Дочь Волдеморта (СТАРАЯ РЕДАКЦИЯ!) (гет)

*апд: часть текста в последний раз сплагиачена у мамы Ро.

Каникулы начались, и трое уже не друзей разъехались в разных направлениях. Гермионе было жаль покидать Хогвартс и Генри, жаль расставаться с последним на две долгие недели. И немного страшно признаваться во всём Волдеморту.

Но таить подобное было бы глупо и совершенно бессмысленно. Кроме того, наследницу Темного Лорда не оставляло подозрение, что Тому-Чье-Имя-Боятся-Называть всё давным-давно известно.

Поместье Малфоев встретило ее небывалым уютом. И какой-то странной смесью удовлетворения и… одиночества. На доли секунды она вдруг подумала, что спит. Спит в своей постели, в доме мистера и миссис Грэйнджер в пригороде Лондона. Спит, а когда проснется — всё будет как раньше.

Хотя нет, не будет. Ведь она всё равно не забудет свой сон. И пусть даже не станет дочерью Темного Лорда…

— Какие странные мысли блуждают в твоей очаровательной головке, Кадмина Беллатриса. С чего бы?

— Здравствуй, Papá.

* * *

Наверное, они проговорили бы всю ночь. Гермиона очень соскучилась по этому человеку, человеку, которого боится каждый. Человеку, который, казалось, мог понять всё.

Они говорили. О школе. О Хоркруксах. О потерянной чаше. О Роне Уизли с его неумелыми ухаживаниями. О Генри… О Генри девушка хотела и боялась говорить. Она чувствовала вину… И не могла даже себе объяснить, в чем она заключается.

— А ее нет, — тихо сказал Волдеморт. — И еще, Кадмина… Перестань меня бояться, — тихо и серьезно произнес он.

— Я не боюсь.

— Боишься. Боишься, когда делаешь что-то немножко не так, как, по твоему мнению, мне угодно. До ужаса боишься.

— Я…

— Ты должна уметь признаваться самой себе во всем.

— Знаешь, в этом мире такие вещи опасны. Сформулируешь для себя разные признания — а какой-нибудь легилимент возьмет и посмотрит в твои честные очи…

И они рассмеялись, встретившись взглядами. Волдеморт затих первым.

— Только. Бояться меня. Не надо, — тихо и раздельно окончил он.

* * *

В первую ночь Пасхальных каникул Темный Лорд, предупредив об этом Гермиону, — что послужило лишним поводом всё же пойти спать — отбыл куда-то из поместья. Куда — почему-то не сказал. Хотя, честно говоря, девушка на ответе сильно и не настаивала.

Она очень устала за этот день, но только покинув уютную комнату с камином осознала, как сильно хочет спать. Даже думать сил не осталось.

Так и не разобрав вещи, она поднялась в свою спальню, переоделась, выпила стакан теплого молока, принесенный заботливой Джуней, и улеглась в постель. Живоглот всё еще не простил ей двойного предательства: сначала этого ее превращения в любящую дочурку Темного Лорда, а потом и того, что оставила своего криволапого питомца в поместье, предпочтя ему общество неприятного Живоглоту пресмыкающегося.

Старая эльфиха рассказала, что кот повадился охотиться в саду на павлинов, и пришлось запирать его в доме, что окончательно «рассорило» Глотика с самой Джуней, к которой сначала он питал нечто, похожее на симпатию.

Гермиона слушала, проваливаясь в сон: усталость брала свое, и очень скоро девушка унеслась в далекое царство Морфея…

* * *

— Убийца… Предательница… Дрянь…

Гермиона проснулась от неясного шепота. В комнате было темно. Очень темно. Даже как-то слишком темно. Она села в кровати. Огляделась. Усмехнулась и вновь упала на подушку.

— УБИЙЦА!

От неожиданности выкрикнутого из пустоты слова Гермиона подскочила в постели и широко распахнула глаза, вглядываясь в темноту. Секунду она сидела неподвижно, а потом судорожно начала искать на прикроватном столике свою волшебную палочку.

— Лживая предательница, — прошептал кто-то прямо в ее ухо. — Демоны ада ничего не прощают!

— Кто здесь?! — истерически выкрикнула Гермиона, подскакивая и вскрикивая вновь — ее плечи и голову будто окатили ледяной водой, а перед глазами на секунду повис густой туман.

