Темноводье (джен)

Примечания:

айм элайв

предупреждение: тут есть **одно матное слово**, будьте осторожны

некоторые цитаты дословно скопированы из прошлых глав

всем котятам, сдающим егэ, удачи на экзаменах, у вас все получится!

---

— Чай кончился.

— Я схожу-

— ДИНО-САН!

— Как я и думал.

Поразительная ловкость. Мне пришлось даже покрутить головой, чтобы проверить, не находился ли рядом Ромарио под прикрытием.

— В-вау, вы смогли, Дино-сан! — Тсунаеши радостно подскочил, едва не опрокидывая котацу.

Я тоже смотрела на Каваллоне с нотами гордости, внутренне сжимаясь от… какого-то странного предчувствия и напряжения, все же, что-то во всей этой ситуации было более, чем подозрительным.

Кея резко дернул меня за плечо, заставляя встать совсем рядом с собой и явно пытаясь от чего-то загородить. Такеши смотрел мрачно.

Я подняла руки в примирительном жесте, непонимающе крутя головой.

— Объяснись, — взгляд друга был направлен на Реборна, и я едва успела схватить его за руку, заметив, как блеснуло тонфа.

— Эй, эй, полегче, Кёя! Ничего не произошло!

Дино действительно стал реже падать даже без моего присутствия, но изменения рядом со мной для окружающих были наиболее разительны. Я знала, что он так же общался на эту тему с Тсунаеши, и на тему своей репетиторской гениальности не обольщалась.

Мне очень хотелось верить, что дело должно было быть в нем самом, и что он не вновь попался в эту же ловушку, просто записав меня к себе в «подчиненные». Против подобного говорила всякая логика — неужто я настолько легко втираюсь людям в доверие? Я ощущала, что если это так — я точно совсем не помогла на самом деле, скорее усугубила. Может, я была даже немного обманщицей в таком случае? Вряд ли я заслуживала настолько высокое доверие.

Это было как-то нечестно. Потешить свою важность для окружающих еще и через Дино. Но одновременно с этим… в глубине души мне нравилось.

Пока я ощущала в себе силы и смелость для того, чтобы везде и ко всем лезть, я не могла противиться, возможно, немного странному желанию вмешаться, желанию поучаствовать, занять тоже какое-нибудь важное место в происходящем.

Изменилось многое, конечно, но мое далекое желание осталось неизменным. Хотелось быть нужной.

Умарекавару хитро сверкал глазами, будто бы только что провернул какой-то гениальный план, сбивая меня с толку.

— Реборн?..

— Ты знал, что так будет? — вместе со мной заговорил Тсунаеши, и мне показалось, что… все что-то знают, кроме меня?

— Подождите, Джудайме! Реборн! Но ведь Дино-сан только в обществе своих подчиненных способен на подобное, это значит, что…?

— Нет.

Я не совсем поняла, не показалось ли мне, но Хаято, кажется, выдохнул облегченно.

Ну, что я не являюсь Грозой очередного Неба было и так очевидно. Наверное. И слава Ками. У меня от слов Хаято на секунду даже душа в пятки ушла от испуга. Все эти пламенные во всех смыслах отношения меня несколько раздражали, учитывая, что никакого пламени в себе добровольно-осознанно я так почувствовать и не смогла.

— Мне было интересно, что будет, если твой интерес будет направлен еще на кого-нибудь. И я хотел проверить твою способность влиять на происходящее, о которой упоминал наш общий знакомый. Так что попросил Дино проверить тебя.

А в чем, собственно, заключалась проверка? В моей силе убеждения, что ли?

Сам факт очередной тайной махинации за спиной неимоверно взбесил, но где-то на периферии. Я просто решила, что позвоню Широ и узнаю его взгляд на происходящее — раз его упомянул Реборн, значит, он знает, что произошло.

Широ я доверяю.

Усилием воли напомнила себе, что обещала ему доверять.

— И как?

— Как видишь…

Кёя медленно распространял убийственную ауру. Не так, как обычно — обычные его мгновенные «камикорос» можно было даже назвать в какой-то степени азартными, подходящими под описание «весело и задорно», просто в духе Хибари Кёи.

Сейчас же медленное нагнетание обстановки выглядело максимально угрожающим, особенно для меня, потому что если проблема в очередном собственническом порыве Кёи я даже оправдаться не смогу от неожиданности. Но… судя по тому, как он переводил взгляд с репетитора на бывшего его ученика, вместо обычного камикороса в этот раз действительно следовало ожидать чего-то пострашнее — и не мне.

— Я знал, что это будет полезно вам обоим.

— Наверное, — я прислушивалась к себе, пытаясь понять, что во мне изменилось за последние дни от общения с Каваллоне.

За исключением того, что я, оказывается, еще не растеряла остатки социальности, наверное, ничего?

— Умарекавару… за то, что втянул мое травоядное… камикорос.

— Кёя, прекрати. 

Я потерялась, я просто потерялась, вы все о чем? Такого неожиданно стального голоса от себя я не ожидала — да и Кёя, не менее мрачный, от меня не ожидал.

Произошедшее, вероятно, реально несколько напрягающе и… неловко… все же, для Дино-сана я посторонний человек, как и он для меня, но тут, возможно, сработало подобие синдрома попутчика, что у меня вышло нечто годное с его неуклюжестью.

Но, вообще-то, меня никто не втягивал.

Так что прекрати, Кёя. Я не твое личное травоядное. И сама могу решать, что и когда мне делать. Прими это и прекрати винить в этом окружающих.

Если кого-то нужно винить, то вини меня.

Хибари непонимающе посмотрел на мой решительный вид и едва не заскрежетал зубами, как мне показалось, опуская тонфа и как-то совсем странно окидывая взглядом остальных.

— Ребятки, уже поздно, вы хорошо доберетесь до дома?

Нана-сан была как никогда вовремя.

В этот раз меня традиционно провожал Кёя, хотя высыпали на улицу мы всей толпой. Никто не оспаривал его право на мое общество после очевидного непонимания недавно, ребята будто уже знали, как нужно действовать, чтобы не «рвануло». Да и я была не против наконец пройтись с другом и попытаться узнать, что происходит.

Свернув раньше всех, чтобы пройти через парк и поговорить, мы шагали по улице в молчании, пока Кёя неожиданно не подал голос сам.

— Я был занят.

В переводе это, наверное, было что-то вроде «извини, что уделял тебе так мало времени и срывался, как минимум всю последнюю неделю ведя себя по-скотски». Я, как минимум, на это очень сильно надеялась.

Однако облегчать ему задачу не планировала, с интересом ожидая, к чему же должно было подобное заявление привести.

— Ты должна была оставаться в Комитете, когда я сказал.

Ясно, значит, не «извини». Я даже слов не нашла, ошарашенно остановившись. Так и застыла, превратившись в удивленный памятник эмпатии — в этот раз даже максимально постаравшись поставить себя на место Кёи, я не могла понять, с чего бы это.

В тот раз он оставил мне неплохие синяки на руке, совершенно неожиданно не сдержавшись, а Дино-сан как раз… начал разговор, который привел к нашим тренировкам его неуклюжести.

Но это было мое решение, предложить их. А если Каваллоне и хотел в чем-то меня убедить — он как раз вспоминал Кёю и выказывал беспокойство о наших отношениях — то у него не вышло.

Хибари нахмурился, неосознанно угрожающе подавшись вперед. Я знала, что он мне ничего не сделает, но на такое давление выразительно глянула в ответ.

