Сердце змеи (гет)

Странно было как-то сидеть в Большом зале и наблюдать абсолютно ту же картину, что весь учебный год до этого. Еще вчера она так же сидела здесь за завтраком, а сегодня ею владело ощущение, что с того мгновения минула целая жизнь. Преподаватели негромко общаются за своим столом, за столами факультетов атмосфера пооживленнее и повеселее. Ровный гул голосов, смех, звон посуды… Удивительное ощущение — ее собственная жизнь перевернулась с ног на голову, но абсолютно никому вокруг об этом неизвестно, все точно так же обсуждают учебу, квиддич, планы на летние каникулы…

За обедом Миранда чувствовала себя настолько пришибленной, что была безумно благодарна одноклассникам за то, что они не пытались с ней заговорить. Только Минерва сказала что-то про опрос, который будет на следующей Трансфигурации, и Майкл Люпин попытался втянуть ее в разговор о заклинании, создающем Губрайтов огонь, но вскоре заметил, что Миранда его едва слышит, и бросил бесплодные попытки. Одноклассники, все те, с кем она общалась в течение этого года, кого знала по именам или хотя бы в лицо, сейчас казались совершеннейшими незнакомцами.

Кольцо с изумрудом теперь висело на цепочке, которую Миранда трансфигурировала из ленты для волос, и было надежно спрятано за воротником рубашки. Слишком приметное украшение, и даже если она наденет его на другой палец, все равно привлечет много внимания. Да и Том едва ли станет сейчас носить обручальное кольцо, чтобы его все видели.

После обеда они с Томом встретились в знакомом боковом коридоре у Большого зала, где за этот год столько раз пересекались их пути, и Реддл повел ее за собой куда-то на второй этаж. Миранда понятия не имела, о каком незавершенном деле он сказал в комнате, и совсем растерялась, когда Том внезапно привел ее в неработающий женский туалет. Миранда помнила его и в своем времени, однако здесь закрыли его, по всей видимости, недавно: выглядело помещение не настолько убитым и тоскливым, как в 1990-х. Плитка на полу была почти без щербин, зеркала не потускнели, все раковины были целы. В трубах что-то протяжно стонало, будто там кто-то рыдал.

Со скепсисом наблюдая, как Том запечатывает за ними дверь, Миранда с трудом сдерживалась, чтобы не начать задавать вопросы. Довольно странное место он выбрал для свидания, если признаться…

Однако Реддл не казался хоть сколько-нибудь смущенным или недоумевающим. Поймав ее взгляд, он ничего не сказал, а приблизился к ряду умывальников. В следующее мгновение все удивление Миранды как рукой сняло, по спине побежал холодок почти суеверного страха, и она машинально переступила ногами и подобралась, готовая встретить новую опасность. А все потому, что Том заговорил — вот только вместо нормальной человеческой речи из его рта вылетали звуки шипения, от которого у нее на затылке волосы вставали дыбом. Змеиный язык звучал недолго — Том почти сразу замолчал, точно отдал какой-то приказ, но на этом сюрпризы не закончились. Миранде показалось, что один из кранов полыхнул странным опаловым цветом и внезапно начал вращаться. Затем умывальник подался вниз, погрузился в пол и пропал из глаз, открыв разверстый зев бездонного колодца. После этого все стихло.

Осторожно, тщательно выверяя каждый шаг, она приблизилась к Тому и заглянула вниз. То, что изначально она приняла за колодец, было на самом деле широкой трубой, уходившей куда-то под школу, и невозможно было рассмотреть, куда она ведет и что там скрывается.

— Это ведь вход в Тайную комнату, верно? — спросила Миранда слегка дрожащим голосом, сообразив, чему только что стала свидетелем. — Она там внизу, под школой?

Том кивнул. В отличие от Миранды, которой было здорово не по себе, он оставался совершенно спокоен, и даже волшебную палочку не достал. Хм, ну, в этом есть смысл, да? Раз он Наследник Слизерина, Тайная комната не представляет для него никакой опасности. И для нее, наверное, тоже, пока сам Реддл того не пожелает…

Миранда собиралась задать главный вопрос — а за каким гоблином, собственно, Том ее сюда притащил и устроил эту демонстрацию — и уже даже набрала воздуха в грудь, но Реддл даже слушать не стал. Взглянув на нее выразительно, он лишь без малейшей тревоги сделал шаг вперед — в бездну. Миранда охнула, когда он исчез из виду, и метнулась вперед, схватившись рукой за соседний умывальник для устойчивости. Том уже пропал из виду — и ее взору открыта была лишь черная дыра, в которой невозможно было хоть что-то разглядеть.