Испуганная девушка нащупала палочку и, соскочив с кровати, прижалась к стене.

— Люмос!

— Страшно, предательница? — проговорил бестелесный голос у самого ее уха.

Гермиона отскочила от стены и лихорадочно огляделась. Дрожащий свет палочки выхватывал куски комнаты из мрака, делая ее по-настоящему пугающей.

— П-п-помогите, — прошептала Гермиона и ринулась прямо к двери.

— Стой, грязнокровка! — раздалось за ее спиной.

— Я не грязнокровка! — выкрикнула девушка, ныряя в темный коридор и запоздало вспоминая об отъезде Темного Лорда. — Maman! — с тенью надежды всё же крикнула она. Замок молчал. — Джуня! Проклятье…

— Их нет. Никого нет. Ты здесь сама, сама-сама-сама…

— Кто ты?!

— Не помнишь? Душегубка! Смерть, смешанная с тысячью?! Быстро учишься, верный друг Гарри Поттера. Быстро учишься предавать!

В этом голосе было что-то знакомое.

Гермиона выбежала на темную лестницу, бросилась вниз по ступенькам.

И тут из-под пола вынырнули две полупрозрачные, дымчато-синие человеческие руки. Нет, Гермиона не споткнулась о них — руки были призрачными, и это было невозможно — но, увидев их, она попыталась увернуться и, поскользнувшись, упала, съехав вниз по ступеням. К счастью, она была не столь высоко, чтобы разбиться. Но ушиблась сильно.

— Тварь. Мразь. Убийца! ТЫ!

Прямо в лицо севшей у подножия лестницы Гермионы кинулось, обдавая могильным холодом, дымное, сизо-белое, расплывчатое подобие маски. Растаяло. И тут же из стены, протягивая вперед руки, выплыл призрак старика. И готовая лишиться чувств от ужаса Гермиона распахнула глаза уже от изумления.

— ТЫ?! — с негодованием выпалила она, потирая ушибленную ногу.

— Немезида доберется до тебя, мразь! — с отвращением сказал призрак Наземникуса Флетчера. — Но я уже помог ей. Долго ждал я твоего приезда, прячась в этом мрачном доме! А ты всё не оставалась одна…

— О… О… Офигеть, — не нашла других слов Гермиона. — В такие минуты, несчастный, я начинаю даже уважать тебя! — Она встала и поморщилась, хватаясь за перила. — Ловко. Что ж не отправился дальше?

— Не твоё дело! — злобно выплюнул призрак. — Как ты опустилась до такого?

— Знаешь, — зловеще улыбнувшись в темноте, ответила Гермиона, — мне кажется, я не опустилась, а поднялась. Послушай, старик, если еще раз вздумаешь пугать или даже просто будить меня — я найду способ сделать твою смерть адом.

— Ни капли совести.

— Скажи спасибо, что я не сообщу об этом mon Pére.

— Что, стыдно? Испугалась жалкого призрака? А Он всё равно узнает, — расхохотался Наземникус безумным смехом сумасшедшего.

Гермиона промолчала. Узнает. Без сомнения.

— Самый страшный грех — это предательство.

— На роль совести ты не подойдешь, — сообщила ему Гермиона, поднимаясь по лестнице. — У меня и своя есть. Покрасноречивее твоей будет. И ничего. Заткнулась.

— Еще не прикончила Гарри Поттера, Гермиона Грэйнджер? Или, может, Гермиона Риддл?

— Что-то после смерти ты стал чересчур смелым. Думаешь, на тебя не найдется управы?

— Ненавижу, — вдруг сказал Наземникус и растворился в стене.

— Сумасшедший дом, — вывела Гермиона, прислоняясь к перилам. Жутко болела нога, и девушка опустилась на пол, направляя на ушиб волшебную палочку. Стало лучше. Ну дает, старый мерзавец!

* * *

— Бурная ночка, — ухмыльнулся Темный Лорд, отворачиваясь к камину.

Гермиона покраснела.

— Между прочим… Можно и не копаться в моей голове! — прошипела она зло.

Мужчина у камина рассмеялся.

— Потрясающе. Просто потрясающе. Странно слышать, когда мне перечат.

— О, не взыщите, Мой Лорд, — картинно поклонилась Гермиона.

— Умоляю тебя!

— Прости, — Гермиона опустилась в кресло. — Просто неприятно… Чувствовать себя дурой.