— Почему?

— Я попросил тебя.

Аргумент, нечего ответить.

— Ты не просил, — напомнила, пусть в душе и поселился от такого заявления червячок неожиданной вины — возможно, в понимании злого Кёи это и правда было похоже на просьбу. Но даже если он был занят своими важными делами, ему не пять, чтобы забыть о человеческом языке, не потрудившись объяснить нормально. Просьбой в моем понимании это точно не было.

— Я сказал тебе остаться.

Вот-вот.

— Я не хочу, чтобы ты общалась с Каваллоне. Тебе это не нужно.

— Кёя. То, что ты был занят какое-то время и мы не проводили время вместе — не значит, что, когда ты освободишься, мы все еще будем так мало контактировать. То, что я общаюсь с Каваллоне, не значит, что я буду меньше общаться с тобой. Я регулярно напоминаю тебе, что ты мне важен и нужен. Но кроме тебя вокруг меня есть еще люди, и я сама решу, буду ли общаться с ними, хорошо?

Произошло… странное.

Хибари хотел было покачать головой, но посмотрел на меня, как на идиотку, и промолчал, сдержав реакцию на мои слова. Странно блеснул глазами, будто бы и правда выжидающий в засаде хищник, только что идеально просчитавший, как именно будет убивать свою добычу. Я знала, что ему трудно было бы так просто согласиться с подобным еще и вербально, но то, что он не продолжил протест, уже заставило меня немного загордиться и расплыться в улыбке — что бы не пришло ему в голову, Кёя учился сдержанности.

Хотя выжидающий Кёя был куда страшнее, чем Кёя атакующий.

— Кёя, ты не заболел? — пошутила с улыбкой.

Конечно, вопрос не был закрыт.

Дино был все еще меньшей из наших проблем, как мне казалось.

Но поставить его камнем преткновения изначально, спровоцировав Кёю, определенно, было ужасной идеей.

А еще, оказывается, я была ужасным другом. Идиотка. Кёя и правда заболел тогда, совсем умотавшись со своими криминальными разборками, на которые одобрительно из всех нас смотрел исключительно Реборн. Так что в итоге друг заболел, но отдыхать и отлеживаться отказывался.

Все его плохое настроение я старательно списывала на часть болезни, перенесенную на ногах и терпела дальше, пусть недосказанность, все еще непонятная мне, и давила на мозги. Разговор, однако, я упрямо отложила, в первую очередь обеспокоенная тем, чтобы Хибари, в таком случае, прекратил шататься непонятно где и нормально отлежался. Чтобы к февралю совсем не рухнуть и не загреметь в больницу.

Уговоры на него почти подействовали.

— Только если ты пообещаешь, — пауза, — что больше не будешь иметь дел с Каваллоне.

Вдох…

— Хорошо. Я обещаю, что больше не буду иметь дел с Каваллоне.

Но общаться я с ним буду. И начатое — закончу. Мне не дает покоя нечто, что, если я правильно поняла природу наших отношений, я вполне имею право спросить.

Но сначала — я решила подыграть иерархии нашей Семьи и узнать у Тсунаеши, в курсе ли он, что происходит.

Потому что Широ, вопреки моим ожиданиям, понятия не имел.

* * *

Я позвонила ему в тот же вечер, как все это напряжение началось. Тихо, чтобы не слышали родители, пусть они и были в другой части дома, поделилась последними новостями, подробно рассказав о случае, произошедшем перед тем, как все разошлись, о странной реакции Такеши и Кёи. О том, что Реборн его упоминал.

Это было бы похоже на мою интернет-болтовню с Аки, на любую другую типичную болтовню девочки-подростка с подружкой, за исключением того, что волнение, из-за которого у меня сбивался голос, было вызвано совершенно не романтическим трепетом, а испугом — теперь я опасалась этой ситуации, но…

Но немного, все же, банально волновалась из-за того, что Широ опять должен был объяснять мне, наверное, элементарные вещи. Он слушал молча, мне даже показалось, что отключился динамик случайно.

— Куро-чан…

Когда он наконец прервал мои объяснения, его голос звучал немного сдавленно, будто Широ тщательно сдерживался от чего-то, но я не знала, от чего. И вот это уже чертовски напугало. Кёя бесконечно был недоволен моим общением с окружающими. Но Широ — нет, он всегда был только рад, когда я влезала в новые знакомства, искренне интересовался всем происходящим… как мне казалось?

— Ты не говорила мне… о том, что Каваллоне решил проявить интерес к тебе лично. Как много он с тобой контактировал?

Это было так похоже на едва не прорвавшуюся рычанием ярость, что я опешила — буквально все против того, чтобы я общалась с Дино, и это пугает, потому что никто не предупредил меня об опасности перед его приездом. Я слишком расслабилась, думая, что мои друзья смогут всегда опережать любые негативные происшествия. Особенно теперь, когда на нашей стороне было практически предзнание.

Широ не говорил о том, что Дино может чем-то пугать. Широ говорил, что он весьма неплохой и даже довольно добрый к окружающим парень, который с очень высокой вероятностью подружится с Тсунаеши — что же, это было подтверждено опытом многих миров, почему что-то должно было идти не так? Видимо, потому Широ и не подумал, что… этот мир уже достаточно отличается.

Я задавила зародившийся страх и спокойно ответила.

— Достаточно много. Мы даже немного гуляли вне компании вдвоем, он часто встречал меня после школы.

— Ты чем-то привлекла его внимание? — тоже перешел на деловой тон, расспрашивая подробности.

— В том-то и дело, что… нет, не думаю, поэтому меня и удивило происходящее. Извини, нужно было сразу рассказать тебе. У нас с первого дня пошло неплохое общение, но я списывала это на свою и его общительность, и… знаешь, все же, он не сильно, но старше ребят.

Было странно докладывать Широ о каждом своем шаге. Я подумала, что это глупо. Все же, я старалась максимально оградить его от своих «подростковых» переживаний, связанных с общением с кем-либо.

— Будь осторожнее, — я знала, он хотел сказать совершенно не это, и выдавил предостережение едва ли не сквозь зубы.

— Да. Я буду.

Я похолодела — и правда, мне стоило бы. Если дело не в Широ… то в Реборне, и я доверяла ему… еще не знала, насколько.

— Еще раз извини, что не сказала сразу и заставила волноваться. Я сама перепугалась в итоге. И все же…

Мы еще немного поговорили, но я ощущала себя на допросе. Извинялась, объясняла. Широ был ужасающе непохож, но одновременно с этим почти одинаков с Кёей в попытке проконтролировать теперь каждый мой шаг — за исключением того, что он хотел знать о шагах уже сделанных, совершенно не ограничивая в будущих действиях.

Он понял, что произошло, почти сразу, когда я стала объяснять про неуклюжесть и общение с Тсунаеши, но мне не сказал.

Предупредил только, что мне стоило избегать физического контакта. Сопроводил это какой-то двусмысленной шуточкой, разбавляя серьезный тон, но предупреждение я учла и отнестись к нему решила более, чем серьезно.

— Я же не могу предсказать… ничего, что связано с тобой, Куро-чан. Пожалуйста, сообщай мне о подобном сразу же, иначе я не-

— Не сможешь предотвратить? — несмотря на то, что микрофон снова явно был отключен в последний момент, я знала, что дело не в помехах — связь у нас всегда была отличной, все же, Бьякуран над ней шаманил каждый раз, пусть и не лично, скорее всего. Хотя, кто его знает.

