Сердце змеи (гет)

август 1998 г.

К концу лета Миранда смирилась с необходимостью вновь отправиться в Хогвартс, хотя в душе временами все равно поднималась волна протеста. В Святом Мунго ее помощь больше не требовалась, а впереди маячил долгий и бессмысленный учебный год. К разгадке, зачем Волдеморт оставил ей те книги, она далеко не продвинулась: Миранду не покидало ощущение, что у нее на руках не хватает последней детали мозаики, которая расставила бы все по своим местам. В общем, жизнь казалась унылой и беспросветной — куда там прошлому году, когда ее семья была заперта в имении…

Зато дома царили совершеннейший мир и покой, и Миранда каждый раз ругала себя за свой эгоизм, когда видела счастливых и довольных родных. Отца пока не отправляли на новые задания, и на работу он ездил в Министерство, Амелия с энтузиазмом поделилась дома новостью, что с осени она начинает читать в университете курс лекций по германской филологии. Тея в эти дни, казалось, летала, ее радовало все: и первая любовь, и предстоящее возвращение в Хогвартс, где она и предмет ее обожания будут буквально неразлучны. При этом родителям она ничего не рассказывала, но Миранда уже не раз замечала, как выразительно переглядываются Ричард и Амелия при взгляде на Тею. В личную жизнь младшей дочери родители тактично не лезли, хотя Миранда не сомневалась, что Амелия сгорает от любопытства, с кем постоянно встречается Пантея.

Миранде самой было интересно узнать, чем это все закончится. Сейчас Тея и Малфой наслаждались взаимными чувствами, долгожданной свободой, но было очевидно, что их идиллия закончится, как только об этом романе станет известно старшему поколению — как Фростам, так и Малфоям. Ричарду и Амелии едва ли сильно понравится, что их дочь начала встречаться с Пожирателем Смерти, да и Малфои не придут в восторг от Теи. Чистая кровь для Люциуса и Нарциссы значила все, а Тея этим, увы, похвастаться не могла.

Где-то за неделю до первого сентября, когда сестры должны были отправиться на Кингс-Кросс и традиционно сесть на Хогвартс-экспресс, Миранда неожиданно получила письмо от Джинни с приглашением на ужин — Гарри собирал небольшую компанию в доме на площади Гриммо, где он теперь жил. В письме Джинни упоминала и Тею, и та вдруг тоже захотела пойти. Сама Миранда обрадовалась возможности пообщаться с друзьями, да и ей давно хотелось взглянуть на жуткий и мрачный фамильный особняк Блэков — в его бытность штаб-квартирой Ордена Феникса Ричард бывал там регулярно, а потом рассказывал, каким пугающим и даже опасным стал давно заброшенный дом. Поэтому в указанное время сестры отправились на площадь Гриммо через камин.

— Миранда, осторожнее, не ударься головой! Тея, вылезай аккуратно, прямо перед тобой каминная решетка!

Миранда осторожно шагнула вперед и только после этого распрямилась, прямо перед ней оказался улыбающийся Гарри, которому она торжественно вручила испеченный Лени пирог с черникой.

— Мы последние?

— Еще ждем Невилла и Гермиону, — сообщила Джинни, обнимая Миранду. Тее она приветливо кивнула. — Гарри, проводишь их в столовую? Я пока буду дожидаться остальных.

Дом оказался совершенно не пугающим и нестрашным — вероятно, во многом благодаря усилиям престарелого эльфа-домовика, который казался еще старше Лени. От заброшенности не осталось и следа, комнаты, коридоры, лестницы сияли. Хотя и хватало странных вещей — вроде доски с высушенными головами домовиков или целой галереи портретов в коридоре, занавешенных черным крепом. Тея буквально на несколько секунд задержалась в коридоре, завязывая шнурки, когда черные шторы разъехались, и перед ней возник портрет старухи с желчным, неприятным лицом. На поднявшуюся Тею она уставилась с пристальным вниманием.

— Ты из Фростов? — наконец бесцеремонно осведомилась старуха, рассматривая черные волосы и синие глаза Пантеи. — И молоденькая совсем… Так ты дочь этого предателя Ричарда?