— Умение проигрывать — один из самых сложно дающихся навыков. Чуть сложнее, чем умение смеяться над собой. Второму я так и не научился.

— Темный Лорд умеет проигрывать?

— Сражения, но не войны. Темный Лорд умеет проигрывать, Кадмина. Только он не умеет прощать.

Почему-то от этих слов у Гермионы мурашки прошлись по телу.

* * *

Эти каникулы пролетели очень быстро. И, по сравнению с предыдущими, совсем несодержательно. В поместье жили сейчас только Волдеморт, Беллатриса, старушка Джуня и Северус Снейп. С последним они возобновили прерванную практику.

Темный Лорд очень много внимания уделил вопросу о Гарри Поттере. Снова и снова он убеждал Гермиону в том, что она не должна волноваться, самовольничать, что, если Гарри приходит в голову какая-то идея — то, пусть даже она кажется Гермионе ужасно опасной — не следует выбиваться из сил, спеша доложить о ней, не следует мешать Поттеру, не следует его останавливать.

— Исходя из того, что мне известно — если ты и дальше будешь столь настойчиво отговаривать мистера Поттера от всех его грандиозных намерений, то даже такой человек как он заподозрит неладное, — убеждал Темный Лорд. — Воистину, Кадмина — если я перед тобой более открыт, чем перед другими, сильнее, вероятно, напоминаю простого смертного — не умаляй моих возможностей. Гарри Поттер не способен сейчас причинить мне никакого вреда. Если он станет для меня опасен — я сам улажу этот вопрос. Кадмина… При всем уважении. Даже если ты и он встанете предо мной с волшебными палочками, а у меня палочки не будет — и вы оба — оба! — приложите все усилия для того, чтобы лишить меня жизни, — сейчас вы ничего не смогли бы мне сделать. Даже если больше не осталось бы Хоркруксов. Поверь мне. Не думай, что я преувеличиваю свои возможности.

— Но тот Хэллоуин, а потом все те годы, когда вы с Гарри сталкивались лицом к лицу…

— Мы еще не сталкивались лицом к лицу, Кадмина, — прервал ее Темный Лорд. — Я сталкивался с младенцем. Признаю свою ошибку — она никогда больше не повторится. Просто я не оценил, что тогда, направляя палочку на ребенка, я противостою на самом деле его матери. Женщины семьи… Впрочем, еще не время. Скажу только, что я недооценил противника. В первый и в последний раз в своей жизни — слишком уж долго пришлось переживать последствия той ошибки.

— Но каждый раз потом было что-то. Не важно что.

— Кадмина, давай ты оставишь этот вопрос мне. Или ты хочешь, чтобы я убил Гарри Поттера? — вдруг спросил он. — Ты — хочешь? Ты хочешь меня об этом попросить?

От такого прямого вопроса Гермиона замялась. Что бы она сейчас не думала о Гарри, но дать распоряжение о его убийстве, после стольких лет…

— Распоряжение? — с усмешкой повторил ее мысль Темный Лорд. Гермиона вздрогнула. — Прости, милая, но, боюсь, давать мне распоряжения — это уж…

— Я не то…

— Не важно, что ты имела в виду. Прости, но даже если бы ты попросила, — он сделал ударение на этом слове, — я вынужден был бы тебе отказать. Гарри Поттер для магического мира сейчас — иллюзия некой безопасности. Мне пришлось поспособствовать смерти Дамблдора — и это уже очень сильно настроило общество против меня. Если, конечно, можно было настроить его больше, чем оно уже было настроено. Всколыхнуло — вот более правильное слово. Смерть Дамблдора сорвала коросту со старых, и так изуродовавших это общество ран. Если сейчас я убью Гарри Поттера — мне придется подождать еще лет десять — если не больше — до того, как я смогу попытаться осуществить свои планы. Ведь ты читала книгу, которую я подарил тебе к Рождеству?

— Да…

— Ну, вот и хорошо, — он прервал ее, не дав предложить своей помощи. — Кадмина, посмотри мне в глаза. Я. Хочу. Чтобы. Ты. Просто. Окончила. Школу. Сейчас. Не увлекайся планами изменения мира или моего спасения от Гарри Поттера.

— Ну, хорошо, хорошо.

— Мы еще вернемся к нашему разговору. Потому что это — твоя слабая сторона. Тебя всё время тянет меня спасать — ты так превратишься в женский аналог Гарри Поттера.

