Гарри Поттер и каменная философия (джен)

Зимние каникулы подошли к концу, и Гарри с Северусом вернулись в школу. В первый же вечер, сразу после традиционного пира, Гарри согнал друзей в Выручай-комнату и рассказал им о новом толковании старого пророчества. Услышав которое, ребята долго оглушено молчали, обдумывая новости. Наконец Захар длинно присвистнул:

— Ну и дядя у тебя, Гарри, снимаю шляпу. Клевый мужик!

Гарри горделиво приосанился. А друзья его тем временем принялись горячо обсуждать только что полученные сведения. Припомнили сказки о троллях, подробности о движении планет, о роли упомянутых в пророчестве зверей — пса из ада, коня крылатого, дракона и прочих… И застопорились на гласе и взоре, сейчас ещё больше стало непонятно, что это такое и чье. Кто прозреет, кто что скажет? Чьи голоса и очи должны появиться на третий день мая? Как видите, вопросов только больше стало…

Споры оказались напрасными, так как ни к чему не привели, в конце концов, все пришли к одному и тому же — дождаться загадочного дня и часа икс.

Кроме того, Гарри очень волновало исчезновение Тортика. С того момента в поезде она так и не показывалась, и Гарри переживал по этому поводу. Осторожно порасспросив друзей и старшекурсников, он узнал, что никто не видел его известной ящерки с самых каникул перед Рождеством. Это было очень неприятно — потерять любимого питомца при таких невнятных обстоятельствах, ведь Тортика никто не крал и не убивал, сбегать ей тоже не с чего…

Помог, как ни странно, Филч. Увидел он, как Гарри одиноко бродит по вечерним пустым коридорам, заглядывает в каждую нишу и выемку в стенной кладке и тихо зовет: «Тортик!.. Тортик, ты здесь?..», пожалел грустного паренька и обратился к нему:

— Гарри, она ведь девочка у тебя?

— Да, мистер Филч, — отозвался немного озадаченный Гарри.

— Так она, может, занята, Гарри, и не может к тебе прийти. Она, наверное, яички высиживает, погоди пару месяцев, и она вернется с кучей маленьких Тортиков-Пирожочков.

Секунду-другую Гарри ошалело взирал на старого завхоза так, словно тот только что спас ему жизнь. Потом потряс головой и выдавил:

— Я об этом не подумал, мистер Филч, спасибо! Это невероятно… но разве Тортик может? Она же…

— Вполне живая, — мягко перебил Филч. — Раз оказалась способна к размножению. Нашла где-то хорошего самца и свила гнездо.

Гарри восхищенно уставился в стену перед собой, ярко-ярко представляя себе Тортика, окруженную стайкой её крошечных копий. Напредставлявшись и навосхищавшись, Гарри кинулся к Филчу и крепко обнял старика, слегка придушив в порыве чувств.

Успокоился Гарри, перестал искать и звать пропавшую любимицу. Окунулся в школьную рутину. Посещал уроки, изучал магию, корпел над эссе. Искал в книгах и учебниках, как вернее всего прикончить вампира, вурдалака и упыря. Каким оружием можно убить оборотня-ликанта (не Люпина, а другого).

Рон не понял его увлечения, спросил, зачем их убивать, вампиров и оборотней? Гарри наставительно ответил:

— Как зачем? Они же на людей нападают! Вот закончу Хогвартс и поступлю в мракоборческий центр, в отдел инквизиции, там есть такой, я узнавал, под началом Долорес Амбридж. Выучусь на инквизитора и буду защищать людей!

Разговор происходил в Большом зале в «глухой час», понятное дело, все замолчали и удивленно уставились на Гарри. Кто-то скривился:

— Фу, как неэстетично. Не понимаю, ну кому это нужно, грязных магглов защищать? Ты сдурел, что ли, Поттер?

Гарри посмотрел, кто это сказал, и скривился в ответ:

— Фуй, это ты, Руфус Фадж? Понятно, отчего министра никто не любит… раз у него такой вонючий племянник.

— На себя посмотри, слизень мерзкий! У магглов вырос, значит, и будешь пестовать этих грязных свиней. Конечно, другого же дома ты не знал, вот и любишь маггловский свинарник.

— Жаль мне тебя, Фадж, — парировал Гарри. — Совсем у тебя с фантазией туго, дважды повторился, «грязные свиньи»… Это всё, на что ты способен?