Она крепче вцепилась в белый с мутными разводами кафель. Возвращаться в Тайную комнату, да еще по собственной воле, в полном рассудке ей нисколько не хотелось, Миранде и первое посещение подарило кучу незабываемых ощущений на всю оставшуюся жизнь. Но ведь другого выхода у нее не остается? Том специально ничего не объяснил наверху и даже ждать ее не стал — потому что нисколько не сомневался, что она последует за ним. Хм, смена тактики Тома начинала нервировать все больше — раньше он заставлял ее, а теперь подталкивает к тому, чтобы она сама делала то, что ему нужно. Какая-то пугающая тенденция…

Не имея никакого желания падать вниз в кромешной темноте в полную неизвестность, Миранда вздохнула и превратилась в ворона. Уж лучше лететь самостоятельно, это дает хоть какой-то контроль над ситуацией. Помедлив еще несколько секунд, она решительно раскрыла крылья и устремилась вниз, в подземелье.

Полет вышел далеким и даже маневрированным — уходившая под замок труба не была прямой, она петляла и извивалась. Вероятно, именно поэтому спускавшийся по ней человек достигал дна живым и с целыми костями — пролетев несколько километров в свободном полете, он превратился бы в лепешку. Миранда успела порядком устать от бесконечного спуска, который все никак не заканчивался, и даже заскучала по дороге, когда наконец-то вылетела в темный сырой тоннель. Здесь было холодно, и единственным источником света стала палочка Тома, на конце которой горел белый огонек. В неярком свете можно было разглядеть потеки ила на стенах и мокрые каменные плиты под ногами. Сам Реддл благополучно преодолел весь полет и теперь терпеливо дожидался ее.

Том усмехнулся, когда «Люмос» выхватил из темноты угольно-черный силуэт, почти незаметный в окружающем их мраке. Миранда вернула человеческий облик и поспешила достать свою волшебную палочку, чтобы добавить света.

— Зачем мы здесь? — не выдержала она, беспокойно озираясь по сторонам и следуя за Томом. Он уверенно шагал вперед, прекрасно ориентируясь, и огонек «Люмоса» разгонял чернильный мрак впереди. — А василиск…

— Он не появится, если не позвать, — заявил Том невозмутимо. Миранда как раз разглядела на полу несколько крысиных черепов и поежилась, а Реддл на мгновение обернулся, увидел ее бледное лицо и счел нужным все же добавить. — Тебе ничто не угрожает.

От этих слов стало поспокойнее, хотя более уютным и приветливым место не показалось. Поскольку излагать по пути, зачем он ее сюда привел, Том явно не собирался, Миранде оставалось только следовать молча за ним. К счастью, путешествие по темному сырому коридору не продлилось долго, и вскоре они вышли к гладкой стене с изображением двух свернувшихся кольцами змей с изумрудами вместо глаз. Том снова произнес что-то на змеином языке — и части стены разъехались в разные стороны, открывая проход в уже знакомый просторный зал с увитыми змеями колоннами и статуей Салазара Слизерина. Реддл шагнул внутрь, Миранда шла за ним.

— Даже спрашивать не буду, как ты в прошлый раз меня сюда притащил, а потом вынес, — пробормотала она, вспомнив бесконечный спуск по трубе, и с отвращением оглядела убранство Тайной комнаты. На голову Слизерина она старалась не смотреть — слишком хорошо помнила, где именно находится убежище василиска. — И к чему сейчас была эта экскурсия, если…

Она не договорила. Комната была освещена тем же тусклым зеленоватым светом, и поначалу Миранда ничего не заметила, но во время второго осмотра взгляд зацепился за какой-то куль, лежавший у ног статуи. В прошлый раз его здесь точно не было, а присмотревшись, Миранда с содроганием поняла, что это был человек.