Гермиона лишь слабо улыбнулась.

И они действительно часто возвращались к этому разговору на протяжении Пасхальных каникул. В то время, когда Темный Лорд бывал свободен — Гермиона заметила, что в этот раз он очень часто пропадал куда-то на довольно длительное время, как и Беллатриса. Последняя вообще, казалось, расцвела от чего-то, ведомого одной только ей. В глазах ее появился фанатичный блеск, а с уст почти не сходила довольная улыбка. Иногда эта улыбка казалась Гермионе пугающей и кровожадной.

Каникулы закончились как-то очень быстро. Возвращаясь в школу, Гермиона не могла поверить до конца в то, что впереди последний триместр. А что будет потом?..

— Мама была совершенно невыносима! — жаловалась Джинни Уизли по дороге в Хогвартс. Гермиона обнаружила подругу в «Ночном Рыцаре», когда села в автобус около банка «Гринготтс», куда трансгрессировала из поместья.

Рон тоже возвращался в школу на «Ночном Рыцаре» вместе с сестрой, но вёл себя на редкость любезно, позволив подругам уединиться в самом конце второго яруса, подальше от всех остальных пассажиров.

— С утра мотаемся в этой колымаге, — злобно добавила Джинни. — «Зато удалось достать дешевые билеты», — передразнила она голосом миссис Уизли. — Но это всё полбеды. Гермиона, это был настоящий кошмар! Мне кажется, она чувствует неладное. Не отходила от меня ни на шаг. И папе жаловалась, что со мной что-то происходит — я случайно подслушала. Хотела ее подготовить, осторожно, совсем чуть-чуть — так она в конец перепугалась от всего, что я наговорила. — Джинни помолчала. — Зато Рону повезло, на него почти не осталось времени.

— А Рону-то что? — удивилась наследница Темного Лорда.

— Как же? А планы Гарри? — Джинни устремила взгляд в окно и тихо добавила: — Ненавижу.

Гермиона молчала.

Начался дождь. Большие капли барабанили по стеклам автобуса. В ее билете значилось, что «Ночной Рыцарь» будет проезжать Хогвартс через полчаса. Сейчас они мчались по пригородам Лондона. Во время недолгих остановок, пока затурканные волшебники и волшебницы грузили свои вещи в багажный отсек, спертый воздух салона смешивался с ароматами весны и дождя.

— Классно будет тренироваться в такую погоду, — подала голос младшая Уизли. — Сейчас бы сесть на метлу, да так и лететь через ливень над всей этой зеленью. Спорим, Кубок школы по квиддичу в этом году наш?

— Понятно, наш, — не согласилась спорить Гермиона. — С таким-то капитаном! Да и ведете вы с отрывом, так что спорить может только слабоумный.

— Терри со мной поспорил, — хмыкнула Джинни. — Он наивно полагает, что его Когтеврану есть на что рассчитывать. Главное, не поругаться с ним после финала — еще не хватало пропустить в этом году Выпускной бал! Терри вообще всякий страх потерял с тех пор, как получил доступ к телу. Но ладно уж, разберусь с ним летом.

— Дался тебе этот бал!

— Тебе хорошо говорить, любезная! — рассердилась младшая Уизли. — Ты-то в любом случае туда попадешь, а моя жизнь и так одна сплошная дискриминация! На курсе все получат возможность до мая сдать тест на трансгрессию, и только я да Колин Криви должны ждать следующего года! Из-за нескольких месяцев! Это возмутительно просто.

— Ну, Вирджиния, успокойся, ты же научилась трансгрессировать, — Гермиона примирительно похлопала ее по руке. — Пусть Колин Криви ждет официального разрешения Министерства, а мы с тобой уже давно вне закона.

Джинни рассмеялась и повеселела.

— А про Тонкс ты знаешь? — вдруг игриво спросила она.

— Что именно?

— Ха! Ну даешь! Три дня назад она легла в больницу святого Мунго! Скоро родится малыш.

— Здорово!

— Да, папа говорил, они собираются назвать его Тедом, в честь отца Тонкс. Мама напрашивается в крестные, да только они уже выбрали, — опять помрачнела Джинни. — Гарри.

Воцарилось молчание.

