Король звезды (джен)

Каникулы закончились, и коридоры Хогвартса снова наполнились шумными голосами детей. Ребята рассказывали друг другу, как отметили праздники, какие подарки подарили им родители, бабушки с дедушками, друзья родителей, друзья друзей. И в то же время на их лицах была чуть шаловливая радость от того, что они снова избавились от власти взрослых. Ещё полгода магии и заклинаний, чудес и волшебных превращений — а потом вернуться к родным и провести вместе удивительное, наполненное солнцем и запахами цветов лето.

Глядя на них, Карл ощущал себя пустым классом, в который никто не вернулся. После встречи с профессором Дамблдором он перестал бродить по школе — не потому что боялся наказания или чувствовал себя обязанным сдержать обещание. Просто не хотелось никуда идти вместе с собой. Раз в день он обязательно летал с Рабэ, а потом возвращался в комнату, ложился на кровать и смотрел в потолок. И так до начала занятий.

Первая неделя стала для Карла пыткой. Встречаясь с преподавателями, он видел на их лицах разочарование — каникулам не удалось совершить чудесное превращение самого безнадёжного мальчика в мальчика, подающего хоть какие-то надежды. И теперь Карл был готов согласиться со своими учителями. Ведь надежды сродни желаниям — одно без другого не существует. Но разве поймут учителя, спрашивающие: «Почему вы не делаете домашние задания?» — такой простой ответ: «Потому что не хочу»? Только профессор Снейп не задавал ему вопросов и вообще на него не смотрел. От этого мальчику становилось немного легче.

Карл понимал, что преподаватели волнуются вовсе не о нём — просто у них есть программа, которую непременно должен усвоить ученик. А если он чего-то не усвоит — ругать будут их. Порой Карл даже начинал сочувствовать учителям, но обычно в этот момент они принимались отчитывать его при всех за невыполненное домашнее задание — и сочувствие пропадало.

Особенно переживала за успеваемость Карла учительница астрономии Аврора Синистра. Её предмет считался в Хогвартсе одной из самых «немагических» наук. Выучить названия звёзд и их траектории мог даже маггл, а значит, неуспеваемость Карла по этому предмету нельзя было объяснить слишком слабыми магическими способностями — оправдание, которое повторяли преподаватели «магических» дисциплин. Конечно, кроме астрономии, существовала ещё история магии — где тоже нужно было просто выучить километры дат и фамилий. Да и чтобы приготовить хорошее зелье, не нужно было махать палочкой. Но профессор Снейп, разумеется, считал свой предмет таким сложным, что освоить его на «превосходно» мог только он сам. Профессор Бинс же был привидением, а привидений мало заботят дела живых.

Аврора пыталась поговорить с мальчиком, но после нового года в нём словно что-то сломалось. Он часто болел, пропускал занятия, на уроках был невнимательным. В ответ на все её слова он просто кивал, а потом приносил свиток с огромным количеством ошибок или не приносил ничего. И главное, ошибки-то были ужасно глупыми: почему-то при умножении десяти на единицу у Карла неизменно получалась единица.

Учительница надеялась, что это всё из-за зимы, придёт весна — и настроение мальчика изменится. Но наступил март, а в контрольных работах Карла единица, умноженная на десять, по-прежнему давала единицу.

Вот и сегодня мальчик сидел в классе и записывал объяснения, но писала только рука. Теоретическая часть урока закончилась, и все побежали к телескопу. Карл медленно поднялся и побрёл на смотровую площадку.

Пока остальные разглядывали звёзды, он подошёл к самому краю площадки и посмотрел вниз. Странно… Летая на метле, он никогда не думал об этом. Может, потому что мётлы придуманы для того, чтобы летать, а башни — для того, чтобы падать.

В приюте было только два этажа, с двух этажей неудобно падать. Но здоровяк Тэд всё-таки попробовал. Конечно, ничего не получилось. Просто из ребёнка, которого никогда не возьмут, он превратился в ребёнка, которого никогда-никогда не возьмут. Инвалиды не нужны даже родным. Карл пробовать не стал. Он ушёл. Много шагов по снегу. Но их не хватило.