Она бросила перепуганный взгляд на Тома — тот смотрел на нее пристально и оценивающе, явно наблюдая за ее реакцией. В уголках губ обозначилась знакомая ледяная усмешка, которая всегда ее пугала, поскольку слишком сильно напоминала о лорде Волдеморте из ее времени. Миранда почувствовала, как от тревоги и дурного предчувствия сердце ухнуло куда-то в живот, и перевела взгляд на тело, а затем — снова на Реддла. Тот все так же не двигался с места и не сводил с нее глаз, а по слегка напряженной фигуре Миранда поняла, что он не до конца уверен в том, как она себя поведет, и ждет от нее чего-нибудь непредсказуемого. Падать в обморок и кричать она, тем не менее, не стала, а сделала шаг вперед, точно так же наблюдая за малейшим движением Реддла, а затем развернулась и почти бегом устремилась к человеку на полу.

В первый миг ей показалось, что здесь лежит уже чей-то хладный труп, однако вблизи стало видно, что человек еще жив. И… Мерлин, это было кошмарное зрелище. Кожа этого почти-мертвеца была даже не серой, она почернела и сморщилась, будто покрылась трупными пятнами еще при жизни, тут и там виднелись кровоточащие гнойные язвы. Дыхание было неровным и хриплым, на скрюченных в судороге пальцах отсутствовали ногти. При приближении Миранды умирающий будто что-то почувствовал, потому что внезапно распахнул глаза — белые, затянутые бельмами. Из растрескавшихся, покрытых коркой губ вырвался едва слышный сип — и Миранда вздрогнула, разглядев темные провалы на месте нескольких зубов. Сами зубы, а с ними и ногти валялись здесь же — их можно было разглядеть на влажном полу возле живого мертвеца. Вблизи ощущался и отвратительный смрад гниющего заживо тела. Она совершенно не представляла, как подобное существо могло однажды быть живым здоровым человеком, а потом взгляд зацепился за грязные свалявшиеся волосы, торчавшие клочьями — кажется, когда-то они были светлыми…

Миранда закрыла рот рукой, точно старалась затолкать крик обратно. Ей показалось, что ее сейчас вырвет.

— Мерлин, это же Симона, правильно? Что ты с ней сделал?

— Я — ничего, — возразил голос за ее спиной слегка насмешливо. Том неторопливо двинулся в ее сторону, явно наслаждаясь происходящим. — Если помнишь, яд ей дала именно ты.

— Но… но… — лишь в это мгновение осознав, насколько его слова были правдивы, Миранда почувствовала, как кровь отхлынула от лица, а ее всю парализовало от шока. — Получается, она лежала здесь живая все пять дней?! Ты же собирался убить ее!

— Собирался, — подтвердил Том спокойно, подходя к ней вплотную. Миранда смотрела на него, не скрывая ужаса, и была не в силах сдвинуться с места и отступить назад. — Но потом решил, что живая Лефевр будет мне полезнее мертвой и еще сможет сослужить свою службу.

Взглянув снова на то, что осталось от некогда здоровой, сильной и могущественной колдуньи, и виной тому была именно она и никто другой, Миранда подумала, что сейчас точно должна была обзавестись первыми седыми волосами. Как ей ни было противно от самой себя, она поспешила отступить от Симоны в сторону — запах сырости и затхлости был куда предпочтительнее запаха разложения.

— Зачем? — спросила она шепотом. Голос срывался, и ей пришлось повторить вопрос. — Ты хотел собственными глазами увидеть, как действует яд Годелота? И решил поделиться этим открытием со мной?

Пожалуй, это объяснение было самым предсказуемым. А еще невероятно циничным и бесчеловечным, однако вполне в духе Тома Реддла.

— Ты испытываешь к ней сочувствие? — спросил он внезапно, все так же внимательно разглядывая ее лицо. Миранда медленно кивнула, пытаясь понять, какой скрытый контекст таился в его словах.

— Конечно.

— Ты бы не пожелала подобной участи ни одному человеку на свете?

— Никогда! — выдохнула она через силу. Губы тоже дрожали, язык с трудом ворочался во рту. — Подобного не заслуживает никто…

— Прекрасно, — Том улыбнулся, на этот раз почему-то не испытав никакого раздражения из-за ее мягкотелости, и приглашающе махнул рукой в сторону Симоны. — Тогда убей ее.

— Что?!

— Убей ее, — повторил он спокойно. — Оборви ее мучения. Соверши милосердный поступок, как ты это любишь.