— Да, мэм, — оторопело произнесла вежливая Тея, явно не понимая, как надо на это реагировать. На лице Гарри на миг промелькнуло страдальческое выражение — и в следующую секунду стало понятно, почему.

— Паршивая полукровка, маггловсвое отродье! — зашлась в крике волшебница, выкатывая глаза и брызжа во все стороны слюной; вопила она так громко, что Тея даже слегка отшатнулась. — Прочь из моего дома! Во что вы превратили дом Блэков, мерзкие предатели крови…

Гарри все пытался задвинуть шторы обратно, а Миранда вытащила волшебную палочку и направила ее на портрет:

— Силенцио!

Женщина продолжала вопить и бесноваться, но теперь совершенно беззвучно.

— Как это я раньше не сообразил? — спросил Гарри сам у себя задумчиво и с благодарностью кивнул Миранде. — Спасибо! Она все никак не угомонится, хотя уже должна была привыкнуть к тому, что Блэков в этом доме больше не будет.

— Что-то вы ее совсем распустили. Может, сжечь эту картину? — предложила Тея, однако старуха на портрете вместо того, чтобы испугаться, внезапно злорадно расхохоталась, продемонстрировав желтые зубы. — Кто это, кстати, такая?

— Мать Сириуса, Вальбурга Блэк. А сжечь не получится, Сириус давным-давно бы это сделал, если бы мог: картина приклеена заклинанием…

Боковым взглядом Миранда заметила огромный гобелен в гостиной, занимавший всю стену и изображавший семейное древо Блэков. Предоставив Гарри и Тее разобраться с миссис Блэк, она вступила в гостиную и на какое-то время выпала из реальности, изучая его. Местами попадались небольшие подпалины, точно некоторых людей выжигали оттуда сигаретой, и Миранда довольно быстро поняла причину такого отбора.

— Невилл прибыл, пойдем в столовую? — крикнул из-за двери Гарри, но увидел, что именно она разглядывает, и приблизился. — Да, занятная вещь. Сириус хотел избавиться от него, но на гобелене Заклятие вечного приклеивания, как и на портрете, так что висеть ему здесь до скончания веков. Нашла кого-то знакомого?

Миранда ткнула пальцем в обугленную дырочку, к которой тянулась золотая нить от имен «Артур Фрост» и «Астарта Гринграсс».

— Здесь раньше был мой отец. Его, видимо, убрали отсюда, когда он женился на маггле.

— Поверь, он немногое потерял, когда его отсюда убрали, — хмыкнул Гарри совершенно непочтительно, и Миранда рассмеялась.

— Да, пожалуй. Идем?

В столовой Кикимер завершал сервировку стола, а из небольшого радиоприемника на окне лилась ненавязчивая мелодия. Тея стояла рядом с Полумной и слушала последнюю; по обрывкам предложений Миранда поняла, что Полумна нашла нового слушателя, чтобы вовлечь его в прекрасный мир морщерогих кизляков и пухлых заглотов. Тея слушала ее внимательно, но временами бросала по сторонам беспомощные взгляды, явно не зная, как на это реагировать, чем изрядно веселила стоявшего неподалеку Рона. Наконец он сжалился и пришел ей на помощь, предложив Полумне продолжить свой рассказ за ужином. Миранда обнялась с Невиллом и Гермионой, а потом Джинни позвала всех к столу.

За ужином разговоры в основном шли о Хогвартсе и грядущем учебном годе, никаких тяжелых тем по негласному уговору не касались. Тея неплохо вписалась в гриффиндорскую компанию, хотя и говорила немного — пока только осваивалась в новом кругу.

— Значит, в школу поедут все? — уточнила Миранда, наблюдая, как Кикимер разливает по бокалам медовуху. — Получается, в этом году первый курс будет перегружен, а остальные будут как обычно? Проходить ту же программу во второй раз?

— Ну да, я говорила об этом с профессором Макгонагалл, — серьезно и обстоятельно объяснила Гермиона. — В прошлом году курсы все равно не могли учиться нормально, и она сказала, что это самый оптимальный выход, чтобы мы успешно сдали ЖАБА.

