Периметр (гет)

Выданный Яндексом результат привёл в замешательство. Свернув с трассы на первом попавшемся съезде, я продвинулся по заснеженной грунтовке метров на сто и остановился. Пустая дорога с едва видимой колеёй, затерянная посреди хвойного леса, выглядела заброшенной. Для небольшой паузы и мозгового штурма по вновь выявленным обстоятельствам — самое то.

Не выключая двигатель, перешёл по ссылке из первой строчки поисковика и принялся за чтение: «совершение взрыва, поджога... устрашающих население и создающих опасность... значительного имущественного ущерба... в целях дестабилизации деятельности органов власти...»

Занятная статейка. Только каким боком мы к ней... Исчезновение детей, к которому можно формально привязать Лену как воспитателя — это одно, а вот террористический акт, по которому, как выразился Макс, начали работать товарищи из органов — совершенно другое. Единственное, что пришло в голову — ночной взрыв на территории РУПа. Он вписывался в диспозицию статьи, но ни к Лене, ни ко мне никакого отношения — прямого или косвенного — по сути, не имел.

Да и по времени была не состыковка: слишком мало его прошло с момента появления в городке конторских, полиции — или кто там ещё мог приехать для расследования. Потребовалось бы час-полтора, в лучшем случае, на осмотр каждой из квартир и первоначальный опрос свидетелей. Только после этого можно было делать какие-либо выводы. А тут, прямо со старта, подтянули не только Лену, но и меня — причем по совершенно непонятной — но вполне серьёзной статье. Нет, что-то здесь не так... В схему с исчезновением детей терроризм никак не укладывался.

А если это как-то связано с моими похождениями в бункере? Там ведь кто-то обрушил тоннель... Может, с этой стороны нарисовалась проблема? Тогда быстрота принятия решения становится более понятной — из поля зрения с той поры, получается, меня не выпускали. И после того, как прошла информация о новом взрыве рядом с особо важным военным объектом, решили побеседовать повторно и уже более основательно.

При таком раскладе перспектива вырисовывалась весьма радужная. На моей персоне могли вполне сделать показатель по выявлению и обезвреживанию террориста-диверсанта, связав тем самым руки и забрав возможность свободно передвигаться. Мордатый подпол, похоже, из категории тех людей, про кого говорят: «злой и память хорошая».

Неприятный осадок после нашего разговора, видимо, остался не только у меня... Для него я сейчас самый подходящий «клиент» или «пассажир» для разработки. Макс ведь говорил, что у «научника» из Минобороны общение с ФСБшником не сложилось... Неужели ноги всё-таки оттуда растут? Но, зачем, спрашивается, к этой истории приплетать мою жену? Какого-либо разумного объяснения в голову не приходило.

Отправленное Максу сообщение с просьбой прояснить обстановку по-прежнему оставалось непрочитанным: медик снова куда-то пропал. С такими перерывами в сеансах связи рассчитывать на оперативную «помощь друга» уже не приходилось. Ждать ответ не вариант — часы тикали не в мою пользу: ориентировка на машину вместе с моим описанием и фоткой уже ушла — контрразведчик это ясно дал знать во второй части текста-предупреждения.

Макс... Эта отстранённо-выжидательная позиция, которую он занял, вообще была непонятна. Помогать вроде помогает, но выглядит это больше как частная инициатива, нежели официальная позиция уполномоченного лица. Как будто отыграл известную лишь одному ему партию и ушёл обратно в тень. Шахматист хренов...

Ладно, к истории с медиком вернусь позже. Надо думать, как правильно поступить... На трассу соваться нельзя — машину рано или поздно срисуют по номерам и заблокируют. Повезло, что чудом с колонной товарищей из органов разминулся — от этой непогоды хоть какая-то польза...

Запустив пальцем дворники на один проход, смахнул щётками накопившийся снег с лобового стекла и взял с пассажирского сидения топографическую карту области. Соответствующий софт на Meizu отсутствовал, а Интернет тормозил — поэтому пришлось вернуться к старому проверенному инструменту, своевременно извлечённому пару дней назад из «тревожного чемоданчика». Сложенный «гармошкой» большой прямоугольный лист бумаги в пластиковом файле с ломаными линиями дорог, штриховками болот и обозначениями населенных пунктов в крупном масштабе сейчас был куда полезнее своих электронных аналогов из высокотехнологичных гаджетов.

До места аварии, судя по карте перед глазами, оставалось совсем ничего. Каких-то пару километров. Но соваться туда напрямую, наверно, всё-таки не стоило — там вполне ещё могли работать спасатели и полиция. Не думаю, что кому-то из них пришло в голову лазить по окрестностям и искать следы водителя или пассажиров. Потерпевшие, если им удалось выбраться из машины, отправились бы за помощью на дорогу. Или остались бы на месте аварии, если не было возможности передвигаться самостоятельно по каким-либо причинам. Поэтому глянуть самому и побродить по округе не помешало бы. Да, всё уже могло замести: продолжавшиеся осадки с каждой минутой снижали вероятность найти что-либо — это понятно. Но, раз уж я почти добрался, нужно довести задуманное до конца. Скорее всего, придётся прокладывать маршрут через лес и идти пешком...

О том, как быть дальше — на тот случай, если ничего не получится — думать не хотелось, но какой-либо серьёзный дискомфорт при этом отсутствовал. Было странное ощущение, что на мозг словно опустили заслонку, предохранявшую от преждевременной паники и скоропалительных действий. Всё просто: пока есть алгоритм, действуешь в соответствии с ним. При достижении очередной контрольной точки — сверяешься с поставленной целью и двигаешься дальше. Как я раньше до этого не додумался...

FM-радиостанция из облцентра с громким армейским названием — с красной звездой и кепкой на логотипе — ненавязчивым фоном звучавшая до этого из динамиков, внезапно замолчала посреди очередного попсового трека. В машине стало совсем тихо.

«Ромбы это перевёрнутые квадраты. Квадраты это перевёрнутые ромбы» — в голове проступили непонятно откуда возникшие слова и образ неправильного восьмиугольника. Затем добавились неравномерно разбросанная штриховка, изломанные линии, треугольники... Где-то я уже это видел, причём совсем недавно...

Картинка появилась не сразу. Когда топографическая карта, разворот которой пришёлся на военный городок с частью, начала вращаться вокруг центра, всё стало на свои места.

Тонкой холодной струйкой от затылка к позвоночнику пробежала искра узнавания.

Два неровно соединённых между собой ромба, образовавших неправильную фигуру с восьми углами — склады «Периметра»; пересекавшиеся во множестве мест изломанные линии — дороги: грунтовые, просёлочные, вымощенные белыми бетонными плитами; небольшие квадратики — дома и прочие строения; хаотичная штриховка — леса и болота...

Я вспомнил. Эти геометрические фигуры присутствовали на детских рисунках, которые показывала мне Лена вечером на кухне после ужина и которые после подмены куда-то исчезли.

Картинки, изначально принятые за электрические схемы или ничего не значившие каракули, оказались простейшими рукописными картами.

И на той, что лежала сейчас передо мной на рулевом колесе, не хватало лишь треугольников.