Предположение сорвалось раньше, чем я успела смутиться и оборвать себя. И звучало так, будто это я — забочусь о нем, а не наоборот.

Будто не меня отчитывали около часа разговора, напоминая, что это странно — такие махинации вокруг меня — но хорошо, потому что будь я совершенно неосторожна, даже он не успел бы остановить тех, кто подъедет на темной машинке и запихнет меня в салон, увозя в далекие дали, где меня больше никто не найдет.

Он снова напомнил мне кое-что, не совсем укладывающееся в моем понимании. Как я могу быть настолько важна для тебя, Широ? Почему ты замолчал? Что ты хотел сказать?

Это… очень приятно. Знать, что кому-то настолько небезразлично, не важно, по какой причине.

— Именно. Не забывайся, сейчас все станет намного серьезнее. Я допустил оплошность, когда так легкомысленно рассказал тебе столь многое, — что? — но не напомнил о главном. То, как ты можешь вести себя со мной…

Я затаила дыхание.

— Даже не думай… переносить на других мафиози.

«Даже не думай переносить на других», — слово «мафиози», определенно, было едва ли не лишним в его угрожающем тоне.

Впрочем, нет. Не было.

Угрозой было пропитано каждое из его слов теперь, лишая меня любых теплых мыслей и умиротворения.

— Никто больше не позволит тебе быть просто гражданской, чем раньше ты задумаешься об этом, тем меньше проблем тебе… и мне из-за тебя — придется разгребать.

Далее — Широ не дал мне испугаться своих же угроз и происходящего. Но он уверенно продолжал разговор так, что все, чего я боялась, казалось совершенно решаемым. Он был всего страшней. Оставалось только соглашаться, все еще очарованной его заботой и испуганной от того, что за заботой скрывался неожиданно жесткий, намного жестче, чем у Кёи, контроль.

Конечно, такой контроль был оправдан.

Я даже была все еще рада подобному отношению. Видимо, уже просто смирилась с тем, что мне приходится бесконечно быть под чьей-то защитой и даже наслаждалась этим немного. Было легче и спокойнее жить, веря, что такой человек, как Бьякуран… заинтересован в том, чтобы у меня все было хорошо.

И я ему верила, несмотря на то, что он меня чертовски пугал.

— Куро-чан, — на прощание Широ неожиданно обратился ко мне очень мягко, вовсе будто бы забыв об угрожающем тоне. Будто не было его молчаливой ярости — схлынула обратно, оставляя после шторма солнечный песочек и мягкое тепло. — Знаешь, я слежу за тобой. Что это значит?

— Наверное… то, что ты… что-то ждешь от меня?

Мне не хотелось сострадать ему сейчас, несмотря на почти извиняющийся тон, на то, что я понимала — или мой наивный мозг генерировал подобие понимания, — что он просто волновался.

Мне было страшно перед таким Широ, и я в итоге была даже немного зла на то, что он выдавал свою заботу под видом запугивания, будто это был лучший вариант помощи, который возможен. Будто всем так нравится в общении со мной бравировать собственной опасностью, бесконечно подавляя. Очевидно, напугать, чтобы было неповадно, легче, и они со мной возятся — спасибо хоть так. Но…

Я знала, что они защищают меня. Знала, что бесконечно благодарна им за эту ответственность. Но… методы…

Я ощущала, как в горле образуется ком от такого ласкового, теплого тона, и презирала идею кнута и пряника, проскользнувшую в мыслях. Широ не был со мной жесток, но… но, в то же время, никогда не давал забыть — он может однажды стать.

— Не-ет, — кажется, его тон изменился на обеспокоенный. Это не пугало, но очередное позерство меня… наверное, обидело бы, если бы я решилась совсем-совсем перестать косить под тряпку и начать всему возмущаться. Он весьма хорошо управлял голосом, и я сомневалась, что все, что я слышала, действительно было искренними эмоциями, пусть и хотела так думать, памятуя о его поразительной несдержанности в первые минуты встречи.

— Это значит, что тебе не о чем беспокоиться, Куро-чан. Я защищаю тебя.

— Вот как, — выдавила растерянно, крепче сжав трубку.

— Я обещаю, что когда закончится ваше знакомство с мафией, все будет хорошо. Я прослежу за тем, чтобы оно закончилось хорошо, Куро-чан.

Мне следовало быть внимательнее, следовало бы обратить внимание, что однажды все станет хорошо — но Широ совершенно не обещал ничего хорошего в процессе.

Его теплым тоном я была успокоена достаточно, чтобы просто поверить в хорошее в целом.

— Ладно, я тебе верю.

— Прекрасно, Куро-чан, я на это рассчитываю! Не забудь, ты обещала.

— Конечно.

— И больше не беспокойся о Каваллоне, кстати~. Очевидно, в этот раз ничего страшного не произошло — а я… — Совершенно, абсолютно притворное воодушевление. — Я даже не смогу узнать, могло ли! Но так намного интереснее, а потому будь настороже, но не бойся поинтересоваться, что же твой новый «друг» скажет в свое оправдание. Я хочу знать.

— Почему вы все так уверены, что он будет говорить «в свое оправдание»? И разве не будет для меня опасно продолжать общение с ним?

— А ты до сих пор не уверена в этом сама? Мило! Впрочем, не важно. Учитывая, что никто даже не задумался применить к тебе силовой метод, пойдя на такие ухищрения — однозначно, тебе не будет опасно теперь, когда все уже закончилось. Куро-ча-ан, я даже завидую Реборну, который может наблюдать за тобой и проводить испытания, которые ему хочется, а я — так далеко! Все в порядке, Куро-чан, Каваллоне безобидная фигурка в руках вашего умарекавару, но общаться с ним, конечно же, тебе не стоит в дальнейшем… Да и ты сама не захочешь, когда все поймешь! Ох, расскажи мне, что могло произойти, когда тебя одолеют предположения после разговора с ним. Дино-чан не такая душка, как тебе кажется, я ведь угадаю, если скажу, что ты все-таки сравнивала его со мной?

Как… воодушевленно. У него будто не осталось и тени серьезности, Широ был похож на тот образ, что обычно использовал в переписке, мило шутил и использовал даже по отношению к Каваллоне ласковый суффикс.

Стоп. Его последние слова. Черт. Штирлиц близок к… не думаю, что это провал, но разоблачение моей и так очевидной симпатии будет точно лишним и бессмысленным.

— Да-а, было немного. Он, вообще-то, показался мне довольно милым, — все еще придерживалась честных ответов.

Дино был милым и… нормальным. Намного нормальнее, чем остальные — и уж точно нормальнее, чем Бьякуран.

Единственный вывод, который я, получается, скрыла от Широ во время того разговора — мой гражданский подход к происходящему. Я больше не поднимала эту тему, но не совсем понимала, как именно мне стоит от него уйти — а, главное, в чем.

— Понимаешь, Куро-чан… почему я был в ярости? Именно то, что ты делаешь, меняет все и пребывание в этом мире доставляет мне удовольствие. Однако именно осторожность и осознание однажды вынудят тебя прекратить столь вызывающее поведение. Это будет хорошо для тебя.

Осознание чего именно, получается, так пытался отсрочить Широ?

Очевидно, он подразумевает, что таким образом я смогу выжить в дальнейшем. Будет ли это, и правда, хорошо для меня?

Это не будет хорошим для него, верно?

