Дочь Волдеморта (СТАРАЯ РЕДАКЦИЯ!) (гет)

— ТЫ?! — выдохнула Гермиона, на секунду позабыв обо всем на свете. — Малфой?! Как?! Как ты здесь оказался?!

— О, я давно слежу за тобой, Грэйнджер, — упиваясь каждым словом, протянул молодой человек. — Уже больше двух лет!

Голова пошла кругом. Гермиона попыталась освободиться — безнадежно.

— Зачем?! — сквозь зубы выдавила она, бросая жадный взгляд на свою волшебную палочку.

— Зачем? — расхохотался Малфой. — Да я ненавижу тебя больше всего на свете, мразь!

— Много чести! — сморщилась пленница. — Прямо-таки и больше всего…

— Не смей ёрничать, Грэйнджер! Ты в моих руках. Ты проиграла.

— Я с тобой вообще не играла, — прошипела Гермиона. Подлец Малфой научился мастерски накладывать магические путы.

— Ошибаешься, — усмехнулся Драко, подходя ближе к ней. — Мы с тобой давно играем в интересную игру. Я — охотник. Терпеливый, хладнокровный охотник. Ты — ничего не подозревающий зверь. Крыса. Я расставляю капканы и сети — ты обходишь их. И мы играем дальше. Но ты не могла уходить от них вечно! — победоносно закончил он. — Теперь ты попалась в капкан, Грэйнджер. Ты — моя добыча. И я сделаю с тобой что захочу!

— Низко летаешь, Малфой: не противно охотиться на крыс? — она говорила со злой насмешкой человека, припертого к стенке. — Да еще по два года за штукой!

— Ничего. Ты редкая тварь.

— Плохой выбор — тварями промышлять! — Если бы только дотянуться до волшебной палочки. Надо попробовать невербальную беспалочковую магию. — Мороки масса, пользы — минимум. А загнанная в угол крыса может за ногу цапнуть — гангрена начнется. И хорошо, если не за горло.

— Не напрягайся, Грэйнджер, — Малфой присел на корточки перед ней. — Ты в этих оковах никакой магии применить не сможешь. Что бледнеешь? Зубы коротки до горла достать?

— Ты — больной! На кой черт я тебе сдалась? Скучно по жизни?

— С тобой не соскучишься, сука! — злобно бросил младший Малфой. — Только начнешь скучать в своем фамильном имении: бац! — Он с силой хлопнул кулаком по ладони. — У нас гости! Грязнокровка Грэйнджер! Соблаговолите покинуть родовое поместье, мистер Малфой-младший. И мистер Малфой уезжает, далеко и надолго. А следом высылают и его мать. И зачем же? — он яростно сверкнул глазами. — Понравилось трахаться с моим отцом, шлюха?!

Малфой размахнулся и ударил женщину по лицу.

— Ненавижу тебя, гадина! ПОНРАВИЛОСЬ?!

— Да, знаешь, неплохо для начала, — прошипела Гермиона, сплевывая кровь и поднимая голову. Прядь волос упала на лицо и лезла теперь в рот. — Только приедается. Чувств мало: только страсть да сноровка.

— Закрой пасть, потаскуха! — Женщина получила удар ногой в бок. — Не доводи меня! Ты мне пока нужна живой, гнида.

— Крыс разводим? — прохрипела Гермиона.

— Истребляем. — Он отошел куда-то в сторону за ее спиной.

— А что, душка-Люциус тебе на мальчишнике в честь совершеннолетия о своих похождениях рассказал? — спросила Гермиона, тщетно стараясь призвать палочку. Прокля́тые путы блокировали всю магическую силу. Что это за чары?! На саприонию не похоже…

— Я тебе сейчас язык отрежу, — пообещал Малфой. — Реально.

— Не хочу тебя пугать, но ты не задумывался над тем, что станется с твоим бренным тельцем, когда mon Pére до тебя доберется?

— Что, прячемся за спину папочки?

— Это твоя прерогатива, Малфой! Даром, что твой папочка то и дело предпочитает сыночку молоденьких девочек с полезными родителями. Или он и сынишкой не брезгует?

Драко ударил ее сзади так сильно, что, казалось, сознание улетучится безвозвратно. Дыхание сбилось, перед глазами поплыли круги.

— Закрой пасть, Грэйнджер, — прямо в ухо согнувшейся на земле Гермионе прошептал Драко Малфой. — А то, как бы я сам тобой не непобрезговал! Как тебе такая перспектива?