Он наклонился ещё ниже. Наверное, здесь хватит одного шага.

Урок закончился, учительница раздала проверенные контрольные и попросила сделать работу над ошибками.

— Карл, задержись ненадолго, — сказала Аврора. Ему контрольную она не вернула.

Мальчик сложил учебники в сумку и побрёл к преподавательскому столу.

— Вот твоя контрольная работа, — она положила перед мальчиком листы, испещрённые красными пометками.

Карл опустил голову.

— Не очень хорошо получилось, — сказала Аврора, глядя на край стола. — Давай поступим так: чтобы я могла поставить за это оценку, ты напишешь мне небольшой доклад.

— Какой доклад? — без энтузиазма спросил Карл.

— Выбери любое созвездие и напиши о нём: почему оно так называется, какие в него входят звёзды. Понял?

Карл кивнул.

— Ну, иди. Контрольную отдам, когда напишешь доклад.

Он снова кивнул и пошёл из класса.

Может и не отдавать, у него таких контрольных — целая стопка.

Карл сходил в библиотеку и взял несколько книг о созвездиях, потом полетал с Рабэ и сел за домашнее задание. Хотелось поскорее отделаться от этого. Он понимал, что преподавательница пытается ему помочь, но ему не нужна помощь. Ему ничего не нужно.

Рабэ, довольный полётом, весело прыгал с книги на книгу, всем видом стараясь показать, что помогает мальчику делать домашнее задание.

— Жалко, что ты не умеешь писать сочинения, — проворчал Карл. — Я бы летал с тобой на метле, а ты бы делал за меня уроки. Ну, о чём будем писать?

Он открыл большую книгу «Зодиакальные созвездия», полистал и закрыл. Неинтересно, на астрономии только о них и говорят. Лучше написать о какой-нибудь маленькой звезде, которая так далеко, что, когда её свет долетит до земли, сама звезда уже умрёт.

— Смотри, какая толстая книга, тут наверняка должны быть и другие созвездия!

Созвездий в книге, действительно, оказалось много. О некоторых Карл никогда раньше не слышал: созвездие Единорога, созвездие Феникса, созвездие Скульптора.

— Тут есть созвездие Ворона! Рабэ, хочешь, я напишу доклад про тебя?

Рабэ, разумеется, не возражал. Он выпятил грудь и важно зашагал по столу, словно его вот-вот вознесут на небо.

— Так, посмотрим, что тут пишут.

Созвездие Ворона было одним из древних созвездий. По легенде бог Аполлон послал свою вещую птицу ворона за водой для жертвоприношения. Но по дороге ворон увидел смоковницу и сел на её ветви, ожидая, когда созреют плоды. Конечно, ворон опоздал, и чтобы оправдаться перед Аполлоном, сказал, что гидра не пускала его к воде. В наказание ворон из белого стал чёрным и был отправлен на небо вместе с гидрой и чашей для жертвоприношения. Эти созвездия находятся совсем рядом — кажется, что Ворон и Чаша расположились на спине Гидры. В поэме древнеримского поэта Овидия «Фасты», где рассказывается о праздниках и священных днях Рима, под числом «четырнадцатое февраля» написано:

Вместе друг с другом горят созвездия — Ворон со Змеем,

А между ними ещё Чаши созвездье лежит.

Созвездие Ворона оказалось небольшим, в нём не было особенно примечательных звёзд. Единственное, что обращало на себя внимание, — два своеобразных уродца — две взаимодействующие, сильно деформированные галактики.

— Это мы с тобой, Рабэ, — сказал Карл, прочитав о галактиках.

В заключение статьи сообщалось, что в своём труде «Изгнание торжествующего зверя» Джордано Бруно назвал это созвездие созвездием Коршуна.

