Дочь Волдеморта (СТАРАЯ РЕДАКЦИЯ!) (гет)

Руки, державшие ее, сомкнулись сильнее и отпустили. Гермиона вжалась лицом в матрац и натянула на голову подушку. Она чувствовала, как Генри сел на кровати.

— Темный Лорд знает?

Молодая женщина запустила одну руку в волосы и подтянула ноги к животу.

— О том, что я жду... ждала ребенка: нет, — она прижала к лицу запястье. От запаха собственных духов начинало мутить. — Ну, по крайней мере, я... так думаю.

Повисла звенящая тишина. Гермиона слышала только свое дыхание. Неровное, подрагивающее. И чувствовала накатывающую волнами тошноту. Она зажмурилась.

— То есть... О том, что ты переспала с Малфоем, Темный Лорд знает?

Гермиона резко открыла глаза.

— А в чем, собственно, дело? — Превозмогая протестующее тело, она села на постели, опираясь руками о смятые подушки. — Такое впечатление, что тебя возмущает не сам поступок, а именно мой выбор!

В царящем мраке она не видела его лица — только смутные очертания силуэта.

— Да, возмущает! — Генри резко встал с постели.

— О Мерлин! — откинулась на подушки Гермиона. — И чем же?!

— Гормоны — это я могу понять! Но выбрать...

— Да в чем дело?! — от негодования Гермиона даже позабыла о тошноте и других неприятных ощущениях, оставшихся после действия зелья.

— В чем дело?!

— Да! Mon Père, значит, всё устраивает, а ты безмерно против! Или ты ревнуешь, Отелло?!

— Я богатыми мужиками не увлекаюсь, чтобы их ревновать!

Гермиона открыла рот, но так и не нашла что сказать. Вместо этого она довольно резко вновь села на кровати, отчего измученное тело опять пробила острая боль. Девушка только закусила губу. На глаза навернулись непрошеные слезы, и она непроизвольно всхлипнула.

— Кадмина, ну что ты! — он опустился рядом с ней на кровать. — Я...

— Ничего, — помотала головой гриффиндорка. — Просто очень больно. — Она спустила ноги на пол и нашарила в темноте свои туфли. — Я пойду в спальню.

Гермиона встала и оперлась на столбик кровати.

— Ты что?! Какая спальня?

— Генри, когда меня не найдут утром в комнате, будет только хуже.

— Давай я... Проведу.

— Не нужно, — она накинула мантию. — Дойду.

На выходе Гермиона всё же остановилась и оглянулась. Он всё еще сидел и не двигался.

— Генри...

— ...да?

— Я... Да нет, ничего, — она слабо улыбнулась. — Спасибо тебе. За всё. И за эту ревность тоже.

* * *

К утру боль ушла, и хотя все выходные девушка провела в кровати, сославшись на недомогание и гам в гостиной, отвлекающий от подготовки к экзаменам, к понедельнику всё наладилось. Жизнь опять улыбалась и ничем больше не пугала в ближайшей перспективе.

О сцене, которую Генри устроил ей ночью, молодая ведьма почему-то не рассказала ни Джинни, ни даже Алире. Хотя сама долго думала об этом.

Неужели и правда ревнует? Забавно. И тем не менее очевидно. Нет, определенно, это крайне весело!

В течение недели Гермиона очень много думала о своем профессоре. Она всегда симпатизировала ему, с самого их знакомства. И он ей, пожалуй, тоже. Всё же одно дело просто быть верным по приказу, и совсем другое — искреннее расположение. Об этом действительно стоило хорошо поразмыслить...

А вот говорить на данную тему ей совершенно ни с кем не хотелось.

* * *

Тем временем дни шли, не зависимые от внутренних переживаний наследницы Темного Лорда. Близились выпускные экзамены и окончание школы, близилась совсем взрослая и теперь весьма застланная туманом жизнь... А еще Гарри не переставал заниматься тем самым делом, которое было «смыслом его существования».

— Я вот всё думаю: кто из приближенных Волдеморта мог бы знать о Хоркруксах?

Это было днем, в пятницу, за обедом. Гермиона увлеченно жевала отбивную, делая вид, что именно она мешает ей ответить. Гарри продолжал:

— Просто если нет способов вычислить эти места логически, возможно, имеет смысл расспросить того, кто о них знает?

— За вечерним чаепитием? — проглотила очередную порцию пищи Гермиона. — Скажите мне, дорогая Беллатриса, а где давеча Хоркруксы уважаемого милорда вы видели в последний раз?

