Сердце змеи (гет)

Следующую неделю школа больше напоминала растревоженный улей. Вечером понедельника невероятно мрачный Диппет за ужином в Большом зале объявил об исчезновении семикурсницы с Гриффиндора Симоны Лефевр, и главным подозреваемым становился друг девушки Оуэн Бэгшот, покинувший Хогвартс этим утром. Как выяснилось, едва рассвело, Бэгшот явился к директору с заявлением, что получил из дома письмо о болезни близкого родственника, и попросил отпустить его на несколько дней домой. Поскольку когтевранец был совершеннолетним, директор напомнил ему о важности школьных занятий накануне ЖАБА, но запретить ничего не мог, и Бэгшот отбыл в Лондон. На первом занятии в тот день не появилась Симона Лефевр. Одноклассницы не видели девушку ни за завтраком, ни в башне Гриффиндора, ни в Большом зале, и к обеду забили тревогу. Завхозу Принглу и домовым эльфам поручили обыскать замок и угодья, лесничий Огг отправился прочесывать Запретный лес. Несколько часов поисков результатов не принесли, и Симону объявили пропавшей.

Атмосфера за ужином стояла гнетущая, напряженная: просто так, бесследно, студенты из Хогвартса никогда не исчезали. Тем же вечером гриффиндорцев и когтевранцев последних курсов по одному стали вызывать в кабинет Диппета, где, кроме директора и нескольких сотрудников Отдела магического правопорядка, находились еще деканы факультетов и старосты школы, и расспрашивать о случившемся. Не видел ли кто-нибудь что-то подозрительное, не замечал ли, что Бэгшот и Лефевр в последнее время вели себя странно? Миранду вызвали одной из первых — как она и предполагала, несколько человек в башне Гриффиндора видели, как они с Симоной покинули вместе факультетскую гостиную.

— Мисс Соммерс, по всей вероятности, вы последняя, кто видел мисс Лефевр живой и невредимой, — обратился к ней Диппет, когда Миранда поднялась по лестнице с горгульей в круглый кабинет и встала перед столом директора. Здесь же сидели Дамблдор, Хиллиард, Слизнорт, профессор Бири и еще два незнакомых волшебника из Министерства, а у окна стояли Минерва и Том. Макгонагалл была бледной и расстроенной, Том держался невозмутимо и на Миранду смотрел с выражением вежливого интереса и умеренной обеспокоенности происходящим. Миранда подавила внутреннюю дрожь.

Внешне маги сохраняли спокойствие, но ей бросилось в глаза, как безостановочно постукивал пальцами по подлокотникам кресла сотрудник Отдела магического правопорядка. Профессор Хиллиард — декан Когтеврана — был бледен до синевы. Дамблдор выглядел мрачнее тучи, Диппет, казалось, состарился еще на пару десятков лет. Слизнорт же даже не пытался скрыть истинных эмоций и казался потрясенным.

Они не думают, что Симона может быть жива, — пронеслось в голове Миранды. Откуда такая уверенность? Должно быть, Министерству уже известно о трупах в гостинице, и власти смогли связать их с исчезновением студентки…

— Да, профессор, — произнесла она вежливо и спокойно, скопировав манеру Реддла и добавив в голос некоторую приличествующую случаю печаль. — Мы обе устали от шума в гостиной и ушли оттуда. В тот вечер Гриффиндор отмечал победу в квиддичном матче, было очень громко, у меня заболела голова. Симона вывела меня наружу. Мы посидели в классе, поболтали, а потом она ушла на встречу с Оуэном. К сожалению, больше мне ничего неизвестно.

— Она выглядела встревоженной, расстроенной, подавленной? Может, говорила что-то о мистере Бэгшоте? — это спросил Дамблдор.

— Нет, сэр, такого не было. Она вела себя совсем как обычно.

После этого ее отпустили. Предъявить какие-либо обвинения Миранде никто не пытался, поскольку несколько портретов, а также Почти Безголовый Ник и Толстый Проповедник вспомнили, что видели Симону и Оуэна тем же вечером около полуночи на шестом этаже. Сэр Николас даже сделал им замечание насчет их поздней прогулки, но молодые люди слова призрака проигнорировали.