* * *

Между мной и миром мафии лежала огромная пропасть. Рядом со мной на эту пропасть смотрели и все остальные ребята из нашей команды, однако каждый знал, что однажды перейдет на другую сторону.

Мы с Тсунаеши наиболее отчаянно цеплялись за свою жизнь простых гражданских, наиболее испуганы были при проявлении жестокости в окружающих.

Савада был совершенно не в курсе, в чем был подвох недавних событий с Дино. Благодаря очень чуткой и все сильнее развивающейся эмпатии, приправленной интуицией, он прекрасно понял, что произошло нечто, скрытое от меня и большинства присутствующих. Но был не уверен, что именно.

— Дино-сан ведь хороший, — он слабо улыбнулся, неловко взъерошив волосы на затылке, будто смущаясь такого заявления.

— Хэй, да я не спорю, — улыбнулась.

Тсунаеши успел привязаться к семпаю.

Но он упомянул, что чуть не поссорился с Реборном из-за произошедшего — только недавно мы решили, что у умарекавару больше не будет секретов от нас, а теперь тот отказывался отвечать. Не поссорились по новой они только потому, что умарекавару молчал, ссылаясь на мой собственный секрет. Так что у Тсунаеши ко мне были ответные вопросы, на которые я отвечать пока побоялась — вспомнила, что уже обещала ему все рассказать однажды, и повторила это же обещание.

— Если честно, я сама не знаю, насколько это важно в… глобальном смысле. Мне кажется, мой секрет сильно переоценен.

— Как бы то ни было, мы на твоей стороне, Хана-кун, — он улыбнулся и я покивала, умиленная поддержкой.

— И… не злись на Реборна, пожалуйста. Я знаю, что, наверное, не мне такое говорить, но… он ведь хочет как лучше, понимаешь? Эти его методы… я сам постоянно от них страдаю, но… думаю, он… ну… эм… — Савада выглядел так, будто сейчас вымрет от растерянности, но упрямо продолжал, — он не даст нас в обиду и не хочет плохого.

— Д-да, Тсунаеши, я понимаю.

Одна из черт, которую я в новом Тсунаеши очень люблю.

Он научился видеть хорошее.

Сам Реборн мне на глаза не попадался. А вот Каваллоне выглядел так, будто и сам хотел поговорить — поджидал после школы, смущенно попросив ребят, с которыми мы вышли после уроков всей кучей, подождать нас минутку. Пообещал, что заглянет перед тренировкой. Он планировал забрать ребят вместе с умарекавару куда-то в лес на выходные, ибо пообещали сильное потепление.

Говорить, пока остальные нас ждут, и правда было неудобно, так что я дождалась остаток недели. Широ дожидался вместе со мной, а Кёя послушно болел дома — я заходила к нему после школы, передавая бумаги из комитета и рассказывая, как идут дела. Он был доволен, не слыша никакого упоминания Каваллоне в составе моей повседневной рутины помимо этого небольшого разговора. Я задерживалась ненадолго, прогоняемая самим Хибари, чтобы не заразилась.

Ему, очевидно, было противно болеть. А кому не противно? Но Кёе было противно по-особенному, так что собственную слабость он избегал показать настолько старательно, что мне было и правда легче уйти, чем вынуждать его так мучаться, делая вид, что он, вообще-то, и так здоров.

В итоге Каваллоне утром выходного дня банально зашел на чай. Матушка очень удачно осталась вчера у старой подруги, с которой не общалась долгое время, а отец был на работе — как и всегда.

* * *

— Дино, ты хочешь сказать, что это было нормально? Для тебя самого.

Каваллоне извинялся, но будто бы сам не понимал, за что, светло и ярко улыбался, когда прошел на кухню, уютно устроился со мной с теплыми чашками за столом и рассказал о том, что все это время совершенно неслучайно влиял на меня своим пламенем и именно из-за этого все так удачно и легко прошло и мы друг другу помогли. Мол, теперь мне должно быть легче с Грозой, а он получил урок благодаря тому, что пообщался со всеми нами и благодаря мне серьезнее взглянул на Тсунаеши.

Я ощущала себя крючкотвором-адвокатом, продираясь сквозь все хорошее. Я не Савада, мне не надо все хорошее в людях, мне давайте все подряд, главное — правду.

Дино улыбаться перестал где-то на середине разговора.

Теперь же — устало вздохнул, откидываясь на стуле и убирая чашку. Он был один, но Ромарио должен был подъехать уже очень скоро. За время нашего разговора Каваллоне чуть не перевернул стул, уронил коробочку с чаем и рассыпал сахар. Сущие мелочи относительно того, как сильно он косячил раньше, если честно.

— Да.

То, что он делал, в мире мафии было нормально.

— Это… знаешь, сначала я воспринимал это как проверку. Но для… Прости, Хана, для ребенка гражданских и… ну… такой, как ты, это даже странно.

— Да, я понимаю. Тем более, что ты не просто Небо, а босс… да?

— Да, верно, — Дино воодушевился от моего согласия, не замечая, что я едва фокусировала на нем взгляд, от таких новостей выдав error и залипнув в пространство.

Каваллоне оправдывался крайне убедительно — я даже поверила, вспомнив слова Широ. Дуло к виску и все. Это даже было бы слишком много на такую как я, дуло к виску лично от Реборна или даже от кого-то из семьи Каваллоне, все же, он взял с собой особо доверенных.

И от этого было еще более противно. От того что я, конечно, понимала это, но не хотела принять, уже привыкнув, что мы в компании все на равных и…

И в принципе я идеалистка, которая надеется, что люди между собой равны?

Ну и которая старательно забывала о том, о чем сама же всем сначала твердила, мол, мафия это не только красивые мигалки. Оказалось, даже в мигалках не было ничего красивого, а я все думала — магия, магия.

— Да-а, Хана, я удивлен, как бережно к тебе в принципе все относятся. Это здорово, очень советую тебе не потерять такое хорошее отношение. Кстати, а в чем все-таки секрет?

Он говорил честно и, думаю, искренне хотел помочь мне этим советом.

Конечно, совет был верным, просто…

— Извини, но… погоди. Потом про секрет. Мне стоит быть благодарной, что все так хорошо разрешилось, я понимаю это. Мне с моей гражданской позицией и правда сложно осознать подобное, извини, что тебе пришлось терпеть мою… легкомысленность. И Реборн… значит, он правда позаботился обо мне. Я постараюсь понять это.

Дино кивнул, выжидающе глядя на меня. Спасибо, что хотя бы дал мне право удивляться происходящему и время осознать. Я была не очень уверена в том, что правда понимаю и осознаю то, о чем говорю, но после разговора с Широ это было намного проще. Бьякуран мне уже объяснял многое из того, что повторил Дино.

— Как думаешь, мне следовало бы быть благодарной за то, что… например, за то, что ты бы меня забрал? «Присмотрелся» бы, что-то там в пламени бы сработало? Это было бы хорошо для такой гражданской как я, верно? Пламя решает в «этом» мире почти все. Возможно, дело в том, что я его не чувствую, но мне сложно осознать подобное.

Однажды я поссорилась с Кёей, когда в Комитете пошли глупые слухи о моем назначении. Мне было обидно, что в глазах окружающих я была всего лишь развлечением.

Что ж. Оказалось, тогда была лишь капля в море.

По глазам Дино я видела, что мне, и правда, стоило бы ценить свой гипотетический статус.