— Не ёрничай — есть гораздо более действенные методы допросов.

— Мюллер нашелся!

— Кто? — поднял брови Рон.

— Ты — не обращай внимания, — снисходительным тоном посоветовала девушка. — Гарри, ну представь себя допрашивающим Пожирателей Смерти посредством Круциатуса.

— Некоторых — легко! — сквозь зубы выдавил Гарри. — Но я имел в виду Сыворотку Правды. Такой преданный Барти Крауч-младший на моих глазах выболтал всё, о чем у него спросили! И почему ее не применяют на допросах официально?.. Черт, ведь Дамблдор тогда знал о Хоркруксах — если бы он догадался спросить...

— Сомневаюсь, что Темный Лорд за тем же вечерним чаем делится со своими приспешниками местами расположения Хоркруксов, — кисло заметила Гермиона.

— Никогда не говори «Темный Лорд»! — внезапно передернуло Гарри. — Так его только Пожиратели Смерти называют!

Девушка поспешила наполнить рот салатом.

* * *

Черед первых после той-самой-ночи дополнительных занятий с Генри неумолимо пришел вместе с пятницей. Всю неделю она видела профессора только на уроках, где сильно не поговоришь, да за регулярными приемами пищи — на и вовсе внушительном расстоянии.

А сколько всего девушка передумала за прошедшие пять вечеров...

Дорога к кабинету Генриха Саузвильта показалась необычайно короткой. За минувшие дни Гермиона придумала и отмела такое количество вариантов поведения, что просто запуталась в собственных планах. И, помимо всего прочего, подобные переживания сильно мешали в образовательном процессе. Экзамены приближались с неумолимой быстротой...

Поймав себя на мысли о ЖАБА возле самых дверей, Гермиона пришла в крайне веселое расположение духа.

— Она еще жива! — заявила девушка, заходя кабинет с широкой улыбкой.

— Кто?! — как-то нервно уточнил профессор.

— Гермиона Грэйнджер! — продолжила веселиться гриффиндорка. — Она пробивается из-подо льда и из самых неожиданных мест нападает со своими экзаменами!

— Веселишься? Это хорошо. Как самочувствие?

— Готова к великим свершениям! — призналась девушка. — Осталось определить маршрут.

Она закрыла за собой дверь, подошла и села на стол, за которым восседал ее преподаватель.

— Я смотрю, наброски маршрута уже сделаны?

— Ну, если профессор жаждет свернуть в сторону черномагических познаний с намеченной дорожки...

— А владелец кабриолетика не будет против избранного гаража?

— Кабриолетик — вольная птичка, — холодно заметила Гермиона, перекидывая ногу на ногу, — сам себе хозяин.

— Машинка в коллекции недавно — еще не привыкла и не всё понимает.

— Ты чистокровный волшебник? — прищурилась Гермиона.

— Заботимся о чистоте крови? Дальновидно... Чистокровный. Но внимательный на маггловедении.

Гермиона молчала, изучая его взглядом.

— Прицениваешься?

— Нам стоит начать наш урок, — заметила девушка. — Что-то пошло не так.

— Прошу.

* * *

В день Святого Валентина разразилось настоящее светопреставление. Прошедший ураган повыворачивал с корнем целую уйму деревьев на территории школы (позже их, под причитания профессора Спраут, собрал в огромную кучу и сжег черствый к судьбе растительности Хагрид). Традиционную вылазку в Хогсмид, в связи с не на шутку разгулявшейся стихией, пришлось перенести на последние выходные февраля. Сам же праздник для Гермионы прошел кошмарно скучно. Казалось, из самых близких к девушке людей удовольствие от бала, устроенного в Большом зале из-за ненастья, получила только Джинни Уизли. Несколько раз Рон, правда, предпринимал попытки помириться с дочерью Темного Лорда, но они, по понятным причинам, провалились. Гарри же и вовсе даже не спустился в Большой зал, хотя, по большому счету, имел достаточно широкий выбор согласившихся бы стать его парой.

Гермиона тоже достаточно сознательно оградила себя от этого бала. Она вполне могла бы кого-то подыскать, несколько человек даже сами порывались пригласить ее, ведь в последнее время внешний вид молодой гриффиндорки мало кого мог оставить равнодушным, — но девушка ловко лавировала среди опасных разговоров, так и не оказавшись в щекотливой ситуации поиска поводов для отказа. Чем и осталась довольна.