На следующее утро Хогвартс потрясла еще более леденящая кровь новость: в «Ежедневном Пророке» вышла статья о жутком двойном убийстве в гостинице Хогсмида. Об убитых сообщалось крайне мало информации, но зато было упоминание о том, что на месте преступления обнаружили палочку, которой были совершены убийства, и что принадлежала она сбежавшему из школы Оуэну Бэгшоту. После этой новости все окончательно уверились, что и Симону убил именно он.

Поиски трупа Лефевр продолжались вот уже пять дней. В то, что она может быть еще жива, никто не верил, и все бурно обсуждали, по какой причине Бэгшот мог сойти с ума, чтобы натворить такие зверства. Особенной популярности в эти дни удостоились его соседи по комнате как те, кто жил в непосредственной близости от спятившего убийцы и в любое мгновение мог стать его жертвой. Министерство объявило в розыск Оуэна Бэгшота, но молодой человек как сквозь землю провалился. Ученики добровольно обыскивали замок и прилегающие территории, но следов девушки никто не обнаружил.

В общем, неделя выдалась сложной. Апрель сменился маем, незаметно пролетел день рождения Миранды, о котором она едва вспомнила: ее собственные мысли были лишь о случившемся, да и все разговоры были только о Лефевр и Бэгшоте, и самой распространенной стала версия, что Оуэн убил ее из ревности, спрятал труп и сбежал. Миранда слушала эти шепотки и пересуды, а сама думала о том, что Реддл даже эту ситуацию умудрился вывернуть себе на пользу. Она затруднялась сказать, задумывал ли он это изначально, или же решил выполнить ее просьбу — но в любом случае Том удачно направил по ложному следу любые поиски и попытки установить истину. Оставалось надеяться, что Бэгшот сможет не попасться мракоборцам, но в этом Миранда почти не сомневалась. У Оуэна и Симоны точно были свои пути отхода, чтобы их никто не отыскал, и, скорее всего, исчезновение Симоны так и останется нераскрытым. О том, куда Реддл дел ее труп на самом деле, Миранда старалась не думать.

Еще больше настроение ей испортил разговор с Игнотиусом, в котором Миранда окончательно с ним порвала. Своим решением она нанесла ему душевную рану, это было видно невооруженным взглядом, но поступить по-другому было невозможно, и не только из опасения, что в противном случае Том исполнит свою угрозу. Но после последних событий у самой Миранды уже не оставалось сил притворяться, да и сам Пруэтт точно заслуживал лучшего.

После их разрыва с ней не разговаривал сам Игнотиус, да и Джеффри с Септимусом начали ее сторониться. Симоны больше не было, и теперь Миранда почти ни с кем не общалась, оставаясь все дни предоставлена сама себе. Но такая изоляция не тяготила ее, наоборот — давала возможность подумать и разобраться в себе.

На душе было на редкость муторно. Впервые за время она плохо представляла, что должна делать дальше. Реддл эти пять дней с ней не разговаривал и, как показалось Миранде, сам избегал ее. Причину понять несложно — слова Этьена заставили его призадуматься, оценить ситуацию по-новому. С объективной точки зрения это, наверное, было хорошо: Том теперь сам поймет, что общение с Мирандой будет только мешать его планам, и, следовательно, больше не будет заинтересован в том, чтобы она была рядом. Плюсов у такого исхода море — она станет свободна от влияния лорда Волдеморта, сможет спокойно отправиться после окончания школы в Америку, чтобы отыскать там какого-нибудь мага-вудуиста и убедить его отправить ее на пятьдесят лет вперед, где она вернется к семье и борьбе против Того-Кого-Нельзя-Называть… Она снова начнет принадлежать только самой себе, будет поступать правильно, не пытаясь оправдаться какой-то сомнительной моралью. Станет бороться со злом, защищать светлую сторону, верить в идеалы Ордена Феникса. Все будет хорошо, мир вновь поделится на черное и белое, без странных оттенков и полутонов, и она будет точно знать, где ее место. Жизнь станет четкой и понятной.