Про Джордано Бруно Карлу рассказывали в школе. Его ещё всё время сравнивали с Галилео Галилеем, пытаясь решить, что более благородно: умереть за свои убеждения или стать предателем, чтобы иметь возможность продолжать заниматься тем, во что веришь.

В книге рядом с фамилией учёного стоял значок, означающий, что в конце должна быть ссылка. Открыв нужную страницу, Карл прочитал:

«Вот, значит, никогда не обоготворялись сами по себе крокодилы, петухи, лук и репа, но боги и божество в крокодилах, петухах и прочем; божество, которое с течением времени, от места к месту, постепенно, то тут, то там, проявлялось, проявляется и будет проявляться в различных предметах, хотя бы они и были смертны: египтяне смотрели на божество, как на близкое и дружественное им, а не как на высшее, заключенное в себе самом, не пребывающее в сотворенных вещах. Смотри же, как простое божество, которое находится во всех вещах, плодоносная природа, мать-хранительница вселенной сообразно различным своим проявлениям отображается в различных предметах и принимает различные имена. Смотри, как к ней единой различным образом должно восходить, приобщаясь к различным дарам: иначе напрасно будешь черпать воду сетями и ловить рыбу лопатой. <…>

Для всего этого, конечно, необходима та мудрость и суждение, то искусство, деятельность и пользование духовным светом, каковые духовное солнце открывает миру в иные времена больше, в иные — меньше. Вот этот обряд и называется Магией…»⁽¹⁾

Карл отложил книгу и посмотрел в окно: высокое небо, и ветер быстро гонит облака. Хорошо, что они с Рабэ успели полетать, пока ветер не стал таким сильным. Мётлы придуманы, для того чтобы летать. Башни придуманы, для того чтобы…

Сегодня Карл лёг спать первым. Доклад он так и не начал писать.

Его соседи удивились, увидев мальчика в кровати. Обычно он приходил, когда они уже спали. Посоветовавшись, ребята решили нарисовать ему усы зубной пастой. Усы получились отличные, а вот когда они заканчивали бороду — Карл проснулся. Ребята сразу схватились за волшебные палочки, Карл тоже схватил свою. Они засмеялись — все знали, что у Карла Штерна из палочки выходит только сноп искр, да и то тогда, когда его просят потушить огонь. Увидев, что они смеются, Карл бросил бесполезную палочку и попытался ударить того, кто стоял ближе. Но за время обучения в Хогвартсе ребята научились выпускать из своих палочек не только искры. Карл проиграл и бежал из спальни вместе со своей вороной.

* * *

Он захлопнул дверь туалетной комнаты, раскрутил кран и сунул голову под ледяную воду. Худые плечи мелко дрожали. Рабэ сидел рядом на раковине и с грустью смотрел на мальчика.

Через несколько минут Карл выпрямился. Висящее на стене зеркало отражало белое лицо и красные, заплаканные глаза. Он ударил кулаком это лицо, потом опустил руку. Незачем бить отражения. А себя так не разобьёшь. Башни придуманы, для того чтобы…

Он оторвался от раковины и вышел в коридор. За спиной послышался тоскливый клёкот — Рабэ медленно ковылял по полу.

— Не ходи за мной, — попросил мальчик. — Я на Астрономическую башню. Хочу посмотреть на звёзды.

Он сделал несколько шагов и прислушался: в тишине коридора было слышно, как волочится по камням сломанное крыло.

— Я ведь сказал, — Карл попытался улыбнуться, — я просто хочу посмотреть на звёзды.

Дальше он шёл, не оглядываясь и не прислушиваясь.

«Смотри, как простое божество, которое находится во всех вещах, … отображается в различных предметах и принимает различные имена… Для этого необходима та мудрость и суждение, то искусство, деятельность и пользование духовным светом… Это и называется Магией…»

«Магия здесь, в твоём сердце…»

«Ничего, директор. Я не вижу ничего…»

Пустой класс… Он пустой класс, в который никто никогда не придёт. Но если там, внутри, ничего нет, то почему так больно? Разве может пустота болеть? Разве может быть пустота тяжёлой? Кажется, что сердце весит тонны. Невыносимо тяжёлое сердце. Удары — словно едет товарный поезд, гружённый углём, — тяжело, медленно. Почему же они не слышат? Почему никто не слышит? А если разбить? Если разбиться?