Во всяком случае, довольна она была сразу, потому что вечер в спальне Гриффиндора прошел уныло и крайне паршиво.

«Ничего, — думала Гермиона, — еще несколько месяцев. Всего несколько месяцев. И всё будет по-другому».

* * *

Перенесенная вылазка в Хогсмид не обещала ничего необыкновенного, когда Гермиона и Джинни выходили из замка и шли в сторону деревни. Гарри уехал с МакГонагалл на собрание Ордена Феникса, Рон же предпочел компанию Симуса и Дина. Хотя честнее будет признаться, что это Гермиона предпочла компанию Джинни. Но Рон признаваться в подобном точно не собирался.

Джинни и Гермиона бродили по заснеженной деревне как-то совершенно бездарно. Они прошлись по магазинам, пополнив запасы необходимых для школы принадлежностей, купили немного сладостей в известной лавочке, побродили по «Зонко» и магазину парадных мантий — но не получили никакого удовольствия.

— Нужно срочно спасать положение, — заявила Джинни, когда они свернули на очередную улицу деревеньки. — Я думаю, может...

— Uno momento! — Гермиона вытянула шею и внезапно расплылась в улыбке. — Вирджиния, это будет сильно грубо с моей стороны, если я тебя покину? На... некоторое время?

— Достаточно грубо!

— С меня... эм... Домашнее задание.

— Три.

— Договорились.

Гермиона, не отводя взгляда от дверей кафе, в котором скрылась знакомая фигура, помахала Джинни и заспешила к обледеневшему крылечку.

— Это будут самые сложные и длинные задания! — крикнула ей вслед младшая Уизли.

В помещении было тепло и немного дымно. Она огляделась, расстегивая плащ, и прошла к одному из столиков. За ним с газетой и парой книг сидел только что отложивший меню Генри.

— Не занято?

Он поднял глаза и улыбнулся.

— Разведка работает неплохо. — Мужчина встал и учтиво отодвинул для нее стул. — Какими судьбами?

— Ты мне не рад? — надула губки Гермиона.

— Ну что ты. Что будешь заказывать? Я угощаю.

Гермиона склонила голову и проследила взглядом Падму и Парвати Патил, зашедших пару секунд назад и устраивающихся за столиком с Мэнди Броклхерст и Лайзой Турпин.

— Может быть, если ты уже так щедр и мил, пригласишь меня в иное место?

Он повернул голову по направлению ее взгляда.

— С удовольствием. Парной трансгрессии учить тебя не нужно?

Гермиона молча протянула ему руку.

— Великолепно. Но для данной прогулки придется скинуть мантии. Я надеюсь, ты не будешь возражать?

— А ты не слишком ли спешишь?!

— Вообще-то я хотел отвести тебя в маггловский ресторан. А что ты, прости за нескромность, подумала?

* * *

Там, куда они вошли через полчаса, было очень уютно и красиво. Небольшой ресторанчик в каком-то городе — в каком именно, она так и не поняла за время, пока из чистенькой подворотни они шли к входу в «Сизый клевер». Играла не очень громкая музыка, официанты улыбались и кланялись, а столы покрывали белые скатерти с нетронутыми приборами.

К своему тайному стыду, в настоящих ресторанах Гермиона бывала от силы раз пятнадцать. Во время каникул с приемными родителями, да на один из Новых годов, который ей посчастливилось праздновать дома. Ну и во время летнего отдыха во Франции... Просто в маггловском мире она находилась очень и очень редко, а в Хогсмиде не было знакомых ей заведений, которые можно было бы окрестить красивым словом «ресторан».

Тем не менее девушка старалась не показывать никакого восторга и всё принимать как должное. Хотя было приятно. Шикарные шумные пиры с золотой посудой в Большом зале — одно, а уютные изящные дорогие рестораны — совсем иное.

— Потанцуем? — предложил ее профессор, когда официант удалился, приняв заказ.

— С удовольствием.

Медленный танец, царящий, несмотря на дневное время суток, полумрак и очень красивая музыка настроили Гермиону на романтический лад.

Они говорили о какой-то ерунде, которая прошла мимо сознания молодой девушки. Она просто бездумно получала удовольствие от общения с Генри. И была счастлива.

...Они танцевали вновь. Медленный, долгий танец. Так близко... Как они начали целоваться? Впоследствии Гермиона не могла вспомнить, кто был инициатором. Всё было как-то естественно и синхронно. И долго... Так же долго, как и игравшая медленная мелодия.