Подавив судорожный вздох, Миранда уставилась ему в лицо, надеясь отыскать там хоть какой-то намек на то, что Реддл просто шутит в своей недоброй манере. В то же время голосок в ее голове отчетливо говорил, что это не розыгрыш. Реддл придумал ей очередное чудовищное испытание и хочет, чтобы она прошла его. Испытание на что? На преданность? На решительность? Или, что более вероятно, он хочет сломать в ней какой-то внутренний стержень, благодаря которому она не способна убивать? То есть Реддл все никак не откажется от идеи сделать из нее Пожирательницу Смерти?

— Что я должна доказать тебе на этот раз? — спросила она глухо, пытаясь унять дрожь, которая сотрясала все ее тело. — Испытание на доверие уже было. Что теперь?

— Это не испытание.

Миранда недоверчиво прищурилась.

— Тогда что, по-твоему, я должна сейчас сделать?

Вместо ответа Том внезапно взял ее за руку и достал из кармана какой-то блестящий предмет. Приглядевшись, Миранда с удивлением узнала часы-кулон, которые подарила ей Симона на Рождество и которые невесть как попали в руки Реддлу. Но вместо того, чтобы просто отдать их ей, Том сначала намотал длинную цепочку на ее левую руку и только после этого вложил сами часики ей в ладонь.

— Сейчас я покажу тебе одно заклинание, — сказал он, сомкнув ее пальцы на кулоне и слегка сжав ее руку. Но даже его прикосновение сейчас не принесло ей облегчения, вместо этого Миранда еще сильнее почувствовала себя так, будто попала в центр урагана, который нес ее куда-то в неизвестность. — Ты должна будешь его произнести. Потом убьешь Лефевр. В этот момент тебе нужно сосредоточиться на собственных ощущениях и на вещи у тебя в руке. Ты должна будешь как бы направить часть себя в кулон, и после этого…

Осознав, что именно он ей объяснял, Миранда непроизвольно разжала пальцы, и часы бы, вероятнее всего, разбились о каменный пол, если бы Том предусмотрительно не накинул цепочку ей на руку.

— Ты хочешь… чтобы я создала крестраж? — спросила она медленно. — Расколола душу?

— Это не так страшно, как тебе кажется, — пожал он плечами, но Миранда, чувствуя, как ее самообладание дает трещину, выхватила волшебную палочку и направила ее на Реддла. Он стоял так близко, что кончик уперся ему в грудь.

— Даже не рассчитывай!

На несколько мгновений они оба застыли без движения. Миранда испытывала странную смесь ярости, потрясения и ужаса и, наверное, действительно смогла бы запустить в него каким-нибудь проклятием, скажи он еще хоть слово. Однако, вопреки ожиданиям, Том почему-то не выглядел разозленным из-за ее своеволия, непокорности и попытки сопротивляться, и даже не потянулся за тисовой палочкой, чтобы немедленно покарать ее. Вместо этого он по-прежнему был совершенно спокоен, а насмешливое выражение полностью пропало с его лица, оставляя лишь необычайную серьезность. В темных глазах не было гнева, и красные отблески в них так и не появились. Наконец медленно, глядя Миранде прямо в глаза, осторожно, Том отвел в сторону ее палочку. Миранда ощутила, как трясется ее рука, и безропотно позволила ему это сделать.

— Я не испытываю тебя и не ломаю, — произнес Реддл негромко, все так же смотря ей в глаза. — Я хочу тебя защитить.

Рука Миранды безвольно провисла, пока она сама молча смотрела на Тома. Воспользовавшись ее растерянностью, Том мягко положил ладони ей на плечи и развернул к себе спиной, а затем правой рукой взял ее запястье и поднял в воздух — так, чтобы палочка Миранды теперь была направлена на безразличную к окружающему миру Симону. Всем своим существом Миранда теперь ощущала его присутствие — за своей спиной, его пальцы на своем запястье…

— От чего? — наконец спросила она сквозь зубы, стараясь смотреть куда угодно, только не на обезображенное лицо Лефевр.

— От всего. Пока это самый надежный способ обрести бессмертие, который мне удалось найти. И, поверь мне, он совсем неплох.

Почувствовав, как она напряглась и готова снова начать спорить, Реддл внезапно сменил тактику.