Темно. Вокруг темно. Они говорят, что пришла весна. Это ложь. Весна не может быть такой. В его класс весна не придёт. В его класс может прийти только такая весна.

Холодно. И ветер. Такой сильный, словно хочет сбросить. Ветер добрый, он пытается помочь. Здесь должно хватить одного шага. Один шаг за то, чтобы они услышали. Он об этом не узнает, его уже не будет. Но как, наверное, чудесно падать и знать, что завтра, когда взойдёт солнце, каждый из них подумает о нём. Недолго. Секунду, минуту, несколько минут. Один шаг за то, чтобы несколько минут жить в их мыслях, в их сердцах… Это же почти бесплатно!

— Карл, — раздался тихий, строгий голос.

Мальчик обернулся — на смотровой площадке стоял директор, у него в ладонях сидел Рабэ.

— Мне очень жаль, что ты сделал такой вывод из нашего разговора, — сказал Альбус Дамблдор.

Карл испуганно смотрел по сторонам, словно не понимая, где находится.

— Звёзды… — хрипло прошептал он, облизывая пересохшие губы, — я хотел посмотреть на звёзды…

— Боюсь, ты выбрал для этого не совсем удачное время, — без улыбки сказал директор.

— Учительница говорит, звёзды лучше видно ночью… Учительница говорит…

Он повторял эти слова, пытаясь скрыть от директора и от самого себя неудачную попытку — нет, не самоубийства. Потому что это не было самоубийство. Это было отчаянное желание родиться! Теперь желание нужно было спрятать, спрятать так глубоко, чтобы ни одно волшебное зеркало не смогло его увидеть.

— Звёзды лучше видно ночью…

— Что ж, думаю, ты достаточно насмотрелся на звёзды, — вздохнув, сказал директор. — А теперь иди спать.

Когда мальчик проходил мимо, он посадил ему на плечо воронёнка.

На следующее утро Карл пришёл в класс позже всех. Обычно его встречали насмешками или просто не замечали, но теперь на лице каждого была написана ненависть. Оказалось, директор решил на этот раз не ограничиваться словесными внушениями и за нахождение в неположенное время на Астрономической башне записал на счёт Слизерина пятьдесят штрафных очков. Конечно, Карлу не удалось побить рекорд Гарри Поттера и его друзей, лишивших за ночь свой факультет ста пятидесяти баллов, но для студентов Слизерина, уже решивших, что они держат в руках кубок Хогвартса, было достаточно и пятидесяти. От очередного избиения Карла спас только приход профессора Снейпа. Но сам профессор так посмотрел на своего ученика, что тому захотелось снова очутиться на башне.

Однако штрафные баллы — это было ещё не всё. На следующее утро Карл получил записку: «Для отбытия наказания будьте сегодня в одиннадцать часов вечера у выхода из школы. Там вас будет ждать мистер Филч». Внизу стояла подпись заместителя директора — профессора МакГонагалл. Хорошо ещё, что директор не заставил профессора Снейпа писать записку.

В одиннадцать часов Карл спустился вниз. Там уже стояли мистер Филч, Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер, Невилл Лонгботтом и Драко Малфой. Карл хмуро посмотрел на Драко — тогда, в классе, он возмущался больше всех, а сам тоже нарушил правила.

Мистер Филч повёл их на улицу, бормоча на ходу, что теперь они серьёзно задумаются, прежде чем нарушить правила, что лучшие учителя — это тяжёлая работа и боль, что раньше провинившихся подвешивали к потолку за запястья и оставляли так на несколько дней.