Вот только почему-то от подобной перспективы Миранде остро хотелось удавиться.

В какой момент она так сильно изменилась? Почему все, что составляло смысл ее жизни меньше года назад, внезапно перестало быть настолько важным? Почему ее приоритеты настолько сместились?!

В субботу ожидался поход в Хогсмид. Миранда была уверена, что в связи с последними событиями его отменят, но внезапно в пятницу вечером Диппет сообщил, что руководство решило от вылазки в деревню не отказываться, поскольку вероятность, что Бэгшот все еще скрывается поблизости, была крайне мала. Однако в Хогсмид могли отправиться только ученики пятого, шестого и седьмого курсов, а комендантский час перенесли на два часа раньше. Всех студентов, кто соберется на прогулку, попросили соблюдать осторожность и внимательно смотреть по сторонам, избегать темных закоулков и не ходить в одиночку.

Поскольку лично для нее опасность миновала, а сидеть на одном месте в замке было попросту невыносимо, Миранда во второй половине дня тоже решила отправиться в Хогсмид. День выдался погожий, теплый, и она, сунув руки в карманы, неторопливо прогуливалась по главной улице деревни. Она надеялась, что сможет проветриться, отвлечься, но тяжелые думы одолевали ее, не отпускали, и она брела, почти не глядя по сторонам. Очнулась, только когда кто-то тронул ее за плечо.

Повернув голову, она обнаружила прямо перед собой Тома в темно-синей мантии без слизеринской символики и встала, как вкопанная. Мысли заметались, забились. Что ему нужно? Какое решение он принял?

— Что ты хочешь? — от напряжения голос звучал довольно недружелюбно, на что Реддл чуть приподнял брови.

— Прогуляешься со мной? — предложил он миролюбиво и протянул ей руку. — Надо решить одно дело.

— Это какое же? — спросила Миранда с подозрением и скрестила руки на груди, демонстративно игнорируя протянутую ладонь. Если он все-таки решил, что ЛаКруа был прав, и надумал избавиться от нее — пускай убивает на глазах у всей улицы, она с места не двинется.

Том усмехнулся, как обычно без труда догадавшись о ее мыслях.

— Тебя никто не тронет, даю слово. Все, что от тебя потребуется — просто ответить на один вопрос, причем вопрос очень простой. Помнишь, ты была должна мне ответ?.. Никаких допросов, ничего страшного. Пойдешь со мной?

Миранда молча смотрела на него, пытаясь прочитать по его лицу, что он задумал. Выглядел Реддл спокойным и расслабленным, ни тени злобы или напряжения.

— А если я откажусь? — поинтересовалась она с вызовом.

— Я оглушу тебя и левитирую туда, куда нужно, — так же доброжелательно сообщил он, нисколько не разозлившись. — Так что решай сама.

С раздражением рассматривая это красивое лицо, выражение полной уверенности в себе, Миранда мысленно подняла руки в знак капитуляции. В том, что Реддл выполнит свою угрозу, она не сомневалась.

— Ну пошли, — буркнула она нелюбезно.

Миранда ожидала, что Том просто укажет ей направление, но он внезапно взял ее за руку, а в следующую секунду они трансгрессировали. Приходя в себя от отвратительных ощущений, она удивленно осмотрелась по сторонам, совершенно не представляя, куда он ее перенес. Они находились в деревушке, напоминающей Литтл-Хэнглтон, в проулке между домами. Без каких-либо объяснений Том вывел ее на залитую солнцем улицу и повел вперед — к маленькой деревенской церкви в окружении деревьев, которые лишь недавно покрылись свежей листвой. Людей на улицах было не очень много, но все с удивлением разглядывали их с Реддлом мантии — значит, вокруг одни магглы и ни одного волшебника. Ну и что Реддл задумал на этот раз? Зачем перенес ее в маггловское поселение?

Издалека Миранда разглядела нескольких человек в мантиях на крыльце церкви, а вблизи обнаружилось, что это были Малфой, Нотт и Долохов. Как и Миранда с Томом, они были в мантиях — но не школьных, а простых черных. Тем не менее, несмотря на недоуменные взгляды прохожих, никто из них не казался смущенным этим фактом.