— Да. Прости, Хана. Все не так просто оказалось, хах, — Каваллоне неловко улыбнулся, очевидно, пытаясь меня приободрить. — Пламя — очень важная часть мафии. Но не только пламя в твоем случае вызывает вопросы. Я хочу еще кое-что тебе объяснить, пока не стало поздно. Прости за дерзость, но ты ведь позволишь мне немного беспокойства… пусть от меня оно тебе теперь, конечно, не нужно?

— Было бы глупо отказываться от твоей подсказки.

— Да, хах, верно. Все же, я понимаю твое отношение к десятому поколению и уважаю вашу привязанность друг к другу, вы мне очень помогли понять важность связей самому. И мне было приятно пообщаться с тобой во время проверки.

Я механически кивнула. Пообщаться со мной во время проверки. Спасибо за напоминание, Каваллоне, что я тебе не очень-то интересна, но наивно повелась. Что тебе, что… Широ…

Отставить Широ, стоп, не сейчас о нем думать.

— Вы дружили еще до того, как узнали о мафии, и сейчас ты на очень хорошем положении. И пока все уважают твой выбор покровителя из-за этого — Тсунаеши еще не признан официально и ты… бесспорно, то, что благодаря тебе Мельфиоре вышло с ним на связь и их босс смог убедить даже Реборна в своем желании сотрудничать — это прекрасно. Но потом все изменится. Надеюсь, все будет хорошо. Но, возвращаясь к пламени. Остальные ребята в вашей команде — Хранители. Киоко-чан тоже уже выбрала свой путь. Я просто хочу предупредить тебя, что, будь на твоем месте кто-то еще, если бы подобное случилось — ему бы не позволили оставаться настолько близко к Вонголе. Реборн сам не позволил бы. Слишком… переменчивое положение. В конечном итоге обязательно придется сделать выбор в чью-либо сторону.

— Я уже выбрала ребят, — поняв, что Дино умышленно выдержал паузу, вставила. — Глава Мельфиоре — мой друг, он уважает мой выбор.

Наверное. Наверное, друг. Наверное, уважает мой выбор.

Тут все просто с поправкой на количество миров, но об этом можно не упоминать. Наверное.

— Д-да, — Каваллоне аж растерялся, явно думавший, что выбор был не в пользу старой дружбы, раз обо мне так беспокоится Бьякуран.

Он посмотрел на меня, кажется, немного более приязненно, когда осознал.

— В любом случае, остаться рядом с ребятами тебе будет нелегко. Не знаю, в чем дело и почему ты… так близко к ним, но здесь есть какой-то секрет помимо доверия лично тебе, потому что в мире мафии оно, к сожалению, ничего не значит для тех, кто садится в правящее кресло.

— Даже для тебя?

— Даже для меня, если дело касается и моей Семьи. Я не могу себе позволить ошибку. Ха-ха, ненавижу быть боссом и не хотел им быть, я же говорил, — Каваллоне усмехнулся, покачав головой. — А секрет-то ты мне не расскажешь, верно?

— Верно. Прости, это… трудно рассказать.

— Конечно, — еще раз усмехнулся, покивав, — я понимаю. Это, определенно, нечто важное, но оно принесет тебе больше проблем, чем пользы. Но не думаю, что это весомая причина. Тебе повезло, что я могу позволить себе доверие к авторитету Реборна. Все же, он мой наставник. Однако Реборн не всесилен, и…

Дино явно запутался в том, что хотел донести до меня. Я тоже запуталась, вряд ли я вспомню детали этого разговора.

Мы еще немного попытались развить тему, но все сводилось к тому, что среди своей команды я однажды стану слабым звеном.

Я и так понимала это, но никогда не рассматривала, как скажется это на внешнем нашем окружении. Мое волнение о собственной значимости для ребят было сущим пустяком относительно того, о чем меня предупредил Дино.

Для всех других мафиози я легкая мишень, и Бьякуран — моя единственная защита, а он даже не часть Вонголы, что тоже плохо.

В моих интересах… всем нравиться, чтобы не подохнуть.

Об этом говорил Широ, когда упоминал осторожность?

* * *

Правда ли мне было так важно услышать это самой от Дино? Наверное, да.

Широ все понял. Догадался, когда я рассказывала, и потому так разозлился. Однако не стал говорить мне по какой-то причине — вероятно, он был прав, позволив мне самой узнать все. Испугаться при осознании. Бьякуран ведь тоже не был обычным человеком. Для него все это тоже было естественно. Зная, что мне ничего не грозит от одного разговора и, вероятно, веря в мою адекватную внешнюю реакцию, он позволил мне получить урок «теневой гуманности» лично.

Чтобы точно поняла.

Я поняла. Наверное. Не могла уложить в голове, как Широ и предсказывал, кучу появившихся предположений, что было бы, если бы… если бы. Но от предположений уже отмахнулась, загрузившись вещами куда более тяжкими.

То, что могло произойти, но не произошло — не так страшно, как то, что произойти все еще может. Будущее страшнее прошлого.

Если бы на меня не работало пламя Неба? Если бы оно сработало очень хорошо? Если бы каким-то чудесным образом я оказалась… «совместима» по их странным «пламенным» критериям с Каваллоне? Мне пришлось бы пойти к нему в Семью? Не сейчас, так однажды, когда Тсунаеши официально стал бы Десятым, ведь я не могла бы быть в его Семье и среди его Хранителей «просто потому что».

Сейчас, когда у меня нет связи с пламенем Тсунаеши, когда все знают, что она не появится, что именно сильнее всего угрожает мне? От чего мне прятаться?

Будущее пугает.

Широ, когда я после разговора с Каваллоне спросила его об этом, сказал, что я не должна прятаться ни от чего. Он был занят, так что ничего больше мне не сказал. Выслушал, несмотря на дела, однако лишь…

Сказал, чтобы я прятаться — даже не смела.

Вообще не помогло.

Совершенно неожиданно — или ожидаемо — со всеми внутренними переживаниями на счет пламени я заранее возненавидела будущий Туман, с особенностью пламени которого еще не сталкивалась, но которую теперь подсознательно боялась.

В страшном взрослом мире полно людей, желающих тебя обмануть. В криминальном мире — такие люди сплошь и рядом. В мире пламени же, такое чувство, что я обречена.

Я не была уверена, что Кёя не полезет убивать Каваллоне, если поймет именно то, что поняла я. Что-то подсказывало, что Кёя глубоко в душе и так понимает многие вещи, связанные с мафией, намного лучше, однако сдерживается. Но, все же, если он банально поймет, что я испугалась, то…

У Кёи ведь нет сил, чтобы изменить что-то.

Я не хочу, чтобы он вспылил и сопротивлялся мафии, будучи подростком, если сейчас я поделюсь с ним проблемой. Он влезет в… неприятности.

А так, может быть, мы сквозь них прорвемся.

Я же обещала это.

В общем, в разговоре о том, как прошла наша встреча, я, придя в тот день уже к Хибари, просто оговорилась, что… не очень. «Нет, он мне ничего не сделал и все такое, Кёя, фу, как ты мог такое подумать», и я просто сказала, что ошибалась на его счет и Каваллоне оказался отвратительным мафиозником.

Каваллоне не был отвратительным, честно, он был очень хорошим, но он был все-таки чертовым мафиозником, о чем мне следовало изначально помнить.

Наверное, это и было то, в чем Реборн видел пользу для меня, когда решил посмотреть на наше взаимодействие. Он преподал мне урок осторожности, будто зная, что только так я смогу запомнить и учесть на будущее.