С первым Карл был не согласен: почему все считают, что нарушающий правила — дурак? Вот если бы он хорошо подумал! Человек нарушает правила, потому что считает это необходимым.

Со вторым он вынужден был согласиться: боль и тяжёлая работа — действительно хорошие учителя, только вот уроки, которым они учат, не всегда полезны для детей.

А что касается третьего… Со сменой эпох меняются только виды наказания, тяжесть остаётся прежней.

— Это ты там, что ли, Филч? Давай поживее, пора начинать, — донёсся из темноты голос Хагрида.

Оказалось, что идти им предстоит в Запретный лес, откуда, по мнению мистера Филча, они вряд ли выйдут живыми. Странно: то директор говорит, что Запретный лес очень опасное место и запрещает туда ходить, то разрешает — правда, в виде наказания. Может, Запретный лес — это здесь что-то наподобие ада? Но его понятно, почему отправили в ад. А остальных?

Малфой явно не считал себя достойным местного ада. Он, мол, собирался сто раз писать какой-нибудь текст. Но Хагрид возразил, что от переписывания текстов пользы никому нет! Вот с этим Карл был абсолютно согласен, только почему-то учителя так не считали.

Дальше Хагрид сообщил, что им предстоит выполнить опасную работу. Карл вспомнил, как в приюте, когда дети становились совсем непослушными, воспитательницы пугали их работой. Мол, вот останетесь на улице, и найдут вас страшные дяди и заставят работать на себя. Будете гнуть спину двадцать четыре часа в сутки — а получать только еду, и то гнилую. А все вырученные деньги дяди будут забирать — вы станете чем-то вроде бесплатных рабочих, никто не будет считаться с вашими желаниями и правами, вас будут использовать, как вещь, в своих целях. Так что ведите себя хорошо, иначе закончите, как Оливер Твист. На самом деле книга об Оливере Твисте заканчивалась очень даже хорошо: он счастливо жил в доме своего спасителя мистера Бранлоу. Но, видимо, воспитательницы не дочитали книгу до конца, или просто детям не полагалось знать об этом.

Впереди послышался голос Хагрида. Он подозвал ребят и показал серебристые пятна на траве. Это была кровь единорога. Недавно в лесу обнаружили мёртвого единорога, а ещё один, по всей видимости, был ранен. Теперь маленькому отряду предстояло найти раненое животное.

Карл стал вспоминать то, что читал о единорогах. Они очень быстрые, поймать их нелегко. Наверное, человек, сумевший сделать это, был не ребёнком. Тогда зачем посылать в лес детей? Почему директор не пошёл сам или не вызвал… полицию? Должно же быть здесь что-то наподобие полиции. Всё-таки взрослых трудно понять.

Зачем этот человек убил единорога? Хотел поохотиться? Да, наверное. Людям нравится охотиться на животных, особенно на больших и сильных. Им кажется, победа сделает сильнее их самих. В мире есть две книги о силе человека: «Красная» — в ней имена животных и растений, которых почти убили, и «Чёрная» — в ней имена тех, кого убили совсем и навсегда. Может быть, придёт время, когда человек тоже попадёт сначала в «Красную», а потом в «Чёрную» книгу. Только кто будет писать эти книги?

А может, человек убил единорога, чтобы спасти кого-то близкого? Профессор Снейп рассказывал, что порошок, приготовленный из рога единорога, используется в качестве противоядия.

Тут Хагрид остановился и стал делить детей на команды. В первую попали сам Хагрид, Гарри Поттер и Гермиона Грейнжер, во вторую — Драко Малфой, Невилл Лонгботтом, Карл и собака Хагрида. В случае опасности им нужно было послать в воздух красные искры, а если найдут единорога — зелёные. Искры Карл пускать умел, только не был уверен, что получится придать им нужный цвет.