— Будем в школе через пятнадцать минут, — вскоре заметила рыжая ведьма, открывая сумочку. — Надо привести себя в порядок. Ненавижу этот автобус, он мне сниться будет теперь. В кошмарах.

* * *

Гарри возвратился с каникул с опозданием на два дня, но МакГонагалл заранее предупредила об этом седьмой курс Гриффиндора.

— Мы подали иск в Визенгамот и теперь судимся с Министерством магии по поводу наследства мистера Поттера, — пояснила она Рону и Гермионе накануне начала последнего триместра. — Послезавтра очередное слушанье, четвертое за последние две недели. На предыдущем меч Годрика Гриффиндора признали собственностью школы, но никак не ее коллектива. Скримджер добивается запрета на вынос артефакта из Хогвартса, куда он будет возвращен после завершения процесса. Мы хотим получить право хотя бы передавать меч во временное пользование мистеру Поттеру, ввиду чрезвычайного положения в Магическом сообществе. Так Скримджер вчера заявил, что никакого чрезвычайного положения нет, и ничего особенного не происходит!

— Как думаешь, удалось Гарри что-то узнать во время всей этой канители с Визенгамотом? — мрачно спросил Рон, когда МакГонагалл удалилась.

— Он вроде собирался разузнать что-то о прошлом Дамблдора, — пожала плечами Гермиона. — Проверить информацию Риты Скитер.

— После Пасхи выходила ее статья, вроде как со слов Гарри, — поделился Рон. — «Разочарованный воин: Гарри Поттер ищет ответы на невысказанные вопросы», читала?

— Нет.

— Типа Гарри ужаснула информация ее книги, и теперь он «сбился с пути».

— По крайней мере, в этом есть доля правды, — мрачно заметила Гермиона.

* * *

Гарри появился вечером во вторник, свирепый, как афинский грифон.

— Тычут мне в лицо этими своими сводками! — бушевал герой магического мира в пустом классе маггловеденья на шестом этаже. — Шкала преступности у них упала! Новых нападений с прошлого года не зафиксировано! А то, что из Азкабана бегут все, кому не лень — это же ничего, в порядке вещей, норма!

— Вроде никто, кроме Люциуса Малфоя, не убегал, — осторожно напомнил Рон.

— Тебе мало?! — напустился на друга Гарри. — Спокойные все, как флобберчерви, мать вашу! А то, что этого Гриндельвальда из тюрьмы похитили — ничего, по боку. Он, говорят, сам сбежал и вообще к нашей ситуации никакого отношения не имеет! Это вообще не в их юрисдикции, видите ли! Пусть этим занимается Европейский комитет по злоупотреблениям Черной магией!

— Погоди, Гарри, откуда это похитили Грндельвальда? — прервал его Рон. — Я вообще считал, что Дамблдор его в сорок пятом прикончил.

— Нет, не прикончил, — немного спокойнее пояснил гриффиндорец. — Я справлялся в Ордене, так МакГонагалл мне всё, что знала по этому поводу, выложила. Короче, Гриндельвальд действительно мечтал поработить магглов. Установил террористический режим в части Европы, но до Англии так и не дошел. Под девизом «Ради общего блага» он убил множество волшебников, а для пощаженных несогласных выстроил тюрьму Нурменгард. Когда Дамблдор победил его, замок Нурменгард стали использовать как государственное учреждение, на манер Азкабана в Великобритании. И самого Грндельвальда заточили туда. Я хотел добиться свидания с ним и поговорить о Дамблдоре — и что же?! — Гарри обвел друзей пламенным взором. — Гриндельвальд был похищен! Несколько месяцев назад, при самых таинственных обстоятельствах! Но, разумеется, британскому Министерству магии до того дела нет! «Гриндельвальд никогда не представлял для Англии угрозы»! А того, что Волдеморт организовывает конгломерат Темных волшебников, они не понимают!

— Ой, Гарри, попридержи гиппогрифов! — замахала руками Гермиона. — Какой еще конгломерат?!

— Только не рассказывай мне, что побег самого сильно Черного мага начала столетия сейчас, когда самый сильный Черный маг конца столетия опять обрел силы, — совпадение!

— Ты что же считаешь, что Тот-Кого-Нельзя-Называть решил объединиться с Гриндельвальдом? — вытаращил глаза Рон. — Зачем ему конкуренты?

— Откуда мне знать? Может, он его освободил на каких-то условиях, а если напарник начнет артачиться, он его…

— …ага, пошлет в Управление Кентавров, — иронически закончил Рон.