Гермиона еще ни с кем так не целовалась. Она вообще делала это, по большому счету, совсем не часто. В период, когда недолго встречалась с Виктором Крамом — была еще совсем ребенком, с Роном в прошлом году — об этом даже думать не хотелось, а Люциус — это были не поцелуи. Это была игра — секс во время игры выходил естественный, а вот поцелуи не получались совсем. Скорее, борьба, борьба за первенство и главенство — даже в этом. А Генри... Тогда, перед Рождеством, опьяненная силой пентаграммы-портала она не почувствовала такого... Этой... Нежности? Может быть. Нежности ей очень не хватало. Не хватало давно, еще той, забытой, размытой и нечеткой сейчас Гермионе Грэйнджер. А Кадмина Гонт-Блэк почти сразу надела маску. Она чувствовала в ней и в своем новом мире привязанность, откровенность, заботу — но не нежность.

И это новое ощущение вскружило голову сильнее любых черномагических пентаграмм.

Она не хотела отпускать его, хотя песня кончилась, сменилась другой, и затем вновь... Казалось, время погибло. Они как-то плавно вернулись за столик, всё еще безраздельно владея друг другом. Гермиона просто растворялась в этом новом ощущении.

У Генри очень глубокие, зеленые глаза. Она как будто тонула в них.

— Ты заколдовал меня? — прошептала девушка почти неслышно.

— Это ты меня околдовала. Стыдно признаваться... И страшно подумать.

— Генри... Кажется я... Люблю тебя.

Слова вырвались сами. Даже не вырвались — вытекли, вылетели, освободились. Он не отвечал, глядя ей в глаза. И улыбаясь.

Конечно, они не выпали из времени в этом уютном маггловском ресторанчике — оно утекало с быстротой горного потока, унося минуты и часы вдаль; пришлось возвращаться в замок. Хогвартс. Школа.

Школа... Такое забавное слово. Такое простое и детское. Как в прошлой жизни.

События в ресторане настроили Гермиону философски. Даже вызвали какую-то ностальгию о прошлом. Таком недавнем прошлом, которое безвозвратно утеряно.

Она думала об этом, поднимаясь по каменным ступенькам сумрачных замковых переходов. Стемнело. Зимой вообще темнело рано, а она к тому же задержалась «в Хогсмиде». От Филча ее «спас» Генри, «случайно» встретившийся на ступенях, когда она входила в замок, и угомонивший смотрителя. А что сказать Рону и Гарри? Не важно. Совсем не важно...

— Гермиона! — рассерженный голос выхватил ее из плавного вихря мыслей аккурат около поворота в коридор, оканчивающийся портретом Полной Дамы.

Джинни резко встала с постамента одной из статуй, с колен девушки слетел листаемый до того журнал, и не сильно одетая колдунья, украшавшая обложку, недовольно оправила свои волосы.

— Я сейчас тебя убью, честное слово!

— А, Джинни.... Что-то случилось?

— Случится! Сейчас. Сейчас... Гермиона! Я из-за тебя полдня — субботнего дня, обрати внимание, — просидела в углу, шифруясь от окружающих!

— Зачем? — моргнула молодая ведьма.

— Зачем?! Тебя прикрывала! Пришлось плести Рону всякий бред про «Гермиона ждет там-то», благо, Гарри вернулся, когда я уже «ушла»... Ты задержалась на три часа!!! Садись, — уже спокойнее девушка указала на мраморный постамент у ног статуи. — И рассказывай, что там у тебя было с Саузвильтом.

— Ничего не было! — стушевалась Гермиона. — Так...

— Ах, «так»? — подняла бровь Джинни, картинно махнув рукой. — Смотри, чтобы опять дети не получились!

— Джинни! Ничего такого не было!!! Мы так... Немного... Целовались...

— Ба! — Джинни опустилась на черный мрамор. — С профессором Саузвильтом? Ты должна мне всё подробно рассказать!

— Вирджиния, тебе что, наглядных картинок не хватает? — Гермиона подняла журнал с кокетливо теребящей бретельки от белья колдуньей. — Не хочу ничего рассказывать!

— Ага.

— «И тут мы скажем “ага”(1)», — вспомнила Гермиона. — Ну что ты на меня так смотришь? Пошли в гостиную.

— Пошли-пошли, — недоверчиво пробормотала Джинни. — Ты у меня теперь точно тремя домашними заданиями не отделаешься...