— Взгляни на нее, — все так же негромко велел он, и Миранда против воли послушалась. — Она выдернула тебя из твоего времени только для того, чтобы убить. Она даже не воспринимала тебя как полноценного человека, только как сосуд с необходимой ей магией. Она манипулировала Бэгшотом, она убила Фитцджеральда и еще неизвестное количество народа. Она велела Дэвису выпрыгнуть из окна, чтобы выманить из замка тебя. Ты уверена, что она достойна твоего сочувствия?

— Я бы сказала, что у тебя с ней куда больше общего, чем мне казалось поначалу, — выдохнула Миранда.

Том хмыкнул.

— Пусть так. Тогда, если она вызывает у тебя подобные чувства, оборви ее мучения. Знаешь, прошло всего пять дней с момента принятия яда, и, полагаю, это были самые долгие пять дней в ее жизни. А впереди еще целых двое суток — причем самых кошмарных, можешь себе представить? И раз уж ты настолько добросердечна, что не можешь наблюдать за мучениями других — когда я использовал Круциатус, ты всегда пыталась вмешаться — то помоги Лефевр, сделай еще одно доброе дело. Уверен, она бы тебе только спасибо сказала, если бы у нее до сих пор была возможность говорить. Ты терзаешься, что по твоей вине она страдает, так искупи свою вину перед ней, не дай ей умереть медленно и так болезненно...

Его голос раздавался прямо у нее над ухом — увещевающий, убеждающий, без малейшего признака недовольства или нетерпения. Он гипнотизировал, подчинял, покорял... И Миранда чувствовала, как он проникает в самую ее суть, не могла не признать его правоту. Он говорил правду, все эти дни Лефевр медленно умирала по вине только ее, Миранды... Да, они были врагами, и у Миранды было время свыкнуться с мыслью, что Симона должна умереть, но не таким же страшным образом!

Однако Миранда, похоже, слишком часто имела дело с настоящим Томом Реддлом, не скрывавшимся за разнообразными масками, и сейчас смогла без труда распознать, чего он добивался.

— Ты ведь задумывал это изначально, правда? Как и со свадьбой. Ты не вчера решил, что я должна создать крестраж? Ты продумал все с самого начала, чтобы подтолкнуть меня в нужном направлении! Именно поэтому ты выбрал этот отвратительный яд с таким медленным действием, именно поэтому ты выбрал меня, чтобы я подлила его Симоне! Дело не в том, что только мне удалось бы ее обезвредить, и не в том, что победить ее можно, только лишив магических сил. Ты затеял эту игру не только из-за Симоны, но и из-за меня! Ты знал, что не сможешь заставить или уговорить меня убить человека, и нашел самый убедительный аргумент, который смог бы на меня подействовать! Симона все равно через два дня умрет, ее уже не спасти, а ты еще решил вывернуть это так, чтобы «Авада Кедавра» стала для нее благословением?

— Да.

Миранда вздрогнула, услышав это одно-единственное коротенькое слово. Ни раскаяния, ни объяснений. Том, как обычно, нисколько не сомневался в собственной правоте и ради достижения своих целей не считался с чужими жизнями.

Ее рука бессильно повисла в воздухе. Том продолжал держать ее за запястье.

— А эти часы? Почему именно они?

— Старинная изящная вещь, которая досталась тебе как трофей после победы над твоим врагом, которого ты сама и убила, использовав его смерть себе на пользу. Хороший выбор.

— Так вот каким образом отбираются предметы для крестражей? — от злой иронии, скрытой в его словах, Миранда побледнела. — Именно так выбирал и ты?

Его пальцы на ее запястье сжались, как тиски — боли Том ей не причинял, но было неприятно.

— Ты задаешь слишком много ненужных вопросов, — прошептал он с тихой угрозой, и Миранда с кристальной четкостью поняла, что угодила в яблочко.

— Взял бы василиска в качестве крестража, — буркнула она, не сдержавшись. — Такую зверюгу никто точно не убьет, и живет она тысячу лет, да еще скрывается в месте, куда кроме тебя никто попасть не может…

— Живые существа крайне ненадежны, и я бы не стал останавливаться на них, но мне нравится ход твоих мыслей, — по голосу и по тому, как ослабли его пальцы, она поняла, что Том слегка расслабился. Зато на Миранду с новой силой накатила дурнота, когда она зацепилась взглядом за тело впереди.