— Т-трахаем крыс на досуге? — с трудом выдавила женщина сквозь стиснутые от боли зубы.

— Не думай, сука, что тебе тут кто-то поможет, — рассмеялся Малфой за ее спиной, — что стоит тянуть время, и придут долгожданные спасители. Я следил за каждым твоим шагом! Тенью скользил по следам. Мне ведомы каждый вдох, каждое слово! Думаешь, самая умная, да? Считаешь, я не заметил твоего адъютанта на побегушках? Тупая ведьма! Я просто решил, что настало время посмотреть тебе в рожу, Грэйнджер! А не решил бы — ты б годами не смогла найти меня! Всегда есть тупоумные графы, на которых можно свалить подозрения!

— Зачем ты убил Уткиных? — бесстрастно спросила Гермиона. — Захотелось хлеба и зрелищ?

— Тебе захотелось зрелищ показать! — сплюнул Драко. — И хлеба затолкать в глотку. А магглов я прикончил потому, что твой кобель поселился на кладбище. Приставила почетный караул к моему прикрытию, паскуда?! — внезапно расхохотался он. — Только ничего тебе не поможет! И никто тебя не найдет. О непростительных проклятиях в российское Министерство отправлена сова, хотя попытка неплохая. И всё. Тебя долго еще не хватятся, Грэйнджер!

Гермиона почувствовала, как Малфой опустился на корточки позади нее. А потом он грубо схватил ее за волосы, оттягивая к себе голову пленницы.

— Сначала мы с тобой подождем, пока сдохнет твой благоверный, — елейным голосом сказал Драко, и у Гермионы сжалось сердце. — Затем поиграем с твоим ублюдком, — он обхватил ее сзади, скользя рукой от груди к животу, и вдруг с силой впился пальцами в кожу. — Потом я изуродую твою морду. Есть такие чудесные средства, замешанные на слюне оборотней и отваре хлюпнявки, — после ни один целитель латать не возьмется! Искалечу твое тело. А когда мне надоест, — он шептал в самое ее ухо, касаясь кожи губами, — я покончу с собой. — Гермиона вздрогнула от неожиданности. — На твоих глазах. И тогда тому ничтожеству, которое от тебя останется, нельзя будет даже упиться местью. Некого искать. Здорово, правда?

— Ты психопат! — выдохнула женщина. — Себя не жалко?

— Себя пожалей! — Драко выпустил ее и отступил назад.

Ненадолго воцарилось молчание. Он что-то делал за ее спиной, Гермиона тщетно пыталась развернуться.

— Как ты смог блокировать такую территорию? — наконец спросила она, чтобы прервать молчание. Единственное, что придавало сейчас сил, — бодрящий жар кулона и злость.

Драко Малфой бешено расхохотался.

— Какую? — насмешливо спросил он, показываясь из-за спины женщины. — Далеко ты проверяла, а, Грэйнджер? Впечатляет? Знаешь, я ведь «блокировал» весь мир! Всю вселенную!

— Ты полоумный, Малфой! — холодно бросила пленница.

— Я — гениален! — расхохотался маг. — Слыхала про «браслетики для молодых барышень», а?

Гермиона застонала. О да, черт возьми, она читала об этом! Как просто, как всё дьявольски просто и как глупо…

В аристократических семьях с консервативными взглядами и строгими правилами издавна использовали эту занимательную магию. Родители молодых девиц-волшебниц, опасаясь за нравственность своих чад, с вхождением дочерей в «опасный» возраст особым образом зачаровывали браслеты или шейные украшения для молодой девицы. Во-первых, накладывалось заклинание, которое не позволяло барышне самостоятельно снять безделушку. Основные же чары действовали следующим образом: магия лишала обладательницу «браслетика» возможности трансгрессировать, использовать порталы или перемещаться каким-либо иным способом, основанным на исчезновении молекул тела в одном месте и формировании того же тела из иных молекул в другом. Это распространялось не только на одушевленные предметы, но и на все другие объекты в пределах действия чар. Таким образом, блокировалась и так называемая почтовая магия, позволяющая отправлять письма или другие вещи на далекие расстояния по тому же принципу. Обычно, чары этих «браслетиков» действовали на радиус, охватывающий пространство девичьей спальни. Обезопасив дочь таким украшением, родители могли не волноваться, что их юная кокетка будет по ночам убегать на свидания или вести магическую переписку с лицами противоположного пола.