Руфус побагровел, поняв, что его считают ущербным, и хотел уже встать, чтоб наподдать гадкому очкарику. Но пока он ерзал и распихивал соседей, чтобы с лавки подняться, в зале началась дискуссия на случайно затронутую тему.

— Не знал я, что есть отдел инквизиции… — протянул Дин. — А чем там занимаются?

— Н-ну-у-у… — задрал Гарри глаза к свечкам, парящим в вышине. — Там учатся всем видам единоборства на всех приемах, от кулачного боя и тхэквондо до дзю-до, учат разбираться в любом оружии, от ножа и простого канделябра до атомного авианосца…

— Погоди, — насторожились некоторые ребята. — Поттер, но это всё звучит как противостояние магглов и волшебников. Ты что, собрался воевать против нас, защищая магглов?

Гарри спустил глаза с потолка и обвел ими зал. Полюбовался на море озадаченных лиц и хмыкнул:

— Ну что вы?.. Как вы могли так подумать? Лично я собираюсь уничтожать только ту нечисть, которая так или иначе вредит людям, всякую вредную пакость, вроде вампиров-кровососов и бешеных вурдалаков с боггартами. Кстати… — тут в голосе Гарри явственно зазвучал металл с примесью горечи. — Колдун, который поднимет руку на простого человека или применит против него плохую магию, будет мною проклят и лично сожжен на костре.

— Вот! Я же говорил, он совсем чокнулся! — взорвался Фадж. Остальные лишь вопросительно смотрели на Поттера и ждали его пояснений. И Гарри оправдал их ожидания. Он сказал убийственную фразу, разделенную короткими паузами:

— Когда я ехал домой на каникулы, кто-то взорвал Бомбардой дерево. Оно упало на дорогу и раздавило машину. В той аварии погиб маггл. Целью покушения были я и мой дядя. Наши жизни спас дементор, наслав на дорогу туман, из-за чего я попросил дядю постоять на обочине, пока он не рассеется.

Повисла гулкая, прямо-таки оглушающая тишина, она (вместе с новостью) была настолько ошеломительная, что аж в ушах зазвенело. Фадж от неожиданности раздавил вилку, та прямо согнулась в месте сжатия… Ну ещё бы, услышать, как кто-то покушается на Поттера, подумать только, на знаменитого Гарри Поттера, героя пророчества, — ещё и не так офигеешь.

А Гарри ещё и смотрит куда-то с самым «милым» выражением на лице. Весь зал машинально проследил за его взглядом и уперся в центральную сребробородую фигуру за профессорским столом. Дружное «Ах!» и отваленные челюсти всего зала заставили Дамблдора заерзать на ставшем очень неудобным золотом троне. Сидевшие с двух сторон коллеги-профессора тоже перевели на него взгляды. Вопрошающие, недоумевающие и с начавшейся разгораться в них искоркой понимания.

— Это правда, Дамблдор? — опасным тоном прошипела Минерва. Стебль и Флитвик молча и без колебаний вынули свои волшебные палочки и нацелили на директора. Хагрид, подумав, вытащил из-за пазухи розовый зонтик. На всякий случай. Северус стратегически отъехал на стуле от стола к стене, заняв пока нейтральную позицию.

— Это неправда! — заюлил Дамблдор, его голубенькие испуганные глазки так и забегали туда-сюда в поисках выхода, коих было немало — парадные двери в конце, маленькая дверка в левой стороне Большого зала и огромное окно в торцевой стене позади стола. — Ну как вы можете такое думать? Где доказательства? Что вы мальчишку слушаете?! Наговорил сопляк всяческих глупостей, а вы и верите!

— Это уже не первый подобный случай! — загремела Минерва. — В этом зале все помнят, как вы натравили кобру на мистера Поттера!

— Я?! — возмущенно взвился Дамблдор. — Ничего подобного! Тогда это была простая шутка.

— Ну, счас оно не похоже на шутку… — пробубнил Хагрид, поигрывая зонтиком. — Счас оно на покушение смахивает. Чо ж я, Гарри не знаю? Я ж того, помню ящё, как дядя пузатый пацанов собой прикрывал, когда я сдуру к ним вломился… Не могли вы меня нормально про… про-ин-струк-ти-ровать, как к магглам заходить? А то… «дверь выломай, войди и напугай их всех!»

А тут и Гарри поднялся вдруг с места. Тоненький, чуть горбящийся подросток с непривычно длинными руками и ломким голосом. Рядом с ним появился сияющий, нестерпимо яркий, очень сильный телесный Патронус — небольшая косматая собачка.

— А почему не олень? — против воли ляпнул Дамблдор.