— Мой Лорд. Моя Леди, — произнесли все трое почти синхронно при их приближении, и Миранда испытала острое желание огреть Реддла по голове чем-нибудь тяжелым. Она надеялась, что тогда, неделю назад, это был единичный случай, но, похоже, ей все-таки придется заставить Тома дать ей объяснения. Какая еще «моя леди», черт подери все на свете?!

— Как успехи? — поинтересовался Том, не дав ей и рта раскрыть, а его хватка на ее руке стала чуть сильнее. — Удалось договориться?

— Розье обговаривает детали, но проблем не возникнет, — сообщил Малфой с готовностью, чуть щурясь на солнце. — Нас ждут ровно в пять, то есть через час. Для обряда потребуется только наше присутствие. Местный священник — полукровка, предатель крови, но… для нашей ситуации лучше него не найти. Совершает обряды и для магглов, и для волшебников, так что все будет официально и законно. Мою кузину Эмилию и ее мужа венчал именно он.

Том удовлетворенно кивнул, а Миранда моргнула, не поверив своим ушам.

— У вас кто-то женится, и ты решил позвать меня на свадьбу?

Слизеринцы с подчеркнутым интересом принялись разглядывать плитку на крыльце, заросли шиповника и мощеную улицу, Реддл только молча взглянул на нее и ничего не сказал. Миранда, вздернув одну бровь, обвела их всех недоуменным взглядом, предчувствуя какой-то подвох, а когда молчание стало слишком красноречивым, внезапно ощутила, как спине стало холодно, а в животе что-то начало неприятно трепыхаться. У нее расширились глаза, от изумления, неверия она потрясла головой и обвела по очереди взглядом всю компанию на крыльце, отчаянно надеясь, что кто-нибудь все-таки сжалится над ней и скажет, что это лишь дурацкая шутка. Это же чушь, бред! Из всех безумных и неадекватных затей Реддла эта будет самой безумной и неадекватной!

— Нет… Нет, быть того не может! Том, ты с ума сошел!

— Иного я и не ожидал, — пробормотал Реддл и потянул ее в сторону дверей. — Господа, раз у нас еще час времени, не опаздывайте.

Нотт и Долохов торопливо кивнули, а Том втолкнул ее в церковь и аккуратно прикрыл тяжелую дверь. Внутри царил полумрак, солнечный свет почти осязаемыми ломтями падал сквозь узкие окна на каменный пол. Деревенская церквушка была маленькой и не отличалась ни роскошью, ни красотой убранства. Прихожан почти не было, а у алтаря Миранда разглядела Розье, беседовавшего со священником. От неправдоподобности происходящего ноги отказывались подчиняться, и Тому пришлось в буквальном смысле тянуть ее за собой, поскольку Миранда в тот самый момент, кажется, просто разучилась ходить.

При их приближении Розье слегка кивнул Тому, а пожилой волшебник, у которого из кармана черного сюртука торчала волшебная палочка, улыбнулся Реддлу и Миранде.

— Добрый день, молодые люди. Полагаю, это вас я могу поздравить?

— Здравствуйте, святой отец, — вежливо поздоровался Том. — У вас найдется какое-нибудь помещение, где можно поговорить без свидетелей? Боюсь, невеста слегка перенервничала.

Священник с пониманием усмехнулся и указал на неприметную дверь.

— Там вас никто не побеспокоит. Дочь моя, поверь, в волнении нет ничего странного. В такой день его испытывают все девушки…

Миранда хотела было выдать в ответ что-то резкое, но, как выяснилось, язык у нее тоже отнялся, и она смогла издать только невнятное бульканье. У нее даже мелькнуло подозрение, что это Том невербально наложил на нее заклинание Обезъяз на случай, если она слишком быстро придет в себя и начнет сопротивляться. Реддл же, не тратя зря времени, утащил ее прямиком туда, куда указал священник. За дверцей оказалась пустая комнатка с голыми стенами и одним-единственным окном. Миранда вошла внутрь, подошла к окну и только после этого развернулась к Тому, который плотно прикрыл за ними дверь и теперь внимательно разглядывал Миранду, точно прикидывал, чего от нее теперь ждать.