Но ее сладостным планам о повышении собственной успеваемости путем листания журналов не суждено было осуществиться. Потому что в гостиной их поджидал сюрприз. И какой!

— Джинни! Гермиона! — Гарри подскочил к ним, как только портрет Полной Дамы встал на место. — Наконец-то! Гермиона, мы можем поговорить?

— Оригинально, — громко отметила Джинни.

— Прости, это касается Ордена, — потупился мальчик, который выжил.

— Ну, конечно! Какие проблемы? — сарказм в голосе девушки бил через края. — Пойду, найду свою погремушку и накормлю мишку ужином! — и она застучала каблуками по лестнице в девичьи спальни с такой силой, что оставалось только гадать, как камень не пошел трещинами.

— Что случилось? — провожая Джинни взглядом, спросила Гермиона недовольным тоном. — Ты нашел подробный план расположения Хоркруксов, нарисованный Волдемортом в часы меланхолии?

— Не время острить, Гермиона! — счастливо улыбнулся Гарри. — Чаша уничтожена!

_________________________________

1) Цитата из знаменитого произведения Алана Милна «Вини-Пух и все-все-все».

* * *

— Что? Как? — рука инстинктивно метнулась к кулону на шее и сжала его.

— Пошли, я всё тебе расскажу.

Нельзя было не отдать должное Ордену Феникса. Чистая, быстрая и точная работа. Вот вновь — очередная ошибка Дамблдора. Секретность? Зачем?

И какая это ошибка?

Действительно ли опасение за жизнь орденовцев, желание оградить их от таящейся в Хоркруксах опасности; боязнь утечки информации к Волдеморту? Или Темный Лорд прав — и Дамблдор виртуозно строил свою шахматную партию, не желая давать кому-либо еще верховодить фигурами, да и опасаясь приблизить эндшпиль(1)?

Неважно. Суть в том, что сам Дамблдор действовал медленно и с потерями для себя (в итоге — колоссальными). Целая же группа свежих голов — сильных и умных волшебников, справилась с поставленной задачей в кратчайшие сроки. Достойно восхищения.

Это с самого начала было опасно и всего лишь пришло к логическому концу. Раньше ли, позже ли — не так уж важно. Тем более больше ни один Хоркрукс Темного Лорда в руки Гарри Поттера не попадет.

Наверное, Гермиона всё же была ужасной эгоисткой, потому что даже прогремевшая громом среди ясного неба новость не смогла омрачить ее поистине прекрасного настроения.

Осознание случившегося пришло утром. И на некоторое время просто парализовало Гермиону в постели. Все силы покинули тело.

Чаша Пуффендуй уничтожена. Медальон Слизерина, Нагайна, кулон на ее шее — вот и всё, что осталось на страже жизни ее отца. Отца, который даже еще не знает о том, что в отряде его надежной охраны пал один воин, находившийся доселе в плену.

Гермиона прибежала к Генри еще до обеда. Она помчалась в его кабинет сразу, как только нашла в себе силы подняться с постели и принять решение. Теперь она ждала.

Слова написанной наскоро записки беспрестанно крутились в голове гриффиндорки. Каково это — таким образом узнать столь страшную новость? Что теперь будет делать Темный Лорд? И что делать ей?

Генри ушел на несколько часов, и Гермионе пришлось пойти в Большой зал на обед, а потом сделать вид, будто она уходит в библиотеку, и с горой учебников вновь спуститься в подземелья. Чтобы отвлечься от пустых мыслей она даже начала писать сочинение по изучению древних рун для профессора Бабблинг, но у нее ничего толком не выходило.

Наконец Генри возвратился назад.

— Ну что? — живо оторвала взгляд от потерявшей всякую актуальность еще в прошлом веке книги Гермиона. — Что он сказал? Он что-то написал мне?

— Он задумался, — снимая мокрый от подтаявшего по дороге вниз снега плащ, ответил Генри. — И велел успокоить тебя и попросить не пытаться решать чужие проблемы. Хотя бы во избежание роста оных.

— Он ничего не передал мне? Даже записки?!

— Темный Лорд велел передать, чтобы ты оставила думать о том, что написала ему, чтобы вообще о том позабыла. Темный Лорд со мной по понятным причинам не так откровенен, как, возможно, с тобой. Но он велел передать, что всё действительно в порядке и что ты не должна больше беспокоиться по этому поводу. Он разберется сам.

— Всё действительно в порядке? — повторила Гермиона.