Ему не ответили, вместо этого по всему залу тут и там засияли другие Патронусы. Их стало так много, что в зале словно неоновую лампу зажгли — так посветлело от сияния Защитников. А каких только зверей тут не было! Кролики и кошки, собаки разных пород, пони и лошади, лебеди и ястребы с орлами… лисы, цапли, журавли. А за плечами сестер Патил встала великолепная индийская слониха!

Потом учителям пришлось напрячься — в зал сквозь стены, подобно призракам, влетели дементоры. Одновременно с ними распахнулись двойные двери Большого зала, и в них вошли весьма значительные лица: Амелия Боунс, Альберт Ранкорн, Ральф Боул — невыразимец и отец Люциана Боула, Дирк Крессвелл, Бродерик Боуд, Августа Долгопупс, Долорес Амбридж, а также отцы нескольких студентов: Люциус Малфой, Гидеон Паркинсон, Гордон Нотт, Нил Гойл и ещё какие-то, всех не имеет смысла перечислять.

Амелия Боунс и Альберт Ранкорн синхронно и не сбавляя шага подняли вверх свои палочки и запустили в потолок два дымных вихря. Взлетев по спирали, они слились в один туманный экран… И следующие полтора часа весь Большой зал играл роль кинотеатра, а сидящие в нем зрители смотрели упоительный 3D фильм про Питера Петтигрю, Сириуса Блэка, Гарри Поттера, василиска и все их воспоминания. По сути, Большой зал превратился в гигантский Омут Памяти, поддерживаемый Патронусами и дементорами.

Во время просмотра рядом с Гарри сел Питер в человеческом облике, а в двери вошел-вплыл Демьян, цепко держа за плечи и ведя перед собой тощего оборванца — Сириуса Блэка. В антимагических цепях.

Сеанс закончился. Все оцепенело переглядывались меж собой, переживая и осмысливая все увиденное и услышанное. Оглушено оглянулись и вздрогнули, увидев новых действующих лиц — драного бомжа в цепях перед стражем Азкабана и приятного толстячка, сидящего рядом с Гарри.

Альберт Ранкорн убрал палочку куда-то в недра мантии, вынул оттуда же свиток пергамента и протянул его Амелии Боунс. Та посмотрела на него и поморщилась:

— Лучше ты зачитай, у тебя голос погромче моего…

Альберт зачитывать не стал — заговорил своими словами, мощно и раскатисто:

— Альбус Дамблдор, вы арестованы по решению Визенгамота и МАКУСА за ряд преступлений, которые мы имели честь наблюдать в воспоминаниях, предоставленных Гарри Поттером и Питером Петтигрю. Чтобы не возникло протестов и вопросов, официально объявляю — Питер Петтигрю жив, оправдан и восстановлен в правах как приемный отец Гарри Поттера.

Посмотрели на Гарри, а тот жмурится довольно да к Питу прижимается, ласковый и домашний мальчик… Голос Альберта дальше загрохотал:

— Попечительский совет Хогвартса в составе всех его двенадцати членов принял решение и подписал приказ об отстранении Альбуса Дамблдора от должности директора и назначил на эту почетную должность Северуса Снейпа, профессора Зельварения и Декана факультета Слизерин.

Северус непроизвольно вжался в спинку стула — простите, что? А почему я-то?! Его лицо при этом стало таким растеряно-потерянным, что его просто захотелось обнять и расплакаться…

Дамблдор злобно шнырял глазами по сторонам, явно не желая так скоро и добровольно сдавать позиции. А услышав же, как Северуса назначили на директорский пост, и вовсе съехал с катушек… Издав сдавленный кудахтающий звук, Дамблдор вскочил с трона, совсем не по-стариковски отпрыгнул к стене и воткнул Бузинную палочку в горло Северусу. Все замерли, боясь лишним телодвижением спровоцировать старого идиота до страшного непоправимого итога. Весь зал замер, в страхе взирая на спятившего старика и палочку, прижатую к шее заложника.

Правы всё-таки психологи, утверждающие, что охваченного превосходством преступника тянет на философские рассуждения. Не зря же в финальной сцене книги или боевика все гаврики становятся в позу… Вот и здесь тоже. Почувствовав себя в безопасности и в полной власти над происходящим и видя, что все его боятся, а значит, и уважают, Дамблдор приободрился. Упер палочку покрепче в горло беспомощной жертвы, выпрямился и укоризненно обратился к залу:

— Как-то быстро вы забыли о моих заслугах перед обществом и о моих славных делах во имя всеобщего блага. Кто победил Грин-де-Вальда? Кто открыл двенадцать способов применения драконьей крови? Кто был учеником самого Фламеля?! А этот человек… — он резко встряхнул Северуса за плечо. — Пожиратель Смерти, правая рука Темного Лорда! И все эти годы он был под моим неусыпным контролем. Кого вы собрались посадить на мое место, вы, идиоты?!