Я сказала об этом Кёе. Повинилась, что наивно постаралась забыть о том, что Дино все-таки босс уголовников, обманувшись тем, что он более, чем нормален, в отношении к ребятам.

— Хорошо. Больше не будешь с ним общаться.

— Да, наверное, ты прав… стоп, — я удивленно подняла голову на уже давно позабывшего про книгу, но все еще сидящего с ней на коленях друга. — Это ты сейчас за меня решил, да?

— Да. Это очевидно.

— Ну, только если это очевидно… все же, я напоминаю — итоговое решение, выслушав твое мнение, я принимаю сама. Помнишь?

Кёя нахмурился. Поджал губы, окинул взглядом комнату, после чего жестом попросил меня подождать. Мы сидели в комнате и я как раз хотела забрать пустые кружки, чтобы отнести их. Кружки поставила обратно на столик, тоже остановившись.

— Сасагава умнее тебя.

Простите?

Я кашлянула от удивления, неопределенно покрутив рукой в воздухе, пытаясь подобрать ответ, но не смогла даже уловить ход его мысли.

— При чем тут Киоко?

Едва осознала, что он не про Рёхея, и то, только потому что сейчас упоминать его было бы совсем фантастическим поворотом.

— Она слушает Саваду Тсунаеши.

Извините? Простите?

— Она его девушка.

— Не важно. Ты мое травоядное.

— В здоровых отношениях люди не решают друг за друга.

— За травоядных всегда будут решать.

. . .

— Повтори?

— У травоядных нет выбора.

Верно, в его философии свобода выбора была одним из важных… критериев, так сказать. И постепенно даже ребят он стал звать зверьками.

Хорошо, с этим разобрались. Но меня он никогда не звал иначе, чем травоядным.

Вопрос.

Какого черта, Кёя?

— Значит, за меня всегда кто-то будет решать, если я травоядное? — пауза.

— Да.

— За меня всегда кто-то решал, по-твоему?

— Да. Чтобы защищать, нужно следить, чтобы маленькое глупое травоядное не ошибалось.

Хорошо, с этим тоже разобрались… Теперь немного яснее, почему я именно травоядное. Однако, даже признавая, что, вообще-то, я и правда трусливое травоядное, я не…

Я, конечно, могла бы подумать, что что-то подобное скажет чертов Широ в скором времени, учитывая его поведение.

Но Кёя?

— Кто решает за меня? — давай, нападай.

— Я. Поэтому я запрещаю тебе водиться с теми, кто ставит тебя под угрозу.

— Кёя, давай поговорим об этом завтра. Ты еще не до конца вылечился, поэтому говоришь вещи, которые мне трудно понять правильно.

Кея оказался рядом в эту же секунду, резко перехватывая руку, которой уже тянулась к двери и с силой стискивая запястье в пальцах.

— Нет.

Да, Кёя, да, потому что ты пытаешься запретить мне что-то и говоришь, что это нормально.

— Это плохая идея.

— Нет. Я прав, а ты убегаешь, травоядное. Ты не должна убегать.

Кёя, очевидно, слишком хорошо знал меня. У него вышло заметить мой мандраж и растерянность, не иначе, но я с удивлением поняла — дело не в них. Это только очередной катализатор. Он просто… и правда, оценивал, как я реагирую на его слова. Потому что так или иначе, он собирался меня додавить и убедить.

То, что Кёя делает — то, что он хотел сделать изначально. Он даже… спланировал нечто подобное? И как давно у него такая идея? Некоторое напряжение появилось с тех пор, как он влез ко мне в окно, чтобы напомнить о ношении оружия. Которое я потом так и не носила… упс.

Это было плохо.

Но еще хуже — тот факт, что, скорее всего, недовольство Кёи брало начало от моего общения с Бьякураном?

— Я ошибся, но больше я не допущу подобного, — его почти трясло от злости, и я по-настоящему испугалась.

В который раз за день.

Судя по его пристальному взгляду, мне требовалось поинтересоваться, чего же он не собирается допускать. Но я примерно уже понимала, а потому молчала, чтобы он не забил последний гвоздь в крышку гроба для нашего мирного решения конфликта.

Не помогло.

— У тебя никогда не получится играть в хищника. Я ошибся, когда решил, что ты умное травоядное и у тебя получится, — не дождавшись моей реакции, Кёя взбесился еще сильнее.

И, не встретив никакого ответа вновь, окончательно распсиховался, как… как раньше.

— Ты просто, — он говорил с таким презрением, что я бы его ударила, будь у меня свободны руки.

Руки были заняты, он держал уже обе, но я резко дернула головой, стукнувшись с Кёей лбами.

— Неправильное травоядное, — отшатнувшись, он злобно прорычал это скорее как самостоятельное ругательство, нежели как продолжение прошлой фразы, глядя на меня исподлобья, будто ему снова пять и он злится, а потому сейчас полезет кусаться и драться.

Кажется, Кёя тоже осознал это. Отступил на шаг, медленно выдыхая.

Он, очевидно, говорил о том дне, когда разрешил мне действовать самостоятельно. Дне после турнира, когда он впервые узнал о Бьякуране, опять же. Я уже поняла, что я из-за Широ оказалась просто в пропасти, но я не могу вылезти из нее, лишь продвигаться глубже в темноту, надеясь, что пройду насквозь.

Широ обещал, что, если я пройду, все станет хорошо.

— Ты знаешь, ни Каваллоне, ни Реборн, ни даже твой Широ — не хорошие травоядные, к которым можно прибиться. Ты делаешь глупости, когда лезешь к ним, ты в опасности из-за них. Я надеялся, что ты будешь вести себя не как травоядное и перестанешь прибиваться к другим, но теперь я понимаю, что я все равно должен тебя защищать.

Не то, чтобы он был так уж неправ, но с горящего поезда мне уже спрыгнуть некуда — все остальное, что есть вокруг, тоже уже давно полыхает. Все в огне, но все окей. Прорвемся. А вот под конец стало как-то тоскливо. Во-первых, от Широ меня уже ничего не защитит. Во-вторых, меня не нужно от него защищать.

А может, «во-первых» и «во-вторых» нужно поменять местами.

Но, в любом случае, это бесполезно и попахивает чем-то очень нездоровым. Слишком много «травоядных», будто у нас снова начались занимательные уроки зоологии с Хибари Кёей. Даже то, что он болеет и не может быть таким сдержанным, как обычно, его не оправдывает.

— Что ты предлагаешь? Прекратить контактировать с ними? Прекратить ходить с ребятами, пока Каваллоне не уедет?

— Да. Прекрати.

— А потом? Что насчет ребят? Мне перестать и с ними общаться?

— Сасагава Киоко практически не подвергает себя опасности.

Этот аргумент разбивал все мои прочие, но… Я не могла сказать, почему мне не подходило подобное, но я просто… не могла так.

Я не хотела обижать Киоко, но политика невмешательства казалась мне недостаточной.

— Я ведь не Сасагава Киоко, Кёя. Я так не смогу. Тебя ведь просто бесит сам факт того, что я с кем-то, верно?

Молчание. Хорошо, это мы поняли.

— А если, — осторожно предположила, — я не послушаю тебя в этот раз. Я травоядное и мне нужно быть в стаде, Кёя. Я все равно буду рядом с кем-то, так или иначе. С Тсунаеши и ребятами — тоже больше не позволишь, раз я не хочу стоять в стороне и быть частью команды для меня опасно? Это же мафия, мы все в ней. Ты понимаешь это, и… к сожалению, мы все это понимаем. Так что тебе придется меня запереть, чтобы я точно не влезла в проблемы из-за кого-то, раз в мафии мы все.