Использовавшиеся чары довольно сложны, обыкновенно «специалистами» по их наложению бывали престарелые, умудренные опытом grands-mères(1). Или же родители обращались к посторонним сведущим ведуньям для того, чтобы зачаровать «браслетик» для юной девицы.

Такие меры предосторожности не были излишни и широко использовались в аристократических семьях волшебников. Иногда они находят применение и сейчас. Учитывая, что чары лишают возможности перемещаться молекулопересобирательным способом всё в радиусе своего действия, объяснялась и неспособность трансгрессировать в ее присутствии брата Гавриила. Достаточно было зачаровать по типу «браслетиков» любую часть одежды у нее и у Генри — и оба попадали в ловушку, раскрыть секрет которой едва ли смогли бы догадаться.

— Что именно? — закрыв глаза, спросила Гермиона. Узнав разгадку, она вдруг почувствовала себя жалкой и опустошенной.

— Кольца, Грэйнджер, — торжествующе сказал Драко, — обручальные кольца. Символично, не правда ли?

— Да ты, брат, романтик! — съязвила пленница, открывая глаза.

— То ли еще будет! — хмыкнул Малфой самодовольно. — Каково осознавать себя идиоткой? Попавшей в элементарную западню? Великая Темная волшебница! Ха! Ты всего лишь грязнокровка, Грэйнджер! Это не генеалогия, это состояние души. Тебя воспитали грязнокровкой! И переделывать взялись слишком поздно. Ты никогда не сможешь стать чистокровной ведьмой. Даже если вызубришь все книжки по истории магии. Но тебе уже не сделать и этого, — он зловеще улыбнулся. — У меня были обширные планы касательно тебя, Грэйнджер. Мы могли бы играть с тобой еще много лет, и, может быть, ты бы долго еще не узнала, кто злой гений всех твоих несчастий. Но ты решила ускорить всё своим приходом. Что же. Видеть тебя сейчас у своих ног и осознавать свою власть — это, поверь, стоит тех лет жизни, которые я теряю. О, мы долго будем играть с тобой перед тем, как я уйду. Так долго, что я удовлетворю сполна все желания своей жизни, раз уж для полноты эффекта мне придется с ней расстаться.

— Ты — псих!

— О, быть может, — он широко улыбнулся. — Тем хуже для тебя. Сначала я думал просто убить тебя, Грэйнджер. Убить так, что никто и никогда не вышел бы на мой след. Я околдовал магглов. Далеко отсюда, ничем не обеспокоив российского Министерства. Но ни первая, ни второй не справились, хвала Моргане! Я был глуп. Я признаю, что был глуп, Грэйнджер. Твоя смерть — зачем мне она? Нет, гадюка, не смерти я тебе желаю! Ты будешь страдать. Так, как страдает моя мать по твоей милости; в сто, в миллион раз больше! — глаза Малфоя пылали.

У Гермионы пересохло во рту. Что же делать? Неужели всё кончится так? Погибнуть от руки — кого? Драко Малфоя?! Мрачная шутка. Парадоксальная.

Химерова кладка, глупый, невероятный кошмар! Дурацкий сон! Женщина отчаянно замотала головой, отгоняя наваждение. Это не может происходить на самом деле, так не бывает. Не Драко Малфой. Какая страшная ирония…

— Сейчас мы поиграем с тобой, Грэйнджер, — промурлыкал тем временем маг, отворачиваясь от нее и подходя к столу в дальнем углу пещерной комнатки: там высилось огромное множество флакончиков и бутылей. — А то мы что-то заболтались. С чего бы начать? — он театрально задумался, замирая спиной к своей пленнице. — Пожалуй, нам сначала стоит остаться наедине. Так, где же оно?.. Ах, вот же!

Сидящая на полу Гермиона внезапно почувствовала, как что-то ледяное ударило ее в спину чуть ниже лопаток: будто настоящая льдина пронзила тело. От неожиданности она громко охнула.

— Не переживай, Грэйнджер, — довольно прокомментировал ее несдержанность Драко Малфой, — я пока только начинаю играть с тобой. — Он поднял на свет две мензурки и картинно встряхнул одну из них, всё еще не поворачиваясь к женщине. — Вот, замечательная игрушка. Эта жидкость досталась мне недешево! — Драко взял со стола бокал и повертел на свету. — Восхитительный эликсир. Когда ты его выпьешь, раствор сожжет в тебе плод, твоего ублюдка. — Волшебник вытащил пробку и стал неторопливо, по ободку лить в бокал синеватую жидкость. — Медленно…

Глыба льда, пронзившая насквозь тело Гермионы, отступила и вместе с ней опали магические путы. Женщина оглянулась. За ее спиной стоял граф Серж. Он с нарочитой галантностью, но абсолютно бесшумно поклонился и знаком показал, что не может подать руки. Женщина кивнула, и невольная усмешка искривила ее губы. Стараясь не шуметь, она поднялась на ноги.