Она открыла было рот, собираясь разразиться гневной речью, но выдохнула и беспомощно покачала головой, не найдя подходящих слов.

— Зачем тебе это? — наконец глухо спросила она. — Что за очередная бредовая фантазия пришла тебе на ум?

Том не ответил, продолжая рассматривать ее, и Миранда, как ни пыталась, не смогла определить, что скрывалось под привычной маской полного спокойствия. Не испытывая никакого желания поддерживать очередную игру, которая явно вышла за любые рамки разумного, она только устало махнула рукой.

— Впрочем, не важно. Из этой задумки со свадьбой все равно ничего не выйдет, я никогда не соглашусь на подобное. Увидимся в понедельник на занятии Вилкост.

— А я не спрашиваю, согласишься ты или нет, — заявил Реддл невозмутимо, и Миранда покосилась на него испуганно. Он закрывал ей выход, и она в этот миг почувствовала себя запертой в клетке с опасным хищником. — Я ставлю тебя перед фактом: ты выйдешь за меня замуж. Сегодня. Попробуешь трансгрессировать обратно в Хогсмид — я тебя найду и приведу сюда под Империусом. Ясно?

Несколько секунд она молча глазела на него, пытаясь осознать услышанное. Его слова, да и вся ситуация казались настолько абсурдными, что у Миранды голова шла кругом, и она понятия не имела, что должна говорить. Все внутри нее восставало против подобного, но отыскать необходимые слова, чтобы выразить протест, оказалось очень сложно — поскольку ни одно слово не казалось достаточно емким, чтобы выразить ее отношение к этому… сумасшествию.

— Так ты давно уже об этом думал? Отсюда эта «моя леди» от твоих прихвостней? — внезапно спросила она совсем не то, что изначально собиралась, но и этот вопрос помогал расставить все по местам. — Твое решение не было спонтанным, да?

— Не было.

— Почему? — спросила она, чувствуя себя совершенно беспомощной. Честное слово, лучше бы он снова пытал ее или шантажировал! — Мне казалось, неделю назад ЛаКруа должен был навести тебя на другие мысли.

— Он и навел, — подтвердил Том. Он небрежно прислонился к стене и казался полностью расслабленным, вот только взгляд темных глаз был неотрывно направлен на нее. Казалось, Реддл всерьез был готов к тому, что она попытается удрать, пусть даже через окно, и ни на миг не выпускал ее из поля зрения. — Я размышлял над тем, что он сказал. Всю неделю думал о его словах, и, надо сказать, раздумья эти были действительно неприятными… Но, знаешь, все же решил рискнуть.

— Почему? — повторила Миранда свой главный вопрос с усилием и машинально положила пальцы на древко палочки в кармане. Реддл, вне всякого сомнения, это движение увидел, однако за своей палочкой не потянулся. Чувствуя, как от напряжения у нее сводит скулы и в затылке начинает ломить, она в ярости прошипела. — Какую игру ты затеял на этот раз, Том?! Что тебе снова от меня нужно?

Всю его расслабленность как рукой сняло. Теперь Том смотрел на нее оценивающе, прищурившись, и ей невольно захотелось сделать шаг назад.

— Ты, — наконец прямо сказал он, и Миранда вздрогнула. — Мне нужна ты. Я думал над тем, каким способом привязать тебя к себе. Поскольку становиться моей последовательницей ты не пожелала, пришлось выискивать другой путь…

— Хочешь сказать, что выбор у меня между Черной Меткой и обручальным кольцом?!

— Нет, — он мило улыбнулся ей акульей улыбкой. — Выбора у тебя нет. Метку ты можешь принять в любой момент, когда пожелаешь, а вот от обручального кольца тебе уже не отвертеться.

Миранда шумно выдохнула, понимая, что он не шутит, не издевается и совершенно серьезно намеревается жениться на ней. Он в самом деле размышлял над этим, все обдумал и заранее подготовился. И — что самое потрясающее — не посчитал нужным поставить ее в известность!