И в его взгляде большими буквами и бегущей строкой читалось «запру».

Наверное, он и сам такого признания испугался бы, но сейчас нас обоих уже взял азарт спора, зря он меня остановил. Потому что неправильное травоядное атакует хищника в ответ.

Его действия были уже не милыми и романтичными, не заботой, над которой можно было посмеяться, мол, какая забавная гипербола. Ссора была не шутливой перепалкой, когда в шутку я могла позволить ему останавливать меня и удерживать рядом.

Я понимала — реально запрет. Реально удержит силой.

Как Дино предполагал. Будет заботиться, даже если придется меня к себе приковать.

Я не хотела думать, что нахожусь в подобных отношениях не только с Кёей, но на периферии мысль промелькнула, пока я не успокоилась обратно — решать за меня планировал только Кёя.

Кёя оставит меня рядом и будет держать в безопасности, потому что в такие моменты он не мог переступить через собственнический инстинкт. Потому что он даже будет уверен, что это — то, что мне нужно, глупому травоядному, которое не может сделать правильный выбор самостоятельно.

Я понимала Кёю, на самом деле. Он был хорошим другом — он им быть очень старался вопреки всем своим внутренним заморочкам. Самое главное, что он учился, и я верила, что однажды он научится быть другом куда лучшим, чем кто-либо мог бы быть. Наверное, потому я и оставалась все еще здесь, оставалась рядом, вообще-то, уже много лет. Приносила ему глупые вкусняшки, приходила все рассказывать, заставила взять больничный, не дожидаясь вербальной благодарности.

Я понимала Кёю почти всегда, либо думала, что понимаю.

В каком месте он постоянно решал за меня — вот этого я уже не помнила и не понимала, понимать не собиралась.

Возможно, было что-то особенно ироничное, почти цикличное в наших отношениях, ибо ссоры я всегда предчувствовала. Замечала изменение в отношении, сглаживала углы, успевала углубиться в проблему до того, как придется идти на принцип.

В этот раз все же придется. Слишком многое накопилось и, главное, слишком многое я не замечала раньше, думая, что все в наших отношениях эволюционирует само. Так, как нужно. Как в здоровых отношениях, ага.

Дино-сан был катализатором, поводом, но было глупо винить его — особенно теперь — в том что именно после общения с ним у нас произошла окончательная размолвка.

— Ты не можешь решать за меня, — напомнила.

Как бы ни было страшно, я сама сделала выбор остаться с ребятами. Хотя бы в этом он не может меня ограничить, верно? Кёя вновь приблизился, вызывающе глядя мне в глаза. Я смотрела в ответ, стараясь игнорировать его очевидно угрожающую позу.

— Нет, я могу, — довольно… тихо.

— Не можешь, я…

— Ты глупое травоядное, которое ошибется снова, если я не вмешаюсь, а я не хочу, чтобы тебе пришлось ошибиться, — перебил.

Его голос был красивым, мягким, и мне бы действительно хотелось согласиться с ним — как и всегда, ведь, соверши я ошибку, Кёя оказывался рядом, с уверенностью ледокола двигаясь вперед и утягивая меня за собой.

Я даже была на какое-то мгновение готова поверить, что без него я всегда так и буду ошибаться. Потом эта же мысль меня отрезвила. Нет, вообще-то. Не буду.

Я самостоятельный человек, не умнее всех, но способный брать ответственность за свои поступки. Надо научиться напоминать себе это. Каждый должен уметь брать за самого себя ответственность.

Мне не хотелось бы, чтобы он бесконечно тащил меня. Он ведь не всесилен. Возможно, эта глупая вера даже оставалась еще со мной, как бы я ее не отрицала, но теперь придется точно признать — Кёя не сможет победить огромную мафиозную систему.

Не тот самый ребенок, который испугался, убив человека, и пришел ко мне.

Тот самый ребенок, с которым мы договорились, что будем прорываться вместе. Потому что никто не хочет тащить все в одиночку, даже если Хибари Кёя боится поступать иначе, а я — боюсь брать ответственность и предпочитаю послушно прятаться за ним и Широ.

Мне, и правда, было бы так намного проще. Я даже за Тсунаеши готова была спрятаться, если честно, особенно сейчас. Но в то же время я хотела быть нужной, а не просто балластом, так что собиралась помогать ребятам в ответ, и у меня ведь не то, чтобы не получалось. Оставаться нужной лишь Хибари Кёе в доступном мне пространстве его мирка я не хотела при всей моей бесконечной любви к нему и при всем восхищении.

Кто тогда будет ответственен за его банальную социальзацию, хэй?

И…

— Хибари Кёя — центр мира, да? Что сказал, то и делать?

Что тот парень имел в виду? Неожиданно так вспомнилось.

— Кёя никогда не сделает ничего мне во вред, так поче-

— Прекращай это.

Навредить могут многие вещи, и если Кея сказал, что я могу действовать… потому что это интересно… то почему теперь он хочет запретить мне даже гипотетически быть рядом с друзьями? Нашими общими, вообще-то, друзьями.

— Ты не можешь, — медленно произнесла, чертовски спокойно. Так же тихо, как он сам говорил.

— Могу, — так же тихо и тоже уже отдышавшись, но настороженно. Кея абсолютно не верил в то, что я и правда сейчас продолжу с ним спорить. Но я продолжу. Потому что…

да, я глупое и неправильное травоядное, но

— Я не твоя собственность, Хибари Кёя.

Он отшатнулся, будто я его ударила. На самом деле, так и было, я просто не подозревала об этом.

Какое-то время мы стояли молча. Я — успокаиваясь, силой воли заставив себя дышать ровно и проглотить снова вставший в горле ком, яростно глядя на него и даже не думая утереть выступившие слезы. Он — опустив голову, не поднимая на меня взгляд, и с такой силой сжав кулаки, что, думаю, от удара сейчас все-таки проломилась бы несущая стена комнаты.

Затем я все же не выдержала первой, не дождавшись ответа на свой… видимо, в этом споре — главный аргумент. Провела рукавом по лицу, уничтожая влажные дорожки, что сильнее всего могли меня выдать, и уверенно вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

Выздоравливай, — в душе я очень хотела успокоить его и сказать что-нибудь на прощание, пообещать, что любые конфликты решаемы и этот тоже пройдет, однако даже не замешкалась, равнодушно прикрыв дверь.

Я очень надеялась, что если сейчас я не поведу себя так, как обычно — Кёя все же поймет, что перегнул. И старалась не думать о том, насколько ужасно произошедшее в восприятии такого максималиста, какие оно может иметь негативные последствия. Все же, я верила в него.

* * *

Наверное, я переоценила способности Хибари Кёи решать конфликты.

— Свободна.

— Что?

В руке Кея сжимал повязку, очевидно, снятую с моего гакурана — он все еще висел на спинке стула, как я и оставила, только теперь совершенно темный, без приметного красного пятна на рукаве. Я оккупировала кабинет единолично, пока он был на больничном, а теперь с удивлением наблюдала неожиданно решившего выздороветь Хибари и передвинутые с моего места на его бумаги.

Это было предсказуемо. Все, кроме ленты Комитета.

Я в удивлении даже отступила на шаг, неосознанно сжимая пальцы на рукаве рубашки, к которой повязка Дисциплинарного Комитета все еще была прикреплена.