— Ты сможешь почувствовать всю многосложность действия этого настоя, — продолжал Малфой философским тоном. — Ты же любишь учиться, Грэйнджер? Это — неоценимый опыт. Сейчас я расскажу тебе. Сначала жидкость обожжет изнутри — но это вовсе не опасно. Она пройдет ниже, сквозь плоть, прямо в матку. Там она закипит. Ты почувствуешь это, не переживай.

Гермиона протянула руку и поманила пальцами свою палочку: медленно и бесшумно спорхнула та с полки, куда Малфой сунул ее, и грациозно влетела прямо в руку хозяйки.

— Теперь немного вина в наш коктейль, — продолжал ее мучитель, поднимая графин. Его движения были нарочито неторопливыми и размеренными: будь пленница в прежнем положении, это произвело бы надлежащий эффект. — Итак, — продолжал маг, — эта чудесная жидкость вскипит и начнет разъедать твоего ублюдка, как кислота. Очень медленно. Она будет разъедать его заживо прямо в тебе, ты всем своим мерзостным нутром прочувствуешь каждую тонкую деталь этого уникального действа.

— Ты переборщил с антуражем, Малфой, — негромко сказала Гермиона.

Ее мучитель усмехнулся — она видела, как дрогнули его плечи.

— Посмотрим, как ты запоешь через пять минут, — промурлыкал он.

— Через пять минут тебе будут петь ангелы, — пообещала женщина, поднимая палочку, — провожая в ад!

Драко запоздало обернулся и вздрогнул, выронив бокал. Хрусталь разбился о каменный пол, и разлитое зелье хищно зашипело, пузырясь на осколках ядовито-синей пеной. С полминуты Драко и Гермиона смотрели друг другу в глаза. Она с насмешкой, он со смесью паники и ненависти. Из-за ее же обручального кольца «охотник» теперь не мог трансгрессировать от обретшей свободу жертвы.

— Авада, — медленно, смакуя каждый слог, произнесла Гермиона, не спуская с него глаз, и губы ее расползлись в плотоядной улыбке, — Кедавра.

Ей показалось, что всё кругом замедлилось на доли секунды, и погрязло в неестественной тишине. Зеленый свет проклятья почудился не таким ярким, его волна, ударившая в грудь младшего Малфоя, — не такой быстрой. В ушах кто-то эхом повторял страшные слова.

Драко Малфой покачнулся, схватил ртом воздух, но, так и не сказав ничего, рухнул прямо на осколки хрусталя, в шипящую сапфировую пену. Гермиона опустила палочку. Наваждение спало.

— Мразь!

Она продолжала стоять, глядя на ненавистное тело.

— Старый знакомый? — прозвучал за ее спиной спокойный голос графа.

— Учились вместе, — в тон ему ответила Гермиона, поворачиваясь и стаскивая с пальца подернувшееся черной дымкой обручальное кольцо. — Благодарю вас, Ваше Сиятельство. Вы, кажется, спасли мою жизнь.

— Не стоит благодарности, миледи, — опять поклонился ей призрак, бросив быстрый, едва уловимый взгляд куда-то вверх. — Я джентльмен и дворянин, пускай и убийца, — продолжал он, — не мог же я оставить в беде благородную даму?

— Я не забуду этого, — пообещала Гермиона. Кольцо в ее руках полностью скрыл черный туман, и оно исчезло. — Сейчас нужно спешить — мои дела еще не закончены. Необходимо как можно скорее доставить лорда Генри в больницу святого Мунго, в Лондон. — Ей показалось, что на короткий миг в глазах графа тенью промелькнули горечь и сочувствие. — Но я скоро вернусь, — продолжала Гермиона. — Поверьте, Ваше Сиятельство, я умею быть благодарной.

— Признателен вам, миледи, — смиренно произнес призрак.

— Что вы. Пустяки, по сравнению с тем, что вы сделали для меня.

Она протянула ему руку, и трансгрессировала только после того, как холодные пальцы и губы графа обожгли ее кожу огнем.

______________________________

1) бабушки (франц.).