— Я не хотел ехать в Хогвартс, не хотел терять лишний год, — вдруг заявил Рон. Миранда кивнула ему с полным взаимопониманием, и Уизли бегло ей улыбнулся. — Летом я помогал Джорджу в магазине и решил, что там и останусь.

Повисло небольшое молчание, поскольку всем было понятно, почему Джорджу понадобилась помощь, и Миранда решилась первой его прервать.

— У меня тоже были такие мысли. Я даже подходила к целителю Асклепиусу с вопросом, нельзя мне остаться работать в больнице, не теряя грядущий год…

— Конечно, нельзя! — воскликнула Гермиона укоризненно. — Как же можно без экзаменов?!

Это прозвучало с таким искренним возмущением, что все рассмеялись, а Рон заметил, обращаясь к Миранде:

— Вот, слышала, что сказала новая староста школы? Придется отправиться учиться, будем самыми великовозрастными школьниками на свете…

— Тебя сделали старостой школы? — восхитился Невилл, и Гермиона, слегка порозовев, смущенно кивнула. — Поздравляем, это же здорово!

— Можно подумать, что в этом хоть кто-то сомневался! — усмехнулась Джинни. — Интересно, кого сделали старостой мальчиков…

— Драко Малфоя, — отозвалась Гермиона спокойно, и все в удивлении воззрились на нее, а она пожала плечами. — В письме из Хогвартса об этом было сказано.

На лицах гриффиндорцев отразилось сильное неодобрение, смешанное с неприязнью; один Гарри, пожалуй, остался спокоен. Миранда взглянула на Тею — на лице той не было никакого удивления. Выходит, Тее об этом уже было известно.

— Этого хорька? — спросил Рон с негодованием. — И ты молчала?! На что Макгонагалл рассчитывала?

— Почему не Эрни МакМиллан? — поддержал его Невилл. — Или хотя бы Энтони Голдстейн?

— Как раз довольно логично, если подумать, — Гермиона недовольство своего парня явно не разделяла и оставалась вполне безмятежной. Но увидев, как выразительно на нее смотрят Джинни, Рон и Невилл, закатила глаза. — Ох, ну подумайте сами! После прошлого года слизеринцы явно будут на отшибе, при том, что довольно многие собираются вернуться на седьмой курс, как и мы! И им явно нужен кто-то вроде лидера, который будет сдерживать волнения на Слизерине и в то же время взаимодействовать с прочими факультетами! Малфой, если подумать, на эту роль вполне подходит.

— Конечно, Пожиратель Смерти в качестве старосты школы — просто идеально, — отозвалась Джинни едко. — Особенно после Пожирателей Смерти в качестве преподавателей. Эх, и куда катится мир?..

Тея сжала вилку так, что пальцы побелели, однако ее лицо оставалось каменным.

— Гарри, а ты что скажешь? — внезапно спросил Невилл молчавшего героя. — Ты же не хуже нас знаешь, если такому человеку, как Малфой, дать власть в руки…

— Я не думаю, что от Малфоя в ближайшее время стоит ждать проблем, — отозвался Гарри, выныривая из собственных мыслей. — Мне хотелось бы все-таки верить, что за прошедший год он для себя что-то осознал и сделал выводы.

— В прошлом году у Драко Малфоя было лицо страдающего человека, — ни к селу ни к городу заявила доселе молчавшая Полумна, рассеянно вертя в руке пробку от бутылки с медовухой. У Миранды закралась мысль, не хочет ли Полумна добавить ее в свое ожерелье из пробок от сливочного пива.

Рон и Джинни переглянулись и пожали плечами, остальные хранили недоумевающее молчание, не вполне понимая, как реагировать на эти слова. Одна Тея посмотрела Полумну с благодарностью.

— И все равно мне это не нравится, — буркнул Рон, разрывая эту неловкую тишину, и посмотрел на Гермиону. — Если он опять вздумает тебя оскорблять или докапываться — сразу скажи нам с Гарри. Мы этого хорька с Астрономической башни сбросим.

— Рон!..

Джинни засмеялась, атмосфера разрядилась.

— Ну, со старостами разобрались, а кто у нас в этом году станет капитаном сборной по квиддичу? — поинтересовался Невилл. — Ты, Гарри?

Тот кивнул.