Ну уж нет, Кёя, я не дам тебе на эмоциях все настолько перечеркнуть.

Я знала, что он на меня обижен, и что ему будет чертовски тяжело через это переступить, а потому была готова к подобному. Но от этого все еще было не менее страшно и больно. Потому что из-за собственной гордости я ссориться с ним навсегда не хотела.

— Вот как. Сообщи, когда нужно будет снова приступать к обязанностям.

Не поднимая на него взгляда, все так же рассматривая лежащую на чужой ладони повязку, я снова… спокойно развернулась и вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Чтобы не видеть стоящих по ту сторону ребят из комитета, сейчас обеспокоенно пытавшихся заглянуть мне в лицо — прикрыла глаза, качнув головой. Пожалела, что волосы были собраны в хвост и я не могла закрыться еще и ими.

— Ты не злишься?

— Нет. Я всегда поступаю так, как хочу.

— Я знаю.

— А ты со мной.

— М?

— Ты тоже поступаешь так, как хочешь. Это выглядит забавно.

— Действительно. Значит, будем считать, что теперь это у нас «семейное».

Пальцы пришлось разжать, убирая от красной ленты, пока что оставшейся при мне.

— Хэй! Кёя, я пришла захватывать территорию! Я ведь была хорошим заместителем и главой студенческого совета, а? Возьми меня в Комитет.

— Почему бы тебе не возглавить совет травоядных?

— Не хочу к травоядным.

— Курокава-сан! Все в поряд-

Звук мощного удара по стене там, за дверью, и грохот смешанный с треском, видимо, штукатурки, ответил за меня.

— Да, все в порядке. Постарайтесь… — горло сдавило, ком не позволял мне дать ребятам напутствие, как обычно.

Было бы глупо снимать повязку сразу же… да? Я все еще член Комитета. Я даже привязалась ко всем этим пугающим бывшим хулиганам. Почти сдружилась с Кусакабе, бесконечно подменяя Кёю и потихоньку доказывая его преданному заместителю, что я — неотъемлемая, но ничуть не мешающая часть жизни Хибари.

— К-курокава-сан…

— Постарайтесь не косячить в ближайшее время, — я улыбнулась, поднимая на них решительный взгляд и из последних сил убеждая всех, включая, себя, что мы прорвемся, — и не попадаться ему под руку. Извините, что в этот раз я, — в кабинете снова бабахнуло, — не смогу помочь. И именно я в этот раз расстроила Главу. Я временно отлучена от дел Комитета, ребят, но не падайте духом.

— К-курокава-са-ан, — поразительно несдержанные ребятки демонстративно утирали глаза рукавами гакуранов, а я поспешила свалить, вместо того, чтобы найти ребят, проведя перемену где-нибудь на свежем воздухе.

Едва переобувшись и набросив куртку, я вылетела на улицу, быстрым шагом двигаясь прочь, не глядя, куда, уже на ходу заматывая шарф и застегиваясь. Это был абсолютно идиотский выбор, но если я сейчас появлюсь на уроке без ленты Комитета я, наверное, сдохну от необходимости это объяснять раньше, чем ребята поинтересуются, почему меня не было с ними на обеде.

Когда мое внимание сконцентрировалось на дороге, оказалось, что она вела примерно в сторону парка, где мы любили гулять с Кёей в детстве. Он был, впрочем, далековато от школы, но для того, чтобы проветриться — в самый раз. Я криво ухмыльнулась, после чего неожиданно напряглась, заметив еще одну деталь. Я не почувствовала чужое внимание, но вполне хорошо расслышала бег позади — остановившись и резко обернувшись, я встретилась взглядом с запыхавшимся Такеши.

Он от самой школы за мной пошел?

— Застегнись, — не удержавшись от слабой улыбки, отстраненно бросила, глядя на запыхавшегося парня.

Они такие внимательные. Все. Я их не заслуживаю, черт возьми.

Потому что иногда мне хочется от них сбежать, а они даже так — догоняют.

Дождавшись, когда друг немного переведет дыхание, я молча развернулась и двинулась дальше по улице, засунув руки в карманы. Такеши поторопился следом, пристроившись сбоку. Мимо проехала машина, противно засигналив, чтобы мы убрались с дороги на пешеходную часть.

— Школа еще цела?

— Думаю, такими темпами она простоит недолго, — Ямамото мрачно усмехнулся. — Так что тебе стоит вернуться спасать ее.

— Не думаю. Мы разругались с Кёей.

— Воу. Серьезно?

— Он решил выгнать меня из Комитета.

— В… оу.

Вот именно, что «воу». Такого громкого конфликта у нас, кажется, еще никогда не было, даже когда мы были детьми.

— Вы помиритесь, — прощупывая почву, вставил Такеши, видимо, пытаясь меня успокоить.

— Конечно. Просто позже. Не стоит прогуливать, ты прав, наверное, надо вернуться, и…

И возвращаться я очень не хочу.

Ямамото, как всегда, очень внимателен. Даже слишком. Даже когда не нужно.

— Вы помиритесь, — он повторил это, неожиданно осторожно притягивая меня к себе, останавливаясь.

— Что ты делаешь?

— Просто замри.

Конечно, на нервах мне нельзя было возвращаться с ним к остальным, но успокоить меня искусственно с помощью пламени…

Вместо того, чтобы успокоиться от умиротворяющего влияния Дождя, я вспомнила, какой опасной вещью пламя является на самом деле и разревелась сразу же, как поняла, что на меня снова пытались им воздействовать.

Меня совсем не радовало то, что я вообще смогла это почувствовать. Я больше никогда такую мистическую хуйню чувствовать в своей башке не хочу.

— Х-хана?

Все просто супер!

— НЕ ДЕлай так, — оттолкнув его, я яростно вытерла выступившие слезы и помотала головой, справляясь с испугом и нервишками.

Наверное, пламя действовало, так как мне стало немного легче, но…

— Извини, — но Такеши снова все понял. Кажется, даже причину моего испуга. Судя по тому, каким он выглядел виноватым, он извинялся совсем не за то, что попытался незаметно «успокоить» меня сейчас.

— Тоже извини.

Помолчали.

— Пойдем до школы. Перерыв скоро кончится.

— Все в порядке?

— Все вокруг горит и очень опасно, Такеши, а мы все стоим на краю пропасти в яму с жестчайшей жестью, но раз с этим ничего не поделаешь — волноваться бессмысленно, да? Сейчас все более-менее. Наверное.

— Наверное, да.

* * *

Я хочу в Комитет, Кёя, не потому, что мне не сидится в студенческом совете…

— Ты не снимешь ленту Комитета?

…И я, если честно, не против вообще нигде не состоять, проводя перемены с ребятами… 

— Нет.

— Ясно. Думаю, он оценит.

— А? Почему?

…но я хочу с тобой. Ходить с гакураном на плечах или без него мне не так важно, но я все равно планирую дурацки портить твою благородную репутацию своим присутствием. И помогать тебе с очаровательно скучной школьной рутиной, пока ты занят важными делами. Комитет — это же лучше бесполезного кружка, в который я все равно не буду ходить?

— Это же Хибари, ха-ха, да и думаю, он бы не громил свою любимую школу, если бы был доволен твоим исключением из Комитета.

— Сравнить Дисциплинарный Комитет с бесполезным кружком может только очень смелое травоядное.

— Оно же росло с хищником. Наверное, какое-то неправильное.