— Объясни, зачем ты это затеял, — потребовала она жестко, пытаясь взять себя в руки и размышлять логически. Итак, что за все это время она узнала о Томе Реддле? — Почему именно брак? Ладно, я понимаю, что тебе мало согласия других людей следовать за тобой, и нужно что-то более существенное, вроде клятвы. Я пообещала поехать с тобой после школы в твое путешествие — и тебе нужно, чтобы я чем-то свои слова подкрепила, доказала свою преданность. Почему не взять с меня Непреложный Обет? Зачем этот брак, черт возьми, если он для тебя не будет значить вообще ничего? Ты же не из тех, кто женится!

— Неужели? — удивился он, прожигая ее непонятным взглядом, на что Миранда горячо воскликнула:

— Да! Чтоб ты знал, мне трудно представить себе что-то более дикое, чем женатый лорд Волдеморт! В моем времени о подобном никто и не слышал! Впрочем, — она на секунду задумалась и решительно тряхнула головой. — Ладно, черт с ним, что будет через несколько десятков лет. Я допускаю, что ты можешь жениться — но это точно должна быть какая-нибудь чистокровная аристократка с безупречным происхождением и манерами, которая будет ловить каждое твое слово, не смея перечить! Такая жена тебе идеально подойдет для поддержания и укрепления твоего статуса, она действительно может стать «леди», которая никогда не поставит под сомнение твой авторитет. Зачем тебе жениться на нищей полукровке, которая, к тому же, будет тебе возражать, оспаривать все твои приказы, и которая не разделяет твоих взглядов? Тебе так сильно хочется поскорее избавиться от меня?

Эту ее гневную тираду Реддл выслушал молча, но очень внимательно, а на последних словах в темных глазах замерцали угрожающие багровые искры, но в сплошное алое пламя они так и не перешли.

— Хотя… Да, я, кажется, начинаю понимать, — протянула она, когда разум внезапно предложил довольно простое объяснение, и зло усмехнулась. — Тебе ведь мало просто физически заставить меня, да? Надо, чтобы я сама хотела подчиняться тебе… Черная Метка для меня мало что значит, Непреложный Обет — это принуждение, а вот брачная клятва… Ее как-то не слишком правильно нарушать, да? Вроде бы дамоклов меч надо мной не висит, но нарушить клятву верности, данную мужу… Это же так… неблагородно!

— А если я скажу, что мне просто хочется, чтобы ты была рядом? — спросил он внезапно, и Миранда осеклась. В груди стало больно и холодно, в горле застыл ком, и она на мгновение зажмурилась, загоняя слезы обратно. Буквально несколькими словами он сумел подчистую разрушить все ее самообладание, не оставив от него камня на камне.

— Не надо, — выдохнула она.

— Что не надо?

— Издеваться надо мной, вот что! — воскликнула она, изо всех сил стараясь сдержаться и сохранить хотя бы видимость самообладания. — Том, неделю назад ты сказал, чтобы я не пыталась тебя изменить, а смирилась с тем, кто ты есть, и я тебя услышала. Мы уже обсуждали это — я знаю, что ты за человек! Я не требую от тебя любви, я знаю, что ты на это не способен! Брак для тебя — способ самоутвердиться, а заодно подчинить себе другого человека. Я все понимаю. Но мне это не подходит!

— А что тебе подходит?

Несколько секунд Миранда смотрела на него молча, не зная, стоит ли пускать его так глубоко себе в душу, а потом мысленно вздохнула, смиряясь с неизбежным.

— Моя точка зрения на этот счет весьма банальна. Я всегда думала, что если когда и выйду замуж, то это будет человек, который будет любить меня и уважать, для которого будет важно мое мнение. У меня нет твоих амбиций и честолюбия, мне не нужен завоеванный мир, мне нужно, чтобы этот человек заботился обо мне и о наших детях!

На слове «дети» лицо Тома приобрело недоумевающее выражение, точно он впервые услышал это слово.