Но их группа справилась без палочки Карла. Не успели они зайти подальше в лес, как Драко Малфой решил напугать Невилла. От страха тот выпустил в небо сноп красных искр. Прибежал Хагрид и остальные. Теперь их разделили по-другому: Хагрид пошёл с Невиллом и Гермионой, а Драко с Гарри Поттером, Карлом — и, конечно, собакой Хагрида в придачу.

Они шли долго. Деревья становились всё выше, под ногами шуршала прошлогодняя листва. Карл вдруг подумал, что так часто летал над этим лесом, но никогда не гулял в нём. Бывает ли здесь снег? Достигают ли солнечные лучи корней деревьев или путаются в кронах? Живут ли здесь птицы? Умеют ли эти птицы петь? На что похожи их песни?

— Смотрите! — сказал Гарри Поттер, показывая вперёд.

Там, у корней огромного дерева, лежал мёртвый единорог. Грива, когда-то светившаяся так же ярко, как его кровь, уже начала гаснуть, и только серебристые пятна горели на земле.

Вдруг у края поляны показался человек в длинном балахоне, лицо закрывал капюшон. Он подошёл к единорогу, опустился на колени и начал пить кровь. Его движения были жадными, казалось, если бы он мог, он выпил бы всё животное до капли. Глядя на него, Карл подумал, что не его близкий, а сам этот человек отравлен и теперь пытается напиться противоядием, потому что отчаянно, всем своим существом хочет жить!

И тут раздался крик. Не выдержав, Драко Малфой бросился бежать, собака побежала за ним.

Человек поднял голову и посмотрел на Гарри Поттера.

Карл рассеянно покрутил в руках палочку. Если бы он мог выбирать цвет искр, какие следовало бы послать сейчас? Зелёные — ведь они нашли единорога? Красные — ведь они, кажется, в опасности? Зачем директор послал их в лес? Он не мог не знать, что в лесу прячется этот человек. Тогда зачем? Что они должны делать, когда встретят этого человека? Что он должен делать?

Карл шагнул вперёд — под ногами зашуршала листва. Человек перевёл взгляд на Карла, потом снова повернулся к Гарри.

Тут из кустов выскочило странное существо и бросилось на человека, побежавшего в глубь леса. Карл отошёл к деревьям. Странное существо, оказавшееся кентавром, не смогло поймать человека и вернулось к Гарри.

— Вы сын Поттеров, — сказал кентавр. — Вам лучше вернуться в Хогвартс. В лесу сейчас опасно, особенно для вас.

Вот опять. Даже кентавр понимает, что в лесу сейчас опасно. Неужели директор не знал?

Сын Поттеров… Ну, а он ничей сын, и для него здесь неопасно. Опасно тем, кто может что-то потерять. Ему терять нечего.

Карл сделал ещё один шаг назад и ещё, пока не скрылся за деревьями. Кентавр продолжал говорить с Гарри, потом посадил его себе на спину.

— Здесь был второй мальчик, — сказал кентавр, оглядываясь по сторонам.

— Да, Карл Штерн, — кивнул Гарри, тоже оглядываясь.

— Может, он испугался и убежал?

— Может, — ответил Гарри.

Наверное, вспомнил случай с троллем. Пусть…

Тем временем на поляну прискакали ещё два кентавра. Кажется, они были против того, чтобы их собрат вёз на себе ребёнка. Но тот горячо возразил: «Разве вы не поняли кто это? Это сын Поттеров».

Кентавры заговорили о звёздах, о предсказаниях, о том, кто бродит по лесу, о тех, кто собирается бороться с ним. Кажется, кентавру, спасшему их с Гарри, не удалось убедить других, и он, резко повернувшись, ускакал в чащу. Те двое немного постояли и тоже ускакали.

Карл медленно выбрался из кустов.

«Разве вы не поняли, кто это? Это сын Поттеров!»

Разве вы не поняли, кто это? Это сын Никого.

Мальчик подошёл к мёртвому единорогу и заглянул в его глаза. Во взгляде животного, устремлённом в небо, застыло удивление, печальное, кроткое удивление.