— Так у нас тут уже половина команды сидит! — восхитился Невилл. — Охотник, вратарь, ловец… Тея, а ты ведь в своей сборной не играешь?

— Я хочу со следующего года попробовать, — отозвалась Тея слегка смущенно, пряча взгляд от Миранды. Старшая сестра догадывалась, под чьим влиянием той внезапно захотелось попробовать свои силы в магическом спорте. — Буду участвовать в отборочных. Нам ведь команду чуть ли не с нуля придется формировать.

— Да не только вам, у пуффендуйцев и когтевранцев тоже будет много замен, — заметила Джинни, ободряюще ей улыбаясь. — Наверное, все команды будут менять тактику. Новые игроки, новые метлы…

Разговор плавно свернул на квиддич, и Миранда обменялась понимающими взглядами с Гермионой. Та страдальчески закатила глаза, и Миранда хихикнула. Некоторые вещи не менялись никогда.

После ужина компания понемногу перебралась в гостиную. Подошла к концу третья бутылка медовухи, в голове приятно шумело, и Миранда почувствовала удивительную расслабленность, будто ее на короткое время отпустили все тревоги и мрачные думы. В гостиной ребята расселись кто где, разбившись на группы. Рон и Гарри оживленно обсуждали новости квиддича, Невилл, Джинни и Полумна рассуждали, есть ли какое-то будущее у Отряда Дамблдора, Гермиона рассказывала Миранде, какие новые заклинания ей удалось разучить за эти месяцы. Тея сидела рядом, молча слушала и клевала носом. Однако спокойная, даже сонная атмосфера улетучилась в один миг — когда Невилл внезапно спросил:

— Гарри, Рон, Гермиона, так чем же все-таки вы занимались весь прошлый год? Зачем вам понадобилась диадема Когтевран? Или это по-прежнему тайна?

Это высказывание разбило ленивое благодушие вечера, и ребята сразу будто подобрались, сели прямее, и в комнате повеяло отголосками тех страхов и тревог, в которых все жили предыдущий год. Гермиона, Гарри и Рон обменивались взглядами, а все остальные с ожиданием смотрели на них, в том числе и Джинни. Хм, неужели Гарри даже ей ничего не рассказывал?

— Да нет, — наконец проговорил Гарри задумчиво. Он хмурился и вновь неосознанно тер шрам, но при этом резкого отторжения от этого вопроса Миранда в нем не заметила. — Наверное, сейчас об этом уже можно рассказать… Что скажете?

Рон и Гермиона синхронно пожали плечами, предоставляя Поттеру право выбора.

— Если говорить коротко, — наконец сказал он, принимая решение, — Волдеморт нашел способ стать практически бессмертным. Это неприятная темная магия, немногие волшебники пошли бы на подобный шаг. Для этого берется какой-то предмет, и маг помещает в него часть своей души. И пока этот предмет цел, мага нельзя убить. Такой артефакт называется крестраж.

— И диадема Кандиды была таким крер… крестражем? — уточнил Невилл удивленно, явно не вполне понимая, что значит «поместить в него часть души». — То есть вы весь прошлый год потратили на то, чтобы отыскать одну-единственную диадему, которая все это время находилась в Хогвартсе?

— Ага, «один-единственный»! — Рон презрительно скривился, из-за чего веснушки на носу обозначились четче. — А шесть крестражей не хочешь?

Повисло молчание, а Миранда, внезапно охрипнув, чуть слышно переспросила:

— Сколько?..

— Шесть, — подтвердил Гарри и для убедительности кивнул несколько раз. — Именно их мы искали в прошлом году, именно это задание дал нам Дамблдор перед смертью.

Эти слова она едва расслышала, находясь всецело под давящим ощущением от услышанного. Шесть… Тому хватило решительности расколоть свою душу не единожды, не дважды, и даже не четырежды, как она когда-то думала. Он разделил ее на семь частей! Мерлин, как он мог? Зачем пошел на это?!

— И вам удалось уничтожить их все? — тихо спросила Джинни.

— Почти. Один уничтожил Дамблдор, два уничтожил Гарри, один я, один — Рон, — перечислила Гермиона. — И один уничтожил ты, Невилл.