— Я не знаю ни того, что Темный Лорд на самом деле подумал, ни того, что, возможно, мог бы тебе лично сказать. Но мне велено успокоить и отвлечь тебя. Кадмина, Темный Лорд совершенно прав — к чему тебе вообще думать о том, что тебя, судя по всему, не касается?

— Забавный вопрос. А о чем мне думать?

— Забавный ответ, семикурсница-гриффиндорка, заведшая роман со своим преподавателем.

— Ууу, а в эту часть нашего досуга ты mon Père посвящал? — спросила Гермиона, вставая из-за стола.

— Вслух — нет.

— Звучит, как приговор.

— Не думаю, что у меня могут быть тайны от Темного Лорда. Даже если мой язык не выдавал их никогда.

— А где же гордость, самоуважение, желание быть личностью и никого не бояться? — Гермиона подошла ближе.

— Всё на месте, не переживай. А не бояться Темного Лорда, да еще и афишировать это перед его дочерью — поведение, достойное лишь очень глупой личности.

Он сидел на подлокотнике мягкого кресла, а она стояла рядом, глядя в его бездонные зеленые глаза.

— Я люблю тебя, — второй раз самовольно вывел ее язык, а губы в такт ему расплылись в улыбке.

Гермиона чуть наклонилась вперед, целуя замерзшие, влажные губы. Через секунду она сидела у него на руках, а пальцы почти неосознанно расстегивали пуговицы черной рубашки.

— А ты не слишком ли спешишь, ребенок? — почти шепотом, с трудом сдерживая себя, спросил Генри, не желая разжимать объятий.

— Я уже не ребенок. — Гермиона скинула мантию на пол, чуть подталкивая его в кресло и садясь сверху. — И ты это прекрасно знаешь...

__________________________________________________

1) Заключительная стадия шахматной партии.

* * *

— Вот, выпей это.

— Что тут? — Юная гриффиндорка послушно хлебнула солоноватую бесцветную жидкость.

— Альтернативный испытанному тобой ранее способу вариант борьбы с увеличением рождаемости в Великобритании. Действенен, правда, только первые двенадцать часов после поползновений ее повысить...

Странный это был вечер. До того хороший, что казался нереальным. Гермиона прислушалась к себе — она чувствовала умиротворение и покой, тепло и что-то еще, что возникало теперь каждый раз, когда она смотрела на Генри или просто думала о нем. Девушка не могла подобрать слова для описания этого чувства. Может быть, трепет... Какое-то волнение... Или не волнение. Она не могла понять. Но ясно ощущала, что с ней происходит что-то новое и... прекрасное.

* * *

Зима закончилась. Даже, может быть, две зимы. И весна, пора любви, заняла не только широкие хогвартские просторы, но и бескрайние поля в сердце Гермионы. То, что происходило с ней, она пока еще только чувствовала и не понимала разумом.

Зато перемену природы видели все.

Снег стаял и исчез, обнажив отдохнувшую и с новыми силами готовую делать мир прекраснее землю. Первая слякотная и промозглая неделя марта пролетела быстро, уступив место расцветающей весне. На деревьях назрели почки, пробилась первая зеленая трава, небо поголубело и унеслось куда-то ввысь, раскидывая свою бесконечную синь над просторами школы. Озеро оттаяло, и на его поверхности всё чаще можно было наблюдать дрейфующего где-то в центре Гигантского Кальмара, тянущегося к молодому и пока еще не уверенному солнцу.

Надвигались экзамены. Но перед последним, летним триместром, веющим прощанием с Хогвартсом, предстояли еще долгожданные для каждого студента — да и преподавателя — Пасхальные каникулы.

Гермиона тоже ждала их. Ждала и опасалась. И наконец, взвесив все «за» и «против», решилась на очень важный шаг. Очень важную просьбу. Обдуманную много раз и, в конце концов, утвержденную с полной уверенностью в правильности принимаемого решения.

«Mon cher Père!

Я долго думала и поняла, что дядюшке лучше провести эти праздники с сыном. Это будет честно по отношению ко всем. Где он там? Полагаю, и тетя будет рада, когда ее муж присоединится к семье в Пасхальные дни. Я уже скоро прибуду, через два дня начинаются каникулы, скучаю по тебе и Maman. Хочу поскорее увидеться.

С нетерпением ожидаю встречи, твоя К.»

Серая школьная сова взмахнула крыльями и улетела вдаль, унося с собой Люциуса Малфоя куда-то далеко за пределы Великобритании... И жизни Гермионы Не-Грэйнджер.