— Знаешь, что я видела в тот вечер в зеркале Еиналеж? — спросила она горько, решив быть откровенной до конца. Вероятно, она поступала опрометчиво, но сейчас ей казалось, что это единственно правильный путь. Том слегка наклонил голову, показывая, что слушает, и Миранда с силой сжала кулаки — так, что ногти вонзились в кожу. — Я видела нас с тобой.

Глаза Реддла на мгновение изумленно расширились, а она устало продолжила:

— Я видела только нас вдвоем, и мы были вместе. Я знаю, тебе это кажется глупостью. Но я люблю тебя, Том, ты знаешь это, и я бы полжизни отдала, чтобы ты оказался способен ответить на мои чувства! Но тебе это недоступно, и я не собираюсь на тебя давить или пытаться тебя изменить. Я даже не буду пафосно заявлять, что моей любви хватит на двоих — потому что мне почему-то кажется, что и моя любовь тебе, по большому счету, не нужна. Преданность, покорность — возможно, но не любовь. Но прошу тебя, впервые в жизни умоляю тебя — хватит меня мучить! Я рассказала тебе все, что ты хотел знать, я признаю, что ты одержал надо мной победу и можешь мною манипулировать, как ты и хотел, но… Прояви хоть раз в жизни милосердие и…

— Я не стану падать на колени и клясться тебе в любви, — перебил он ее внезапно, не дав договорить, и Миранда посмотрела на него изумленно. Чтобы Том Реддл сам оборвал ее признание капитуляции, не потешил собственное эго?.. — Я не верю в нее, считаю это чувство глупостью и слабостью, ты права. Но ты ошиблась, когда сказала, что я хочу подчинить тебя.

Миранда смотрела на него во все глаза, не понимая, что с ним происходит. Том говорил быстро, заметно растеряв все свое хладнокровие. К бледным щекам прилила кровь, из-за чего они стали казаться смуглее.

— Я хочу твоей преданности, это правда, но дело не только в ней! Я восхищаюсь тобой, с тобой мне интересно, и ты, пожалуй, первый человек в моей жизни, с которым я могу просто разговаривать, который для меня важен. Мне даже не нужна твоя полная покорность — ведь в этом случае ты сразу утратишь часть своей притягательности, если начнешь вести себя как покорная безвольная кукла. И ты важна настолько, что я могу отмахнуться от слов Этьена и на время пожертвовать частью величия и могущества, чтобы ты была со мной. К тому же, этого величия и могущества я все равно добьюсь, просто займет это чуть больше времени.

Рот у Миранды превратился в идеально ровную букву «О».

— В Зеркале Еиналеж я увидел именно то, что ты тогда описала. Я увидел себя бессмертным и могущественным, добившимся власти, видел своих последователей и множество людей, которые склонились передо мной. Но знаешь, что самое интересное? Я почти не видел лиц этих людей — ни Пожирателей Смерти, ни тех, кто однажды мне подчинится. Они были просто безликой массой, лишенной какой-либо индивидуальности. И там был всего один человек, чье лицо я видел совершенно отчетливо. Догадаешься, что это был за человек?

Она слушала его исповедь, почти не дыша, и с какой-то обреченностью понимая, что каждое слово Реддла — правда. И ей теперь предстоит жить с этой правдой.

— И кем же ты увидел меня там? — спросила она тихо. — Пожирательницей или той, кто склонился перед тобой?

— Ни той, ни той, — ответил Том спокойно, изучая ее растерянное лицо и ловя каждую эмоцию, что там отражалась. — Ты не была где-то внизу, ты стояла рядом со мной.

На несколько секунд Миранда лишилась дара речи, убежденная, что у нее начались слуховые галлюцинации.

— «Леди», — прошептала она, с ужасом осознавая, что новый титул, которым теперь ее именовали слизеринцы, имел куда более буквальное значение, чем ей до этого казалось.