— Чего ты добиваешься? — повторила она свой вопрос упрямо. — Я еще могу понять, почему ты подталкиваешь меня к убийству… Это снова такая попытка утвердить твою власть надо мной, да? Но зачем тебе моя расколотая душа? Я говорила, что меня не интересует могущество, и бессмертия я не ищу. Вечная жизнь меня пугает, особенно если она превратится в жалкое полусуществование того, что когда-то было моей душой…

— И что, по-твоему, с тобой будет, если ты создашь крестраж?

Миранда наконец-то нашла в себе силы повернуть голову — для того, чтобы обнаружить справа от себя лицо Тома, который внимательно смотрел на нее. Он снова был так близко, что она могла разглядеть каждую его черточку, и этот пристальный взгляд не давал ей покоя. Том смотрел без гнева, без презрения, а как человек, прилагавший все усилия, чтобы понять ее. Миранда заговорила снова, тщательно подбирая слова — смешно сказать, но она пыталась выразить свои мысли так, чтобы не задеть его.

— Я перестану воспринимать мир так, как раньше. Некоторые человеческие чувства станут мне недоступны, я просто перестану быть собой!

— Не перестанешь, — возразил Том убежденно и внезапно невесело усмехнулся. — И чувства никуда не денутся. Возможно, даже появятся новые.

— Понимаю, — согласилась Миранда. — Злость. Уверенность в собственной избранности. Безразличие. Жажда власти, жажда крови. Ты о них?

— Нет.

Она чуть прищурилась, вглядываясь в лицо Реддла. Он поймал ее взгляд и тяжело вздохнул, но заговорил далеко не сразу. Удивительное зрелище — Миранде внезапно показалось, что Реддл пытался, как и она, найти нужные слова и вовсе не был уверен, что хочет их произносить.

— Ты же знаешь, что я создал крестраж, — наконец заговорил он неохотно. — Значит, по твоим словам, я не должен испытывать ничего, кроме того, что ты только что озвучила. Тогда почему так получилось, что весь этот год я начал чувствовать нечто совершенно другое?

Остолбенев от изумления, она была вынуждена призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не дать настоящим чувствам отразиться на лице. Неужели… Неужели он все же сделает ей признание, о котором она так мечтает?..

— Я предлагаю тебе создать крестраж не ради того, чтобы подавить тебя или, как ты выразилась, «подтвердить свою власть над тобой». Я не… Я не хочу ломать тебя, — говоря это, Реддл хмурился, и Миранда видела, насколько ему не хочется произносить это все вслух, но по какой-то причине он вдруг решил быть с ней честным. — Я уже говорил тебе, что ты стала важна для меня. Не как та, кто знает что-то о моем будущем, или как моя сторонница, а… сама по себе. И я не хочу, чтобы с тобой что-то произошло. По чьему-то злому умыслу, или по нелепой случайности — неважно. Я… не хочу тебя потерять.

У Миранды, как она ни пыталась сдерживать рвущиеся на волю эмоции, отвисла челюсть. Осторожно, боясь вспугнуть его — у нее точно остались считанные секунды на расспросы, поскольку Реддл как пить дать уже раскаивается, что позволил себе подобную позорную слабость — она тихо спросила:

— Скажи мне, что для тебя бессмертие? Какую роль оно играет в твоей жизни?

— Это цель моей жизни. Нет и не может быть ничего важнее, — ответил он без колебаний.

Миранда медленно кивнула собственным мыслям, чувствуя, как у нее защемило сердце. И хотя традиционного «Я тебя люблю» она так и не дождалась, но она понимала, что только что произошло — Том фактически признался ей в любви. В любви в том извращенном понимании, в котором она могла бы для него существовать. Это не бескорыстная любовь, направленная на самоотдачу, которая ставит на первое место желания человека, которого ты любишь — в общем, не та любовь, которой любят большинство живущих на планете людей. Том вновь решил все за нее, готов идти по головам для своей цели, лишает жизни других людей, манипулирует чувствами самой Миранды, подталкивает ее в нужном ему направлении, заставляет ее жертвовать собственными принципами и терзаться чувством вины — и при этом хочет поделиться с ней тем, что для него важнее всего в этой жизни.

Вот она — любовь человека, расколовшего собственную душу.

Любовь лорда Волдеморта.

Глубоко вздохнув, Миранда осторожно высвободила свое запястье из его руки.

— Я не буду этого делать, — сказала она мягко, глядя ему в лицо так же серьезно и внимательно, как он сейчас смотрел на нее. — Я знаю, какое огромное значение имеют для тебя крестражи, и знаю, каким щедрым было только что твое предложение. Но… этот путь не для меня. Пожалуйста, пойми меня.