Казалось бы, он верно говорит, каждое сказанное им слово несло тяжеловесную истину, давя на плечи и совесть невольных слушателей. Все нервно вздрагивали и ежились всё больше и больше, подавленные мудрой речью несправедливо обиженного старика. Но…

Но тут раздался смех. Радостный такой, веселый, неудержимый смех, идущий из самой глубины невинной и чистой души… Посмотрели в сторону развеселившегося весельчака и изумились. Смеялся Сириус Блэк, откинув голову и звеня кандалами, он совершенно открыто, искренне и счастливо хохотал. И сквозь смех, захлебываясь, бессвязно выкрикивал:

— Ну да, ну да, а сам-то, сам! Ха-ха… Лорда в тролля… хи-хи… Крестраж в ребёнка заслал и с Темным Лордом воедино связал, чтоб потом включить эту связь, хи-хи… и вырастить нового Темного Властелина. За ради всеобщего блага, ха-хахс… А Лорд-то на чай пришел, дрр-р-ружок Потерр-р-ровский! Ведьму рр-рыжую защищал, и придурок оленистый его грудью своей прикрыл… предатели… Все кругом предатели. Не-на-ви-жу!..

Заверещав, он кинулся было на Дамблдора, но за плечи его крепко держал Демьян. Однако и этого короткого рывка оказалось достаточно для того, чтобы вздрюченный старик машинально отдернулся назад, чем и воспользовался Северус. Ужом скользнув вбок и вниз, он упал на пол и молниеносным полицейским перекатом ушел далеко в сторону. В ту же секунду над его головой просвистели веревки-Инкарцеро, плотно опутывая Дамблдора. Миг — и всё было кончено, взято под надежный контроль мракоборцев и невыразимцев. Отобрали и тут же сломали Бузинную палочку, отчего у Дамблдора глаза из орбит вылезли, и он в полнейшем ужасе уставился на её обломки. Судорожно задергался в путах и сдавленно просипел:

— Идиоты, вы же Старшую палочку самой Смерти сломали, ту самую, которую именуют то Смертоносной, то Жезлом Судьбы или же Бузинной палочкой!

Все с невольным уважением посмотрели на Ральфа Боула, чьи лопатообразные ручищи с легкостью переломили пополам знаменитую палочку. Тот спрятал лапищи за спину и застенчиво улыбнулся: иногда это так удобно — быть незнайкой…

А Дамблдору на всякий случай заткнули рот кляпом, скомкав и запихав туда бороду, для надежности завязав лицо полотенцем.

Увели его вместе с Сириусом. Укатившийся под стол Северус выглянул наружу и, убедившись, что горизонт чист, вылез полностью и принялся поправлять сбившуюся мантию. Рассеялись Патронусы, разлетелись дементоры, попечители из Министерства магии расселись по скамьям вперемешку со студентами, а студенты…

Опасаясь, что новый директор сбежит, так и не став директором, все они принялись очень бурно и страстно уговаривать профессора Снейпа занять предложенный ему пост. Ну пожалуйста, будьте лапушкой, станьте директором. Северус оставил в покое свою мантию и затравленно оглянулся на двери. Но перед ним, на пути к желанному выходу, выросла сухопарая фигура завхоза.

— Э нет, Северок, не выйдет удрать. Придется тебе принять эту должность. Разве с тобой Замок не разговаривает? — и хитро прищурился, старый ехида. Северус обреченным взглядом окинул зал и море вопрошающих лиц, наткнулся на Люпина и остановился на нем. Люпин трусливо съежился, а по лицу нового директора расползлась жутковатенькая сардоническая улыбка-оскал, в тихом голосе прозвучала сталь сомкнувшегося капкана:

— Ты сам уволишься или мне тебя выпнуть отсюда, волк ты мой разлюбезный?

Разумеется, Люпин предпочел уволиться сам, о чем он и заявил, пообещав исполнить в течение суток. Минерва поджала губы, неодобрительно глянула на свежеиспеченного директора, изо всех сил стараясь быть вежливой, процедила сквозь зубы:

— Зачем его увольнять, Северус? Ремус прекрасно справляется со своими обязанностями. Где вы сейчас возьмете компетентного преподавателя на место Люпина? Или вы сами начнете вести уроки Защиты?