У того изумленно расширились глаза.

— Когда это?..

— Та змея, Нагайна, — пояснил Гарри, рассматривая резные мраморные украшения на потухшем камине. — Именно поэтому я просил тебя убить ее.

Миранда молча переводила взгляд с одного на другого, все еще не в силах осознать такое неправдоподобное количество крестражей.

— А зачем вы тогда прошлой осенью влезли в Министерство Магии? — вдруг спросила Тея, и все удивленно посмотрели на нее. — Что вам там понадобилось?

— Как раз крестраж. Один из них попал к Амбридж, мы должны были забрать его.

Невилл и Джинни шумно выдохнули — то ли с ужасом, то ли с восхищением.

— Значит, вы добыли один, уничтожили, пустились в бега…

— Не совсем так, — Гарри обменялся понимающими взглядами с Роном и Гермионой, и в этот момент было как-то особенно заметно, как их объединяет общая тайна. — Артефакт такой темной магии просто так не уничтожишь, и мы долго таскали крестраж с собой, пока не нашли способ от него избавиться. А эта мерзость тоже не стала бы просто лежать в стороне, ожидая, пока мы ее разрушим…

— Что ты имеешь в виду?

— Он сопротивлялся, — неохотно отозвался Рон, и уши у него внезапно заалели. Но Гарри и Гермиона оставались совершенно спокойны, и он, видя недоумевающие взгляды Невилла, Теи и Джинни, пояснил. — Эта штука начинала постепенно… завладевать тобой, если находилась близко к тебе долгое время. Она нашептывала что-то и постепенно подчиняла твои мысли. Мы все успели ощутить на себе ее действие — нам физически и эмоционально было тяжело находиться вблизи от крестража. Он давил, внушал дурацкие мысли, от которых было не избавиться…

— Как это? — внезапно резко спросила Джинни, заметно побледнев. — Что значит: «постепенно завладевать тобой»?

Гарри мягко накрыл ее руку своей.

— Именно так, как ты подумала. Дневник Реддла тоже был крестражем, — лицо Джинни утратило всякие краски, даже рыжие волосы в этот миг, казалось, потускнели, а Гарри обратился ко всем остальным. — Первый крестраж я уничтожил еще шесть лет назад. До этого он попал в руки Джинни, и обитавшая в нем часть души Волдеморта почти вернулась к жизни, едва не убив при этом Джинни. Дамблдор полагал, что в этом суть крестражей — они стремятся поглотить того, кто оказывается к ним ближе всего, питаются жизненной силой людей, находящихся рядом.

Невилл выглядел так, будто его подташнивало, Полумна рассеянно вертела бокал с вином, точно вовсе не слушала, а на лице Теи было написано потрясение — только смотрела она в этот момент не на Гарри, а на Миранду.

Она же сама, с трудом вспоминая, как правильно строятся предложения, медленно выдавила:

— Какие же предметы стали крестражами? И откуда вы узнали их точное количество?

— Из воспоминаний Слизнорта, — Гарри сказал это, внимательно всматриваясь в ее лицо, и Миранда поспешила спрятать болезненную гримасу, выпустив на первый план потрясение. Одновременно она попыталась изобразить любопытство. — Еще в сороковых годах, когда Волдеморту было всего семнадцать, он подходил с этим вопросом к Слизнорту — возможно ли в принципе разделить душу на семь частей. Это число носило для него какой-то особенный смысл. А насчет того, какие предметы он выбрал… Это мы тоже узнали в основном благодаря Дамблдору. Дневник, перстень Мраксов, медальон Слизерина, чаша Пуффендуй, диадема Когтевран, змея.

— Получается, вы за прошлый год уничтожили целых три реликвии, принадлежавшие Основателям Хогвартса? — явно стараясь разрядить гнетущую обстановку, спросила Тея. — Они же бесценны! Изверги, ничего святого для вас нет!

Гарри и Рон выдавили кислые улыбки, а Гермиона поморщилась. У Миранды же перед глазами теперь стояла та пустая тетрадка в простом переплете, купленная в маггловском канцелярском магазине. Она чуть ли не каждый день видела дневник Тома, пока они жили в Лондоне — и что, все это время у нее под носом находился крестраж? Да еще его кольцо… Неужели все то время, что они были знакомы, у Тома Реддла было уже целых два крестража?

