс наложить проклятие, изобретённое им специально для Долохова. Лиловые потоки магии взобрались по спине Пожирателя и исчезли под кожей, незамеченные. Отныне всякий раз, когда Долохов будет бросать своё фирменное проклятие, то почувствует то же, что и жертва. Не сразу — зачем же позволять ему тут же сложить два плюс два и перестать пользоваться этими чарами. Нет, страшная режущая боль настигнет его позже, когда он решит, что ему ничто не угрожает.

Каким-то образом Северус очутился на площади Гриммо и сверху донизу перерыл поскрипывающий старый дом в поисках чего-нибудь, принадлежавшего Гермионе. Не обнаружив ничего от взрослой женщины, кроме нескольких безделушек, напомнивших ему о юной мисс Грейнджер, он удовольствовался фотографией и письмом от Лили.

* * *

1 сентября 1997 год

Большинство преподавателей, придя на первое собрание в новом учебном году, упорно отводили глаза. А вот Минерва глядела свирепо, буквально раздуваясь от праведного гнева и презрения. Северус едва не застонал. С ней точно будут проблемы. Он лишь надеялся, что Кэрроу её не прикончат.

Кэрроу же, напротив, заговорщицки ему ухмылялись — они были абсолютно убеждены в том, что он на их стороне. Болваны. Алекто недостойна даже стирать пыль с сапог Чарити, не то что вести занятия по её предмету.

Чарити привалилась к стене, баюкая на руках своего трансфигурированного фамильяра. Нужное выражение лица ей пока не очень удавалось, но она усиленно над этим работала. Никто бы не отличил её от настоящего Аргуса Филча.

С помощью поддельного письма от Дамблдора Северус отослал Аргуса в безопасное место в Канаде. Смотритель, разумеется, не подозревал, что оставил в Шотландии несколько седых волос, чтобы Чарити могла занять его место. Будучи сквибом, Аргус не смог бы защититься от Кэрроу, в отличие от Чарити. Северус предпочёл бы отправить в Канаду и её, но так она могла остаться и сражаться, как и намеревалась, хотя его это раздражало.

Миссис Норрис отправилась в убежище вместе с Аргусом, поэтому пришлось трансфигурировать Диониса. К счастью, кошку смотрителя старательно избегали даже первокурсники, так что ученики вряд ли заметят, что она стала намного ласковее и глупее.

Когда все потянулись прочь из учительской, Эйлин задержалась рядом с Северусом. Дождавшись, пока рядом не останется никого, кто мог бы подслушать, она шепнула:

— Меня не обманешь, милый. Я знаю, за кого ты играешь на самом деле. Но не бойся, я тебя не выдам.

Мать впервые заговорила с ним с того дня, как он убил Дамблдора. Северус не стал посвящать её в план, решив, что она неспособна хранить секреты. Единственный известный ей секрет она выдать не могла: фразу, проявлявшую дом Чарити, скрытый под Фиделиусом. И поскольку после этого дом не начали осаждать совы с письмами, он предположил — к своему сокрушительному разочарованию, — что Эйлин поверила в его «игру».

Но она не поверила. Я знаю, за кого ты играешь на самом деле. Северус попытался сглотнуть внезапно подступивший к горлу комок.

Оставшись наедине с Чарити, он взмахом палочки закрыл дверь и наложил Муффлиато:

— Я тут подумал… Тебе лучше скрываться ещё три года после окончания войны. Та Гермиона, которую мы знаем, думала, что ты мертва. Я мало что знаю о магии путешествий во времени и парадоксах, но рисковать не хочу.

— Хм-м… Ладно. А ты тоже будешь прятаться? Ты говорил, что она не видела тебя после войны, так ведь?

— Если выживу…

— Северус Герберт Снейп, никаких «если», когда речь идёт о твоем выживании! — Чарити сымитировала самую командирскую позу Гермионы, уперев руки в боки, но выглядела она при этом как Аргус Филч, и подобное зрелище его нервировало. — Ты будешь жить, мать твою.