— Куда? — моргнул Гарри.

— Уволит, в смысле, — мрачно пояснила Гермиона. — Это было в учебнике Обмандера, есть такая поговорка.

— Не знаю, что там было у Обмандера, но так часто говорит папа, — прервал ее Рон. — Короче, Гарри, не верю я, что начавшего «артачиться» Гриндельвальда можно будет просто так взять и уволить.

— Знаю я, как «увольняет» Волдеморт, — парировал Гарри. — Он так кого только не «уволил».

— Гриндельвальд был величайшим Черным магом Европы начала века, — возразила Гермиона. — Глупо было бы давать ему возможность снова набрать сил! Это попросту опасно для самого же Тё… кхм, Волдеморта.

— Класс, вот бы они переубивали друг друга, — мечтательно заметил Рон.

— Держи карман шире! — буркнул Гарри. — В общем, «ввиду отсутствия видимых причин» администрации школы запрещено выдать мне меч Гриффиндора во временное пользование, чего мы пытались добиться. Если я смогу указать достойную причину, Министерство пересмотрит своё решение о временной передаче собственности. «Ввиду того, что нынешняя администрация школы «Хогвартс» потворствует истцу, артефакт будет передан в ее музей с условием открытого доступа для представителей Магического сообщества, после того, как для него будет создан и заколдован магический короб из сверхпрочного прозрачного материала, что позволит Министерству магии не беспокоиться о сохранности древнего магического артефакта», — процитировал Гарри. — Как вам это нравится, а?!

— По крайней мере, меч будет в школе и Ты-Знаешь-Кто не сможет до него добраться, — после паузы подбодрил Рон.

— Как будто он пытался! — буркнул Гарри.

— Всё лучше, чем у этого тупоумного Скримджера, — пожал плечами рыжий парень. — Ты еще что-то узнал? В «Пророке» была статья Риты Скитер…

— От этой ведьмы я не узнал ничего! — опять обозлился незадачливый наследник. — Она сама из меня чуть душу не вытряхнула. Шальная бабенка! И на кой черт я к ней полез?

— Значит, никаких сдвигов? — уточнила Гермиона. — Вообще?

— Никаких, — мрачно кивнул Гарри. — Впрочем, я вам еще не рассказал про брата Дамблдора.

— Ты был у него? — оживился Рон.

— Да, на прошлой неделе. Мерзкий тип, — Гарри поморщился. — Сначала, правда, мне даже жаль его стало… Вся эта история с Арианой — правда. И всё даже пострашнее, чем у Риты Скитер.

— Чем же тебе тогда так не угодил этот Аберфорт? — спросила Гермиона.

— Всем! — рявкнул Гарри. — Он — трус и неудачник! Сидит там в своей грязной конуре и боится высовываться наружу. Убеждал, что мне нужно уехать из Англии на континент, а то и дальше, и забыть про Волдеморта. Всё время напоминал, что мне только семнадцать, да хаял брата! Мол, тот строил великие планы, ни в кнат не ставил чужие жизни…

Гарри выплевывал злые слова, и Гермиона слышала, как он сам себя пытается убедить в ложности сказанного Аберфортом Дамблдором. А вместо того перед его мысленным взором ясно всплывали фрагменты недавнего разговора, и его собственные горькие сомнения, нашедшие подтверждение в суровых словах старика.

Гарри так ясно видел перед своими глазами всё пережитое, что поднаторевшей в легилименции Гермионе не составило никакого труда следить за событиями не по словам парня, которые она больше не слушала, а по его собственным воспоминаниям:

Гарри Поттер разговаривал с Аберфортом в мрачной гостиной со старой мебелью, потертым ковром и запыленными мутными окнами. Над потухшим камином висела большая картина маслом — портрет светловолосой девочки, глядящей в пространство рассеянными ласковыми глазами. В пробивающемся через грязное стекло луче солнца клубилась пыль, в комнате пахло плесенью.

И, выкрикнув последние слова, Гарри Поттер трансгрессировал из трактира.

— …ему плевать, лишь бы спасти свою шкуру! — говорил Гарри своим друзьям в пустом классе профессора Эррфолк, стиснув зубы и не отрывая своего красноречивого взгляда от пола. — Ничтожество! Трус! Предатель!

Гермиона смотрела в сторону и молчала.