Том кивнул.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой не ради того, чтобы контролировать тебя. Я хочу, чтобы ты была рядом и шла со мной бок о бок, куда бы нас это ни привело — как помощница, союзница, самая близкая из всех. Та, которая будет стоять за моей спиной, та, кому я смогу полностью доверять, и я сейчас говорю не про собрания Пожирателей, а про… всегда. Я не говорю, что будет легко, и от своих планов я никогда не отступлюсь, но могу тебе пообещать не убивать младенцев в колыбелях, пока ты будешь со мной. И, черт с ним, раз это для тебя так важно, пускай когда-нибудь будут дети…

Каждое его слово, казалось, навеки впечатывалось в ее память, и Миранда отстраненно спрашивала себя — взаправду это происходит или ей только снится?

— А еще никогда не поднимать на меня волшебную палочку, — добавила она негромко, не сумев промолчать. От какой-то полной нереальности происходящего, наверное.

— Что?..

— Я ставлю свои условия, — пояснила Миранда любезно, подумав, что после всех сегодняшних признаний Реддла уже вполне можно сказать то, что было у нее на уме на самом деле. — С таким жутким тираном и деспотом, как ты, можно только так. Лучше обозначить свою позицию сразу…

— Ты уже и так знаешь, что я не могу использовать черную магию против тебя, — напомнил Реддл, подходя ближе. Миранда хотела отступить назад, но комнатка была такой крошечной, что она сразу уперлась в подоконник, а Том приблизился вплотную, и она замерла, парализованная этой близостью. — А насчет тирана и деспота… Признай, что тебе это нравится.

— С чего ты…

— Миранда, не лги мне, — прошептал он, наклоняясь к ее уху, и Миранда ощутила, как вся покрывается мурашками от ощущения его дыхания на своей коже. — Раз уж мы начали обговаривать условия нашей семейной жизни, учти — я ненавижу ложь. И признай уже, что ты влюбилась в меня именно из-за тех качеств, которые твой разум отталкивает, считая неправильными! Правда?

— Нет!

— Опять врешь, Миранда, — Том тихо засмеялся. — Но у нас еще будет время это обсудить. Знаешь, почему ты влюбилась именно в меня, а не, допустим, в этого идиота Пруэтта? Потому что тебя привлекает именно то, кем я являюсь. Тебя тянет ко мне, потому что тебе нравится власть, потому что я не оглядываюсь ни на кого и поступаю только так, как считаю нужным. Тебя восхищает эта безнаказанность, тебя восхищают уверенность в себе и могущество. И тебя пленило мое признание только что, правда? Ты опьянена мыслью, что я, презирая любые привязанности и избегая их, готов отступиться от желаемого, чтобы только ты была со мной. Неделю назад я убил трех человек, но ведь если я сейчас тебя поцелую, ты не бросишься отсюда прочь с криками?

Она смотрела на него, как кролик на змею.

— Ты снова это делаешь, — наконец прошептала Миранда, с трудом выдавливая слова. — Ты снова заставляешь меня переступать через себя, предавать все, что мне всегда казалось непреложной истиной! Неделю назад я фактически стала соучастницей в твоих убийствах — добровольно, ты меня не заставлял! Сейчас ты хочешь, чтобы я призналась в том, в чем боюсь сознаваться даже самой себе… Я снова отворачиваюсь от всего, во что верю — и все ради тебя!

Губы Тома искривила усмешка, полная какой-то горечи.

— Тогда ты понимаешь, что сейчас чувствую я.

Миранда вздрогнула, услышав эти слова, и уставилась на него в растерянности. Почему-то раньше ей не доводилось обдумывать ситуацию под таким углом. Том же насладился ее потерянным видом, а затем стремительно сократил разделявшее их и без того маленькое расстояние и накрыл ее губы своими. Миранда закрыла было глаза, но в следующее мгновение дернулась и попыталась отпихнуть его от себя.

— Ты с ума сошел, мы же в церкви!

— К Мерлину церковь, — отозвался Том без малейшей почтительности, снова прижимая ее к себе и с легкостью преодолевая слабые попытки Миранды отстраниться. — У меня свадьба через полчаса, а невеста все пытается возражать…

— Я не возражаю, — чуть слышно прошептала она. — Я только боюсь впоследствии очень сильно пожалеть…

— Ты не пожалеешь, — твердо пообещал он.

Реддл наклонился к ней снова, и больше она не сопротивлялась.