— Герберт?

— Я не помню твоё среднее имя.

— Тобиас. Но Герберт был бы предпочтительнее, честное слово.

— Прекрасно. Если когда-нибудь решишь сменить его законным путём, могу засвидетельствовать твоё заявление, — на лице Аргуса засияла знакомая лукавая улыбка Чарити, но лишь на мгновение. Тут же прекратив улыбаться, она дёрнула Северуса к себе, чтобы обнять. — Чувак, не вздумай умирать, ладно? Я серьёзно. Не смей.

Пару раз за лето, пока он помогал ей овладеть беспалочковой магией в саду, или когда они пили чай у неё на кухне, он задумывался об их отношениях. Может, они снова стали такими как прежде? И теперь, в костлявых объятиях Аргуса, решил, что да, стали.

— Я по тебе скучала, — сказала Чарити, крепче сжимая его. — Мне так тебя не хватало, пока мы были в ссоре.

— И я… Взаимно.

— Знаешь, я тебя на самом деле прощаю. Давно простила, — она выпустила его из объятий, попутно оцарапав его щеку щетиной. — Но клянусь, я тебе задницу надеру, если умрёшь.

— Учту, — ухмыльнулся он.

* * *

2 мая 1998 год

Северус сполз на пол Визжащей хижины, одной рукой зажимая рану на шее. Он принял Феликс Фелицис после спонтанного побега из замка, и по какой-то грёбаной причине Жидкая удача привела его прямо в пасть Нагайны. Неужели это и есть самый оптимальный вариант?

У него не было ни единого шанса передать Поттеру инструкции Дамблдора. Он не справился. Его самобичевание не могла унять даже головокружительная уверенность в своих силах, всё ещё кипевшая в его жилах после принятия снадобья.

Противоядие уже было внутри — он запивал им «Феликс», — но, боги, сколько крови! Слишком много. Гермиона добавила отсроченное действие, и потому противоядие активировалось только после того, как яд попадал в кровь. У него почти не оставалось времени, скоро Глоток живой смерти лишит его способности двигаться и говорить. Минута, от силы две. Внутри начала подниматься паника, и сквозь неё он едва расслышал подсказку «Феликса» воспользоваться Призывным зельем для Фоукса и Эйлин, а затем вдохнуть последнюю порцию Согревающего пара от Гермионы. Онемевшие пальцы почти не слушались.

Когда его обволокло отголосками любви Гермионы, Северус отчаянно пожелал, чтобы Фоукс добрался до него первым и унёс куда-нибудь до того, как сюда явится Эйлин. Его мать не должна это видеть.

Сбоку сдвинулся ящик. Появились Поттер, мисс Грейнджер и Уизли, словно их приманило зельями. Северус потянулся к приблизившемуся Поттеру. Цепляясь за его одежду и одно за другим изливая наружу воспоминания о Лили и Дамблдоре, он умолял мальчишку взять их, взять прямо сейчас. Боковым зрением он видел лишь кудрявую копну мисс Грейнджер и больше ничего. Она наколдовала склянку для воспоминаний, и Северус попытался повернуть голову в её сторону, чтобы увидеть её глаза, но не смог. Глоток живой смерти уже растекался по телу, дюйм за дюймом обращая мышцы в камень.

— Посмотри… на меня, — прохрипел он.

Слова предназначались мисс Грейнджер, но отреагировал Поттер. Северус уставился в зелёные, как у Лили, глаза мальчишки, но тут «Феликс» велел ему расслабиться и погрузиться в призрачные эмоции, которые ему дарил Согревающий пар Гермионы.

«Чарити надерёт мне задницу», — только и успел подумать он, прежде чем его пальцы разжались, выпуская мантию Поттера, и всё вокруг поглотила чернота.