Вопреки опасениям, он не злился и не смотрел с презрением. Вместо этого Реддл неопределенно усмехнулся — Миранде показалось, что в этой усмешке отчетливо звучало разочарование — а потом отступил от нее назад. Миранда же размотала цепочку на ладони и протянула кулон Тому, но он лишь покачал головой.

— В любом случае у тебя есть еще два дня на то, чтобы передумать, — и он небрежно указал кивком на Симону. — Больше она едва ли протянет.

Тошнота снова подкатила к горлу, и Миранде пришлось несколько раз глубоко вдохнуть ртом, чтобы разогнать черные мушки перед глазами. Только сейчас она в полной мере смогла осознать, в какой замкнутый круг угодила — и выхода из этого круга не было. От отвращения к самой себе, от безысходности ситуации ее затрясло по-настоящему.

— Она ведь все равно умрет по моей вине, да? — спросила она глухо, не сводя глаз с тела в грязной гриффиндорской мантии на полу. — Если я не убью ее сейчас, она умрет через два дня от яда, которым я ее отравила. Если я попрошу тебя убить ее и ты вдруг согласишься — все равно виновата буду я, ведь это я попросила тебя.

Она отступила на несколько шагов и запустила пальцы в волосы, со страхом глядя на умирающую Лефевр. Она все-таки станет убийцей. Что бы она там ни восклицала о своих ценностях и морали — это уже ничего не изменит. По ее вине погибнет человек. Пусть это и был враг, но Миранда все же совершила убийство… Не в бою ради спасения собственной жизни или жизни близкого, а хладнокровное, продуманное…

— Выбор у тебя и в самом деле богатый, — вторгся в ее мысли задумчивый голос Реддла. — Можешь распорядиться жизнью Лефевр каким угодно тебе образом, хотя исход и впрямь будет один. Чего же хочешь ты сама?

Миранда отняла от головы руки и посмотрела на него.

— Я не хочу нести ответственность за эту смерть, — отчеканила она, сумев одним предложением выразить свое главное желание в эту секунду. — Пусть это малодушно и трусливо — учитывая все, что я натворила — но я не хочу становиться ее палачом, не желаю быть убийцей! Я не готова, я не хочу…

Реддл не сказал ни слова, а Миранда, чувствуя, что ее душевные силы на исходе, развернулась и пошла к выходу. У нее больше не было сил находиться в этом окутанном зеленоватым сумраком подземелье, где лежала умиравшая от ее руки волшебница. Ей нужно посидеть где-нибудь и все обдумать. Но что обдумывать? Как убить Симону? Может, Том прав, и самое милосердное здесь — это убить ее прямо сейчас, чтобы избавить от мучений?

— Авада Кедавра! — раздался высокий ясный голос за ее спиной.

Зеленый всполох пронесся по залу, и Миранда на миг застыла и обернулась, не скрывая потрясения. Затем она в неверии сделала несколько шагов вперед — чтобы увидеть, что Симона больше не хрипит и не дышит, а лежит совершенно неподвижно. Подернутые бельмами глаза застыли. Симона была мертва. Том опустил волшебную палочку и взглянул на Миранду.

— И никаких трудностей выбора, — произнес он спокойно. Ей в первый миг показалось, что он говорит о себе, но Том продолжил. — Ты ни о чем меня не просила, и теперь ее смерть не на твоей совести. Ты ни в чем не виновата.

Она лишь безмолвно смотрела на него. Что это только что было? Он просто взял… и исполнил ее желание? Не издеваясь над ее чувствами, не заставляя ее все же создать крестраж или просто убить человека? Просто так, чтобы она не терзалась муками совести? Что на него нашло, что он согласился отступить от своего плана и сделать так, чтобы ей стало легче? Так ему в самом деле… не плевать на ее чувства?

— Поднимайся наверх, — велел Реддл тем же невыразительным тоном. — Я разберусь с трупом и догоню тебя.

Подумав, что самым правильным будет не спорить, Миранда кивнула и направилась к дверям. Ощущение было такое, будто у нее в душе только что отпустило какую-то пружину, и она смогла вздохнуть свободнее.

Возможно, у них с Томом Реддлом и впрямь есть какой-то шанс.