— Почему они не защитили тебя? Такие умные и сильные, почему они не защитили тебя? — спросил Карл, осторожно касаясь серебристой гривы. — Они все ушли, а тебя оставили. И никто не послал зелёных искр. Ты им больше не нужен. Ты умер и больше не нужен. Хочешь, я попробую послать зелёные искры? Это будет вроде фейерверка для тебя. Ты ведь ещё не успел улететь в рай. Хочешь увидеть фейерверк?

Карл покрепче взял палочку и пробормотал слова, которым их учили. Из палочки вырвался невысокий сноп белых искр — будто зажгли бенгальский огонь.

— Пожалуйста, мне нужны зелёные искры! — он снова взмахнул палочкой.

Невысокие белые искры.

— Ну, пожалуйста!

Из палочки вырвалась одна маленькая искорка и полетела вверх, у самых крон деревьев она замерла — и вдруг взорвалась стаей крошечных зелёных светлячков.

— Смотри, — тихо сказал мальчик, опускаясь на землю и обнимая единорога за шею, — это для тебя. Теперь ты можешь улетать в рай. В приюте нам говорили, что рай находится на небе. Но на уроках астрономии я смотрел в телескоп — там нет никакого рая. Может, это был плохой телескоп. А может, рая вообще нет. И знаешь, наверное, это не так уж и плохо, ведь тогда нет и ада. Но звёзды в небе точно есть, там есть и твоё созвездие — созвездие Единорога. Я читал недавно в книге. Может, звёзды — это души умерших единорогов. Когда единорог умирает, в созвездии становится на одну звезду больше. Лучше бы ты стал звездой. Если ты попадёшь в рай, мы больше не встретимся. А если ты станешь звездой, я увижу тебя в телескоп. Но ты сам смотри, где тебе больше нравится… Я посижу здесь, пока Хагрид не придёт, чтобы забрать твоё тело.

Через несколько часов вдали послышались тяжёлые шаги.

— Ну, мне пора, — Карл погладил единорога по голове, встал и снова спрятался в кустах.

Убедившись, что это действительно Хагрид, он побрёл обратно в лес. В голове его теснилось множество мыслей. Почему тот человек убил единорога? Почему директор и другие взрослые не помешали ему? Почему их отправили в лес? Почему кентавр сказал, что всё произошедшее связано с Гарри Поттером, и почему двое кентавров не хотели помогать ему? Есть ли у единорогов душа? И что становится с ними после смерти: превращаются ли они в звёзды или исчезают совсем?

А потом Карл вспомнил другой лес в середине зимы. Там лежал снег, высоченные сугробы, и он шёл, проваливаясь в них. Сейчас снега нет. Под ногами только старые листья и хвоя. Если идти по ним далеко-далеко, если не возвращаться. Ни в школу, ни в приют, никуда. Тогда, может быть, Хагрид соберёт очередных провинившихся и скажет: «Сегодня у нас опасная работа — мы должны найти мальчика, заблудившегося в лесу. Если вы найдёте его, пошлите в воздух сноп зелёных искр, если почувствуете опасность — пошлите красные искры». Его найдут. Но, как и единорог, он будет уже мёртв. Тогда они начнут говорить о предсказаниях, о войне, а потом ускачут. Но, может быть, кто-нибудь один останется, чтобы падая в ад, он тоже увидел стаю зелёных светлячков.

— Что вы здесь делаете? — раздался над ним хриплый, запыхавшийся голос.

— Профессор… — Карл так погрузился в себя, что не заметил подошедшего к нему профессора Снейпа.

— Директор отправил на ваши поиски полшколы! Почему вы не вернулись с Поттером и остальными?

— Я… я…

— Решили погулять по лесу? Мало вам… Быстро в замок!

— Да… — прошептал мальчик и пошёл за профессором туда, где за деревьями горели огни Хогвартса.

1) Джордано Бруно. Изгнание торжествующего зверя. — М.: АГНИ, 1997. — С. 216-218.

Вернуться к тексту