— Как и для Волдеморта, который настолько их извратил… — заметила Гермиона с отвращением.

— Значит, только после уничтожения этих крестражей Сами-Знаете-Кто умер окончательно?

— Ну да.

— Погодите-ка, — внезапно встрепенулась Миранда, которая только теперь поняла, что именно в словах Гарри так сильно ее озадачило. — Ты сказал, змея? Она стала шестым крестражем? Живое существо?

— Ну да, — Гарри убежденно кивнул, сразу поняв, что именно показалось ей странным. — Я тоже удивился, когда узнал. Живые существа, конечно, не очень надежны, ведь обладают собственным подобием разума, однако Волдеморт выбрал именно ее. Собственно, он сам подтвердил это — когда Волдеморт понял, что мы охотимся за крестражами, он окружил Нагайну какой-то защитной сферой, через которую мы бы не пробились. Конечно, будь у него возможность дотянуться до предмета, принадлежавшего Гриффиндору, он бы предпочел его, но такой возможности у него не возникло.

— Но все равно, змея… — едва слыша его, проговорила Миранда. Ей все никак не удавалось это осознать. Том сделал Нагайну крестражем? Почему? Если он сам говорил ей…

Однако додумать эту мысль до конца она не успела, заметив предупреждающий взгляд Теи, направленный прямо на нее. Миранда мгновенно осеклась и замолчала — кажется, она совсем забыла об осторожности и могла сейчас в расстройстве чувств ляпнуть что-нибудь, что разоблачило бы ее. Вот и Тея уже заметила нечто странное, а уж если друзья-гриффиндорцы заподозрят хоть что-то...

— Удивительно, как он смог отыскать все эти артефакты, — заметила Тея, вовремя переводя всеобщее внимание на себя. — Диадема была давно потеряна, медальон и чашу он тоже вряд ли просто купил в антикварной лавке.

— Медальон и чаша хранились в коллекции богатой старой волшебницы Хэпзибы Смит, которую Волдеморт убил, чтобы заполучить их себе, — отозвался Гарри, и Миранда снова вздрогнула. Ощущение было такое, будто она только что проглотила клубок живых червей, который теперь извивался у нее в животе.

«Сегодня у меня встреча с волшебницей по имени Хэпзиба Смит, у которой собрана одна из богатейших коллекций артефактов…» — как наяву, зазвучал в голове такой знакомый голос.

Она в самом деле была непозволительно слепа и глупа. На что она рассчитывала, какую идиотскую сказку успела себе выдумать и поверить в нее? На тот момент, когда они познакомились, у Реддла уже были два крестража. Неудивительно, что Вильгельмина Олливандер пришла в такой ужас, когда впервые увидела Тома. Понятия добра и зла для него сместились слишком сильно, человеческая жизнь утратила всякую ценность…

Но разве она не знала этого раньше? Он убил родных — из мести. Он убил ЛаКруа, Добрева и Симону — потому что они были врагами, от которых было необходимо избавиться. Потом он убил еще и Оуэна — причем не поленился отыскать его на противоположном конце Европы. А теперь выяснилось, что он убил и владелицу коллекции — не из мести, а из корысти!

Собственно, ничего нового ты так и не узнала, ехидно сказал тонкий голосок в голове. Ты всегда знала, кто он такой и на что способен. И то, что ты постоянно пытаешься найти этому человеку оправдания, говорит больше о твоих никчемных умственных способностях, чем о его добродетелях. Может, Ребекка была права, и пора перестать цепляться за прошлое, за эти чувства, которые только иссушают тебя?

Тяжелый разговор на этом как-то сам собой утих, и в скором времени друзья начали расходиться. Окончание вечера вышло довольно скомканным и мрачным, но, с другой стороны, едва ли стоило ожидать иного от первой дружеской встречи после окончания войны. Еще долго в беседах будут всплывать тяжелые темы, ощущение потери, угнетающие воспоминания. Через это просто нужно пройти.

И все же было что-то такое в словах Гарри, что не давало ей покоя. Нагайна… Последний крестраж. Что-то тут не сходится…