Северус, так же вежливо, только более прохладно, ответствовал:

— Пост профессора Защиты займет Демьян-Путеводец… — поднял руку, предупреждая вопросы и возражения. — Он — дементор и уже три с половиной месяца тайно обучает детей Основам Защитной магии.

Минерва открыла рот, но, увидев всё ещё поднятую ладонь, покорно закрыла, не издав ни звука. И Северус договорил шелковым голосом:

— Патронусов вы тоже видели, полагаю, этого достаточно, чтобы подчеркнуть компетентность данного преподавателя.

— Но Люпин… — тоскливо спросила МакГонагалл, будучи упертой и верной своим принципам. — Может, он всё же доработает до конца года?

— Пусть идет в мир магглов и устраивается грузчиком или дворником, — равнодушно пожал плечами Северус. — Магглы более лояльно относятся к работнику, который раз в месяц регулярно уходит в двухнедельный запой. Другими словами — никто не станет спрашивать, куда ежемесячно пропадает сторож.

Минерва упрямо посмотрела на него, и Северусу пришлось нажать:

— Мне надоело каждый раз варить антиликантропное зелье и заставлять принимать его нашего полуручного волкодлака.

— Но магглы… они могут догадаться.

— В таком случае есть шанс, что его кто-нибудь пристрелит серебряной пулей, — совсем ласково прожурчал Северус, отбивая у Минервы дальнейшую охоту для споров.

* * *

Настал уже февраль и выходные, когда Гарри с друзьями сидели в Большом зале и обсуждали прошедшие занятия, как из холла послышался шум. Переглянувшись, ребята встали и посмотрели в сторону дверей. Весьма удивились, увидев, что люди шарахаются от чего-то невидимого и пугливо прижимаются к стенам, пропуская и провожая взглядами кого-то очень страшного. Заинтригованный Гарри сделал шаг, другой… и неуверенно замер, глядя на странный коричневый коврик, показавшийся на пороге. И лишь спустя очень длительное мгновение его глаза расчленили и классифицировали картинку: по проходу меж столов к нему вразвалочку шлепала деловитая Тортик в окружении крошечных своих подобий, а позади них полз-крался жутковатый зверь, грозно шипящий на ноги нерасторопных студентов.

Гарри даже за щеку себя ущипнул, желая проснуться и поверить, что живой татцельвурм ему только снится. Увы и нет. Кошкодракон ему не снился — он был настоящим. Грозным и красивым. Глянцево-блестящий, шоколадно-коричневый с вафельным узором чешуек, он являл собой великолепный экземпляр представителя своего вида, крупный — в полтора метра длиной — черноглазый с желтоватым горлышком. Завороженный невозможной по своей сути встречей, Гарри сел на пол и потрясенно спросил у Тортика:

— Господи… где же ты такую мосю достала?

В ответ Тортик залезла к нему на колени. Вместе с детками. Коричневые, полосатенькие и пятнистые малыши, головастенькие и длиннохвостые, домовито заползли на всего Гарри, тоненько посвистывая и юрко стреляя язычками. Гарри, полный трепета, рассматривал их, отмечая вафельный рисунок на спинках, как у папы, и оранжевые и желтые кружочки и пятнышки, как у мамы, а в голове его уже мелькали их сладкие кондитерские имена: Печенюшка, Пышка, Пончик, Вафелька, Помадка, Эклерик, Карамелька, Ириска, Пряник… Зефирик и Бисквит. Медовик, Каштанчик, Наполеон, сколько их… шестнадцать? Ещё два имени… Шоколадка и… Тростник. Есть такой тростниковый сахар, он коричневый, как вот этот толстячок, он будто песочком посыпанный… А вурмика Мосей назовем, потому как это было самое первое слово, которое пришло ему в голову при взгляде на татцельвурма. А самое первое впечатление — оно, как правило, самое верное.

Примечания:

Очень выразительное лицо нового директора. То самое, когда хочется его обнять и поплакать от умиления:

https://sun9-61.userapi.com/xcruB-j34eEe43CaiBQgO_bF5ugh97GjQaQaqA/01gQ4R6WrtM.jpg

А это Питер, если что...

И он, по-моему, симпатичный:

https://sun9-15.userapi.com/2dHJ8H4zItXF2FJ8hD0e0blEzPuNaONMEa-kjA/F_wV2llK8kw.jpg